Более того – и на церковных документах (и даже на антиминсах) встречались зловещие имена. Митрополит Иоанн (Снычев) долгое время подписывался: «Архиепископ Куйбышевский». Затем на своих антиминсах он ставил подпись: «Митрополит Ленинградский». Бывали даже архиереи с титулами «Сталинградский и Молотовский». Но разве священнодействия этих архиереев были безблагодатны?
      Христос не запретил пользоваться языческими деньгами («отдавайте кесарево кесарю» [Мф.22, 21]). Значит, не всякое прикосновение к символу, имеющему нехристианское и (или) антихристианское религиозное значение, сквернит христианина.
      Дело не в том, чего касается человек, а в том, как и зачем он это делает. «Не ту, чту входит в уста, оскверняет человека, но ту, чту выходит из уст» (Мф.15, 11). Не предмет и не место оскверняют христианина, но его внутреннее отношение к тому, к чему он прикасается.
      Были мученики, которые в дерзновении своем входили в языческие храмы и прикасались к идолам. Но – для того, чтобы ниспровергнуть их. Они не боялись, что эти боги несут какую-то «черную энергетику» и что, если к ним прикоснуться – от них будет перенята какая-то «черная печать». И то, что кончина этих мучеников от рук разъяренной толпы происходила в языческом капище, нисколько не мешало их душам восходить в Небесные обители. Святитель Николай Японский, будучи в Сингапуре, заходил в языческий индуистский храм . И он, христианин, нисколько не был осквернен этим. Первым учеником святителя Николая Японского был буддистский жрец Савабе. Чтобы никто не заметил, что он изучает Евангелие, он читал его в языческой кумирне во время службы и постукивал одновременно в барабан. «Никто и не думал, что я читаю иностранную ересь», – признавался потом Савабе . Как видим, языческо-идольское окружение не помешало Духу Святому просветить сердце Савабе.
      Шестиконечные звезды очень популярны у оккультистов. В каббалистике «звезда Давида» означает соитие мужского и женского начал в весьма акробатической позе: «Белый человек наверху, и внизу черная женщина в обратном положении, головою вниз, причем ноги ее проходят под протянутыми руками мужской фигуры и выходят из-за его плечей, тогда как кисти рук их соединяются, образуя угол на каждой стороне» .
      Но совсем не обязательно для христианина видеть в каждом шестиугольнике столь «изощренный» символ. Вспомним, что сияние Божией Славы, исходящее от Христа на иконе Преображения Господня, нередко имеет шесть лучей (например, на иконе Феофана Грека). Да и столпники на фресках Феофана Грека стоят на шестиугольных башнях.
      … А вот и совсем головокружительное событие из церковной истории: император Юстиниан II в 695 г. решил разрушить храм (т. н. «митрополичью церковь»), чтобы построить вместо него цирковые трибуны. Императору не хотелось, чтобы это событие воспринималось верующими как прямое кощунство. Для этого он заставил Патриарха составить и произнести соответствующие молитвы. Придя на разрушение православного храма, Патриарх сказал: «Слава Богу, долготерпящему всегда, ныне и присно и во веки веков» . Для Юстиниана это кончилось плохо: началось восстание и он был свергнут (на время). Но тот Патриарх, который прочитал молитву «на разрушение храма», – это святитель Каллиник Константинопольский (память 23 августа)…
      Из этого случая не будем извлекать никаких поспешных уроков (кроме одного: не торопиться с осуждением тех иерархов советской поры, которые вынуждены бывали подписывать распоряжения о закрытии храмов), но вернемся к главному вопросу: как же должен христианин относиться к тем знакам и изображениям, которые для язычников имеют религиозное значение?
      Здесь надо помнить слова апостола Павла: «Идол в мире <есть> ничто» (1 Кор.8, 4). Это «ничто» никак не должно влиять на наше поведение. Если я иду в храм и вдруг вижу, что на перекрестке какие-то сектанты установили свой идол, появление этой диковинки не должно никак повлиять на мое поведение. Я не должен подбегать к идолу и целовать ему ноги. Но я и не должен переходить на другую сторону улицы или же обходить его за квартал. Я не должен показывать язычникам, что я разделяю их религиозно-благоговейные чувства по отношению к идолу. Но я и не должен выражать страха перед ним. «Не бойтесь их, ибо они не могут причинить зла, но и добра делать не в силах» (Иер.10, 5). И проявленное мною почтение, и выказанный мною страх лишь укрепят язычников в их вере, будто их идол столь силен, что может привлечь к себе или даже победить христианина.
      Вспомним советы апостола Павла – как поступать с идоложертвенной пищей. Я, например, пришел в гости к знакомому язычнику. Свт. Феофан Затворник поясняет, почему не стоит отклонять приглашение в гости к заведомому язычнику – «Потому что невозможно было бы уловлять неверных, прекратив сообщение» . Итак, пользуясь случаем, я иду к нему в надежде рассказать ему о Христе. А он по ходу беседы угощает меня каким-то мясом. Вполне возможно, что плов, поставленный передо мной, изготовлен из того ягненка, который был принесен в жертву перед статуей Аполлона, то есть является «идоложертвенным». Как я должен вести себя? «Если кто из неверных позовет вас… то все, предлагаемое вам, ешьте без всякого исследования» (1 Кор.10, 27).
      Мы можем даже догадываться, что предлагаемая нам пища была как-то по язычески «освящена». Но пока нам прямо об этом не сказано – мы должны обращаться с ней как с самой обычной пищей. Мы просто должны помнить, что «Господня земля, и чту наполняет ее» (1 Кор.10, 26). «Господня, а не бесов. Если же земля Господня, то Господни и деревья и животные, а если все Господне, то по природе нет ничего нечистого, но все зависит от мысли каждого» .
      Что нам до того, что сделал какой-то язычник, исходя из ложных принципов своей веры. Его мысли – не мои. Мы должны помнить о наших правилах благочестия: «Едите ли, пьете ли, или иное что делаете, все делайте в славу Божию» (1 Кор.10, 31). Все я должен делать с мыслью о своем Боге, а не о чужих лжебогах.
      Но представим себе, что наш собеседник прямо сказал нам, что этот ягненок так вкусен именно потому, что вчера он был заколот у алтаря Аполлона. Тогда надо отказаться. Но почему? Совсем не потому, что в этом случае пища станет сквернее, чем она была до этого «объявления». Апостол Павел поясняет: «Но если кто скажет вам: это идоложертвенное, – то не ешьте ради того, кто объявил вам» (1 Кор.10, 28). Если христианин станет есть идоложертвенное в присутствии язычника – тем самым христианин даст повод язычнику считать, будто этот христианин нетверд в своей вере. Ведь язычник может знать, что церковные правила запрещают вкушать идоложертвенное (см.: Деян.15, 29), а тут он увидит, что его знакомый нарушает церковное правило. Видя такое пренебрежение христианина к его же собственным правилам, язычник перестанет уважать его и уже не будет слушать христианскую проповедь из уст этого своего знакомого. Как об этой опасности предупреждал христианский апологет II века Минуций Феликс – «Всякое произведение природы как ненарушимый дар Божий, не оскверняется никаким употреблением; но мы воздерживаемся от ваших жертв, чтобы кто не подумал, будто мы уступаем демонам, которым они принесены, или стыдимся нашей религии» (Октавий.38).
      Кроме того, языческий угощатель может счесть, будто христианство одобряет языческую религию. И можно совмещать участие в языческих мистериях и в христианских таинствах. Уверившись в том, что и христиане прибегают к языческим ритуалам, он еще прочнее будут держаться за них .
      Так одна бытовая ошибка, один жест могут столкнуть человека в болото религиозной всеядности.
      Наконец, вкушение христианином идоложертвенной пищи может иметь еще два дурных последствия. Одно из них – если об этом случае могут узнать иудеи. Для них идоложертвенное – это безусловно «трефное», недопустимая пища. И если они узнают, что христиане вкушают такие продукты, они, иудеи, станут закрыты для евангельской проповеди. Другое дурное эхо может зазвучать внутри самой церковной общины. Ибо среди христиан есть такие, что не очень твердо понимают правила христианского поведения. Вот как об этом писал святитель Феофан Затворник: «Более совершенные христиане считали идолов за ничто и идоложертвенное считали чистою пищей. Другие, менее совершенные, не могли еще отрешиться от прежнего, языческого своего взгляда на идолов как богов и на жертвы им как действительным скверным богам. При таких мыслях вкушение идоложертвенного считали противным своей христианской совести, которая еще была немощна – бессильна, чтобы считать идолов за ничто. Но, увлекаемые примером более совершенных, принимают участие в идольских трапезах, едят идоложертвенное как идоложертвенное и тем сквернят свою немощную совесть. Причиной же соблазна немощных служит то, что само по себе не имеет никакой цены пред Богом: едим ли идоложертвенное – мы ничего не приобретаем, не едим ли его – ничего не теряем перед Богом» . Этими словами св. Феофан пересказывает размышления блаж. Феофилакта Болгарского.
      Тот, кто позволяет себе вкусить идоложертвенное при убеждении, что это обычная еда – оказывается, совершенный христианин. Так пишет Апостол. Так это понимают Святые Отцы. «Сильные рассуждением смотрят на идоложертвенное как на всякую другую пищу, вкушают то со спокойной совестью» . Тот же, кто боится идоложертвенного и приписывает еде причастность тем несуществующим лжебогам, с призыванием мифических имен которых были закланы идоложертвенные животные, еще остается несовершенным христианином.
      По еврейскому закону два основных источника осквернения, нечистоты – это все, что связано с язычеством и все, что связано со смертью. Прикосновение к мертвому телу считалось скверной. Но так ли сегодня у христиан? Для христианского сознания «ни смерть не может отлучить нас от любви Божией во Христе Иисусе, Господе нашем» (Римл.8, 38-39) . Тело было храмом духа при жизни, становится мощами по смерти. Мы прикасаемся к останкам даже с благоговением… Этот перелом в отношении к останкам тоже давался Церкви не без труда. Но он все же произошел очевидно и до конца. А вот в отношении к идоложертвенному и по сю пору приходится различать поневоле «эзотерическое» учение Церкви и педагогические соображения.
      Есть люди, сохранившие «идольскую совесть» (1 Кор.8, 7) . Они «имеют об идолах такое же мнение, какое имели до обращения, почитая их за нечто и боясь их, как могущих нанести вред» . Такие люди, если им доводится вкушать идоложертвенное, «испытывают подобное тому, как если бы кто-нибудь по обычаю иудейскому, почитал прикосновение к мертвецу осквернением, но, видя, что другие прикасаются к нему с чистой совестью, из стыда пред ними прикоснулся бы и сам, но осквернился бы и сам в совести, будучи осуждаем ею» .
      Параллель вполне ясна: христианину, в любой ситуации призванному помышлять о Едином Боге и стяжавшему такую привычку, не скверно прикоснуться к мертвым останкам, равно как нет для него никакой убыли и при вкушении идоложертвенной пищи.
      Так что надо различать онтологию (или богословие) и педагогику.
      С точки зрения бытийной, реально-сущей, идол есть ничто и идоложертвенное не вредит человеку. «Нет в них никакой тайной силы», – пишет об идоложертвенных трапезах Климент Александрийский .
      Поэтому, приобретая пищу для самого себя на рынке можно не интересоваться – идоложертвенная она или нет – «дабы опять не сделались они разборчивыми сверх должного, не стали бы отказываться от продаваемого на торгу из опасения, что это может быть идоложертвенное, [апостол] говорит: все, что продается, ешьте без исследования о продающих, без расспроса, не идоложертвеннное ли продается, как будто зазирает вам совесть, и вы хотите очистить ее. Или так: дабы не зазирала тебе совесть, ты не исследуй; ибо при разбирательстве можешь узнать, что предполагаемое тобою в покупке – идоложертвенное, и совесть твоя будет беспокоиться» . «Все, что продается на торгу, ешьте без всякого исследования, для спокойствия совести» (1 Кор.10, 25).
      С точки же зрения педагогической – прежде чем самому пользоваться этим своим знанием, надо подумать: не повредит ли это тому человеку, у которого такого знания еще нет, не понудит ли это и его прикоснуться к пище, которую он же сам еще считает нечистой, и не смутит ли это тем самым его совесть. «Совесть же разумею не свою, а другого: ибо для чего моей свободе быть судимой чужою совестью» (1 Кор.10, 29). Оттого апостольский собор, созванный для разрешения споров между христианами из иудеев и из язычников, по сути призвал обе стороны к уступкам: евреев он призвал не смущать неевреев требованием обрезания, а неевреев он призвал не смущать евреев вкушением идоложертвенного.
      Теперь понятно, «в каком он (апостол) находился затруднении. Он хочет доказать два предмета – и то, что надо воздерживаться от такой трапезы, и то, что она не может вредить вкушающим от нее. Эти предметы не совсем согласуются между собою. Слыша, что идольские жертвы не причиняют вреда, коринфяне могли пользоваться ими как безразличными. А слыша запрещение прикасаться к ним, они могли подозревать, что эти вещи запрещены потому, что могут вредить. Потому, отвергнув понятие об идолах, первой причиной воздержания он поставляет соблазн братий» .
      Апостол Павел, сказавши: «Идол в мире ничто» (1 Кор.8, 4), тут же с сокрушением добавляет: «Но не у всех такое знание» (1 Кор, 8, 7). И если такой, немощный в вере, христианин станет подражать поступку христианина более совершенного, – то он поступит против веления своей собственной совести. «Поступая так, он оскорбит свою совесть и согрешит перед Богом; ибо против совести ни в каком случае не должно поступать» .
      Итак – «не потому учу я воздерживаться от идоложертвенного, будто оно нечисто» , а ради снисхождения к слабостям других… По сути же – «не из чего спорить» .
      Вот резюме этих апостольских мыслей преп. Ефремом Сириным: «А об идольских жертвах знаем, поелику все мы знание имеем. И хотя это знание надмевает тех, кои ходят туда (к идольским капищам) для еды, но любовь, которая щадит ближних своих, туда не позволяет ходить. Если же кто возмнит, что он что-либо знает, тoт еще не познал, как подобало бы ему знать. Нo кто любит помогать (ближним), тот познал. О ядении же идольских жертв знаем, что ничто есть идол в мире. Ибо хотя и есть предметы, коим воздается богопочтение, на небе или на земле, так как на небе солнце и луна называются богами, и другие также предметы на земле: но для нас один Бог Отец. Но не у всех есть знание о том предмете, о котором я сказал. Есть некоторые про­стецы между верующими, которые ходят для ядения в дом идола; поелику верующие видят, что священники и учители ходят туда, и по нетвер­дости своего ума считаю себя нечистыми, как скоро думают, что то, что мы вкушаем здесь, есть как бы идольская жертва. Смотрите же, говорит, и берегитесь, чтобы эта власть, которую вы имеете, или ядением всего или невоздержанием себя от вхожде­ния в те места, как-либо не послужила соблазном для немощных. Но если кто из братьев нетверд умом своим и увидит тебя, имеющего знание, там возлежащим: то он, при ложном взгляде на жертву, увлеченный желанием к ядению идоложертвенного, – вот, погиб невинный, ради кого Христос умер. Итак, не вводите в грех братьев своих и не соблазняйте их, то есть не заставляйте их колебаться ради совести их немощной. Не считайте же это за нечто легкое, так как против Христа согрешаете, если не будете оберегать братьев своих. Подлинно, если из-за пищи, которая извергается в отхожие места, соблазняется брат мой, то не только воздерживаться буду от мяса, которое в несколько дней съедается в доме идола, но совсем не стану есть мяса вoвеки, дабы брата моего не соблазнить… Не то говорим, что идол есть что-либо; ибо я знаю, что то, что приносят в жертву язычники, они бесам приносят. Ради сего увещеваю вас избегать их, такъ как общение наше с бесами устраняет вас от общения с Господом нашим: ибо не можете чашу Господню пить и чашу бесовскую; и сесть за столом Господним и за столом бесовским. Или ревность хотите вызвать у Него этим? И хотя все можно ради свободы, но не все, что можно, бывает полезно ближним нашим. Не своей только пользы должны искать мы, но и ближних. Все, что продается на торгу, ешьте, только к жертвеннику бесовскому не приступайте. Ради cовести не распрашивайте о том, что находите на рынке, – совесть разумею не распрашиваемых, а распрашивающих. Если кто из неверующих зовет вас на обед, и вы желаете пойти, – то все, предлагаемое вам, ешьте по причине голода, ничего не расспрашивая ради совести, дабы не ослабеть ей. Если же кто скажет: это священная жертва – то не ешьте ради того, кто объявил. Ибо Господня земля с полнотою ея. И хотя здесь вам не даст есть, но в другом месте не воспрещает вам. Ради совести, будет ли слаб или окажется твердым. О совести же говорю не моей, но другого. Для чего свободе моей подвергаться суду чужой совести? То есть: если они соблазняются, то стану ли и я подобен им?» .
      Сколько раз здесь слышен призыв – «не расспрашивайте», но все находятся любители заказывать экспертизы штрих-кода…
      Не идол вредит человеку, а человек сам вредит себе, если придает какое-то значение идоложертвенной пище. В конце концов – если даже в мире идол есть ничто, то зачем же приписывать ему какую-то значимость в Церкви, в жизни церковного человека?
      Тут впору просто спокойно разъяснять людям, как относиться к проязыченным символам. Не надо целовать языческие лики и знаки и ожидать от них помощи, не надо относиться к ним религиозно, не надо придавать им того значения, что видят в них язычники, но не надо их и бояться – «идолы, т. е. дерева, камни, демоны, не могут ни вредить, ни приносить пользу» . Но если для уплаты налога надо взять в руки монету с изображением человекобожеского кесаря – не нужно быть более религиозным, нежели сами языческие мытари. Уж если для них эта монета не идол и не религиозная святыня, а просто денежный знак, – тем более христианину не стоит видеть в этой монете что-то большее.
      А все же что не может не быть это печальным знаком нашей собственной миссионерской и пастырской несостоятельности – что и спустя 2000 лет после апостола Павла эти «немощные» и «несовершенные» (блаж. Иероним называет их «иудействующими» ) составляют запуганное и пугающее большинство даже в Церкви… Нельзя же ограничиваться тем, что все время лишь снисходить к слабостям немощных. Надо же все-таки и проповедовать им истину! Блаж. Феодорит сказал о таких «немощных», что их «не вкушение сквернит, но сквернится совесть, не приняв совершенного ведения, а будучи еще одержима идольской прелестью» . Так сколько же будет длиться это «еще»?!
      Впрочем, сразу стоит сказать, в чем различие между той ситуацией, что описывал Апостол и той, что сложилась с нынешними «штрих-кодами». Во времена Апостола не всякое мясо, продаваемое на рынке, было «идоложертвенным». И у христиан не было никакой неотвратимой необходимости идти в гости к заведомым язычникам или покупать клейменое мясо. Христиане произвольно шли в места, где могла встречаться нечистота – но в принципе могли бы и не ходить туда. Соответственно, апостол предупреждает: если из твоей свободы рождается искушение для других людей – то лучше пользуйся своей свободой благоразумнее, чтобы не соблазнять других. Тебе нет нужды ходить по капищам? – Ну, так и не ходи! Поэтому слово апостола обращено прежде всего к этим «сильным» и «свободным» христианам, а не к тем, кто смущается подобным поведением своих собратьев по вере.
      Но со «штрих-кодами» все иначе. Они – везде и всюду. Не от воли человека зависит – наткнется он на них или нет. В жизнь двух христиан без спросу вторглись эти «клейма». Один из них реагирует с «сильной» позиции: «идол в мире есть ничто». Второй же смущается и сторонится этих «кодов». Он готов убежать из города… В этой ситуации что должен сделать «сильный в вере»? Бежать вслед за обладателем «идольской совести», подражать его страхам, и имитировать их, на самом деле вовсе их не разделяя? Или же он именно ради брата своего должен совершить проповедническое усилие и объяснить ему собственно христианское отношение к языческим погремушкам?
      Порой люди, считающие, что штрих-коды (точнее, веруемые в них шестерки) сквернят все, к чему они прилепляются, говорят, что число 666 есть максимум скверны, а потому не может быть освящено (как не может принять благодати, например, моча). Верно. Но ведь возможные альтернативы не сводятся только к дилемме: или освятить, или отбросить. Есть еще возможность – отвоевать. Это путь экзорцизма, «отчитки». Это возвращение Богу части Его творения, украденной сатаной. Возвращение через молитву христиан.
      Однажды я спросил (порознь) игуменью монастыря Русской Зарубежной Церкви, располагающегося в Гефсиманской саду у стен Иерусалима и духовника этой обители: «Вы живите в Израиле, в стране, где государственной религией является иудаизм. Практически все товары здесь проходит так называемое „кошерование“. Процесс изготовления и признания кошерных продуктов связан с благословением раввинов. Скажите, учитываете ли вы это при закупке продуктов для монастыря, или берете продукты только у арабов?». И оба раза я получил один и тот же ответ: «Мы не обращаем на это внимания. Не важно, где куплен продукт. Важно, что мы-то его готовим и вкушаем с молитвой, а перед силой крестного знамения изнемогает вся сопротивная сила».
      Штрих-коды никто не собирается «освящать». Речь идет о другом: об очищении продукта (книг, пакета молока, документа), помеченного штрих-кодом, от предполагаемой скверны..
      Те церковные люди, кто всерьез опасаются «негативной энергетики» идолов, для обоснования своих страхов приводят один эпизод из святоотеческой литературы. Св. Киприан Карфагенский повествует в книге «О павших»: «А вот послушайте, что случилось при мне, чему я сам был свидетель. Какие-то родители, убегая, в тревоге и суматохе оставили маленькую дочь свою на попечении кормилицы. Та отнесла ее к правителям; а они – так как малютка не могла, по малолетству, есть мяса – дали ей съесть пред идолом, куда стекался народ, хлеба, смешанного с вином, оставшимся от идоложертвенных приношений. Впоследствии дочь была передана матери. Но девочка не могла ни обнаружить, ни высказать совершившегося злодеяния так же, как она не могла и прежде ни понимать его, ни воспротивиться ему. Итак, по неведению случилось, что мать принесла ее с собою, когда мы совершали Божественную службу. Малютка, очутившись среди святых и не в состоянии будучи выдержать наших молитв и молений, стала всхлипывать и как умоиступленная метаться во все стороны: юная душа в столь нежном возрасте, как будто под пыткою палача, выказывала всевозможными знаками сознание своего преступления. Когда же по окончании Божественной службы диакон стал подносить чашу присутствующим и, по принятии прочими, дошла до нее очередь, – малютка, .. отворотила свое лицо, стиснувши губы, зажала рот, отказывалась от чаши. Однако диакон настоял и, несмотря на сопротивление, влил ей в рот немного таинства. Тогда последовала икота и рвота: Евхаристия не могла оставаться в теле и устах поврежденных внутренностей. Таково могущество, таково величие Господа! Пред светом Его явны самые темные тайны, и сокрытые преступления не обманули священника Божия. Рассказанный случай относится к дитяти, которое, по малолетству, не могло объявить о чужом в отношении себя злодеянии» .
      В данном случае речь идет о младенце, который не мог сознательно противиться Причастию. И оттого так легко сделать вывод – вот, мол, видите, даже неосознаваемое прикосновение к демонической тьме делает человека (даже младенца) врагом Божиим… Но такой вывод будет логичен лишь при одном условии: если при пересказе или цитировании пропустить три слова. Вот они: «Малютка, по вдохновению свыше, отворотила свое лицо». Оказывается, не демон действовал через малышку, а Господь вложил в нее такое действие, чтобы через проявленное ею противление обнаружить для других невозможность совмещать поклонение идолам и служение Христу. Так что самой девочке неосознаваемое ею вкушение идоложертвенного не повредило.
      Издатели альманаха «Православие или смерть!», иллюстрируя свой тезис о том, что даже неосознанное прикосновение к скверне марает христианина, приводят рассказ о чуде св. Феодора Тирона . Когда язычествующий император Юлиан Отступник пожелал надсмеяться над христианами, он повелел тайно окропить идоложертвенной кровью продукты на всех рынках города. И тогда константинопольскому епископу с предупреждением о задуманном явился св. Феодор…
      Да, есть такое церковное предание. Но вот вывод из него я бы сделал другой. Если в ту пору Господь послал видение предстоятелю Церкви второго Рима, то почему же сегодня Бог не дает аналогичного знамения и вразумления патриарху Третьего Рима? Почему о кощунственной шутке императора Господь предупредил чудом, а о гораздо более серьезном событии – о начале нешуточного печатания антихристовым знаком – Господь не подал весть нынешнему Патриарху? Господь перестал заботиться о Своих людях? Или же молчание Божие в этом случае означает, что и мера угрозы не столь чрезвычайна, чтобы требовать чрезвычайных (чудесных) мер?
      Да, понимаю, что иннэнисты (люди, для которых вся их церковность свелась к борьбе против ИНН) возразят, что, мол, нынешний Патриарх недостоин Божиих явлений. Не дерзну судить о личных качествах Патриарха Алексия. Но одно несомненно: он исповедует православие, а отнюдь не арианскую ересь… А вот тот самый архиепископ Евдоксий, которому явился св. Феодор, был… арианином. В. Болотов так характеризует его – «человек крайне непривлекательный, в своих проповедях доходивший до пошлости и балаганства, менявший свои убеждения как не всякий другой» . Так, может, если сегодня Господь не дает нам предупреждения о самой страшной угрозе – этой угрозы сегодня и нет?..
      Итак, если христианин не знает о секретах предлагаемой ему трапезы – она ему не повредит. По мысли Златоуста, ап. Павел обращается к коринфянам, «чтобы этим страхом (перед сознательным участием в языческих мистериях – А. К. ) не ввести их в другую крайность, чтобы они по чрезмерной осторожности не стали опасаться подобного осквернения каким-либо образом без их ведома… Если будешь есть, не зная и не слыша, что это – идоложертвенное, то не подлежишь наказанию, так как это – дело неведения, а не невоздержания… Апостол предоставляет им великую независимость и свободу: не дозволяет им даже сомневаться, т. е. исследывать и разведывать, идоложертвенное ли это или нет, а заповедует просто есть все, находящееся на торжище» .
      И даже если сам христианин знает, что ему предлагают идоложертвенное, однако он не предупрежден об этом обстоятельстве угощающими или продавцами, даже тогда, оградив себя молитвой, он имеет полное право без смущения совести «есть все без исследования».
      Но апостолу Павлу и представиться не могла нынешняя ситуация: атеистически настроенный хозяин угощает гостей какими-то продуктами, о которых он сам уверяет, что они самые что ни на есть обычные, а гости-христиане твердят: «Нет уж, не притворяйтесь! Мы знаем, что вы на самом деле даете нам идоложертвенное». Нельзя же ведь всерьез считать, что все сотрудники налоговой инспекции и паспортных столов – сплошь тайные каббалисты-оккультисты, которые втайне от нас метят государственные документы с нашими именами и данными тайными же «шестерками» с тем, чтобы перепосвятить нас на служение сатане!
      Уверение в том, что невоспринимаемый человеком знак «портит» вещь и человека, который с этой вещью соприкоснулся, входит в противоречие с православным богословием образа. В 1082 г. византийский император Алексий Комнин при ведении войны столкнулся с решительной нехваткой денег. И тогда он велел перелить в монету медные врата одного из храмов) очевидно, подобные тем, что ныне украшают врата московского храма Христа Спасителя). На этих вратах были излиты иконы двунадесятых праздников. Халкидонский митрополит Лев возмутился поступком царя, сочтя его кощунственным и иконоборческим. Для разрешения конфликта был созван собор. Лев отстаивал ту мысль, что вещество, из которого делаются священные изображения, остается священным предметом даже и после того, как уничтожен лик угодника или Христа. Собор же пояснил, что честь оказывается не веществу иконы, а ее Божественному прототипу… Церковная практика и в самом деле велит изымать из молитвенного употребления иконы, на которых стерлись лики. Осыпавшуюся или безнадежно почерневшую икону можно сжечь – и это не будет кощунством. «Если бы кто захотел поцеловать находящееся в зеркале свое изображение, то он поцеловал бы не естество, но отображенное в нем подобие его самого, поэтому он и прильнул к веществу. Конечно, если он удалится от зеркала, то вместе с ним отступит и образ, как не имеющий ничего общего с веществом зеркала. Таким же образом и относительно вещества изображения: если уничтожено подобие, которое было на нем видимо, и к которому относилось почитание, то вещество остается без почитания» (преп. Феодор Студит) . Поэтому икону с затемнившимся и неразличимым ликом уничтожали – не боясь поругания «накопившейся в ней благодати».
      Только пока изображение видно предстоящему человеку – икона способна послужить сочетанию его ума с Божественным Первообразом. Если же мы говорим, что бумага, помеченная незаметным для человека сатанинским знаком пленяет ум этого человека сатане, то в таком случае сатане мы приписываем больше, чем Богу. На человеческом языке штрихи ведь не означают шестерки.
      Обращение к истории иконопочитания открывает и еще одну грань полемики вокруг штрих-кодов… Некоторые русские раскольнические секты отказываются поклоняться иконам, на которых представлены какие-то посторонние лица или предметы (например, иконописному изображению распятия, если на иконе представлены воины-распинатели). «Древу поклоняетесь – говорят рябиновцы, указывая на изображение мамврийского дуба на иконе Троицы, – Звезды почитаете, осла ублажаете, когда изображаете вход Господь в Иерусалим, змею и коню молитесь, когда прославляете подвиг великомученика Георгия» . Здесь все то же непонимание: не наличие изображения как такового вводит в мир людей того, кто изображен на иконе, а молитвенное именование его людьми устанавливает благодатную связь между человеком, иконой и первообразом. Стоглавый собор, рассмотрев вопрос о допустимости изображения на поклонных иконах несвятых лиц и предметов, пришел к выводу, что это делать можно.
      Итак, на иконе может быть изображено мученичество отроков в вавилонской пещи.