Глава 10

БИРКА

РАЗВОРОТ

Том был типичным городишкой из числа тех, что мы занимали в последнее время. Маленький, грязный, скучный. Оставалось лишь удивляться, зачем он нужен Госпоже. На кой ей сдались эти дальние провинции? Неужели она так жаждет поставить их на колени только затем, чтобы потешить свое самолюбие? Поживиться здесь было нечем, если не считать власти над местными жителями.

И даже они сами относились к своей стране с изрядной долей презрения.

Присутствие Черного Отряда быстро истощило окрестные ресурсы. Не прошло и недели, как Капитан уже начал поговаривать о том, что пора перевести Отряд в Сердце, расквартировав мелкие подразделения по деревням. Патрульным крайне редко удавалось зацапать кого-нибудь из повстанцев, даже с помощью колдунов. Разборка в трактире Мадла практически свела распространение инфекции на нет.

Шпионы Госпожи доносили нам, что считанные мятежники, которым удалось удрать, нашли приют в Тамбуре — еще более унылом королевстве к северо-востоку от Бирки. Похоже, Тамбур будет нашим следующим заданием, подумал я про себя.

Как-то раз, корпя над своими Анналами, я решил подсчитать, сколько миль мы отмахали на восток. Подсчитал и ахнул. От Чар до Тома оказалось две тысячи миль! Далековато же мы протопали от границ империи шестилетней давности. Победоносные кровопролитные походы Взятой Шепот передвинули имперские рубежи за равнину Страха, охватив ее дугой. Я пробежал пальцем по линии городов-государств, стоявших вдоль той забытой границы. Стужа и Ад, Шмяк и Амбары, а также Ржа, где повстанцы годами успешно отражали атаки Госпожи. Крупные города, внушительные — больше мы таких не видели. А при мысли о равнине Страха меня до сих пор бросает в дрожь.

Мы пересекали ее под защитой Шепот и Пера — двух Взятых, двух черных подмастерьев Госпожи, — чье колдовское мастерство на несколько порядков выше, чем у нашей троицы отрядных колдунов. К тому же мы шли не одни, а вместе с регулярной армией. И все равно не обошлось без потерь. На этой враждебной и дикой земле все нормальные законы природы теряют силу. Киты летают, камни говорят. В пустыне растут кораллы. Деревья ходят. А более странных созданий, чем ее обитатели… Впрочем, все это вспомнилось так, ни к селу ни к городу. Просто кошмар из прошлого. Кошмар, который преследует меня и поныне, когда вопли Пумы и Шустрого эхом катятся ко мне по туннелям времен, а я опять не в силах их спасти…

— В чем дело? — Ильмо вытащил у меня из-под пальцев карту, искоса заглядывая мне в лицо. — Ты будто привидение увидел.

— Просто вспомнил равнину Страха.

— А-а! Ясно. Выше голову, дружище. Выпей-ка лучше пивка. — Он хлопнул меня по спине. — Эй, Шишка! Где тебя черти носили? — И он рванул в погоню за самым отъявленным отрядным симулянтом.

Через минуту мои думы спугнул Одноглазый.

— Как Гоблин? — тихо поинтересовался он. После поединка в трактире у Мадла они друг с дружкой не разговаривали. — Пустые холмы? Интересное название, — добавил он, глянув на карту.

— Их называют также Полыми холмами. Гоблин в порядке. Почему бы тебе с ним не объясниться?

— А на фига? Он ведет себя как последний осел. Шуток не понимает.

— Твои шуточки, Одноглазый, порой заходят слишком далеко.

— Н-да. Может быть. Знаешь что? Пошли вместе, ладно?

— Мне нужно подготовиться к читке. Раз в месяц, по вечерам, Капитан велит мне вдохновлять войско чтением из Анналов. Чтобы мы знали, откуда ведем свой род, и помнили о предках по оружию. Когда-то имя их гремело повсеместно. Черный Отряд. Последний из Свободных Отрядов Хатовара. Нерушимое братство. Высокий моральный дух. Мы вместе — против всего мира, и пускай мир побережется! Но что-то, проявившееся и в поведении Гоблина, и в незначительной пока депрессии Ильмо, давило на каждого из нас. Братство расползалось по швам.

Мне нужно было выбрать какой-нибудь впечатляющий отрывок. Такой, где Отряд, припертый к стенке, выживал только потому, что оставался верен своим традиционным ценностям. За четыре сотни лет подобных ситуаций было немало. Но я хотел найти отрывок, написанный одним из самых вдохновенных летописцев — написанный с таким же жаром, с каким приверженцы Белой Розы вербуют себе новобранцев. А может, лучше выбрать что-нибудь подлиннее и читать несколько вечеров подряд?

— Ерунда! — заявил Одноглазый. — Ты знаешь эти книжки назубок. Вечно сидишь, уткнувшись в них носом. К тому же ты можешь выдумать любую историю — никто и не заметит.

— Наверное. А если даже заметят, то им это до фени. Грустно, старина. Ладно, пошли проведаем Гоблина.

Быть может, я должен перечесть Анналы более внимательно? Быть может, я лечу симптомы? Анналы обладают каким-то мистическим воздействием — по крайней мере, на меня. Быть может, я сумею распознать болезнь, погрузившись в тексты с головой и выискав нечто между строк?

Гоблин с Молчуном играли в «ножички», не прикасаясь к ним руками. Надо отдать должное трем нашим чародеям: они не великие маги, но постоянно оттачивают свои таланты. Гоблин выигрывал по очкам и был в хорошем настроении. Он даже кивнул Одноглазому.

Вот и славно. Значит, ссоре конец. Джинн загнан обратно в бутылку. Теперь главное, чтобы Одноглазый что-нибудь не ляпнул.

К моему изумлению, он даже извинился. Молчун знаками предложил мне выйти и дать им примириться с глазу на глаз. Гордости у них обоих хоть отбавляй.

Мы вышли и, как частенько бывало, когда никто не мог подсмотреть наш разговор, стали жестами вспоминать о прошлом. Молчун тоже владел тем секретом, за который Госпожа не пощадила бы целые государства.

Еще с полдюжины ребят когда-то кое о чем догадывались, а потом забыли. Но мы-то знали — и забыть не могли. Те шестеро, если Госпоже вздумается их допросить, оставят ее в глубоком сомнении. А с нами двумя никаких сомнений не будет. Мы знаем самого могущественного врага Госпожи, знаем в лицо и по имени — и за шесть лет так и не сообщили ей о том, что враг этот существует не только в воображении повстанцев. Мятежники по натуре народ суеверный. Они обожают пророков, и пророчества, и всякие театрализованные предсказания грядущих побед. Как раз одно из таких предсказаний и завело их в ловушку под Чарами, где они едва избежали поголовного истребления. Но, оправившись, повстанцы убедили себя в том, что пали жертвой ложных пророков и пророчеств, одураченные хитроумным врагом. А убедивши, могли потом поверить и в более невероятные вещи.

Самое смешное, что в байках, которыми они обманывали себя, была большая доля правды. За исключением узкого круга приближенных Госпожи, пожалуй, я один знал о том, что повстанцев ведут прямиком в лапы смерти. Только вела их туда не Госпожа, как они предполагали. Вел их враг гораздо более зловещий — Властелин, бывший супруг Госпожи, которого она предала и оставила заживо погребенным в могиле в Большом лесу, к северу от города под названием Весло. Из этой могилы он незримо дотянулся до командиров повстанческого войска, сдвинул им набекрень мозги и подчинил своей воле, надеясь с их помощью свалить Госпожу и воскреснуть. Но он проиграл, хотя на его стороне выступали и некоторые из старейших Взятых.

Если он знает о моем существовании, я, должно быть, числюсь в первых рядах его черного списка. Он по-прежнему лежит там, лелея планы мщения, и, возможно, ненавидит меня, ибо я помог обезвредить Взятых, помогавших ему… Жуткая картина. Госпожа у нас, конечно, не сахар. Но зло ее — лишь тень, отбрасываемая телом, то бишь Властелином. По крайней мере, так гласят легенды. Хотя порой я задаюсь вопросом: почему — если легенды не врут — она ходит сейчас по земле, в то время как он томится в могиле?

С тех пор как я узнал, какие силы таит в себе та могила на севере, я провел довольно солидное исследование, копаясь в полузабытых хрониках. И чем больше читал, тем больше пугался. Эпоха правления Властелина, похоже, и впрямь была эпохой ада на земле. Просто диву даешься, как это Белой Розе удалось его победить. Жаль, правда, что она не уничтожила его окончательно. Заодно со всеми его присными, включая Госпожу. Мир был бы сегодня иным — в нем бы легче дышалось.

Я все думаю: скоро ли закончится наш медовый месяц? Госпожа не показала еще себя во всей красе. Когда наконец она даст себе волю и выпустит наружу черную тьму, таящуюся в ее душе, вернув тем самым на землю все ужасы прошлого?

Я думаю также о зверских злодеяниях, приписываемых Властелину. История, как известно, всегда пишется под диктовку победителя.

Из апартаментов Гоблина донесся вопль. Мы с Молчуном переглянулись и ринулись в комнату.

Я на полном серьезе был уверен, что один из них уже прощается с жизнью, истекая кровью на полу. Чего я никак не ожидал, так это увидеть такую картину: Гоблин бьется в припадке, а Одноглазый изо всех сил старается его удержать, чтобы тот себе чего-нибудь не повредил.

— Кто-то вошел с ним в контакт, — прохрипел Одноглазый. — Помоги мне. Судороги очень сильные.

Я разинул рот. Контакт! С нами не связывались напрямую уже несколько лет, после той отчаянной и требовавшей молниеносных решений кампании, когда повстанцы осадили Чары. С тех пор Госпожа и Взятые общались с нами исключительно через посыльных.

Припадок длился считанные секунды. Так оно обычно и бывает. Потом Гоблин расслабился, тихо постанывая. И лишь через несколько минут он придет в себя настолько, чтобы передать сообщение. Мы трое переглянулись с бесстрастными минами игроков и со страхом в душе.

— Нужно доложить Капитану, — сказал я.

— Ага, — согласился Одноглазый, не двинувшись с места. Молчун тоже стоял как вкопанный.

— Ладно. Я выбран делегатом.

Капитана я застал за его излюбленным занятием: ноги на столе и храп на полную катушку. Я разбудил его я все рассказал.

— Найди Лейтенанта, — вздохнул он и поплелся к папкам с полевыми картами.

Я задал пару вопросов, ответа не получил и, уловив намек, вышел вон.

Что бы это значило? Казалось, новость не была для него неожиданной. Может, в провинции критическое положение? Но как могло случиться, что в Чарах об этом пронюхали раньше нас?

Впрочем, глупо волноваться раньше времени Нужно сначала послушать, что скажет Гоблин.

Лейтенант, похоже, удивился не больше Капитана.

— Что-то стряслось? — спросил я.

— Возможно. После того как вы с Леденцом отбыли в Бирку, прискакал гонец с депешей. В ней говорилось, что нас могут отозвать на запад. Наверное, теперь пришел приказ.

— На запад? Ты серьезно?

— Ага.

Вы бы слышали, сколько сарказма он умудрился вложить в это коротенькое словцо!

Да, но приказ и в самом деле глупый. Если условно принять Чары за пограничную точку между востоком и западом, то из Бирки нам топать две тысячи с лишком миль. При самых благоприятных условиях — трехмесячный переход. Однако местность, которую нам предстоит пересечь, можно назвать какой угодно, только не благоприятной. Тут и дороги-то есть не везде. Выходит, шесть месяцев — и то по самым оптимистичным подсчетам.

И снова я переживаю заранее! Надо подождать, там увидим.

Но то, что мы увидели — вернее, услышали, — изумило даже Капитана с Лейтенантом.

Мы с трепетом ждали, когда же Гоблин наконец придет в себя. Капитан развернул карту, прикидывая возможный маршрут до Стужи и недовольно ворча, поскольку все дороги на запад шли через равнину Страха. Гоблин прочистил горло.

Напряжение нарастало. Гоблин старательно отводил от нас глаза. Новости, стало быть, неприятные.

— Нас отзывают, — просипел он. — Это была Госпожа. Она беспокоится. Сначала мы отправимся в Стужу. Там нас встретит кто-нибудь из Взятых и поведет в Курганье.

Мои товарищи нахмурились, обмениваясь удивленными взглядами.

— Ох, — пробормотал я. — Чтоб я сдох.

— В чем дело, Костоправ? — спросил Капитан. Они не понимали. А все потому, что плохо знали историю.

— Да ведь это то самое место, где похоронен Властелин! Где все они были похоронены до поры до времени. В лесу, к северу от Весла.

Мы были в Весле семь лет назад. Не больно-то дружелюбный город.

— От Весла?! — взревел Капитан. — От Весла?! Но до него двадцать пять сотен миль!

— Накинь еще пару сотен до Курганья. Он уставился в карты:

— Бесподобно. Просто бесподобно. Это значит — не только равнина Страха, но еще и Пустые холмы с Ветреным Краем в придачу! Ну просто бесподобно! Надо полагать, нас ждут там на следующей неделе?

Гоблин покачал головой.

— Госпожа не торопит нас, Капитан. Но она встревожена и хочет, чтобы мы двигались в нужном направлении.

— Она объяснила, почему и зачем? Гоблин только усмехнулся. Разве Госпожа когда-нибудь снисходила до объяснений? Черта с два!

— Ясненько, — пробормотал Капитан. — Значит, просто от скуки. Ей скучно — и она приказывает нам прошагать полпланеты. Я в восторге. — И он велел Лейтенанту начать приготовления к походу.

Приказ был, конечно, дурацкий — безумный приказ, идиотизм в квадрате, — но не такой бессмысленный, как выходило из слов Капитана. Тем более что он морально готовился к чему-то в этом роде со дня получения депеши. Вообще говоря, сделать кувырок назад не так уж трудно. Беда лишь в том, что никому не хотелось кувыркаться.

На западе места куда приятнее, чем здесь, однако не настолько, чтобы кто-то из нас горел желанием топать в такую даль.

Она что, не могла подыскать какой-нибудь отряд поближе?

Мы жертвы своего собственного профессионализма. Госпожа всегда посылает нас туда, где положение становится особенно угрожающим. Она знает, что мы справимся лучше всех.

Черт побери. И еще раз черт побери.

Глава 11

АРЧА

НОЧНАЯ СМЕНА

Шед отдал Крейгу только девять из десяти лев. На оставшуюся монету он купил дров, вина и пива, чтобы пополнить свои запасы. Но другие кредиторы тотчас прослышали о его богатстве, так что небольшое улучшение в делах не принесло ему ничего хорошего. Следующий взнос Крейгу он выплатил, заняв денег у ростовщика по имени Гилберт.

Он поймал себя на мысли, что с нетерпением ждет чей-нибудь смерти. Еще десять лев могли бы дать ему реальный шанс пережить эту зиму.

А зима выдалась суровой. В гавани все замерло. Работы в Котурне не было. Единственной отдушиной для Шеда оказался Аза. Каждый раз, когда ему сдавалось улизнуть от Крейга, Аза приносил немного дров, не оставляя трогательных попыток купить себе друга. Вот и теперь он заявился с охапкой. И доверительно шепнул:

— Будь осторожнее, Шед. Крейг знает, что ты ходил к Гилберту. — Шед посерел. — Он уже нашел на «Лилию» покупателя. Теперь они вместе собирают девчонок.

Шед кивнул. Содержатели борделей вербовали отчаявшихся женщин именно в это время года. К лету — сезону наплыва моряков — они будут уже морально сломлены и готовы к работе.

— Подонок. А я-то поверил, что он дал мне передышку! Сам дурак, конечно. Так, значит, он решил прибрать к рукам и мои денежки, и таверну. Вот подонок!

— Ну, я тебя предупредил.

— Да. Спасибо, Аза.

Очередной день выплаты надвигался на Шеда, как тяжелая колесница. Гилберт отказал ему в займе. Мелкие кредиторы осадили «Лилию». Крейг натравил их на кабатчика, точно свору собак.

Шед поднес Ворону бесплатную кружку вина.

— Можно присесть?

Губы Ворона тронула еле уловимая улыбка.

— Это твое заведение. В последнее время ты не очень-то дружелюбен, Шед.

— Я просто нервничаю, — солгал Шед. На самом деле при виде Ворона его одолевали муки совести. — Долги заедают.

Ворон, похоже, видел его насквозь.

— И ты подумал, что я могу тебе помочь?

— Да! — почти простонал хозяин таверны. Ворон тихо рассмеялся. Шеду показалось, что он уловил в этом смехе торжествующие нотки.

— Ладно, Шед. Сегодня ночью?

Шед представил себе, как его матушку увозят на телеге Хранители, и поборол приступ отвращения к самому себе.

— Ага.

— Отлично. Но на сей раз ты будешь помощником, а не партнером. — Шед сглотнул и закивал. — Уложишь старушку спать и спускайся сюда. Понял?

— Да, — прошептал Шед.

— Хорошо. А теперь отвали. Ты меня раздражаешь.

— Как скажете, сударь.

Шед отошел. Весь оставшийся день он никому не мог смотреть в глаза.

В Речной долине завывал сердитый ветер, швырял в лицо колючие хлопья снега. Шед тоскливо съежился, ощущая под собой толстую наледь, покрывшую сиденье фургона. Погода портилась прямо на глазах.

— Почему именно сегодня? — проворчал он.

— Лучшее времечко. — Ворон выбивал зубами дробь. — Никто нас не застукает. — Он свернул в Бакалейный проезд, от которого отходили бесчисленные узкие переулки. — Здесь отличные охотничьи угодья. В такую погоду все доходяги расползаются по углам и мрут как мухи.

Шеда затрясло. Слишком он стар для всего этою. Но именно потому и нельзя отступать. Чтобы не пришлось каждую ночь дрожмя дрожать на улице.

Ворон остановил фургон.

— Проверь-ка этот закоулок.

Стоило Шеду спрыгнуть на землю, как у него заныли ноги. Ну и ладно. По крайней мере ясно, что он их не отморозил.

Переулок был темный, и Шед искал скорее чутьем, чем глазами. Увидел под навесом какую-то груду тряпья, но она вдруг шевельнулась и забормотала. Шед опрометью бросился назад.

К фургону он подбежал в тот момент, когда Ворон что-то запихивал на дно. Шед отвел глаза. Мальчику было не больше двенадцати. Ворон прикрыл тело соломой.

— Один есть. В такую ночь должен быть неплохой улов. Шед проглотил готовый вырваться протест и залез на сиденье. Он думал о своей матери. Она и одной такой ночи на улице не переживет.

В следующем переулке он нашел свой первый труп. Старик упал и замерз, потому что не смог подняться. С болью в душе Шед потащил тело к фургону.

— Отличная ночка, — заметил Ворон. — Никакой конкуренции. В такую ночь Хранителей из дома палкой не выгонишь. — И беззаботно добавил: — Трупешников можно насобирать целую кучу.

Позже, когда они подъехали еще ближе к берегу ч нашли еще по мертвецу, Шед спросил:

— А вы-то зачем этим занимаетесь?

— Мне тоже деньги нужны. Я собираюсь в далекий путь. А жмурики приносят хороший доход, к тому же быстро и без особого риска.

Шеду подумалось, что предприятие это куда более рискованное, чем кажется Ворону. Если их поймают, то разорвут на куски.

— Вы ведь родом не из Арчи, верно?

— Я родился на юге. Моряк с разбитого корыта. Шед не поверил ему. Выговор у Ворона был хотя и мягкий, но совсем не такой, как у южан.

Однако кабатчик не осмелился назвать подельника лжецом и выпытывать у него правду.

Разговор продолжался урывками. Шеду так и не удалось больше ничего узнать ни о прошлом Ворона, ни о его намерениях.

— Пойдешь в ту сторону, — сказал ему Ворон. — А я проверю здесь. Последняя остановка, Шед. Я выдохся.

Шед кивнул, мечтая лишь о том, чтобы эта ночь поскорее закончилась. К своему стыду, он начал воспринимать людей на улице как неодушевленные предметы и ненавидеть их за то, что они умирают так по-идиотски в самых неподходящих местах.

Услышав тихий оклик, он быстро повернул назад. Ворон нашел еще один труп. На сегодня, стало быть, хватит. Шед прибавил шагу.

Ворон ждал его, сидя в фургоне. Шед вскарабкался на сиденье, съежился, пряча от ветра лицо. Ворон натянул поводья, мулы тронулись.

Они проехали уже половину моста над Портовой рекой, когда Шед услышал стон.

— Что? — Одно из тел шевельнулось. — Ох черт! Ворон!..

— Он все равно загнется.

Шед снова съежился и уставился на здания маячившие на северном берегу. Ему хотелось спорить, хотелось драться, хотелось сделать хоть что-нибудь, чтобы не принимать участия в этом зверстве.

Часом позже он опять поднял глаза — и не узнал окрестностей. Вдоль дороги на значительном расстоянии друг от друга стояли большие дома с темными окнами.

— Где мы?

— Почти на месте. Еще полчаса, если только гололед не слишком сильный.

Шед представил себе, как фургон валится в канаву. Что тогда? Плюнуть на все и бежать, надеясь, что их не выследят? Давешний стыд сменился страхом.

И тут до него дошло, куда они едут. Дорога вела прямиком в тот проклятый черный замок.

— Ворон…

— Ну что еще?

— Мы едем к черному замку.

— А ты думал куда?

— Там кто-нибудь живет?

— Да. Чего ты так разволновался?

Ворон был чужеземцем. Он не мог понять, что значил для Арчи черный замок. Люди, которые подходили к нему слишком близко, исчезали. Город предпочитал делать вид, что замка попросту не существует.

Шед, запинаясь, поведал о своих страхах.

Ворон пожал плечами:

— Это только доказывает твое невежество.

Сквозь поземку проглянула темная громада замка.

Здесь, на вершине, снегопад ослабел, зато ветер выл еще свирепее.

Смирившись, Шед пробормотал:

— Ну что ж, чему быть, того не миновать. Громада превратилась в зубчатые стены, шпили, башни. Нигде ни огонька. Ворон остановил фургон у ворот, спрыгнул и постучал тяжелым дверным кольцом. Шед сгорбился, надеясь в душе, что никто не откроет.

Ворота отворились мгновенно. Ворон вновь забрался на сиденье.

— Н-но, мулы! Пошли!

— Мы же не поедем туда, вовнутрь?

— Почему бы и нет?

— Эй! Нет, ни за что! Не надо…

— Заткнись, Шед. Хочешь получить деньги — поможешь разгружать.

Шед подавил рыдание. Так они не договаривались! Ворон проехал в ворота, свернул направо и остановился под широкой аркой. Одинокий фонарь тщетно боролся с тьмой, поглотившей арочный проезд. Ворон спрыгнул на землю. Шед, с натянутыми как струны нервами, последовал за ним. Они вытаскивали тела из фургона и бросали их рядом на каменные плиты. Потом Ворон сказал:

— Садись обратно в фургон. И держи язык за зубами.

Одно из тел пошевелилось. Шед застонал. Ворон больно ущипнул его за ногу:

— Заткнись!

Из тени возникла фигура — длинная, тощая, в широких черных штанах и рубахе с капюшоном. Она быстро осмотрела тела и вроде осталась довольна. Потом она повернулась к Ворону. Шед мельком увидел лицо, сплошь состоящее из острых углов и теней, — глянцевитое, желто-зеленое, холодное, с парой мягко светящихся глаз.

— Тридцать. Тридцать. Сорок. Тридцать. Семьдесят, — сказала эта тварь.

— Тридцать. Тридцать. Пятьдесят. Тридцать. Сто, — ответил Ворон.

— Сорок. Восемьдесят.

— Сорок пять. Девяносто.

— Сорок. Девяносто.

— По рукам.

Они торговались! По поводу стариковских трупов Ворон препираться не стал. За мальчика тварь поднять цену отказалась. А вот за умирающего надбавила.

Шед смотрел, как фигура в капюшоне, не отходя от трупов, отсчитывает деньги. Ничего себе — да это ж целое состояние! Двести двадцать серебряных монет! Да с такими-то деньжищами можно сровнять «Лилию» с землей и построить новое заведение! А то и вовсе убраться из Котурна.

Ворон ссыпал серебро в карман пальто. Шеду он дал пять монет.

— И это все?

— Разве плохо за одну ночную смену? Неплохо бы хоть за месяц столько зарабатывать. Но получить всего пять из…