Приключения Гаррета (№11) - Шепчущие никелевые идолы

Поставленный рядом с Торнадой, этот парень был практически невидим. Он был на десять дюймов ниже нее, худющий как скелет, бледный как труп и дерганый, как шлюха на воскресной проповеди.

– Меня зовут Ион Сальватор, мистер Гаррет, и для меня огромная честь познакомиться с вами. Я так много о вас слышал!

– Его зовут Пилсудс Вильчик, – рявкнула Торнада. – А я зову его Прилипала!

Ион Сальватор вымученно улыбнулся.

– Это тот парень, о котором я тебе рассказывал, – сказал Плоскомордый. – Который ходит за Торнадой по пятам и записывает все, что она делает.

Ион Сальватор снова улыбнулся и закивал. Я спросил его:

– Зачем это тебе?

– Потому что я обалденно героическая фигура, но на героизм уходит столько времени, что мне некогда записывать сагу о самой себе, – ответила за него Торнада.

– Не говоря уже о том, что ты и писать-то не умеешь, а?

Плоскомордый засмеялся.

– По правде говоря, все дело в том, что она как-то раз дала этому малому, когда нагрузилась так, что лыка не вязала. И ему так понравилось, что с тех пор ей никак не стряхнуть его с хвоста.

– Все было не так, – сердито проворчала Торнада. – Во всяком случае, не совсем.

Я взглянул на Иона Сальватора: похоже, он не возражал против того, чтобы о нем говорили так, словно его здесь не было. Наверное, так было на протяжении всей его жизни. Бывают такие люди – невидимки от природы. И бывают времена, когда я им завидую.

Сальватор вытащил маленькую дощечку, к лицевой поверхности которой кнопками были прикреплены несколько листков дешевой бумаги, и принялся яростно строчить. Его стило было из тех, что делают на нашей фабрике – той самой, где я владею небольшим пакетом акций.

Жалейте его, если хотите, но ведь Ионы Сальваторы не с неба берутся. Они сами стали такими, какие есть.

– Рад познакомиться, – сказал я. – Только не пиши ничего такого, что Стража могла бы использовать в качестве свидетельства.

Интересно, что он делал на войне? В любом случае он, очевидно, выжил.

Торнада насмешливо фыркнула.

– Ты ведь всегда ходишь по краю, дорогуша, – пояснил я ей.

Такова её натура. Она сама не хочет ничего другого. Ну я-то не против – пока она не втягивает меня в свои заварушки.

– Плоскомордый, скажи-ка еще раз: где, по-твоему, находится сейчас предмет нашего интереса?

– Где-то отсиживается, наверное. Не хочет лишний раз высовываться.

– Вообще-то она как раз за твоей спиной, околачивается перед угольным амбаром Скаттлмена. И следит за тобой.

Никто не повернул голову, даже Прилипала.

– Черт! Больно она сметлива для своего возраста, – пробормотал Тарп.

– Не знаю, не знаю… – У множества ребят как раз такого возраста вполне хватает смекалки, чтобы выжить. Плоскомордый и сам когда-то был таким. – Возможно, у неё действительно больше талантов и возможностей, чем у других.

Плоскомордый выжидательно уставился на меня.

– Я иду домой, – сказал я. – Если кто-нибудь завернет ко мне с особым призом, возможно, я выйду к нему, держа в руках жирный кусок.

– Понял.

Торнада сделала попытку вмешаться, надеясь оторвать кусочек и для себя, но я проигнорировал ее. Это, впрочем, не всегда является мудрым решением: она способна сбить тебя с ног просто для того, чтобы привлечь к себе внимание.

– Неплохая работа, Плоскомордый. Следующее, что ты можешь для меня сделать, – это найти Жнеца Темиска.

– Этого темного адвокатишку?

– Его самого. Не очень выставляйся, особенно если действительно найдешь его. Учитель Уайт тоже его ищет, и совсем не для того, чтобы вручить ему подарок на день рождения.

– Понял.

– Ну, тогда увидимся. Да, и еще одно… Торнада! Хочешь изумить богов неба и земли до потери пульса?

– А что?

– Держись подальше от неприятностей.

– Ты просто лошадиная задница, Гаррет, и ничего больше!

– Зато очень уютная, теплая и милая.

– Такая же милая, как эти гигантские дикобразы – громовые ящеры.

Настоящая женщина! Что бы там ни было, а она всегда оставит последнее слово за собой. Поскольку женщины живут дольше, для меня не было смысла пытаться выиграть спор упрямством, так что пришлось убираться подобру-поздорову.

Ион Сальватор записал все до последнего слова.

Глава 28

Подойдя к дому, я почувствовал, что что-то немного не так, как раньше. И дело было не только в том, что вокруг дома околачивались стражники и люди Учителя Уайта – Уэлби Делл с приятелем. Напарником Уэлби был альбинос ростом под два метра, настолько исхудавший, что одна маленькая девочка как-то назвала его Скелингтоном. Кличка прилипла. Судя по всему, они не замечали, что находятся в присутствии представителей закона. Закон же, с другой стороны, отлично их замечал. Релвеевы гонцы были повсюду. Жилище миссис Кардонлос кишело, как развороченный муравейник.

Я постучал в дверь (по-видимому, мастер так еще и не приходил – мой ключ оказался абсолютно бесполезен). Меня впустила Пулар Синдж.

– Ну как, узнал что-нибудь?

– Я пользуюсь большей популярностью, чем когда-либо надеялся, – легионы фанатов следуют за мной повсюду! Правда, ни один не пытался встать у меня на пути.

Синдж зашипела: она увидела что-то за моей спиной. Я повернулся, но было слишком поздно.

– Что там?

– Один из этих людей в непотребных панталонах.

– Так значит, Релвей их не всех переловил. Что здесь происходит?

– А что?

– Мне кажется, что что-то изменилось.

– Джон Пружина ждет тебя на кухне.

– И он чего-то хочет?

– Он хочет, чтобы ты выслушал его доклад. Почему бы тебе не войти внутрь, чтобы я смогла закрыть дверь?

Не самая плохая идея, учитывая, что поблизости отирался громила из банды Зеленых Штанов. А вдруг у него праща и полный карман каменных яиц?

Словно по подсказке, что-то прожужжало мимо моего правого уха. Впрочем, это был не выстрел снайпера. Это была Мелонди Кадар. На мгновение зависнув в воздухе, она направилась на кухню – без сомнения, в поисках чего-нибудь горячительного. Там она немедленно вступила в пререкания с Дином. У Дина не было к ней ни капли сочувствия. У него проблемы с пониманием: он решительно отказывается называть похмелье иначе, чем добровольным недугом.

Будучи опытным наблюдателем, я заметил:

– Он не в духе.

– Сегодня все оборачивается не в его пользу, – сказала Синдж. Я почуял какую-то историю. Она чего-то не хотела мне рассказывать.

Джон Пружина вошел из кухни в мой кабинет, следуя за своим носом.

– Никогда не замечал, насколько длинная у него морда, – сказал я.

Джон Пружина насупился, насколько это возможно для крысы. Я успокаивающе сказал:

– Мы с Синдж просто болтаем.

Я уселся позади своего письменного стола. Почти немедленно на моих коленях оказался котенок. Мгновением позже прилетела Мелонди Кадар.

– Он мог бы прихлопнуть тебя мухобойкой, и ты была бы вне игры. Так что кончай ныть.

Джон Пружина начал рассказывать о том, что его крысы увидели в Уайтфилд-холле. Я остановил его:

– Погоди-ка! Здесь нужно кое-что записать.

У него оказалось гораздо больше, чем я ожидал. Он цитировал высказывания Белиндиных меньших боссов, и некоторые из них достаточно ясно открывали, о чем они думают.

Прежде чем он закончил, я уже имел представление, как расположены главные игроки. Я надеялся только на то, что он не выдумал все рассказанное – решив, что как раз нечто подобное я и хочу услышать.

– Джон, да ты просто золотая жила! – При виде подобных самородков директор Релвей принялся бы петь и плясать. Очевидно, появление Чодо в Уайтфилд-холле произвело в криминальном мире драматическую перемену.

К сожалению, ничего из этого не могло мне пригодиться.

– Постой-ка, – сказал я крысиному королю (я подозревал, что именно так Джон Пружина называет себя в глубине души). – Мелонди, дева моей мечты, я вижу, ты вся так и бурлишь. Что, ты вспомнила что-нибудь, о чем еще не рассказала мне?

Как выяснилось, ничего особенного у неё не было.

– Ну ладно. Кто-нибудь из вас может сказать, отчего начался пожар?

Нет. Все эти глаза не увидели той единственной вещи, которую упустил я.

– Может быть, это было какое-то колдовство?

(Огонь же не может просто материализоваться на пустом месте, правда?)

Ни Мелонди, ни Джон Пружина не обнаружили признаков колдовства.

– Есть какие-нибудь соображения? Первой жертвой была крыса. Потом Бай Клакстон. Как они загорелись? Все остальное в кухне осталось неповрежденным.

Но никто ничего не мог мне сказать.

В этом не имелось никакого смысла. Впрочем, действительно было похоже, что общим знаменателем во всех этих инцидентах являлся именно Чодо Контагью.

Проклятье! Я пожалел, что послал Плоскомордого искать Пенни Мрак. Он мог бы отправиться в северную часть города и заняться там вместо меня утомительной, но необходимой беготней.

– Я бы сказала тебе, если бы могла – если бы знала! – резко сказала Мелонди Кадар. – Ты несправедлив ко мне.

Я взглянул через плечо: Элинор, похоже, все это забавляло. Это немедленно убедило меня, что вскоре дела пойдут еще хуже.

Так оно и случилось, едва я успел начать сопоставлять факты.

Появился Дин с закусками. На его циферблате сияло то самодовольно-злорадное выражение, какое там бывает всегда, когда он знает, что мне не избежать получения жизненного опыта, включающего в себя чертову уйму работы. Не потому, что нам нужны деньги, а потому, что, по его убогому мнению, это хорошо для моей души.

Кто-то принялся колошматить во входную дверь. Усмешка сбежала с Динова лица. Он не мог отказаться идти открывать: остальные из нас были заняты, кроме того, это была его работа. Ворча себе под нос, он направился к выходу. Я налил себе чаю. Синдж и Джон Пружина принялись за сдобу, набирая жир к зиме.

Дин вернулся. Самодовольная мина вернулась на его лицо.

– Это мистер Тарп, сэр.

Плоскомордый заполнил собой дверной проем. Он выглядел испуганным – что можно наблюдать не чаще, чем яйцо птицы Рух.

– У тебя есть задняя дверь, Гаррет?

– Что случилось? Что ты натворил?

– Я ничего не натворил – только то, что ты мне сказал! И ты мне за это должен. Это ты во всем виноват!

– Эй-эй, верзила, повороти коней! И сдай назад к тому месту, откуда стартовал.

– Ты сказал мне поймать эту девчонку, Пенни Мрак. Я так и сделал. Но только стоило ей оказаться у меня в руках, как она начала вопить про изнасилование, и содомию, и кровосмешение, и черт знает какое еще дерьмо.

Это явно беспокоило его далеко не так сильно, как следующий факт:

– И там были люди, и они слушали, Гаррет! Ты слышишь, что я говорю? Люди слушали! И не просто слушали – некоторые из них пытались ей помочь! Мало того, они еще и погнались за мной, когда я решил бросить это гиблое дело и свалить!

– Поэтому и весь этот шум там, снаружи?

– Не знаю. Может быть, они буянят из-за того, что хотят, чтобы ты вышел к ним и научил их танцевать дабларфаред! Ты ведь известный танцор!

Я покачал головой. Вздохнул. Еще раз покачал головой. Куда катится этот мир? С каких это пор танферцам есть дело до того, что происходит с одним из бесчисленных городских дикарей-оборванцев?

– Это все ты, Гаррет! – продолжал реветь Плоскомордый. – С тех самых пор, как ты занялся своими расследованиями, ты только и делал, что дудел нам про кротких, которые что-то там унаследуют. И вот теперь полгорода повелось на твою благонамеренную чепуху!

– Это долго не продлится, – пообещал я, в отчаянии от того, что он вообще уловил идею о благих намерениях. – Социальная инерция слишком велика. Слишком много людей слишком глубоко вовлечены в свой прежний образ жизни – особенно там, на Холме. Расслабься, скоро им надоест и они уйдут. Дин! У тебя не было проблем, когда ты провожал Белинду?

Он признал, что проблем не было – она не привлекла к себе никакого внимания. То есть наблюдатели, засевшие вокруг моего дома, примяли её за одну из моих подружек по спальне. В свою очередь, это означало, что мне придется как-то объясняться, когда об этом узнает Тинни.

Она всегда узнаёт.

– Ну что ж, поскольку вы все здесь и не имеете более интересных занятий, послушайте-ка вот это. – И я поведал им историю моего посещения брата Биттегурна Бриттигарна в храме Эас и Айгори.

Как выяснилось, я упустил поставить старику ББ на вид его неблаговидное поведение по отношению к его собственной религии. Дин указал мне на это – лучась самодовольством.

Синдж хотела посмотреть на каменное яйцо. Они все хотели. Я пустил его по кругу.

Джон Пружина сказал:

– Жрец надул тебя, Гаррет. Этот камень поднят со дна ручья. Ты можешь накопать тысячу точно таких же на оружейном рынке.

Синдж сказала:

– Наши предки собирали для солдат камни, выпущенные из пращи.

Праща никогда не была официально признанным оружием ни в одном карентнйском роде войск, но в Кантарде обе стороны использовали подручные средства. Некоторые из сражавшихся были настолько отсталыми, что считали пращу технологической новинкой поразительной убойной силы – так что даже сами боги якобы протестовали против её применения.

Было достигнуто общее согласие: мое каменное яйцо было обычным камнем, а ББ просто посмеялся надо мной.

Возле входной двери раздался шум. Плоскомордый подпрыгнул и принялся затравленно озираться. Брюзжа на всеобщую несправедливость, Дин направился на бак Гарретова флагманского корабля.

Вернувшись, он провозгласил:

– Просто толпа соседей. Вы будете говорить с ними?

– Нет. Если бы ты взял в дом собак вместо кошек, мы могли бы спустить их на этот сброд.

Чудовище на моих коленях шевельнулось, но лишь для того, чтобы улечься в более комфортабельной позиции.

– Это будет долгая осада? – спросил Джон Пружина. – Мне нужно возвращаться. Мои люди имеют склонность попадать в передряги.

– Я не знаю, – пожал плечами Дин. – Но мистер Гаррет прав: в конце концов им это надоест и они разойдутся.

Ну да – когда мои приятели из Стражи скажут им пару слов, после чего эти идиоты решат, что домашний обед гораздо привлекательнее, чем толочься здесь, выкрикивая оскорбления из-за какого-то ложного обвинения.

У-упс! А что, если Релвеевы гонцы схватят девчонку?

– Послушай, Плоскомордый, – сказал я. – А как дела у Торнады с её любимцем?

Тарп ухмыльнулся.

– Дело закрыто, браток. У Торнады в голове только физа… физо… что-то такое коллалгическое, и теперь ей нужен кто-то, кто захочет…

Я содрогнулся, хотя не имел ни малейшего представления, о чем речь. Если я вообще хоть что-то понял, то Торнада была права, и надо было искать такого человека, который считал бы подобные вещи захватывающими. Чем бы они ни были.

– Да, интересно, – сказал я, словно это действительно было так. – Ну ладно, этот день был одним из самых долгих в моей жизни. Благодаря вот этим двоим душегубам, – я ткнул обвиняющим перстом в Синдж и Дина. – Они взялись за меня, когда червячки еще не вылезли в поисках ранних пташек, так что теперь я настолько устал, что, наверное, даже не пойду на фабрику сегодня вечером.

– Тинни еще не закончила злиться на тебя, – сказала Синдж. – Тебе стоило бы держаться от неё подальше до тех пор, пока она не будет готова принять твои извинения.

– А когда она услышит про Белинду? – Жизнь становится все более запутанной, если ты слишком глубоко вовлекаешься в нее.

Дин насмешливо улыбнулся. Плоскомордый спросил:

– А как ты собираешься выйти отсюда? Я спрашиваю на тот случай, если мне все же придется выходить отсюда самому.

– Надо просто подождать, пока они утомятся.

– Шум-то вроде не утихает.

Я пожал плечами. Я валился с ног от усталости. Кроме того, это смутное чувство, что я угодил в какую-то западню, не покидало меня с тех пор, как я вернулся домой.

Бам-м! Грохот сотряс здание. С моего стола посыпались вещи, портрет Элинор закачался и повис под углом. Дин шмыгнул в кухню. В моих ушах звенело. Я не слышал, чтобы там что-нибудь упало, но, возможно, лишь потому, что на мгновение оглох.

Глаза Синдж расширились от ужаса. Джон Пружина тоже выглядел напуганным. Крысиные инстинкты брали верх. Они не бросились прочь только потому, что бежать было некуда.

Мелонди Кадар лежала в обмороке.

– Неплохо, – сказал я. Мой голос звучал как-то странно. Я скорее чувствовал, чем слышал, как гром перекатывается где-то в отдалении. – Должно быть, где-то здесь по соседству долбануло.

Плоскомордый что-то слабо промычал.

Гром и молнии никогда не причиняли мне беспокойства – я даже люблю порой посмотреть на хороший фейерверк в небесах. Но в моей жизни редко случались моменты, когда кованый сапог божества опускался на землю настолько близко от меня.

– После этого толпа перед входной дверью, наверное, разбежится. Слышь, Плоскомордый?

Дин вернулся. Половинка его любимого заварного чайника болталась на его указательном пальце, в глазах стояли слезы.

Второй раскат грома зародился где-то в восточной стороне и побрел в нашу сторону, с оглушительным ревом прогремел над нашими головами и укатился на запад, затихая по пути. Симфония молний была открыта для всеобщего прослушивания вскорости после этого.

Затем некий юный бог, хулиган и фигляр, пинком распахнул шлюзы небес, и хлынул дождь. Бурлящие струи замолотили по дому.

Котята высунули мордочки из своих укрытий. Здорово. Мир оставался стоять на месте.

Плоскомордый вернулся от входной двери.

– Да, все разбежались. Черт, ты бы посмотрел, какие там градины валятся с неба! – Теперь в его голосе звучало скорее восхищение, чем испуг.

Я пошел взглянуть. Тарп был прав, зрелище было потрясающее. Молнии так и хлестали повсюду, громовые молоты били по небесной наковальне, град сыпался таким ливнем, какого я в жизни не видел.

Люди обычно преувеличивают размер градин. Такова человеческая природа. Поэтому я скажу только, что их были тонны, что они были большие и что, отскакивая от земли, они рикошетом переворачивали телеги и повозки. Отважные, предприимчивые, тупоумные мальчишки повыскакивали на улицу с ведрами и корзинами, собирая градины, когда они еще вовсю молотили по земле.

Вспышка молнии чуть не ослепила меня. Мгновением позже рявкнул гром, с такой мощью, что я ощутил его всем телом. Что там случилось: банда Властителей Бурь решила устроить разборку? Мои приятели, бывшие сослуживцы, уверяют, что часто видели подобные вещи на главном театре военных действий.

Морская пехота имеет множество материальных, равно как и социальных, преимуществ. Так, морские пехотинцы на своих заболоченных островах в Заливе не должны были беспокоиться о том, что могут угодить промеж двух сражающихся чародеев: чародеи с обеих сторон не возражали против любых смертоносных и жестоких приемов, но отказывались сражаться в условиях, чреватых для них физическим дискомфортом.

Плоскомордый протиснулся мимо меня в дверь.

– Пусть я замерзну или утону, но я лучше пойду, пока есть возможность.

Под моими ногами крутилась пара котят, пытавшихся выяснить, что представляют собой градины. Им не понравилось.

– Не хочешь котенка? – спросил я.

Плоскомордый ответил взглядом, более холодным, чем целый бушель градин.

– Они милые, – настаивал я.

Он покинул меня, отсалютовав одним пальцем.

Глава 29

И снова я поднялся с постели раньше, чем это было разумно. Правда, поскольку я отправился спать рано; мне удалось избежать недосыпа – я просто не наверстал того, что недоспал днем раньше.

Все остальные встали раньше меня. Естественно. Как и следовало предполагать. И все они были в хорошем настроении, несмотря на дождливую и ветреную погоду. У Дина уже был разожжен уютный огонек. Я уселся и со знанием дела принялся наблюдать, как он суетится, разбираясь с ущербом, причиненным бурей.

– Ну и как, много придется покупать заново?

– Я составляю список. Не очень. У нас и вообще-то было слишком много посуды – мы ведь не устраиваем приемов.

Он принес мне чаю в треснутом стакане. Я отхлебнул.

– Что поделывает Синдж?

– Она со своим братом разговаривает с этой… штукой.

– С этой штукой? Ты что, хочешь сказать, что старина Весельчак снова с нами? Почему же ты сразу не сказал?

– Должно быть, возраст сыграл со мной шутку – я был уверен, что сказал. Его разбудил грохот грозы.

Я не купился на это. Теперь я знал, почему у меня было такое странное чувство, когда я вчера вернулся домой: Мешок с костями уже тогда не спал, а лежал в засаде.

– Ну что же, тогда налей мне еще чашечку, и я пойду.

Он пробурчал что-то насчет того, что для этого мне вовсе не нужен чай.

Синдж стащила в комнату Покойника половину имевшихся в доме светильников. В его присутствии она нервничает. Впрочем, я знаю немного людей, которые чувствуют себя уютно в обществе трупов – особенно таких трупов, в которых до сих пор обитают изначальные квартиранты, словно призраки, неспособные встать и пойти куда вздумается.

Спрашивать его о настроении было бы пустой тратой времени – термин «сварливое» обычно вполне подходил. Вместо этого я спросил:

– Где котята?

– Прячутся, – ответила Синдж. – Они в ужасе.

– Неудивительно. В свое время Его Светлость был известен как Гроза Котят.

Джон Пружина недоверчиво взглянул на меня, словно сомневался, шучу я или нет. Будь он человеком, сейчас он был бы без кровинки в лице.

– Вы уверены, что он проснулся? – уточнил я. – Я здесь уже целую минуту, и он еще ни разу мне не возразил.

«Есть более важные вещи, Гаррет, требующие моего внимания. Дюжина умов там, на улице, нуждаются в изучении. Я хочу пошарить в них, пока они считают, что я еще нежизнеспособен».

– О! А разве когда-то было не так?

«И этот человек еще удивляется, почему я предпочитаю сон его утомительному обществу!»

Он использовал один из своих меньших мозгов, чтобы общаться со мной. За его язвительными отповедями не стояло настоящее чувство. Он был рассеян, что являлось хорошим знаком. Это означало, что он нашел этот новый мир достаточно интересным для приложения своего интеллекта.

«Вот что ты должен сделать. Начнешь немедленно. Пусть меня навестят мистер Тарп и мисс Торнада. Затем используй свой немалый талант к придумыванию историй, чтобы побудить каждого из следующих, кого я сейчас назову, нанести мне визит. Итак: полковник Блок и Дил Релвей. Мисс Контагью. Эта девочка, Пенни Мрак. Любой из людей в зеленых панталонах – или из их управляющих. Жрец, с которым ты встречался. Учитель Уайт или один из его приспешников. После того как я расспрошу хотя бы нескольких из них, может стать возможной разработка каких-либо стратегий. Разыскать мистера Контагью и Темиска следует во что бы то ни стало: эти двое смогут прояснить для нас назревающий переворот в мире организованной преступности».

Вот вам Покойник в чистом виде: он может продолжать, и продолжать, и продолжать – и продолжать. Чтобы добраться до самого конца, лично мне необходимо немало поработать ногами.

«Куда подевалась птица? Я не ощущаю присутствия попугая».

– Его здесь больше нет, – сказал я. Я постарался, чтобы в моем голосе прозвучал восторг, но по правде говоря, мне действительно не хватает этого цыпленка-матерщинника. Так, самую малость. В редкие слезливые моменты.

«Ага. Интересный оборот событий. Я рад, что пропустил большую часть из них».

– Ты немногое потерял.

«Ты на самом деле веришь, что можешь обмануть меня?»

– Не помню кто, но кто-то когда-то сказал, что пока есть жизнь, есть и надежда.

«Первым это сказал мой кузен Дупфель».

– Что?

Покойник ответил мысленным эквивалентом пожатия плеч. Он и так потерял уже достаточно времени.

«Я сказал тебе, что надо делать».

Таков мой партнер! Не прошло и получаса – а он уже понукает меня, заставляя собирать нужные ему кусочки, чтобы найти смысл в бессмыслице. Впрочем, он действительно быстрее меня находит связи между событиями.

«Если ты окажешься в состоянии войти в контакт с мистером Дотсом таким образом, чтобы его последующие действия выглядели не зависящими от твоего визита, попроси заглянуть и его тоже. Затем ступай в Бледсо. Разузнай, что еще там сделали эти иноземцы».

Вряд ли они могли сделать многое – большая их часть сидела в тюрьме.

«У тебя есть знакомая ведьма».

– У меня их несколько.

«Исключая табун твоих вертихвосток».

– Bay! Их-то я и не сосчитал!

«Свяжись с одной из них и попроси её прийти сюда».

– Кого-нибудь, кто не знает про тебя?

«Это было бы предпочтительно».

– Я начинаю удивляться, почему я всегда так стремлюсь разбудить тебя. Жизнь настолько проще, когда ты спишь!

«Но она ни к чему не ведет».

– Ты неправ, Толстозадый. Она приводит в самые лучшие места.

Он принялся копошиться у меня в голове, очевидно пребывая под ложным впечатлением, что был туда приглашен. В считаные секунды он пришел в ужас.

«ГДЕ ПОПУГАЙ?»

– Мистер Большая Шишка? Он устремился к более высокому призванию.

Попка-Дурак принадлежит легендам о давно минувших днях. И если есть на небесах хоть какое-то милосердие, он никогда не будет ничем иным, кроме как еще одним тошнотворным воспоминанием!

Хохотунчик топтался внутри моего черепа, словно два десятка обкуренных взломщиков в мягкой обуви. Будучи Самим Собой, логхир отбросил вопрос касательно этого надоедливого расфуфыренного цыпленка, словно кишащую червями дохлую мышь, и продолжал копать так, будто мистер Большая Шишка никогда не существовал.

– Кстати, о животных, – вспомнил я. – Расскажи мне об этих котятах, оскверняющих мой дом. Они не кажутся мне обычными.

«От тебя ничего не скроешь».

– Отвечай на вопрос.

«Как ты и предположил, это не обычные котята, хотя они и демонстрируют черты характера, которые мы ассоциируем с домашними кошками. Пока что я не в состоянии заглянуть в их умы. Они меня боятся».

– Такое отношение кажется мне довольно здравым. Тебя все боятся.

«Почему бы и тебе не перенять этот подход?»

– Но я же знаю, что на самом деле ты всего лишь милый большой плюшевый мишка.

«Будь осторожен, когда будешь выходить из дома. Котята могут попытаться сбежать».

Меня отпускали, позволив вернуться к домашним делам. Иногда он забывает, кто здесь старший партнер.

Я вернулся в свой кабинет, отыскал клочок бумаги, на котором с одной стороны оставалось чистое место, и составил список.

Глава 30

Я просунул голову в комнату Покойника.

– Ты достаточно проснулся, чтобы достать человека в квартале отсюда?

«Выражайся яснее».

– Я сейчас выглядывал за дверь. Если тебя хватит на квартал, можешь попробовать зацепить одного типа по кличке Скелингтон, он работает на Учителя Уайта.

«Где именно?»

Я описал место.

«Должно быть, я еще не настолько достаточно проснулся. Если бы птица была здесь, я смог бы выслать её наружу и полететь вместе с ней».

– Понял. – Он хотел, чтобы я вышел из дому. – Только не удивляйся, если Скелингтон пустится наутек, когда увидит, что я иду.

«На этом этапе своей карьеры ты уже мог бы научиться приближаться к людям, не внушая им страха».

Не было смысла возражать.

– Ну, я пошел.

Я натянул штаны, обхлопал себя сверху донизу: соответствующий ситуации арсенал низкой степени поражения был при мне.

Я был готов.

Погодный спектакль уже закончился, но морось осталась. Не тот день, когда я стал бы работать – если бы не вернулся Сам и не принялся бы тыкать меня своим стрекалом.

Скелингтон был в еще меньшем восторге от пребывания снаружи, чем я. Несчастный и скукоженный, он не замечал моего приближения до тех пор, пока не оказалось слишком поздно.

«Все прошло неплохо», – сказал я себе, когда Скелингтон перешагнул через порог моего дома. Возможно, в дождливой погоде в конце концов имелись и свои плюсы.

Плоскомордого у себя дома не оказалось. Его не видели там со вчерашнего дня. Значит, уйдя от меня, он пошел не домой. Я написал ему записку, упомянув возможность оплачиваемой работы.

Торнады не было ни в одном из её обычных мест. У меня не было возможности застать её дома, поскольку я не знал, где она живет. Я попросил передать ей, что у Гаррета есть для неё деньги, если она придет ко мне домой.

Относительно Блока или Релвея я не мог придумать никакого плана, чтобы заманить их к себе.

Я прогулялся мимо заведения Морли. Сарж был снаружи, – пользуясь дождем, он занимался влажной уборкой: сгребал мусор и лошадиные яблоки на соседский двор. Завидев меня, он состроил такую мрачную мину, что я только помахал ему рукой и двинулся дальше. Просто прохожу мимо. Даже и не думал заходить.

Возле жилища Жнеца Темиска двое бесшеих типов тихо переговаривались, обсуждая возможность снегопада. Я не узнал их. Правда, я заметил еще знакомого Релвеевого гонца, приглядывавшего за этими громилами.

И ни разу на протяжении моих скитаний-на-пару-с-заползающи-ми-за-шиворот-ледяными-струйками я не приметил Пенни Мрак. Что доказывает, что даже у четырнадцатилетней девчонки иногда бывает здравый смысл.

Белинду я вычеркнул: я не имел никакого представления, где её искать, и ни малейшего понятия, с кем можно передать ей послание.