Век Дракона - Седая оловянная печаль (Гаррет 5)

      - Ты смыслишь что-нибудь в выпечке? Я объяснил ей заведенный у меня порядок. Черной работой и готовкой занимается Дин. Но он научил и меня. Дин - хороший повар, и я тоже сносно готовлю, когда приходится. Например, когда отпускаю Дина, чтобы принять кое-кого без свидетелей.
      - Не знаю, врешь ты или нет. Врешь, наверное. Я никогда не встречала мужика, умеющего готовить. Я не стал говорить ей, что, по мнению Дина, стоящие повара только мужчины. - Свести бы вас вместе. Интересно, что получится?
      - Угу. Пора, вынимай булочки и тащи сюда горшок с маслом. Я понюхал масло. - Свежее. - Снэйк только что принес. - Он будет завтракать с нами? Она засмеялась.
      - Только не Снэйк. Он ни с кем не разговаривает. Просто берет продукты и уходит. Не очень-то он общительный, наш Снэйк. - А что с ним такое?
      - С головой не в порядке - после Кантарда. Он пробыл там двадцать лет и не получил ни царапины. Снаружи. - Она покачала головой и принялась накладывать на деревянную доску колбасу и бекон. - Печальная история. Я знала его мальчуганом. Славный был парнишка. Чересчур нежный и чувствительный для морской пехоты. Но он считал, что должен попробовать. И вот теперь он совсем старик и мозги набекрень. Он здорово рисовал, этот парень. Мог бы стать великим художником. У него глаз был волшебный. Все видел насквозь и рисовал, что видел. Что сверху лежит, каждый дурак нарисует, подумаешь, хитрость. Но чтоб видеть правду, нужен особый талант. Парень видел ее. Ты что, вознамерился торчать здесь и чесать языком до самого ленча или все-таки собираешься поесть? Я занялся посудой и не стал говорить кухарке, что она мне и словечка не дала вставить. Она не унималась:
      - Я говорила старику - он тогда как раз был произведен в генералы: стыд и срам держать в армии такого парня. Повторила еще раз, когда он вернулся. А генерал мне сказал: "Твоя правда, кухарка, грех это, он много чего мог бы сделать для людей. Но не запретишь же ему". А Снэйк, упрямый осел, вообразил, что его долг - идти с хозяином на войну. В кухне постепенно собирался народ. Я заметил два новых лица - Тайлера и Уэйна. Похоже, ночка у них выдалась бурная. Все брали свои приборы и шли в столовую. - Тайлер и Уэйн? - спросил я кухарку. - Как ты догадался? - Так и догадался. Есть еще кто-нибудь, кого я не видел? - Кому еще здесь быть?
      - Не знаю. Вчера вы сказали, их восемнадцать человек. Я видел десятерых плюс робкий Снэйк и блондинка, которая показывается только мне. Восемнадцать никак не набирается. - Восемнадцати и нет. - Вы сказали - восемнадцать.
      - Слушай, парень, мне четыреста лет. Мне нужно сосредоточиться, чтоб вспомнить, где я нахожусь. Я только готовлю, накрываю на стол и мою посуду - до другого мне и дела нет. Хожу туда-сюда. Ничего не вижу, ни с кем не говорю. Когда я последний раз поднимала глаза, их было восемнадцать, считая меня. Наверное, прошло какое-то время. Эге, может, поэтому остается так много объедков: я-то готовлю на восемнадцать человек. - Я не заметил, что на столе слишком много приборов. Она помолчала. - Пожалуй, ты прав. - Вы давно у Стэнтноров?
      - Я пришла к ним вместе с мамой совсем сопливой. Давным-давно, когда Карента еще была империей. До того, как Стэнтноры переехали в новый дом. Ему-то от силы лет двести. Славный получился домик, как игрушечка. Теперьто он старый стал, ветхий. - Должно быть, немало вы повидали на своем веку.
      - Да уж кое-что повидала. В этой самой столовой мне случалось прислуживать королям, маршалам и адмиралам. Разговор наш оборвался: она направилась в столовую. Я пошел следом. Особых эмоций мое появление не вызвало. Досады никто не проявил, но и кувыркаться от радости никто не собирался. Мрачное сборище. Эти ребята провели вместе всю жизнь. О чем им говорить? Они уже все сказали друг другу. Я не в первый раз попадал в такую компанию. Иногда это чувствуется сразу, без слов. Тайлер и Уэйн были типичными морскими пехотинцами. Независимо от физических отличий служба в армии накладывает определенный отпечаток. Тайлер - тощий, узколицый, с тяжелым взглядом карих глаз, волосы цвета соли с перцем, густая, пегая бородка коротко и аккуратно подстрижена. Уэйн моего роста, килограммов на десять тяжелее, но не толстый. Крепкий на вид - если как следует разозлить, справится с пятью бешеными быками. Дюйма на четыре выше Тайлера, светловолос, с ледяными синими глазами. И все же они похожи, как близнецы. Я пять лет провел в обществе таких людей. Любой из них, если ему западет в голову, способен на убийство. Человеческая жизнь для них почти не имеет цены: слишком много смертей они видели. Но есть одна загвоздка. Морские пехотинцы - ребята прямые. Понадобись кому пришить старика - он и пришил бы. Если, конечно, нет веских оснований убивать его постепенно. К примеру, увеличение своей доли наследства - чем не основание? Гадать бесполезно, и бесполезно торопить события. Я помог кухарке убрать со стола и собрался в дорогу.
      ГЛАВА 11 Я не был у Морли несколько месяцев. Мы не ссорились, просто не было необходимости и не хотелось, будто корова, щипать травку, которой потчуют в его ресторане. Я пришел в девять. Заведение было закрыто. Ресторан Морли работает с одиннадцати вечера до шести утра и обслуживает всех мазохистов, готовых питаться одними овощами. Кто только здесь не бывает! Даже некоторые из моих лучших друзей, мне тоже, волей-неволей, иногда приходится. Итак, девять часов. Закрыто. Я подошел к черному ходу и постучал условным стуком, то есть колошматил в дверь и вопил, пока подручный Морли Клин с пятифутовым куском свинцовой трубы в руках не изъявил желание сделать из меня яичницу. - Я по делу, Клин.
      - Еще бы... стал бы ты так горячиться из-за вегетарианской жрачки. И носа не кажешь, пока чего не понадобится. - Я плачу за услуги. Он фыркнул. Он не доверял мне, считал, что я использую Морли, поскольку и он нередко втягивает меня в разные опасные предприятия, не спрашивая моего согласия.
      - Звонкой монетой, Клин. И Морли не приходится даже задницу от кресла отрывать - у него всегда есть мальчик на побегушках. Клин помрачнел: он как раз был одним из этих мальчиков. Но дверь не захлопнул. - Проходи. Он посторонился, запер дверь и провел меня через кухню, где повара резали капусту, к бару. В баре он сунул мне кружку яблочного сока, буркнул: "Жди" - и пошел наверх. Зала была голой, тихой и унылой. Здесь не часто собирается много народу. Морли Дотс - безжалостный негодяй, кровопийца и шантажист. Как и те, кто на него работает. Он паразит, использующий в своих грязных целях самые темные стороны человеческой натуры. В этом ему нет равных, разве кое-кто из парней Чодо Контагью. В общем, Морли Дотс - квинтэссенция всего, что я ненавижу. Когда-то я и сам был таким, но, твердо решив исправиться, отделался от подобных субъектов. Но Морли я люблю. Ничего не поделаешь - любовь зла. Клин вернулся и печально провозгласил: - Он помешался на здоровье.
      - Подумаешь, новость! Да он из кожи вон лезет, лишь бы обратить еще кого-нибудь. Морли - единственный в своем роде убийца-вегетарианец. Он ужасно переживает, что его ближние губят свое здоровье, поедая мясо, не дожидаясь, пока он самолично перережет им глотки. Сдается мне, логика у него хромает. Впрочем, я могу ошибаться.
      - Он выдумал что-нибудь новенькое? В последний раз, когда я его видел, он зарекся играть в азартные игры и пытался отказаться от женщин. Но без них он и дня не протянет.
      - Да, с этим покончено. Напомни ему. Сейчас у нас на повестке дня режим. Рано ложиться, рано вставать. Он уже на ногах, оделся, поел и делает зарядку. Нет, только подумай! Год назад в это время суток я не мог его вытащить из постели даже под страхом смерти.
      - Ну уж... Разве ты не веришь в чудеса? Стоило посулить ему солидный куш и... - Он зовет тебя наверх. Налить еще? - Давай. Все равно ничего покрепче у вас не дождешься. Клин подмигнул - Морли так и не удалось обратить его - и наполнил мою кружку. Я захватил ее и поднялся в кабинет Морли, представлявший собой надстройку над основным помещением ресторана. Я, можно сказать, ближайший друг Морли, но во внутренние покои мне путь заказан: я чересчур коротко пострижен, не крашу губки и не подвожу глазки. Дотс приседал как заведенный, у меня от одного этого зрелища заболел живот. - Для своего возраста ты в неплохой форме, - похвалил я. Черт его разберет, может, это врожденное. В жилах Морли течет кровь эльфов, а они долго сохраняются.
      - Ты, видно, снова взялся за работу, - заговорил он без малейшего напряжения, не переставая приседать. Да, зарядка и мне не помешала бы. В моем возрасте, стоит распуститься, восстановить форму уже нелегко. - С чего ты взял? - Без дела ты сюда не заходишь. - Неправда. С Майей я приходил почти каждый день. Раньше, до нашего разрыва. - Ты проворонил настоящую жемчужину, Гаррет. Морли перевернулся и начал отжиматься. Темная кровь эльфов в нем почти незаметна. Он выглядел просто невысоким, стройным темноволосым мужчиной в отличной форме. Морли легок на ногу. Вокруг него всегда атмосфера риска и приключений, но без угрозы, поэтому женщины находят его неотразимым. - Наверное, ты прав. Мне порой недостает ее. Славная малышка. - И прехорошенькая. А с Тинни как? Встречаетесь? Моя подружка Тинни Тейт - рыженькая, темпераментная девица. У нас с ней весьма бурные и непредсказуемые отношения.
      - Встречаемся. Если ей не взбредет в голову наказать меня, лишив своего общества.
      - Хорошо, что ты не проболтался ей о Майе. За все время нашего знакомства других разумных поступков за тобой не числится. Морли быстренько отжался положенные пятьдесят раз и вскочил. Он даже не вспотел. Мне ужасно захотелось пнуть его в зад: ничего не поделаешь, зависть - страшная штука. - Ты слышал о генерале Стэнтноре? - Командовал морской пехотой? - Именно. - И что же?
      - Парень, что работает у него - мой бывший сержант, - потребовал вернуть старый должок Он хочет, чтобы я кое-что сделал для старика.
      - Ты делаешь что-то просто так, ради самой работы? Все-таки ты редкий экземпляр, Гаррет. - Знаю. Я как собака - пальцем не шевельну, если не голоден. - Короче. Я-то работаю всегда, и работы у меня навалом. - Старик умирает. Сержант думает, что его пытаются убить. Медленно, чтоб было похоже на изнуряющий недуг. - Его в самом деле убивают? - Не знаю. Он болен уже давно. Ты представляешь, как это можно сделать? - Какого он цвета? - Цвета? - Ну да. Есть яды, которые действуют постепенно, накапливаясь. Распознать их можно по цвету лица больного, - Он болезненно желтый. Волосы выпадают клоками. Кожа точно прозрачная. Морли наморщил лоб. - Ни синего, ни серого? - Желтый. Как помадка. Он покачал головой. - Ничего не могу сказать. - Он еще страдает припадками. - Бешенства? - Сердечные или что-то в этом роде. - Ни на что не похоже. Если б увидеть его...
      - Да Но вряд ли это можно устроить. Они там все с приветом, не выносят чужаков. Я бегло описал ему обитателей дома Стэнтнора - Похоже на психушку.
      - Вроде того. Все они, кроме кухарки и Дженнифер, лет по тридцать прослужили в морской пехоте, главным образом в Кантарде. Морли усмехнулся. - От комментариев воздержусь. - Молодец. Избегайте соблазнов, и мир станет чуточку лучше. Еще одно. Старик воображает, что я занят поисками вора. Кто-то крадет его серебро и военные трофеи. - Я протянул список, Морли начал читать. - Я заплачу дополнительно тому, кто возьмется разведать, не проходят ли некоторые из этих вещей по обычным каналам. - Плоскомордому нужна работа. Плоскомордый Тарп - наш общий приятель, что-то среднее между Морли и мной. Он совестливей Дотса и честолюбивей меня, но огромный, как дом, и кажется недоумком. Тарпа трудно принимать всерьез, и ему редко достается хорошая работа.
      - Ладно. Я заплачу по обычным расценкам. Плюс если найдет что-нибудь из списка, Плюс если опишет вора. - Деньги при тебе? Намек понят. Я выплатил ему аванс.
      - Мы с Плоскомордым благодарим тебя, - сказал Морли. - Конечно, хочется сделать одолжение старому товарищу, но задаром это чертовски скучно. Особенно если старик просто помирает своим ходом.
      - Что-то там происходит. Меня пытались замочить. - Я вкратце рассказал ему.
      - Вот бы посмотреть на физиономию того парня. Он вдарил топором, а ты зазвенел, как колокол, - заржал Морли. - Однако тебе повезло. - Надо полагать. - В чем же, по-твоему, суть дела?
      - Не знаю. Деньги? Больше там ничего нет. У старика примерно пять миллионов. Сын его умер. Жена умерла двадцать лет тому назад. Его дочь Дженнифер получает половину, а другая половина переходит к его приятелям морским пехотинцам. Три года назад было семнадцать наследников. С тех пор двое умерли, предположительно естественной смертью, одного забодал бешеный бык, а четверо пропали. Посчитать нетрудно: доля оставшихся в живых почти удвоилась. Морли уселся, положил ноги на стол и поковырял зубочисткой в жемчужнобелых зубах. Я не мешал ему думать. - Да, в этом муравейнике может подняться довольно паршивая возня. - Такова уж человеческая природа.
      - Я не любитель держать пари, но тут можно смело ставить на жадность. Кому-то не хватает его доли. - Такова уж человеческая природа.
      - Никто не пройдет мимо таких денег. Ни ты, ни я, ни даже святой. Думаю, ты копаешь в правильном направлении. - Беда в том, что мне никак не удается увязать все вместе. Если я найду вора - кстати, зачем воровать, когда тебя ожидает огромное наследство? - не станет ни на йоту ясней, кто убивает генерала. Для того, кто сокращает число наследников, это смысла не имеет. Ему, наоборот, надо, чтоб старик протянул подольше. - Что будет, если дочка сыграет в ящик раньше его?
      - Проклятие! - Это же очень важно, а мне и в голову не приходило. Если все перейдет к служакам, ей надо держать ухо востро.
      - Странно, по их поведению не заподозришь, что они знают о происходящем. Похоже, они настроились жить себе поживать тихо-мирно. Они и не думают следить друг за другом, а я, пробыв там всего день, сразу заметил, что дело нечисто. - Вы, сыщики, дальше своего носа не видите. - Ты о чем?
      - Ведь они все старые товарищи. Кому-то одному взбрело на ум разбогатеть, перерезав остальных. Но кто же заподозрит своего старого кореша? Представь только, через что они прошли вместе. Он прав. У меня тоже такое в голове бы не уместилось. Нельзя вдруг перестать доверять старому товарищу, с которым провел бок о бок много лет. Невозможно вообразить, что он так изменился.
      - В конце концов, может, так оно и есть: трое умерли естественной смертью, а четверым надоели заведенные в доме порядки, и они ушли, наплевав на деньги. - А земля плоская и стоит на трех китах. - Ты пессимист.
      - Я реалист. Ты разуй глаза. На днях тридцатишестилетний мужик зарезал отца с матерью за то, что они не дали ему денег на бутылку. Такова жизнь, Гаррет. Люди - хуже самых жутких чудищ из ночных кошмаров. - Он усмехнулся. - Тебе еще повезло: никакой мистики - ни вампиров, ни оборотней, ни ведьм, ни колдунов, ни встающих из могил мертвецов. Всякая дрянь не путается под ногами. Я фыркнул. Такие штуки встречаются не на каждом шагу, но они тоже часть жизни, и рано или поздно приходится с ними столкнуться. Лично меня чертовщина интересовала мало. Впрочем, мне еще не довелось иметь с ней дело. - Кажется, я видел привидение. - Чего?
      - Привидение. Я все время вижу женщину, которую никто не впускал в дом. Никто больше ее не видит. Если они не морочат меня, но скорее всего морочат. - Или тебе мерещится. Роскошная блондинка, верно? - Блондинка. Недурна. - Ты просто грезишь наяву.
      - Ну со временем узнаем. Меня еще кое-что тревожит, но пока не могу выразить словами, что именно. - Пустяки, наверное. - Пустяки? Лучше мне вернуться туда.
      - У тебя есть с собой что-нибудь эдакое? Неприятно думать, что ты в окружении убийц - и не вооружен ничем, кроме зубов и ногтей. - Есть пара штучек.
      - Всегда у тебя что-нибудь припасено, - хмыкнул Морли. - Смотри, не поворачивайся ни к кому спиной. - Не буду. Я уже закрывал дверь, когда Морли окликнул меня: - А дочка, какая она из себя?
      - Двадцать с небольшим. Красотка, но не из разговорчивых. Испорченная девчонка, надо полагать. Он задумчиво поглядел на меня, передернул плечами, встал из-за стола, опустился на пол и снова принялся за отжимания. Я хлопнул дверью: тяжело смотреть, как человек сам себя мучает.
      ГЛАВА 12 Я повернул на юг, весьма довольный собой: я знал своего Морли, любопытство погубит его. Он умрет, а выяснит, где собака зарыта. Всех /.$-(,%b на ноги, все вверх дном перевернет, но разузнает, что происходит у Стэнтноров, если что-нибудь происходит. Когда я вышел за Южные ворота, самодовольство улетучилось. Начал моросить дождик. Я обругал себя за недоверие к лошадям. Черт возьми, не умеешь ездить верхом, нанял бы карету: ведь карету можно отнести к необходимым расходам, и пускай Стэнтнор платит. Расходы удивительно гибкая статья, особенно если клиент не имеет возможности контролировать тебя. До поместья я добрался уже насквозь мокрый. Странно. Большинство крупных загородных поместий имеют названия "Клены", "На ветру", иногда и вовсе бессмысленное, типа "Британский камень". Но у Стэнтноров - точно не имение, а лачуга овцевода. Поместье Стэнтноров - и все. Старинное семейное жилище, роскошное, как музей, но ни для кого оно не стало домом, никому не пришло в голову дать ему имя. Я не дошел до входа в особняк шагов пятьсот, Дженнифер Стэнтнор вылетела мне навстречу из парадного подъезда. Она даже шали не накинула. Питерс шел следом, но не похоже было, что он хочет ее задержать. Они поравнялись со мной одновременно. Казалось, Дженнифер уже довела Питерса до белого каления и теперь не прочь отделаться от него. Я постарался прикинуться удивленным. Это было нетрудно: я не переставал удивляться ни на минуту. Я приподнял бровь - один из моих самых эффектных трюков. Дженнифер остановилась, но молчала, пытаясь отдышаться. Питерс, он запыхался меньше, хоть и был в три раза старше, сообщил: - На охоте произошел несчастный случай. Я и глазом не моргнул. - Да? - Давай зайдем в дом, а то промокнем. Я взглянул на Дженнифер. Казалось, она намеривается заговорить. - Это не несчастный случай, - мрачно заявила она. Нет, вероятно, если есть жертвы. Но вслух я этого не сказал, только хмыкнул.
      - Нас беспокоят браконьеры, - рассказывал по дороге Питерс. - На наших землях водятся олени - целое стадо.
      - Они привлекают браконьеров, - вставила Дженнифер. - Раньше этих разбойников было меньше.
      - Трое за весь прошлый год, - сказал Питерс. - Но сам понимаешь, крестьяне... Олени - удобная мишень: они здесь не очень пугливы. За последний месяц к нам вторгались шесть раз. Точнее, нам известно про шесть.
      - Папе не оленей жалко, - сказала Дженнифер, - его больше огорчают нарушения границы. По границам у нас лежат такие штуки, вроде шпал...
      - После последнего случая, - продолжал Питерс, пока мы поднимались по ступенькам крыльца, - генерал велел регулярно патрулировать территорию. Он хотел поймать кого-нибудь и примерно наказать. Сегодня дежурили Кид, Хокес, Тайлер и Снэйк. Хокесу, видимо, удалось поймать нарушителя, схватить его, как говорится, за руку. Он затрубил в рог.
      - А когда прибежали остальные, - подхватила Дженнифер, - он лежал на земле, а из тела его торчала стрела. Освежеванный олень валялся среди деревьев шагах в ста от него. - Интересно. Интересно и печально. Но при чем тут я? Разбирайтесь сами. Дженнифер удивилась, а Питерс огрызнулся:
      - Не болтай чепухи. Ты здесь единственный разведчик. Остальные морские пехотинцы и ни черта не смыслят в следах.
      - Угу. - Может, и так. - Столько лет прошло. Да и хорошим разведчиком я никогда не был. - Я вспомнил свои недавние неудачи.
      - Даже средний разведчик лучше, чем ничего. - Питерс взглянул на направлявшегося к нам Чейна. - Как он? - Ему самому не справиться. Нужен хирург. - Ты же знаешь. Никаких врачей в доме. - Перевозить Хокеса нельзя: это убьет его.
      - Приведите врача! - вскричала Дженнифер. - Отец не узнает: он ведь не выползает из своей комнаты. - Деллвуд доложит ему. - Деллвуда я беру на себя. - Ступай, - велел Питерс Чейну. Чейн зашагал прочь. - Надеюсь, Хокес выживет, - сказал я. - Он борется. - Могу я поговорить с ним?
      - Он отключился. Без сознания. И маловероятно, что он вообще придет в себя, если Чейн не привезет хирурга. - Покажите мне место, где это случилось, пока дождь не смыл следы. Пришлось ехать верхом. Мое всегдашнее везение. Лошадь казалась смирной и приветливой. Но еще когда ее выводили, на морде чудовища я заметил ухмылку. Она, видимо, много слышала обо мне и теперь понадеялась на приятную прогулку. Ехать пришлось порядочно. У Стэнтноров было много земель. Мы мало разговаривали. Я осматривал окрестности: вдруг пригодится. Я с младых ногтей развивал в себе эту привычку, поэтому и пошел добровольцем в разведку, когда исчез настоящий Секстон. - Похоже, Снэйк возвращается, - сказал Питерс. Мы спустились с холма и приближались к месту событий. Под дубом, недалеко от застрявшей в деревьях туши оленя, я увидел человека.
      - Сержант, в армии я ни разу не встречал никого из ваших парней. Ктонибудь из них знал Секстона? - Не думаю. Я спешился, привязал повод к молодому дубку. Лошадь недовольно зыркнула на меня. - Размечталась, думала, я отпущу поводья и ты спокойненько удерешь? - Что ты сказал? - переспросил Питерс.
      - Я к лошади обращаюсь. Люблю разговаривать с лошадьми: они понятливей людей.
      - Снэйк, это Майк Секстон. Был разведчиком у меня на островах. Ты. наверное, слышал о его приезде. Снэйк что-то проворчал и оглядел меня с головы до ног. Я в долгу не остался. Снэйк перещеголял даже Чейна. Волос он не стриг с тех пор, как ушел из армии, борода торчала клочьями. Вряд ли он часто мылся и менял одежду. Штаны были заляпаны причудливыми разноцветными пятнами. - Слышал, - подтвердил он. - Что-нибудь нашел? Снэйк проворчал что-то. Это означало "нет". Я взглянул на тушу. - Некрупная особь, а? - Олененок, - ответил Снэйк, - только начал линять. Однако. Зачем браконьеру олененок, если ему нужно мясо, а звери здесь не пугливы? Он скорей убьет оленя покрупней. Я внимательно осмотрел тушу. Я не разглядывал дичь уже лет десять, но видно было, что работал дилетант, который никогда не делал этого сам, а лишь видел, как делают другие.
      - О сегодняшнем патруле. Был у вас определенный план? Распределение обязанностей?
      - Ты о маршруте? Был, - ответил Питерс. - Маршруты наметили таким образом, чтобы четыре человека могли проконтролировать всю территорию. Я не совсем это имел в виду, но спросить точнее не мог - из боязни выдать больше, чем хотел. - Где был Хокес, когда это произошло? - Там, выше. Я пошел за Питерсом. Место преступления сразу бросалось в глаза: Хокес, упав, цеплялся за траву. Он потерял порядочно крови, и глупые мухи вместо того, чтобы лететь кормиться на золотую жилу - оленью тушу в кустах, облепили место, где он упал. Да, Хокес упал шагах в ста от оленя. С такого расстояния не промазал бы даже слепой лучник. Я отыскал след Хокеса и прошел по нему до того места, где он оборвался.
      - Здесь, полагаю, он затрубил в рог. Потом спустился вниз и остановился второй раз. - И тут браконьер уложил его. Во всяком случае, кто-то сделал это. - Когда это произошло? - Около девяти. - Ага. - Тот олененок умер гораздо раньше. Я вернулся вниз, Снэйк по-прежнему стоял, уставившись на тушу. - Тебя что-то смущает? - спросил я.
      - Кому понадобился маленький олененок? - проворчал он. Его не волновало, что старый товарищ лежит поверженный со стрелой в груди. Он оплакивал олененка. Я снова осмотрел тушу, но смертельной раны не обнаружил. - В ней была стрела? - Нет. Снэйк явно не страдал излишней болтливостью. Дерево, на котором повис олененок, росло в нескольких шагах от края небольшого, футов триста, лесочка, за ним начинался ручей. Я пошел вниз по склону, поглядывая по сторонам в поисках следов разбойника. И нашел. Некто в страшной спешке продирался сквозь заросли. Оно и понятно: он только что подстрелил парня и боялся, что вот-вот появятся его товарищи. Питерс шел за мной. - Каждый маршрут был подробно разработан? - спросил я. Он удивленно нахмурился.
      - Нет, мы просто разъехались в разные стороны, чтобы не топтаться всем сразу на одном пятачке. Значит, снайпер шел не за кем-то определенным, ему был нужен любой. Если допустить, что стрелу пустил не запаниковавший браконьер, а человек, специально устроивший эту ловушку. Я не сомневался - второй раз Хокес остановился потому, что увидел когото знакомого. Он застыл на месте, он колебался, с чего бы ему еще останавливаться? Тот человек и есть убийца. Понял ли это Питерс? Он ведь далеко не глуп. - Вы ладите с соседями? - Мы их игнорируем, они нас. Многие нас боятся. Я бы тоже боялся. Шагов через пятьдесят снайпер немного успокоился. Он свернул на старую звериную тропу. Здесь следы были видны плохо - слишком много листьев под ногами, но я различал путь, по которому он уходил: там листья были примяты. - У вас есть собаки? Если нет, где их достать? - Следопыты? Нет. Звериная тропа вывела нас к ручью. Здесь была развилка. Одна дорожка шла через ручей, другая - вдоль по берегу. Убийца выбрал последнюю. Через тридцать футов тропинка ушла в широкий, мелкий рукав ручья с песочным дном. И не вышла с другой стороны. - Я потерял след.
      - Посмотри получше, черт побери. Я посмотрел. Питерс не заметил в мелкой воде лошадиных лепешек. Некто поехал дальше по дну ручья. Штука нехитрая: глубина нигде не превышала фута. Многие ли крестьяне, вынужденные промышлять незаконной охотой на оленей, имеют возможность держать лошадей? - К сожалению, ничего нет. - Что ж, придется доставать этих треклятых собак. Мы снова поднялись на холм. - Кто у вас ведает конюшнями?
      - В основном Снэйк. Тайлер и Хокес помогают. Шут его разберет, этого Снэйка. Ему нравится ухаживать за животными. Но сесть на лошадь вы его не заставите и под страхом казни. Перебор, пожалуй, но понять можно. Я задал еще несколько вопросов, но получил в ответ лишь любопытные взгляды. Если они не лгали и не были ни виновниками, ни соучастниками, Хокеса прихлопнул кто-то другой. Самоубийством он тоже не кончал. Круг подозреваемых сузился, но недостаточно. Мне хотелось отделаться от Снэйка и Питерса и пройти по ручью до места, где стрелок вышел на берег.
      - Дерьмо! - вдруг взорвался Питерс. - Эх ты! Головой надо соображать, а не задницей. - Что такое?
      - Как мы поступали после набегов на венагетов на проклятом острове? Что я вколачивал в ваши глупые головы каждый треклятый день? До него дошло.
      - Да. В воде не остается. Перед набегом мы всегда проверяли, есть ли путь к отступлению по реке или ручью. - Ублюдок пошел по ручью. Поэтому ты ничего не нашел. - Да. - Пошли же. - Я проверю сам. Вас я больше не задерживаю. Он гневно взглянул на меня, обернулся, проверяя, не слышит ли Снэйк. - В чем дело, Гаррет? Что-то ты темнишь, я не первый раз замечаю.
      - Я не темню, я выполняю свою работу, как умею. Пока не доказано обратное, подозреваемые - все и никто. Не важно, хорошо я их знаю или нет. Он начинал злиться.
      - Перестаньте. Вы хотите, чтобы я выяснил, кто убивает старика, верно? Кто из ваших парней? Никто и в то же время один из вас. Пока я не выведу негодяя на чистую воду, я буду вести себя с вами так же, как со всеми остальными. Даже если здесь не происходит ничего хуже воровства. Ясно?
      - Хочешь играть в одиночку? Что ж, ты профессионал. Я потерплю. Какоето время потерплю. - Хорошо. Но выбора у вас нет. И нечего из себя выходить. Он прямо кипел от злости. Все они так. Все думают, что должны быть исключением из правил. Питерс стегнул лошадь и умчался прочь. Пускай сердится. Главное, убрался, остальное ерунда.
      ГЛАВА 13 Вид у моей лошади был весьма недовольный. Я взял ее под уздцы и повел вдоль края леса. Если ничего не найду до границы поместья, пойду назад, к дальнему концу леса. Негодяй был хитер, но ограничен. Его мер предосторожности хватило бы, не появись у меня поводов для подозрения. Но они появились. Я нашел место, где всадник выехал из леса. Довольно близко от места падения Хокеса, но отсюда уже не видно. Расстояние между следами копыт показывало, что теперь он уже не так торопился. Значит, его не беспокоило, как объяснить свое присутствие на землях Стэнтнора. Поэтому я вновь занес Тайлера и Чейна в список подозреваемых. Их я еще не допросил. Надо будет опросить оставшихся в живых участников патруля, кто что говорил и делал до начала охоты. Может, удастся за что-нибудь зацепиться. В смелости убийце не откажешь. Он объехал холм, за которым устроил засаду, а потом направился к дому. Охотники за браконьерами в это время суетились вокруг Хокеса. Я потерял след. Покружил вокруг, пошарил там и сям, ничего. Дождик и холодный ветер победили мою профессиональную добросовестность. Я поехал к дому. Я прошел через музей, то бишь через главный холл, и собирался зайти к себе переодеться, как откуда ни возьмись выскочила Дженнифер. Девушка казалась более женственной, хрупкой и ранимой, чем обычно. Она была взволнована и испугана. Я остановился, хоть и не испытывал никакого желания видеть ее. - Сержант Хокес умер, - выпалила она. - Умер у меня на руках. По его телу прошла дрожь, он дернулся, издал какой-то странный звук - и все, его больше нет. - Когда? - Несколько минут назад. Я искала Деллвуда, но увидела вас. Мне нужен кто-нибудь, я не знаю, что делать. За утешениями она обратилась определенно не по адресу. Я был не расположен утешать никого, даже роскошную брюнетку с соблазнительными формами, способными воскресить мертвого епископа. Ночка и утро выдались хлопотливые. Я чувствовал себя так, точно мне на плечи навьючили груз килограммов в пятьдесят. Хуже - я пропустил ленч. Я уже убедился, что с кухаркой разговаривать бесполезно. Она понятия не имела, что делается на свете, все пропускала мимо ушей. - Поговорите лучше с Деллвудом. Вот и он - легок на помине. Обычная невозмутимость покинула его. - Мисс Дженнифер, вам не следует оставлять Хокеса. - Он во мне больше не нуждается. Деллвуд вытаращил глаза: - Он... он... - Да. Что будем делать?
      - Деллвуд, - сказал я, - мне нужно видеть генерала. По возможности срочно. Я буду у себя. Я намеревался вздремнуть: следующая ночь тоже скорей всего будет долгой. Отдохну, пока есть возможность. Я оглянулся на Дженнифер и Деллвуда. Может, они были хорошими актерами, может, в самом деле были огорчены и измучены. Все же они немного переигрывали, очень уж им хотелось произвести на меня благоприятное впечатление. Мне без разницы. Пусть хоть вопят и пляшут от радости. На мой взгляд, в доме только один славный парень, и зовут его Гаррет.