Подделка

      Он устроился на новых подушках, крайне собой довольным.
      – Нет, – с трудом вытолкнула из себя Тильда.
      – Да, – возразил Дэви. – Не знаю, почему ты добиваешься окончательного разорения галереи, но советую взяться за ум. Нам нужен шикарный вернисаж, чтобы занять Мейсона, а тебе нужны деньги.
      – Я вовсе не хочу разорения галереи, – запротестовала Тильда, ощутив знакомый скребущий свист в легких.
      – Пойми же, ты единственная, у кого есть мозги и силы заставить заведение работать на всю катушку. А ты все время проводишь в чужих домах, предоставляя Гвенни продавать мазню Финстерс. Ты почти прикончила дело отца. Только ты кинжал в сердце не вонзила.
      – Я не…
      Тильда попыталась вдохнуть, но не смогла.
      – Я бы не стал настаивать, но декорации уж очень симпатичные. Преступление дать всему этому пойти прахом.
      Из сказанного им Тильда выделила слово «преступление» и снова потянулась к ингалятору.
      – Плохой из меня торговец. Женщина. Личность.
      – Зато я хороший. И мы немедленно начинаем продажу мебели из подвала.
      – Значит, ты собираешься это сделать потому, что декорации симпатичные и ты хороший торговец?
      – Нет, – покачал головой Дэви, неожиданно растеряв всю свою уверенность, – просто хочу продать эту мебель. Все равно она стоит без толку. Как долго она гниет в этом подвале?
      – Семнадцать лет.
      – Приведи хотя бы одну вескую причину, почему этого не следует делать.
      «Потому что всякий, у кого есть глаза, сразу увидит, что мебель расписана тем же художником, который рисовал Скарлетов».
      При этой мысли живот Тильды скрутило.
      – Я жду, – настаивал Дэви.
      С другой стороны, кто эту Скарлет видел? Всего несколько человек! Трое бывших владельцев картин ничего не помнят. Дэви видел и ничего не понял. Клеа тоже. Мейсон… но Meйсон так увлечен истинным искусством, что ему просто не придет такое в голову.
      – Ладно, – сдалась она наконец, падая на подушки. – Согласна. Еще неизвестно, что скажет Гвенни. Я же уверена, что ты делаешь ошибку.
      – Пессимистка.
      Дэви наклонился, подхватил джинсы с пола, нашарил что-то в кармане, коснулся теплой рукой ее подбородка, и не успела она оглянуться, как он сунул ей за вырез футболки что-то хрустящее.
      – Отстань! – крикнула она, ударив его по руке, и, оттянув вырез, увидела две двадцатки и десятку. – Я не беру наличными.
      – Это твоя доля. За ту двадцатку, что я у тебя занял. Половина моего выигрыша.
      – Может, стоит посылать тебя играть в пул каждый вечер? – осведомилась Тильда, выуживая банкноты.
      – Только как запасной вариант. Сначала мы продадим мебель.
 
      Проснувшись утром, Тильда обнаружила, что Дэви уже ушел, но оставил записку:
      «Не забудь сказать Гвенни».
      «Потрясающе!» – подумала Тильда и, взяв Стива, спустилась вниз, – выпить апельсинового сока и испортить матери день.
      – Привет, – кивнула Гвенни дочери. – Дэви еще жив?
      – Да. Но это не тема для шуток.
      Ив, энергично жующая булочку, махнула рукой сестре.
      – Как Моне? – спросила она, проглотив.
      – Тосклив, как всегда, – призналась Тильда, наблюдая за Стивом, льстиво пресмыкавшимся у ног Ив в надежде получить кусочек булочки. – Он вполне достоин красоваться на стене ванной. Кстати, о Дэви: он хочет, чтобы мы устроили выставку моей старой мебели, и я согласилась. А теперь, простите, мне пора.
      Она трусливо отступила к двери, надеясь вовремя улизнуть, но не тут-то было.
      – Погоди-ка, – всполошилась Гвен, и Тильда со вздохом подошла к столу, чтобы все-таки выпить сока, и просветить родных насчет событий вчерашней ночи.
      – Дэви убедил меня, что это единственный способ получить деньги и вернуть галерее былой блеск, – заключила она. – Я спорила, но…
      – Не стоило и спорить, – убежденно заметила Ив, укладывая Стива себе на колени. – Он и ФБР, что лично я нахожу сексуальным.
      – В тебе говорит Луиза. Соберись, – посоветовала Тильда. – Или, в твоем случае, проводи более четкую границу.
      – Я против, – мрачно объявила Гвен.
      – Знаю, – кивнула Тильда.
      – Мейсон будет на седьмом небе, – добавила Гвен еще более мрачно. – Начнет шнырять по всем углам. А вместе с ним и десятки людей. Мне больше не удастся разгадать ни одного кроссворда.
      – Знаю, – повторила Тильда.
      – Но по крайней мере Мейсон не киллер, – задумчиво заметила Гвен.
      – Не говоря уже о тех обедах, которыми он тебя угощает, вставила Ив. – Мужчина, который платит за тебя, всегда хорош.
      – А не может быть такого, что эта четверка ведет с нами какую-то игру? – внезапно спросила Гвен. – Вдруг они сговорились?!
      Тильда пристально взглянула на нее поверх очков:
      – Есть ли риск, что Дэви, Саймон, Форд и Мейсон ни с того ни с сего решили довести нас до психушки? Конечно, почему бы и нет? Знаете, мне в самом деле пора. Отдайте Стива Надин, будьте вежливы с Дэви, когда он вернется. И не позволяйте Форду убить его. Нам только не хватает здесь полиции.
      – Меня не будет, – предупредила Гвен. – Обедаю с Мейсоном, так что очерчивать меловой силуэт на полу придется кому-то другому. – Она торжественно выпрямилась. – Поверьте моему слову, будет несчастье.
      С этими словами Гвен покинула галерею.
      – Нужно что-то с ней делать, – покачала головой Тильда.
      – Что именно? – спросила Ив, все еще прижимая к себе Стива. – Единственное, что сделало бы ее счастливой, – небольшая поездка… скажем, на корабле.
      – На корабле?
      – Но ты же знаешь, она не поедет. Не оставит нас.
      – Но при чем тут корабль?
      – Не знаю, но в последнее время она повсюду рисует кораблики. И заметь, в стаканчике для карандашей собралось уже пять бумажных зонтиков. Она говорит, что бережет их на случай дождя.
      – Корабли и зонтики. Что же, хоть не зубы, и на том спасибо. А теперь я бегу. У Дэви есть планы на вторую половину дня.
      – Голые планы? – оживилась Ив.
      – Нет. Мы этим больше не занимаемся, – отрезала Тильда.
      – Мы тоже, – призналась Ив с несчастным видом.
      – Саймон тоскует по тебе, – утешила Тильда.
      – По Луизе. Меня он не знает, – поправила Ив, опуская Стива на пол.
      – Большая потеря для него.
      – Трудно сказать. – Ив отодвинула стакан с соком и откинулась на спинку стула. – Я не настолько интересна. Не то, что Луиза.
      – Ив, ты и есть Луиза, – напомнила Тильда. – Знаешь, может, тебе пора собраться в единое целое? Сказать Саймону правду?
      Ив закрыла глаза.
      – Какая-то часть меня хочет этого. Я думаю: «Он изумителен в постели, нравится Надин и будет идеальным любовником, мужем и отцом моему ребенку». Понимаешь, он и есть тот, кто способен собрать меня.
      – Так и скажи ему!
      Ив откинула голову, чтобы встретиться глазами с Тильдой.
      – А ты намерена сказать Дэви правду про Скарлет?
      – Никогда!
      – Именно это и твердит другая часть меня, – объяснила Ив, вставая. – Особенно когда я вспоминаю о чертовом правиле Саймона насчет матерей. Может, мне следует сделать то, что сделала когда-то ты? Похоронить Луизу в подвале, чтобы она никогда больше не видела дневного света?
      – Эй, перестань нести чушь! Я – это только я, и я одна. Никогда не раздваивалась, и в подвале никто не похоронен!
      – Скажи это Скарлет, – бросила Ив, оставляя сестру.
 
      В полдень Клеа встретилась с Рональдом в ресторанчике.
      – Предупреждаю, Рональд, если что-то будет не так, я уйду, – объявила она, садясь за столик во внутреннем дворике, заранее раздраженная, потому что Мейсон отбыл па очередную деловую встречу, не сказав, куда идет. Последнее время этих деловых встреч становилось чертовски много, и Клеа была совершенно уверена, что под этим кодовым названием скрывается Гвен Гуднайт. А теперь еще Рональд усадил ее на самом солнцепеке, но хотя широкополая шляпа заслоняла лицо, она ей очень шла, и это несколько поднимало Клеа настроение.
      Клеа расслабилась и пренебрежительно оглядела остальных женщин, трещавших как сороки, пока безжалостные лучи разрушали их кожу. О чем они только думают?
      – Здесь прекрасно готовят. Лучший ресторан в Джермси Виллидж, – заискивал Рональд. – То есть один из лучших. Это…
      – При чем тут еда? Что у тебя есть на Гвен Гуднайт?
      – Ах, так вот почему ты захотела со мной встретиться!
      – Рональд! У меня была очень, очень плохая неделя! Скажи, что Гвен Гуднайт сменила пол или что она просто отошедший от дел продавец обуви из Де-Мойна.
      – Нет, она Гвен Гуднайт, – озадаченно произнес Рональд. – До замужества – Фрезьер. Она была актрисой и танцовщицей.
      – Уже теплее, – оживилась Клеа – Значит, в ее прошлом должно быть что-то темное.
      – Да нет. Ее старшая дочь родилась через шесть месяцев после свадьбы, но теперь это никого не шокирует.
      Клеа ответила холодным взглядом:
      – Рональд! Ты совершенно не хочешь мне помочь!
      – Но я многое узнал о Гуднайтах, – поспешно заверил Рональд. – Их настоящая фамилия – Джордано. В сорок восьмом они сменили ее на Гуднайт. Сюда перебрались в шестидесятых.
      – Мне нужна грязь, Рональд.
      – Кто-то из них попал в тюрьму за подделку картин, – беспомощно пролепетал Кролик. – Именно тогда они и сменили фамилию.
      – В сорок восьмом? А нет ли какой информации из этого иска?
      – В том-то и дело, что нет. После смерти Энтони, мужа Гвен, их жизнь словно замерла. Говорю же, галерея находится при последнем издыхании. Что там можно найти?
      У Клеа руки чесались дать ему по физиономии, но она сдержалась. В конце концов, не его вина, что Гуднайты чисты. Кроме того, она начинала подозревать, что Рональду нравится быть жертвой. Есть в нем что-то от мазохиста.
      – Ну ладно. Спасибо и за это.
      Рональд резко подался вперед:
      – Я сделаю для тебя все, Клеа, все на свете, но не могли бы мы просто забыть о Гуднайтах и Демпси, вернуться в Майами…
      – Нет! Моя коллекция здесь, Рональд!
      «Мой будущий муж и его деньги здесь, Рональд».
      – Ты нашла остальные картины. Скарлет Ходж?
      – Нет. – При воспоминании о Скарлет знакомая горечь поднялась в душе. – Зато отыскала двух бывших владельцев, которые их продали. Кто-то еще собирает работы Скарлет.
      – Зачем? – удивился Рональд.
      Клеа ошеломленно моргнула. Чертовски хороший вопрос! Единственный, кому они были нужны, – Мейсон, но он не подходил под описание покупателя: высокий темноволосый мужчина каждый раз с другой женой… Клеа медленно выпрямилась:
      – Это Дэви Демпси!
      – Но зачем ему картины? Он не интересуется искусством!
      – Зато живет в этой галерее. Ты сказал, что Гвен Гуднайт была актрисой? Значит, они заодно. Он проворачивает очередное мошенничество, и связано оно с галереей.
      – Дэви давно остепенился, – возразил Рональд.
      – Ну да, так же как ты! – Клеа закусила губу. Рональд задышал чаще. – Нет, совершенно точно он что-то задумал к компании с Гвен Гуднайт. Бьюсь об заклад, эта парочка решила облапошить Мейсона. Собираются использовать картины, чтобы заставить его сделать ей предложение. Тогда Гвен заплатит Дэви.
      – Дэви такими делами не занимается, – покачал головой Рональд.
      – Дэви способен на все!
      – Нет, – стоял на своем Рональд, и Клеа удивленно посмотрела на него. – Прости, но это не его стиль.
      – Тогда почему он этим занялся?
      – Не знаю.
      – Узнай, – велела Клеа, раскрывая меню. На душе сразу стало легче. Хоть какой-то прогресс!
      – Нет, Клеа.
      Клеа нахмурилась:
      – Когда ты в первый раз сказал мне «нет», это было даже интересно. Теперь начинает раздражать.
      – Я не слуга, Клеа. Я твой возлюбленный. И достоин хоть, какого-то уважения.
      Клеа задумалась. С одной стороны, жизнь стала бы намного проще, если отпустить его на все четыре стороны. Пусть катится! С другой стороны, он пока еще нужен. Да и должен же кто-то заплатить за ленч!
      – Ты прав, Рональд, – смущенно улыбнулась она. – Абсолютно прав. – Пришлось для большего эффекта податься вперед, ошеломляя его улыбкой и ложбинкой между грудями. – Но ты узнаешь, что затеял Дэви, правда? Ради меня!
      Она глубоко вздохнула, заставив грудь соблазнительно колыхаться. Рональд поперхнулся.
      – Конечно.
      – Вот и хорошо, – кивнула Клеа, возвращаясь к меню.
 
      Днем Дэви позаимствовал одну из рубашек Саймона для экспедиции на блошиный рынок, считая, что должен выглядеть процветающим, но не слишком богатым, иначе Колби просто не клюнет.
      – Почему обязательно в моей рубашке? – заартачился было Саймон.
      – У Тильды нет ничего подходящего. Черт, одна ночь без Луизы, и ты уже сам на себя не похож.
      – Четыре ночи, – поправил Саймон. – Тебе это не кажется странным?
      – Что женщина четыре ночи подряд избегает тебя? Нисколько.
      – Я проверил ее через бюро, – признался Саймон.
      – Что?!
      – Просто любопытно стало. Я сделал это неофициально.
      – Прекрасно! Только этого не хватало! Знаешь, что Тильда что-то замышляет, и предупреждаешь ФБР?!
      – Они уже предупреждены. Кто-то там наверху интересуется ими.
      – А, чтоб тебя… – выругался Дэви.
      – Это связано с серьезным делом. Какой-то богатый старик умер после того, как сгорел склад, набитый его картинами. Его внук утверждает, что это был поджог. И Гуднайты определенно в списке подозреваемых.
      – Глаз не спускай с этого списка, – приказал Дэви. – Если там вздумают взяться за кого-то из Гуднайтов, дай мне знать.
      – Ну еще бы! Мне же больше делать нечего! – фыркнул Саймон.
      Внизу, в галерее, настроение Дэви тоже не улучшилось.
      – Мне не следует ехать? – разозлилась Тильда, когда Дэви брал у Джеффа ключи от машины. – Я специально ухожу с работы пораньше, а ты собираешься провернуть это без Бетти и Вероники? А, ладно, что-то меня занесло. Веду себя как клоун и цирке!
      – Оставайся у телефона. Если будешь нужна, позвоню, – объяснил Дэви. – Кстати, Надин, ты тоже можешь понадобиться.
      Надин, пытавшаяся отнять у Стива носок, мгновенно оживилась:
      – Как? Меня берут в игру?
      – Это не игра, дитя мое, – наставительно заметил Дэви. – Это искусство.
      – Угу, – буркнула Надин, принимаясь с удвоенной энергией дергать носок.
 
      Дэви с трудом отыскал Колби в самом конце рынка. К счастью, ему помогла расстроенная чем-то женщина в розовой футболке с надписью «Мой маленький пони», торгующая «настоящими старыми вывесками ручной работы». Колби, очевидно, старался выделиться из окружающей толпы. Аккуратно выглаженная тенниска была заправлена в широкие штаны цвета хаки, из которых предательски выпирало брюшко. Дэви отметил, что он в том возрасте, когда волосы вот-вот начнут редеть, но Колби самодовольно ухмылялся, распираемый гордостью, что стоит на несколько ступеней выше остальных продавцов.
      «Выжми его досуха», – прошептал мошенник, сидевший внутри Дэви.
      Подойдя ближе, он стал рассматривать гравюры, которые Колби расположил на подставке.
      – Все это оригиналы, – глазом не моргнув соврал Колби, и от такой наглой лжи даже у Дэви волосы встали дыбом.
      – Меня больше интересуют картины, – сообщил он.
      – И это имеется.
      Колби широким жестом обвел теснившиеся позади картины в рамках, среди которых почти не было подлинников, да и те не отличались особым мастерством.
      – Что-нибудь поярче, – потребовал Дэви, и Колби немедленно предложил натюрморт с кричаще-фиолетовым виноградом и портрет клоуна, выглядевший так, словно был нарисован оранжевым «Кулэйдом».
      – Знаете, что любит моя жена? – поделился с ним Дэви. – Танцевальные сцены. И, представляете, я никак не могу найти ни одной.
      – У меня тоже нет, – вздохнул Колби с истинным сожалением. О черт!
      – А что-нибудь в этом роде? Люди, танцующие в воздухе? Летящие?
      – А вот это имеется. Только без рамки.
      Он принялся шарить под столом. «Не может быть. Нет ни малейшего шанса, что это…» Но тут Колби высоко поднял пятую Скарлет с очередным небом в шахматную клетку и двумя фигурами со смазанными головами, которые уж точно не танцевали, во всяком случае, если судить по положению тел. Ничего не скажешь, Скарлет становилась все интереснее с каждой картиной.
      – Немного странная, – заметил Колби. – Зато цвета какие!
      – Да тут все размазано! – возмутился Дэви. – Вместо голов какая-то муть! Уж и не знаю, право. Сколько вы за нее хотите?
      – Подлинник! – похвастался Колби. – Пятьсот долларов, и то это слишком мало.
      Дэви покачал головой:
      – Тут ничего не разберешь!
      – Зато подлинник, – настаивал Колби.
      – Что же, я подумаю, – бросил Дэви и отошел, прежде чем Колби успел снизить цену. Встав на следующей дорожке, между двумя будочками, откуда можно было наблюдать за Колби, он набрал номер мобильника Тильды. Торговец из Колби никакой.
      – Это я, – сказал он, услышав голос Тильды. – Колби заглотал наживку. Зови Надин и приготовься.
      – О’кей. Эндрю обещал присмотреть за галереей. Ты что-нибудь узнал?
      – Колби – идиот. Позволь ему заглянуть за вырез блузки – и он твой. Кроме того, помешан на рамах. Да постарайся, чтобы я не узнал ни тебя, ни Надин.
      – Ладно, – усмехнулась Тильда. – Будут какие-то особые требования? Чулки в сеточку? Шляпки с бантиками?
      – Надин должна выглядеть как обычный подросток, – диктовал условия Дэви, усилием воли избавляясь от образа Тильды в чулках-сеточках. – Знаю, требую невозможного, но ей нужно быть совершенно незапоминающейся.
      – Будет сделано.
      – А ты у нас будешь известным продавцом картин. Скучающей богатой профессионалкой. Скажем, Вероникой с деньгами.
      – История моей жизни, – сообщила Тильда. – Если не считать денег, конечно. Приезжай и забери меня!
      – Это входит в мои планы.
      Надин превзошла себя – в джинсах, в футболке с портретом Бритни Спирс и в светло-каштановом парике с конским хвостиком. Неумело наложенная косметика еще больше подчеркивала ее возраст. Идеальный портрет наивной девчонки-тинейджера!
      – Выглядит как все дети. Никакой индивидуальности, – шепнул Дэви Тильде, когда они вернулись на блошиный рынок и Надин, вооруженная его инструкциями, прямиком направилась к Колби.
      – Знаю. Мы все испытали гордость, увидев ее. Триумф иллюзий.
      – Ты и сама неплохо потрудилась, – кивнул Дэви на ее красный шелковый костюмчик и короткую стрижку парика. – Я как-то не представлял тебя блондинкой. Похожа на Гвенни, только гораздо стервознее.
      – Блондинки – знойные особы, – объяснила Тильда, наблюдая за Надин. – Я далеко не так темпераментна. Что ей нужно делать? Всего лишь оставить гравюру?
      – Ну да. Знойные, говоришь? Полагаю, ты не захочешь носить этот парик…
      – В постели с тобой? Нет, спасибо. – Тильда близоруко прищурилась. – Смотри, она уже на месте.
      Дэви обернулся и увидел, как Надин замедлила шаги перед столом Колби. Тот мгновенно ожил, заулыбался, пока она не начала говорить, показывая на картину. Когда Надин подала ему гравюру, улыбка мгновенно растаяла. Колби покачал головой.
      – Что это за гравюра? – спросил Дэви.
      – Финстерс. Один из неудачных пробных оттисков.
      – Собираешься убедить Колби в ценности Финстерс? – хмыкнул Дэви. – Удачи тебе. Мы обречены.
      – Нет, ты ошибаешься. Доркас действительно хороша. Только несколько мрачновата.
      Надин продолжала что-то втолковывать Колби, и Дэви живо представил, как она широко открывает глаза и щебечет и подражание Марше Брейди.
      – Надеюсь, она не переигрывает.
      – О, расслабься, – успокоила его Тильда. – Мы умеем держаться и не переигрывали даже в колыбели!
      Надин тем временем подняла палец – общеизвестный сигнал, означающий «Подождите минуту». Потом уронила гравюру на стол Колби, круто развернулась и пошла по аллее. Колби окликнул ее, но она, словно не слыша, удалялась все дальше.
      – Дай ему немного времени. Потом ты находишь гравюру. Она стоит целое состояние. Но ты стараешься это скрыть.
      – Однако Колби не промах, он что-то чует, – подхватила Тильда.
      – И тут ты признаешься, что гравюре цены нет. Это тысячу долларов.
      – Тысячи? – засомневалась Тильда.
      – Ну, тогда сотни, В конце концов, кто здесь эксперт по искусству? Обещай за нее кучу денег.
      – А если он продаст?
      – Не продаст. Понимает, что Надин должна за ней вернуться. Скажет, что должен поразмыслить или что она у него на хранении и попросит тебя прийти еще раз.
      – Не понимаю, как это связано со Скарлет?
      – И не надо понимать, – отрезал Дэви. – Отправляйся и убеди его, что готова все отдать за эту штуку.
      – Понятно, – кивнула Тильда и стала пробираться сквозь толпу. Увидев ее, Колби приосанился. И не только потому, что от нее пахло деньгами.
      – Эй, поганец, ты ведь женат, не забыл? – прошипел Дэви, когда Колби близко наклонился к Тильде. Та кокетливо смеялась, усложняя проблему. Какого дьявола она вытворяет? Ей велено изображать успешного торговца предметами искусства, а не уличную шлюху!
      Тильда небрежно оглядела картины, явно интересуясь не столько товаром, сколько продавцом. Тот расцветал прямо на глазах. Дэви становилось невмоготу.
      «Ну же, давай! Хватит выламываться!»
      И тут Тильда замерла. Откровенный призыв сменился настороженным вниманием. Она схватила гравюру Надин, и Дэви увидел, как похотливая улыбочка Колби исчезла, вытесненная откровенной алчностью. Все происходило как в немом кино: Тильда отступила под натиском Колби, засыпавшего ее вопросами, и понуро опустила плечи, признавая ценность гравюры. Тут уж помрачнел и сам Колби, напрасно оглядывавший аллею в поисках исчезнувшей владелицы такого богатства.
      – А она молодец, верно? – произнесла Надин за его спиной, заставив Дэви вздрогнуть от неожиданности.
      – Да. И ты тоже.
      – Спасибо. А теперь что?
      – Подожди, пока Тильда уйдет. Потом иди за гравюрой. Он предложит тебе за нее какие-то гроши. Ты отказываешься – гравюра стоит дороже, бабушка сказала, что она очень ценная, но если он захочет поменяться на что-нибудь оригинальное и подходящее для украшения твоей спальни, ты согласна, поскольку именно за этим и пришла. Уговори поменяться на Скарлет, а потом возвращайся к машине.
      – Превосходно! Прямо сейчас?
      Дэви пригляделся. Тильда исчезла.
      – Не торопись. Пусть кто-то еще поговорит с ним. Потом – вперед.
      Двумя покупателями позже Надин отправилась на дело. Вернулась Тильда, жующая хот-дог.
      – Как дела? – спросила она, протягивая второй хот-дог Дэви.
      – Спасибо. Все идет по плану. – Дэви развернул упаковку и с наслаждением откусил хот-дог. – Как я и предполагал.
      – Как-то странно снова видеть эти картины, – вздохнула Тильда.
      – Вы со Скарлет были подругами? – равнодушно спросил Дэви. Надин уже стояла возле стола Колби.
      – Я ее вообще не знала. Ну что, ждем?
      – Угу, – промычал Дэви с набитым ртом.
      Они дружно жевали, пока девочка морочила голову Колби. Она улыбнулась, и он подался вперед. Она ввинтила мысок туфли в землю, и он принялся что-то горячо говорить. Она пожала плечами, и он удвоил старания. Наконец Надин кивнула и показала на голубую миску.
      – Что?! – ахнул Дэви, чувствуя, как сжимается сердце. – Не миска, идиотка ты этакая!
      Колби, очевидно, тоже так считал, потому что покачал головой. Вошедшая в раж Надин повела бедром и показала на Скарлет. Колби стал яростно торговаться.
      – Даешь женщине простые указания… – начал Дэви.
      – О, ради всего святого! – фыркнула Тильда. – Она знает, что делает. И нечего ее ограничивать. Дай девочке пространство для дыхания!
      Колби, продолжая трясти головой, протянул Надин миску.
      – Вот это здорово! Теперь у нас миска и никакой… – начал Дэви.
      И тут Надин вручила Колби гравюру, а тот отдал ей Скарлет.
      – Видишь, – прошептала Тильда. – Я же говорила!
      Надин, весело подпрыгивая, помчалась к машине. Колби довольно оглядывал свой выигрышный билет.
      – И что теперь? – спросила Тильда.
      – Теперь мы встречаемся с Надин и едем домой. Хотя я с удовольствием проделал бы с Колби еще что-нибудь в таком духе.
      – Уверена, ты что-нибудь придумаешь.
      Дэви быстро взглянул на нее, решив, что она посмеивается над ним, но лицо Тильды было совершенно серьезным.
      – Ты так думаешь?
      – Колби конец, – объявила Тильда. – Не хотела бы я, чтобы тебе вот так же понадобилось что-то от меня.
      – Смотря что, – ухмыльнулся Дэви.
      – Ты неисправим, – вздохнула Тильда и пошла к машине.
      – Сделано! – объявила Надин, забираясь на заднее сиденье. – И взгляните только на эту классную миску.
      – Когда в следующий раз тебя за чем-то пошлют, – проворчал Дэви, выезжая со стоянки, – прошу не импровизировать.
      – Дай посмотреть, – попросила Тильда, отдавая Надин третий хот-дог.
      – Такая хорошенькая, – сказала Надин, разворачивая свой ленч. – Стояла посреди всего этого хлама и прямо просила ее забрать.
      – Ты должна сосредоточиться на задаче, – продолжал Дэви. – Не то чтобы мы собирались еще раз проделать такое, но все же…
      Тильда перевернула миску и взглянула на дно.
      – Это «Руквуд». Поздравляю, Надин.
      – О-о-о! – почтительно протянула девочка. – А что такое «Руквуд»?
      – Что-то весьма ценное, полагаю, – бросил все еще сердитый Дэви.
      – Художественная керамика из Цинциннати. Коллекционная. Этот осел не догадался взглянуть на дно – проверить клеймо гончара. Ни черта не разбирается в искусстве.
      – Это и я бы мог тебе сказать, – заметил Дэви. – Он помешан на рамах.
      – Некоторые рамы тоже могут стоить немало, – пояснила Тильда. – Особенно если это оригинальная рама хорошей картины.
      – Чего у него нет и быть не может, – вставил Дэви.
      – И сколько же стоит этот «Руквуд»? – допытывалась Надин, придерживаясь основной темы.
      – Зависит от изделия и возраста. На дне обычно ставится год создания. Имеют значение также размер и форма. И состояние. Но эта миска прекрасно сохранилась.
      – Значит, чем старее, тем лучше? – спросила Надин, разглядывая донышко.
      – Прежде всего – состояние. Потом возраст. Потом все остальное. Для коллекционера главное – состояние.
      – И всё же сколько? – настаивала Надин.
      Тильда пожала плечами:
      – Девятьсот четырнадцатый год. От пятисот до двух тысяч.
      Дэви едва не съехал в кювет.
      – За миску?!
      – Класс! – выдохнула Надин.
      – За искусство, – поправила Тильда. – За красоту, дарящую вечную радость.
      – Этот бизнес – просто гигантское поле деятельности дня мошенников, – пробормотал Дэви, стараясь не углубляться и это. Все равно что обнаружить новую потрясающую игру, в которую не способен играть. И, сообразив, что Тильда молчит, добавил: – И это настоящий кошмар.
      – Хороший был план, Дэви, – похвалила Надин, прижимая миску к изображению Бритни Спирс. – Как вы до этого додумались?
      – Прочитал в одной книге. Итак, у нас пять картин. Осталась одна.
      – Та, что у Клеа. – Тильда стянула парик и устало потерла лоб. – Последний рубеж.
      – Ровно неделя с той памятной ночи.
      – Мы могли бы проделать все и раньше, если бы придумали, как избавиться от слуги, – заметила Тильда. – Мейсону не терпится залезть в записи Гвен.
      – И не только туда, – ввернул Дэви. – Будем надеяться, что Гвенни действует быстро и Клеа не успеет ничего заметить.
      – Мейсон хочет бабушку? – спросила Надин с заднего сиденья.
      – Твоя бабушка – женщина пылкая, – пояснил Дэви, – и это очень хорошо, поскольку означает, что ты будешь такой же в пятьдесят с хвостиком.
      – О, до этого – целая вечность! – беспечно отмахнулась Надин, продолжая разглядывать миску.
      – Это настанет куда раньше, чем ты думаешь, – предрекла Тильда.
      – Это хорошо и для тебя, Селеста, – улыбнулся Дэви.
      – Только не для меня. Я дочь своего отца. Женщины из рода Гуднайтов – неукротимы, но походят на троллей.
      – Ничего подобного, – возразил Дэви, рассматривая ее непокорные завитки и ледяные глаза. – Ты – копия Гвенни.
      – Ни малейшего сходства, – категорично заявила Тильда.
      – Ну как знаешь. Насчет следующей недели: идем, забираем твою картину и мои деньги, возвращаемся домой и празднуем, сорвав куш на вернисаже. Нам предстоит сказочный день. – Он погладил Тильду по коленке и шепнул: – Ужасно не хочется уезжать.
      – Какой вернисаж? – заинтересовалась Надин.
      – Уезжать? – переспросила Тильда, в голосе которой прорезались резкие нотки.
      – В следующий уик-энд собираюсь навестить сестру, – пояснил Дэви, стараясь побыстрее проскочить через подтекст «и больше не возвращаться». – Она и без того зла на меня как сто чертей, так что я больше не могу откладывать поездку.
      – Конечно, – согласилась Тильда, слишком усердно кивая.
      – Так какой вернисаж? – не унималась Надин.
      – Мы продаем мебель из подвала, – объяснила ей Тильда.
      – Здорово! Я могу помочь?
      – Еще как можешь! Я вижу тебя в роли главного действующего лица, – сообщил Дэви.
      – Не поверите, но я всегда вижу себя в такой роли.
      – Итак, – обратилась Тильда к Дэви, – какие инструкции будут на следующий четверг?
      – Будь Вилмой и снова надень ту скользкую китайскую штучку. У меня сохранились о ней хорошие воспоминания.
      – Которые так и останутся воспоминаниями, – отрезала Тильда, выглядывая в окно.
      – Какую скользкую китайскую штучку? – тут же включилась Надин.
      – Твоя тетя – женщина многоликая, – усмехнулся Дэви, краешком глаза наблюдая за Тильдой.
      – А после этого вы уедете? В Австралию?
      – Угу, – буркнул Дэви, отводя взгляд от Тильды. – В Австралию.
 
      Тильда спрятала картину в подвале, никому не рассказав о лихой проделке Дэви, который тем временем приступил к осуществлению своего плана. Он заставил соскребать краску и мыть окна всех домочадцев, включая Саймона, у которого накопилась тьма энергии с тех пор, как исчезла Луиза.