Барон - Ловушка для Барона

– Простое любопытство.

– В отношении чего?

– Вас.

– Вы могли бы удовлетворить его, повидав меня в городе. Это избавило бы вас от длительного путешествия... Буду признательна, если скажете мне правду.

– То же самое с вашей стороны не слишком бы обременило меня. Если мы собираемся действовать сообща, то оба должны быть несколько откровеннее.

– Вы приняли мое предложение?

– Да.

Это, казалось, принесло ей облегчение, но выражение недоверия не исчезло с ее лица.

– И вы отправились в Грейндж именно для того, о чем сказали?

– Я хотел увидеть Эллингема и вообще оценить обстановку.

– Для чего?

– Вы упомянули о двух возможных похитителях – прислуге и пасынке, но я подумал, что может быть и третий... – Это звучало правдоподобно. Если, конечно, Эллингем не раскрыл ей всей правды – что очень было сомнительно. Надо было бы прибавить еще два-три убедительных штриха. – Для меня не составило особого труда выяснить, – снова заговорил он, – что ваш муж доверил своему секретарю вести все его дела на время отсутствия. И я предположил... что кто-то из вашего загородного дома мог быть причастен к похищению драгоценностей. Поэтому отправился туда взглянуть... Но мы с Эллингемом не понравились друг другу. Было бы куда полезнее для дела, если бы ваши друзья могли стать моими друзьями, но этого, к сожалению, не произошло... Эллингем знает о краже?

– Да. Он вполне заслуживает доверия.

Мэннеринг позволил себе легкую усмешку. Тельма Кортни не отвела взгляда, не смутилась, хотя ему показалось, что щеки ее слегка порозовели.

Он сказал:

– Простите, но будет ли мистер Кортни так уж в этом убеждая, если узнает то, что знаю теперь я?

– Это не имеет значения. В делах мой муж может вполне положиться на мистера Эллингема. Он работает у него много лет и знает обо всем не меньше хозяина. Во всяком случае, больше кого-либо другого. Можете быть уверены, что мистер Эллингем не похищал этих бриллиантов.

– Как раз в этом я не уверен.

– Вы говорите вздор!

– Я взялся найти пропажу, так? – спокойно сказал Мэннеринг, – Когда я начинаю действовать, то обычно ищу везде, где возможно. Вы продолжаете подозревать вашего приемного сына. Вчера вы сделали все, чтобы подтвердить ваши подозрения... очернять его... Почему?

– Возможно, я что-то преувеличила, – ответила она. – Если так, то сделала это бессознательно. Но я совершенно определенно знаю, что у него постоянные денежные затруднения, и, чтобы разрешить их, он вполне способен украсть... Если надеется, что это пройдет незаметно. Кроме того, он знает, что я никогда не обращусь в полицию.

– В чем заключаются его финансовые проблемы?

– Долги. В основном из-за того, что он игрок.

– Женщины тоже?

– Вероятно. Хотя не думаю, что это главное. – Ее голос был холоден, как льдинки в бокале. – У него недавно появилась девушка, которая не вызывает у меня особого уважения. Не знаю, каковы их отношения, но, насколько могу судить, она вряд ли побуждает его к излишним тратам. Я уже сказала вам, что он азартный игрок. Я пыталась этому помешать, урезая его месячное содержание, которое слишком велико, как я думаю, для молодого человека двадцати четырех лет. Но ничего не добилась. Хотя очень старалась...

– Подождите, – сказал Мэннеринг. – Вы лишили его денег и, таким образом, бросили в финансовую яму?

– Он сидел в ней и раньше. Не вылезал из нее. Просто она стала немного глубже. Он вполне мог, если бы хотел, получить кредит на несколько месяцев и расплатиться с долгами. Урезая содержание, я только надеялась подтолкнуть его к этому. Но он не пожелал... А его кредиторы – некоторые из них – попытались получить долги с меня. Как они наверняка получали раньше с его отца... Я им отказала. Но выяснила, что эти суммы куда больше, чем он мог бы себе позволить даже при таком щедром содержании.

– А Найджел невзлюбил вас как виновницу своих трудностей, верно? Эти бриллианты были вашими. Почему бы, решил он, не воспользоваться ими, чтобы вылезти из долгов, а заодно и доставить вам неприятности. Так, по-вашему, он мог рассуждать?

– Вполне возможно.

– Вы считаете, что именно так? – повторил Мэннеринг.

– Да, – ответила она.

– А не мог Найджел, минуя вас, обратиться к отцу?

– Если бы мог, он бы это сделал. Но он не знал, где именно находится отец. Не знаю этого и я. Он уехал в Соединенные Штаты по сугубо личному секретному делу. Мне он регулярно давал о себе знать, а свои письма я посылала по условленному адресу. У Найджела нет этого адреса. Я убедила мужа, что для его сына будет полезно, если в течение нескольких месяцев он займется сам своими делами. Слишком часто он полагался на других – в основном на отца. – Тон миссис Кортни не изменился, не изменилась и спокойная холодноватая манера держать себя, что не могло не вызывать уважения. Она добавила: – Полагаю, при данных обстоятельствах вам следует знать всю его подноготную, мистер Мэннеринг, хотя, по правде говоря, я не знаю, насколько это может помочь... Все, что я от вас хочу, – чтобы вы выяснили, кто украл бриллианты.

– Я знаю, кто сделал это.

Она вздрогнула. Это было впервые, когда он увидел, что хоть что-то может вывести ее из равновесия.

– Вы уверены, что знаете? – спросила она.

– Да. Это Найджел. Он передал их своей девушке. Ее зовут Алисия. Вы не читали ничего в вечерних газетах?

– Я нигде не останавливалась, чтобы купить их, – сказала она резко. – Зачем?

Мэннеринг протянул ей "Ивнинг ньюс", сложенную так, чтобы был виден заголовок на первой странице. Она наклонилась над ней, нахмурилась и принялась читать, выкручивая пуговицу на своем костюме, что выдавало ее крайнюю степень напряжения. "Неужели, – подумал Мэннеринг, – вся ее спокойная манера поведения – лишь умелая игра?"

– Что все это значит? – спросила она, закончив чтение.

Вряд ли она хотела, чтобы Мэннеринг повторил ей содержание прочитанного, – просто нужно было подтверждение.

Мэннеринг пожал плечами.

– Найджел вовлек девушку в свои дела, – сказал он. – Об этом узнал кто-то еще. Этот "кто-то" проследил за ними...

– Зачем им ее похищать?

– Не знаю. Найджел давал о себе знать сегодня?

– Нет.

Она была бледна, когда откинулась назад, терзая в руках сумку. Теперь уже она окончательно потеряла всю свою сдержанность и уверенность, которыми отличалась раньше. Мэннеринг раскрыл портсигар, предложил ей сигарету. Она взяла. Он дал ей прикурить и наблюдал, как она постепенно приходит в себя.

Потом она сказала:

– Мой муж прекрасно отдает себе отчет в слабостях Найджела. И все же он обожает сына... То, что произошло... – Она на минуту замолчала. – В лучшем случае будет тяжелым ударом для него. В худшем... – Она опять помолчала. – В худшем он поймет, что сын насквозь развращенный человек. Это не очень приятно для отца.

– Вы не видели сегодня Найджела? – повторил Мэннеринг свой вопрос.

– Нет.

– Когда встречались с ним последний раз?

– Вчера утром. Я оставили его одного в квартире, когда ушла. Не считая прислуги.

– Дайте мне, пожалуйста, его адрес и телефон, – попросил Мэннеринг, протягивая свои блокнот и ручку.

Она сделала это быстро и спокойно, волнение прошло. Принимая из ее рук блокнот, Мэннеринг сказал:

– Зачем вам понадобились фальшивые бриллианты вместе настоящих, миссис Кортни?

Она вздрогнула во второй раз. Поля ее шляпы задели книжную полку, что была сзади нее, шляпа сдвинулась на лоб, почти прикрыв глаза, но все равно было видно, как она потрясена. Ее рот приоткрылся, она всплеснула руками – снова все ее существо пришло в смятение, куда большее, чем за несколько минут до этого, или когда Мэннеринг застал ее наедине с Эллингемом. Она выронила сигарету, та упала на стол, покатившись к его краю. Мэннеринг успел подхватить ее и положить в пепельницу.

Миссис Кортни небрежно поправила шляпу, не очень заботясь о том, как она сама сейчас выглядит. Краска, отхлынувшая от щек, медленно возвращалась обратно.

– Это все, как вы знаете, очень старые трюки, – сказал Мэннеринг. – Но кража все равно есть кража, независимо от того, украдено ли поддельных камней на сорок фунтов или бриллиантов на сорок тысяч. Правда, ни полиция, ни страховые компании не будут в восторге от того, что все так перемешалось... Да и Найджелу не слишком понравится, что он рисковал свободой из-за нескольких грошовых пустячков.

– Как вы узнали, что они ненастоящие? – спросила она охрипшим голосом.

– Какая разница? Ведь это так.

– Да, – сказала она. – А настоящие... – Она помолчала, колеблясь и краснея, затем продолжила, решительно и резко, как бы сказав самой себе, что хватит всех этих глупостей, пора говорить правду, одну только правду. – А настоящие были украдены еще раньше. До этого. Точно не знаю когда... И я подозревала все того же Найджела... У меня были точно такие же искусственные. Я надевала их во всех случаях, кроме самых значительных... Тогда я ничего не сказала о пропаже... Никому...

– Продолжайте, – проговорил с вниманием Мэннеринг.

– Я никому не сообщила, – повторила она. – Узнала же это почти случайно, неделю назад. Мои подлинные бриллианты хранились в сейфе в специальной комнате. И я не заглядывала туда иногда по несколько месяцев. Но недавно мне предложили бриллиантовую брошь, очень похожую на ту, что уже была у меня. Предложение сделал один вполне уважаемый торговец... Тогда я и открыла сейф, чтобы сравнить. И обнаружила пропажу. Причем у грабителя, несомненно, были все необходимые ключи. Или он знал, где их добыть... Как я уже говорила, я сразу заподозрила Найджела. Но ни с кем не поделилась...

– Даже с Эллингемом?

– Мет.

– Выходит, вы не так уж доверяете ему?

– Я не хотела делиться ни с кем. Кроме самых близких друзей, у которых спросила совета, к кому из частных детективов обратиться. Мне назвали ваше имя. Я бы в любом случае пришла к вам, но вчерашняя, вторая кража напугала меня и ускорила решение... Если Найджел совершил первое ограбление, то нет никакого резона подозревать его во втором... Не так ли?.. После второй кражи я уже собирались рассказать обо всем Эллингему... Но... что-то помешало мне...

– Что именно? – спросил Мэннеринг.

– Это не будет понятно, если хорошо не знать моего мужа. Он долгие годы оставался вдовцом, и Найджел был для него всем на свете. Влияние этого мальчишки на отца беспредельно... Найджел – это... если хотите... его злой гений. Да, да... Вот почему я была рада, даже поддержала идею о поездке мужа в Штаты на полгода или около того...

Мэннеринг позволил себе иронически хмыкнуть. Но на этот раз миссис Кортни не смутилась.

– Я хотела, – продолжала она, – чтобы отец и сын пожили в разлуке друг с другом. Их постоянное общение вредно обоим... После первой кражи, в которой, как я была уверена, замешан Найджел, я была сравнительно спокойна и готова бросить ему вызов. Побороться с ним... Как? Еще не знала... Но вторая кража – ее всего вероятнее мог совершить тот же Найджел... Она вывела меня из равновесия и, как я уже говорила, испугала. Стало ясным, что кто-то может свободно входить в нашу квартиру, в комнату, где находится сейф, открывать его...

– Все подозрения ведут к мистеру Эллингему, – заметил Мэннеринг.

– Я так не думаю. Но, если вы собираетесь заняться расследованием, в вашей власти делать и думать все, что считаете нужным, – спокойно сказала миссис Кортни. – Я только не хочу, чтобы мое личное отношение влияло на ваши суждения. Пытаюсь быть объективной, мистер Мэннеринг. Если сумеете доказать, что этот человек виновен... если будут доказательства, не догадки... что ж, я приму любой вариант.

– Понятно. Где выдержали ваши фальшивые драгоценности?

– В коробке на туалетном столике.

– Хорошо. Что еще?

– Что вы хотите еще знать? – спросила она.

– Зачем вы недавно объезжали подряд нескольких торговцев драгоценностями?

И снова она не сдержала удивления. В комнате воцарилась тишина, которую нарушил смех. Это было так неожиданно, что Мэннеринг слегка испугался. Миссис Кортни запрокинула голову, продолжая смеяться, и смех этот был веселым и искренним и звучал приятно... Оболочка треснула – под ней показалось живое тепло человеческого существа. Мэннеринг почувствовал, что и сам расплывается в улыбке, прикидывая все же, действительно ли все это так ее забавляет или она умело играет, пытаясь провести его.

– Есть вообще что-то, чего вы не знаете? – спросила она, опять становясь серьезной. – Я начинаю думать, что надо было обратиться к вам гораздо раньше... Так что вы намерены делать?

– Узнать, кто взял поддельные бриллианты из комнаты Алисии Хилл, Это первое... Найти, если сумею, похитителей подлинных драгоценностей. Скорее всего, их уже раскололи на мелкие камни и распознать их сейчас будет почти невозможно. Украденное редко сохраняют в оригинальном виде. Это ведь опасно. И затем... я собираюсь узнать, что вы хотели от тех ювелиров и торговцев, с которыми встречались.

– А вы не можете догадаться?

– Думали выяснить, не предлагалось ли им что-то из пропавшего у вас?

– Конечно.

– Но это только половина ответа. Я так и не понял до конца, зачем вы целую неделю молчали о пропаже. Рано или поздно она все равно бы открылась.

– Я уже говорила вам. Не хотела ничего делать такого, что дало бы повод для слухов, которые могли дойти до мужа. Когда он вернется, я все ему расскажу. Это тяжелая потеря, но все равно; даже если страховка не будет восстановлена...

– Вы ее уже потеряли. Вам скажут, что вы нарушили правила страхового полиса тем, что задержали сообщение о пропаже и не дали возможности немедленно начать поиски, которые могли бы привести к положительному результату.

Слова Мэннеринга ее не взволновали.

– Я понимаю, – сказала она спокойно. – Но совершенно уверена, что мой муж предпочтет потерю денег, только чтобы Найджел не был публично заподозрен в краже... Итак, что еще вы собираетесь предпринять?

– Выяснить, чего хочет от меня Эллингем.

– Вы говорили, кажется, что сами отправились повидать его.

Мэннеринг прокашлялся.

– Остерегайтесь поспешных умозаключений. Я сказал только, что у нас с Эллингемом могут быть какие-то дела.

– У меня прекрасная память, мистер Мэннеринг.

– Я не сомневаюсь в достоинствах вашей памяти и вашего ума, мадам, – сухо сказал Мэннеринг. – И потому, поверьте, не стал бы без особой на то причины наносить визит мистеру Эллингему. Скажу больше: он сам пригласил меня. Я уже успел побывать там до того, как мы увиделись с вами в загородном доме, и ехал обратно, когда вы проскочили мимо меня в машине. Кстати, о чем вы тогда так глубоко задумались?

Она не ответила.

– Мне не очень нравится все это дело, – мягко продолжал Мэннеринг. – Вы дали достаточно правдоподобное объяснение тому, почему не хотите обратиться в полицию, но... Но если бы я верил всем правдоподобным объяснениям, я бы недалеко ушел в своих расследованиях... Увидев вас в машине, я повернул обратно – узнать, какие у вас могут быть дела с Эллингемом. Ваши служащие не хотели меня пускать – отсюда несколько напряженная атмосфера. Но в конце концов я понял, что вы приехали не только для того, чтобы поговорить о краже... Скорее вашу цель можно было назвать... э-э... романтической... Это позволило мне заключить, что у меня больше причин верить вам, чем наоборот.

Она холодно улыбнулась.

– Благодарю вас.

– Прекрасно! Но я так и не смог понять, что хотел Эллингем от меня. Мы не сумели толком поговорить... Наверное, потому, что не почувствовали друг к другу симпатии с первой минуты встречи. Очень жалко, не правда ли?

Тельма Кортни промолчала.

Снова еле слышно зазвенел колокольчик у входной двери. Судя по шагам, Родни как обычно направился встретить посетителя. Мэннеринг поднялся со стула.

– Прошу простить меня, – сказал он, – я вернусь через минуту.

Он вышел, прикрыв за собой дверь, и остановился возле лестничной площадки, где в углублении висело зеркало – висело так, что, глядя в него, можно было видеть, кто входит в магазин. Мэннеринг стоял в полумраке, смотря в зеркало, и видел неширокую спину Родни, скрывавшую вошедшего. Когда Родни отошел в сторону, Мэннеринг узнал Эллингема.

– Мне нужен мистер Мэннеринг, – отрывисто произнес тот. – По срочному делу. Скажите ему.

Судя по голосу и по виду, Эллингем еще не совсем оправился от шока после их последней встречи.

– Сейчас посмотрю, сэр, здесь ли он, – вежливо сказал Родни.

– Он должен быть здесь. Он ждет меня. Мое имя Эллингем.

– Прошу немного подождать, сэр, – повторил Родни.

Он повернулся и медленно пошел внутрь магазина. По его походке можно было заключить, что первое впечатление от мистера Эллингема было не вполне благоприятным. Обнаружив Мэннеринга около лестницы, в укрытии, Родни понял, что тот все видел и слышал, и поэтому не произнес ни слова.

– Пошлите его сюда, – прошептал Мэннеринг.

Родни молча прошел дальше, ненадолго исчезнув из поля зрения Эллингема, затем повернулся и вновь предстал перед гостем. Вслед за ним показался Мэннеринг.

Эллингем бросился к нему:

– Мэннеринг, я хотел...

– Тише, – прервал тот. – Здесь магазин. Мой кабинет вон там. Входите.

Он повернул дверную ручку и настежь открыл дверь.

Тельма Кортни не сразу повернула к ним голову: она смотрела в ручное зеркало. Эллингем шагнул через порог и, увидев Тельму, остановился как вкопанный. Она подняла глаза – лицо ее окаменело.

Эллингем бросил быстрый свирепый взгляд на Мэннеринга, а затем резко сказал:

– Тельма! Не ожидал встретить вас здесь.

– Приятно, когда друзья встречаются неожиданно, – любезно заметил Мэннеринг.

Он вошел вслед за Эллингемом, закрыл дверь и остановился, опершись на нее спиной.

Глава 9

Все собираются вместе

– Что тут удивительного? – холодно ответила миссис Кортни, адресуясь к Эллингему. – Я говорила, что собираюсь повидать мистера Мэннеринга. А вам что здесь понадобилось, Джеральд?

– Я не хочу, чтобы вы занимались этими грязными делами, и тоже собирался увидеть Мэннеринга и взять на себя главную часть работы. Если Найджел действительно не украл бриллианты... что ж, я бы сказал вам. Но зачем самой...

– Мы уже обсуждали это раньше и не сошлись во мнениях, – проговорила она, как бы обращаясь к Мэннерингу.

Значит, они уже выясняли отношения после моего отъезда из загородного дома, отметил про себя тот.

– Решать вам, конечно, – сказал Эллингем. – Но на вашем месте я не стал бы пачкать руки. Уверен, Мэннеринг даст вам такой же совет, не так ли?.. Мы могли бы сами заняться этим и затем сообщить вам о результатах.

Видно было, что он очень хотел, чтобы Мэннеринг поддержал его. Очень... И чтобы Тельма Кортни думала: дело, о котором он говорил или хочет говорить с Мэннерингом, касается только пропавших бриллиантов. Только их. Он отчаянно боялся всякого упоминания о коллекции жемчуга "Карла". И о том, что произошло в загородном доме... Да, он ненавидел Мэннеринга – "доброй", старомодной ненавистью, но был сейчас целиком и полностью в его руках, зависел от его милости. Все это читалось в его глазах – угроза, требование, мольба.

Мэннеринг сказал:

– Тут решать самой миссис Кортни.

– Думаю, я займусь этим сама, Джеральд, – сказала она тем же ровным голосом. – У вас достаточно работы там, в доме. Зачем тратить время еще на это, тем более что я вполне доверяю мистеру Мэннерингу.

Эллингем нервно поправил воротник рубашки.

– Что ж, значит, так тому и быть, – он попытался изобразить улыбку. – Вы... вы сказали, что ни в коем случае нельзя доводить дело до полиции?

– Да, – ответил за нее Мэннеринг.

– Я пока еще вполне в состоянии объяснить то, что хочу, – на этот раз в ее холодном ровном голосе послышалось раздражение.

– Боже мой! – воскликнул Эллингем. – Да я же только стараюсь как лучше! Не поймите меня неправильно, дорогая.

Он снова поднял руку к воротничку, потом потер лоб. Ему очень не хотелось оставлять их вдвоем – Мэннеринга и миссис Кортни, – но он боялся, что все-таки придется. Однако сделал еще одну попытку:

– Проводить вас домой?

– Нет, благодарю вас.

– О, как вам угодно! Я ухожу...

Снова отдаленный звонок дверного колокольчика. Тельма Кортни спокойно спросила:

– Что-нибудь новое из Америки, Джеральд?..

– Что?.. А... Нет, нет... – Он был рад продолжить разговор, только бы не уходить сразу. – Возможно, в утренней почте. Я еще не успел всю просмотреть... Послушайте, Тельма, я, правда, не так уж дико занят. Работа немного подождет. Давайте пообедаем вместе, а потом я поеду за город. Поработаю допоздна...

– Мне кажется, будет лучше, если вы поедете туда сразу, – сказала она.

– Пожалуй, вы правы.

Он снова повернулся к двери, но тут резко зазвонил один из двух телефонов на столе у Мэннеринга. Это был внутренний. Мэннеринг протянул к нему руку, заслоняя Эллингему путь к выходу. Он знал, что звонит Родни, – сообщить, кто наведался к ним в этот раз.

– Слушаю.

– Я подумал, что должен предупредить вас, сэр... – Родни говорил почти шепотом. – Пришел некто Кортни. Мистер Найджел Кортни. Я узнал саму миссис Кортни и решил...

– Да, спасибо, – сказал Мэннеринг. – Сразу же, пожалуйста.

– Сразу?

– Передайте, что я хочу его видеть немедленно, – повторял Мэннеринг и положил трубку.

Эллингем по-прежнему делал вид, что готов уйти, Тельма Кортни равнодушно смотрела в сторону.

– Я сейчас вернусь, – сказал им Мэннеринг и открыл дверь.

Радость мелькнула на лице Эллингема: у него появился шанс поговорить с Тельмой наедине и, может быть, в чем-то убедить ее...

Мэннеринг закрыл за собой дверьми прошел по коридору. Навстречу ему шея высокий, худой и гибкий молодой человек. В тусклом свете Мэннеринг сумел все же различить бледное лицо, лихорадочно горящие глаза.

– Мистер Мэннеринг?

Голос был несомненно тот самый, что звучал прошлой ночью в телефонной трубке.

– Да, это я.

– Мне так нужно поговорить с вами! – Найджел оглянулся через плечо на Родни. – Это очень личное, мистер Мэннеринг... очень важное для меня... Если можете уделить мне немного... – Он замолчал, проглотив все остальные слова.

– Думаю, что смогу... – сказал Мэннеринг.

Он притронулся к плечу молодого человека и почувствовал, как напряжены его мышцы.

– Пойдемте.

Мэннеринг открыл дверь в кабинет. Эллингем, стоявший у стола, выпрямился, повернул голову к порогу. Тельма застыла на своем месте, похожая на портрет красавицы кисти знаменитого художника.

– Черт возьми!.. – воскликнул Эллингем. – Какого дьявола тебе здесь надо?

Найджел остановился в дверях, прижавшись к Мэннерингу, стараясь прийти в себя. Он смотрел на него испуганным, почти обреченным взглядом, в котором был упрек. Потом резко отстранился, сделал попытку уйти, но Мэннеринг помешал ему.

Эллингем заорал:

– Ты, паршивая свинья! Я мечтал встретиться с тобой! – Он подскочил к Найджелу, схватил за руку.

На глазах у Мэннеринга обеспокоенный, даже подавленный и виноватый в чем-то человек превратился за одно мгновение в грозного громкоголосого праведника. Это добавляло еще один штрих к характеру мистера Эллингема.

Не отпуская Найджела, он втащил его в комнату, продолжая кричать:

– Итак, ты здесь! Мы искали тебя... Отвечай, где...

– Пустите меня! – крикнул Найджел. – Не трогайте!

– Джеральд, оставьте его, – сказала мачеха Найджела.

Но Найджел и сам решил постоять за себя. Его кулак быстро метнулся в сторону Эллингема, тот не успел отклониться, и удар пришелся по щеке. Эллингем отпустил его, Найджел рванулся за дверь, но противник снова бросился на него, сгреб за плечи, развернул и толкнул, схватив со стола первое, что попалось под руку, – это была штемпельная подушка в металлическом корпусе – и кинув ему в лицо. Исход мог быть весьма печальным дл" не лишенкой приятности наружности Найджела, если бы Мэннеринг резко не оттолкнул юношу в сторону. Жестяная коробка врезалась в дверную притолоку. Эллингем беспокойно моргнул и опустил руки.

– Хватит, Джеральд, – спокойно повторила Тельма.

– Будь он проклят! Но мы нашли его. Мы заставим говорить этого подлеца, если будем действовать, как надо.

– Вот это правильно, – сказал Мэннеринг. – Давайте действовать, как надо.

– Теперь, когда он нашелся, – крикнул Эллингем, – это уже наше дело! Пошли, Тельма, отвезем его к вам в квартиру. И я буду не я если не выбью из него признание. А вы, Мэннеринг, можете считать себя свободным...

Мэннеринг сказал:

– К сожалению, мы по-разному смотрим на одни и те же вещи.

Он подтолкнул Найджела в коридор, в углубление, где висело зеркало, неподалеку от которого стоял Родни, а сам снова шагнул в комнату, схватил Эллингема за руку и, вывернув ее на полицейский манер, повел его к двери. Тот был так удавлен, что почти не сопротивлялся. В помещении магазина Мэннеринг переменил хватку: теперь он одной рукой держал Эллингема за шиворот, другой – сзади за брюки и так вел по направлению к выходу на улицу. По дороге Эллингем несколько раз брыкнулся, и ему удалось сломать небольшой антикварный столик (работа для Ларреби).

У выхода Мэннеринг вновь вывернул ему руку, Эллингем попытался освободиться, но застонал от боли.

– Если рванетесь, можете сломать себе кисть, – участливо заметил Мэннеринг.

Он раскрыл дверь. Парочка любопытных прохожих остановилась посмотреть, что тут происходит, Мэннеринг с силой вытолкнул Эллингема из магазина, Тот споткнулся о тумбу и растянулся во всю длину на мостовой.

Мэннеринг не уходил от дверей, подождал, пока тот поднялся и, оглянувшись вокруг, не сказав ни слова, заспешил прочь.

Родни снова оказался за спиной у Мэннеринга. Он спросил:

– Я могу чем-нибудь помочь, сэр?

– Спасибо, не сейчас, Если мистер Эллингем появится опять, не впускайте его. Пригрозите полицией, если будет настаивать.

– Хорошо, сэр.

Мэннеринг направился к своему служебному кабинету. Найджела уже не было в нише возле двери, но Мэннеринг слышал его высокий надрывный голос. Найджел стоял, оперевшись на косяк раскрытой двери, не сводя глаз с лица Тельмы, которое нисколько не изменило своего бесстрастного выражения. Полка с книгами все так же служила фоном ном для ее красиво очерченной головы.

Найджел, казалось, не обратил внимания на появление Мэннеринга.

– ...А если и сделал? – продолжал он. – Это все ваша вина. Вы довели меня до этого... Но они били поддельные! Говорю вам, поддельные! Я хочу знать, что вы сделали с настоящими?.. А? Ответьте мне! – Тон у юноши был требовательный, даже, можно сказать, повелительный, – Посмотрю, что вы скажете, когда он узнает... Что вы с ними сделали?

Тельма отвечала спокойно:

– Полагаю, вам лучше обсудить это с мистером Мэннерингом. – Она поднялась, взяла перчатки, сумку и направилась к двери. – Надеюсь, вы позвоните или заедете ко мне, мистер Мэннеринг?

– Да, в ближайшее время.

– Спасибо.

Она вежливо улыбнулась, проходя мимо него, и вышла из комнаты. Родни проводил ее, открыл дверь на улицу. Негромко звякнул звонок.

Найджел произнес напряженным, срывающимся голосом:

– Это она продала их! Больше никто не мог... Но... – Он сглотнул, провел рукой по лицу, расслабленно опустился на стул. – Но что она здесь делала? И что вы делаете для нее?

– Хочу понять, что она за человек, – медленно ответил Мэннеринг. – Хороший или плохой.

Найджел положил руки поверх стола, его пальцы были наполовину согнуты, будто когти. Он несколько раз облизнул губы. Когда Мэннеринг налил ему содовой воды из сифона, стоящего на небольшом шкафчике, Найджел сказал:

– Если вы спрашиваете меня об этом, то я отвечу: она плохой человек.

Он схватил стакан, пробормотал "спасибо" и одним глотком отпил половину. Когда он не очень твердо поставил стакан на стол, в глазах у него были слезы. Он был почти еще мальчик, и по-своему довольно красивый: с вьющимися давно не стриженными темно-коричневыми волосами, с гибкой сильной фигурой. Когда он возмужает, подумал Мэннеринг, то превратится в крупного мужчину. Кожа у него была белая и нежная, как у девушки; рот несколько крупный, с полными чувственными губами, которые в данный момент дрожали. Веки больших и карих, словно остекленевших, глаз покраснели, как от бессонницы.

– Она плохая, – повторил он. – Плохая. Я ненавижу ее, Это звучало совсем по-детски.

– Чем же она так плоха? – спросил Мэннеринг.

– Всем! А он воображает, что она очень хорошая... Несчастный глупец! Считает ее совершенством. Это меня сводите ума! Просто не знаю, что делать. Как поступить?.. Какое-то безумие... Сплошное безумие!.. Я бы ни за что сюда не пришел, если б знал, что она здесь...

– Ну, вы не могли же предполагать... Вы так и не сказали, что в ней плохого?

– Я же говорю: все! То, как она все время лжет ему, как заставляет верить, что она ему верна, предана, что он...

– Кто "он"?

– Что? – Найджел растерянно поглядел на собеседника. – Он – мой отец. Разве вы не знаете обо всем этом?.. Мой отец женился во второй раз. Это самая ужасная ошибка в его жизни... Она привлекла его своей внешностью... Она любого может обмануть – пока не разберутся, кто она такая. Если бы вы знали, как она и этот мерзавец Эллингем... – Он замолчал, переводя дыхание. – Черт! Как я ненавижу ее!.. Вот и все.

Он допил из своего стакана, потом слегка дрожащими пальцами вытащил сигарету, закурил.

– Но я не потому пришел к вам, – продолжал он. – Я... я звонил вам прошлой ночью. Вы помните, я сказал...

– Вы не сказали, что украли бриллианты у вашей мачехи, – резко перебил Мэннеринг, – и что намерены продать их.