Соло качнул головой.
      – Грустно это, приятель. Надеюсь, ты отыщешь свою подружку, правда, очень надеюсь. Нелегко терять того, кого любишь.
      Телохранитель понуро кивнул.
      После завтрака состоялась экскурсия на фабрику. Хэн понюхал воздух, в котором перемешались запахи различных существ; нос слегка защипало. Интересно, можно ли получить зависимость, нанюхавшись спайса? Хэн указал на большое здание.
      – Давай-ка заглянем. Я столько слышал о том, как готовят спайс, но видеть не приходилось. Очень хочется взглянуть.
      На входе их остановил строгий охранник, пожелавший знать, кто такой Хэн. После переговоров с Мууургхом родианец вручил им обоим бирки с надписью "гость" и защитные инфракрасные очки. И махнул рукой: идите, мол.
      – Очки-то зачем? – спросил Хэн на родианском; понимал он этот язык неплохо, но вот с произношением всегда возникали трудности.- Надо их надеть?
      Фиолетовые глаза охранника увлажнились.
      – Да, пилот Драйго,- шумно высморкавшись, сказал он.- На нижних этажах запрещено пользоваться светом. Спуститесь на лифте. На каждом этаже делают спайс разного качества. Самые отборные и длинные нити – в cамом низу, чтобы исключить любую возможность порчи их светом.
      – Ладно-ладно, понял.
      Хэн потянул Мууургха за собой на площадку турболифта между стеллажами с контейнерами.
      – Давай посмотрим качественный товар,- предложил кореллианин.
      Вообще-то Хэн надеялся, что сумеет незаметно прихватить с собой один-два, а то и больше симпатичных черных пузырьков. Если продать немного глиттерстима на стороне, можно значительно улучшить свое благосостояние. Хэн нажал кнопку самого нижнего этажа, и платформа, слегка покачиваясь, начала спуск. Через этаж свет отключился. Хэн нашарил очки, налепил их, и зрение тут же вернулось, хотя теперь все было белое и черное. "Освещение" тут все же было: от крошечных, утопленных в стенах ламп. Турболифт полз вниз, Хэн разглядывал рабочих, сгорбившихся над столами, где были разложены кучки нитей, усеянных миниатюрными кристаллами.
      В конце концов, шестью этажами ниже лифт со скрипом остановился; Хэн и Мууургх вышли.
      – Ты что, раньше здесь не был? – негромко спросил кореллианин у телохранителя.
      Шерсть на загривке Мууургх стояла дыбом, белые усы были встопорщены.
      – Нет… – пробормотал тогорянин в ответ.- Моя народ прош-шивать равнина. Пещеры не возлюбить. Тьму не возлюбить. Муургх возрадоваться будет, когда пилот шелать уйти это мес-сто. Мууургх давать с-слово чес-сти, иначе мерс-ская тьма ходить нет.
      – Держись,- посоветовал ему Соло.- Мы быстро.
      Я лишь одним глазком гляну и обратно.
      В зал, похожий на пещеру, он вошел первым. Темноту заполнял легкий шорох, но в остальном все было тихо. Рядами стояли длинные столы, за которыми сидели или склонялись, в зависимости от анатомии, которой обладали он, она или оно, паломники. Много было людей. Некоторые при появлении чужаков подняли головы. Хэн вместе с Мууургхом подошли к надсмотрщице, волосатой деваронке, и назвали себя.
      – Мои работники самые умелые,- с гордостью сообщила она, обводя когтистой лапой зал.- Требуется настоящее искусство, чтобы взвесить и отделить нужное количество нитей и получить необходимую дозу спайса. Важнее вес, хотя и чрезвычайно трудно выровнять нить, чтобы она активировалась целиком.
      – Разве спайс не минерал? – удивился Хэн.- Я думал, его в шахтах добывают.
      – Как правило, но как он формируется, нам не известно. Мы считаем, что спайс биологического происхождения, но не уверены в том. Его находили в подземных туннелях на Кесселе, и добыча идет в абсолютной тьме, как и здесь.
      – То есть спайс надо сразу же запихать в футляр, так, что ли?
      – Вот именно. Неправильно уложенные нити спутаются, их кристаллы сцепятся друг с другом и сотрутся в менее действенную, а следовательно, менее ценную пыль. Опытному работнику требуется час, чтобы должным образом наполнить один-два флакона.
      – Ясно,- впечатлился кореллианин.- Не возражаешь, если мы тут погуляем? Обещаю, что ничего не будем трогать.
      – Отнюдь. Только попросту не отвлекать работников. Одно небрежное движение, как я сказала, может испортить целую партию.
      – Я все понял,- сказал Хэн.
      Нити неактивированного глиттерстима были черные, но Хэн умел слушать, а из услышанного делать выводы, а потому знал, что на свету они засияют синим. Кореллианин остановился возле рабочего человека и стал восхищенно наблюдать, как тот отделяет нити спайса друг от друга и с величайшей осторожностью выравнивает их. Нити обвивали пальцы работника, некоторые были мягче шелка, но грани крошечных кристаллов резали не хуже бритв. Рабочий поместил несколько спутавшихся нитей в крохотные тисочки и продолжил отделять их, пока все цепочки кристаллов не выровнялись должным образом. Пальцы рабочего двигались так проворно, что и не уследишь. Хэн отметил, что выбрал для наблюдения умелого работника… нет, работницу. Все-таки здорово эти паломники управляются с делом, которое требует точности и проворства. Хэн видел их вчера после Возрадования и всем скопом записал в тупоумных кретинов. Во всяком случае, именно такими они выглядели…
      Работница распутала тугой клубок за какую-то минуту, а затем погрузила в переплетения нитей узконосые плоскогубцы, пристально вглядываясь в сочленение, где острые маленькие кристаллики сцепились друг с другом. Глиттерстим змейками извивался в ее ладонях, словно крошечные живые щупальца, поблескивая гранями. Одно быстрое, короткое движение, и клубок вдруг развернулся, и все нити сложились в нужном порядке.
      Кроме одной.
      Кристаллы разрезали кожу между указательным и большим пальцами, из глубокого пореза полилась кровь. Хэн судорожно вздохнул. Еще немного, и работница лишилась бы пальца. Работница зашипела от боли, затем что-то пробормотала на общегалактическом и зажала рану другой рукой, чтобы остановить кровотечение. Хэн, который собирался было уйти, замер на месте. Акцент! Паломницa прилетела сюда с Кореллии. Разглядеть подробности под объемистым бесформенным одеянием и надвинутой на самый нос шапкой не удалось; глаза прятались за защитными очками. Но Хэн мог держать пари на что угодно, что под всей это оберткой – девушка, а не старуха. Паломница морщилась, изучая порез, развернулась на стуле, отведя руку подальше от рабочего стола, чтобы кровь капала на пол.
      Вообще-то разговаривать с работниками не полагалось, но паломница сейчас не работала, так что фактически Хэн ничего не нарушал. Кровь все не унималась.
      – Ты порезалась,- сказал пилот.- Хочешь, я позову надсмотрщицу, она тебе поможет?
      Девушка – паломница была одного возраста с Хэном, может быть даже моложе,- вздрогнула и подняла голову. В инфракрасном освещении ее зеленовато-белое лицо казалось посмертной восковой маской. Да она света солнечного не видит, весь день в темноте.
      – Нет, прошу вас, не надо,- быстро произнесла паломница, мягко сглатывая звуки (так-так, она с южного континента). Если меня отошлют в лазарет, я пропущу Возрадование.
      Она содрогнулась при этой мысли – или, может быть, просто замерзла. Хэн успел продрогнуть, а ведь он здесь и часа не провел. Как это паломники выдерживают целый день в промозглой тьме?
      – Но рана глубокая! – запротестовал Соло.
      Работница пожала равнодушно плечами.
      – Кровь уже не идет.
      И она была права.
      – Но как же…
      Паломница решительно покачала головой, оборвав кореллианина на полуслове.
      – Благодарю за заботу, но все в порядке. Не в первый раз.
      Она вытянула перед собой руки, и Хэн чуть не поперхнулся. Пальцы, запястья ладони были исполосованы тонкими шрамами. Некоторые царапины давно зажили, остались только белые следы, но многие еще сочились кровью, свежие и болезненные. А между пальцами цвели светящиеся россыпи точек; должно быть, тот самый грибок, который Хэн обнаружил у себя в душе нынче утром. На его глазах от общего пятна к ране протянулся тонкий усик. Девушка негромко вскрикнула и оторвала "побег".
      – Грибок любит свежую кровь,- пояснила работница, заметив отвращение на лице кореллианина.- Можно заразиться и серьезно заболеть.
      – Ну и гадость,- согласился Хэн.- Ты уверена, что тебе не надо к врачу?
      Она вновь покачала головой.
      – Со мной все время так, сам видишь. Прости пожалуйста… ты ведь с Кореллии, да?
      – Как и ты. Меня зовут Викк Драйго, я новый пилот.
      А ты кто?
      Девушка едва заметно поджала губы.
      – Я… вообще-то разговаривать запрещается. Мне лучше вернуться к работе.
      – Рабочая есть прав,- внезапно подал голос Мууургх, который до того молча наблюдал за происходящим. – Пилот обяс-сан позволять рабочему делать свой дело.
      – Лады, приятель, я все понял,- заверил Хэн тогорянина, но уйти и не попрощаться с соотечественницей и не подумал.- Ну, может, в другой раз. После ужина, что скажешь?
      Девушка отрицательно покачала головой. Myyypгx подтолкнул Соло к выходу: шагай, мол. Хэн сделал ровно один шаг.
      – Да Ты не загадывай. Колония маленькая, еще встретимся. Как тебя зовут?
      Паломница только качала в ответ толовой, плотно сжимая тубы. Myyypгx угрожающе зарычал, но Хэн заупрямился. Гораздо больше недовольство косматою гиганта обеспокоило девушку.
      – Оставляя все мирское и суетное за порогом священнoго убежища Илезии, мы отказываемся от имен.
      Хэн начал злиться. Ну вот, он наконец-то встретил того, кто хорошо знаком с этим местом, да еще – вот кореллианское везение! – со своей родной планеты, и что?
      – Пожалуйста,- сказал он, пока Myyypгx легонько подталкивал ею к лифту.- Должны же к тебе как-то обращаться.
      Хэн расплылся в самой очаровательной улыбке, Мууypгx продемонстрировал клыки. Неизвестно, что больше подействовало на работницу.
      – Я – паломница 921,- торопливо пробормотала девушка.
      И у Хэна появилась ощущение, что сдалась она только для тою, что бы уберечь соотечественника от праведною гнева Myyypгxa. Терпение у телохранителя лопнуло, и он зашагал прочь, волоча упирающеюся кореллианина за руку.
      – Спасибо тебе, 921-я! – крикнул Хэн, С небрежным изяществом посылая девушке прощальные привет, как будто ею чуть ли не ежедневно носит под мышкой какой-нибудь тогорянин.- Удачи тебе с этим вязанием! Еще увидимся!
      Паломница не удостоила его ответом. Когда же Мууургх в конце концов отпустил подопечною, Хэн без возражений последовал за телохранителем в ожидании лекции от рассерженною гиганта. Но тогорянина, кажется, удовлетворила покорность кореллианина, и он погрузился в обычное для себя настороженное молчание. Соло оглянулся на новую знакомую и увидел, что та вновь погрузилась в работу и, похоже, начисто забыла о соотечественнике.
      Паломница 921… интересно, узнаю.ли я тебя в другой раз? За инфракрасными очками лица Хэн не разглядел и понятия не имел, как выглядит девушка, знал только, что она молода.
      Хэн исходил фабрику вдоль и поперек, понаблюдал за другими рабочими, но ни с кем больше не заговаривал и, в конце концов, вернулся к надсмотрщице-деваронке.
      – А когда работа окончена, кто укладывает кристаллы в пробирки?
      – Это на пятом уровне.
      – Пойду гляну,- сказал ей пилот.- Забавно у вас тут.
      – Это точно,- согласилась деваронка.
      Так, значит, здесь работают со спайсом высокой очистки, размышлял кореллианин, следуя в темноте за Myyypгxoм. А тот, выяснив, что Хэн не собирается наверх, принялся жалобно мяукать.
      – Не парься,- посоветовал Хэн.- Я одним глазком. Соло прогулялся по следующему этажу, выясняя, где именно складируют черные пузырьки; в других глиттерстим не хранят. А отыскав, немедленно пал духом. Конвейер, куда рабочие вываливали содержимое корзин, охраняло четверо головорезов. Хэн почувствовал поток теплою воздуха; должно быть, где-то рядом установлен обогреватель. Стражники предпочитали комфорт.
      Четверо? Хэн вгляделся. Нет, погодите-ка… одну секундочку, а это у нас кто? Ему почудилось смазанное движение, но потребовалось еще несколько мгновений, и только потом на фоне черной каменной стены Хэн разглядел маслянистую тень. Причем у тени имелись глаза – крошечные красно-оранжевые бусины. Четыре штуки. Хэн прищурился и увидел по бокам черноты два бластера.
      Аа'раа! Менятели кожи!
      Каким ветром его занесло в этот сектор Галактики?
      Обитатели планеты Аар обладали способностью изменять цвет кожи и сливаться с окружающей обстановкой; их было очень сложно заметить. Особенно в темноте. Хэну довелось слышать об аа'раа, но лично не встречал ни одного. Теперь ясно, почему здесь обогреватели; рептилии любят тепло, на холоде они становятся заторможенными и неуклюжими.
      Соло не прекращал наблюдения, решив не останавливаться на достигнутом, и вскоре обнаружил еще парочку аа'раа. Поверхность их шкуры напоминала гальку, а по спине сбегала длинная складка кожи. Глаза прятались под могучими надбровными дугами и казались вдвое меньше размером. Одна из рептилий сморщила короткое тупое рыло и распахнула пасть, сверкнув клыками и высунув липкий красный язык. По середине морды бежала еще одна кожаная складка, переваливалась через макушку и сливалась с той, что была на спине.
      Аа'раа лишь казались глупыми и медлительными, а острые когти отбивали всякую охоту связываться с их обладателями. Рептилии были ниже ростом, зато гораздо шире в плечах, крепче и явно тяжелее.
      Хэн вздохнул. План номер один отменяется.
      Как будто ему аа'раа было недостаточно… Остальная стража – два родианца, деваронец и тви'лекк – выглядела достаточно злобно и свое дело, без сомнения, знала. И гаммореанцев среди них, к сожалению, не было. Так что никакого шанса заявиться как будто случайно, заговорить зубы, отвлечь. Хэн плюнул с досады и, к несказанной радости Мууургха, направился к турболифту. А запасного плана, он же план номер два, в природе пока не существует, напомнил себе кореллианин. Кажется, все к тому, что придется зарабатывать свои кредитки честным путем.
      В юную бредовую голову так и не сумела закрасться мысль, что перевозка спайса, по сути, абсолютно противозаконное занятие…
 

***

 
      Паломница 921 с отсутствующим видом грызла черствый кусок хлеба и старалась забыть молодого пилота. В конце концов, она же – часть Всех, одна с Единым, а мирские заботы (симпатичные ребята, например) оставила в прошлом. Она прилетела сюда трудиться в поте лица своего, чтобы Возрадоваться и помолиться Единому как части Всех… И в эту благочестивую жизнь не вписываются беседы с парнем по имени Викк. Интересно было бы посмотреть на него без защитных очков. Какого цвета у него волосы? А глаза? От его улыбки становилось как будто теплее… 921-я (я скучаю по имени!) решительно тряхнула головой, чтобы изгнать из памяти кривоватую ухмылку, от которой замирало ее сердце. Нужно молиться, нужно соблюдать обеты, да еще не забыть бы наложить На себя наказание за то, что отделяет себя от Единого, иначе ее изгонят от Всех.
      Еретические мысли отступать не собирались. А еще воспоминания. Они с Викком оба родом с Кореллии.
      Паломница 921 подумала о родной планете, рискнув на минуту вспомнить ее, вспомнить семью. Как там родители? Чем занят брат? Живы ли они? Здоровы? Сколько времени она провела здесь? Месяцы или годы? Сколько ей лет? Может, она уже состарилась и покрылась морщинами? Вдруг она вся седая? 921-я провела израненными пальцами по лбу по щекам. Кожа туго обтягивала скулы; раньше ее лицо было круглее.
      Нет, морщин нет. Она не старая. Наверное, она здесь все-таки месяцы, а не годы. Сколько же ей было, когда она впервые услышала об Илезии, продала все свои драгоценности и купила билет. Семнадцать… ну да, она только что окончила старшую школу и собиралась на Корускант поступать там в Университет. Хотела изучать… что? Археологию. Специализироваться на древнем искусстве. Да, именно так. Она даже провела несколько летних каникул на раскопках, где училась обращаться с раритетами. Она собиралась работать в музее. В детстве она всегда любила историю, любила читать о рыцарях-джедаях, восхищалась их приключениями. Еще она интересовалась военными конфликтами, а еще – давним, очень давним рождением Республики…
      Паломница 921 вздохнула, поперхнулась крошками, а откашлявшись, принялась жевать сухой хлеб. Порой полустертые воспоминания продолжали, беспокоить ее; и тогда 921-я боялась, что окончательно утратит способность думать и воспринимать окружающий мир. Но она полагала, что паломникам следует воздерживаться от мирских тревог, вычеркнуть тягу к плотским утехам.
      Тогда она не знала горя, предавалась забавам и удовольствиям жизни. Если сравнить ту жизнь с сегодняшней, в прежней не было смысла. 921-ю несло с вечеринки на вечеринку, от веселья к веселью, с пикника на пикник.
      Да, все было на редкость бессмысленно.
      А теперь ее жизнь наполнена смыслом. Теперь она знает Возрадование. Каждый вечер Единый дарует ей благословение. На Возрадовании все общались с паломниками. Весьма глубокие духовные переживания, а как при этом становится хорошо! 921-я решила, что успешно стерла воспоминание о Викке Драйго и его очаровательной улыбке, поэтому вернулась к кучке глиттерстима на столе, а через несколько минут уже мечтательно думала о том, заговорит ли с ней пилот еще раз. Интересно все-таки, как он выглядит?
      Паломница задрожала от вечной стылой влажности и изо всех сил постаралась забыть Викка Драйго и все, что с ним было связано…
 

***

 
      Тем же вечером Хэн отказался идти на службу, решив, что, не вредно лишний раз позаниматься на тренажере. Впервые в жизни судьба предоставила шанс честно заработать кусок хлеба с мясом, и юный кореллианин не собирался его упускать. Он не раз слышал жалобы, что вот, мол, приходится трудиться в поте лица, и Хэн пришел к выводу: вот она, основа успеха. Конечно, воровство, попрошайничество, грабеж и жульничество тоже требуют значительного времени и сил, но, кажется, честная работа – это что-то другое.
      Устроившись перед тренажером, Хэн просмотрел список доступных планет. И опять Тероенза выполнил обещание. Соло выбрал программу по вкусу, добавил атмосферную турбулентность. Затем посмотрел на Мууургха; телохранитель стоял рядом и не сводил с подопечного глаз.
      – Я немного поработаю, не возражаешь?
      Тогорянин не возражал.
      – Почему бы тебе не погулять?
      Мууургх солидно покачал головой.
      – Мууургх ос-ставлять пилота один нет. Против приказ.
      Хэн пожал плечами.
      – Как знаешь.
      Нервно дергая ухом, тогорянин наблюдал, как Хэн напяливает видеошлем, отрезая себя от реальности, и запускает программу тренировочного полета, который сейчас для кореллианина по всем параметрам ощущений будет абсолютно настоящим. Мууургх не ладил с высокими технологиями и чувствовал себя неуютно. Хэн расслабился, погружаясь в созданную тренажером жизнь, и вскоре тот выполнил одну из своих первоначальных задач: пилот напрочь забыл, что сидит в кресле. Сейчас Хэн был убежден, что летит по-настоящему: действительно сражается с илезианскими ветрами, действительно сажает корабль в различных обстоятельствах.
      Кореллианин очнулся после двух часов успешных посадок и взлетов, всевозможных маневров, доступных челноку, на котором завтра он отправится из первой колонии во вторую. В качестве дополнительного задания Хэн изучил пульт на транспортнике; "Илезианскую мечту" вновь перевели на ручное управление.
      Короткий илезианский день подошел к вечеру. Телохранитель мирно посапывал в кресле, но открыл глаза в то же мгновение, как Хэн потянулся, разминая затекшие плечи. Соло тут же отметил, что его негаданный товарищ не засоня, хотя лучше бы – наоборот. Бдительность тогорянина крайне затруднит задуманные Хэном ночные прогулки.
 

***

 
      Мууургх шел за пилотом, радуясь, что задание не мешает ходить в столовую за поздним ужином Тогорянин хотел есть, он всегда был голоден. Его народ привык охотиться и убивать, а затем съедать добычу, так что свежее мясо неизменно входило в их рацион. Здесь же его потчевали сырыми, но только что размороженными бифштексами.
      Прежде чем в его жизни появился кореллианин, у Мууургха имелась масса свободного времени; тогорянин мог уходить в джунгли охотиться вволю, чтобы не тупились клыки и инстинкты.
      Он скучал по своему мосготу, скучал по полетам на его спине, по восторгу, который охватывает, когда мощные крылья возносят тебя в небеса Тогоры.
      Мууургх украдкой вздохнул. Небеса Тогоры были яркого бирюзового цвета, они совсем не похожи на голубовато-серый выцветший купол Илезии. По ним Мууургх тоже скучал. Увидит ли он их когда-нибудь, взлетит ли верхом на мосготе навстречу заре?
      Жрецы вынудили его подписать шестимесячный контракт, он дал слово чести. Пройдет еще много десятидневок, прежде чем Мууургх вновь отправится на поиски Мрров.
      Тогорянин вспомнил ее кремовый мех с оранжевыми полосками, ярко желтые глаза. Прекрасная Мрров. Они так долго были частью друг друга, что Мууургху словно нанесли глубокую незаживающую рану, когда исчезла Мрров. Вдруг Мрров вернулась на Тогору? Вернулась и ждет его?
      Как ему хотелось послать домой сообщение, узнать, не вернулась ли Мрров, но далекая связь – удовольствие дорогое. Чтобы оплатить подобную роскошь, Мууургху придется как минимум на два месяца задержаться на Илезии.
      Но… Мууургх пораскинул мозгами. А что, если во время какого-нибудь полета на Нал Хутту кореллианин не станет возражать, если Мууургх отправит послание? Не настолько он доверял илезианским жрецам, чтобы послать письмо с их планеты.
      А пилот кажется достойным и честным, насколько это возможно для человека, размышлял Мууургх. Он хитер, быстр, вечно пытается идти кружным путем, но все люди таковы. По крайней мере, пилот не стал выяснять, кто в прайде старший, а сразу признал за Мууургхом главенство. Очень умелый ход. Таким образом, кореллианин проживет гораздо дольше…
      Мууургх на самом деле надеялся, что пилот и впредь будет умным. Он нравился тогорянину, Мууургх не хотел причинять ему боль.
      Но если пилот решит нарушить правила, Мууургх не станет колебаться и покалечит – даже убьет – кореллианина. Тероенза отдал Мууургху особые приказы, и тогорянин выполнит их, не уклоняясь. Он дал слово чести, а во всей Галактике для его народа превыше чести нет ничего.
      Тогорянин с отсутствующим видом приводил в порядок усы и шерсть, размышляя о том, что, пока пилот не переступит черту, все будет хорошо.

5. СПАЙСОВЫЕ ВОЙНЫ