Быки тащили повозку не спеша, путь домой занял несколько недель. И это были самые счастливые дни в жизни Утреннего Облака. Она узнала то, о чем не имела ни малейшего представления до сих пор. «Он не так уж плох», – сказал перед расставанием старик о мире людей. И однажды ей почудился его голос и привиделся он сам. Старик сидел на старом бревне, лежавшем возле его хижины, и говорил:

– Долина подарила тебе свою красоту. Горы подарили величие. Но лишь мир людей способен подарить тебе счастье.

Истекли недели пути, и однажды сын купца с Утренним Облаком предстал перед отцом.

Купец был старым и очень расчетливым человеком. Иначе он не заработал бы всего того, что у него было. И он имел свои планы насчет женитьбы сына. Поэтому известие о невесте без рода и наследства его сильно огорчило. Впрочем, он понимал, что это легкомыслие молодости, и подошел к проблеме так же спокойно, как к любой другой деловой неприятности.

Он начал убеждать сына. Вначале тот был категоричен. Однако отец проявил настойчивость, а он недаром продавал свои товары там, откуда другие уходили ни с чем. Постепенно доводы отца начали действовать.

Утреннее Облако почувствовала, как самый дорогой человек во всем мире отдаляется от нее. Она ощутила беспокойство, которое с течением времени переросло в отчаяние. И мир обрушился, когда однажды ей предложили уйти из дома.

Долго она брела, не разбирая дороги, и очутилась на берегу озера. Посмотрев в зеркальную гладь, такую спокойную и вечную, она подумала: «Вот где мне есть место».

Но вновь увидела она старика на бревне у своей хижины. Он что-то рисовал на земле перед собой, словно ему было тяжело поднять глаза. Вздохнув, старик все-таки пересилил себя, и она снова увидела его серые глаза, которые одновременно утешали и подбадривали. Но в этот раз она заметила, что в самой их глубине прячется боль. Все тот же голос, спокойный и уверенный, произнес:

– Жизнь преподнесет тебе еще много уроков. Счастье и страдание связаны. Испытав одно, ты неизбежно придешь к другому. Почувствуй, пойми это… и превзойди. Тогда ты обретешь нечто совершенно новое.

– Ты ведь для этого отправил меня к людям? – робко спросила Утреннее Облако. Он кивнул:

– Если бы ты осталась здесь, в горах, твоя красота была бы подобна красоте цветка. Ты бы отцвела и увяла к осени. Но ты была рождена человеком, а не цветком, поэтому ты должна узнать, что это значит – быть человеком.

Он поднялся с бревна – все так же ловко, как прежде, – и, взглянув ей в глаза, сказал:

– Никогда не обижайся на судьбу. Ты ведь не обижалась, когда я учил тебя играть на свирели.

Видение исчезло. А Утреннее Облако провела на берегу озера три дня, прежде чем возвратиться в мир людей.

О ее дальнейшей судьбе рассказывают многое. Трудности часто вставали на ее пути. Но когда отчаяние крепкой хваткой сдавливало горло, она брала свирель и играла. «Ты ведь не обижалась, когда я учил тебя играть на свирели…» – вспоминались слова.

Голос Эвелин смолкает вместе с музыкой. Я просто заворожен, однако где-то в глубине шевелилось чувство, что, как и во всех легендах, самое главное здесь пропущено.

Эвелин смотрит на меня испытующе:

– Ну как?

– Потрясающе, – признаюсь я. – Но ведь это легенда. – Это история, ставшая легендой, – поправляет она меня.

– Неужели эта девушка так и осталась чужой? Неужели жизнь превратилась для нее в обычную школу?

Эвелин улыбается:

– Нет. Она вышла замуж, и этот брак был олицетворением идеальной семьи. Утреннее Облако все-таки стала счастливой, но это не было счастьем удовлетворенной страсти. Ей удалось взойти на несравненно более высокую ступень. Она научилась быть счастливой.

Все это промелькнуло мгновенной вспышкой перед моим мысленным взором, и руки, кажется, сами по себе приняли решение. Я сбросил скорость и подрулил к обочине.

Кафе было совсем маленьким – всего четыре столика и одно небольшое окно, выходящее на улицу. Столики, впрочем, стояли достаточно далеко друг от друга и частично закрывались причудливыми перегородками из висячих нитей.

Недостаток естественного освещения компенсировался мягкой подсветкой удачно расположенных ламп. Внутренняя отделка была сделана так, что низкий потолок не давил, а, наоборот, создавал чувство уюта и комфорта.

До начала времени посещений, то есть вечера, было еще далеко, поэтому столики пустовали. Кроме самого дальнего, за которым тихо разговаривали мужчина и женщина.

Я сделал заказ и устроился поближе к окну и стойке.

В помещении тихо играла спокойная и мелодичная музыка. Из-за дальнего столика до меня доносились обрывки разговора. Получилось так, что, не имея других занятий, я стал невольно подслушивать.

– …Горвальдио не подходит, – сказала женщина.

– Других вариантов нет, – возразил мужчина. Второй его реплики я не расслышал.

– …Снова Горвальдио. Не откроем ли мы…

– …не важно. У нас есть другие…

– …привлечем внимание…

– …никто не будет знать, что именно происходит. Это позволит нам…

Женщина некоторое время обдумывала его слова. Меня же разговор начинал интриговать. Я решил, что большого вреда не будет, если я применю свои навыки офицера галактической полиции и послушаю более внимательно.

Мужчина, по-видимому, хотел в чем-то убедить собеседницу. Он добавил:

– Все будет хорошо.

Женщина ответила с некоторой долей раздражения в голосе, но все так же тихо:

– Ты ошибся однажды, можешь ошибиться и в другой раз.

– Это была не моя ошибка, ты сама знаешь.

– А чья же? Моя?

– Ты не понимаешь…

– Как раз понимаю. Эсгар виноват меньше всего.

– Но послушай… Да, здесь у меня вышла неудача, но все остальное-то идет по плану.

– Это тебе не по зубам, хоть ты и метишь на место Отца. И куда теперь годится твой план!

– Увидишь. А насчет места Отца – зря ты так. Я его уважаю.

– И потому плетешь эту интригу.

– О какой интриге ты говоришь! Я ему помогаю.

Женщина издала звук вроде смешка и сказала:

– Ты помогаешь только себе. Мог бы ты быть откровенным хотя бы со мной, раз уж я на твоей стороне?

Думаю, только совсем уж неискушенный человек, услышав такой разговор, не начал бы что-нибудь подозревать. Что это за Горвальдио, о котором они говорили, я не знал. Может, имя, может, планета. Ключевыми же словами моей настороженности стали «интрига», «план», «ошибка». Ввиду того что произошло с Хорфом, это имело смысл. И какой смысл! Буквально через два столика от меня сидели организаторы всей чертовщины, что происходила сейчас на Сайгусе!

Меня только смущало, что они спокойно беседуют об этом на общегалактическом языке здесь, практически в эпицентре внимания полиции. И что это за сложная интрига, ради которой нужно убивать людей?

Я закончил есть и заказал чай, продолжая вслушиваться. Женщина сказала:

– Эсгар был не готов. Тебе нужно было с самого начала включиться в игру.

– Ты же знаешь, что это было невозможно. Я был занят.

– Значит, нужно было отложить.

– Я не думал, что ребята проявят инициативу. Ладно, давай не будем говорить о том, что уже нельзя изменить. Сейчас ты со всеми нашими отправляешься на Горвальдио. Там вы ждете меня, все, как договорились. Я заканчиваю дела здесь и тоже мотаю.

– Что делать с Кароми?

– Это я беру на себя.

Она посмотрела на него в упор:

– Он не виноват.

Мужчина спокойно выдержал взгляд:

– Платить приходится всегда. Ты это тоже знаешь, не так ли?

И он улыбнулся ледяной улыбкой.

Чтобы не привлекать к себе внимания, я периодически отворачивался к стойке, поэтому едва не пропустил момент, когда они собрались и вышли из кафе. Оставив недопитым чай, я устремился за ними, прикидывая в уме, что же мне делать.

Сообщить в полицию? Но она в первую очередь заинтересуется моей личностью, а мне это ни к чему с моим наполовину липовым удостоверением. Рискнуть можно раз, ну два, но не постоянно же! Если я им укажу на нормальных мирных граждан, то они, конечно, возьмут их под наблюдение, только вот проверят при этом мой послужной список. Тут, само собой, выплывут некоторые незадачки, вроде того, что я перестал существовать еще лет десять тому назад. Ну, нехорошо получится.

Можно выйти на людей, которые мне верят. Хотя бы на Крикса. Правда, займет это времени побольше, и парочка успешно скроется.

Можно задержать их сейчас. Предположим, я это сделаю. Что делает полиция? Снова-таки проверяет мой послужной список, а парочку отпускает за отсутствием улик.

Прокрутив в голове услышанный диалог, я принял решение.

На улице парочка разделилась: мужчина направился в одну сторону, женщина – в другую. Я как будто невзначай пошел за ней следом. На полицейскую машину, оставленную мною неподалеку, никто из них не обратил внимания. Хотя на планете вроде Сайгуса это неудивительно.

Мне не приходилось особо напрягаться, так как шагала женщина уверенно, не оглядываясь. Мы прошли пешком до посадочной площадки междугородных лайнеров, где стали терпеливо ждать.

Лайнер прибыл минут через пятнадцать, а еще через полчаса мы вышли возле космопорта и отправились брать билеты.

В зале было достаточно много людей, особенно если принять во внимание численность населения Сайгуса. Впрочем, на той же Мертее постоянно проживает не больше двадцати миллионов, а через космопорт люди движутся чуть ли не сплошным потоком.

Я легко затерялся в толпе, продолжая следить за женщиной. Взяв билет, она зашагала к туалетам. Я уже примерно догадывался, для чего.

В туалете она пробыла недолго, но внешность ее претерпела значительные изменения. Цвет волос остался прежним, светло-рыжим, зато сами волосы теперь были уложены по-другому, придавая лицу совершенно новый облик. Кое-что сделала косметика. В общем, ничего особенного, однако достаточно эффективно. К тому же она что-то сделала с одеждой, отчего платье изменило свой фасон.

Я мысленно вздохнул. Неплохо, но зачем? Тем более что космопорт кишит полицией и кто-нибудь мог и заметить, что из туалета вышла не та женщина, которая входила.

Недостатки конспирации компенсировались слабой подготовкой местных полицейских. Они уныло шагали по залу, иногда останавливаясь, чтобы тщательнейшим образом изучить лицо очередного мужчины. На женщин они не смотрели вообще – ну, если не считать молоденьких и привлекательных.

Я не знал, на какой именно корабль и до какой планеты взяла билет моя подозреваемая, поэтому мне пришлось следить за ней и дальше. А она между тем спокойно направилась в зал просмотра новостей. Не будучи полностью уверенным в отсутствии там второго выхода, я предпочел пойти за нею.

Освещение в зале просмотра было слабенькое, при этом основной свет давала сама установка воспроизведения. Качество приема удивляло своей безупречностью, создавая полное ощущение присутствия.

Для просмотра был выбран один из главных каналов новостей, ретранслируемый по всей Галактике с помощью сквилтурных передатчиков. Мне ничего не оставалось, кроме как устроиться в кресле и смотреть на всякую чепуху, которой нас снабжают в изобилии средства информации. К примеру, к новостям относились следующие сообщения.

Во-первых, галактические разведчики обнаружили еще одну планету земного типа без признаков разумной жизни. Правительство планирует начать колонизацию в течение одного стандартного года.

Во-вторых, какой-то там профессор считает, что в ближайшее время мы сможем наблюдать взрыв сверхновой практически у себя дома. Нестабильная звезда находится на периферии нашей Галактики. Профессор утверждает, что опасности для населенных планет такой взрыв не представляет, поскольку звезда слишком далеко от обжитого сектора (да, я еще раньше что-то слышал насчет того, что экосистемы планет, находящихся в радиусе тридцати световых лет от сверхновой, претерпят некоторые неприятные изменения, которые в конечном счете повлекут за собой достаточно быструю гибель всего живого). Нужно признаться, вид у звезды действительно был не из лучших. Тусклая какая-то. Ну да я видел и помрачнее. Чего особенного в ней нашел профессор, я так и не понял, хотя он и представлял на всеобщее обозрение диаграммы, графики и прочие наглядные пособия. На мой взгляд, сверхновые перед взрывом, наоборот, должны бы быть яркими.

Третья новость оказалась потрясающей по своей сенсационности. Кто бы мог подумать, что Стинглер был основоположником новой теории в физике, которая открыла человечеству дорогу в космос! А я-то всю жизнь считал, что эффект гиперпространства называется стинглеровским по фамилии брата жены двоюродного дедушки матери ученого! Но с историческими фактами трудно спорить, а историки пришли к своему выводу единогласно. Показали архивные отрывки, где Стинглер что-то говорил, а в это время голос рассказывал о великом вкладе в науку, который способствовал формированию общества современности. «Весь наш галактический союз вырос на этой теории!» – восклицал комментатор, почему-то совершенно забывая, что еще на нашей памяти существовавшая Империя также обязана своим возникновением этому физическому закону.

В конце репортажа я наконец понял, в чем смысл: правительство выделило пять миллиардов галактических кредитов на восстановление «Гермеса» – первого межзвездного космического корабля. Сборка произойдет на орбите Земли, после чего корабль повторит маршрут своего знаменитого предшественника, а добравшись до Эдема, выйдет на орбиту и будет функционировать как музей. Предполагается полное копирование всех систем старого «Гермеса», а это значит, что он будет перемещаться в обычном космосе с помощью реактивных двигателей. Ну и, следовательно, путешествие займет несколько месяцев. Желающие проникнуться атмосферой исторического путешествия приглашаются приобрести билеты на сей эксклюзивный рейс. О цене, правда, комментатор скромно умолчал.

Всю эту информацию я улавливал только частью сознания, продолжая наблюдать за женщиной. Полутемный зал с несколькими рядами кресел, кое-где занятых случайными посетителями, – вся обстановка создавала ложное чувство безопасности и уверенности, что мое наблюдение останется незамеченным. Ложное чувство, напоминал я себе. Сама по себе всплыла фраза из подслушанного диалога: «…ты со всеми нашими отправляешься на Горвальдио». С кем?

Если где-нибудь поблизости и был еще кто-то из них, то женщина не показывала никаких при-* знаков того, что она отметила для себя это присутствие. Я ломал голову, пытаясь представить себе, почему она не ищет остальных. Может, они должны прийти позже? Или у них уговор не выдавать друг друга?

Это могло обернуться неприятностью. Одно дело скрыть наблюдение лишь от подозреваемого, и совсем другое – от нескольких людей, которых не знаешь и которые затерялись где-то в толпе… Я постарался выбросить эти мысли из головы, чтобы они не отвлекали попусту внимание.

Мы провели в зале более полутора часов. За это время новости успели нагнать на меня сонливость, поэтому, когда женщина поднялась с кресла и зашагала к выходу, все внутри меня воспротивилось необходимости тащиться следом. Подремать бы еще, пока на ушко тебе рассказывают сказки…

Я запустил мысленную команду, которая помогла мне мгновенно собраться. Приятное чувство разливающейся по всему телу энергии, особая четкость сознания и восприятия – и я уже готов к любым действиям. Даже удивительно, как все ладно сработало в этот раз.

Женщина направилась прямо к ожидающему автобусу. Ну что ж, по крайней мере сейчас все может выглядеть так, будто мне с ней просто на один и тот же рейс. Случайный попутчик, так сказать.

В автобусе ко мне подсел на редкость разговорчивый тип. Оглядев меня с ног до головы, он усмехнулся и потер ладони так, словно только что выиграл миллион. Смысл этого жеста я понял через две секунды.

– Здравствуйте! Меня зовут Кенда Мин. Приятно познакомиться. Сегодня отличная погода, не правда ли? Вы слышали о новом законе об управлении финансовыми операциями? Хитро, не так ли? Банки незаметно лишаются своей самостоятельности. Не кажется ли вам, что в некоторых кругах… гм… возможны ответные действия? Впрочем, они побоятся выступить открыто. Или нет?

Сплошной словесный поток, казалось, не нуждался в импульсах извне.

Больше всего это напоминало ситуацию, когда человек принял большую дозу слабительного, а потом в соответствующий момент едва добежал до туалета. Облегчение и удовлетворение на лице моего соседа были сходные. Он был рад слушателю, который никуда не мог ускользнуть.

Не скажу, что я ликовал вместе с ним. За десять минут одностороннего общения я узнал больше, чем за полтора часа в зале новостей. Источник был воистину неиссякаемый. «Если бы ты молчал, то остался бы философом», – подумалось мне. Меня так и подмывало сказать эту фразу вслух, но сосед будто почувствовал, что я могу нарушить его монополию на разговор, и затараторил с удвоенной энергией. Я задумался о пропускной способности его речевого аппарата. Похоже, четыре слова в секунду для него не было пределом.

– …И видели, чем это все обернулось для Аломга? Просто ужасно! Никуда не годится! Правительство должно быть уверено в своих действиях, а они говорят: «Давай попробуем»! Это болезнь нашего времени. Так нельзя. Болезнь нужно лечить! Кстати, о болезнях. Вы слышали, что на одной недавно открытой планете нашли вирус, который убивает человека за два часа, и при этом тело выглядит так, будто оно побывало в огне? Погибли три разведывательные группы, прежде чем они там разобрались, в чем дело. Сейчас вроде бы ситуация под контролем, но кто знает?..

Он сделал многозначительную паузу, которая продолжалась целых полсекунды. Мне в голову пришла мысль, что нам с ним еще лететь на одном корабле.

Автобус остановился у массивного корпуса межзвездного лайнера. Мой сосед обрадовался;

– О, мы уже приехали!

И шмыгнул наружу в числе первых.

Мне стало значительно лучше.

Женщина, за которой я следил, не спешила выходить, и я заподозрил в этом своеобразную хитрость. Однако оказалось, что она лишь поправляла косметику, чего я не видел, сидя сзади. Мне пришлось подождать.

По космодрому гулял легкий ветерок, покачивая высокую траву. Только вчера я прилетел на Сайгус и смотрел на эту же траву, а кажется, что прошло как минимум две недели. Мое личное восприятие времени решительно шло вразрез с реальным временным потоком. Вспомнилось: у психологов есть такое понятие, как психологический возраст. Если брать за основу этот параметр, то я наверняка уже сейчас старше, чем большая часть жителей Галактики. Недостатком событий моя жизнь не отличалась.

Совсем недалеко стоял еще один лайнер «Интеркосмоса», а остальные корабли были разбросаны более или менее беспорядочно по всей территории космодрома. Солнце потихоньку продолжало свое едва заметное движение по зеленовато-голубому небосклону, и тени деревьев, которые росли вокруг здания космопорта, и тень самого здания уже начали понемногу удлиняться. Я взошел по наклонному трапу.

Прямо на входе мне предложили приобрести билет. Я так и сделал – хотя стоило это немного больше, чем если бы я купил его в кассе космопорта, но это уже мелочи, – и прошел в салон.

Как и на всех пассажирских лайнерах, работающих по коротким маршрутам, салон здесь был общим. Ряды удобных мягких кресел уходили к стенам по обе стороны от меня. Половина из них была пуста. Я отметил, где расположилась моя «подследственная». Она по-прежнему находилась в одиночестве и, казалось, никого и не ждала. Похоже, я начинал чувствовать себя неловко из-за этого. Скрытые опасности мне всегда досаждали больше, чем явные.

Я выбрал одно из кресел в задних рядах, чтобы лишний раз не попадаться ей на глаза. Кто знает, сколько пересадок нам нужно будет совершить до того, как мы найдем подходящий рейс. Этот лайнер по дороге к конечному пункту назначения – Менигуэну – заходил еще в два порта, но Горвальдио среди них не было. Возможно, нам предстоял долгий путь, и не стоило проверять, как быстро женщина заинтересуется, почему это ее маршрут в точности совпадает с маршрутом незнакомого ей человека. В нашей Галактике со множеством планет и еще большим множеством людей вероятность такого совпадения так ничтожно мала, что не вызвать подозрения может только у выпускника школы полных кретинов.

Слева от меня было большое «окно», в котором я мог видеть все тот же космодром на Сайгусе с колышущейся травой, а чуть впереди – корпус соседнего лайнера. Посадка уже закончилась, и по салону пронеслись звуки приятного голоса, произносящего традиционное приветствие: «Мы рады приветствовать вас на борту…» Я слышал всю эту ерунду как минимум семьдесят три раза, поэтому мне удалось пропустить ее мимо ушей.

Соседний лайнер дрогнул вместе с землей, на которой он стоял, и начал удаляться. Наш корабль поднимался, медленно выталкиваемый невидимыми полями планеты. Без пламени, без шума, просто как пузырек воздуха, стремящийся достигнуть поверхности воды. Я понял, что с замиранием сердца жду следующего мгновения – включения маршевых двигателей. Никак не привыкну.

Вот космопорт остался далеко внизу, и под нами проплыло случайное облако. И вдруг – молниеносное движение, тьма и звезды. Лишь немного позади осталась все уменьшающаяся планета, еще миг назад такая основательная и нерушимая.

Вокруг был космос. Тысячи ярких звезд шептали глупые слова о вечности, которой не существовало.

Я окинул их взглядом. Многие из этих звезд я видел вблизи, знал, как они выглядят с маленьких миров, вращающихся вокруг каждой, и возникало давно знакомое ощущение, что я дома. Именно в космосе это ощущение было наиболее ярким, и бессмысленно отрицать, что домом я считал всю Галактику. Странное чувство. Ведь в вакууме жить невозможно.

Как-то мне довелось слышать любопытный спор. Один из споривших говорил о необходимости такого понятия, как родина. Другой же выступал за то, что человек имеет право жить там, где ему больше нравится. Он говорил:

– Если бы Бог захотел, чтобы человек всю жизнь сидел на одном и том же месте, то снабдил бы его корнями.

На что другой в тон ему резонно заметил:

– А если бы Бог захотел, чтобы человек постоянно порхал с места на место подобно бабочке, то снабдил бы его крыльями.

На том они и разошлись. А я вот иногда думаю: разве плохо, когда родина большая? Правда, это попахивает экспансионизмом.

Через семь минут звезды заплясали и превратились в огненные вихри, известившие, что корабль вошел в «туннель» Стинглера. Почти мгновенно «окна» погасли, чтобы не пугать слишком нервных пассажиров.

– Чай, кофе, сок? – с улыбкой обратилась ко мне стюардесса – как всегда, молоденькая и, как всегда, симпатичная. Мой взгляд, поднимаясь к ее глазам, непроизвольно пробежал по всему телу. Смотреть было на что, она это знала, посему и не обижалась на задержку в ответе.

Я вспомнил, что кофе и чай уже пил сегодня.

– Давайте сок.

Она по памяти начала перечислять все имеющиеся соки, но я остановил ее в середине списка:

– Обычный апельсиновый, пожалуйста. Стюардесса снова улыбнулась, спросила, как. я себя чувствую, удобно ли мне и так далее по перечню, который я тоже уже успел выучить наизусть. Когда положенные время и внимание мне были уделены, она с такой же улыбкой подошла к следующему пассажиру. Я откинулся в кресле и прикрыл глаза.

Перед моим внутренним взором всплыл образ Наташи, и этого оказалось достаточно, чтобы напрочь забыть о стюардессе. Наташа. Где она сейчас? Я назначил встречу, на которую не пришел. Не приду, поправился я. Мы расстались – скорее всего, навсегда. И мне так и не представится возможность выяснить, кто же она такая. Тогда, в ресторане, непринужденно болтая с ней за одним столиком, я видел в ней простодушную и открытую девушку. Теперь же, когда я был далеко, ее образ подернулся дымкой таинственности и недосягаемости. И этим он снова и снова привлекал мои мысли.

Таинственность… Всего лишь игра моего воображения?