Один кандидат в больницу точно есть! Ножевое ранение средней тяжести… недельки две постельного режима…

Эта дурацкая мысль, невесть откуда появившаяся в самый разгар драки, почему-то разозлила меня. Всего две недельки этот бездельник проваляется в кровати, под заботливой опекой врачей и родных, а потом снова возьмется за то же занятие. И будет налетать на ничего не подозревающих прохожих, отбирать у них деньги, возможно, избивать их…

«Стоп! – сказал я себе. – Никаких эмоций! Сейчас это касается только их и меня…». Гнев послушно отступил.

Двое ударили одновременно, и я переплел их руки так, что когда те рванулись назад, то оказались в надежном замке. Пусть разбираются. Я нырнул под образовавшийся мостик, уходя от очередного удара, попутно зацепил ногу одного из невольной пары, и незадачливые боксеры с руганью повалились друг на друга.

После этого трюка я оказался немного в стороне, и передышка дала мне возможность оглядеться. Из нападавших в данный момент только двое могли представлять опасность: тот, что был с ножом, и еще один. Но именно теперь парни, кажется, увидели, как обстоят дела. Один из них медленно оседал на асфальт с ножом в животе, второй, забыв обо мне, с ужасом наблюдал за этим результатом своей деятельности, еще двое перекатывались под ногами, не в состоянии расплести собственные руки, а последний, оставшийся в более или менее боеспособном состоянии тела и духа, оглядев поле битвы, решил все-таки приберечь эту боеспособность до лучших времен. То есть попросту сделал ноги.

Те же, с кем разбиралась моя спутница, были сейчас всецело поглощены собственными проблемами: один продолжал все так же с нечленораздельным воем кататься по асфальту, другой глубоко размышлял о чем-то, присев на корточки и раскачиваясь взад-вперед. По-моему, о нападении больше никто не думал. Я подошел к Марго:

– Как ты?

Она вздрогнула от звука моего голоса.

– Алексей? Я боюсь. Я ослепла, да?

В это мгновение я увидел ее по-новому. Та, недосягаемая Марго с экстраординарными телепатическими способностями и великолепным самоконтролем, исчезла. Передо мной стояла обычная девушка, и ей было страшно.

– Это все временно, – успокоил я ее. – Ты еще сегодня и почитаешь перед сном. Ты ведь любишь читать, правда?

Я осторожно обнял ее за плечи и повел прочь от места драки. Судьба нападавших меня не беспокоила: из них серьезно ранен только один. Правда, может быть, и два: я не знал, что такое Марго сделала с тем, который до сих пор не прекращал выть, ну да остальные – в добром здравии. Доставят своих товарищей в больницу, а там уже дело врачей. Впрочем, при желании и дома подлатают.

– Я не ожидала… Так внезапно…

Маргарет начала тереть глаза тыльной стороной ладони, потом долго и напряженно вглядывалась в пространство перед собой.

– Все равно не вижу, – вздохнула она.

– Не волнуйся, все будет хорошо. Однажды я тоже попался на эту удочку.

– Да? – вяло заинтересовалась Марго. – И как это было?

– Один знакомый притащил показать. Ну, он решил, что это будет очень смешно. Правда, его шутку не поняли, и кто-то сгоряча сломал шутнику руку. Он потом долго обижался…

Я продолжал говорить, чтобы хоть немного отвлечь мою спутницу от мыслей о своей неожиданной слепоте, а сам в это время мысленно вернулся к нападению. Я совсем забыл эту неприятную черту мегаполисов – вечерний разбой на улицах. Впрочем, случаются такие вещи не так уж часто, и последствия их не такие уж серьезные, чтобы бояться ходить по ночному городу. Если не дергаться, то у тебя просто заберут деньги, а дальше предоставят полную свободу действий.

Что мне не нравилось во всей этой истории, так это использование «светлячка». Дело даже не в том, что его просто так не раздобудешь – существуют различные нелегальные рынки, где можно купить все что угодно, вплоть до военного крейсера. Но у прохожих ведь далеко не всегда есть при себе достаточная сумма денег, чтобы хотя бы погасить стоимость использованного «светлячка», не говоря уже о какой-то прибыли.

Значит, напрашиваются два варианта. Первое: «светлячок» достался парням бесплатно, и они просто не придумали ему более достойного применения. Второе: нападавшие знали, что у меня при себе крупная сумма – такая, что наверняка покроет все расходы.

Тут же в голове всплыл и третий вариант: может, нападение было направлено именно на меня? На мой захват? Скажем, кому-то с Земли все-таки удалось меня отыскать и вычислить…

Я сразу отбросил эту версию. Неправдоподобно. Ребята явно были слабоваты для группы захвата.

Меня заинтересовал второй вариант. Я мог по пальцам пересчитать тех, с кем общался на Менигуэне. Никто из них не имел представления о состоянии моих финансов. Никто, кроме Анри и его приятелей. Означает ли это, что мне нужно поискать в этой стороне?

Но Анри также считал, что я офицер галактической полиции. Уже одно это гарантировало мне неприкосновенность по самому высшему разряду. Ладно, при случае поговорю с ним, а там посмотрим. Может, это и не последний сюрприз Менигуэна.

Я вспомнил свое общение с Анри, и печально подумал, как трудно иногда бывает предусмотреть последствия своих поступков. Когда я отдавал юному разведчику деньги, мне и в голову не пришла подобная схема развития ситуации. Неужели я стал слишком беспечным?

– Алексей! – Марго резко сжала мою руку.

– Что случилось? – встрепенулся я.

– Ко мне возвращается зрение! В ее голосе прозвучала радость, и мне снова подумалось, как легко сделать человека счастливым.

– Вот видишь. Я же говорил, что ничего страшного.

– Это в самом деле здорово! Она бы начала пританцовывать, если бы я не удержал ее:

– Эй, ты куда? Твои глаза, кажется, еще не настолько хороши.

В ответ она счастливо рассмеялась.

Мы уже подходили к ее дому. Район многоэтажек остался позади, теперь вокруг снова стрекотали цикады и шелестели листья. В некоторых домах еще горел свет, остальные же погрузились в сон вместе со своими хозяевами.

– Знаешь, Алексей, я ведь тогда испугалась по-настоящему, – призналась Марго. – Сначала я испугалась неожиданной вспышки. Потом, когда поняла, что ничего не вижу, я попробовала мысленное зрение…

– И как? – заинтересовался я.

– У меня ничего не получилось. Раньше это всегда было легко, и потому я снова испугалась. Мне показалось, что я лишилась и своих способностей.

– А сейчас с тобой все в порядке? Она лукаво взглянула на меня, одновременно давая понять, что видит уже достаточно хорошо.

– Сейчас да. Мысленное зрение вернулось тогда же, когда я поняла, что смутно различаю круги света от уличных фонарей. Несправедливо, правда? Как друг, неожиданно предавший тебя, когда твои дела пошли совсем плохо, и вернувшийся как ни в чем не бывало, когда положение улучшилось.

Возле калитки мы остановились. Марго повернулась ко мне, мельком посмотрела в глаза и тут же опустила взгляд. Тихо спросила:

– Зайдешь? Я приготовлю чай.

Я бережно отвел в сторону волосы, упавшие ей на лоб, и когда она вновь подняла глаза, встретившись взглядом со мной, так же тихо ответил:

– Не сегодня. Уже поздно. Доброй ночи, Марго!

– Доброй ночи! – откликнулась она. И улыбнулась.

Я провожал ее глазами, пока она не скрылась в зарослях собственного сада, а потом дождался, когда в доме вспыхнул свет, и лишь тогда побрел к себе. Отчаянно хотелось вернуться, но что-то глубоко во мне все-таки противилось этому. И только фантазии были тем, над чем мой разум не имел власти.

Едва я вошел в квартиру, как ожил домашний компьютер:

– Господин Уоллес. Вас срочно вызывают в местный полицейский участок. Записать адрес?

– Давай так, я запомню.

Полиция? Что им от меня понадобилось?

Будучи человеком не вполне законопослушным, я предпочитал общаться с полицией как можно меньше. Стоит ли говорить, что сообщение не доставило мне радости?

– Когда меня искали? – полюбопытствовал я.

– В половине девятого, – без запинки отчеканил компьютер.

Значит, это не по поводу уличной разборки.

– А сейчас сколько?

– Семнадцать минут первого.

– Как это было?

– Пришел полицейский, спросил, дома ли вы. Я ответил, что нет. Он спросил, как вас можно найти. Я ответил, что вы на этот счет не оставили мне никакой информации. Тогда он попросил вас зайти сразу же, когда вы вернетесь, независимо от времени суток.

– Спасибо, – сказал я, снова открывая дверь.

– К вашим услугам, – вежливо отозвался компьютер.

Раздраженно я подумал, что эти компьютеры вечно норовят оставить последнее слово за собой.

Для чего же я мог понадобиться полиции? Плохо, если они всерьез заинтересовались моей личностью. При детальном рассмотрении на свет могут выплыть некоторые вещи, способные заинтересовать их еще больше.

И еще то, что полицейский приходил лично… Хороший это знак или наоборот?

Ближе всего в участок было идти по той улице, где жила Марго. В одном из ее окон на втором, этаже все еще горел свет – может, в самом деле читала на ночь. Менигуэн, как я уже успел убедиться, относился к числу тех редких в наше время планет, где никакие технические новинки не смогли искоренить эту древнюю традицию. Пока не смогли, поправился я. А в будущем – кто его знает?

Порывы ночного ветра раскачивали ветви деревьев, то приоткрывая освещенное окно, то опять надежно пряча его в темной массе листьев. Повинуясь внезапному импульсу, я вдруг остановился и прикрыл глаза. Мысли послушно убрались из головы, сознание приобрело необычайную прозрачность. И я увидел.

…Небольшая комната, у одной из стен стоит кровать; окно, глядящее в ночь, возле окна – стол. Вокруг стола прямо на полу разложены книги; бра над кроватью вырисовывает световой круг на потолке; углы погружены в полумрак. На кровати лежит Маргарет, в ее руке книга, но глаза закрыты, а волосы золотом разметались по подушке. Я замечаю, что она обнажена, одеяло укрывает ее лишь до пояса. Грудь мерно вздымается, мышцы лица расслаблены. Спит. Уснула, когда читала.

Машинально я потянулся к лампе. И удивился сам, когда свет в комнате погас…

Я схватился за забор, пытаясь побороть неожиданное головокружение.

Видение растворилось, словно его и не было, но один взгляд на окно заставил меня невольно вздрогнуть: теперь оно было таким же темным, как и весь остальной дом. Это действительно сделал я? Или игра моего воображения совпала с моментом, когда Марго выключила свет?

Но видение было слишком уж реальным… и одновременно необычным. Игра воображения, как правило, строится на каких-то представлениях и ожиданиях, а я увидел совсем не то, что ожидал. И еще. Я понял наконец особенность мысленного зрения: я смотрел во все стороны сразу, так что мне не было нужды вертеть головой, чтобы оглядеться. Разум сопротивлялся такому непривычному для него положению вещей, и потому видение запечатлелось в моей памяти в виде чего-то сумбурного. Так запоминается бессмысленный утренний сон. Точнее, как раз поэтому он кажется бессмысленным…

Любопытно. Попробовать еще?

Что-то во мне подсказало, что это будет лишним. Произошедшее со мной было сродни минутному вдохновению, налетевшему и схлынувшему подобно морской волне. Не знаю, чем оно было навеяно, но сейчас я чувствовал себя совсем по-другому. Все мое состояние будто говорило: всему свое время.

Прежде чем отправиться дальше, я еще раз бросил взгляд на окно. И ухмыльнулся: «Вот, Алексей, на шестом десятке ты наконец нашел способ безнаказанно подсматривать за девчонками». Ради этого, конечно, стоило прожить такую жизнь.

Отделение полиции пустовало: меня встретил лишь дежурный офицер. Я представился. Офицер оживился:

– Добро! Господин Уоллес, извините за беспокойство, но оно не совсем по нашей вине. Нам нужна ваша помощь.

Скоро я начну думать, что я самый незаменимый человек в мире.

– Я слушаю.

– Сегодня вечером недалеко отсюда была драка. На месте мы взяли нескольких подростков. Всех уже забрали родители и родственники, а один остался. Вы, наверное, знаете, что мы не имеем права отпускать несовершеннолетних нарушителей просто так. Парнишка сказал, что у него нет родственников, а когда спросили, кто его опекун, он назвал ваше имя.

Необязательно уметь есть рис палочками, чтобы догадаться, кто из здешних подростков знает меня и может предполагать, что я поручусь за него.

– Анри?

Офицер облегченно вздохнул:

– Слава Богу! Простите, но я подозревал, что он беспризорный. Знаете, бывает: мальчишка называет первый попавшийся адрес, а человек, проживающий там, даже не знает, кто это такой.

– Зачем? – поинтересовался я.

– Ну, потянуть время, – пожал плечами полицейский. Потом он вдруг улыбнулся. – Поверьте мне на слово, господин Уоллес, почти все беспризорные, которые к нам попадают, пытаются как можно дольше тянуть время. Даже если знают, что это им не даст ровным счетом ничего. Мы уже привыкли.

Он еще раз пожал плечами.

– Так вы заберете мальчишку?

– Заберу. А что для этого нужно? Полицейский развел руками:

– Только ваше желание. Погодите, я сейчас его приведу. Только не пугайтесь его внешности.

– А что с ним?

– В драке ему досталось больше других. Мы уже кое-что успели заживить, но далеко не все.

Офицер вышел из помещения и минуты через три вернулся. Впереди него шел Анри – надо сказать, действительно не в праздничном виде. Исчезли часть левой брови и клок волос с левой же стороны головы, на этом месте была корка запекшейся крови. Правый глаз для разнообразия украшал огромный синяк, щеки были в сплошных царапинах, уши оттопырились и, казалось, излучали тепло не хуже домашнего камина. Остальных знаков доблести я не видел, но, судя по тому, как Анри хромал и поддерживал правую руку у груди, они были.

– Привет! – я невольно ухмыльнулся. Анри обрадовано ринулся ко мне. Полицейский широко улыбался:

– Ну вот, и нам забот меньше. Спасибо, господин Уоллес.

– Не за что. Вам спасибо. Кто знает, где бы без вас оказался этот повеса.

– Мы делаем свою работу.

Когда мы, раскланявшись с дежурным офицером, вышли на улицу, я полюбопытствовал как можно более непосредственным тоном:

– Ну и что это все означает? Анри хлюпнул носом и с готовностью заявил: _ – Я…

– Нет, начнем по порядку. Почему ты назвал меня своим опекуном?

Мальчишка как-то беззаботно махнул рукой:

– Потому что вы могли за меня поручиться.

– А где твои родители? Близкие? Он нахмурился:

– Нету у меня близких. Отца никогда и не было, а мать… Мать была. Вот только как-то она поругалась с отчимом – они там все время ругались – и наглоталась таблеток. И умерла.

Помолчав, он добавил с совершенно взрослым выражением в голосе:

– Вот так. После ее смерти назначили опекуна – ну, вы знаете. Только меня никто не спрашивал, и опекуном стал отчим, которого я ненавидел. Ведь это он свел в могилу мать, пьяница несчастный. Так что я сбежал из дому.

– Прости… Когда это было?

– Уже почти год прошел.

– Как же ты живешь? Анри дернул плечами:

– Живу. Привык. Да и проще как-то самому. Отчим, бывало…

Он говорил сдержанно, даже будто немного беспечно – так говорят люди, давно смирившиеся с тем, что поначалу доставляло боль. Но было в его тоне и что-то еще. И мне показалось: не будь мальчишка так благодарен мне за освобождение, я бы никогда не услышал этой истории.

Анри смолк, не договорив до конца фразу, и некоторое время мы шли молча.

– А почему ты отказался давать показания полиции, когда умерла мать? – спросил я. Мальчишка удивился:

– Откуда вы узнали?

– Понимаешь, если бы ты объяснил, как все было, то твоего отчима никогда бы не назначили опекуном.

– Правда? – вырвалось у него, но он тут же снова нахмурился. – Мне тогда было все равно. Я не хотел вообще никого видеть. Я хотел, чтобы меня оставили в покое.

Конечно, он просто молчал. Дети всегда очень тяжело воспринимают конфликты в семье и редко рассказывают о них посторонним. А когда после смерти матери – после такой глубокой душевной травмы для подростка – пришел следователь и начал задавать вопросы, как бы мягко он это ни делал, у него практически не оставалось шансов разговорить Анри.

– Трудно было?

Он вздохнул и признался:

– Трудно.

Мимо промчалась машина и, прежде чем скрыться за углом, огласила окрестности громкой музыкой вперемежку с оголтелым хохотом. Затем снова наступила тишина. Совершенно некстати мне подумалось, что сейчас, должно быть, уже начало второго.

Вид у Анри стал каким-то подавленным.

– Не горюй! – я ободряюще взлохматил ему волосы. Потом добавил другим тоном: – Прости, что заставил тебя вспомнить все это. Сам знаю, как тяжелы подобные воспоминания.

Он быстро взглянул на меня, словно ожидая прочитать по моему лицу нерассказанную историю, но ничего не ответил.

– Ну а что за драка, в которую ты сегодня ввязался? – сменил я тему.

– А, ерунда, – нехотя ответил мой юный разведчик. – Не поделили кое-что.

Не поделили… Анри досталось больше всех. Понятно!

– Случайно не о тех ли деньгах речь, что я отдал тебе утром?

– Угу.

– Рассказывай! – на этот раз мой голос прозвучал требовательно. – Начиная с момента, когда ты вышел от меня…

Тут же я осекся. Анри виновато смотрел себе под ноги.

Он вышел от меня утром. А драка была вечером! Значит, дело не в том, что у него хотели отобрать его законную долю.

– Погоди-ка!.. Впрочем, нет. Рассказывай!

И я услышал то, о чем уже успел догадаться на каком-то интуитивном уровне. Анри, получив деньги, быстро сориентировался и решил, что целое больше любой из своих частей. Раз так, то зачем вообще разбивать его на части? Можно попросту улизнуть от своих товарищей по улице.

Юный карманник так и сделал. С деньгами он добрался до космопорта и попытался взять билет на первый попавшийся корабль. Как оказалось, проблема в том, что детям не продают билетов. Вдобавок несколько блюстителей порядка заинтересовались, почему маленький мальчик хочет сам куда-то лететь. Анри пришлось поспешно ретироваться.

– А если бы это тебе удалось? – спросил я. – Что бы ты делал на незнакомой планете? Ты ведь никогда раньше не покидал Менигуэн.

Анри ответил сразу же:

– Я бы стал жить по-другому. Я давно уже хотел.

После космопорта он попробовал хотя бы уехать из Калго. Сел в междугородный лайнер, вышел в каком-то маленьком провинциальном городке. Но что-то ему там не понравилось, и он вернулся.

– Там все какие-то сонные, – объяснил Анри.

Ну а когда вернулся, его уже ждали обманутые товарищи. Ясно, что не с распростертыми объятиями.

– Я отдал им деньги, но они все равно меня избили. А потом приехали полицейские и забрали всех, кто не успел убежать.

– М-да, – я покачал головой. – Похоже, ты попал в не очень-то приятную ситуацию. Ну, из полиции я тебя вытащил. А теперь что?

– Не знаю.

– Ночевать-то тебе хоть есть где? – Теперь нет. Я легонько хлопнул его по плечу:

– Не расстраивайся. Пока поживешь у меня. Согласен?

Анри кивнул, все так же избегая встречаться взглядом со мной.

– Вот и хорошо. И у меня к тебе еще один вопрос. Ты говорил кому-нибудь из своих знакомых, что я офицер галактической полиции?

– Нет, – он немного недоуменно поднял брови. – Вы же сами об этом не говорили.

– Но ты ведь это знал.

– Я подумал, что вы проводите секретную операцию. А что?

– Да нет, ничего. Все замечательно.

Вот и решение. Кроме Анри еще уйма народу знала, что у меня есть деньги, и при этом не подозревала, что в моем кармане лежит достославное удостоверение. Так что «светлячок», кажется, нашел свое место.

По дороге ко мне мы снова проходили мимо дома Маргарет. Я посмотрел на темное окно ее спальни и понял, что завтра с самого утра мы опять встретимся. Хотя бы для того, чтобы наш первый урок по парапсихологическим способностям получил продолжение. А может, и не только для этого.