Охотники за головами

Победы как таковой не будет, лишь подведут итоги, более или менее благоприятные. По какому принципу сформированы команды? За это отвечает дель Рьеко. Можно ли менять их состав? Нет. Но если в команде нет согласия, не окажется ли она в невыгодных условиях? Когда предприятие нанимает вас, нетерпеливо ответил дель Рьеко, вы не выбираете себе коллег, во всяком случае, вначале. Какой оргтехникой мы будем располагать? Компьютерами, бумагой и ручками. А какую продукцию мы должны выпускать? Не имеет значения, все, что угодно. Рыболовные крючки, в шутку предложил Пинетти. Пусть будут рыболовные крючки, согласился дель Рьеко.

Затем он объявил состав команд. Шарриак оказался в компании с Пинетти, Мораном и двумя фанфаронами из Морановой ватаги. Это была команда "А". В команду "В" вошли Лоранс Карре, эль-Фатави, Шаламон, Эме Леруа и еще двое из Морановых парней. Я попал в бригаду "С" вместе с Хиршем, дамой в свитере, которая сказала, что зовут ее Мэрилин (но не Монро, тут же уточнила она на тот невероятный случай, если бы у кого-то возникли сомнения), спортивного вида коренастым брюнетом, назвавшимся Мастрони, а также женщиной – бесцветной шатенкой с усталыми глазами, представившейся как Брижит Обер. Мысленно я снял шляпу перед дель Рьеко: в каждой упряжке был один хороший, один или два средних и пара никчемных.

Команды расположили по этажам и каждой отвели комнату: на третьем этаже – Шарриаку, на втором – Лоранс Карре, на первом – нам, комнатушку с огромным столом, рядом с кухней.

– По крайней мере провизия близко, – утешился Хирш.

Пока мы устраивались, Натали принесла кипу документов. В комнатушке попахивало краской. В углу стоял компьютер, на столе лежали картонные папки, стопки чистой бумаги и шариковые ручки – все, как обещал дель Рьеко.

Подождав, пока мои коллеги усядутся, я сразу взял бразды правления в свои руки.

– Итак, внимание: я – консультант по организации дела. Мы потеряем меньше времени, если вы мне доверите эту функцию. Если я буду делать глупости, сразу скажите мне об этом, и мы перераспределим роли. Нам нужно играть одной командой: вместе выиграем или вместе проиграем. У нас не будет времени на диспуты. Не должно быть и секретов друг от друга. Но ничто не должно выйти за пределы этих стен. С этого момента начинается война: все ваши друзья здесь, снаружи – враги. Я знаю двух-трех субъектов, с которыми нам придется столкнуться. Они очень опасны. Вам нужна эта работа? Тогда будем драться за нее насмерть и получим ее.

Эта воинственная речь весьма понравилась обеим дамам. Хирш, сидевший рядом, энергично высказался за. Я почувствовал некоторую сдержанность Мастрони и обратился прямо к нему:

– Что вы умеете делать?

– Я по коммерческой части...

– Согласен. Возлагаю на вас обязанности замдиректора по сбыту. Поройтесь в этой кипе бумаг, доложите нам о состоянии рынка и представьте ваши рекомендации по стратегии. Ты, Хирш, пообщайся с компьютером, выясни его возможности. В нем уже должно быть программное обеспечение, посмотри, что из него можно вытянуть. Если уж ты не сможешь, то никто не сможет. Мадам Мэрилин, нам нужно, чтобы кто-нибудь тщательно записывал все детали. Так сказать, память команды. Это насущный вопрос. Вы – секретарь дирекции, а от хорошего секретаря зависит эффективность работы патрона.

Она порозовела от комплимента. Я дал всем лестные оценки, чтобы люди сразу взялись за дело. Хирш с горящими от нетерпения глазами включил компьютер, и его пальцы забегали по клавиатуре. Мастрони перелистывал бумаги, принесенные Натали. Я повернулся к шатенке:

– А вы что умеете, кроме как быть красивой?

Она улыбнулась полупренебрежительно, полупольщенно:

– Я занимаюсь рекламой.

– Вы понадобитесь при продвижении товара на рынок, когда мы наладим хозяйство.

Я немало удивился, услышав ее ответ:

– Я хорошо понимаю, первым урезается бюджет на рекламу, когда дела компании не ладятся, а пока все, что я могла бы делать, так это повсюду совать свой нос. Может, удастся добыть кое-какие сведения.

– Превосходно!

Она с плутовским видом встала. В лучшем случае она проинформирует нас о настроениях в других командах, в худшем – пойдет отдыхать и не будет путаться под ногами.

Хирш бросил мне через плечо:

– "Word", "Excel", бухгалтерские отчеты – классический расклад. Нет Интернета. Но в сети он есть, это-то меня и беспокоит... Погоди, сейчас кое-что попытаюсь сделать, еще минуточку...

Очутившись в этой комнате, мы с ним перешли на ты. Я очень рассчитывал на его поддержку. Отобрав несколько листков, Мастрони подвинул ко мне кипу документов:

– Эти я просмотрю, в остальном я не очень-то разбираюсь, терпеть не могу читать отчеты.

Я махнул рукой:

– Нет проблем, я займусь этим.

– Кто-нибудь хочет кофе? – предложила Мэрилин.

Мастрони приподнял голову:

– Несите ведро кофе. И пять соломинок.

Я придвинул к себе картонные папки, радуясь, что первый барьер взял без затруднений. Все оказались покладистыми, и никто пока не покушался на мое лидерство. Я надеялся, что у Шарриака и Лоранс Карре возникло больше трудностей и они потеряли время. Обычно генеральный директор половину рабочего времени утрясает проблемы с персоналом. Надо возблагодарить дель Рьеко: он подобрал мне команду что надо.

Я с головой окунулся в отчеты. Соотношение дебета и кредита, основа баланса... Я попытался побыстрее разобраться в цифрах. Объем капитала акционерного общества показался мне незначительным по отношению к торговому обороту, но это не было серьезно, поскольку мы не собирались просить кредит. Наличность была в порядке, задолженность – в норме. Отмечалось, правда, некоторое падение сбыта в последние три месяца.

Я задал вопрос Мастрони.

– Я видел, – ответил он.

– Что происходит, по-вашему?

Его широкое лицо оживилось. Здесь он чувствовал себя в своей тарелке.

– Как вы знаете, в какой-то момент рынок неизбежно насыщается. Все кривые имеют форму и в конце концов вытягиваются оттого, что все пресытились. Тогда вам необходимо искать новый рынок: заняться экспортом или заинтересовать новых потребителей, осуществить технологический прорыв, делающий устаревшим прежнее оборудование. Кроме того... сказать, что я думаю?

– Конечно.

– Нас многовато. В этом секторе трем предприятиям тесно. Два еще куда ни шло, но три...

– А одному? – ухмыльнулся я.

Мастрони улыбнулся:

– Одному было бы еще лучше.

Я покачал головой. Везде одно и то же. Все говоруны, ратующие за конкуренцию, в действительности мечтают только о монополии. Достаточно посмотреть на их действия, когда они покидают телевизионные студии.

Стало быть, необходимо, чтобы по меньшей мере одна из трех команд исчезла со сцены. "Де Вавр интернэшнл" хотелось узнать, как мы этого добьемся и кто первый пойдет ко дну. Возвратилась Мэрилин с кувшином кофе и подносом, на котором позвякивало несколько чашек.

– Вы обратили внимание? – весело воскликнула она. – Меня зовут Мэрилин, а господин Мастрони – почти Мастрояни. Получился бы неплохой фильм: Мэрилин Монро и Мастрояни – не правда ли? Почему они до этого не додумались?

Никто ей не ответил. Хирш повернулся на стуле и спросил:

– Что им сказать?

– Кому?

– Я наткнулся на что-то похожее на внутреннюю сеть. Можно общаться со всеми – с хозяином игры дель Рьеко, предприятиями "А" и "В". Обмениваться посланиями. Они предусмотрели систему, связывающую только с дель Рьеко, но я оказался хитрее и могу связаться с кем хочу.

Не скрывая удовольствия, я наклонился к нему и легонько шлепнул в знак одобрения.

– Напишу-ка им «ку-ку», – предложил он.

Поднятием руки я остановил его.

– Нет, им не надо об этом знать. Ты и вправду можешь войти в их компьютер?

– Нет, только в их грузопотоки. Это было предусмотрено. Раз есть сеть, значит, есть и средство войти в нее. Единственный способ быть спокойным – отключить линию. Если дель Рьеко захочет пообщаться с нами и с каждым из них, значит, где-то обязательно есть узел.

Открывались радужные перспективы.

– Можно ли узнать, что будет значиться в их грузопотоках?

Хирш немного подумал.

– Нет. Но сообразить можно. Мне надо кинуть им живца, потом я смогу просматривать все, что захочу. Но для этого нужно войти с ними в контакт хотя бы один раз. После этого штука прилипнет, как жвачка, и они на крючке, а я вхожу к ним, когда захочу. Это то, что "Майкрософт" проделал с третьим "Пентиумом".

– И ты сможешь это сделать?

– Надо подумать. Но на это уйдет целый день.

– Начинай. Ты со своей машинкой нам сейчас не нужен. А скажи, ты можешь проделать то же самое с компьютером дель Рьеко?

Хирш в нерешительности потрогал свой кадык.

– Не думаю. Там есть код. Взломать его можно, но недельку это займет. Раньше использовали имена своих детей. Теперь же ставят буквы вразброс. А так как их семь, запомнить нелегко, поэтому коды где-нибудь записывают. Найдите мне код, и я скажу вам, на что дель Рьеко способен.

– Гениально! Мэрилин, попробуйте разыскать... эту, рыженькую.

– Брижит.

– Вот-вот. Скажите, что я хочу ее срочно видеть. Вы найдете ее на каком-нибудь этаже, у замочной скважины.

Мэрилин послушно встала, одарила нас любезной улыбкой и вышла. Я переключился на Мастрони. У него был настороженный вид законопослушного гражданина, который является свидетелем мелкого правонарушения и мучается вопросом: вмешаться или нет?

– Вы думаете, такое разрешено? – спросил он. – Я хочу сказать: а не выгонят ли нас за это?

– А кто узнает? Посмотрите, что творится на бирже: все допустимо, главное – не попасться.

В конце концов, пока мы не совершили ничего противозаконного. Дель Рьеко снабдил нас компьютером и не запретил им пользоваться. Хорошо бы сбить с него спесь, разрушить его примитивную систему, даже если и последует окрик. Хирш принялся за работу, а я обратился к Мастрони:

– Набросайте мне схему распределения...

– Можно бы перейти на ты, если вы не против.

– Конечно.

Мне не хотелось ни ревности, ни зависти в команде. Я заметил, как слегка расширились его зрачки. В сцене обольщения это признак пробуждающегося сексуального интереса: по состоянию зрачков можно узнать, чего ты добился. Мастрони это не касалось, но удовольствие он явно получил. Он склонился над документами.

– У нас есть много мелких дистрибьюторов: магазинчики "Охота и рыболовство", я полагаю. Но есть и два крупных клиента – сеть супермаркетов, забирающих у нас треть продукции, и оптовая база, куда идет почти четвертая часть. Думаю, что там-то мы и столкнемся с другими. Если мы потеряем одного из этих двух или если один из них просто сократит свои заказы, то погибнем.

Логично. В наши дни производитель является всего лишь филиалом сбыта, и во всех областях большие магазины держат его за горло.

– А другие крупнее нас? – поинтересовался я.

– Да, намного. Они делают не только рыболовные крючки.

Нечего и думать перекупить их и самим сделаться продавцами.

– А по отношению к ним мы дороже или дешевле?

Он неопределенно помахал рукой:

– Средние. Команда "А" подороже, "В" – подешевле. Насколько я понимаю, "А" производит более современный материал и меньше зависит от крупных оптовиков. А "В" производит самые простейшие изделия.

– Вы считаете... ты считаешь, что можно опасаться войны цен?

Мастрони снова был в нерешительности. Он принадлежал к типу людей, которые ни в чем не уверены и из них все нужно вытягивать клещами, шокируя их щепетильную осторожность.

– Может быть... Трудно сказать... Тебе решать, стоит ли...

Неожиданно возникло чувство досады на дель Рьеко. Средние позиции наихудшие. Можно без труда разработать новую технологию и дорого продать ее или выпускать отмычки по шесть су за штуку, но между ними образуется сфера риска и неприятностей.

Тут появилась Мэрилин, пропуская перед собой Брижит Обер, жующую жвачку.

– Я ничего не нашла, – заявила та с непонятно довольным видом. – Они все забаррикадировались. Зато я облазила все вокруг и знаю, где прячется господин дель Рьеко. За лодочным ангаром, под деревьями, что-то вроде шале. Он там. Я выследила официанта, который нес ему бумагу.

Ну и пройдоха! Значит, у дель Рьеко было потайное убежище, где он строил свои зловещие планы! Я крепко пожал руку Брижит.

– Чудесно. А теперь слушайте: он где-то прячет свой код. Семь букв на бумажке. Вероятнее всего, рядом с компьютером. Если вы найдете ее, я удвою ваше жалованье.

Она прыснула. Затем выпятила грудь и сказала:

– Ноль помножить на два... Не много... Но спасибо и на этом. А это важно?

– Очень важно. Очень. Если у нас окажется код, мы наверняка выиграем. Мы будем знать все параметры. Только вы можете это сделать.

Она прищурилась, приняв позу кинозвезды.

– Черт возьми! Тогда я пошла...

Мастрони подождал, пока она выйдет, и медленно проговорил:

– Тебе виднее, но, может быть, это немного опасно? Еще только начало, а мы уже пытаемся плутовать...

– Здесь никакого плутовства. Хитрят они. Плутовали с самого начала. Они нам не сказали и половины того, что у них на уме. А потом скажут: ты плохой, а ты хороший, и мы никогда не узнаем почему. Разве они тебе говорили, для чего проделывали над тобой все опыты?

– Нет, – нехотя согласился Мастрони.

– Теперь понимаешь? Им хочется, чтобы все было как в жизни? Мы и будем делать как в жизни. Все дозволено. Деловая жизнь – это война. И они наши враги, Мастрони. Ведь ты безработный?

Он со смущенным видом заерзал на стуле.

– Да.

– А знаешь почему? Только потому, что ты никчемный. Они говорили тебе это в лицо? Ты не никчемный и хорошо это знаешь. Но это война. Они вызывают тебя и говорят: "Нам очень жаль, но, видите ли, американские пенсионные фонды требуют пятнадцать процентов рентабельности, а у нас не получается, поэтому мы, к сожалению, вынуждены расстаться с вами". Так они тебе сказали? Я ошибаюсь?

– Не пятнадцать процентов, – с достоинством поправил Мастрони.

– Конечно, цифру они тебе не назвали. Но я тебе говорю, что пятнадцать. Они набивают свои карманы, а ты думаешь, что будешь есть завтра. Ты не являешься их частью, у тебя нет четырехмиллиардного оборота, и ты не знаешь, чем оплатить коммунальные услуги. И тебе говорят: "Будьте довольны, если будет совсем плохо". Я-то знаю, что это такое. А ты?

– Да, – подтвердил он.

Моя маленькая речь произвела должный эффект: Мастрони начал накаляться, а я продолжал давить:

– Они хуже других? Отнюдь. Им просто стукнуло пятьдесят. Сколько тебе лет, Мастрони?

– Сорок шесть.

– Уже близко. Двадцать лет тебя выжимали, как лимон, и теперь выбросят, как дерьмо. И ты все еще уважаешь их? Хочешь участвовать в игре? Взгляни фактам в лицо: ты уже поиграл. И проиграл. А здесь не игра, Мастрони. Это джунгли. Если твои зубы короче, чем у них, они сожрут тебя. Они крупнее и сильнее. Они злее. Они родились в нужном месте. И они тебя презирают. Ты хоть знаешь, что они тебя презирают? Все. Если на улице к тебе пристанет верзила, у тебя есть только один выход – ударить его ногой ниже живота. Так и мы сделаем. Ты думаешь, дель Рьеко на твоей стороне, Мастрони? На твоей стороне – никого. Разве что жена, да и то еще неизвестно. Дель Рьеко на их стороне. Он работает на них, а не на тебя. Разве он ел с нами, сказал тебе хоть одно любезное слово? Никогда. Ему платят за то, чтобы он нашел среди нас самого ловкого. Что ж, мы покажем ему. Мы докажем ему, что хитрее его. Он хочет, чтобы мы поубивали друг друга? О'кей, мы будем убивать. Но убьем и его самого. Ты не понял, что это огромная ловушка? Тебе нравится, когда тебя принимают за двадцатифранковую шлюху?

– Не заговаривайтесь, – повернула голову Мэрилин, которая слушала нас, глядя в окно.

– Простите, меня занесло. Это оттого, что слишком долго тянул лямку, да и вы тоже, думаю. На кой хрен все эти игры? Им хочется знать, какие мы дисциплинированные, бравые солдаты, самоотверженные? Да вовсе нет. Мы такая же дрянь, как и они. Нечего играть по их правилам, раз они сами их не соблюдают. Вы думаете, здесь боксерский поединок между джентльменами, а получаете удар ниже пояса. Это не бокс, а кетч. Знаете, что такое кетч? Хватай, если можешь схватить. Мы в дерьме по самую шею. Когда они приблизятся, чтобы окончательно утопить нас, мы вцепимся в них зубами. Я все беру на себя, Мастрони. Если тебя спросят, скажешь, что выполнял приказ. Да и чем мы рискуем? Играй мы по их правилам – нас ждет проигрыш. Взять хотя бы это говенное предприятие с его крючками, которое зависит от единственного клиента. Завтра утром, когда у тебя задница взопреет, ты получишь сообщение по электронной почте: "Сожалеем, либо вы снижаете цену на двадцать процентов, либо мы идем к другому", – и тебе останется только застрелиться. Тебе нужна такая игра? Получить в морду и сказать "мерси"? Ты не понимаешь, что это надувательство? А мы надуем их по-своему, зуб за зуб. Де Вавра с его тестами! С его международной репутацией! Как они завертятся – со смеху подохнешь!

– Хорошо сказано, – бросил Хирш, не поворачивая головы.

Мэрилин молчала, стоя с отсутствующим видом, но ни слова не упустила из моей проповеди. Я встал, сделал усилие.

– Все средства хороши, Мастрони. Бывает, что и куры нападают на лису. Пора вспомнить, что мы люди, и поднять голову, Дель Рьеко ничего не хочет нам говорить? Хорошо, мы ему тоже ничего не скажем. Но мы все узнаем. Надоело быть марионетками. В любом случае я выйду отсюда с высоко поднятой головой. Или меня вынесут ногами вперед. Ты сказал, что это твой последний шанс? Так действуй. Ты уже ничем не рискуешь, Мастрони. Они считают тебя мертвецом. Тебе еще непонятно, что они сделали свой выбор? Сказать, кого они выбрали? Шарриака и Лоранс Карре. А остальным они пришлют извещение. Ну уж нет! Так не пойдет. И это зависит от тебя, Мастрони. От тебя и от того, на что ты годишься. Только ты можешь это знать.

Все это время Мастрони сидел потупившись, но сейчас поднял голову и пару раз моргнул. У меня было такое впечатление, что я командую отделением на вьетнамском рисовом поле. Не знаю, откуда у меня взялось то, что я им только что наговорил, эта занудливо-воинственная грошовая речь. Она была мне несвойственна. Может быть, после моего увольнения слова и кипели внутри, ожидая случая вырваться наружу. Может, Лоранс Карре была права, и не произошло ничего значительного с древних времен, и сильное давление пробуждало звериные инстинкты, спрятанные в глубине примитивной коры головного мозга под тяжестью разглагольствований и привычек, под мягкой периной постиндустриального благополучия, заглушающей злобу и ярость. А может быть, не для Мастрони, а для себя я все это говорил.

Я широко улыбнулся всем сразу:

– Ладно, будем спокойно управлять лавочкой, но мне хотелось, чтобы вы знали: если потребуется, я буду сражаться до конца. Дель Рьеко десяток раз повторил, что ему интересно посмотреть, чего мы стоим. Что ж, я покажу ему, он останется доволен. Ведь все мы в одной лодке. Если вы считаете, что я преувеличиваю, или не доверяете мне, скажите, и будет руководить кто-нибудь другой. Это не сложно, да и я не обижусь. Согласны?

– Началось! – вдруг возбужденно воскликнул Хирш. – Пришло письмо по электронной почте.

Я усмехнулся и спросил:

– Супермаркеты? Скидка двадцать процентов?

– Нет, они предлагают обсудить цены.

Я вскинул руки.

– Ну, что я вам говорил? Для нас это неплохо, нам удается угадывать их действия. Ответьте, чтобы прислали свои предложения.

Хирш откатился на стуле от экрана и произнес:

– Я не умею писать письма, это не по моей части.

Мэрилин отвернулась от окна и сказала:

– Я умею. Остальное для меня – темный лес, но письма писать я могу. Давайте я сначала напишу на бумаге, а вы, если надо, подправите...

В знак согласия я поднял большой палец.

– Все это шито белыми нитками, – сказал я. – Трюк для простачков. Они хотят узнать, способны ли мы экономить и жестко управлять. Выдержим ли мы низкие цены. А что для этого нужно сделать?

Хирш и Мэрилин хором воскликнули:

– Персонал!

Мы весело рассмеялись, даже Мастрони соизволил улыбнуться.

– Очко в нашу пользу. Сокращение штатов. Уволим одного-двух, чтобы доставить им удовольствие, покажем, что мы тоже скоты. А я поищу способ сэкономить по-настоящему. Ты, Хирш, можешь войти в контакт с другими и повесить им на уши эту лапшу? Самое время. Полагаю, они получили такое же сообщение, но хотелось бы проверить.

Мастрони обогнул стол и склонился над моим плечом:

– Хочу посмотреть, как ты это делаешь. Не помешаю? Я не совсем понял...

Я разложил перед собой листы с балансом:

– Смотри, это просто. Вот крупные должности, а вот большие расходы на них. Там тебе объясняют, что трогать ничего нельзя. Тогда ты запираешь на замок телефон, марки и прочие глупости. Это дает тебе три франка шесть су. А когда ты всех прижмешь, останется только персонал. Идея заключается в том, чтобы с меньшим количеством людей делать ту же работу. Ты платил кучке бездельников и не очень их погонял. Если ты не веришь этому вранью, то, никого не слушая, начинаешь перетряхивать крупные должности. И сразу понимаешь, что трогать их очень даже можно.

Хирш вскочил и, не отрывая глаз от экрана, поднял вверх два пальца буквой "V".

– Готово! – вскричал он. – Знаете, что я им сделал? Я подписал от имени супермаркета и добавил "срочно". Они подумают: ага, нас пытаются запугать – и больше к этому не вернутся. Они никогда не узнают, что я вошел в их систему.

– А что, если они не получили такое же письмо? – возразил Мастрони. – От того же отправителя? Они сразу сообразят, что дело нечисто...

Хирш упал на стул.

– Черт меня побери! Об этом я и не подумал... В какое время мы имеем право топиться в озере?

Я успокоил его:

– Не горюй, они его получили. Это только первый удар, один для всех. Теперь начнем бить поодиночке. Кстати, куда это Брижит запропастилась? Не путается ли она с дель Рьеко?

– Она не зайдет так далеко в своей профессиональной деятельности, – невозмутимо и уверенно заметила Мэрилин, которую, кажется, не смутили наши солдатские шутки.

– Надеюсь, – ответил я.

Из уважения к ней я надеялся на обратное. В дверь постучали, и вошла свежая и оживленная Натали. Хирш уткнулся в экран компьютера, словно школьник, пойманный с поличным. Мастрони начал перебирать бумаги. Натали, казалось, не заметила нашего смущения.

– Вам почта, – весело сказала она и протянула мне факс от дистрибьютора, который мы уже получили по электронной почте.

– У нас уже есть такое... через внутреннюю сеть...

Брови ее взметнулись.

– А, вы нашли-таки внутреннюю сеть? Очень хорошо. Я передам господину дель Рьеко. Теперь мне не придется бегать лишний раз. Все, что он захочет сообщить вам, будет передавать по электронной почте.

Я принял удрученный вид.

– Значит, вы больше не придете к нам? Ах, если бы знать... Ну да ничего, заходите иногда на чашечку кофе, мы всегда рады вас видеть.

– Обещаю, – заверила Натали, поворачиваясь.

Когда она исчезла, Хирш с упреком прищелкнул языком.

– Ты чокнулся, каждый раз придется все прятать...

– Вовсе нет; не думай, что она придет. Я пригласил ее просто потому, что всегда нужно быть в хороших отношениях с мелкими служащими. Они, как тебе известно, тоже живые люди и бывают довольны, когда их замечают. К тому же от них можно кое-что узнать...

Мэрилин протянула мне письмо, которое составила.

– Взгляните, годится? А я пока выйду покурить, если вы не против. – Открыв дверь, она обернулась и посмотрела мне прямо в глаза. – Я рада, что мы в одной команде. Вы – поистине король проходимцев. Может быть, нам и повезет...

Сделав неожиданное признание, она закрыла за собой дверь. Мастрони подтолкнул меня локтем:

– Не сердись. Думаю, это комплимент.

Хирш изумленно посмотрел ей вслед:

– Ну и ну, а у тетушки Мэрилин есть темперамент... Она меня поразила...

– Как же, как же, – ответил я, думая о своем, – на вид недотрога, и не подумаешь, что там таится...

– Она, похоже, тоже много повидала на своем веку, – заметил Хирш.

Я кивнул:

– Несомненно. Мальчишкой мне очень хотелось научиться хорошо играть в теннис. Я купил шикарную ракетку, форму с иголочки, брал уроки и прочее... Однажды я пришел домой и сказал отцу: "Меня только что обыграл один тип в дырявых башмаках и с плохой ракеткой". Отец ответил: "Вот видишь, сынок, ты должен был понять: если у него такой вид, значит, он много играл". Это меня поразило, и урок я запомнил навсегда. – Я просмотрел черновик Мэрилин и добавил: – Она составила письмо безупречно. Немного удивления, чуть-чуть озабоченности, в меру холодности, но все же вполне приветливое. Парни, она же просто клад, а мы и не подозревали!

– Примерно так думаешь, возвращаясь от любовницы, – ухмыльнулся Хирш. – Давай-ка эту бомбу, сейчас я ее запущу.

Пока он стучал по клавиатуре, я открыл окно. Мы, должно быть, потели, не замечая, что в тесном помещении попахивало ковбоями. Мэрилин, конечно же, обнаружила это раньше нас, потому-то и смылась.

Я глубоко вдыхал лесной воздух, влажноватый, с примесью запаха свежесрубленного дерева. Он напоминал аромат геля для душа, мягкий и успокаивающий. Небо было затянуто облаками. Из окна я видел только поблескивающее озеро и пихты; и ни одной живой души.

Когда я вернулся за стол, Мастрони корпел над штатным расписанием. Этот тип был закоренелым трудоголиком. Он подчеркнул несколько строк.

– А знаешь, ты не прав. Здесь можно кое-что сэкономить. Посмотри, четыре человека ведут прием. Четыре! И два наемных шофера. Для чего они? Так уж необходимы?

– Твой шофер и мой шофер! Полагаю, ты ведь не отберешь у меня шофера?

– А как же я? – жалобно спросил Хирш.

– Ты будешь ездить в метро. Все гении бедствуют.

Не обращая внимания на его шутливые протесты, я похлопал Мастрони по плечу:

– Увольняй шоферов и половину встречающих. А мы, случайно, удочек не делаем? Или только крючки?

Мастрони рассмеялся:

– Но мы ведь и рыболовные крючки не делаем! Я вообще не знаю, что мы делаем. Какую-то продукцию, вот и все; это может быть что угодно. Тот болван брякнул про крючки, и все зациклились на них. Скоро они вопьются нам в задницы, эти крючки!

– Надо бы разнообразить. С самой лучшей продукцией в мире, если она у тебя единственная, ты не продержишься и трех лет. Все приедается слишком быстро. Нужно что-нибудь изобрести. У нас есть отдел исследований и развития?

– Отдел чего?

– Исследований и развития. Лаборатория. С чудаками, которые выдумывают разные штуки.

– Нет. Думаю, нет.

– Ну что за дерьмовую лавочку нам подсунули! Нельзя развиваться, нельзя вводить новшества, нельзя никого слопать. А что же можно, кроме как выкинуть девчонок из приемной и поставить дипломированных инженеров вместо рабочих? Продать все и вложить деньги в недвижимость, как вы считаете?

– Это мысль. Именно этого они от нас и хотят, – откликнулся Хирш.

Я не принял это за шутку. С самого начала возникал один вопрос: чего они от нас хотят? Все это неспроста. Судя по всему, это было продолжением тестов. А мы для них – собаки Павлова. Им плевать на улучшение баланса. Может быть, они испытывали наши нервы? И вдруг одна мысль молнией сверкнула в моем затуманенном мозгу. Я щелкнул пальцами:

– Эй! А если они подсматривают за нами? Поставили камеры, микрофоны? Они на это способны!

Хирш слегка побледнел. Он постучал по перегородке и заявил:

– Во всяком случае, это не зеркало без амальгамы. Да и камер я не вижу. Невозможно уменьшить их до размера булавочной головки. – Потом он недоверчиво осмотрел экран компьютера. – Если они и наблюдают за нами, то через это.

Зараженный всеобщей паранойей, Мастрони шарил рукой под столом и опрокидывал стулья. Его голова все еще была под столом, когда послышались мелодичные звуки – первые ноты "Дикси" из детской музыкальной шкатулки. Это не мог быть мобильный телефон: нас предупредили, что без ретранслятора волны не проходят в этот отдаленный горный район. Однако то, что Мастрони вытащил из кармана пиджака, очень смахивало на мобильник.

– Не думал, что здесь он заработает, – извинился он и приложил трубку к уху.

– Если это твоя жена, скажи ей, что не скоро вернешься, – пошутил Хирш.

– Нет, это не она... Это... Кто-то произнес "срочно" и повесил трубку.

Убрав трубку от уха, Мастрони смотрел на нее удивленно и подозрительно, словно обнаружил в ней дурно пахнущее вещество.

– А я думал, что здесь нет ретранслятора, – повторил он.

Я его успокоил ободряющим жестом.

– Это не сложно. Некоторые пользуются спутниковой связью, им не нужны ретрансляторы. Например, исследователи...

– Но ведь это очень дорого! Шестьдесят франков минута!

– Ну и что? Разве это проблема? Ты думаешь, шестьдесят франков для них деньги? Хирш, скажи-ка, ведь это то, что ты всем разослал: "срочно", да?

Хирш подтвердил. Я подвел итог размышлениям:

– В таком случае кто-то нас засек.

– Дель Рьеко! – подскочил Хирш. – Мы засветились!

Пока это была гипотеза. Он нам дал понять, что все знает и чтобы мы остановились. Но, возможно, было и другое. Шарриак всем показал свой ноутбук (еще неизвестно, какие программы в нем скрываются). Мог у него быть и телефон спутниковой связи.

Испуг поразвлек нас. Пора было переходить к серьезным вещам. Мы вновь погрузились в документацию, работая быстро, но тщательно. Мастрони и в самом деле хорошо разбирался во всех тонкостях сбыта. Через хозяина игры он отослал послания наиболее крупным клиентам. Зато в других областях он оказался для меня плохим помощником. Хирш вновь пересчитал все элементы баланса и устранил небольшие ошибки. Затем объяснил Мэрилин, вернувшейся после приема дозы никотина, как все внести в расчетный лист. Брижит Обер вернулась ни с чем из командировки: дель Рьеко заперся в своем шале, и к нему не подступиться. Она походила от одного к другому, потом подсела к Мастрони и принялась обдумывать рост сбыта товаров.