Искушение

Девушка вспомнила суровую отповедь Гидеона и его приказ держаться подальше от пещер. Как похоже на мужчин — все самое волнующее самому узнавать из первых рук, а она, вышедшая на след первой, вынуждена вываливаться из окна и домысливать, что там происходит.

Гарриет жаждала увидеть Гидеона, спешащего на подмогу Добсу, но в неровном свете луны она мало что могла различить.

Вдруг Гарриет пришло в голову, что гораздо лучше будет забраться на скалу.

Всего за несколько минут она оделась в теплое шерстяное платье, надела ботинки, плащ и перчатки. Потом набросила на голову капюшон плаща, укрываясь от резкого ночного ветра. Незаметно выйдя из дома, она стала взбираться на скалу.

Отсюда просматривалось почти все побережье. Полоска песка становилась все уже, начинался прилив, и через полчаса морская вода хлынет в пещеры.

Воры должны знать время прилива и отлива с точностью до минуты. Они много раз приходили сюда. И Гидеону и мистеру Добсу надо поторопиться, поскольку воры долго не задержатся, в противном случае они рискуют угодить в ловушку, расставленную водой и пещерой.

Гарриет заметила движение на берегу. Две фигуры. Они не освещают лампой себе путь. Это Гидеон и его дворецкий, без всякого сомнения, они спешат на помощь Добсу.

Гарриет подошла к самому краю скалы. Вдруг она ощутила смутное беспокойство. Воры, конечно же, вооружены и могут выйти из пещеры в любой момент.

Впервые она осознала, что Гидеон подвергает свою жизнь опасности. Ей стало неуютно от этой догадки. Она поняла, что ей невыносима сама мысль об этом.

Фигуры — она была уверена, Гидеона и дворецкого — соединились с третьей, должно быть мистера Добса, и спрятались за волунами.

И тут у выхода из пещеры блеснул свет. Двое мужчин вышли из пещеры. Из-за шума моря и ветра Гарриет с трудом разобрала, что кричал полицейский: «Стоять!»

Гарриет так хотелось получше рассмотреть происходящее внизу, она подалась вперед, но внезапно мужская рука схватила ее за горло. Гарриет оцепенела.

— Какого черта вы здесь делаете, мисс Померой? — прошептал Крейн.

— Мистер Крейн. Бог мой, как вы меня испугали. — Гарриет быстро соображала. — Мне не спалось, и я решила прогуляться. А что вы здесь делаете? — Гарриет похвалила себя за смелость и непринужденность, с которыми она произнесла все это.

— Наблюдаю, мисс Померой, и правильно делаю, не правда ли? Иначе меня бы схватили, как вон тех бедняг на берегу.

Она почувствовала острие кинжала на своем горле.

Гарриет вздрогнула, но не столько от дурного запаха, исходящего от этого долговязого мужчины, сколько от силы, с какой он, точно удав, сжал ее.

— Я и понятия не имею, о чем вы, мистер Крейн. А что может происходить ночью на берегу? Я думала, в наших краях с контрабандой давно покончено.

— Нет смысла врать, мисс Померой. — Он еще сильнее стиснул руку у нее на шее, и она едва дышала. — Вы видите, что происходит внизу: мои помощники попали в ловушку.

— Я понятия не имею, о чем вы говорите, мистер Крейн.

— Ах, не знаете, да? Вот спустимся вниз, и вы сразу все узнаете.

— А зачем нам вниз? — Гарриет сглотнула.

— Я намерен дождаться, когда эта компания внизу удалится, и забрать, что смогу. Власти явятся с рассветом, чтобы все вынести из пещеры. Так что лучше поторопиться. А если кто-то попытается остановить меня, то у меня есть заложница.

— Но ведь сейчас, кажется, прилив, мистер Крейн, — в голосе Гарриет слышалось отчаяние. — У вас мало времени.

— Прекрасно, в таком случае шевелитесь, мисс Померой. И предупреждаю вас: один звук — и я всажу нож вам в горло.

Крейн подтолкнул девушку к тропе. Гарриет посмотрела вниз: Гидеон и другие мужчины вели задержанных воров вдоль берега. Если бы даже кто-то из них оглянулся, то не разглядел бы в серой предрассветной мгле Крейна и ее, спускающихся к берегу с темной стороны скалы. Еще несколько минут — и Гидеон со всей компанией будут так далеко, что не услышат ее голоса, если даже она крикнет изо всех сил.

Глава 6

Прилив быстро наступал. Гарриет, с трудом спускаясь по тропе, увидела, как волны с жадностью поглощают песок. Она ступала очень осторожно: Крейн крепко вцепился в ее руку и не убирал ножа от шеи.

Когда они спустились на берег, Гарриет молила Бога, чтобы Гидеон или Добс обернулись. В неровном свете луны она уже едва различала их удаляющиеся фигуры.

— Запомните, ни звука. — Крейн снова стиснул ее горло. — У меня не только нож. В кармане лежит пистолет. И если даже увернетесь от ножа, я без раздумий пущу в вас пулю. Мне нечего терять.

— Но выстрел услышат, — предостерегла Гарриет, дрожа от страха.

— Может, услышат, а может, и нет. Волны все заглушат. И хватит отвлекать меня, шагайте, мисс. Живо.

Гарриет вдруг поняла, что не только она дрожит от страха. Крейн тоже напуган. Она почувствовала это по его руке, когда он схватил ее за горло. И страх этот нарастал. Крейн был буквально пронизан страхом.

И это не просто минутный ужас. Он смертельно боится пещеры.

Ничего странного. Людям свойственно бояться неизведанного. Она объясняла Гидеону, что многие вообще не в силах заставить себя войти под каменные своды.

Гарриет увидела, что морская пена уже лижет ноги. И вдруг к ней пришла спасительная мысль.

— Мистер Крейн, времени совсем не остается. В пещере вы окажетесь в ловушке. Если повезет и вы не утонете, то застрянете на всю ночь в кромешной тьме. Сомневаюсь, что ваша лампа долго протянет. Только вообразите, какая непроглядная тьма внутри, мистер Крейн, точно в преисподней.

— Заткни свой поганый рот, — прошипел Крейн.

— А властям останется только дождаться утра, когда начнется отлив, и вы попадете прямо им в руки, если, конечно, не сгинете в пещере. А такое вполне возможно. Люди исчезают там навсегда и бесследно, мистер Крейн. Только вообразите, что такое стать ее пленником.

— Я обернусь за десять минут. У меня при себе карта. Так что давай, женщина, пошевеливайся.

Гарриет уловила напряжение в его голосе. Крейн до смерти перепуган. Он не хуже ее знает, что времени почти не осталось.

В чем ее спасение — так это в его животном страхе. Гарриет пыталась соображать быстрее. В пещере будет совсем темно. Крейн должен остановиться, чтобы зажечь лампу. Он начнет нервничать, пальцы задрожат, он не сможет одновременно держать нож у ее горла и зажигать лампу.

И если она, изловчившись, нырнет в темный коридор, он не успеет выхватить из кармана пистолет.

Гарриет еще раз поглядела на берег, будто накрытый ночным саваном, и ее охватило отчаяние. Гидеон и его люди слишком далеко и с каждой секундой уходят все дальше.

Если бы она крикнула изо всех сил, до Гидеона, может, и долетел бы какой-то звук сквозь шум прибоя, но Гарриет не была уверена, что он бы понял, что случилось.

Ей остается надеяться только на свои силы. Крейн подтолкнул ее к расщелине в скале.

— Похоже, вы мне не понадобитесь как заложница, мисс Померой. Все ушли. И я избавлюсь от вас прямо сейчас. Черт побери, какая тьма, и как только люди сюда ходят?

Гарриет намеренно споткнулась и упала на колени, когда Крейн принялся возиться с лампой. Она была свободна.

— Гидеон! — Ее крик заполнил всю пещеру, но она не знала, слышен ли он на берегу. Она попыталась ударить ногой по лампе Крейна, но промахнулась.

— Заткнись, сучка! Проклятие!

Крейн стоял между Гарриет и входом. И не было никакой возможности прошмыгнуть мимо него. Тогда она кинулась в черные глубины пещеры, вытянув вперед руки, нащупывая пальцами каменные стены. В спину ей неслись вопли и ругань Крейна, который пытался зажечь лампу.

— Вернись! — орал Крейн.

Лампа зажглась, осветив пещеру золотистым светом. Гарриет увидела, что до входа в туннель меньше ярда, она кинулась прямо туда.

Прогремел выстрел, отозвавшись оглушительным жутким эхом. Но Гарриет не оглядывалась, пробиралась дальше по туннелю в прохладную тьму.

— Будь ты проклята! — яростно вопил Крейн. — Черт бы тебя побрал!

Гарриет пригнулась, чтобы не попасть в свет лампы. Она слышала за собой тяжелый топот Крейна. Девушка надеялась, что паника заставит его отказаться от мысли захватить драгоценности. Однако его жадность пересилила даже страх перед пещерой и перед арестом.

Гарриет продвигалась дальше, нащупывая путь руками в перчатках. Свет от лампы Крейна предупреждал, что этот человек все еще идет по ее следу. Его ботинки гулко стучали по каменному проходу. Она слышала его тяжелое дыхание.

Гарриет отступала все дальше в пещеру. Что-то царапнуло по ноге, наверное, краб.

Эта смертельная игра в прятки, казалось, длится уже целую вечность… Она гнала Гарриет в глубь пещеры. Шум моря становился все слышнее. Гарриет поняла, что бурные соленые волны уже захлестнули вход в пещеру, медленно и настойчиво отрезая путь назад. Еще несколько минут — и они окажутся в ловушке. Но даже сейчас возвращаться слишком поздно.

— Проклятие! — заскрежетал Крейн. — Где ты, дура?

Пронзительный крик, полный животного страха, эхом огласил каменные своды.

Далекий колеблющийся свет лампы внезапно погас, Гарриет оказалась в полной тьме. Она услышала, как шаги преследователя стали стихать, он повернул обратно. В конце концов, страх Крейна победил его алчность,

Гарриет глубоко вздохнула, стараясь успокоиться, и медленно, очень осторожно направилась к выходу.

Но, сделав несколько шагов, поняла — поздно. Шум моря слышался ясно и отчетливо. Девушка остановилась.

Она умела плавать, но где взять столько сил, чтобы одолеть бушующие волны? Море просто разобьет ее о каменные стены пещеры.

Мысль о том, чтобы провести ночь в одиночестве в этой непроницаемой тьме, была ей страшна не меньше, чем Крейну. Она задрожала, осознав, что на долгие часы оказалась в ловушке.

— Гарриет, Гарриет, отзовитесь. Черт побери, где вы?

Гидеон! Она ощутила, как волна облегчения разлилась по ее телу. Теперь она не одна в этой бесконечно черной яме.

— Гидеон, я здесь, в туннеле. Я ничего не вижу. У меня нет лампы.

— Стойте на месте. Я сейчас.

Сначала она увидела колеблющийся свет лампы. Потом Гидеона, с трудом пробирающегося в узком туннеле.

Он был без шляпы и снял пальто. Его тяжелое одеяние болталось на плече, точно развязавшийся шарф или галстук. Гарриет увидела, что его сапоги и бриджи намокли, и догадалась, что ему пришлось прокладывать путь через волны прибоя, доходившие уже до пояса. Она догадалась: пальто он снял для того, чтобы спасти его от воды.

Гидеон тоже увидел ее и, словно желая получше рассмотреть, высоко поднял лампу. В мерцающем свете она заметила, как сверкают его глаза, и лицо его показалось ей совсем не таким уж суровым, и вдруг она подумала, что никогда в жизни не встречала никого красивее Гидеона. Он такой большой, надежный, сильный. Гарриет нестерпимо захотелось броситься в его объятия, но она справилась с обуревавшими ее чувствами.

— С вами ничего не случилось? — резко спросил Гидеон.

— Да-да, все хорошо. — Гарриет беспомощно смотрела на него. — А как обстоят дела с мистером Крейном?

— Крейн решил померяться силами с морем. Если он победит и не утонет, непременно попадет в объятия Добса. Но я вам должен сказать, что сегодня мы уже не выйдем отсюда. Так что готовьтесь остаток ночи провести в этой проклятой дыре, мисс Померой.

— Этого я и опасалась. Слава Богу, у вас лампа.

— Кроме того, еще одну лампу оставили воры. Давайте выберемся из этого чертова хода. В нем мне теснее, чем в пальто от Вестона.

Гарриет не спорила. Она повернулась и направилась к пещере воров. Гидеон последовал за ней, изредка вздыхая с облегчением, когда проход расширялся.

— Ну, нельзя сказать, что здесь чувствуешь себя как в гостинице. — Он повесил лампу на крюк, вбитый в стену пещеры, тоже оставшийся от воров. — Не слишком удобно; полагаю, на этом каменном полу к утру станет спать совершенно невозможно. Проследите, чтобы я не давал чаевых хозяину.

Гарриет прикусила губу, чувствуя себя виноватой.

— Я знаю, что это моя вина, милорд. Прошу прощения за неудобства.

— Неудобства? — Гидеон вскинул бровь. — Вы все еще не понимаете истинного смысла этого слова, Гарриет. Завтра утром вы поймете, что такое настоящее неудобство.

Девушка нахмурилась:

— Я не понимаю вас, сэр, объяснитесь.

— Не обращайте внимания. У нас еще будет время для приятной беседы. — Гидеон уселся на большой камень и принялся стаскивать промокшие насквозь сапоги. — Нам просто повезло, что у вас есть плащ. А я сохранил пальто сухим. Здесь будет прохладно.

— Да, уже чувствуется холод. — Гарриет плотнее укуталась в плащ, беспокойно оглядываясь по сторонам. Она начинала понимать, что ей предстоит провести ночь с Гидеоном. За всю свою жизнь она еще ни разу не оставалась на ночь рядом с мужчиной. — А как вы меня нашли? Вы услышали мой крик или выстрел мистера Крейна?

— И то, и другое. — Один сапог стукнулся о каменный пол. Гидеон взялся за другой. — Я выслеживал третьего человека, которого, по вашим словам, вы видели. Я решил, что он затаился поблизости и наблюдает. Но никак не ожидал, что он спустится со скалы, да еще с вами. — Второй сапог упал на пол.

— Понятно. — Гарриет посмотрела на сапоги Гидеона, провела языком по пересохшим губам.

— Я бы хотел услышать объяснения, если вы не против, мисс Померой. — Гидеон встал и начал расстегивать бриджи.

Глаза Гарриет полезли на лоб, когда она увидела, что он собирается снять мокрую одежду. Да, конечно, это необходимо, иначе он простудится, не может же он спать в мокрой одежде, но девушка никогда не видела раздетого мужчину. Она отвернулась и принялась быстро расхаживать, чтобы успокоиться.

— Я не могла заснуть, — заговорила Гарриет, стараясь, не смотреть на Гидеона, — потом выглянула в окно и увидела на берегу мужчин. И подумала, что воры вернулись. Я знала, мистер Добс даст вам сигнал, и все пойдет по вашему плану. Я была так взволнована и мне так хотелось увидеть все своими глазами… Потом я забеспокоилась.

— Забеспокоились о своих проклятых окаменелостях?

— Я беспокоилась о вас, милорд, — прошептала она, услышав, как упали на пол мокрые брюки Гидеона.

— Из-за меня? — Повисла тишина. Потом он спросил:

— С чего это ради вам беспокоиться обо мне?

— Но у вас ведь нет достаточного опыта в поимке воров, милорд. — Гарриет сцепила руки под плащом. — Я имею в виду, это не ваше занятие. Я знаю, воры могут быть вооружены и очень опасны, и… — Ее голос беспомощно затих. Едва ли она созналась бы ему, что ее беспокойство очень личное. Она и сама поняла это только сейчас.

— Ясно. — Голос Гидеона звучал холодно.

— Я не хотела вас обидеть, милорд. Я действительно волновалась о вашей безопасности.

— А как насчет вашей собственной, мисс Померой?

Она еле сдержалась, чтобы промолчать и не ответить резкостью на этот иронично прозвучавший вопрос.

— Я не думала, что на скале может подстерегать какая-то опасность.

Я вас почти не слышу, мисс Померой.

Гарриет прочистила горло:

— Я не думала, что на скале мне грозит опасность.

— Ну что ж, вы ошиблись, не так ли? Теперь вы оказались в еще большей опасности, чем можете себе вообразить.

Гарриет резко обернулась, услышав скрытую угрозу в его голосе. Она с облегчением увидела, что Гидеон стоит в пальто. Оно доходило ему до голых икр. Сейчас он собирался вытряхнуть содержимое одного мешка на пол.

— Что вы делаете, сэр?

— Готовлю на ночь постель. Вы же не собираетесь спать стоя? — Гидеон развязал большой мешок и вывалил небрежно целое состояние — драгоценности и столовое серебро — прямо на каменный пол пещеры.

— Я сомневаюсь, что засну, — пробормотала Гарриет. Она наблюдала, как Гидеон взялся за другой мешок.

— Милорд, я понимаю, что вы злитесь на меня, и мне очень жаль, что все так произошло, но вы должны понять, что происшедшее — досадная случайность.

— Судьба, мисс Померой. Я думаю, мы должны назвать это судьбой. Вы, кстати, философ?

— Я не увлекалась философией, читала, правда, некоторые классические труды, но больше всего меня интересуют ископаемые.

Гидеон загадочно посмотрел на нее.

— Ну-ну, готовьтесь, мисс Померой. Перед вашими глазами открывается совершенно новое поле деятельности.

Гарриет усмехнулась:

— Вы сегодня, милорд, в каком-то необычном настроении.

— Вы можете это приписать тому факту, что, в отличие от вас, я верю в силу судьбы. — Гидеон освободил последний мешок. Затем сложил их все друг на друга, соорудив подобие матраса.

У него за спиной горела лампа, и в ее слабом мерцании на каменном полу сияли драгоценности. Золотые подсвечники, рубиновые кольца, инкрустированные благородными камнями табакерки отбрасывали бриллиантовый свет, но он был холодным и не грел.

Гарриет уставилась на парусиновые мешки:

— Вы собираетесь здесь спать, милорд?

— Да, мы оба будем здесь спать. — Гидеон еще раз поправил мешки. — Они защитят нас от холодного каменного пола, а укроемся мы вашим плащом и моим пальто. Они послужат нам одеялами. Так и переживем эту ночь.

— Да, конечно. — Гидеон думает, что она будет спать рядом с ним. Смущение Гарриет сменилось страхом, по ее спине пробежал холодок. Она еще раз огляделась, пытаясь найти какое-нибудь иное решение. — Да, очень разумно, полагаю.

Гидеон посмотрел на ее мокрые ботинки:

Лучше бы вам все это снять.

Она проследила за его взглядом.

— Да, да, конечно. — Гарриет села рядом с грудой камней, где лежал и найденный ею в прошлый раз ископаемый зуб. Она печально посмотрела на ископаемое и принялась медленно расшнуровывать ботинки. Потом сбросила их и с ужасом уставилась на босые ноги. Она так торопилась, что убежала без чулок. Почувствовав, что ее лицо залилось краской, Гарриет надеялась, что Гидеон ничего не заметит.

— Успокойтесь, Гарриет. Что сделано, то сделано. И нам ничего не остается, как попытаться немного отдохнуть. По крайней мере, до следующего дня.

Когда Гидеон заметил ее измученное лицо и нерешительность, его тяжелый задумчивый взгляд смягчился.

— Ну идите сюда, моя дорогая. Вдвоем нам будет гораздо теплее, и мы не подхватим простуды, если разделим это ложе.

Гарриет, поднявшись и мужественно расправив плечи, ступила на холодный камень босой ногой. Гидеон совершенно прав. Это единственно разумное решение.

Не в силах взглянуть ему в глаза, девушка неуверенно подошла к парусиновым мешкам и остановилась у самодельной постели, не зная, как поступить дальше.

Гидеон уже лег на мешки и подоткнул под себя пальто, потом взял ее теплый плащ и решительно потянул ее вниз.

Усилием воли Гарриет сумела, как она надеялась, сохранить видимость спокойствия. Но ее пальцы дрожали в больших руках Гидеона, и она понимала, что он должен это чувствовать. Он вел себя очень спокойно, не поддразнивая, и держался так, будто ничего ужасного не происходит.

Потом Гидеон прижал ее к себе, укрыл плащом с ног до головы и положил ей под голову вместо подушки капюшон плаща. Она почувствовала жар его мощного тела, когда он придвинулся к ней. Его тепло проникало даже сквозь толстую ткань его пальто и успокаивало. Гарриет лежала тихо, наблюдая за бликами света лампы на стенах пещеры.

— Я действительно сожалею, что доставила вам столько неприятностей, милорд, — пробормотала она снова.

— Лучше спите, Гарриет.

— Хорошо, милорд. — Она замолчала. — Моя семья будет весьма обеспокоена, когда узнает, что я не спала в своей постели.

— Да.

— Вы думаете, мистер Добс рассказал им, что мы в пещере?

— Я уверен, что ваша семья очень скоро услышит всю историю, — сухо сказал Гидеон.

— Но мы уйдем отсюда очень рано, — проговорила она с надеждой.

— Но, увы, не настолько рано, чтобы остановить колесо фортуны, мисс Померой. — Гидеон повернулся на бок и, обняв ее за талию, прижал к себе. — Не так уж рано.

Гарриет задержала дыхание, почувствовав тяжесть его руки. Но потом поняла, что он лишь хочет согреть ее. И успокоилась.

— Довольно странная ситуация, правда, милорд?

— Очень странная. Попытайся заснуть, Гарриет.

Она закрыла глаза, уверенная, что не заснет ни на секунду. Потом зевнула, поерзав, прильнула к теплому телу Гидеона и забылась.

Гарриет проснулась оттого, что замерзла, и инстинктивно теснее прижалась к Гидеону. Тело затекло на твердом ложе, она повернулась на другой бок и увидела прямо перед собой его лицо.

Он напряженно наблюдал за ней. Его глаза сверкали в свете лампы, а руки крепко обнимали ее за талию.

— Гидеон, — робко улыбнулась Гарриет, все еще во власти сна. Она потянулась и дотронулась до его шрама. — А я не забыла поблагодарить вас за помощь?

Он помолчал, потом приподнялся на локте и склонился к ней:

— Я спрашиваю себя, захотите ли вы меня благодарить к утру?

Гарриет принялась убеждать его, что — да, конечно, но он не дал ей договорить, наклонился и закрыл ее рот поцелуем.

Гарриет не колебалась. Она обняла его за шею, потянулась к нему, наслаждаясь теплом и силой, исходившими от этого мужчины. Она понимала, что должна испытать потрясение, глубоко оскорбиться, начать сопротивляться, но в то же время ждала, когда Гидеон поцелует ее снова.

— Я верю, что ты моя судьба, — прошептал Гидеон. — Плохо это или хорошо, но мы теперь связаны. В тебе это вызывает протест, Гарриет?

Она не поняла:

— А почему я должна протестовать?

— Ну, потому, что меня здесь прозвали Чудовищем из Блэкторн-Холла.

— Ты не Чудовище. — Гарриет снова ласково коснулась его лица, с наслаждением ощущая сильные, мужественные линии подбородка. — Ты настоящий мужчина. Ты самый неотразимый мужчина, которого я когда-либо встречала.

— Держу пари, что ты встречала не слишком много мужчин в своей жизни, — простонал Гидеон и, слегка откинув плащ, поцеловал ее в шею.

— Это неважно. — Гарриет затрепетала от его прикосновения. — Просто такого, как ты, нет во всем мире. Я в этом уверена. В тот вечер, когда мы танцевали, я мечтала, чтобы вальс никогда не кончался.

— Тебе понравился вальс? — Он снова прикоснулся к ней губами.

— Очень.

— Я так и подумал. Я видел удовольствие в твоих глазах. Ты очень чувственное маленькое создание, Гарриет Померой. Вальс просто создан для тебя.

— Я бы очень хотела еще раз вальсировать с тобой. — И Гарриет почувствовала, как у нее перехватило дыхание.

— Я это запомню. — Гидеон еще сильнее сдвинул плащ.

Его полуприкрытые глаза встретились с ее взглядом, когда он положил руку на ее грудь. Он наблюдал за ней. Ждал ответа.

Гарриет охнула от этого потрясающего интимного жеста. Она знала, что ей надо отбросить его руку. Но ведь ей уже почти двадцать пять, напомнила она себе, и только сейчас она узнала, что такое прикосновение мужчины, и, может, это первый и последний случай, представившийся ей в жизни. И это Гидеон…

— Итак, Гарриет? — Огромная рука Гидеона скользнула по ее телу с потрясающей нежностью, ладонь накрыла ее грудь. Он мягко и чувственно ласкал ее.

Она не знала, что ответить. Ее пульс бился как сумасшедший, и она чувствовала, как изнутри поднимается жар. Она обняла его за шею и поцеловала с неожиданной страстью.

Теперь Гидеону не нужны были слова. Его холодной сдержанности как не бывало. Он отбросил плащ в сторону и начал раздевать ее.

— Гарриет, моя дорогая, моя верная Гарриет, — хрипло шептал он ей в шею, обнажая девушку до талии. — Ты сегодня ночью сама решила свою судьбу.

Она не поняла глубинного смысла этих слов, переполненная новыми чувствами. Она даже не пыталась понять, о чем он говорит. Она поняла только одно — происходит что-то важное, что имеет значение для ее будущего. Но, похоже, именно этого она и жаждала. Более того, она страстно желала — нет, ей было необходимо — испытать это. А потом вдруг она ощутила тепло, которое исходило от Гидеона, накрывшего ее своим телом. И вскоре ей стало даже не тепло, а жарко. Так жарко, как никогда в жизни. Тяжесть его тела невероятно возбуждала ее, и все ее существо отвечало на его ласки.

Гидеон нетерпеливо выбрался из пальто. Кроме длинной белой рубашки, на нем теперь ничего не было.

Гарриет увидела темные жесткие завитки волос на его широкой груди, ее взгляд скользнул ниже. Она стыдливо отвела глаза, мельком увидев его огромное копье. И застыла, пораженная.

— Гидеон?

— Ты должна довериться мне. — Глубокий голос выдавал его желание так же, как и его тело… Он прикрыл их обоих своим пальто, и Гарриет уже не видела его тела. — У тебя нет выбора, доверься. Посмотри на меня, моя дорогая Гарриет. — Они встретились взглядами, и Гарриет прочла желание в его глазах. Никогда в жизни она не видела такого явного, неприкрытого желания в мужском взгляде. Она видела и что-то еще: глубокое беспокойство, мрачную решимость, как если бы он знал о той боли, которая придет, и которую ей надо принять.

Гарриет нежно улыбнулась:

— Я доверяю тебе, Гидеон.

Он простонал и склонился над ней, с благоговейным трепетом целуя ее грудь. Она сжала его плечи и почувствовала, как большая рука Гидеона скользнула вниз, подняла ее рубашку до талии, обнажив бедра. Он ласкал их. Гарриет задрожала от требовательной нежности его пальцев.

Его ладонь медленно двигалась по ее животу, еще ниже, к ее влажному жару, который, казалось, сжигал все внутри. Но когда он прикоснулся к этому огню, словно стараясь еще сильнее разжечь пламя, она вскрикнула от неожиданности.

— Ты уже готова меня принять. — Рука Гидеона на миг отдалилась, а потом снова медленно вернулась туда.

Тело Гарриет напряглось, откликнулось на это неизведанное прежде чувство, она крепко закрыла глаза и тихо лежала, пытаясь понять, хорошо ли ей чувствовать его в себе или нет.

Гидеон продолжал ласкать ее, и Гарриет решила — да, ей нравится чувствовать его в себе. Ее бедра сами поднялись ему навстречу, а руки вцепились в плечи Гидеона.

— Ты хочешь меня. — Гидеон взял ее сосок губами. — Признайся мне.

— Я хочу тебя, — простонала Гарриет.

— Еще раз. Я должен слышать эти слова, моя сладкая, безрассудная Гарриет. Я должен слышать, как ты это говоришь. — Его рука двигалась по ее телу, исследуя каждую его клеточку.

Гарриет не могла поверить, но она чувствовала, что огонь, горящий внутри нее, готов вырваться. Она извивалась под Гидеоном, не в силах найти название своему желанию.

— Пожалуйста, пожалуйста, Гидеон.

— Да, черт возьми, да.

Он широко раздвинул ее ноги и лег между ее бедер. Гарриет почувствовала, как он начал входить в нее. Гарриет напряглась от силы и упругости, которую ощущала внутри себя. Пальцы еще крепче вцепились ему в плечи, а глаза широко раскрылись и смотрели прямо в яростный огонь его золотистых глаз.

— Я сделал тебе больно, — сказал Гидеон. Он старался не потерять над собой контроль. — Я не хотел причинить тебе боль, но ты такая маленькая и прекрасная, и тугая. А я, большое, неповоротливое, неуклюжее животное, насильно навязал себя тебе.

— Не говори так. Это не насильно. — Гарриет посмотрела в его львиные глаза и увидела в их пламени сожаление и страдание. — Никогда так не говори. Это не правда.

— Это правда. Я вызвал в тебе неизведанные ранее чувства, ты даже не знала, как управлять ими. Я воспользовался твоей неопытностью.

— Я не ребенок. Я все решаю сама.

— Правда? А я думаю, нет. Ты и так утром пожалеешь обо всем. И я не должен прибавлять тебе забот.

Она инстинктивно поняла, что он колеблется. Она должна убедить его. Она чувствовала, что он хочет знать, на самом ли деле жаждет она его так безумно, как ему кажется.

— Нет. — Гарриет ногтями вцепилась ему в мускулистую спину и выгнулась навстречу, призывая его. — Нет, Гидеон, пожалуйста, не уходи. Я хочу тебя! Я тебя хочу!

Он замер в нерешительности. На лбу выступил пот.

— Господи, помоги мне, я хочу тебя больше всего на свете. — Эти слова со стоном вырвались у Гидеона, когда он медленно, мощно и глубоко вошел в нее.

Гарриет непроизвольно вскрикнула. Гидеон быстро прижался губами к ее губам, заглушая ее несвязные восклицания.

Необычное волнение, смешанное с болью и наслаждением, охватило Гарриет, она почувствовала, как что-то растягивает ее, потом переполняет. Она уже не могла этого вынести, ощущая себя на пороге неизведанного ранее восторга, который вот-вот выплеснется из нее.

Да, Гарриет была близка к величайшему открытию. Еще немного — и она погрузится в пьянящее блаженство.

Еще немного… Гидеон медленно вышел из нее, но тут же вернулся, приближаясь к ее источнику наслаждения. Он хрипло вскрикнул в предчувствии мужского удовлетворения, тело его выгнулось над ней, каждый мускул напрягся, точно стальной.

И, достигнув вершины, он упал на нее, тяжело дыша, словно распиная ее на каменном полу пещеры.

Глава 7

Ночью Гидеон встал, чтобы зажечь вторую лампу. Гарриет безмятежно спала. Он вернулся к ней, крепко прижал к себе и тут же погрузился в сон.

Он пробудился во второй раз, когда почувствовал, что светает. Именно почувствовал, потому что в пещере невозможно отличить ночь ото дня, но что-то подсказывало ему — наступило утро. Утро и час расплаты.

Гидеон не сомневался, что Крейна задержат у выхода, а тот расскажет, что Гарриет все еще в пещере. Когда Гидеон бросился вместе с волнами в пещеру, он понимал, что времени на то, чтобы разыскать ее и выбраться на берег, уже нет.

Значит, он проведет с ней ночь, а к утру Гарриет будет скомпрометирована. И нельзя уйти от неизбежного.

Однако у Гидеона и в мыслях не было усугублять ситуацию, занимаясь любовью с Гарриет.

Но стоило ей улыбнуться, открыться ему с желанием — и все его сомнения разрешились. И взять ее на этом каменном полу стало таким же неизбежным, как наступление рассвета.

Гидеон осторожно потянулся, морщась от боли, — мускулы затекли от ночи на каменном полу. Он почувствовал, как Гарриет пошевелилась, придвигаясь к нему в поисках тепла. Но глаз она не открывала.