Россия и Германия - стравить ! (От Версаля Вильгельма к Версалю Вильсона)

      И лишь когда фундамент войны был заложен, капиталу США потребовались таланты не напористого Рузвельта, а воспитанного Вильсона. В 1912 году его делают президентом США, и он сразу же начинает создавать себе репутацию "миротворца".
      Описывая Вильсона, Тарле утверждал, что он "имел во внешней политике Соединенных Штатов юридически скромную, а фактически решающую власть". Однако сам же через три фразы сообщал: "Он был деятельным орудием финансового капитала".
      Тот, кто обладает властью, не является орудием, а тот, кто служит орудием, не имеет власти. И поэтому Вильсон имел лишь широкие полномочия. Уполномочивать же его Большой Капитал мог только на войну. Тарле писал в 1927 году о Вильсоне так: "К мысли о возможности и выгодности войны для экономического и политического будущего Соединенных Штатов он привыкал все более уже с 1915 года, а особенно с начала 1916 года... Замечу, что и в германской, и в американской литературе до сих пор держится и такое мнение, что уже с самого начала мировой войны Вильсон считал вмешательство неизбежным".
      Последняя фраза нуждается, конечно, в уточнении - не "с самого начала", а "задолго до начала", не "Вильсон", а "шефы и создатели Вильсона", и не "вмешательство", а "негласное и гласное руководство на всех этапах подготовки войны". Прав да, такого уточняющего мнения не высказывал никто ни в германской, ни в американской, ни в какой иной литературе... Можно лишь забавляться той лицемерной наглостью, с которой полковник Э. Хауз (мы с ним скоро познакомимся, читатель) в конце 1915 года мотивировал желательность-де "более активного участия" США в делах Европы. Он заявлял: "США не могут допустить поражения союзников, оставив Германию господствующим над миром военным фактором".
      Но прискорбно то, что эту немудрящую побасёнку всерьез восприняли даже солидные советские академики от истории, утверждавшие, что мысль о вступлении в войну на стороне Антанты возникла у американского капитала лишь в ходе самой войны, неблагоприятно складывавшейся для Антанты, и что президент Вильсон, мол, тоже лишь постепенно проникался этой идеей...
      Вильсон был доверенным лицом непосредственно промышленно-финансовых магнатов, а доверенным лицом Вильсона (хотя, впрочем, и магнатов тоже) считался полков ник Эдвард М. Хауз - личный эмиссар президента в Европе в 1914-1916 годах.
      Вильсон отправил Хауза за рубеж весной предвоенного года с миссией ответственной и деликатной. Официально провозглашалось, что задача Хауза предупредить вооруженное столкновение. Фактически он должен был провести инспекцию готовности европейских держав к войне. Начать ее в случае их готовности было делом техники.
      Уже в мае 1914 года Хауз писал Вильсону: "Наибольшие шансы для мира это достижение согласия между Англией и Германией, с другой стороны, для нас было бы несколько хуже, если бы обе эти державы слишком сблизились". Впоследствии архив Хауза был издан, но все самое существенное осталось, конечно, лишь в "архиве" всеведущего Господа Бога.
      Первое издание Большой советской энциклопедии называет Хауза "Гаузом" и пишет о нем, как об "одном из интереснейших деятелей США во время президентства Вильсона".
      Техасский помещик, родившийся в 1858 году, полковник техасской милиции, он начинал как железнодорожный деятель, подобно Витте. "Сам Гауз не стремился к занятию каких-либо официальных должностей, довольствуясь ролью организатора и закулисного советчика... При непосредственном участии Гауза составляется кабинет нового президента и проводится в жизнь ряд важных финансовых законопроектов. Основные интересы Гауза лежали, однако, в области внешней политики"... - на писано в 1-м издании БСЭ.
      БСЭ сообщает также, что Хауз выступил "негласным по средником" в деле обеспечения нефтяных интересов США и Англии в Мексике, что он "заявил себя сторонником активного вступления США в мировую политику" и что "его называли негласным компаньоном ("silent partner") Вильсона".
      Не знаю как вам, а мне эта характеристика кого-то до боли напоминает. Не барона ли Гольштейна? И случайным ли было такое сходство? Что до меня, то я убежден - нет, не случайным...
      И Гольштейн, и Грей, и Хауз были схожи личностно. И поэтому их хозяева отводили им схожую - в силу их "серокар-динальских" черт натуры - роль.
      Весной 1914 года, занимаясь негласной подготовкой войны, Хауз навестил Старый Свет. Порой задерживаясь в Пари же, он курсировал между Берлином и Лондоном, потому что без Лондона (это в Штатах понимали хорошо) войны не было бы. Так что тут нужен был глаз да глаз.
      Добираться до России нужды не ощущалось - с ней проблем не было.
      В Берлине же Хауз помогал английским партнерам американского капитала вводить в заблуждение кайзера относительно нежелания Англии ввязываться в европейскую континентальную распрю.
      Между прочим, позже в своих якобы дневниках Хауз поведал, что, мол, в разговоре с ним 1 июня кайзер доверительно предлагал США и Англии объединиться против "русских полуварваров" и воевать их аж до Сибири... И ведь что обидно - даже у нас нашлись люди, готовые Хаузу поверить!
      В Лондоне Эдуард Хауз действовал в активном согласии с сэром Эдуардом Греем. Обычно нелюдимый и мрачный, Грей с Хаузом был внимателен и, по признанию последнего, неизменно "очаровывал" его.
      Близкий одно время к Вильсону, Уильям Буллит сообщает, что Эдуард Хауз питал к Эдуарду Грею "почти сыновнее доверие". Если учесть, читатель, что Грей был на четыре года младше Хауза, факт подобной "любви" оказывается странным. Впрочем, оба были людьми "голубой крови", так что и "голу бая" родственность натур не исключалась.
      Странным выглядело и другое. 1 июня 1914 года Хауз действительно имел беседу с кайзером о желательности европейского взаимопонимания и мира.
      Кайзер проект одобрил, и полковник отправился в Англию. Путь недлинный, но с Греем личный представитель президента могущественнейшей державы встретился (официально, во всяком случае) лишь 17 июня, причем "безрезультатно". 28 июня в Сараево убит Франц-Фердинанд. А 3 июля Грей якобы передает Хаузу - почему-то через молодого дипломата Тиррела, что собирается сообщить кайзеру о мирных намерениях Англии.
      В Лондоне был нормально аккредитован посол Германии князь Лихновски, имевший, естественно, шифрованную телеграфную связь с Берлином. В Европе начинает "пахнуть грозой", и заокеанскому "миротворцу" нужно бы торопиться. Однако вместо того чтобы быстро известить кайзера о настроениях Англии через Лихновски, Хауз лишь... 7 июля пишет в Берлин письмо, попадающее в руки Вильгельма уже после австрийского ультиматума Белграду, то есть после 23 июля.
      А через неделю начинается война. "Миротворческая" миссия себя оправдала. Через три дня после начала европейской бури - 4 августа - Вильсон провозглашает нейтралитет Соединенных Штатов и начинается прогрессирующее "объединение кошельков". Причем, вопреки принципу со общающихся сосудов, по ту сторону атлантических вод они наполняются, а по эту - опустошаются.
      За время войны Хауз побывал в Европе еще несколько раз, и каждый раз с "посредническими" миссиями, а вернее с новыми инспекциями теперь уже хода войны.
      "Посредничал" полковник между англо-французами и немцами по тому же принципу, по которому сам сэр Эдуард Грей "посредничал" между немцами и русскими накануне 1 августа 1914 года. То есть вначале Вильсон через Хауза предлагал созвать мирную конференцию, угрожая в случае отказа Германии вступлением в войну США, а потом прикидывался колеблющимся и заявлял: "Мы, вероятно, посту пим именно так, но...".
      Подстегнутые этими "вероятно" и "но...", немцы войну продолжали, а англичане стремились добиться военной победы, до того как США смогут рассчитывать на свою долю не только в качестве кредитора и военного поставщика Антанты, но и в качестве прямого ее союзника.
      Америку это устраивало - опоздать она не очень-то боялась. США уже достаточно хорошо контролировали Европу, а Хауз здесь играл роль полномочного папского легата, соединяющего частные усилия посольств, миссий и агентств в одно целое.
      Собственно, никогда не нюхавший армии "полковник" от носился, повторяю, к "бойцам" той же "когорты", в рядах ко торой служили и Гольштейн, и тезка Хауза - Грей. Второе имя голубоглазого блондина голландско-британского происхождения было "Мандель", а получил он его в честь ближайшего друга отца - еврея-коммерсанта из Хьюстона. Итак, проеврейские симпатии были обеспечены мальчику с колыбели.
      Существенно и то, что зятем и советником Эдуарда-Манделя стал именно еврей доктор Сидней Мезес - автор ранних планов создания мирового сверхправительства и директор организации "Исследование", готовившей материалы для Вильсона и американской делегации на будущих "мирных" переговорах.
      В 1912 году Хауз написал программный роман "Филипп Дрю: Администратор", где была глава с названием "Как дела ют президентов". В романе технология была следующей. Его герои "наметили добрую тысячу миллионеров, каждый из которых должен был дать по 10 тысяч долларов". "Лишь немногие дельцы, говорилось в романе, - не считали для себя счастьем присоединиться к ним с завязанными глазами в деле охраны Капитала".
      В жизни происходило примерно то же, что и в романе. Один из тех, с кем автор "Филиппа Дрю" был тесно связан, ведущий сионист США раввин Стефен Уайз, в 1910 году публично вещал избирателям штата Нью-Джерси: "Во вторник мистер Вудро Вильсон будет избран губернатором вашего штата; он не закончит срока губернаторской службы, так как в ноябре 1912 года он будет избран президентом США; после этого его переизберут президентом второй раз". Так оно и вышло.
      "Он избегал гласности, обладая чувством циничного юмора, подогреваемого сознанием того, что он - невидимый и не подозреваемый никем, - не будучи богат и не занимая высокого поста, одним личным влиянием мог фактически отклонять течение исторических событий", - так отзывался о Хаузе человек, знавший его хорошо.
      Буллит, в то время сотрудник Вильсона, знал многое о ведущей закулисной роли Хауза и поэтому удивлялся, как "тот же человек мог столь заметно проявлять видимую субординацию", что на заседаниях Комитета по созданию Лиги наций казалось: он "просто перевертывает листы партитуры для своего господина". Знакомый портрет, читатель, не так ли?
      Сам Хауз писал: "Очень нетрудно, не неся никакой ответственности, сидеть с сигарой за стаканом вина и решать, что должно быть сделано".
      Зигмунд Фрейд считал, что Хауз стал "заместителем" отца для Вильсона (который был на два года старше своего психоаналитического "папаши").Что ж, во всяком случае американский президент заявлял: "Мистер Хауз является моим вторым "Я". Он - мое независимое "Я". Его и мои мысли - одно и то же"...
      Тут, похоже, повторялась вывороченная наизнанку история с Эдуардом Греем, которого Хауз, превосходя годами, любил "сыновней любовью".
      Показательно, что журналист Джон Сильвер Вирек написал позже книгу "Самая странная дружба в истории. (Вильсон и Хауз)"... За консультациями к раввину Уайзу Вирек явно не обращался, иначе слово "странная" он бы не употребил.
      Хауз еще в ранней молодости признавался, что всегда хотел иметь "своего" президента. Что ж, он получил "своего" президента и контролировал "своего" президента вплоть до конца Парижской мирной конференции после окончания войны.
      О том, что контролировали и самого Манделя Хауза, можно, очевидно, и не говорить.
      Золотой конвейер работал вовсю... Англия выкачивала золото из России, а Штаты - уже из Англии.
      Но и прямые каналы возникали все чаще. "Нешнл сити бэнк" Рокфеллера открыл в России свои отделения. Проявлял активность Морган. В 1916 году на слушаниях в сенатской ко миссии по обследованию военной промышленности президенту "Нешнл сити" Вандерлипу было сказано: "Вы как бы взяли Россию как вашу сферу влияния, а Морган взяли Англию и Францию?".
      Однако то, чем занимались американские банкиры - предоставление займов нейтральной страной странам воюющим, международным законодательством было запрещено, и Вандерлип отмолчался. Но чуть не брякнул со злости на конку рента: "Да, Морганы укрепились именно там - через Ротшильдов".
      Впрочем, Рокфеллеры тоже использовали это "через...", и тут, к слову, нелишне отметить, что, очевидно, с ними был связан дядя Троцкого по материнской линии, банкир и биржевик Абрам Лейбович Животовский.
      Троцкий для русской революции - фигура чужеродная, даром что он действовал в ней очень активно. В конце концов Россия Троцкого от себя отторгла, но его феномен заставляет задуматься - насколько же многоходовыми могли быть антирусские комбинации.
      В 1916 году в США был образован Совет национальной обороны. Американская привычка лицемерить сказалась и здесь, поскольку занимался-то этот Совет не обороной, а подготовкой к внешней войне. И было бы вернее назвать его Советом интернациональной агрессии.
      В том же 1916 году Капитал обеспечил переизбрание Вильсона под лозунгами нейтралитета и воздержания от вступления в войну.
      Режиссеры сработали грубо, но эффективно - на контрасте. Республиканцам было указано с пеной у рта требовать "вмешаться", а Вильсон хорошо поставленным профессорским голосом вещал о мире. Ничего более хитрого для американских простаков в Америке и не требовалось. Однако уже скоро сотням тысяч (а потом - и миллионам!) из них предстояло отправиться в Европу.
      Очевидец - большевик Александр Гаврилович Шляпников - интересно и разоблачительно вспоминал, как американцев психологически готовили к войне уже летом 1916 года: "Газеты вели упорную кампанию за выступление Америки, а Вильсон пока ограничивался нотами и миротворчеством. Однако уже в то время для всякого, кто хотел видеть, было ясно, что американские капиталисты готовятся к войне. Хитро и ум но обрабатывали они так называемое "общественное мнение", подготовляли всякими способами милитаристское настроение и солдатчину. Церкви, манифестации, газеты, парламент, звездный полосатый флаг, театр, школа, кинематограф и т. д. и т. п. - все было пущено в ход, все проповедовало защиту "американского отечества", требовало создания армии и флота.
      Если стариков, пришельцев из других стран, мало трогала и беспокоила судьба "американского отечества", то выросшее в Америке поколение, до школьного возраста включительно, живо откликалось на эту шумиху. В одном из рабочих районов мне приходилось видеть американскую бутафорию "Гибель науки" с нашествием анонимных врагов, разрушением городов и т.п. ужасами. И в этом пролетарском местечке дети с энтузиазмом встречали в каждом случае американский национальный флаг, неистово аплодируя".
      Заключал Шляпников приведенные им картинки с натуры выводом верным и резонным: "Крепко держит свою власть над народом организованный американский капитал".
      Так что переход от первого этапа - грома аплодисментов, ко второму грому пушек, был делом чистой и уже тогда не плохо отработанной техники, впервые опробованной, как мы помним, в Англии...
      Глава 7.
      "Лузитания", "пломбированный вагон" и "14 пунктов мира"
      Да, массовый исход "миротворцев" в гимнастерках из Нового Света в Старый был обставлен в несколько этапов. Психологическим шедевром стала тут история с "Лузитанией".
      Именно ее трагедия позволила организовать в Америке первое широкое возмущение Германией. Потопление фешенебельного (водоизмещением в 32 тысячи тонн!) английского лайнера немецкой подводной лодкой 7 мая 1915 года часто описывается искаженно, а ведь эпизод-то был неоднозначным, читатель! Шла война - время для круизов не самое подходящее. "Лузитания" и стала транспортным судном, за которым немцы, не скрываясь, охотились. Накануне последнего рейса рядом с рекламой о скором отплытии "Лузитании" из Нью-Йорка в американских газетах публиковалось сообщение: "Путешественникам, которые намерены пересечь Атлантику, мы напоминаем, что Германия и ее союзники находятся в состоянии войны против Англии и ее союзников, что зона военных действий включает воды, прилегающие к Британским островам, что в соответствии с официальным предупреждением имперского правительства Германии суда, идущие под флагом Англии или любого ее союзника, будут уничтожены в этих водах, и, таким образом, пассажиры этих судов, путешествующие в зоне военных действий, подвергают свою жизнь опасности.
      Имперское посольство Германии в Вашингтоне
      22 апреля 1915 года".
      Я не знаю, чем можно объяснить то, что 1959 человек (а среди них - 124 американца) все же решились идти в этот рейс. Неясно, что для многих причиной были доллары и фунты стерлингов - "Лузитания" в очередной раз везла не только людей, но и военные грузы, снаряды, патроны.
      Однако полной загадкой остается пребывание на борту мультимиллионера Альфреда Вандербильта, "короля шампанского" Джорджа Кесслера и других финансовых тузов, получивших персональные телеграфные рекомендации отказаться от рейса на этом судне! Под предупреждениями стояла подпись Morte (то есть в переводе с французского "смерть").
      Очевидно, и магнатов влекли в Европу неотложные интересы Долларов и Фунтов, дающих Власть и Силу.
      У юго-восточного побережья Ирландии в 10 милях от берега лайнер был торпедирован лодкой U-20 капитан-лейтенанта Вальтера Швигера. "Лузитания" затонула так быстро, что погибли 1154 (по другим данным - 1196 или 1198) человека (из них то ли 114, то ли 139 - американцев).
      Британское Адмиралтейство знало о местоположении лодки Швигера заранее. Еще в 1914 году русские моряки потопили германский крейсер "Магдебург" и сумели поднять со дна освинцованные книги кодов и радиошифров. Россия поделилась удачей с союзниками, и радиоперехваты очень помогали в противодействии германским подводникам.
      Вот и на этот раз вначале на охрану "Лузитании" у английских берегов ей навстречу был направлен эскорт из крейсера "Джуно" и нескольких эсминцев. А потом он был отозван.
      Гибель "Лузитании" была выгодна и необходима всему англосаксонскому крылу Золотого Интернационала - как Вильсону и его хозяевам, так и англичанам. Мотивы были настолько прозрачны, что молва тут же указала на молодого военно-морского (его "снабженческая" карьера была еще впереди) министра Черчилля. С гибелью "Лузитании" сэр Уинстон действительно сразу резко повышал свои акции на политической бирже хозяев мира. "Лузитания" не стала, правда, поводом к вступлению США в войну, но помогла в более ближних расчетах: резкие протесты США прорвали блокаду Британских островов лучше мощной эскадры.
      Немцы были вынуждены сократить свою подводную активность, и американцы опять могли без особого риска снабжать Европу средствами для продолжения разорительных (для Европы) сражений.
      Морская бойня притихла, сухопутная - продолжалась. Над окопами Западного фронта кружили шесть тысяч голу бей. Однако это были не "голуби мира", а курьеры - крылатые почтовые служащие английской секретной службы.
      В окопах же нарастали ожесточение и усталость.
      Бенито Муссолини рассорился с социалистами и напрочь за был, что в 1913 году баллотировался кандидатом от них, обличая милитаризм, национализм и империализм. Еще осенью первого военного года он ушел из "Avanti", a 14 ноября начала выходить его "Poppolo d'ltalia". По обе стороны заголовка красовались цитаты из Огюста Бланки: "У кого есть железо, у того есть и хлеб" и Наполеона: "Революция - это идея, нашедшая штыки".
      Железа и штыков хватало, с хлебом было хуже. Не предвиделись пока и революции. Весь 1915 и 1916 годы росли потери, росли и прибыли.
      Не обходилось без провокаций. В Москве 28 мая 1915 года произошел второй (после И октября 1914 года) чудовищный погром немцев-москвичей. Разрушения производили по плану, с ведома полиции.
      В Афинах французские агенты во главе с де Рокфеем инсценировали нападение "агентов Вильгельма" на французское посольство и устраивали взрывы на греческих кораблях, объ ясняя их "германскими торпедными атаками". Целью инсценировок было полное установление контроля Антанты над Грецией.
      Полковник Лоуренс Аравийский призывал к бунту кочевые арабские племена, а сэр Эдуард Грей писал Вильсону секретные послания о "необходимости мира" и "искоренения милитаризма". Под последним подразумевался, естественно, милитаризм только германский, но никак не англосаксонский. Вильсон отвечал... Надо же было обеспечить работой будущих историков!
      Англичане, чтобы подбодрить приунывших русских "союзников", пригласили в Англию делегацию из шести журналистов и писателей (были там В. Немирович-Данченко, К. Чуковский, В. Набоков).
      Был и Алексей Николаевич Толстой. Потом он вспоминал: "Только и видно было добродушных - почти придурковатых - людей-рубах. Ты, мол, да я, мол, англичанин и русский - давай, парень, выпьем. Даже сэр Эдуард Грей, задававший тон всей политике, прикинувшись простачком, похохатывал. Другого стиля гостям не показывали".
      Толстой за столом спросил Грея:
      Сэр, а вы часто бываете на континенте?
      О, нет, я там никогда не был, - мило улыбнулся тот в ответ.
      Почему?
      А я боюсь, что украдут мой чемодан! Ха-ха-ха...
      22 сентября 1916 года Грей впервые употребил в переписке слова: "Лига Наций". И сразу стало ясно, что Лига задумывается в качестве дымовой завесы будущих военных приготовлений. А уж по части таких завес англичане навострились - их как раз в это время усиленно внедрял морской министр Черчилль. Но основное совершалось без словесных и дымовых завес...
      Однако, читатель, иногда и хитрый негодяй может дать маху. Нет, Штаты уверенно и умело вели дело к такому исходу войны, какой сразу и задумывался. И все же одна деталь очень уж явно обнажила, что военный пожар в Европе вильсоны тушили керосином. Вышло это так...
      12 декабря 1916 года Германия заявила о готовности "не медленно приступить к мирным переговорам". Со стороны немцев был тут, конечно, и двусмысленный маневр. Да и как же иначе, если войну ВСЕ вели неправедную, алчную и хищническую. Но Германия действительно была не прочь замириться на приемлемых условиях.
      Хотя бои шли все время на французской территории, в Германии все явственней не хватало продовольствия и сырья. Сторонние наблюдатели говорили о "гениально организован ном голоде" - не в смысле его намеренности, а в смысле чет кого распределения скудных пайков.
      Итак, Германия - по заявлениям Антанты - "агрессор", предлагала мир. Антанта, если она была искренне против войны, должна была как минимум сразу же поддержать предложение немцев.
      Однако мог ли Вильсон (то есть Капитал США) допустить, чтобы война закончилась не тогда, когда это решат за океаном?
      И 18 декабря "миротворец" вместо простой поддержки предложения Германии обращается к воюющим державам со своей нотой, желая выступить как посредник.
      "Нейтральные" Штаты - в роли международного арбитра?
      Такой вариант для немцев был по ряду причин неприемлем (об одной, и важнейшей, я скажу чуть позже)... И они резонно ответили Вильсону, что мир должен быть достигнут в прямых переговорах только между участниками войны.
      Немцы были правы: "двое дерутся, третий не встревай!". Но англо-французы залезли слишком глубоко в американские долги.
      Так что "мирная" нота США своей цели достигла: война продолжалась, потому что теперь у Антанты был повод Германии отказать, что и было сделано за день до нового 1917 года - 30 декабря.
      Наступил 1917 год. В горах и на равнинах Турции ветры и дожди выбелили черепа то ли миллиона, то ли даже полутора миллионов турецких армян, вырезанных весной 1915 года. А сэр Эдуард Грей и "демократическая" Европа уже успели пере парить шутку Талаат-паши: "Армянского вопроса более не существует, так как армян более не существует". И переварить ее Антанте было не так уж и сложно, потому что с исчезновением с турецкой деловой "арены" армянских финансистов и дельцов их место занял не турецкий, не немецкий, а англо-французский капитал.
      Во французской армии распространяли листовки: "Нас ведут на убой"...
      В русской армии были введены телесные наказания солдат, и теперь смысл войны разъясняли русскому мужику розгами. Но царизм тщетно пытался вбивать "патриотизм" через, пар дон, солдатские зады, потому что в головах фронтовиков-окопников бродило иное: "Зачем? Для кого? Не пора ли кончать?"...
      Из-за границы, несмотря на крайне ограниченный тоннаж судов, везли в Россию не станки для заводов, а колючую проволоку, которую без особого труда можно было делать и у нас.
      А были бы станки - не было бы нужды оплачивать русским золотом работу чужих (заокеанских в том числе) станков.
      К 1917 году снабжение армии все же кое-как наладили. Но к этому времени был выбит не только кадровый состав офицерства и солдатской массы, а и сам "кураж" войны. Запал первых лет прошел. Армия, все более превращаясь в народное ополчение и по духу, и по уровню подготовки, вдруг осознала: "Это надо не нам, а богатеям".
      12 декабря 1916 года Борис Пастернак писал родителям: "Пробегая газеты, я часто содрогаюсь при мысли о том кон трасте и той пропасти, которая разверзается между дешевой политикой дня и тем, что при дверях"...
      А "при дверях" 1917 года уже стояли великие потрясения.
      Штаты (и, к слову, Япония), пользуясь тем, что европейские колониальные державы дубасят друг друга, укрепляли свое присутствие по всему миру.
      А вот Францию и Германию война обобрала донельзя. Англия тоже была на грани срыва в революцию. 24 апреля 1916 года в Дублине началось восстание ирландцев, подавленное Лон доном зверски: артиллерия смела огнем пол-города, сдавшихся расстреливали без следствия и суда сотнями. Выступление в Ирландии было более националистическим, чем классовым. Однако внутриполитическую ситуацию оно революционизировало серьезно.
      Впрочем, кое для кого все шло, как по нотам (музыкальным и дипломатическим). Английский флот установил прочную "голодную блокаду" Германии, и единственным мало-мальски равноценным ответом для немцев была неограниченная подводная война, прерывающая морское снабжение уже Англии.
      Препятствием для немцев могла стать только позиция официально нейтральных Соединенных Штатов. Германский посол в Вашингтоне граф Бернсторф предупреждал, что объявление беспощадной подводной войны автоматически вовлекает США в мировой конфликт.
      Берлин верил и не верил. Ведь, избрав выдвигавшего "пацифистскую" программу Вильсона президентом, рядовой американец показал, что воевать он не склонен. Учитывал Берлин и то, что в Америке жили миллионы граждан немецкого происхождения, связи с Фатерляндом не оборвавшие.
      Помнил вроде бы об этом и Вильсон. И официальная реакция США на германские планы неограниченной подводной войны отсутствовала.
      С другой стороны, к 1917 году Германия получила кредитов от "нейтральных" Штатов на 20 миллионов долларов, а страны Антанты - на 2 миллиарда, то есть в сто раз больше! Такой "нейтралитет" не мог не настораживать...
      Одного этого соотношения кредитов - 1: 100 в пользу Антанты - было достаточно для обоснованного недоверия Германии к Америке. Немцы уже однажды разумно отвергли лукавое американское предложение о "посредничестве", и в этот раз тоже надо было крепко подумать, прежде чем идти на та кую решительную меру, как эскалация подводной войны, косвенно затрагивающая и США...
      И тут... 6 января 1917 года Ассоциация торговли и промышленности в Берлине устраивает обед в честь посла Соединенных Штатов Джемса Джерарда. Звучат речи о традиционной дружбе Америки и Германии, приветствуют друг друга Джерард и статс-секретарь Циммерман, лобызаются штатовские атташе и германские министры. А посол - сама любезность и благодушие...
      Жест (безусловно - заранее взаимно согласованный, по тому что такие "обеды" экспромтом не даются) был задуман широко и с очевидным намеком. Все знали, что Джерард -лишь передатчик воли и настроений Вильсона. Далеко не все, по те, кому нужно, знали и то, насколько капитал США уже внедрился в Германию. Поэтому "банкет Джеральда" был расценен германским общественным мнением однозначно: Штаты дают понять, что в войну с рейхом они не ввяжутся.
      31 января 1917 года. Циммерман в здании германского Аусамта (МИДа) вручил недавнему собутыльнику ноту, извещавшую о начале Германией с 1 февраля неограниченной подвод ной войны.
      А 3 февраля Вильсон объявил в конгрессе о... разрыве дипломатических отношений с Германией.
      Провокация Джерарда сработала, а Германия опять оказалась в положении стороны, инициирующей отрицательное развитие событий.
      У историков можно встретить мнение о том, что, мол, "банкет Джерарда" и запустил механизм катастрофы. Но не будем наивными - этот банкет во время войны повлиял на общий ход дел так же, как перед войной сараевские выстрелы. Это был видимый, публичный повод. А основную диверсию против своего германского якобы собрата Капитал Америки провел, конечно, в кулуарах. И не в один день.
      Кроме "банкета Джерарда", вторым "вашингтонским выстрелом" стало обнародование Вильсоном 28 февраля 1917 года так называемой "депеши Циммермана", которая шла по трансатлантическому кабелю. Кутерьма вокруг нее выглядит странно и туманно. Не сказать об этой депеше нельзя - эпизод считается классическим. Но вот объяснить его...
      Получилось так. В январе 1917 года граф Бернсторф через полковника Хауза добился у Вильсона разрешения пользоваться для сношений с Берлином телеграфным шифром, не известным правительству США. Мотив - необходимость оперативного обмена мнениями о поисках путей мира.
      Разрешение было дано, и 19 января Циммерман посылает из Берлина транзитом через Вашингтон депешу германскому посланнику в Мексике Экгардту. Однако еще в Лондоне эту оглушительно провокационную депешу расшифровали английские контрразведчики. И англичане через американского посла У. Пейджа передали ее Вильсону явно в расчете на то, что содержание такого документа будет очень кстати для всех, кто ведет Америку к вступлению в войну.
      И вот что было в депеше... Экгардту предписывалось выяснить у президента Мексики дона Венустиано Каррансы готовность мексиканцев к войне со Штатами, если те объявят вой ну Германии. Мексике обещали финансовую поддержку и соблазняли ее перспективой вернуть себе Техас, Аризону и Нью-Мексико.
      Внешне все выглядело феноменально нелепо. Мексиканской Моське предлагалось победить американского Слона с Ослом в придачу. Однако не все было просто - Мексика тогда бурлила. В 1910 году там началось мощное крестьянское движение Франсиско Панчо Вильи и Эмилиано Сапаты против ставленника Америки и Англии диктатора Порфирио Диаса.