— Кем отбираются? — усмехнулся Гор. — Кто эти таинственные злодеи, стоящие на недостижимом техническом уровне? Ведь ваш рассказ подразумевает существование некоей сверхрасы, или, скажем, высшего разума, не так ли?

Тут наконец-то Грабер опередил Кройцмана:

— Это граллы! — объявил он со всеми признаками заматерелого фанатизма. — Уж они-то разбираются, кто достоин получить от них прибор и встать на высшую ступень развития!

— И при этом не умеют считать, — сказал я, — да и вообще ненаблюдательны: сколько они тебе уже выдали приборов и до сих пор не заметили, что ты с таким количеством все никак не встанешь на высшую ступень, а вместо этого… — я хотел сказать: “…возвращаешься за новыми”, но меня прервал нервный смех Кройцмана:

— Да будет вам известно, господа, — начал он, — что граллы — это тоже производное от инфинитайзера. Мы столкнулись с большим количеством мутантов именно этого вида. Полагаю, что кто-то задался целью создать человека действительно бессмертного, как мы хотели создать совершенного. И он таки у них получился бессмертным! Но при этом далеко, далеко уже не человеком. А вечно голодной и довольно-таки изобретательной тварью, обуреваемой одной страстью — пожрать все, что движется.

“БЕССМЕРТНЫЕ СОЖРАЛИ НАШ РАЦИОН!!!” — вспомнил я брутальный лозунг и подумал: “Как бы они в скором времени не сожрали и народонаселение. На закуску…”

— Врешь, научная морда! — убежденно произнес Грабер и неожиданно рывком прыгнул на профессора. Сплетясь, они обрушились вместе со стулом.

Мы с Алексом поспешно вмешались и оттащили сквернословящего Грабера от всклокоченного, сжавшегося в комок Кройцмана. Оба они слишком уж разволновались, чтобы продолжать беседу, да, в общем-то, все самое главное было уже сказано.

— Ну что ж, — произнес Алекс, когда мы, заперев пленников в каютах, уселись втроем в кабинете, чтобы подбить итоги. — Итог в целом неутешителен, — резюмировал он. — Зато кое-что действительно прояснилось.

— Вы можете записать меня в идиотки… Но я ему верю!.. — жалобно проговорила Жен.

Самое неприятное, что и я поверил Кройцману. И понимал состояние Жен: развернутая профессором картина была на порядок страшнее и фатальнее той, что мы рисовали себе до сих пор. Речь уже не шла о чьих-то заговорах с целью захвата власти. Грядущий хаос представлялся теперь скопищем тварей, копошащихся на обломках человеческой цивилизации — чем-то вроде Вавилонского Столпотворения, где смешаются уже не языки, а сама основа существования живых существ — их геном.

Одна надежда была на Алекса — кажется, он имел по поводу услышанного особое мнение.

— Вопрос веры тут не стоит, — сказал он. — Я предпочитаю опираться в первую очередь на факты.

— Но все, что он рассказал о приборе, укладывается в мои модели, — убито произнесла Жен.

— Это подтверждает и информация, полученная нами в ГЦПД, — кивнул Алекс. — Итак, инфинитайзер плодит мутантов — это первый факт. Но из этого еще не следует, что создатели прибора — какие-то сверхъестественные существа. Граллы тоже оказались продуктом инфинитайзера, чему не противоречит и твой разговор с Грабером. Разве высшая раса стала бы так примитивно его обрабатывать? Синяя морда, явление во сне — детский сад!

— А как же технологии, недоступные человечеству? — спросил я. — Об инфинитайзере и говорить нечего, а возвращение запрограммированной бомбы, а гибель космической эскадры?.. А мантра? — вспомнил я, потерев запястье, куда уже сегодня надеялся возвратить коминс.

— Это свидетельствует только об одном, — сурово заявил Алекс, — что мы имеем дело с крупной научной организацией, очевидно, на военной основе. Кроме ГЦПД, нам известна только одна подобная структура.

— КОЗ, — сказал я. — И ты думаешь, что там могли столько всего наизобретать?

— Я не думаю. Я в данный момент сортирую факты. И второй из них таков: мы сталкиваемся с новыми технологиями, и у нас в наличии только две организации, способные их создать. ГЦПД мы проверили. Стало быть, остается одна.

— Беда только в том, — вздохнул я, сраженный его аргументами, — что у нас нет ни малейшей возможности до нее добраться.

— И, наконец, третий факт, — многозначительно продолжал Алекс, — в Администрации работал шпион от КОЗа. В этом теперь нет сомнений. Потом он бежал, подбросив нам своего убитого клона. Если адрес его бегства совпадает с кодом астероида, где штампуют сердечники, — то это тупик. Туда нам, судя по всему, действительно не пробраться. А если не совпадает, то появляется определенный шанс.

— Не вижу причин, — волнуясь, заговорила Жен, — почему и там не может быть установлена такая же мощная охранная система?

Алекс скупо улыбнулся:

— Давайте все-таки исходить из того, что это люди. Обыкновенные люди, Жен. — Впервые он назвал ее просто по имени. Перспектива грядущего всемирного безумия расколола лед: наш маленький тройственный союз людей “в переходной стадии” стоял над пропастью, способной поглотить человеческий мир, и заглядывал в нее. Клочьями тумана утянулись вниз старые компрессы с давно зарубцевавшихся обид. — Они создали на астероиде уникальный завод, — продолжал Алекс, — снабженный не менее уникальной системой защиты. Но сами они, уж поверьте, живут где-то совсем в другом месте и вряд ли оно так же уникально.

— Тогда давай дальше по фактам, — предложил я. — Код портала, куда скрылся Гельфер, есть у Лосева. Но это может быть подставной адрес — всего лишь звено в цепочке…

— Генерал не новичок. Если он сказал, что код имеется, значит, им удалось отследить цепочку до конца. В Управлении есть свои методы.

Похоже, что Алекс переменил свою точку зрения насчет Лосева.

— Так ты готов связаться с Лосевым?

— Я теперь в любом случае должен буду с ним связаться.

— Ты ему поверил? — напрямую спросил я. Он передернул плечами, словно стряхивая груз последних сомнений, и ответил в своем стиле:

— Факты говорят в его пользу.

Генерал Лосев так и не отказался от коминса. То, что Гор считал вопиющим безрассудством или же признаком предательства, оказалось ему теперь как нельзя более на руку. В общем-то, он и раньше делал мысленную скидку на то, что генерал — второе лицо в государстве — просто не может себе позволить остаться без связи. Сам Гор благодаря Краю вновь был с коминсом и очень рассчитывал, даже будучи вне закона, убедить Лосева принять меры к тому, чтобы обезопасить войска от виртуального удара.

— Нам надо поговорить, генерал. — Уже сами эти слова свидетельствовали о том, что Гор кое-что понял. По крайней мере, пытается разобраться.

— Возвращайся в Управление, — без предисловий сказал Лосев. — Ничего не бойся, ты у меня числишься в служебной командировке. А Президент до сих пор в отпуске. Информация о том, что ты его похитил, закрыта кодом А0… Кстати, как он там?

— Все так же, — ответил слегка ошарашенный Гор. — Кройцман продолжает лечение. И еще — веришь ты или нет, — но у меня уже разработана реальная защита от мантры.

— Хорошо. Обо всем поговорим в Управлении. Я через час там буду, так что можешь отправляться немедленно.

— До встречи, — сказал Гор и отключился, думая о том, что Президент, укрытый на космическом корабле, продолжает оставаться его заложником. Это обеспечивало ему при визите в Управление определенную страховку.

Для начала Гор совершил серию “прыжков” по специально разработанной Краем программе — во избежание засветки адреса корабля. И лишь потом набрал код Питера-А4. Но портал прямой связи с Администрацией работал на удивление неустойчиво, так что Гору удалось попасть только в общегородской портал торгового уровня.

Литейный встретил его непривычной тишиной и запустением: по галереям гулял сквозняк, швыряя под ноги упаковочную бумагу и обрывки газет. Редкие патрули проигнорировали советника. Выйдя на торговый уровень, Гор столкнулся здесь со странным явлением: это были люди, выстроившиеся длинной извилистой змеей в затылок друг другу.

Впервые в жизни советник Гор видел очередь.

Он пошел вдоль нее к скоростным лифтам, собираясь для прыжка в Управление воспользоваться оперативным порталом, расположенным тридцатью уровнями ниже. Внезапно раздались панические крики, очередь распалась, бросившись врассыпную. Гор огляделся и замер: у транспортного причала через невысокое ограждение перелезала пластичная, покрытая серебристой чешуей тварь с вытянутой щучьей мордой. Когтистые лапы оставляли на бетонном ограждении отчетливые царапины.

“Вот так и начинается конец света…” — подумал Гор, с трудом преодолевая желание попятиться, вместо этого выхватывая лучевик.

Где-то возник вой сирены и тут же пронзительно надвинулся: из провала позади монстра взвился милицейский флаер, завис и в следующую секунду разразился ослепительным ливнем, превратившим спину чудовища в подобие сверхновой. Мутант конвульсивно задергался, но продолжал упорно цепляться за барьер. Медленно он повернул ощеренную пасть к флаеру, непрерывно хлещущему импульсами. Гор повел рукой, выпуская длинную очередь в причальную платформу. Кусок тротуара вместе с мутантом сорвался вниз, в сорокаэтажный колодец. Милиция нырнула следом, не проявив ни малейшего интереса к человеку, застывшему в одиночестве на галерее с лучевиком в руке.

Постепенно из дверей и подворотен выползли попрятавшиеся люди и стали вновь выстраиваться, сверяясь по каким-то номеркам на руках и обсуждая между собой случившееся:

— С утра уже третий случай… Да что же это творится, а?..

— Говорят, здесь в подвалах была секретная лаборатория. А по нынешним временам какой может быть контроль? Ну, вот эта нечисть и вырвалась на свободу…

— Что же дальше-то будет?..

— …если пройти аппарат три раза, становишься чем-то вроде бога.

Гор замедлил шаг и стал внимательней прислушиваться к разговорам в очереди.

— …выглядеть стал на двадцать лет моложе, от всех болезней избавился, и лазеры его уже не берут!.. Теперь собирается на второй этап…

— …можете не верить, да только в этом теперь одно спасение!

— … Бросьте вы — дорого! Да за такое ничего не жалко!

— …а на третий раз так вот поднял руки и взлетел. И скрылся в небе. Только его и видели!..

Лифты, как ни странно, еще работали. Стремительно падая вниз в прозрачной кабине, Гор размышлял о том, кому выгодно заниматься распространением подобных слухов. Ясно, что в первую очередь — владельцам инфинитайзеров: за три раза клиент заплатит куда больше, чем за один. И какая разница, что из него потом вылепится, ведь трансформация происходит не сразу, значит, хозяину аппарата ничто не грозит. Непонятно другое: как рассчитывают справиться с лавинообразным процессом предатели, когда государство развалится, а две трети населения превратится в монстров?

Лифт мягко остановился, Гор отбросил раздумья — ему предстояло вернуться в Управление, и нельзя было сказать наверняка, что его там ждет: теплая встреча или все-таки каменный подвал?.. Внутренне собравшись, как перед акцией, он зашел в приемник портала и набрал код.

На месте советник провел удостоверением через считыватель, привычно подставил глаз для идентификации, вышел из камеры и миновал турникет. Никто пока не пытался его арестовывать.

Вестибюль Администрации заставил Гора на секунду замереть в немом удивлении. Охранники на входе не обратили на него ни малейшего внимания. На посту толпились посторонние люди, среди них и сотрудники Администрации, которые должны были в это время работать на благо Союза и лично господина Президента. Это являлось вопиющим нарушением всегда очень жесткой дисциплины. Все напряженно всматривались в визиошар, откуда доносились обрывки выступления какого-то политического деятеля. Присутствовали и несколько драбантов Некрылова во главе со своим прямым начальником.

Однако автоматика, равнодушная ко всему человечеству, если оно не нарушало заложенной в нее программы, работала исправно. То, что Гор услышал краем уха, заставило его остановиться:

— …неспособностью господина Президента исполнять свои прямые обязанности, считать низложенным…

Что за черт? Низложен? Кто? Президент? Что за бред?

Толпа слушателей затаила дыхание. Гор подошел ближе.

Оказалось, что непрерывное трехдневное заседание парламента привело к смещению Президента. Какой-то щекастый люкс вещал с экрана:

— …мы вынуждены принять на себя всю полноту власти и всю непомерную — а мы отдаем себе в этом отчет — НЕПОМЕРНУЮ тяжесть ответственности за принимаемые нами на благо страны и народа решения. — “Кто, интересно, ему речи пишет? Тоже мне слуга народа!” — В связи с обострившейся ситуацией на многих мирах Евросоюза парламент постановил. Первое: закрыть порталы на… — дальше шло длинное перечисление линий миров, и практически каждый названный вызывал в толпе сотрудников бурную реакцию. У многих находились друзья и родственники на этих мирах. — Второе: ввиду продовольственного кризиса ввести повсеместно карточную систему распределения продуктов. Третье: ввести на центральных мирах чрезвычайное положение. Войскам не покидать казармы, передвижение гражданских лиц максимально ограничить…

Дальше Гор слушать не стал. Ограничения его не пугали — допуск АО позволял беспрепятственно перемещаться куда угодно. Надо будет поднять роту драбантов и без всяких санкций арестовать болтливую шушеру. Но это чуть погодя. Дело аспида и ГЦПД, опасность этой запутанной ситуации были куда серьезнее временщиков, думающих, что одним декретом можно захватить власть в Союзе.

— Некрылов, ко мне!

Лейтенант обернулся на знакомый голос и, увидев советника, четко подошел.

— Иди к технарям и лично передай им вот это, — Гор протянул информационный диск. — Здесь материал по защите от мантры. Пусть перешлют во все подразделения и срочно займутся коминсами гвардии. Солдат собрать в казарму. Бдительность не ослаблять. Скоро понадобитесь.

— Есть! — Некрылов вскинул ладонь к виску, а в его глазах советник уловил некую надежду. Лейтенант видимо ждал приказа. Оба они были старыми служаками, и им в головы пришла практически одна и та же мысль. Некрылов ждал команды “Фас!” и был готов ее выполнить. Но сначала Гору предстояло кое-что выяснить, например — почему не чешется Лосев. “С изменниками потом, — подумал Гор, — после разговора с генералом”.

Им с Некрыловым было почти по пути — технический отдел располагался двумя этажами выше оперативного, где Гора должны были ждать Каменский с Крапивой. Сначала советник хотел услышать их доклад о Гельфере.

— Да, Некрылыч, никакого визио, никакой изменнической трепотни. Это приказ, — сказал Гор. — О коминсах напоминать не надо?

— Нет.

— После небольшой доработки сможете их включить.

— Хорошо бы.

Коридоры следственного Управления были пустынны, словно бы все опера и следаки разом ушли на какой-то свой внутренний фронт., Тишина царила такая, что шаги стали звучать гулко и зловеще. Наконец показалась лифтовая площадка, откуда советник должен был отправиться вниз, в свой кабинет, а Некрылов вверх. Возле раздвижных дверей к стене привалился человек, причем стоял он под совершенно немыслимым углом. “Раненый”, — мелькнуло у Гора, но человек неохотно оторвался от стены и обернулся на звук шагов. Покачнулся. Гор пригляделся, и ему показалось, что он видит плохой сон — человек был пьян! В стельку. В слюни.

Пьяный, в Управлении? Невозможно! И тем не менее это было так.

Гор узнал его: небольшого роста, седоватый, весь какой-то бесцветный — Сомов, начальник отдела внутренней безопасности в ранге советника. Это его люди вели расследование по исчезнувшему инфинитайзеру. В руках Сомов держал табельную “беретту”.

— А вот и наш скользкий советник Гор… — насмешливо протянул Сомов, пытаясь удержать равновесие. Лучевик он держал небрежно, как простую зажигалку. — А я — то его везде ищу.

— Зачем? — Гор шагнул вплотную. Некрылов подобрался, готовясь обезоружить Сомова, но Гор сделал ему незаметный знак.

— Да вот… — На лице пьяного бродила идиотская ухмылка. — Хочу посмотреть, каково оно быть бессмертным. А то ишь, доигрались со своей секретностью, бляди. Все под себя загребли, все приборы засекретили, а теперь вон на улице, за жратву бессмертием торгуют… Даже на Сенатской. Я давно знал, что ты себе вечную жизнь устроил, вот хочу испытать — стоит ли она того…

Большего он сказать не успел — кулак Гора врезался ему в солнечное сплетение; Сомов екнул селезенкой, сгибаясь, и его вырвало. Гор крепко добавил локтем по хребтине, заставив его рухнуть в лужу собственной блевотины. Лучевик проехал по полу и стукнулся о стену. Гор брезгливо поморщился, нажал кнопку вызова лифта и поймал на себе таящий усмешку взгляд Некрылова.

— Вызови сюда дежурных по этажу, — сказал Гор, когда двери лифта раздвинулись. — И будь наготове, Некрылыч. До связи.

В Главном Координационном Центре на Москве-2А генерал Лосев остался фактически один. Охрана в счет не шла — это голые мышцы без мозгов, да и мало их — всего четверо в приемной. Сотрудники разбежались, покинув гулкие коридоры сорокаэтажного здания, оставив после себя россыпь бумаг и хлама да поломанную мебель… Сама планета в разоре и еле дышит, портальная сеть работает со сбоями. Физически он оказался здесь в изоляции, единственное, что его тут удерживало — координационный пульт, куда автоматически стекалась вся информация с гигантской сети миров, именуемых Восточно-Европейским Союзом. Который теперь на его глазах уже не трещал по швам, а попросту рассыпался. Такого не было даже в последнее безвременье. Он еще пытался спасти, удержать Союз от полного краха, невзирая на развалившуюся агентуру и полностью парализованные силовые ведомства. Восемь мониторов в реальном времени выводили поступающие сводки, непрерывно изменялась сложная вязь статистических диаграмм. Здесь же было и правительственное информагентство ТАСС.

Он пытался собрать и скоординировать верные присяге части, хотел организовать космический рейд на планету, куда скрылся изменник, когда получил очередное катастрофическое донесение: ВКС вышли из строя. Разом! Вернее, с ними прервалась связь, но если прыгуны в открытом космосе функционировали в автоматическом режиме, то их экипажи на базах оказались либо полностью отрезаны от командования и внешнего мира, либо… Да, оставалось признать, что скорее всего они уже погибли — установить связь можно было десятками различных способов, но ни один не был задействован. Ни один! Такого быть просто не могло, а вот, однако же, есть. Военно-космические силы Союза перестали существовать.

Лосев раз за разом вызывал центры управления ВКС, но получал по Сети стандартный ответ — “Абонент временно недоступен”.

Генерал готов был прозакладывать свой парадный мундир со всеми регалиями и даже орден Отечества с натуральными изумрудами и сапфирами против просроченной кредитной карты, что все это было результатом тщательно спланированной и организованной диверсионной акции. Массированные повреждения глобальных сетей, гибель армии буквально в одночасье, торговля бессмертием и хаос, голод и мутанты, полезшие изо всех щелей. Система оказалась бессильна, парализована, раздавлена. Козни ОБСЕ или Желтой Империи исключались — у них происходит то же самое. Мировой заговор! Новостные блоки пестрили сообщениями о массовых беспорядках в Европе и Азии, открытых столкновениях и гражданской войне. Политики пытались взвалить ответственность друг на друга, угрожали санкциями и размахивали ультиматумами, но выглядели растерянно и неубедительно. Попытка связаться с генералами из ОБСЕ так же не удалась — центр правительственной связи не работал. Ситуация полностью вышла из-под контроля.

Как же такое могло случиться?.. Единственным разумным объяснением была та самая пресловутая мантра, о которой настойчиво докладывал Гор. Теперь он говорит, что нашел от нее защиту. Поздновато. Но все же. Через час с ним предстояла всетреча — если надежда у Лосева еще оставалась, то именно Гор был этой надеждой.

Гор… Старый пес — налетел на ГЦПД, уволок Президента. Всех подозревал в измене, единственный человек, которому он доверился, — спасенный им когда-то госпреступник. И как хитро они законспирировались! Проверка адресов, с которыми советник выходил на связь, ни к чему не привела; прокси выдавал совершенно безумные комбинации и промежуточные портальные адреса такой длины, что проследить их было бы отчаянно сложно даже в мирное время, не то что сейчас, когда все катится в тартарары.

В сущности, что может сделать одиночка? Ничего? Но крошечный активный вирус губит даже гигантских арноцефалов. Лосев понимал свою ошибку: слишком долго он держал советника Гора на голодном информационном пайке, не решаясь открыть ему истинное положение дел. И Гор стал действовать самостоятельно.

“И ведь не застрелишься, как честный офицер”, — невесело усмехнулся генерал, выводя личный терминал на канал общественных новостей. На мониторе возникло щекастое лицо вице-спикера парламента Шерстобитова:

— Соотечественники, — прокашлявшись, начал Шерстобитов и надул щеки. Паузу он держал, как хороший актер. Долго держал. — В этот грозный для Отчизны час…

Прослушав речь, генерал в ярости треснул кулаком по монитору, отчего ни в чем не повинный агрегат упал на пол и рассыпался вдребезги.

Как и Союз.

“Президента низложить?!! Идиоты, да они же и часа не продержатся! И если даже я их не трону (а я трону и еще как), то их просто сметут толпы одичавших, голодных людей. Надо срочно отправляться на Питер-4А. Там этот парламент изменников, там в Администрации встреча с советником Гором”.

В этот момент коминс на руке издал едва слышную вибрацию. “Гор?” Но руку тут же свело болезненным спазмом, мгновенно дошедшим до сердца и сжавшим его, заставив мучительно затрепетать… И остановиться.

Лосев очнулся на полу. В кабинете царила гулкая тишина — исчез постоянный фон всегда работающей аппаратуры. Мониторы погасли. Коминса на его руке не было — лишь ремешок соскользнул на пол.

Генерал поднялся, проверил пульт — действовала только автономная система внутренней охраны кабинета.

Его полностью отрезали от мира.

Стараясь сохранять спокойствие, Генерал взял из ящика в столе аннигилятор, компактный, но мощный “Цербер”, потом нажал кнопку связи с телохранителями. Вспыхнувший монитор внутренней связи показал приемную, где все было на первый взгляд как будто бы в порядке. Однако генерал сразу уловил неладное: визиошар в углу мерцал рябью, охранники, сидевшие перед ним в креслах, оцепенело застыли.

Генерал подал экстренный сигнал тревоги — его частота любого из них поднимет практически из могилы (таковы настройки, такова Присяга охранников). Ничего не произошло. Только начкар, пария-три Гусев конвульсивно дернулся и скатился на пол. Остальные не сделали даже этого. Это походило на дурной, кошмарный сон, но сомневаться не приходилось — его личная охрана, последние верные люди выведены из строя.

Значит, мантра? Его — через коминс, их попроще — через визиошар? Конечно, что же еще. Слишком поздно Лосев поверил в нее.

Сейчас последует нападение, в чем генерал не сомневался — это была очевидная азбука. Гор не дождется его в Администрации, не получит наиважнейшего задания.

“Ну нет! Уж Гор-то в любом случае разберется, как действовать дальше. Главное — у его оперов есть координаты предательского гнезда”.

Он поставил блок управления следящими камерами в режим записи — если ему не удастся отсюда уйти, то пусть советник знает, почему не состоялась встреча.

Монитор уже показывал, как в приемную проникли шесть человек в боевых комбинезонах и с парализаторами наготове.

— Меня хотят взять живьем? Посмотрим!

Вот и решение проблемы, лучшая возможность — пасть в бою, как и подобает офицеру, вместо того, чтобы покончить самоубийством. И Гору теперь предстоит биться самому — с очагом предательства, с развалом системы, со всем…

Лосев скрипнул зубами: нет, у него еще есть шанс, надо только сделать еще одну вещь. Он приложил большой палец правой руки к замку сейфа, дверь ушла в стену, радужный пузырь защитного поля лопнул. Он достал из гнезда и выложил на стол инъектор и огненно-красную ампулу — последний аргумент наймита: нейростимулятор, дающий организму полную нечувствительность к воздействию парализатора на одиннадцать минут. Берущий страшную цену: потом нервные волокна расползутся беловатой слизью, превращая его в полностью бесчувственный и неподвижный чурбан. В резиновую куклу. Но, если он успеет прорваться, то бессмертный организм возьмет свое. Одиннадцать минут — целая вечность для ближнего боя!

Лосев глянул на экран — в приемной приладили плазменный резак-автомат, готовясь вскрывать дверь. Кабинет был снабжен высшей степенью защиты, им придется изрядно попотеть. Другой монитор вывел картинку того, что творилось в коридоре — скопище тех же непроницаемо-черных комбинезонов.

У него оставалось немного времени на подготовку: он активировал силовой бронежилет, проверил заряд аннигилятора — полный. Так, надеть шлем, проверить исправность тактических дисплеев и датчиков. Отлично! Сейф закрывать уже не требовалось — сработал пиропатрон, и через двадцать секунд хранилище ценных государственных бумаг и секретных документов превратилось в бесформенный комок металла, наполовину ушедший в лужу расплавленного линолеума. Генерал дождался, когда горячий пластик доплыл до его ботинок. Все. Пора!

Черные фигуры заполонили приемную.

— Плевать! — процедил он, беря инъектор и наблюдая, как жидкий огонь медленно и чуть хлюпая втягивается в вену. По телу постепенно разлился жар. Генерал чувствовал, как его изнутри прожаривают, словно из микроволнового ружья. “Но я вам не цыпленок!” — подумал Лосев, делая три приседания, чтобы препарат живее разбежался по телу.

Он набрал полную грудь воздуха, насыщенного озоном, и приготовил термитную гранату. Сейчас он уже не был генералом, вторым лицом в государстве, он снова стал молодым волком-одиночкой, парией. Наймитом. Все регалии остались там, в прошлом, где еще сиял в нерушимой мощи Союз на вершине могущества…

Рухнула дверь, и генерал швырнул гранату. Волна раскаленного воздуха прокатилась туда и обратно, он мгновенно взмок в шлеме. На дисплее вывелась информация — температура за пятьсот градусов. Вспыхнула обивка кресел вокруг стола совещаний. Лосев прыгнул вперед, выпустил белый веер аннигилирующего излучения: две черные фигуры согнулись, оседая на пол, в боевых костюмах их плоть сейчас распадалась до состояния протоплазмы, но за ними шли новые. Генерал что-то неразборчиво кричал, продолжая стрелять, — он бил не в людей, а в то, что разрушило государство, а с ним и его жизнь, саму ее суть.

Стена приемной заколебалась, оплывая в одном месте овальной дырой, за ней появилась еще одна… В них был виден коридор, откуда сразу же попытались проникнуть несколько черных, но “цербер” работал безотказно. Нападавшие с криками заметались, но пространство приемной было слишком ограниченно. Падают, падают…

— Получите, гады!!!

Лосев ринулся в дверной проем, в его жилах пылал жидкий и горячий напалм. Его встретил массированный лучевой залп. Пришлось отпрянуть, хотя он не чувствовал попаданий. Заискрила проводка в стенах, полопались мониторы, отовсюду сыпались искры. Синяя молния вонзилась в левое плечо Лосева, но он продолжал жать на гашетку.

Из коридора в проломы полезли следующие, все они теперь открыли огонь из лучевиков на поражение, стремясь завалить генерала. Бронежилет раскалился, разрядились аккумуляторы; ему пришлось маневрировать в клубах едкого дыма (сработала система газового пожаротушения). Лосев перекатился под прикрытие останков пульта связи, выстрелил еще дважды. Тактический дисплей шлема вышел из строя, рябь ослепляла, отвлекая и вгоняя в ступор. Он рванул застежки и сорвал шлем, отшвырнул в сторону. Он уже не видел врагов, но продолжал стрелять, бросаясь то в одну, то в другую сторону, лишь контролировал индикатор оружия. Зарядов оставалось меньше тридцати процентов, но враг уже не лез так активно.

Забрезжил шанс прорваться. И Лосев намерен был этот шанс использовать. Он броском пересек приемную, спотыкаясь и перепрыгивая через тела убитых. Рывок! И он уже в коридоре — дымном, заполненном врагами. Повел аннигилятором, но вражеский выстрел угодил в кисть руки, оторвав ее вместе с оружием.

— Живьем хотите взять, сволочи… — прохрипел генерал, падая на пол и пытаясь уползти.

Сознание меркло, огонь в крови больше не бушевал, уступая место хладному оцепенению. Срок платить пришел. Он стиснул челюсти, левой рукой сорвал с пояса последнюю гранату и, зажав зубами чеку, рванулся всем стремительно теряющим чувствительность телом. Напряжение шеи было так велико, что он почувствовал, как рвутся связки. Уже не важно…

В коридоре вспух раскаленный белый шар пламени, расплавляя пластик на стенах и полу. Сверху жидкими соплями потекли потолочные панели. Тело генерала было разорвано осколками на куски. Он уже не мог видеть, как налетчики, быстро сбив пламя горстями порошка, суетливо собирают в пластиковые мешки его останки, а кто-то, видимо старший, хрипло кричал сорванным голосом:

— Быстрее! Нам нужно больше половины массы тела! Иначе инфинитайзер не сработает, головой ответите! — А сам рукой в резиновой перчатке подобрал отстреленную кисть руки и тоже швырнул в мешок.

— Александр Васильевич! Смотрите! — встретил Гора на пороге вместо приветствия возглас Каменского.

Сначала Гор кинул взгляд на таймер — до рандеву с генералом оставалось несколько минут. Потом прошел к монитору, на ходу поздоровавшись за руку со стоящим здесь же Крапивой, глянул на экран перед Каменским. Там шла запись боя в каком-то учреждении: горящая мебель, дым, вспышки лазеров, мечущиеся черные фигуры. Не без труда Гор узнал кабинет и через мгновение обмер.

Это была попытка захвата генерала Лосева.

Попытка?.. Вот Лосев выскакивает в коридор, лишается руки. Падает. Рвет чеку, но гранату не кидает. Взрыв, и изображение гаснет — камере тоже конец.

Запись сделана тридцать две минуты назад. Каменский с бригадой только что вернулись оттуда. Обеспокоенные потерей связи с координационным центром и с находящимся там Лосевым, они отправились в Москву-2А и опоздали на какие-то минуты. Враги успели скрыться. Останков не обнаружено. Все документы уничтожены самим Лосевым, единственное, что уцелело — последние записи с видеокамер.