А Маджик, рванувшись вперед, выбросил руку с зажатым «демонстратором». Игла вошла точно в пах, прямо в венозную черноту — раз! — плеснула с шипением вакцина. Маджик тут же навалился Когтю на грудь, проводя захват, — теперь бы удержать конвульсии! Инъектор остался болтаться, словно некое дополнение к гениталиям Когтя. Всего тридцать секунд, каких-то тридцать секунд… Клочья пены летели Маджику на шею, где завернулся хаур. Он терпел, стараясь не думать о том, что где-то там на шее ранка, что оставила ему стрела в последней стычке. Наконец Коготь застыл, задеревенел, глаза его закатились.

Маджик с трудом поднялся, отер шею. Кивнул в знак благодарности Дику. Глянул на Кису — ран на ней вроде нет, несколько царапин, не страшно. Обошлось. Потом достал из кармана и кинул на язык две спасительные капсулы, предотвращающие заражение. Даст бог, пронесет.

Откуда ни возьмись вылезла Дичь, неслышно прошла, мимоходом задев ногу пришлого пятнистым пушистым боком — высший ее знак внимания к людям, — и с достоинством растворилась в темноте коридора.

Они вышли за кошкой, прошли ломаным туннелем на выход.

— Порядок, — сказал Маджик столпившимся во дворе людям. — «Демонстрация» закончена. — И обернулся к Дику: — Ну что ж, пошли. Поговорим.

— Мне нужна небольшая услуга, — сказал ронин, когда они уселись за столом в полуподвальной комнате — «офисе» старшего. Киса, все еще слегка ошалевшая и растрепанная, постреливая глазами в Дика, шустро убрала со стола металлические плошки с остатками завтрака и бесшумно выскользнула за дверь. — Клану от этого будет прямая выгода, — сразу пообещал ронин, понимая, что для Маджика важнее всего благополучие клана. В подтверждении своих слов он добавил: — В моей машине лежит огнестрельное оружие, оно все ваше, можете забрать прямо сейчас. — Глаза Маджика вспыхнули, но в остальном он не подал вида, насколько его заинтересовало подобное предложение. — Кроме того, думаю, что в ближайшее время смогу обеспечить клан новейшей вакциной. — Ронин не стал говорить напрямую — «бессмертием», это был бы абсурд, в который Маджик просто не поверил бы. Если все получится, ронин рассчитывал сделать для своего клана гораздо большее, чем обещал сейчас Маджу, но сулить сразу слишком многое — не лучший способ завоевать доверие.

Маджик положил ладони на стол:

— Так что тебе надо?

— Скоро здесь у тебя станут появляться люди из большого мира, они будут спрашивать обо мне. Ты должен будешь назвать им место и время, которые я тебе скажу.

Маджик чуть сдвинул брови: услуга, о которой просил Дик, казалась слишком простой для такого щедро — го подарка. — Что еще?.. — Еще мне понадобятся твои люди — с новым оружием.

— Я не могу рисковать людьми, — сразу отрезал Маджик. Ронин предвидел такую реакцию. — Риск невелик, ты сейчас это поймешь. У тебя ведь имеется связь с Куполом? — Маджик кивнул. На самом деле вопрос был чисто риторическим: между городом и Куполом существовали постоянные отношения, основанные на бартерной торговле благодаря им в город просачивались нормальная еда, цивильная одежда, лечебные препараты и прочие блага цивилизации вроде энергетических батарей и тех предметов обихода, что от них работают. Ответным товаром было изготовленное здесь холодное оружие, высоко ценившееся в большом мире коллекционерами, антиквариат и разные мелочи, идущие там как сувениры с планеты-прародительницы. Но основным товаром трущоб был, конечно, порошок из галлюциногенных грибов-псилобицинов, растущих в подвалах.

— Тогда слушай внимательно. Надо будет передать под Купол сообщение для властей. Содержание следующее, — ронин заговорил медленней и раздельной, давая Маджику возможность в точности все понять и запомнить: — В ближайшие дни вблизи Купола состоится неофициальная встреча, которая может закончиться военным столкновением, возможно, с участием сил СВБ. Не исключено повреждение Купола при инциденте, а также утечка в город огнестрельного оружия. Пусть ограничат допуск наймитов, скажем, до двух телохранителей на одного «чистого» и конфискуют оружие у всех без исключения прибывающих. — Ронин знал, что система власти здесь практически автономна, и при реальной угрозе Куполу местные олигархи вполне способны дать распоряжение разоружать на въезде представителей закона из метрополии, если есть реальная опасность нарушения установленных ими здесь порядков. — Кроме того, на этой встрече желательно присутствие представителя местной власти — вопрос будет затрагивать их интересы.

— Надо будет назвать источник информации, — проворчал Маджик. — Иначе мне не поверят.

Ронин понял, что Маджик уже склоняется к тому, чтобы помочь, хотя и обдумывает пока степень опасности, угрожающей при этом благополучию клана.

— Источник анонимный, — сказал ронин. — Подтверждение этой информации они получат, когда в их портал начнут рваться толпы вооруженного народа.

— Что за народ? — как бы исподволь поинтересовался Маджик.

— Ты скоро сам увидишь — как я уже сказал, они к тебе первым делом явятся.

— Надеюсь, уже без оружия, — заметил Маджик.

— Наверняка, если только ты согласишься мне помочь. — Это было косвенным намеком, что в противном случае клан может подвергнуться опасности со стороны вооруженных гостей, и Маджик это понял.

— Хорошо, — кивнул он. — Я дам тебе людей. Но с одним условием — назначай эту встречу в каком угодно месте, только не на территории клана.

— Разумеется.

— И учти, что среди них будет Коготь. Тот, кого мы сегодня «демонстрировали», — ответил Маджик на вопросительный взгляд ронина.

Ронин коротко улыбнулся:

— Я надеюсь решить эту проблему. А пока возьми вот это и надень на руку. — Он протянул Маджику коминс, реквизированный у Грабера. — Это что-то вроде наручного телефона. Как только появятся первые гости, ты мне сообщишь, тогда я назову координаты встречи. — И он стал объяснять Маджику, как обращаться с коминсом.

— Значит, наш ронин решил вернуться на родину… — Клавдий, стоя у рабочего стола, крутил в пальцах тонкий стилет, которым обычно резал бумагу. —

И что ты об этом думаешь, Арчи? Ты ведь у нас любишь думать?

— Да, экселенц. Он рассчитывает спрятаться и, возможно, попробует собрать аппарат.

— Я не об этом, идиот, — протянул Клавдий ласково. — Это и ослу понятно. На 433 только четыре портала на всю планету! Если до тамошних властей дойдет, чем они завладели, они быстренько перекроют все порталы. Сдается мне, что наш шустрый беглец именно это и задумал.

— Но это означает конфликт с метрополией, — осторожно заметил Арчи. — Тогда планета лишится последних прибылей.

— Монополия на бессмертие стоит любого конфликта, мой мальчик. А что касается прибылей, то если аппарат себя оправдает… — Клинок замер в его руке, явно приготовившись совершить полет к горлу референта — по крайней мере именно туда был нацелен прищуренный взгляд старца. — Если аппарат себя оправдает, — произнес Клавдий, медленно поднимая руку, — то пария-433 очень скоро станет самой богатой планетой в Галактике. И бастард тоже должен это понимать. Один раз он уже прикрыл для нас Кемерово. Что ему мешает проделать то же самое с 433?.. — Он приподнял брови, как будто ожидая услышать мнение вестника.

— Для этого необходима санкция Президента, — выдавил из себя Арчи.

— Вот именно — нужна санкция папаши, но тогда придется объяснять ему причину, а этого сыночек делать не станет. Он будет действовать сам. До конца. Вопрос — до чьего конца?.. А вот это уже будет зависеть от того, кто из нас первым прибудет на место.

— Вы хотите сказать?..

— Да, хочу! Я сам туда отправлюсь! Ставки слишком высоки, а ты не оправдал доверия… — Старец резко выбросил вперед руку. Арчи не дрогнул, только закрыл глаза, инстинктивно опустил подбородок, прикрывая гордо. За его левым плечом раздался звук короткого удара, потом голос Клавдия произнес: — Ну-ну, не трясись, как сопля на ветру. Нам с тобой еще предстоит дело. — Переведя дух, Арчи открыл глаза, осторожно покосился — позади из косяка как раз на уровне его шеи торчала инкрустированная рукоять стилета. — Ты старался, — милостиво признал Клавдий. — Не твоя вина, что на большее ты не способен. А лучшие… — Клавдий думал о Дике — в последнее время он думал о нем почти непрерывно. Лучший ученик оказался достойным противником. Порученец не может быть противником — только рабом. Поэтому он не должен быть лучшим. — От лучших всегда можно ожидать предательства, — глубокомысленно закончил старец и распорядился: — Собирай ребят и готовь машину. Это дело слишком серьезно, чтобы я мог его кому-то доверить.

Левински, посасывая сигару, глядел из-под приспущенных век на облепленного пластырями, визуально даже как бы слегка сдувшегося после неудачи в Кемерове Бычару — это дело его постепенно доканывало. Мягков только что закончил доклад и теперь замер, изображая из себя статую Президента Хлумова после севастопольского покушения.

Из доклада, очевидно, выходило, что Ричард Край, называющий себя еще Константином Бессоном, исчерпал себя. Он выдохся. Он израсходовал все свои трюки. И теперь им движет одно — поскорее собрать аппарат и обессмертить себя, пока его не настигли.

Этим и объясняется его бегство на парию-ЧЗЗ (кстати, Левински уже приходилось когда-то слышать этот индекс, только он не помнил, в какой связи). На любой другой планете Края бы теперь очень быстро взяли. На париях же по ряду причин дело поимки государственных преступников обстояло сложнее. Там не всегда можно было рассчитывать на подчинение властей приказам из метрополии, не говоря уже о вопиющем беззаконии, царящем на территории вне куполов. Левински приходилось иметь дело с париями, правда, косвенно — там набирался подсобный человеческий материал для теневой системы, — и он имел представление о проблемах, связанных с тамошними порядками.

Но теперь он — наследник престола! И главное, он не намерен больше проигрывать — ни людям Администрации, ни «псам» СВБ, ни Клавдию. О том, что он может проиграть какому-то ронину, изгою, отщепенцу, по чистой случайности заполучившему аппарат и по чистой же случайности до сих пор живому, — вообще не могло быть речи!

Левински садистски раскурочил в пепельнице сигару:

— Иван! Я принял решение! Нужно закрывать 433 на карантин, чтобы обезопасить себя от конкурентов. Ты сказал, что там всего четыре портала, так что это вполне можно сделать в обход Президента. Думаю, что потребуется мой личный визит на планету — разумеется, анонимный. Сейчас как никогда необходимо держать ситуацию под контролем. — Левински поднялся и, одарив жалкого Бычару брезгливым взглядом, закончил со сдержанным пафосом, приличествующим, по заверению его нового имиджмейкера, подлинному властителю в моменты принятия важных решений." — А это под силу только мне!

Грабер лежал на диване, сосредоточенно хмурясь. Из одежды на нем было только белое вафельное полотенце, целомудренно прикрывающее центр тяжести, — это полотенце, кстати сказать, бросил туда ронин, хотя присутствующую тут же Жен вряд ли интересовали интимные подробности граберовского тела. Время от времени Грабер поднимал к лицу попеременно правую и левую руки и напряженно их разглядывал.

Десять минут назад Грабер очнулся в капсуле после шестичасовой процедуры обретения бессмертия. По завершении снятия всех медицинских параметров ронин, несмотря на рекомендации профессора повременить с его перемещением, собственноручно перенес Грабера из капсулы на диван — времени оставалось все меньше, а ему необходимо было успеть обессмертить еще как минимум одного человека, то есть, разумеется, себя, а как максимум — еще двух-трех одолженных Маджиком бойцов, от которых того и гляди можно было ожидать впадения в «монстризм».

Вид у первого бессмертного был весьма и весьма неважный. Кто выглядел настоящим триумфатором, так это яйцеголовый: электронный диагност, протестировавший состояние Грабера после операции, показал ожидаемые результаты, хотя конкретной проверки, способной убедить в бессмертии Грабера и остальных присутствующих, пока еще не производилось. Однако ронин не собирался с этим тянуть: пока Жен и хрыч хлопотали над телом «героя», ронин достал из кармана карандаш и установил его в режим минимального поражения. Затем подошел к Граберу со стороны ног — чтобы тот, заметив в руках у ронина хорошо ему знакомый предмет, не всполошился раньше времени и быстрым коротким движением сделал разрез на голени. Грабер подскочил на диване и заорал так, будто его только что кастрировали без наркоза. Согнувшись, он схватился руками за поврежденный участок ноги.

— Да вы, Бессон, знаете, кто вы?.. — И из его рта полилась такая брань, чему больше всего подошло бы определение «понос». Таковы оказались первые слова, которым, видимо, предстояло быть занесенными золотыми буквами на скрижали истории, — первые слова, раздавшиеся из уст первого бессмертного человека.

Жен поморщилась и отступила от Грабера подальше. Зато старый хрыч просиял и склонился поближе — до сих пор «подопытный кролик» не произнес ни слова, теперь же стало очевидно, что его реакции в порядке, мыслительный процесс худо-бедно функционирует, и при этом, что наиболее важно, умственные способности не претерпели заметных изменений. Один только ронин, которому вся тирада и предназначалась, остался невозмутим: спокойно и без видимого усилия оторвав руки Грабера от поврежденного участка, он стал внимательно наблюдать за порезом. Рунге, сообразив, что происходит, тут же к нему присоединился, судорожно лапая трясущейся рукой диагностический модуль. Даже Жен не осталась в стороне от места всеобщего внимания — приблизилась и полюбопытствовала, мужественно игнорируя изливающийся изо рта Грабера, словно из сливной трубы, поток сквернословии. Вскоре она и вовсе перестала его слышать:

В только что проделанной довольно глубокой ране нарастала новая ткань, обволакивая и соединяя поврежденные сосуды, сводя и разглаживая края. Сомнений не оставалось — клетки регенерировали с фантастической скоростью, в считанные секунды затягивая разрез. Грабер все еще орал, в то время как поодаль от раны на его ноге остались только несколько капель свежей крови, даже не успевшей свернуться.

В какой-то момент Грабер запнулся и внезапно смолк — обратил наконец внимание, что повода орать у него, собственно, больше нет.

— Вообще-то опыт с регенерацией вашего копыта нельзя считать полным, — немного растерянно, еще под впечатлением от увиденного сообщил ему ронин. — По идее полагалось бы еще отрезать от вас одну треть, а оставшиеся две трети заложить в капсулу и посмотреть, как вы там восстанавливаетесь в целое тело. Но это займет уйму времени, а у нас, к сожалению, его в обрез.

— Будьте вы прокляты, Бессон… — процедил Грабер первые более или менее пристойные слова, поправляя судорожным движением на бедрах сбившееся полотенчико. Ронин плотоядно на него покосился:

— А ведь я могу и передумать, партнер. В интересах науки…

И Грабер окончательно смолк — страшно подумать, чем ему грозило теперь такой дорогой ценой обретенное бессмертие. Тем паче что ронин уже спрашивал у профессора:

— Ну как там наш аппарат? Уже готов к новой работе? — Тот кивнул, растерянно переводя взгляд с ронина на Грабера:

— Да, но… Вы в самом деле собираетесь его м-м-м… разрезать?.. Я не уверен, что сейчас имеет смысл…

Грабер напрягся, поджав под себя ноги и прижимая к себе полотенце, и стал белее облачков на Карловых Варах.

Ронин, махнув на него рукой, направился к аппарату, жестом позвав за собой Жен. Буквально полчаса назад, когда Грабер еще покоился в капсуле и его судьба оставалась под вопросом. Жен сообщила ронину, что чем бы ни кончился первый опыт, она приняла решение остаться смертной.

— Ты в самом деле не передумаешь? — спросил ронин. Он не вполне понимал, чем вызван ее отказ — на откровенный разговор у них до сих пор не было времени. Она в ответ тряхнула головой — упрямая. — А что, если у нас с тобой возникнут из-за этого проблемы? — Он улыбнулся. — Допустим, с детьми?.. — сказал и сам удивился своим словам.

Она ответила улыбкой, однако ее глаза, темно-серые, не умевшие ему лгать, оставались больными, тревожными

— Никаких проблем не будет. Самое главное, чтобы у тебя все прошло успешно.

— Но ты все-таки еще подумай. Пока я буду там. — Он кивнул на капсулу. Подмигнул Жен — ей поддержка требовалась сейчас не меньше, а похоже, даже больше, чем ему, но держаться ей предстояло самой. Ронин знал, что она справится.

— Я уже подумала, Дик. Хорошо подумала.

— Ну ладно. Видно, придется подождать — может

быть, лет через десять, когда ты начнешь стареть, а я останусь прежним…

Она прервала его, ткнув кулаком в бок. Ронин стал раздеваться и уже не видел, как Жен за его спиной задумчиво нахмурилась, покусывая губу.

Коминс надрывался. Ронин поднес его к уху: после процедуры обессмерчивания его метаболизм еще не полностью пришел в норму, в ушах отдаленно шумело, координация движений была слегка нарушена.

— Да?

— Дик! У нас недавно появились гости… — Ронин уловил в голосе Маджика некоторое замешательство, сразу его насторожившее, — что-то там у них с этими гостями прошло не совсем так. Или совсем не так?..

— Рассказывай, — сказал он, усилием воли пытаясь восстановить обычную свою ясность мысли. Получалось не очень — в мозги как будто вязкого киселя налили. Тут он вспомнил Грабера — и тот был словно заторможенный ровно до тех пор, пока не испытал боли от ожога лучевиком, — тогда он как будто внезапно проснулся. Ронин достал карандаш и, не долго раздумывая, задрал рукав и полоснул себя по левому предплечью. Уй-я!!!

— В портал сегодня нагрянули вооруженные люди, — говорил между тем Маджик. — Устроили там стрельбу и вырвались в город с оружием. Мне только успели это передать, как они объявились у нас…

Боль была сильной, но ронин сумел среагировать на нее без стонов, ограничившись горловым спазмом. В то же время эта боль и впрямь подействовала, как резкий противный звон будильника, вырывающий тебя поутру из ватной пелены сна, — кисель разом схлынул, освободив голову для какой-то новой, пронзительной ясности.

— Так, — сказал ронин. — И что?

— Дик, не знаю даже, как тебе сказать… Ну, в общем… Мои ребята их всех убили… Черт, ты гарантировал, что они будут без оружия! Ты понимаешь, что я в ответе за безопасность клана! — Маджик, кажется, пытался оправдываться.

— Всех?.. Вот и еще нам оружие! — Ронин усмехнулся чуть натянуто, наблюдая одновременно, как с волшебной быстротой зарастает на руке шрам, чувствуя, как уходит боль. Речь, без сомнения, шла о хейворках Гильдии, и было совсем неплохо, что их так сразу вывели из игры. Потом ронин нахмурился: киллеров теперь можно сбросить со счетов, но если так пойдет и дальше, то разработанный в мельчайших деталях план столкнется с серьезными затруднениями.

— Ну, не совсем всех… С ними был старик — сухой такой, патлатый, совсем древний — набор костей и метр пергамента. Его не тронули — понимаешь, мои ребята никогда не видели таких старых людей… — Маджик дал довольно точное описание человека, чье имя ставило в тупик такие могущественные организации, как СВБ. А прочие сильные мира сего перед ним трепетали просто отчаянно. Но здесь, на парии из парий приоритеты совсем не те, что в метрополии. Средняя продолжительность жизни здесь составляла тридцать пять лет, так что девяностолетний Клавдий и впрямь должен был казаться им живой мумией. Однако ронин сам был немало удивлен его личным прибытием.

— Где он сейчас?

— В жилище. Мои короеды накормили его грибочками и показывают бабам и ребятишкам. Малыша у нас два, — голос Маджика заметно потеплел, — тоже смотрят во все глаза, улыбаются — такая диковина! А как там у тебя Коготь?..

— Значит, так… — Ронин отер рукавом кровь с гладкой, без единого изъяна, кожи предплечья. Прокашлялся: всемогущий Скорпион, коварный и ядовитый в буквальном и в переносном смыслах, в качестве потехи для баб и ребятишек как-то не очень укладывался в его мозгу, даже несмотря на обретение им некой особенной ясности. Наконец ронин сказал: — Твой Коготь сейчас на лечении, к шести часам будет в норме. Плюс еще час нам на подготовку. Значит, к семи часам приведи старика в порядок и веди к спорткомплексу. И еще вот что, Мадж… Ты с этим стариком поаккуратней, прикажи своим ребятам не спускать с него глаз, но при этом пусть держатся на расстоянии. К детям, женщинам его вообще не подпускай.

— Ладно. Спасибо, что сказал. — И Маджик дал отбой.

В течение следующих двух часов он звонил всего один раз. Ронин попросил описать визитеров — гость оказался только один, по описанию Маджика, «здоровенный, вся рожа в пластырях».

Ронин дал через Маджика координаты встречи — на арене спорткомплекса в семь часов. Вообще-то он ожидал, что звонков от Маджа будет больше — по крайней мере, на один. Но… Впрочем, такая расстановка сил его вполне устраивала.

— Мы не сможем туда попасть, — сказал Каменский, закончив излагать Гору только что полученную информацию о Ричарде Крае и о месте его теперешнего пребывания. Гор уже поднялся, чтобы мчаться на всех парах к служебному порталу. После этих слов он замер. — 433 закрыта на карантин, — пояснил Каменский.

— Ублюдок!.. — Гор сжал кулаки, опускаясь обратно на стул. Ему было ясно, что блокада всех порталов на 433 — дело рук наследничка. — Грязный ублюдок!!!

Значит, их опередили, и Левински уже там. Дрянь дело. Теперь, чтобы «скакнуть» на родину человечества, им требовалась санкция Президента, а чтобы получить такую санкцию на визит в карантинную зону, на все подписи и печати необходимо было потратить не менее пяти часов времени. Они уже и так провозились на Карловых Варах, добиваясь высочайшего разрешения на блокировку основных порталов. И оплошали. Так может произойти и теперь: через пять часов уже будет слишком поздно. Разве что… отбросив колебания политического и морального характера, поставить наконец Президента в известность о существовании аппарата реального бессмертия?.. Это тоже потребует времени, но уже гораздо меньшего — Президент, оценив важность проблемы (в первую очередь лично для себя), может отдать экстренный приказ, который снимет большинство проволочек.

Гор набрал на коминсе номер, готовясь услышать голос советника, — ничего не поделаешь, обращение к Президенту с просьбой о личной аудиенции должно было проходить через этого борова с заплывшими жиром мозгами — то есть еще как минимум полчаса детальных объяснений и препирательств. Однако выбора у инспектора не было — субординация.

Я не мог предугадать в точности, как все сложится, главное пока было, чтобы состоялась встреча. И она состоялась — в семь часов, как и было намечено.

Итак, ко мне с визитом на последнюю из парий прибыл — подумать только, скоро бегемоты начнут летать! — сам наследник Президента собственной персоной. Под охраной двух лбов — один (тот самый, весь в пластыре) здоровей другого. А также сам Клавдий, экселенц, председатель Гильдии убийц, из-за неудачного для себя стечения обстоятельств — в полном одиночестве. Третьей «персоной», явившейся на мое приглашение, был телеком, то есть средство видеосвязи на подставке. Этот «гость» тоже прибыл под охраной, а вернее, под присмотром кряжистой личности в мешковатом костюме. Установив телеком справа от нас, он щелкнул кнопкой, и в экранной рамке объявилась толстая морда, едва туда умещавшаяся, — как было объявлено кряжистым «телехранителем», Иван Степанович Мурзанев, один из местных олигархов, принявший героическое решение лично поприсутствовать на нашей интригующей встрече, но перемещать в трущобы свою драгоценную тушу, вероятно, не рискнувший. Не то что Левински — тоже ведь мог прислать вместо себя телевизор, ан нет, предпочел унизиться и снизойти — дело-то миллионное, к тому же пахнет вечной жизнью, для него не исключено, что и на троне — такое экрану доверять нельзя, можно и проворонить.

За моей спиной находились Гордей и Еж. На небольшом отдалении от них в полумраке стоял наш трейлер — это на случай скорого унесения ног. Жен с хрычом, Грабером и аппаратом, разумеется, остались наверху, об их пребывании над нашими головами никто из гостей и понятия не имел. Грабер, став бессмертным, совершенно потерял страх, и, чтобы от него отвязаться, пришлось рассказать ему, что его мертвое тело, конечно, в случае чего оживет, но только при условии, что от него останется не менее двух третей ни к чему мне была на решающей встрече его отвлекающая нервозность. А профессор мои слова ему тут же охотно подтвердил. Хрыч, кстати говоря, так и не успел пока обеспечить себя вечной жизнью, он и в данный момент был занят там наверху контролем за «выпечкой» очередного — уже по счету выходит, что четвертого — бессмертного.

Сверху из самой большой дыры в крыше (в нее-то мы сюда и влетали на трейлере) на наши головы лился уже оскудевший к вечеру поток света. Левински являл собой классическое зрелище — наследник престола во время благотворительного вояжа на линию тюремных портов «Кресты». И заговорил он первым, желая, как видно, подчеркнуть свое положение высокопоставленного лица, хозяина ситуации, навестившего клоаку. Смысл его речи был в общем-то соответствующий:

— Довожу до вашего сведения, Край, что я явился сюда из чистого любопытства. Надеюсь, вы понимаете, что мне ничего не стоило отдать приказ здешним властям о вашем немедленном захвате. Но, учитывая щекотливость дела, я решил прийти лично и посмотреть своими глазами, как вы попытаетесь выкрутиться из вашей безнадежной ситуации.

— Вы явились сюда потому, что в моих руках находится «Инфинитайзер», — сказал я, буквально чувствуя, как бессмертие распирает мою грудь. — И мне может быть достаточно одного нажима маленькой кнопки, чтобы его уничтожить. А заодно и его создателя, который, если вы еще не в курсе, тоже находится в моих руках,

Я умышленно оставлял паузы между словами, чтоб наследничек прочувствовал, кто здесь настоящий хозяин ситуации.

— Ну что ж, все, как я и предполагал, — шантаж, угрозы. Я в вас не ошибся, Край. Сразу видно делового человека. Так вы, стало быть, хотите продать аппарат? И, вероятно, тому, кто сможет предложить больше?

— Вы во мне все-таки ошиблись: я гораздо более деловой человек, чем вы себе представляете. Я собираюсь сам заняться его производством и эксплуатацией. Здесь, на Земле.

Левински захохотал:

— Да вы идиот, Край! У вас нет ни малейшего шанса! Вы, как я вижу, рассчитываете договориться с здешними властями? Но они же вас уничтожат, стоит только им добраться до аппарата! Такое дело можно затевать, только имея мощную охранную организацию, которую вы не в состоянии себе обеспечить просто потому, что в городе нет оружия!

Представитель власти на экране сдвигал и раздвигал на лоснящимся лбу жиденькие бровки, но насчет своего мнения обо всем услышанном пока помалкивал. Клавдий тоже безмолвствовал с самого начала разговора — я понимал, что он оценивает обстановку, фильтрует информацию и прикидывает в уме свои шансы. Шансы у него, на мой взгляд, были по нулям. Ему просто крупно не повезло в этот раз кажется, впервые за последние пять лет он покинул свою резиденцию на Аламуте. Тут-то удача от него и отвернулась.

— Да, насчет охраны, — сказал я. — Это вы очень кстати мне напомнили. Действительно важный момент. — Я обратился к лицу на экране: — Я обязан вас предупредить, уважаемый, что прилегающие улицы контролируются сейчас не только вашими вооруженными патрулями, но и моими наблюдателями, тоже, как вы понимаете, вооруженными, и отнюдь не холодным оружием. — Мурзанев озадаченно напрягся и поглядел туда-сюда, словно в ожидании подсказки.

— Граждане свободной зоны не могут иметь оружие, — сообщил наконец Мурзанев назидательным тоном. И строго пояснил: — Это запрещено законом!

«Вот гнида! Он бы пальчиком погрозил. Мама миа! — подумал я. — И этих амеб скоро придется обессмерчивать! Да еще в первую очередь!..» А ему сказал:

— Тем не менее они его уже имеют и в достаточном количестве. — Тут я слегка блефовал, конечно, — оружия на самом деле нам не мешало бы иметь побольше. Но зато… — И у них есть значительное преимущество перед вашими наймитами — они звери, и они бессмертны. Уже! — Это тоже был блеф. Пока блеф — у меня просто не хватило времени обессмертить нужное количество народу. Но я продолжал тоном игрока, у которого на руках все козыри: — При агрессии с вашей стороны нам будет вполне под силу захватить Купол или по крайней мере изуродовать его до неузнаваемости. Так что в ваших интересах, уважаемый, избегать вооруженных конфликтов с нами сейчас и в дальнейшем, Тем более что заключение соглашения со мной сулит вам в ближайшем же будущем очень крупные выгоды, какие именно — вам станет ясно из дальнейшего разговора.

Тревожная дрожь мурзаневских щек на протяжении моей речи выдавала его стремление сейчас же, не дожидаясь окончания беседы вызвать на наши головы войска СВБ и ударный спецкорпус, но последняя фраза явно сбила его с этой позиции: конфликт здесь олигархам был невыгоден с самого начала. Когда же вопрос стоял «конфликт или выгода», за их выбор можно было ручаться с закрытыми глазами.

Между тем возникла пауза — Левински и Клавдий буквально жрали меня глазами. Я понял — до сих пор они не верили в то, что «Инфинитайзер» уже собран, тем более у них не возникало и мысли, что аппарат уже обеспечил меня партией «вечно живых» бойцов. Но в первую очередь это должно было означать, что перед ними сейчас стоит бессмертный — не мог же я, в самом деле, обессмертив кучу народу, обойти при этом себя?

Левински, прищурясь, легонько покачал головой:

— Вы блефуете, Край.

Конечно, я блефовал. В какой-то мере. Но у меня был способ заставить их поверить во все — в действующий «Инфинитайзер», в мое бессмертие, а заодно с этим и в наличие сотни неуязвимых головорезов далеко не с холодным оружием в руках, притаившихся в спорткомплексе и в его округе. Чтобы подтвердить большое вранье, я собирался продемонстрировать им маленькую часть впечатляющей правды.

Я закатал левый рукав, достал карандаш и резанул себя вдоль по венам. Брызнула кровь, все в молчании со спокойным интересом на это смотрели, в том числе и Мурзанев с экрана. Но когда рана стала на их глазах затягиваться, Левински с Клавдием почти синхронно подались вперед, мурзаневская же будка в едином с ними порыве чуть не вылезла за рамки экрана.