Проблема заключалась в том, чтобы в кратчайший срок найти покупателя, имея весьма приблизительное представление о том, что, собственно, собираешься продавать. Этой щекотливой проблемой инженер собирался загрузить своего постоянного посредника и агента, «пиранью» нелегального бизнеса Милко Барича, запаздывающего, между прочим, ни много ни мало, уже на семь минут.

Оторвав в очередной раз взгляд от часов, Краснов увидел на пороге кафе эту самую «пиранью»: молодой человек в простеньком летнем одеянии — светлые шорты, бейсболка, спортивные туфли (конспирация, мать ее!) — прошел между столиками — в основном, кстати говоря, пустующими — и опустился в кресло напротив. Небрежно кивнув Краснову, сделал заказ. Милко Барич принадлежал к той породе людей, что совершенно непостижимым образом умудряются выглядеть стильно даже в самой простой одежде. Вольготно раскинувшись в маленьком кресле, словно на роскошном диване, Ба-е рич положил ногу на ногу и воззрился на инженера:

— Я весь внимание, Михаил Алексеевич (это было конспиративное имя инженера Краснова). Но умоляю вас, покороче — у меня сегодня еще масса дел. — Он искоса поглядел под стол. — Товар с вами? «Прощелыга, презерватив надутый, аристократ с помойки. Сам же опоздал! И смотрит так, словно великое одолжение делает, а ведь, по сути, кормится за мой счет!» — подумал Василий Жанглович. Однако в лабиринтах теневой экономики Барич ориентировался как рыба (пиранья) в воде и обладал весьма обширными связями. Поэтому инженер проглотил неприязнь, подкатившую к горлу, как обычно, при появлении Милко (в конце концов, сегодняшняя встреча была назначена им вне плана), и постарался сосредоточиться на деле.

— Должен сразу предупредить, что дело на сей раз необычное. — Барич чуть склонил голову набок, демонстрируя искреннее внимание. — Однако при правильном подходе оно сулит немалую выгоду. Речь идет о новом приборе, способном, возможно, совершить переворот в области нейрореконструкции…

— Всем сидеть, не двигаться!!! — раздалось в это мгновение от входа.

Милко напрягся, поворачивая голову к дверям. Инженер, прерванный на полуслове, так и замер с открытым ртом, весь побледнел, потом с очень и очень недобрым предчувствием медленно обернулся. Предчувствие его не обмануло — от дверей шел человек в поросячьей маске с лучевиком в руке. Причем направлялось это свиное рыло прямиком к их столику, минуя других посетителей и сшибая ногами пустые кресла. Приблизившись, свинорылый направил лучевик прямо в лоб Василию Жангловичу и заорал глухо, не раскрывая своего «пятачка»:

— Кейс сюда, быстро!

— Вы н-не… Я б-бу.. — Язык отказался повиноваться инженеру. Возможно, он и выполнил бы приказ налетчика, весьма символично скрывающегося под маской свиньи, но руки тоже предательски онемели. Краснов перевел умоляющий взгляд на Барича.

В это мгновение за стойкой что-то хлопнуло. Вероятно — автомат откупорил бутылку. А может быть, лопнул стакан. Или просто что-то упало. Но этот нечаянный хлопок стоил жизни Василию Жангловичу Краснову видимо, неожиданный звук заставил грабителя нажать на спуск.

Инженер упал в стол лицом — вернее, тем, что у него осталось от лица, заливая кровью белую скатерть. За столиком неподалеку пронзительно закричала женщина.

Нагнувшись, человек в маске схватил из-под стола кейс, кинулся с ним к выходу и исчез за дверью. Женщина продолжала истерически кричать. И к ней уже присоединились еще два визгливых голоса.

Милко Барич пару мгновений глядел в оцепенении на выходное отверстие в затылке инженера, на забрызганный кровью стол, потом встал и быстро, чуть ли не бегом покинул заведение. Никто его не останавливал — другие посетители пока еще пребывали в шоке.

Барич удалялся от кафе в меру торопливым шагом делового человека, с трудом сдерживая желание побежать. Бежать хотелось не столько от страха, сколько от злости. А еще сильнее — от желания поскорее добраться до этой тупорылой свиньи, испортившей на корню так тщательно продуманную операцию.

Свернув за следующим после кафе зданием, Милко вышел к морю, откуда ему оставалось пройти сотню метров по набережной до отеля «Слынчев Бряг». Эти сто метров Барич преодолел, постепенно наращивая темп.

В просторный холл отеля он влетел наподобие пронизывающего мистраля. Пересек широкими шагами зал, движением руки отстранил охранника, загородившего собой аппаратуру у дверей портала. Спросил:

— Боря отбыл?..

Охранник отступил всего на полшага и не слишком-то охотно ответил:

— Только что. И сразу пришло распоряжение о временной блокировке портала: убийство здесь поблизости, в «Соломинке». Скоро опергруппа припрется — проверка последних «скачков», то да се… — Охранник бросил короткий пристальный взгляд на Барича и вновь рассеянно зашарил глазами по залу. — Может, задержишься, хотя бы до вечера, пока первый шухер пройдет?.. Отсидишься у нас в люксе, ключом я тебя обеспечу…

Барич засунул руки в карманы, досадливо прищурясь на охранника:

— Я видел это убийство, Денис. Только что видел. Но меня могут задержать как свидетеля. Для начала. А уж до чего там потом докопаются… И тогда твои пятнадцать тысяч за контрабандный жемчуг, сам понимаешь…

Денис уже развернулся и бегал пальцами по клавиатуре, снимая блокировку. Пробурчал через плечо:

— Конечно, как знаешь. Я же тебе просто вариант предложил…

Уже вставляя карту в приемную щель и набирая код, Барич понимающе усмехнулся: охранник, конечно, не собирался его задерживать. Просто хотел лишний раз подчеркнуть, чего ему все это стоит, набить цену.

Шагнув в портал, Барич обернулся:

— Все как договорились. Завтра звоню. — Значительно погрозил напоследок пальцем: — И данные о наших с Борей «скачках» не забудь стереть!

— Само собой, — криво улыбнулся Денис в смыкающиеся двери.

Наследник Президента Восточно-Европейского Союза Левински-Белобородько большими редкими глотками отхлебывал из бокала бурбон пятьдесят девятого года. Поигрывал скулами. Доклад Бычары выглядел сегодня многообещающим, что не смягчило каменного выражения лица наследника: вычислили машину двойника, удалось проследить ее след до конечной точки — некоего Кемерова. Новый алмазный прииск, куда даже нет возможности попасть по причине испорченного портала. Единственный плюс — других порталов на планете пока еще нет, что и дает Бычаре право на радужные надежды и на этот торжествующий тон:

— Все, босс! Считайте, что он в наших руках! — После серьезного прокола на вилле «Багряные долы» Иван держался несколько скованно: мало того, что шайка бандитов двое суток прохлаждалась в одном из лучших имений босса, мало того, что не удалось ее там накрыть, да еще пришлось после всего допустить в частные владения наследника явившегося словно из-под земли инспектора Администрации Гора с его бандой ищеек и анализаторов.

— Вот что, Ваня… — Мягков вскинул глаза: обращение по имени вселяло надежду, что он, несмотря ни на что, не до конца еще утратил доверие шефа. На самом деле Левински просто не видел другого человека, которому он мог бы доверить это дело. По надежности Бычаре не было равных, за то он его и держал. А от проколов, в конце концов, не застрахован никто. — Слушай внимательно. Нам дышат в затылок. Не сегодня завтра этот Гор сам выйдет на аппарат…

— Может, убрать его?.. — с надеждой спросил Бычара, излучая светлыми, чуть навыкате глазами и всем своим монолитным телом надежду любым способом вернуть расположение босса.

— Раньше надо было. Теперь нельзя — слишком все будет очевидно. Пока не спускай глаз с портала в Кемерове, вызывай постоянно. Как только портал откроют, ты со своими орлами должен быть там первым и закрыть за собой допуск. Чтобы ни одна полицейская крыса за тобой не прошмыгнула!

— Но, босс… Для распоряжении о закрытии портала нужны серьезные основания!

— Какие основания! — Левински чуть было не сорвался всерьез — при Бычаре он мог и не стесняться, — но в последний момент сдержался. Не до того теперь. — Появились неполадки, необходима дополнительная проверка — вот и все основания. Подкупи старшего контролера, если понадобится — начальника прииска. Но чтобы закрыли сразу! Как только там появишься, отдавай команду, используй мое имя — а разбираться будешь потом. Не мне тебя учить. — В завершение инструкций Левински махом осушил бурбон и добавил: — Денег не жалей!

Черный «Драккар» только что выехал из здания портала на небольшую площадь, лежащую в центре старательского городка, и остановился в ожидании второй машины.

— Ксан, ты-то хоть понимаешь, почему нас не пустили в Кемерово? Портал там вроде уже наладили?..

Ксан, лениво прищурясь, оглядывал невзрачные одноэтажки, окружавшие площадь. Бараки для трудовой скотины. И это они назвали Москва. Пообрезать бы называлки.

— Ну что я могу сказать, Сид… Кто-то нас опередил. Надо бы достать третью машину. А ведь еще предстоит добывать здесь оружие. В эту местную Москву, видите ли, с оружием не пропускают.

— Кто?

— Черт, Сид, давно же ясно, что не мы одни его пасем. Раскинь мозгой: какое нужно иметь влияние, что бы «скакнуть» вне очереди первыми в это Кемерово и сразу закрыть после себя допуск?.. — Он помолчал. — Власть. Либо деньги. — Еще помолчал, потом добавил: — Большие деньги.

— Так если они его первыми возьмут, нам же крышка!.. Клавдий по второму разу не прощает!..

Ксан, поигрывая скулами, глядел на ворота портала — они уже вновь открывались.

— Не гони коней. Еще не вечер, Сид… Еще не вечер. — И потихоньку тронул машину.

— Я спрашиваю, за каким чертом ты его убил?.. Милко Барич в очередной раз нервно прошелся перед кроватью, на которой лежал распахнутый кейс. В кейсе покоился открытый контейнер, до половины утопленный в противоударной прокладке. Рядом с кейсом сидел, понурив голову, плечистый детина с прямыми волосами, стриженными косой скобкой. Вместо ответа детина тяжко вздохнул.

— Что это за самодеятельность, я тебя спрашиваю?!. — не унимался Барич. — Кто тебя надоумил с этой свиной мордой? И какого черта ты вообще приперся в «Солому»? Я где тебе велел его ждать? — Там легавые зависли, где ты велел, — бесцветно сказал детина, уставясь в пол. — Лучше скажи, что нам в с этим теперь делать?.. — Он ткнул локтем в кейс. Барич остановился над кейсом. Потер ладонью глаза, стараясь умерить бурлящую злость на этого свинорылого кретина. Ну что с ним можно сделать? Ни-че-го! Только плюнуть на его идиотскую понурую башку, остыть и спокойно подумать.

Плевать на башку напарнику в буквальном смысле Милко, конечно, не стал, поскольку мог запросто отправиться вслед за инженером Красновым. Но мысленно, конечно, от души харкнул, а еще заехал кулаком в зубы, двинул ногой в пах, плюнул еще раз (все это, разумеется, тоже мысленно), после чего заставил себя успокоиться и, уставясь на кейс, принялся думать.

Товара нет. Значит, не будет и денег, которые он должен не кому-нибудь, а самой Гильдии. Срок истекает в конце недели. И счетчик уже стучит, начисляя чуть ли не ежечасно новые проценты. А инженер даже не успел сказать, что за научное дерьмо приволок сегодня для продажи вместо обычных необработанных алмазов. Все, что он успел пробулькать до появления «поросенка», — это что прибор «сулит немалую выгоду» и «совершит переворот в области нейрореконструкции». Это, конечно, вселяет надежду. Значит, не обойтись без консультации специалиста. Стало быть, нужен нейробиолог или биофизик, что-то в этом роде…

Изучая взглядом прибор, Барич перебирал мысленно свои многочисленные связи. Наконец закрыл контейнер и кейс, взялся за ручку. Коротко вздохнув, поглядел на напарника: «Истинно свинья! Ишь, нос повесил, словно раскаивается. Как бы не так! В кейсе оказалась липа — вот он и скис: должок-то Клавдию и на него завязан».

— Ладно. Я пошел. Ты оставайся пока здесь. Я тебе позвоню.

— А сам куда? — поднял голову Боря.

— Попробую разобраться, сколько стоит эта хрень, за которую ты человека прикончил, — уронил через плечо Барич, покидая номер.

Будь его воля, ронин раз и навсегда зарекся бы действовать наобум, находясь в постоянной зависимости от каприза обстоятельств. Ничего нельзя делать, предварительно не предусмотрев и не взвесив. Последствия сказались через пять часов лета: в двигательных аккумуляторах трейлера кончилась энергия. Пришлось подключать запасной блок, после чего скорость упала чуть ли не до минимума — со ста пятидесяти всего до семидесяти километров в час. То, что большая часть пути уже осталась позади, служило ронину слабым утешением: оплошал на ерунде, как это чаще всего и бывает, не стал заезжать на заправку — каждая лишняя минута тогда могла оказаться решающей. То же самое можно было сказать и сейчас, вот только заправки на ближайшие сто километров не предвиделось. Небольшой выигрыш во времени на одном отрезке оборачивался крупными потерями того же самого времени на другом.

Летели уже около получаса черепашьими темпами, наблюдая изредка конвульсивные содрогания «почвы» — больше внизу наблюдать было абсолютно нечего, — когда на приборной панели замигал желтый огонек сканера, предупреждавшего: в окружающем воздушном пространстве появился обьект, значительно превосходящий размерами птицу.

Ронин сразу бросил машину влево и вниз, включил с режим цветомаскировки. Трейлер слился с «тундрой», стал на ее фоне почти неразличим. Затем развернулся и понесся перпендикулярно предыдущему курсу — маневр, рассчитанный на то, что если их и успели засечь, то теперь потеряют. Потом вывел на экран картинку с показаниями сканера, от души надеясь, что прибор зафиксировал какую-нибудь местную птерозверюгу (вероятность — не более трех процентов).

Объектов оказалось целых пять, и они приближались со скоростью около ста пятидесяти метров в секунду. Вариант с реактивным птерозверьем отпадал полностью.

— Это погоня! — Грабер, только что мирно дремавший, встрепенулся от резкого маневра, вцепился в плечо ронина и стал его трясти, словно стараясь разбудить. — Что делать, Бессон?! Что делать?! Это конец!..

Ронин без долгих разговоров ткнул «дорогого партнера» локтем в челюсть. Грабер, зажмурясь, умолк — челюсть у него и без того распухла, это было сейчас его самое уязвимое место. Ронин мимолетно взглянул на Жен — встревожена не меньше Грабера, но молчит, держится изо всех сил. «Держись, девочка, — ведь мы, похоже, и впрямь влипли…» О'Рейли косится на экран, старательно изображая спокойствие, которым в кабине и не пахнет: тень отчаяния легла на высунувшееся из кузова лицо Рунге, — то, что всем троим в случае поимки не уцелеть, его, скорее всего, волнует мало, но его-то изолируют и будут выжимать как дойную тель, а то и вовсе обойдутся головой.

До сих пор они балансировали над пропастью, теперь даже у ронина появилось ощущение, что они в нее падают: кругом пустыня, бежать некуда, до Москвы всего километров двадцать, но чем им может помочь эта захудалая Москва, будь она сейчас хоть прямо под ними?..

Я закрыл глаза, концентрируясь: к черту эмоции! Особенно если они очень напоминают панику — недалеко же я ушел от Грабера. Подумаем-ка лучше, что еще можно сделать. Так. Сверху сканером трудно засечь объект, находящийся у самой земли. И почти невозможно, если он не движется, а стоит на месте.

Обогнув ближайший холм — хоть и аховое, а все же прикрытие, — я остановил машину. Проверил «мини-ган» — заряжен. Отлично.

Вот, пожалуй, и все пока. Хотелось бы, конечно, выбраться на крышу и заняться расстрелом погони из веерника. Но лезть сейчас наверх — чистое самоубийство, не стоит и высовываться — во-первых, демаскирую машину, во-вторых, срежут. Хотя если это безопасники из Кемерова, они вряд ли станут расстреливать трейлер, памятуя о заложнике, — эти доведут нас под конвоем до Москвы и там уже начнут бодягу с разборками. Но есть и другой вариант: по дороге капитан О'Рейли не без злорадства сообщил, что аппаратура для стационарного портала в Кемерово уже прибыла. Если с ее помощью был восстановлен портал «Боливии», то через него вполне мог прибыть кто-то из ищеек: Гильдия, внешники либо люди Левински. Кто именно — это сейчас почти без разницы: на заложника им одинаково плевать, им нужна информация, источником которой являются профессор и отчасти Грабер, чьи головы их, вероятно, вполне устроят. Хотя нет. Голова без тела мыслить не может. Значит, Рунге будут брать живым. И то неплохо — хоть палить сразу не начнут, если, конечно, это не хейворки Клавдия. Для этих первая цель — я, на остальных плевать.

Погоня уже погасила скорость. Перемещения пяти флаеров можно было наблюдать не только на экране, но и непосредственно в небе — судя по маневрам, они если еще и не взяли правильный след, то стояли на верном пути, однако медлили: отчего-то у них там произошла задержка.

Экипаж «Бычка» словно закоченел — ни звука, ни шороха, даже дыхание стараются сдерживать, словно по дыханию их могут засечь. И капитан О'Рейли не исключение — понимает, что влип в такую серьезную кашу, где его не спасет ни статус заложника, ни даже персональная виза о неприкосновенности за подписью самого Президента, буде у него такая имелась бы.

Грабер молча тычет пальцем в монитор: там, оказывается, возникли еще три объекта, летящие на сей раз со стороны Москвы. Остальные бойцы тоже немного ожили — зашевелились, задышали наконец, как будто это к нам летело подкрепление. Обычный психологический эффект — когда хуже уже некуда, любой случайный поворот событий мнится за благо. Чаще всего так и бывает, случай и впрямь — великое дело, если уметь им правильно воспользоваться. Но сейчас все говорит о том, что от Москвы к нам спешит та же самая компания, дожидавшаяся открытия московского портала, чтобы взять нас с двух сторон в тиски.

Или это все-таки кто-то другой по наши души?.. Неплохо бы. Тогда у нас появлялся маленький шанс: можно попробовать в очередной раз проскочить меж молотом и наковальней, стравив скорпионов с хорьками или кого там с кем?.. Неважно, лишь бы их друг о дружку расплющило.

Приближаясь, флаеры даже не сбросили скорость: похоже, что они собирались на всех парах пронестись мимо. Наш маленький шанс безнадежно таял. Как вдруг три машины резко разделились и тут же открыли огонь: два флаера из пяти были повреждены сразу — один, задымившись, пошел вниз и взорвался у самой поверхности «тундры». Остальные три, заметавшись, ответили беспорядочной стрельбой: в небе закипел настоящий воздушный бой.

На земле тоже началось волнение — «тундра» активно колыхалась, не иначе как в ужасе от жестоких инопланетных разборок, а может, от ожогов, нанесенных взрывом. Главное, что нам эти трепыхания были очень даже на руку: под их прикрытием я уводил машину все дальше от места заварушки. Направление, естественно, оставалось прежним — на Москву: до нее уже было рукой подать, а если кто-то из преследователей уцелеет и пустится в погоню — не факт, что после боя они смогут сохранить прежнюю скорость.

Я поймал себя на том, что как дурной давлю на газ, хотя предельная черепашья скорость давно уже набрана. А еще на дурацкой счастливой мысли: «Вот те на! Неужто опять проскочили?..» Расшатались нервишки-то, расшатались. Того и гляди помру от счастья прямо на пороге вечной жизни.

Команда продолжает пребывать в напряженном состоянии — им тоже еще не верится, что они живы и ускользнули. И правильно не верится — сие пока не факт. Нервничают все, но больше всех Грабер — этот аж подпрыгивает, не отрывая при этом глаз от монитора. Бормочет:

— Скорее, Бессон! Скорее! — Но вцепляться мне в плечо больше не рискует: я только кошусь на его челюсть — на сей раз этого вполне достаточно, чтобы Грабер прикусил язык: чему-чему, а граберовской челюсти досталось сегодня по полной программе — соответственно и языку. И по заслугам. Но в чем-то он прав — скорости нам, к сожалению, большей уже не выжать, а вот действовать предстоит вскоре с максимальной быстротой, к чему не мешает подготовиться заранее.

Москва уже виднеется меж холмами: конусы выработанной породы на фоне низких блочных строений. Неподалеку от «города» зияет карьер, над которым висит гравиплатформа с бурильными установками — так называемыми резонансными пушками. Бурят, стадо быть, уже вовсю, может, даже чего-нибудь уже там и 10 надобывали. Благоустройство трудового населения — процесс долгий и трудоемкий, в то время как работы а? по пополнению алмазного фонда дело неотложное, государственной, само собой, важности. Впрочем, к делу. Оборачиваюсь к О'Рейли: — Капитан, слово за вами: где сейчас, по-вашему, может находиться инженер Краснов? Можете просто показать пальцем.

О'Рейли, пожав плечами, смотрит на часы: двигается он несколько скованно, но отвечает охотно, очевидно, в надежде поскорее найти Краснова и избавиться от нашей нескучной компании:

— Он в административном корпусе либо на карьере при установках.

Капитан готов сейчас отвечать на любые вопросы. Не факт, что и дальше он будет так же разговорчив. Надо ловить момент — выжимать информацию по максимуму.

— А если Краснова нет в Москве? О'Рейли вздыхает — ему, как и нам, не очень-то улыбается такой вариант.

— Тогда я, сами понимаете, вряд ли смогу указать вам его точное местоположение.

— Через кого тогда можно на него выйти? Прежде чем ответить, О'Рейли морщится, двигая челюстью, словно пережевывая лимон. И отвечает на сей раз уже не так охотно:

— Крутится возле приисков один прохвост. Милко Барич. Насколько мне известно, Краснов имеет с ним дела.

Опаньки! А имя-то мне знакомо! Сталкивался по паре мелких финансовых дел: агентик с таким именем шустрил одно время для Клавдия на «черном рынке». Даже зацепочка сохранилась, как в случае чего его можно найти. Забавный получается раскладец. Посмотрим.

Карьер был уже почти под нами. Значит, для начала заглянем на бурильную платформу — вдруг да повезет.

Кидаю беглый взгляд на экранчик заднего вида — нет ли погони? Пока не намечается.

Заложив небольшой вираж, направляю трейлер в центр платформы, на посадочную площадку. Здесь могли бы уместиться четыре внепогодника, но сейчас машин на ней нет. А люди… По площадке раскидано несколько неподвижных тел, и это наверняка не загорающие в перекур рабочие — уж больно позы неестественные. Не иначе как наши «друзья» по пути заглянули сюда узнать, как продвигается добыча алмазов. Что-то мне чудится во всем этом знакомое и родное до боли в давно зажившем левом плече.

— Ваша чертова Гильдия… — ворчит Грабер. Тоже понял, кто здесь наследил. О'Рейли кидает на меня быстрый пронизывающий взгляд и сразу опускает голову и этот что-то понял, но предпочитает скрыть сей факт. Ну-ну. А Грабера не мешает поставить на место.

— Моя чертова Гильдия оказала нам сегодня неплохую услугу, вы не находите?

Грабер молчит, скривив рот сковородником, — рад бы крыть, да нечем.

Садимся. Несколько слов перед самым касанием:

— О'Рейли, вы пойдете со мной. Остальным ждать в машине. И предупреждаю, господин капитан, без глупостей — девушка будет держать вас на мушке. — Я мимоходом подмигнул Жен. — Надеюсь, вы уже поняли, что нам терять нечего.

Жен, коротко вздохнув, сжимает двумя руками лучевик и сдвигает брови — как я учил. Стрелять по капитану она, конечно, не будет, если даже тот самолично на ее глазах меня прикончит (что маловероятно). Тем не менее лицо ее вмиг становится лучшей иллюстрацией к моим словам — никто не усомнится в том, что ей нечего терять. И самое паршивое, что это — истинная правда.

— Краснова я среди них не вижу, — бурчит капитан, зверски туша в пепельнице сигарету. Не хочется ему туда выходить, что и понятно. Не исключено, что он лжет в надежде сдать нас безопасникам в здании Администрации. А может, и впрямь не видит. В любом случае убедиться в отсутствии инженера не помешает.

Двери скользнули вверх, и мы с капитаном покинули с двух сторон наш уютный салон, ставший мне уже чуть ли не родным домом — поймал себя на том, что выхожу и впрямь словно из дому.

Осмотрели трупы — лучевое поражение разных степеней, среди убитых три охранника — все без коминсов и без оружия. Когда я переворачиваю последнего, он открывает глаза. Аптечка у меня уже наготове, моментально ляпаю ее ему на шею — индикатор, словно в сомнении, дает перебивки с оранжевого на красный. Спрашиваю, пока есть у кого:

— Где инженер Краснов?

Глаза охранника мутнеют, и отвечает он едва слышно, похоже, уже с того света:

— Краснов?.. Отбыл… Сегодня… А… Мы… Все. «Скакнул».

Итак, информация получена, хотя и не слишком обнадеживающая — Краснова в этой Москве нет. Значит, опять предстоят поиски. Здесь ситуация ясна: хей-ворки разжились оружием, которое у них конфисковали на въезде в Москву. И эти же шустрые хейворки могут в любую минуту появиться на горизонте — либо они, либо их конкуренты. Пора лететь.

В это время от нашей машины доносится отчаянный зов:

— Костя! Костя! Летит! — Оборачиваюсь. Жен, высунувшись из двери, тычет в небо зажатым в руке лучевиком.

Мы с О'Рейли дружно смотрим в ту сторону. Летит там, естественно, никакой не Костя, а флаер, и он пока еще далеко — едва маячит над горизонтом. Очевидно, Жен увидела его на мониторе — вернее, не Жен, а скорее всего Грабер, неравнодушный к визорам, заметил его первым. Неважно: уйти вовремя мы не успели, придется еще задержаться, чтобы разобраться с этим одиноким преследователем. Пожалуй, оно и к лучшему — погоня перестанет дышать в затылок. — Закройтесь в машине! — кричу я Жен, а сам тем временем уже направляюсь к бурильной установке. Жен моментально ныряет внутрь, двери внепогодника падают. А ведь приучается девочка к военной дисциплине! Да и немудрено привыкнуть, когда ежеминутно приходится цепляться зубами за собственную жизнь. Лучевик остался при ней, и пусть — у меня сейчас имеется на примете кое-что поконкретней.

Сажусь в кресло при резонансной пушке, переключаю ее на ручное управление. На панели лежат наушники, я быстро их надеваю. Окликнув О'Рейли, велю ему тоже вложить в уши этот непременный при бурильных работах атрибут: сканирующий луч пушки дает информацию о составе материала, который необходимо размельчить, потом узконаправленной волной пойдет звук необходимой резонансной частоты словом, нагрузка на перепонки будет изрядная.

Я пробегаюсь пальцами по приборной панели — сканирование произойдет автоматом, мне останется только прицелиться и нажать на гашетку. Берусь за отполированные до блеска металлические ручки. Приникнув к окуляру, ловлю в фокус флаер. На перекрестье черный «Драккар» с поврежденным обтекателем и с явными неполадками в двигателе: идет медленно, слегка покачиваясь, временами норовя завалиться влево. И впрямь, что ли, рассчитывает прижать нас в Москве и задать нам тут перцу?.. Ну это вряд ли. Другое дело, что податься ему на этой планете больше некуда, разве что лететь за восемьсот километров в Кемерово Жму. Трехсекундная задержка — идет сканирование и обработка данных. Чуть повожу пушкой, не выпуская флаер из прицела, — пошел звук!!!

Машина на мгновение выравнивается — словно за мирает в звуковом шоке, потом, сильно забирая влево, начинает падать. Измельчить флаер в стальной салат этой пушечке, конечно, слабо — не порода. А жаль — эффектное было бы зрелище. Но выход из строя всей ведущей аппаратуры я ему обеспечил. А также глухоту его пассажирам на всю оставшуюся жизнь — то есть на тот десяток секунд, в течение которых они достигнут земли.

Флаер падает за холмы, но взрыва нет, только весь живой покров приходит в неописуемое волнение — спружинил он от них, что ли? Волна пошла? Или заглотил железяку с ядовитыми сапиенсами, а теперь мучается коликами?.. Да черт с ними — если живы, пускай налаживают контакт.

Вылезаю из-за пушки и иду к машине, вынимая на ходу наушники. Не оглохли там мои бойцы? Звук, конечно, был узконаправленный, но и здесь гремели отголоски децибел — не зря же платформа вся на титаните, иначе бы рассыпалась в первые же дни эксплуатации.

Подумал и сам себе усмехнулся — в самом деле, что ли, за них волнуюсь? Скорее привыкаю к ответственности. Но только не за Грабера!

Когда дверца поднялась, я обернулся, чтобы поторопить капитана. Волнение уже улеглось, и, поворачиваясь, я краем глаза зафиксировал едва приметное движение между холмами.

Флаер! Еще один. Но этот шел, как и мы, прижавшись к земле, и тоже использовал цветомаскировку, поэтому и сумел подобраться к нам на более близкое расстояние — можно сказать, почти вплотную.

Так и не взглянув напрямую в ту сторону, я по возможности, спокойно — якобы ничего не заметил — разворачиваюсь к двери:

— Грабер, пушку! — Вскинув настороженный взгляд, он мигом забирает у Жен лучевик и сует его мне в руки. — Не то! Веерник! — По спине бродит холодок, словно она голая. Мышцы сводит в чисто инстинктивном порыве нырнуть в салон, спрятаться, уйти из-под прицела.

Почему они не стреляют?.. Опасаются повредить гравиплатформу? Вероятно. Если платформа рухнет, никто не поручится за то, что аппаратура уцелеет. А также за то, что уцелеет драгоценная голова профессора Рунге. Наша фортуна. Ну вот уже Грабер протягивает то, что нужно.

Все тело — натянутая до звона тетива: едва я прикасаюсь к оружию, происходит мгновенный уход в пси-бросок.

Разворот-цель-огонь!

Флаер поражен и падает, теряя цветомаскировку. Но с него еще успевают выстрелить по платформе из дезинтегратора. Удар!

Разбился вражеский аппарат о «тундру», спружинил или его поглотила биомасса, я уже не видел: после выстрела противника платформа обваливается вниз, словно лопнул невидимый канат, на котором она висела. А я, бросив пушку, с полуразворота прыгаю назад — в дверь машины, чуть ли не на колени к Граберу. Пальцы левой уже на ключе — контакт!.. И мы зависаем.

А платформа со всем содержимым ударяется оземь в сотне метров под нами. Одно из распростертых там неподвижных тел принадлежит О'Рейли.

Некоторое время сидим молча, глядя вниз. Своего рода дань памяти. Потом Жен, отвернувшись, ныряет в заднюю дверь. Ей и впрямь лучше отвлечься, похлопотать над профессором — профессиональная деятельность помогает прийти в себя. Даже хирургам. Киллерам — нет.

Я закрываю двери. Трогаю.