-- Вас ждал Сапожников. Просил зайти, когда вернетесь.
      -- Почему ждал?
      -- Он будет через два часа.
      -- Угу.
      С этим глупым "угу" Алексей отправился к себе в кабинет, испытывая нечто вроде угрызений совести. Это показалось ему нехорошим симптомом, поскольку его совесть была кристально чиста. В кабинете Алексеи сел на стул и, после некоторых раздумий, пришел к выводу: если он хочет иметь чистую совесть и не испытывать угрызений, ему следует купить цветы, бутылку шампанского и вступить с Людмилой Васильевной в ни во что не обязывающие отношения. Пока не обязывающие. А вообще, если у человека есть совесть, то у него часто нет выхода.
      Он вздохнул и взялся за поступившие на его имя бумаги.
      @EP=Районная прокуратура
      @EP=Валяеву
      @CE=СПРАВКА
      1. По Вашему поручению мной проверены все захоронения трехнедельном давности на городском кладбище 2. Разрытых могил и расчлененных женских трупов не обнаружено. Проверка проведена с привлечением обслуживающего персонала и администрации.
      2. Основной квартиросъемщик Самоуков Г.Г., сдавший квартиру в поднаем Глухову И.А., в настоящее время проживают в п.Нефтеюганск Ханты-Мансийского национального округа. Свой ключ от квартиры оставил сестре Самоуковой А.Г. по адресу... Ключ по моей просьбе Самоукова А.Г. показала, а также сообщила, что ключ не пропадал, и она никому его не передавала.
      @SIG=Участковый инспектор
      @SIG=Суслов
      Обе телефонограммы и заключение к делу о вымогательстве отношения не имели. Алексей отложил их в сторону. Затем поставил перед собой пишущую машинку и начал печатать.
      @CE=ПОСТАНОВЛЕНИЕ
      @EP=о возбуждении уголовного дела и принятии к своему производству.
      16 июля 1990 года старший следователь прокуратуры Н-го района, юрист 3-го класса Валяев ознакомился с заявлением гр-ки Запольских В.И. по факту вымогательства крупной суммы денег у дочери Глуховой Т.В. и зятя Глухова И.А. неизвестными липами с применением угроз. В результате, 16 июля в квартиру Глуховых вымогателями была подброшена отчлененная человеческая голова. Принимая во внимание, что по этому делу в силу ст. 108 УПК требуется производство предварительного следствия,
      @CE=постановил:
      1. Возбудить уголовное дело о вымогательстве, а также убийстве по признакам преступления, предусмотренным ст. ст. 148, 102 УК РСФСР.
      2. Дело принять к своему производству.
      3. Копию настоящего постановления направить прокурору Н-го района.
      @SIG=Стар. следователь, юрист 3-го класса Валяев
      В адрес ЭКО УВД Алексей отпечатал постановления о назначении физико-химической экспертизы для определения микрочастиц вещества, обнаруженных на шее потерпевшей по месту отчленения. На экспертизу направлялись также частицы бумаги, выбитые дыроколом, для определения ее вида и сферы использования и образцы бумаги, на которых в адрес Глуховых были написаны две угрожающие записки.
      Затем через УВД области он отправил запрос в городские и райовные отделы внутренних дел с требованием сообщить о зарегистрированных женских трупах с признаками насильственной смерти, расчленениях.
      Еще около получаса Алексей формулировал вопросы, которые собирался поставить на разрешение судмедэксперту Голдобиной. Он делал это скрупулезно и не раз перемарывал, чтобы избежать мелочных придирок вплоть до пропущенных в спешке знаков препинания, которые Голдобина, вероятно, не снимая резиновых перчаток, проставляла в его бумагах жирным черным фломастером. С известных пор эта крутая дама начала презирать его за глупые разговоры о разгуливающих по ночам мертвецах, еще пуще -- за обещанный допрос в присутствии свидетелей, который не состоялся. А не состоялся он потому, разумеется, что предмета для разговора, по мнению Голдобиной, попросту не существовало.
      И все же, если его разговоры такие глупые, а фантазии такие невыносимо дурацкие, то это скорее повод для смеха, и только. Чтобы длительное время испытывать к дураку презрение, близкое к ненависти, и не лениться при этом устраивать мелочные придирки нужно иметь более веские основания.
      Алексей представил на мгновение, что сделает с его трупом паталогоанатом Голдобина, если когда-нибудь он попадет к ней на стол... Брр!
      Алексей передернул плечами и повернул голову. В дверях с сигаретой в руке стоял Вася... Василий Степанович, в своем обычном сером костюме с галстуком и сквозь дым молча за ним наблвдал.
      -- Чего тебе, Вася? -- помолчав, спросил Алексей проникновенно ласковым голосом. Таким голосом, по его понятиям, обращались к юродивым выходящие из церковных дверей после службы богатые прихожане. Вася, как ни странно, обращение понял.
      -- Так,-- односложно ответил он.-- Посмотреть.
      -- На что смотреть, помилуй?
      -- На героя,-- отвечал Вася. И со значением добавил.-- На живого героя.
      Алексей рассмеялся.
      -- Ты знаешь,-- признался он,-- как раз сейчас я представил себе, что я -- труп. И лежу я на столе у Голдобиной, уже вспоротый. От сих до сих... Запустила она в меня обе руки и говорит: "Вот видишь, голубчик? А ты боялся". Потом показала красной рукой на другой стол и засмеялась. "Зато Васенька у нас ничего не боится. Правда, Вася?" Но ты почвму-то ей не ответил.
      Вася окутался дымом.
      -- Почему?
      -- Не знаю. Наверное, задумался. Надолго.
      Алексей щелкнул несколько раз пальцем по кнопкам пишущей машинки и снова повернулся к дверям. Но Васи там уже не было, и очередная порция черного юмора осталась невостребованной. Вместо него в комнату сквозь тающий слоями дым вплывала Людмила Васильевна. Было видно, что юбка на ней сегодня сантиметров на двадцать короче обычного и явно на грани риска. Выглядела она ослепительно. Алексей чуть дольше приличного задержал взгляд на круглых с очаровательными ямочками коленях.
      -- У вас замечательно красивые ноги! -- с наивно-простодушным видом громко восхитился он. И даже покачал головой.-- Особенно левая.
      -- Спасибо! -- фыркнула Людмила Васильевна и круто разверз нулась, как на подиуме.-- Вас просит к себе Сапожников.
      Она обиженно двинулась к выходу, не забывая однако демонстрировать ноги. Между прочим, для вызовов удобнее пользоваться внутренней связью. Хотя это выглядит не столь эффектно. С этой мыслью он вошел следом в приемную и демонстративно скосил глаза под стол.
      -- Удивительно красивые ноги.
      -- Да ну вас!
      Сапожников сидел на месте. В одной руке ИО держал перед глазами заполненный бланк, другой машинально помешивал в чашке дымящийся кофе. Едва Алексей открыл дверь. Сапожников поднялся навстречу и предложил стул.
      -- Хотите кофе?
      -- Не откажусь.
      На взгляд Алексея, Сапожников был вечный зам. На редкость усидчивый, вполне интеллигентный человек и очень большой дипломат, он вез на себе всю бумажную, рутинную работу в прокуратуре, в том числе за Хлыбова. Но тот же Хлыбов однажды в сердцах иа него прикрикнул: "Да будьте вы немного сволочью, Семен Саввович! Нельзя же так". И это было справедливое замечание.
      -- ?сть что-нибудь существенное? -- спросил Сапожников, наблюдая, как из кофеварки душистой струйкою сцеживается кофе. Алексей понял, что его спрашивают о сегодняшнем деде, по факту вымогательства.
      -- Существенного ничего.
      Сапожников поставил перед ним кофе. Сел сам.
      -- Дело серьезное, Алексей Иванович. Все основания думать, что объем работы предстоит большой. В общем, так. Собирайте, какие сможете, материалы, а мы постараемся организовать оперативио-следственную группу. Группу возглавите вы.
      -- Ну-у, об этом говорить рано, Семен Саввович.-удивленно протянул Алексей.-- Ни одной мало-мальски приемлемой версии, никаких фактов. И потом, где вы возьмете людей?
      -- Люди найдутся. Тот же Соковнин Василий Степанович.
      Алексей засмеялся.
      -- У Василия Степановича на шее десять поруганных девственниц. И три замужних. Два розыскных дела. Одно самоубийство под вопросом. Василии Степанович -- конченыц человек.
      -- Предоставьте нам решать...
      Алексей вдруг обратил внимание, что Сапожников уже не в первый раз говорит "мы", "нам", вроде от себя, но во множественном числе. Это показалось ему странным. Он с любопытством уставился на Сапожнйкова.
      -- В чем дело, Семен Саввович?
      Сапожников маленькими глотками, не торопясь, допил свои кофе и отставил чашку в сторону на поднос.
      -- Объем работы чрезвычайно большой,-- задумчиво повторил он. -- Мы тут посоветовались и решили, Алексей Иванович, в группу Крука вас пока не привлекать. Мера, правда, временная, но на первоначальном этапе распыляться вам не следует. Тем более, что приказ даже и не подписан.
      Алексей подумал и легко согласился.
      -- Это разумно.
      -- Значит, не возражаете? -- Сапожников даже порозовел от удовольствия. Кажется, он ожидал неприятного разговора, объяснений, и это его тяготило.
      -- Нисколько.
      -- Вот и хорошо. Кстати, здоровее будете,-- улыбнулся он.
      Алексей снова согласился.
      -- Угу. Живой шакал лучше дохлого льва.
      Они вместе посмеялись шутке. Потом Алексей усомнился.
      -- Хотя сразу, Семен Саввович, меня убивать не стали бы. Обычно это мероприятие проводится в три этапа.
      -- То есть? -- не понял Сапожников.
      -- Первый этап, это когда на неугодного человека пытаются воздействовать чисто административными мерами. Скажем, устранить от ведения дела под каким-нибудь благовидным предлогам. Ради его же собственной пользы. Или ради пользы другого дела, параллельного, чтобы человек не распылялся особенно на первоначальном этапе. Если административные меры почему-иибо не срабатывают, начинается второй этап обработки. Неугодного человека -- покупают. Или подкармливают. Предлагают должность. И только на последнем, третьем этапе, когда все гуманные способы полностью исчерпаны, а человек так ничего не понял, только тогда с полным основанием ему выписьвавт путевку на тот свет. Самый свежий пример, вы знаете, Виталий Шуляк.
      Когда Алекеей закончил. Сапожников смотрел мрачнее тучи и молчал. Наконец, тяжело ворочая языком и уже без дипломятии, спросил:
      -- Значит, я вас обрабатываю. Я правильно понял?
      -- Нет, Семен саввович, не вполне. Вы честный и порядочный человек. Очень покладистый. Иначе на эту тему с вами я не стал бы откровенничать. Но вашими руками меня пытаются обрабатывать.
      -- Моими руками? И кто они... эти?
      -- Вероятно, те, с кем вы советовались. Действительно, кто они?
      Сапожников хмыкнул:
      -- В ваших с Бортижковым списках этого человека нет.
      -- Понятно. Полковник Савиных?
      -- Да.
      -- Имя полковника Савиных есть даже в сводном списке, Семен Саввович. Но я не советую информировать его о том, что вы это знаете. Прежде всего для вашей личной безопасности.
      -- Погодите. Но вы же сами на оперативном совещании...
      -- Да, солгал. Ну и что?.. Тоже в целях личной безопасности. Тем не менее, вы видите, первоначальная обработка уже началась. Кстати, лично для вас могу пояснить, кто такой генерал-майор милиции Свешников. Этот человек, Семен Саввович, является близким родственником президента так называемого акционерного общества "Российский лес", которое занимается вывозом нашей древесины за границу. Валютная выручка, как вы правильно догадываетесь, оседает в Москве. Этот бизнес доступными ему методами прикрывает именно господин Свешников. Через полковника Савиных в том числе.
      Сапожников некоторое время молчал, переваривая неожиданно свалившуюся информацию. Потом настороженно-испуганным голосом спросил:
      -- Мое имя в списке есть?
      -- А вы сами как думаете?
      -- Я думаю, никаких списков нет вообще.
      Алексей ухмыльнулся.
      -- Хотите зарыть голову в песок?
      -- А вы?..
      Это "а вы?" прозвучало совсем некстати, беспомощно, и Алексей вдруг хорошо прочувствовал его состояние. Пятнадцать лет Сапожников тихо-мирно отсиживался за широкой спиной Хлыбова и тянул на себе весь бумажный воз, не вникая, как это ни странно при его должности, в то, что творится вокруг. Эдакий уютный со здоровым румянцем эгоизм. После смерти Хлыбова на короткое время Сапожников возглавил районную прокуратуру и впервне почувствовал себя на пронизывающем до костей сквозняке.
      Желая скрыть внезапную растерянность. Сапожников заслонил лицо ладонью. Потом, чтобы хоть что-то сказать, грубо спросил:
      -- Что вы предлагаете?
      -- Я? -- Алексеи удивился вопросу, но тут же понял, что Сапожников открывает и закрывает рот чисто механически, и смысла собственных слов он не понимает.
      -- Семен Саввович, я хотел бы от первичного, административного этапа обработки моей шкуры перейти сразу ко второму.
      -- Что?
      -- Ко второму этапу. Меня это хоть как-то стимулирует. Только пусть черный полковник, с которым вы советуетесь, не перепутает второй этап с третьим.
      Сапожников машинально кивнул, и это получилось забавно. Почти договорились.
      -- Я могу идти?
      -- Да. Конечно.
      Глава 5.
      Вначале Алексею показалось странным, что Крук так легко сдал его, словно фигуру на шахматной доске ради сомнительного позиционного преимущества. Но, поразмыслив, он решил, что за спиной у Крука и без его ведома кашу варит полковник Савиных. Пятидесятилетняя девственница Семен Саввович Сапожников, как обычно не вникая в обстоятельства, пошел у старого лицедея на поводу. Уже завтра полковник Савиных через того же Сапожникова поставит Крука перед свершившимся фактом. Правда, не очень понятно, почему полковник вдруг так мелко, по-бабьи засуетился? Даже если убийцу удастся в конце концов вычислить, едва ли следствие сумеет предъявить ему мало-мальски обоснованное обвинение.
      Еще один темный момент. Для убийцы Шуляк являлся врагом номер один и своими действиями представлял вполне понятную угрозу. Однако "свой человек" Хлыбов спустя время был тоже убит. Почему?.. Разошлись интересы? Или Хлыбов для убийцы никогда своим человеком не был?
      На столе звякнул телефон. Какой-то бес внутри будто толкнул Алексея под локоть. Он потянулся за трубкой в полной уверенности, что абонент на том конце провода Хлыбова Анна.
      -- Здравствуйте, Анна Кирилловна. Я слушаю вас.
      Трубка молчала.
      -- Говорите же,-- с улыбкой в голосе повторил он.-- Я слушаю.
      -- Алексей Иванович, вы не могли бы появиться сегодня у меня дома? -- услышал он голос Анны.-- Я очень, очень прошу вас.
      -- Разумеется. Но в чем дело?
      -- Это трудно объяснить в двух словах.
      -- Вы чего-то боитесь?
      -- Да! -- Она почти вскрикнула.-- Боюсь. Я боюсь возвращаться домой.
      -- Но почему? К вам что, пристают? Преследуют?
      -- Не знаю. Мне кажется... может быть, это глупо, но там кто-то появляется.
      -- Это происходит днем?
      -- Не знаю! С тех пор, после убийства, я была там два раза. Оставалась на ночь.
      -- Откуда вы звоните?
      -- Из автомата с набережной.
      Алексей взглянул на часы. Было без пятнадцати шесть.
      -- Анна Кирилловна, давайте встретимся с вами через полчаса. Случайно.
      -- Случайно? Это как?
      -- Скажем, в магазине "Фиалка". Вн передадите мне ваши ключи. И постарайтесь сделать это незаметно.
      -- О-о!
      Алексей понял по восклицанию, что своими словами скорее напугал, а не успокоил ее. Он рассмеялся.
      -- Не расстраивайтесь так, Анна Кирилловна, это всего только мера предосторожности. На всякий случай, вы понимаете?
      Она молчала.
      -- Пока я тоже ничего не знаю. Поэтому приходится действовать с подстраховкой.
      -- Да,-- тихо откликнулась Анна.
      -- Значит, договорились. Через полчаса в магазине "Фиалка". И, пожалуйста, Анна Кирилловна, пусть наш разговор останется между нами.
      -- На всякий случай? -- Ему показалось, она уже шутит.
      -- Для чистоты эксперимента.
      К магазину "Фиалка" Алексей подошел чуть раньше назначенного времени. Оставшиеся несколько минут он потолкался в гастрономе напротив, изредка оглядывая через оконное стекло улицу. Анна появилась не одна. Рядом с ней по выщербленному тротуару, оживленно болтая, шла какая-то женщина примерно, одного с ней возраста. Когда обе скрылись за дверью, Алексеи пересек проезжую часть и вошел следом. Женщины стояли в отделе белья продолжали что-то обсуждать. "Самое время купить себе пасту и шнурки для туфель,-- подумал он.-- Когда еще удастся сюда заскочить?"
      Через минуту за спиной прозвучала совершенно очаровательная, вполне музыкальная фраза:
      -- Алеша, это вы? Что вы здесь делаете?
      -- Здравствуйте, Анна Кирилловна. Я выбираю шнурки.
      Она рассмеялась.
      -- Шнурки?
      -- Да. Мне сказали недавно: если у мужчины такие драные шнурки, как у меня, значит, этот мужчина совершенно не уважает женщин.
      -- Вы опять на себя наговариваете. И знаете, почему?
      -- Почему?
      -- Вы хотите, чтобы вас пожалели.
      -- Очень хочу.
      -- Хорошо. В таком случае я помогу вам выбрать шнурки.
      -- Шнурки я уже выбрал. А нельзя пожалеть меня как-то иначе?
      Она взяла его за руку, и Алексей ощутил в ладони связку ключей.
      -- Я должна придти домой после вас?
      -- В половине девятого. И пожалуйста, дождитесь какого-нибудь попутчика.
      -- Это настолько серьезно?
      -- Не знаю.
      -- А вот и Ирина, моя подруга. Знакомьтесь, Алексей Иванович.
      Из соседнего отдела со свертком в руке к ним подошла весьма миловидная женщина, одетая разве что не от Кардена. Возможно, на улицах Парижа она выглядела бы элегантно, но здешний убогий антураж любого человека в приличной одежде, кроме телогрейки, превращал в ряженого. Алексей с удовольствием поболтал с дамами, в то же время фиксируя входные двери и стараясь запомнить лица новых посетителей. Наконец, сославшись на неотложные дела, он оставил дам в магазине и отправился на остановку.
      В связке, которую передала ему Анна, оказалось семь ключей. Три из них, судя по виду и размерам, были от наружных дверей, остальные от внутренних помещений.
      Чтобы не рисоваться лишний раз возле коттеджа, Алексей обошел прокурорскую усадьбу стороной и по сосняку, держась кустов, вышел на зады, к хозяйственным пристройкам. Тяжелая, металлическая дверь с чугунным, литым декором отворилась на удивление легко, как если бы тройные шарниры были запрессованы в подшипники. Алексей ступил внутрь и оказался в длинном переходе с зенитннм освещением. Прямо перед ним была еще одна дверь, вероятно, во внутренний дворик, но ключа к ней в связке не оказалось. Влево переход упирался в гараж, как минимум на три-чвтнре машины, похоже, с подвальным помещением. Рядом -недостроенный бокс с кладями кирпича, теса и аккуратно уложенными кипами гофрированного железа.
      Алексей повернул назад, пробуя ключами все попадающиеся двери. Осмотрев, где это оказалось возможным, хозяйственные пристройки, он вошел в дом и запер за собой дверь, ведущую на усадьбу. После убогой казенной квартиры хлыбовский коттедж производил сильное впечатление.
      Вдруг, подняв голову, он наткнулся глазами на полустертый крест, начертанный мелом над резной причелиной. Косая перекладинка посередине напомнила ему, что такие же кресты мелом он видел в день приезда у парадного входа. Но до появления хозяйки ломать голову над этим не имело смысла. Алексей прошел на веранду и устроился в углу, в кресле, так, чтобы со стороны его нельзя было разглядеть.
      ...Когда он взглянул на часы, время приближалось к девяти. Здесь, в лесу, сумерки сгустилось настолько, что окружающие предметы начали терять свои краски и постепенно тускнели. Если до наступления темноты Анна не появится, ему, вероятно, придется ее встречать. Алексей потянулся, разминая затекшие мншди, и вдруг почувствовал, что под левой лопаткой его что-то царапает. Он повернулся в кресле и -- невольно привстал. Плетеная из поливинилхлоридных нитей спинка кресла оказалась прорезана посередине, чуть слева. Несомненно, это было то самое жресло, в котором нашли убитым прокурора Хлыбова. Поэтому оно оказалось в стороне, задвинуто в дальний угол.
      Изучая характер повреждений на спинке, Алексей краем глаза заметил мелькнувший между стволов знакомки плащик. Это была Анна. Правда, ее походка показалась ему несколько странной, она дважды споткнулась, видимо, на корнях. Алексей присмотрелся повнимательнее и понял, что женщина явно под шафе!
      Она долго возилась с дверным замком и, кажется, нервничала, но Алексей не встал, опасаясь быть замеченным, если за ней, действительно, кто-то следит. Заперев за собой дверь, Анна быстро прошла через веранду, не заметив его в темном углу. Запах ее духов и дорогих сигарет озоном просквозил в воздухе. Он вдруг явственно ощутил, как меняется химический состав его крови. Некоторое время Алексей продолжал оставаться на месте, вгляднваясь в сумерки. Но ничего подозрительного снаружи не происходило. Он поднялся и шагнул следом в неосвещенный холл.
      -- О боже!
      Она стояла тут же, за дверью, без сил привалившись к стене, и от неожиданности отшатнулась.
      -- Как хорошо, что вы пришли,-- наконец с облегчением выдохнула она. Только теперь Алексей понял, как тяжело ей возвращаться в огромный пустующий дом, ставший местом страшного преступления. Он подобрал с полу сумочку и взял руку Анны в свою, давая понять, что бояться не нужно. Она качнулась к нему. Всхлипнула.
      -- Какой кошмарный день. Мне казалось, он никогда не кончится.
      -- Что-то случилось? Еще?
      -- Нет, то есть, да! В городе за весь день я не увидела на улицах ни одного интеллигентного, хотя бы просто человеческого лица. Сплошь рожи, какие-то рыла. Порочные, мерзкие, ужасно злые, даже у детей. И все-все угрюмые! Только один, одно лиио, мужчина, мне показался счастливым. Но когда я присмотрелась, то поняла, что он местный дурачок, убогий... Он улыбался каждому и скалил зубы. Это ужасно, ужасно!
      Она спрятала мокрое от слез лило у него на груди, но тут же вновь заговорила:
      -- Нет... вру! Вру, кажется. Десять минут назад, я, уже возвращаясь, увидела рыжую собаку. На канализационном люке. У нее была очень добрая, интеллигентная морда, очень грустная. Я погладила ее, и она лизнула мне руку.-- Анна заглянула Алексею в глаза и вдруг спросила:
      -- Почему вы молчите?
      -- Потому, что слушаю вас.
      -- Наверное, мне не следовало так напиваться,-- смущенно призналась она.-- Но сегодня... это свыше моих сил.
      -- Не стоит оправдываться, Анна Кирилловна. На вашем месте я сделал бы то же самое.
      Она слегка приподнялась и коснулась губами его щеки.
      -- Как та рыжая собака, да? -- И засмеялась.-- Алеша, вы, наверное, голодны. Хотите есть?
      Алексей сразу вспомнил свой обед в "Лакомке". До сих пор его подташнивало.
      -- Нет, не думаю.
      -- Я вам не верю. Мужчины всегда ходят голодные. Я знаю по Хлыбову.
      Она провела его в гостиную, где он уже бывал, и хотела включить свет. Но Алексей остановил.
      -- Вначале, Анна Кирилловна, я спущу гардины. На всякий случай.
      Она улыбнулась.
      -- Распоряжайтесь. Мне необходимо переодеться.
      Анна вернулась минут через двадцать, толкая перед собой сервировочный столик с закуской и бутылкой сухого вина. От недавних слез и депрессии не осталось следа, и, судя по играющей на губах улыбке, она готова была в любой момент превратить гостя в испытательный полигон для проверки своей боевой мощи.
      -- Второе я поставила в духовой шкаф. Но мы можем начинать. Вы готовы?
      Алексей поднялся из кресла, намереваясь помочь.
      -- Нет, нет! Пожалуйста, сидите, Алеша. Я буду за вами ухаживать.
      -- Анна Кирилловна, пока общение с вами окончательно не вскружило мне голову, я хотел бы прояснить некоторые обстоятельства.
      -- Что ж, проясните.
      -- Я понял так, что за два с половиной месяца после убийства Вениамина Гавриловича, вы были здесь всего два раза? Это так?
      -- Нет. Днем я заходила довольно часто. Здесь у меня вещи и многое, без чего нельзя обойтись. Но на ночь я старалась не оставаться.
      -- Почему?
      -- Потому, что я ужасная трусиха.
      -- По-моему, вы на себя наговариваете. И знаете,почему?
      -- Не будьте злопамятны, Алеша. Вам это не идет. И потом, я, действительно, трусиха.
      -- Но вы же не для того меня пригласили, чтобы я помог скрасить вам одиночество?
      -- А если да, то что?
      Алексей хмыкнул, вдруг представив, что телефонный разговор и все последующие действуя Анны всего лишь дамская шутка -весьма оригинальный способ зазвать недогадливую особь мужского пола в гости. Потом обе подруги, Ирина и Анна, за чашкой кофе будут с удовольствием перемывать его косточки. Хотя едва ли. На Анну это мало похоже.
      -- А если да, то что? -- Она повторила вопрос и даже заглянула в глаза, чтобы он не вздумал уклониться.
      -- Если да?.. Признаться, меня бы это больше устроило.
      -- Почему-у? -- протянула Анна, явно толкуя его слова как признание.
      -- Потому что я не люблю рисковать своей жизнью. Особенно, если не знаю, что вокруг меня происходит.
      -- Значит, вы тоже трусиха?
      -- Ужасная!
      На губах у Анны появилась лукавая улыбка.
      -- Вот ваш бокал, Алеша. Надеюсь, вино добавит вам храбрости.
      -- Спасибо,-- он подержал бокал в руках, слегка пригубил.-- Значит, в светлое время суток вы бывали в доме довольно часто. И кроме того дважды оставались здесь на ночь?
      -- Да.
      -- Что именно вас напугало? Или кто?
      Анна достала из пачки сигарету, щелкнула зажигалкой.
      -- После смерчи Хлыбова я не появлялась здесь недели полторы-две. Потом привела все в порядок... кажется, был воскресный день. Но остаться не смогла. Просидела до темнотн, наревелась, а потом?.. потом собрала кой-какие вещи и ушла.
      -- Насчет вещей, кстати. У вас ничего не пропало?
      -- Нет. Но мне показалось, они что-то искали.
      -- Они?
      -- Не знаю,-- она пожала плечами.-- Кажется, у вас это действие называется осмотр места происшествия, да? М мне показалось, был обыск.
      -- То есть, в ваших вещах рылись? Но почему вы решили, что это были люди из милиции? А не преступник?
      -- Преступник тоже. Если помните, в милицию и в прокуратуру позвонила я. До их приезда у меня было время осмотреться,-- дрожащим голосом произнесла Анна и опустилась на софу, закрыв лицо руками.-- Это была ужасная ночь. Я думала: сойду с ума.
      Алексей насторожился.
      -- Я не ослышался? Вы сказали, ночь?
      -- Да,-- она слабо качнула головой.
      -- Но вы, как известно, появились лома только утром, не так ли? И обнаружили, что Хлыбов мертв, после этого вы стали звонить нам и в милицию?
      -- Хлыбова я обнаружила мертвым еще в одиннаддатом часу вечера. Накануне.
      -- Вы были здесь в одиннадцать вечера? -- тупо переспросил он.
      Анна кивнула. Алексею сделалось не по себе. Нелепая на первый взгляд версия Ибрагимова, в которою алиби Анны ставилось под сомнение, вдруг подтвердилась.
      -- Но каким образом?
      -- В тот вечер мне сделалось плохо, когда мы сидели. Противная, ноющая боль под лопаткой. Словно схватило сердце. И голова буквально раскалывалась на части. Я встала и кое-как вышяа на улицу. Потом, помню, остановила проходящий грузовик, очень тяжелый. И назвала адрес. Метров двести он не довез меня, молодой парень с усиками. Ему оказалось не по пути.
      -- И что Хлыбов? Был мертв?
      -- Вначале я решила, что он пьян. По поза... его голова лежала в тарелке лицом вниз. Я подошла чуть ближе и -- увидела нож.
      -- После чего вы бросились бежать?
      -- Да! -- Анна встала и нервно прошлась по комнате.
      -- Почему вы решили вернуться, Анна Кирилловна? Время позднее, и потом вы, кажется, были в ссоре с Хлыбовым?
      -- Я не решала. Все получилось как-то само собой.
      Анна извинилась и вышла из комнаты. Вернулась она через несколько минут с маленьким, цветастым подносом, на котором стояли две тарелки, аккуратно прикрытые фольгой.
      -- Если второе подгорело, в этом виноваты только вы, Алеша.
      Он потянул носом.
      -- Запах чудный.
      -В таком случае приступайте. Пока не съедите все, я не стану отвечать на ваши вопросы.
      -- Согласен.
      Итак, никакого алиби у Анны нет. В этом Ибрагимов оказался абсолютно прав, если не считать некоторх малозначительннх детелей. Как только Крук и прочие доберутся до нее, она тотчас все выложит, даже не подозревая, какой опасности себя подвергает.
      Любопытно, что они там искали у Хлыбова? С одной стороны, милиция. Вернее, кто-то из оперативных работников. С другой, преступник. А может, они искали одно и то же? Или шмоном занималось одно и то же лицо? Почему бы нет, если учесть, что в ночь убийства заняться шмоном ему помешали?
      -- Совсем недавно, Анна Кирилловна, вам очень крупно повезло. Боюсь, вы об этом даже не подозррваете.
      -- Повезло... мне? И я об этом не подозреваю?
      -- Да.
      -- Тогда какое же это везение, помилуйте?
      -- Вы, Анда Кирилловна, чудом остались в живых.
      -- Ради бога, перестаньте меня пугать! И сейчас закричу, слышите? -- вилка из рук Анны выпала на тарелку.
      -- Кричите. Если от этого станет легче.
      -- Вы жестокий человек, Алеша. Говорите же, в чем дело?
      -- И знаете, что вас спасло? То, что вы ужасная трусиха. В ту ночь Хлыбов был убит минут за пять-десять до вашего появления. Когда вы вошли, убийца находился в доме. Возможно, он наблюдал за вами, стоя за дверью, и ждал, что вы войдете.
      -- О Боже...
      -- Вот именно. Вы однако вовремя испугались и бросились бежать. Не знаю, почему, но преследовать вас он не решился. Возможно, не был уверен, что сумеет догнать. Таким образом вы спугнули преступника. Но он ошибся в вас еще раз. Он рассчитнвал, что вы немедленно броситесь в милицию, поэтому вслед за вами сделал ноги. Хотя до вашего появления на веранде намеревался хорошо все обыскать.
      Алексей вдруг увидел, что бутылка перед Анной на три четверти пуста. Вылил оставшееся вино в свой бокал.
      -- Похоже, вы успели здорово набраться храбрости? -- с укоризной сказал он.