При таких условиях люди не останутся в этом районе или примут другие меры для предотвращения ущерба, если издержки на это окажутся меньшими, чем издержки предпринимателя на предотвращение ущерба (цель производителя, разумеется, не столько в уменьшении ущерба, сколько в сокращении налоговых платежей). Налоговая система, ограниченная налогом на производителя за причиняемый ущерб, поведет к несправедливому возрастанию издержек на предотвращение ущерба. Этого можно было бы, конечно, избежать, если бы можно было обложить налогом не причиняемый ущерб, а падение ценности производства (в широчайшем его понимании), имеющее причиной эмиссию дыма. Но для этого требуется детальное знание индивидуальных предпочтений, и я не в силах вообразить, как можно собрать данные, необходимые для такой системы налогов. В самом деле, предложение бороться с загрязнением воздуха и иными подобными проблемами с помощью налогов изобилует трудностями: проблема калькуляции, различие между средним и предельным ущербом, относительная величина ущерба для различных объектов собственности, и т. д. Нет нужды исследовать здесь эти проблемы. Для моих целей достаточно показать, что, даже если налог в точности равен ущербу для соседней собственности от выброса каждого дополнительного клуба дыма, вовсе не обязательно, что этот налог приведет к созданию оптимальных условий. Чем больше людей или деловых организаций оказываются в радиусе распространения дымового загрязнения, тем больше ущерб от данного источника дыма. Соответственно и налог будет расти вместе с ростом числа испытывающих ущерб. Это поведет к сокращению ценности продукта, производимого занятыми на фабрике факторами: либо потому, что сокращение производства под тяжестью налогов поведет к использованию факторов где-либо еще и менее ценными способами, либо потому, что факторы будут отвлечены на производство средств для сокращения выбросов дыма. Но люди, решающие поселиться в окрестностях фабрики, не учтут этого падения ценности производства, которое имеет причиной их присутствие. Эта неспособность учесть издержки, возлагаемые на других, сравнима с действиями владельца фабрики, который не учитывает ущерб, наносимый выбросами дыма. В отсутствие налога в окрестностях фабрики может оказаться слишком много дыма и слишком мало жителей; но при наличии налога дыма может оказаться слишком мало, а жителей слишком много. Нет причин предполагать, что какой-либо из этих исходов непременно предпочтительней другого. Нет нужды пространно рассматривать сходные ошибки, скрытые в предположении, что дымящие фабрики следует с помощью зонального планирования удалить из тех районов, где дым порождает вредные эффекты. Если перемещение фабрики приводит к сокращению производства, это, конечно же, следует учитывать и сопоставлять с ущербом от того, что фабрика останется на прежнем месте. Целью такого регулирования должно быть не устранение дымового загрязнения, но, скорее, обеспечение его оптимального уровня, т. е. такого, который максимизирует ценность производства. X. Изменение подхода Я УВЕРЕН, что неспособность экономистов прийти к верным выводам в трактовке вредных эффектов нельзя приписать только отдельным промахам анализа. Современный подход к проблеме экономической теории благосостояния страдает фундаментальными дефектами. Необходимо изменение подхода. Анализ в терминах расхождения между частным и общественным продуктами концентрирует внимание на отдельных недостатках системы и питает убеждение, что любые меры, устраняющие недостатки, непременно желательны. Внимание тем самым отвлечено от других изменений в системе, которые с необходимостью сопутствуют корректирующим мерам и которые могут порождать ущерб больший, чем исходные недостатки. В предыдущих разделах данной статьи мы видели много примеров этого. Но совсем не обязательно подходить к проблеме именно так. Экономисты, изучающие проблемы фирмы, обычно подходят к делу с позиций альтернативных издержек и сравнивают доход, получаемый при данной комбинации факторов, с возможностями альтернативной организации дела. Представляется желательным использовать схожий подход при разработке вопросов экономической политики и сравнивать полный продукт, получаемый при альтернативных социальных установлениях. В этой статье анализ был ограничен, как и обычно, в этом разделе экономической теории, сравнением ценности производства, как она измеряется рынком. Но, конечно же, желательно, чтобы выбор между различными социальными установлениями, имеющий целью решение экономических проблем, велся с привлечением более широких понятий и чтобы во внимание принимался общий эффект использования этих альтернативных установлении во всех сферах жизни. Как часто подчеркивал Фрэнк Г. Найт, проблемы экономической теории благосостояния должны в конечном итоге вылиться в исследование эстетики и морали. Другой чертой обычного подхода к проблемам, которые рассматривались в этой статье, является то, что анализ ведется в терминах сравнения между состоянием laissez faire и неким идеальным миром. Этот подход неизбежно приводит к расплывчатости мысли, поскольку характер сравниваемых альтернатив всегда остается неясным. Существуют ли денежная, правовая и политическая системы в состоянии laissez faire, и если да, то, что они такое? А в идеальном мире -будут ли там денежная, правовая и политическая системы, а если да, то каковы они будут? Ответы на все эти вопросы покрыты тайной, и каждый волен делать любые выводы. На самом деле совсем не нужен анализ, чтобы показать, что идеальный мир лучше, чем состояние laissez faire, если только определения того, что есть идеальный мир и что есть состояние laissez faire, не окажутся идентичными. Но все эти рассуждения не имеют значения для экономической политики, поскольку, как бы мы ни воображали себе идеальный мир, ясно, что мы еще не знаем, как попасть туда отсюда, где мы есть. Представляется, что лучшим подходом было бы начать анализ с ситуации, приблизительной похожей на реально существующую, чтобы изучить воздействие предлагаемых изменений политики и попытаться решить, будет ли новая ситуация в целом лучше или хуже, чем исходная. При таком подходе политические предложения будут иметь некоторое отношение к реальной ситуации. Конечная причина неспособности развить теорию, пригодную для решения проблемы вредных последствий, -- ложное понятие фактора производства. Обычно он мыслится как нечто вещественное, что бизнесмен приобретает и использует (акр земли, тонна удобрений), а не как право выполнять определенные (физические) действия. Мы можем говорить о человеке, который владеет землей и использует ее как фактор производства, но ведь на самом деле землевладельцу принадлежит право выполнять предписанный набор действий. Права землевладельца не беспредельны. Он не всегда даже может переместить землю в другое место, например, пересыпать ее. И хотя ему может оказаться по силам не позволить некоторым людям использовать "его" землю, относительно других это может оказаться не так. Например, некоторые люди могут иметь право на пересечение участка. Более того, землевладелец может быть в силах (либо нет) возвести определенного типа постройки, или выращивать определенного типа растения, или использовать определенные дренажные системы на этой земле. И это так не только из-за правительственного регулирования. Это было бы точно также в условиях обычного права, фактически это было бы так же при любой системе права. Система, в которой права личности были бы неограниченными, была бы такой, в которой не было бы приобретения прав. Если о факторах производства мыслить как о правах, становится легче понять, что право делать что-либо, имеющее вредные последствия (вроде дыма, шума, вони, и т. д.), также является фактором производства. Мы можем использовать кусок земли таким образом, чтобы не давать другим пересекать ее, или ставить свою машину, или строить на ней свой дом, но точно так же мы можем использованием ее лишать их вида на пейзаж, или тишины, или чистого воздуха. Издержки осуществления прав (использования фактора производства) -- это всегда убыток, сказывающийся где-либо еще как результат осуществления этого права: невозможность пересечь участок земли, поставить машину, построить дом, наслаждаться пейзажем, покоем и тишиной или дышать чистым воздухом. Конечно, желательно, чтобы исполнялись только такие действия, выгода от которых больше, чем потери. Но делая выбор между социальными установлениями, в контексте которых принимаются индивидуальные решения, следует учитывать, что изменение существующей системы, которое поведет к улучшению одних решений, может одновременно ухудшить другие. Более того, мы должны учитывать издержки функционирования различных социальных установлении (будь то рынок или правительственное учреждение), так же как издержки перехода к новой системе. Задумывая выбор между социальными системами, нам следует заботиться об общем результате. Прежде всего, в этом и состоит то изменение подхода, которое я предлагаю.
      Экономика организации отрасли: программа исследований
      Перепечатано из Policy Issues and Research Opportunities in Industrial Organization, ed. by Victor R. Fuchs. Vol. 3 of Economic Research: Retrospective and Prospect, NBER General Series, ? 96. Cambridge: National Bureau of Economic Research, 1972, p. 59--73. Copyright 1972 by The National Bureau of Economic Research, Inc. All rights reserved.
      ЗАТРУДНИТЕЛЬНОЕ дело -- представить доклад об экономике организации отрасли на конференции, организованной Национальным бюро для празднования 50-летия его служения экономической науке и обществу в целом. Бесспорно, что Национальное бюро оказывало беспрецедентное -- и благотворное -- воздействие на наше мышление и работу во многих областях экономической теории. Но Национальное бюро -- и в этом источник моего смущения -- вело очень мало исследований, непосредственно связанных с проблемой организации отрасли. Мне было бы нелегко представить этот доклад, если бы не вера в то, что в будущем Национальное бюро должно посвятить гораздо больше исследований экономике организации отрасли. Ведь это исследования как раз того типа, которые Национальное бюро проводит столь мастерски: тщательный сбор детальной информации и ее обработка для выявления видов экономического поведения, что представляется мне самым важным делом, если мы хотим достичь прогресса в понимании сил, определяющих организацию промышленности. Хотя мне почти нечего сказать о работе Национального бюро в прошлом, я надеюсь, что сегодня мое и другие выступления подвигнут Национальное бюро к проведению такой обширной программы исследований, что те из вас, кому выпадет удача праздновать столетний юбилей, услышат хвалу в адрес Национального бюро за его достижения в области исследований не делового цикла, а промышленной организации. Пренебрежение вопросами промышленной организации не есть индивидуальная особенность Национального бюро. Это преимущественно есть отражение общей ориентации экономических исследований. В области промышленной организации в настоящее время делается, сколько я знаю, чрезвычайно мало, поскольку работы под этой рубрикой почти ничего нам не говорят об организации промышленности. Вспомните, как Шерлок Холмс привлек внимание инспектора к "любопытному ночному происшествию с собакой". Это вызвало комментарий инспектора: "Собака не лаяла ночью". Холмс на это ответил: "Это и было самым любопытным". [В первоначально опубликованном тексте я говорил, что этот обмен репликами состоялся между Холмсом и доктором Ватсоном. На деле это был разговор между Холмсом и инспектором Грегори в "Adventure of Silver Blaze" ("Серебряная лента"). Я в долгу перед С. Литлчайлдом, обратившим мое внимание на эту непростительную ошибку, которую я теперь исправил.] Я невольно вспоминаю этот разговор, когда размышляю о нынешнем состоянии изучения промышленной организации. Любопытно в теоретической трактовке проблем организации промышленности то, что ее сейчас не существует. Мы все знаем, что имеется в виду под организацией промышленности. Это описание того, как хозяйственная деятельность разделена между фирмами. Как известно, некоторые фирмы осуществляют много разных видов деятельности; у других круг деятельности резко ограничен. Некоторые фирмы большие, другие -- малые. Некоторые фирмы интегрированы вертикально, другие -нет. Это и есть организация промышленности, или, как ее обычно называют, структура промышленности. Но из исследований промышленной организации хотелось бы узнать, как промышленность организована сейчас и чем это отличается от того, что было прежде; какие силы сотворили такую организацию промышленности и как эти силы изменялись со временем; как повлияют предложения изменить -через различные изменения законов -- формы промышленной организации. Это направление, основательно поддержанное исследованиями того типа, которые Национальное бюро столь хорошо проводит, позволит нам осознать ценность действий и намерений по обновлению способов организации хозяйства. Это описание организации промышленности, которое отражает традиционное понимание предмета, страдает чрезмерной узостью, фирмы не являются единственными организациями, осуществляющими хозяйственную деятельность. Не считая ассоциаций разного рода и неприбыльных организаций (которые можно, тем не менее, рассматривать как особого рода фирмы), существует большое число правительственных учреждений, активных в экономической сфере, и многие из них очень важны. Почти все, если не буквально все, виды экономической деятельности правительства -- будь это полицейская служба, сбор отходов, предоставление коммунальных услуг, образовательные учреждения или больницы -- осуществляются также и фирмами (или другими аналогичными институтами). Нет сомнения, что частью задачи по изучению промышленной организации должно быть описание экономической деятельности правительственных учреждений, а также объяснение причин, по которым экономическая деятельность делится между частными и правительственными организациями именно так, как мы это видим. [Я хочу здесь сослаться на неопубликованную статью Виктора Фьюкса "Заметки к теории организации производства", которая исследует этот вопрос и делает ясной его значимость (Fuchs Victor. Some Notes Toward a Theory of the Organization of Production).] Как сегодня толкуются эти вопросы? Я возьму для примера две из самых авторитетных книг на эту тему: "Организацию промышленности" Стиглера и "Промышленную организацию" Бейна. Стиглер в первой главе считает своим долгом заявить: "Начнем эту книгу с наибольшей возможной прямотой, которую не легко удержать: нет такого предмета, как промышленная организация. Учебные курсы с таким названием нацелены на понимание структуры и поведения отраслей (производителей благ и услуг) хозяйства. В этих курсах рассматриваются распределение фирм по величине (одна или много, с высокой концентрацией или нет), причины такого распределения по величине (прежде всего экономия на масштабах производства), воздействие концентрации на конкуренцию, воздействие конкуренции на цены, инвестиции, инновации и пр. Но ведь это и есть содержание экономической теории -- теории цен или размещения ресурсов, которую теперь часто называют неудачным термином микроэкономика". Отвечая на вопрос, зачем в добавление к курсам по экономической теории нужны курсы по промышленной организации, Стиглер приводит две причины. Первая: теоретические курсы очень формальны и не могут включать результаты эмпирических измерений кривых издержек, концентрации и т. п. Вторая: теоретические курсы не могут вторгаться в область политики, особенно в вопросы антитрестовской политики и регулирования; и, как формулирует сам Стиглер, "эту черную работу берет на себя курс по промышленной организации" [Stigler George J., The Organization of Industry; Homewood, Ill. Richard D. Irwin, 1968, p. 1]. Бейн сообщает нам, что общей темой его книги является "организация и функционирование предпринимательского сектора капиталистической экономики". Он характеризует свой подход как "внешний и поведенческий". Его интересует "устройство среды, в которой действуют предприятия, и их поведение как производителей, продавцов и покупателей, действующих " определенных условиях". Он "особенно внимателен к относительному размаху конкурентных или монополистических тенденций в различных отраслях или на разных рынках" [Bain Joe S., Industrial Organization; N.Y.: John Wiley and Sons, 1968, vii]. На самом деле Бейн написал своеобразную книгу о теории цен, в которой рассматриваются такие вопросы, как влияние концентрации и значимость этих предполагаемых влияний для антитрестовской политики. Бейн предполагает, что интерес к тому, что фирма делает (внутрифирменные процессы), до известной степени относится к науке управления, и он, похоже, связывает это с учением о том, как следует управлять делом [Ibid.], хотя мне кажется, что вопрос этот можно изучать, не предполагая таких целей. Понимание предмета Бейном (хотя, конечно, не то, как он его разрабатывает) не слишком существенно отличается от понимания Стиглера. В сущности оба -- и Бейн, и Стиглер -- рассматривают исследование промышленной организации как прикладную теорию цен. Кейвз в своей книге "Американская промышленность: структура, руководство, достижения" выражает это даже с большей отчетливостью: "Задачей исследования "промышленной организации" является соотнесение созданной экономистами теории цен с реальными отраслями хозяйства" [Caves Richard, American Industry: Structure, Conduct, Performance; Englewood Cliffs, N. J.: Prentice-Hall, 1967, p. 14]. Экономика организации отрасли превратилась в изучение фирменной политики цен и производства, особенно в олигополистической ситуации (что часто называют изучением структуры рынка, хотя здесь нет ничего близкого к функциям рынка). И, конечно, не имеет значения, что вообще не существует теории олигополии или, что дает тот же результат, налицо слишком много теорий олигополии. Но совершенно ясно, что за пределами этой проблемы, -- а я далек от предположения, что эти вопросы не важны, -- работы современных экономистов в области промышленной организации слишком узко подходят к предмету. Так было не всегда. Если вы пойдете в библиотеку, то обнаружите целые полки книг, написанных в 20-х и 30-х годах, с детальным исследованием организации отдельных отраслей. А было много и общих работ (особенно в Соединенных Штатах), посвященных проблемам того, что именовалось интеграцией, как вертикальной, так и горизонтальной. Например, в 1924 г. было опубликовано исследование Вилларда Торпа "Интеграция деятельности отраслей". А в Кембриджской экономической серии (в Англии) были такие книги общего характера, как работы Д. Робертсона "Управление в отрасли" (1928) и Е. А Робинсона "Структура конкурентной промышленности" (1931). Еще раньше была, конечно, "Промышленность и торговля" Альфреда Маршалла (1919), которая вдохновила многих исследователей. Методы этих работ и охват материала ими очень различны: от рассмотрения рабочих советов у Робертсона до исторического обзора промышленного развития у Маршалла; от описательного эмпиризма английских авторов до детальных статистических исследований Вилларда Торпа. Но всем этим работам был свойствен интерес к организации промышленности во всей ее сложности и разнообразии. Именно работы, подобные этим, дали мне понимание предмета промышленной организации. Но в литературе отсутствовала (или я так думал) теория, которая бы позволила анализировать факторы, влияющие на организацию отраслей. Именно эта ситуация подтолкнула меня к написанию в начале 30-х годов статьи "Природа фирмы" [см. гл. 2 настоящего изд.], которую много цитировали и мало использовали. Это неиспользование вовсе не удивительно, поскольку проблемы, для уяснения которых была создана теория, не слишком интересовали экономистов в недавнем прошлом. Но если мы намерены серьезно подойти к проблемам отраслевой организации, теория необходима. Почему фирма делает то, что делает? Для ответа на этот вопрос необходимо понять, почему вообще фирма существует, а уж это укажет направление поиска ответа на вопрос, почему фирма делает то, что делает. В мои студенческие годы (а может быть, это и до сих пор так) система цен представлялась как автоматическая, саморегулирующаяся система. Как сказал сэр Артур Салтер: "нормальная экономическая система работает сама". Представлялось, что размещение ресурсов координируется системой цен. Изложенное столь просто, это описание, как мне кажется и до сих пор, вовсе не соответствует тому, что происходит внутри фирмы. Работник передвигается из отдела Y в отдел Х не потому, что цена в Х достаточно выросла относительно цены в Y, чтобы сделать этот переход выгодным для него. Он переходит потому, что так ему приказали. По образному выражению Д. Робертсона, мы находим "островки сознательной власти в этом океане бессознательной кооперации, подобные комочкам масла, сбивающемся в бадье пахты". За пределами фирмы размещение ресурсов определяется ценами через последовательность рыночных трансакций обмена. Внутри фирмы эти рыночные трансакции устранены, и ресурсы распределяются на основе административных решений. Почему фирма принимает на себя бремя создания и поддержания этой административной структуры, когда размещение ресурсов может быть предоставлено системе цен? Главная причина та, что использование рынка предполагает определенные издержки, которых можно избежать с помощью использования административной структуры. Если трансакции осуществляются через рынок, возникают издержки установления соответствующих цен; издержки проведения переговоров и заключения отдельного контракта на каждую рыночную трансакцию; есть и другие издержки. Конечно, фирма неотделима от рынка, и нельзя устранить все контрактные отношения. Но владелец фактора производства не должен заключать множества контрактов с владельцами других факторов производства, с которыми он сотрудничает внутри фирмы. Фирма выгодна потому, что деятельность на рынке сопряжена с некоторыми издержками, а создав организацию и управляя размещением ресурсов административными методами, можно избавиться от этих издержек. Но, конечно, фирма должна решать свои задачи с издержками меньшими, чем издержки вытесненных ею рыночных трансакций, поскольку, если фирма оказалась неспособна достичь этого, всегда возможен возврат к рынку. И, конечно, для каждой фирмы всегда есть возможность обратиться к другой фирме, которая справится с задачей с более низкими издержками. Организация отраслей, таким образом, зависит от соотношения между издержками на осуществление рыночных трансакций и издержками на организацию тех же операций внутри фирмы, которая может выполнять ту же задачу экономнее. Кроме того, издержки на организацию деятельности внутри любой отдельной фирмы зависят от того, какие еще виды деятельности она осуществляет. Данный набор видов деятельности может облегчить выполнение одних задач, но затруднить выполнение других. Именно эти взаимоотношения определяют действительную организацию отрасли. Но, дойдя до этого вывода, насколько далеко мы продвинулись? Мы знаем очень мало об издержках осуществления рыночных трансакций, равно как и о том, от чего зависит величина этих издержек; мы почти ничего не знаем о том, как зависит величина издержек от различной группировки видов деятельности в фирме. Наши знания не идут дальше того факта, что результат практического установления этих взаимоотношений таков, что жизнеспособные организации малы по сравнению с размерами экономической системы, частью которой они являются. На деле мы потрясающе невежественны относительно сил, которые определяют организацию хозяйства. Конечно, у нас есть некоторые идеи о причинах того, почему повышение активности внутри фирмы обычно создает напряжения в административной структуре, что ведет к росту издержек по организации дополнительных операций (даже если они подобны уже освоенным): издержки растут как в силу роста самих административных издержек, так и потому, что лица принимающие решения, начинают делать больше ошибок и не справляются с разумным размещением ресурсов. Примерно таково общепринятое толкование проблем управления в экономической теории [Williamson Oliver E., Internal Organization and Limits to Firm Size, in Corporate Control and Business Behavior; Englewood Cliffs, N. J.: Prentice-Hall, 1970, p. 14--40]. Но мне представляется, что, по мере того как фирмы расширяют свою деятельность, последняя становится более разнообразной по характеру и начинает охватывать более обширное географическое пространства Я думаю, что это должно играть свою роль в ограничении экспансии фирмы. На деле, это особый случай того, как влияет на издержки соединение различных видов деятельности в одной фирме, и не всегда такое соединение неблагоприятно. Но существование подобных взаимосвязей наводит на мысль, что эффективное распределение видов деятельности между фирмами предполагает наличие особенных (и различных) наборов видов деятельности в фирмах (что мы и наблюдаем). Не приходится ожидать, что сферы деятельности разных фирм будут подобны друг другу, но, как я понимаю, распределение видов деятельности между фирмами -- не та тема, о которой мы можем многое сказать. Почему мы почти ничего не знаем об этом? Частично это можно объяснить свойствами экономического анализа, используемого для изучения организации производства, т.е. для изучения оптимального размера фирмы и экономии на масштабах производства. Этот анализ, предположительно направленный на организацию производства (хотя это и не так), должен успокаивать тех, кого может тревожить более заметная брешь. Нетрудно видеть, что именно не в порядке с теорией оптимального размера фирмы, как она существует в экономической теории. Во-первых, нам нужна не оценка оптимального размера фирмы (пусть даже с различными оптимумами для каждой отрасли), а теория оптимального распределения видов деятельности (или функций) между фирмами. Во-вторых, теория оптимального размера фирмы имеет предметом вовсе не размер фирмы в смысле набора видов деятельности, осуществляемых фирмой, только определение объема выпуска. Более того, даже в этом современная теория обращает внимание только на производство определенных продуктов, или обобщенного продукта, а не на весь список того, что производит фирма. Последнее утверждение, пожалуй, чрезмерно строго, поскольку экономисты могут для определения размера фирмы пользоваться также показателями ценности, или активов, или числа работников -но я в любом случае прав в том, что очень мало внимания уделяется тому, что же фирмы делают в действительности. Обсуждение экономии на масштабах производства имеет дело в основном с отношением между издержками и объемом выпуска (фактически производной функцией издержек). Такое рассмотрение не увеличивает нашего знания о том, как влияет на издержки какая-либо деятельность или переход к другой деятельности, а также об относительных издержках разного типа фирм при осуществлении сходных видов деятельности. Еще меньше внимания уделяется масштабам передачи функций за пределы фирмы по мере увеличения выпуска продукта (или обобщенного продукта). Случилось так, что характер облюбованного экономистами анализа даже не требует ответа на выделенные мною вопросы. Я бы не хотел, однако, умолчать о статье, делающей попытку разобраться с этими вопросами, а именно о статье Стиглера "Разделение труда ограничивается размерами рынка" [Stigler, Organization of Industry, p. 129--141]. Как известно, это утверждение Адама Смита, хотя и верное (все утверждения Адама Смита верны), породило некую путаницу, поскольку оно не согласовывалось с существованием конкуренции. Решая эту проблему, Стиглер обсуждает условия, которые способствуют появлению специализированных фирм и оказывают влияние на развитость вертикальной интеграции. Стиглер продвинулся не слишком далеко -как раз до того места, где мы и находимся. Я сказал, что характер анализа, облюбованного экономистами, склонен маскировать тот факт, что определенные проблемы промышленной организации даже не затрагиваются. Но я думаю, что есть много более важная причина для такого упущения: интерес к промышленной организации ассоциировался с изучением монополий, с контролем монополий и антитрестовской политикой. Это не новое явление. В конце XIX в., когда экономисты обратили внимание на проблемы промышленной организации, они столкнулись с проблемой трестов в Соединенных Штатах и картелей в Германии. Вполне естественно, что с развитием антитрестовской политики в Соединенных Штатах интерес к антитрестовским аспектам промышленной организации стал господствующим в этой области. У этого были и хорошие, и плохие стороны, но, по моему мнению, дурных было много больше. Это, несомненно, прибавило духу многим ученым, работавшим над проблемами промышленной организации, поскольку они чувствовали, что их работа политически очень важна. Благотворным результатом стало привлечение внимания ученых к реальным проблемам функционирования экономической системы, что подтолкнуло их к использованию некоторых источников информации, которыми в ином случае они пренебрегли бы. Но во всех других отношениях результаты кажутся мне неблагоприятными. Желание быть полезным своим ближним -- мотив, конечно же, благородный, но невозможно влиять на политику, если ты не даешь ответов. Так появились государственные экономисты, т. е. люди, которые дают ответ, даже когда ответа не существует. Это стремление угасило готовность критически исследовать данные и результаты анализа, сделало многих способных ученых, работавших в этой области, снисходительными к данным и анализу такого качества, которые, я уверен, они в другой ситуации отвергли бы. Связь с политикой, и особенно с антитрестовской политикой, направила исследование промышленной организации в такое? русло, что определенные вопросы просто не были поставлены или, во всяком случае, ставить их стало много труднее, факты, Приводившиеся в антитрестовских судебных процессах, принимались как истинные (или почти истинные). Подход юристов (судей и адвокатов) к проблемам стал восприниматься как истина в последней инстанции. Мнения судей часто становились исходным пунктом анализа, и предпринимались попытки отыскать смысл в том, что они говорили. Это настолько запутало обсуждение, что большинство экономистов явно не осознали своего поражения. Конечно, ряд работ, в том числе Адельмана и Макги, изменил ситуацию, но господствующий подход все еще, я думаю, тот же самый. [См., например: Adelman Morris A., The A and P Case: A Study in Applied Economic Theory // Quarterly Journal of Economics 63, May 1949, p. 238--257; McGee John S., Predatory Price Cutting: The Standard Oil (N. J.) Case // The Journal of Law and Economics, October, 1958, p. 137--169.] Важным результатом чрезмерного внимания к проблеме монополии стало то, что, когда экономист обнаруживал что-либо (того или иного сорта деловую практику), чего он не понимал, он искал объяснение в монополии.