Фирма, рынок и право

А поскольку мы очень невежественны в этой области, число непонимаемых явлений деловой жизни оказывается довольно значительным, а объяснение с помощью монополии -- частым. Уже позднее другим способом объяснить -- почему деловой мир принимает тот или иной способ действий? -- стало желание обойти налоги, фактически ситуация такова, что если когда-нибудь мы придем к системе ограниченного правительства (а значит, и низких налогов) и экономическая система окажется явно конкурентной, нам нечем будет объяснить, почему экономическая деятельность распределена между фирмами именно таким образом. Мы не сможем объяснить, почему "Дженерал моторс" не господствовала в угольной промышленности или почему А&Р не производили самолеты. Я попытаюсь проиллюстрировать это примером из недавней статьи в "Журнале правовой и экономической теории". Статья принадлежит Джону Л. Петерману и называется "Процесс "Клорокс" и структура цен на телевидении" [Peterman John L., The Clorox Case and the Television Rate Structures // The Journal of Law and Economics 11, October, 1968, p. 321--422]. Компания "Проктер и Гембл" приобрела "Клорокс", и это слияние было оспорено на основании антитрестовских законов. Обвинялась "Проктер и Гембл" большей частью в том, что она приобрела возможность получать скидку за телерекламу в размере 25--30 процентов -каковая скидка была недоступна фирмам меньшего размера. Это привело многих к выводу, что налицо монополизация на телевидении и пример ценовой дискриминации. Однако внимательное изучение показало Петерману, что структура скидок была разработана для компенсации того, что рекламу показывают в худшее время (время, когда аудитория меньше), фактически, если уплаченные суммы соотнести не с длительностью рекламы, а с размером телевизионной аудитории, то предполагаемые преимущества "Проктер и Гембл" исчезают. Я думаю, что это типичная ситуация. Наличествуют необычные черты в ситуации, в данном случае -- большая скидка. Немедленное заключение -- монополия. Обычно люди избегают возможности исследовать -- не тот ли это случай, когда изучаемая практика является необходимым элементом развития конкуренции. Я подозреваю, что если бы этого не избегали, изрядная часть предполагаемых монополий исчезла бы, а конкурентные условия встречались бы гораздо чаще, чем полагают ныне. Подобным образом вертикальную интеграцию (скажем, когда производитель покупает розничные торговые точки) обычно понимают как лишение права доступа, как способ не пускать на рынок других производителей, а не как более эффективный, может быть, способ сбыта. Точно так же слияния принято понимать как путь к монополии либо их соотносят с деловым циклом, но возможность того, что они могут быть путем к экономии, хоть и не игнорируется целиком, все-таки привлекает меньшее внимание. Я привел примеры того, как связь исследований промышленной организации с антитрестовской политикой создала склонность объяснять монополизмом все виды деловой практики, смысл которых неясен посредственному уму. Вы спросите, конечно: но ведь не ограничили же себя экономисты ролью подпевал судей и антитрестовских юристов из Департамента юстиции и федеральной торговой комиссии? Нет, они себя этим не ограничили, но еще вопрос -- было ли то, что они делали, более полезным. В последние 20 лет главным занятием экономистов, работающих в области того, что называется промышленной организацией, было изучение концентрации в отдельных отраслях и ее последствий. При этом искали проявлений монополизма и ожидали их увидеть в повышении прибылей. Как мне представляется (а должен признаться, что не слишком знаком с этой областью), полученные результаты только усиливают заблуждение. Была обнаружена связь между концентрацией и прибыльностью -- слабая, но, как говорят, статистически значимая. С теоретической точки зрения это скорее загадка. Если эластичность предложения в отрасли была высока или была высока эластичность спроса на ее продукты, не приходится ожидать какой-либо связи между концентрацией и прибыльностью. И если предполагается, что малочисленность производителей способствует заключению тайных соглашений и, как результат, увеличению прибыли, то ведь есть много иных факторов, помимо малочисленности, которые повышают возможность успешного тайного сговора. Так что достаточно странно, что были вообще какие-то поддающиеся измерению связи. Были и другие загадочные черты в этих результатах, например, связь делалась тем отчетливей, чем более четко определяли отрасль. Но, может быть, нам можно меньше беспокоиться из-за результатов этих исследований концентрации. Я имею в виду недавно появившуюся статью под названием "Рекомендации по деконцентрации рабочей группы по антитрестовской политике". (Это критика предложений, авторы которых слишком серьезно восприняли результаты этих исследований и попытались что-то предпринять [Brozen Yale, The Antitrust Task Force Deconcentration Recommendation // The Journal of Law and Economics 11, October, 1970, p. 279--292]). Автор статьи Йел Брозен утверждает, что результаты исследований концентрации отражают условия неравновесия в периоды проведения исследований. Если пересчитать данные для более поздних периодов, высокие прибыли склонны понижаться, низкие -- расти. Если результаты Брозена выдержав непременную (и справедливую) критику, то мало сомнений, я полагаю, что статья завершит эту эпоху. Наука о концентрации и ее последствиях будет разгромлена. Если так действительно случится, сейчас самое время собирать обломки и начинать строить заново. [Меня убеждали, что отсутствие значимых связей между концентрацией и прибыльностью не предполагает возможности значимых связей между концентрацией и другими аспектами промышленной организации. Вполне может быть и так. Однако я сомневаюсь, что мы сумеем понять причины таких связей до тех пор, пока напрямую не атакуем проблему.] Мне представляется несомненным, что необходимо никоторое переосмысление нашей теории. Но в настоящее время столь же важно наладить систематический сбор новых данных об организации промышленности, чтобы мы впредь лучше представляли себе то, что должны объяснить. Теперь я вернусь к экономической деятельности, предпринимаемой организациями иными, чем фирмы, в особенности правительственными организациями. Довольно неожиданно, но этой темой экономисты почти не занимались. Единственным случаем рассмотреть эту тему оказалась дискуссия о том, что государству следует делать (с помощью налогов, регулирования или прямого действия), чтобы улучшить работу экономики; из этих трех видов политики наименьшее внимание уделялось прямому действию. В любом случае в этих дискуссиях были две слабости. Bo-первые не было серьезных исследований того, как эти виды политики будут работать на деле. Для оправдания правительственной акции было достаточно показать, что "рынок", -- точнее, может быть, частное предприятие, -- не сумел достичь оптимальных результатов. Осталось не обдуманным, что результаты предлагаемых правительственных действий также могут оказаться далеки от оптимальных, а в итоге результат дискуссий имеет малую ценность для оценки правительственной политики. Было еще одно уязвимое место, непосредственно связанное с моей сегодняшней темой. Похоже, что существовало имплицитное предположение, что те же самые соображения, которые привели теоретиков экономики благосостояния к идее о нужности правительственных действий, вызовут заинтересованность у тех, чья активная поддержка требовалась для осуществления политических изменений, необходимых для реализации рекомендаций. В этом мы сейчас мудрее, чем были, большей частью благодаря "экономической теории политики". Мы начинаем понимать природу сил, способствующих изменениям в законодательстве, и здесь нет обязательной зависимости между мощью сил, благосклонных к таким изменениям, и выгодностью этих изменений с точки зрения экономиста. Предполагается, что экономисты, желающие успеха определенной экономической политике, должны изучить структуру нашей политической системы, чтобы понять, какие нужны изменения для принятия их экономической политики, а затем приплюсовать издержки этих политических изменений. Это предполагает, что связь между характером политических институтов и принятием определенной экономической политики (в нашем случае -- правительственного управления промышленностью) установлена. Мы не знаем многого об этих связях, но мне представляется, что их изучение -- дело для тех, кто занимается промышленной организацией. Легко видеть, что размах правительственного участия в отрасли зависит от времени, от отрасли и от географического района. Я не сомневаюсь, что в результате изучения этого аспекта промышленной организации будут обнаружены факторы, объясняющие эти различия. Я надеюсь, что Национальное бюро будет участвовать в этой работе. Я предположил, что есть потребность в широкомасштабном систематическом изучении организации промышленности в Соединенных Штатах. Я также полагаю, что наилучшие результаты могут быть получены, когда дух науки не отравлен желанием (или чувством долга) найти быстрые решения для трудных политических вопросов. Где еще можно найти такие условия для чистой науки, если не в Национальном бюро? Я предлагаю проводить большее количество исследований, потому что не верю в возможность существенного продвижения в нашей теории организации промышленности до тех пор, пока мы не будем больше знать о том, что мы должны объяснить. Вдохновенный теоретик может обойтись и без такой эмпирической работы, но я полагаю, что вдохновение скорее придет, когда есть стимулы в виде устойчивых соотношений, загадок и аномалий, обнаруженных систематическим сбором данных, особенно если есть прямая нужда сломать сложившиеся стереотипы мышления. Я сказал, что Национальное бюро сделало очень мало в области промышленной организации. Но этот предмет не был совсем заброшен, и, как свидетельствует Стиглер (вне сомнения, правильно), многое можно почерпнуть об организации промышленности в исследованиях Национального бюро по финансам, налогам и технологическим улучшениям [Stigler George J., Foreword to Diversification and Integration in American Industry; by Michael Gort, N.Y.: National Bureau of Economic Research, 1962, xxi]. Но есть еще работы, субсидируемые Национальным бюро, которые прямо посвящены промышленной организации, и я должен о них сказать. То, что эти работы отличаются высоким научным уровнем и что они разрабатывают весьма важные темы, -- это бесспорно; но при нынешнем состоянии нашей науки вряд ли удивительно, что эти работы чуть затронули или совсем обошли некоторые вопросы или что рассмотрение их было неполным. Основными работами по организации промышленности, опубликованными Национальным бюро, представляются следующие: Solomon Fabricant, The Trend of Government Activity in the United States since 1900 (1952); Ralpf L. Nelson, Merger Movements in American Industry (1959); and Michael Gort, Diversification and Integration in American Industry (1962). Сначала я скажу о работе фабриканта, поскольку в ней идет речь о правительственной деятельности, о том аспекте промышленной организации, которым, кажется мне, несколько пренебрегали. Книга не ограничивается вопросами государственного финансирования или регулирования, что очень важно, конечно, поскольку свидетельствует о внимании Национального бюро к роли правительства в организации экономической деятельности. Анализ обращен главным образом на такие вопросы, как структура занятости и расходов в государственном секторе, а также сравнение этих данных с показателями для экономики в целом, выявление динамики агрегированных показателей, и другие подобные вопросы. Само по себе это исследование не слишком много говорит нам о причинах, которые понуждают правительство заводить экономические предприятия, но оно содержит массу данных, которые будут полезны для исследований, имеющих в виду эти вопросы. Я надеюсь, что в некоем будущем исследовании Национальное бюро соберет детальную информацию о правительственном предпринимательстве в такой форме, что в результате анализа мы обнаружим причины, которые заставляют предпочесть прямое вовлечение правительства в хозяйство другим методам организации хозяйства. В этой связи я выражу надежду, что Национальное бюро исследует практику заключения контрактов правительством, поскольку здесь вопрос выбора не только между правительственным и частным предприятиями, но и между прямым правительственным действием и "контрактной системой" по поставке нужных правительству продуктов и услуг. Затем рассмотрим книги Нельсона и Горта, которые трактуют более традиционные проблемы промышленной организации. Впечатляющая работа Нельсона нацелена на анализ динамики слияний в Соединенных Штатах, соотнесение динамики слияний с деловым циклом и на проверку, насколько это позволяют данные, основных объяснений, выдвинутых для оценки колебаний в интенсивности слияний. Нельсон немногое сообщает о характере организаций, созданных слияниями (о видах деятельности, которые в результате слияния соединились под одной крышей). Его не интересует и то, что же происходит после завершения слияния. В результате мы не можем судить о роли слияний в формировании промышленной структуры в Соединенных Штатах, равно как и о том, насколько они были обусловлены фундаментальными изменениями, которые требовали таких модификаций для повышения эффективности. Можно добавить, что все это осознает и сам Нельсон, который заключает: "Важная и интересная работа нахождения ответов еще впереди" [Nelson Ralpf L., Merger Movements in American Industry; N.Y.: National Bureau of Economic Research, 1959, p. 126]. Из трех упомянутых мною работ книга Горта ближе всего к тому, что я имел в виду, когда говорил о нужных нам сейчас исследованиях промышленной организации. Горт как раз исследует вопрос о круге деятельности, осуществляемой внутри фирмы, и вне его внимания осталось, может быть, совсем немного важных для промышленной организации вопросов. Однако Горт отринул более прямые методы ранних исследователей, таких, как Виллард Торп. Центральной темой своей книги он сделал изучение диверсификации. Он измеряет тенденции диверсификации и стремится обнаружить экономические характеристики диверсифицирующихся фирм и тех отраслей, в которые проникают диверсифицирующиеся фирмы. Однако степень диверсификации нелегко определить или измерить, и представленные Гортом результаты трудно истолковать без знания базовой структуры промышленности. Подход к проблеме организации промышленности через изучение диверсификации не лишен интереса, но это странный выбор для первого шага. Как если бы мы начали изучать привычки в сфере питания с измерения степени диверсификации пищи, потребленной каждым индивидуумом, вместо того чтобы посмотреть на существующие структуры потребления. По-моему, для организации промышленности желателен прямой подход к проблеме. Он должен сосредоточиться на том, что фирмы делают, и должен стремиться обнаружить принципы группировки видов деятельности, соединяемых внутри фирм. Какие виды деятельности склонны соединяться, а какие -- нет? Ответ может быть разным для разных видов фирм, например, для фирм разного размера, или для отличающихся своей корпоративной структурой, или для фирм в разных отраслях. Невозможно предсказать, что здесь действительно важно, до тех пор" пока не проведены исследования (для чего, собственно, исследования и нужны). В дополнение к изучению того, что происходит внутри фирм, необходимо исследовать контрактные отношения между фирмами (долгосрочные контракты, сдача в аренду оборудования, лицензирование, включая фрэнчайзинг, и т. д.), поскольку рыночные соглашения -- это альтернатива тому, что может происходить в фирме. Изучение слияний следует продолжить, чтобы оно стало составной частью главной темы. Изучать нужно не только то, как слияния сказываются на перераспределении функций между фирмами, но также и следующие вопросы: "разводы" (разделение фирм); обмен отделами или подразделениями между фирмами; переход к новым видам деятельности и отказ от прежних; а также -- о чем часто склонны забывать -возникновение новых фирм. Исследования того типа, которые я вкратце обозначил, дадут возможность обозреть все стороны организации промышленности в Соединенных Штатах и откроют нам возможность для начала долгой и трудной работы по выяснению того, какие силы здесь действуют. Я надеюсь, что Национальное бюро сыграет главную роль в возрождении исследований в области промышленной организации.