Невеста (№2) - Строптивая невеста

Райдер обернулся и увидел в дверном проеме Джереми.

— Входи, входи, — пригласил он мальчика. — Твоя сестра немного утомлена жарой, и я развлекал нашу больную беседой. Софи устала, ей надоело бездействие, она скучает.

— А почему вы держали ее ногу?

— Я осматривал ступни и, как видишь, перебинтовал их. София сама хотела сделать перевязку, но я ей не позволил.

— Можно, я почитаю сестре вслух? Ой, а почему пьесы Шекспира валяются на полу? Софи, какая ты неосторожная! Господи, страница четыреста тридцатая порвана!

— Понимаешь, Джереми, твоей сестре не понравилось второе действие в «Укрощении строптивой», вот она и швырнула книгу…

— Райдер, прошу тебя, уйди, — прошипела София, и Райдер послушно удалился, весело насвистывая какой-то мотив.

Ночью София внезапно проснулась. Она сначала не поняла, какой звук разбудил ее; несколько мгновений она еще находилась во власти сна: ей снилась мама, она смеялась, расчесывала ей волосы и обещала, что в день рождения, когда Софии исполнится восемнадцать лет, они всей семьей отправятся в Лондон и там она обязательно встретит много поклонников, которые будут домогаться ее руки… Снова послышался странный звук, и София, сбросив с себя простыню и выбравшись из-под москитной сетки, тихо встала и прислушалась; звук доносился снаружи, с балкона; кто-то там был, и этот кто-то осторожно двигался. На цыпочках девушка прокралась к балконной двери и выглянула; сначала она ничего не увидела, но вдруг мелькнула тень человека, который, согнувшись, крался по балкону вдоль стены. Надо сказать, что балкон сплошным обручем, без перегородок, охватывал второй этаж дома, и по нему можно было пройти в любую комнату. Сверху балкон закрывал навес от солнца. Не долго думая София схватила со стола кувшин с водой, который вечером бросила в Райдера, и, выйдя на балкон, пошла за незнакомцем. Около одной из дверей, ведущей в чью-то спальню, мужчина — а это был мужчина! — остановился; София прокралась ближе и чуть не вскрикнула от удивления и ужаса: неизвестный оказался Томасом; он держал в руке нож и заглядывал в спальню Райдера! Вот в чем дело! Негодяй собирался ночью, втихомолку, напасть на Райдера и убить его, за этим он и явился в Кимберли-холл.

Тем временем Томас зашел в спальню, подошел к кровати и откинул москитную сетку: Райдер мирно спал, не подозревая о том, что его жизни грозит опасность. В тот миг, когда негодяй замахнулся для удара ножом, София страшно, дико закричала, словно она была не белой женщиной, а колдуньей вуду, и бросилась к Томасу, держа в вытянутой руке кувшин и намереваясь использовать его как оружие. Райдер мгновенно проснулся и, увидев занесенное над ним блестящее лезвие ножа, быстрым движением перекатился со спины на бок, увернувшись от удара, и упал на пол, запутавшись в москитной сетке, с противоположной от Томаса стороны кровати. Томас, не обращая внимания на вопли Софии, метнулся к Райдеру, но девушка окликнула бывшего надсмотрщика дяди:

— Томас!

Негодяй обернулся к ней, и ненависть исказила его лицо.

— Что это с тобой, мерзавец? Ты, никак, боишься меня? Я вижу, что Райдер был прав: я ранила тебя, а не дядю, жаль только, что не смертельно. Трус, убийца, ты трясешься от страха, ты боишься меня, хотя я вдвое тебя меньше! Зачем ты убил дядю?

Томас, забыв о Райдере, размахивая в ярости ножом, направился к Софии.

— Это ты ранила меня, проклятая сука! — крикнул он. — Да, я убил Берджеса и тебя убью! Но сначала я с тобой позабавлюсь, а потом изобью так, что ты будешь умолять меня о смерти! Будешь ползать передо мной на коленях, рыдать и унижаться!

У Софии не было времени на раздумья, она метнулась к креслу-качалке и толкнула его на приближающегося к ней врага. В этот момент все чувства ее обострились, она должна была защищать себя от смертельной опасности сама, пока Райдер не придет ей на помощь, а он так сильно запутался в сетке, что никак не мог из-под нее выбраться. София одновременно и боялась, и испытывала странное возбуждение перед лицом опасности, перед лицом смерти.

— Трус, трус! — выкрикивала София. — Ничтожество!

Томас не торопился нападать на нее, он медленно приближался, выжидая удобного момента, чтобы схватить девушку, а она, спрятавшись за другим креслом, на мгновение замолчала, а потом вдруг пронзительно завопила:

— Так, Райдер, убей, убей его!

Томас быстро, всем телом повернулся назад, готовый встретить новую опасность в лице Райдера, гораздо более серьезную, потому что Райдер был молод, силен и ловок. И совершил ошибку: София мгновенно подскочила к нему сзади и ударила кувшином по затылку. От удара Томас свалился на пол, выронив нож, и сверкающее в лучах лунного света серебристое лезвие отлетело далеко в сторону.

Райдеру наконец-то удалось выпутаться из сетки, и он подошел к распростертому на полу Томасу, опустился рядом с поверженным врагом на колени и пощупал у него пульс. Пульс был слабый, но все-таки был, и это означало, что Томас пока жив.

— Здорово ты его стукнула, Софи, — заметил Райдер, продолжая осмотр лежащего без сознания Томаса. — Замечательный удар! Смотри-ка, а вот и рана, ты ранила негодяя в грудь, пуля, видимо, попала в ребро, не задев жизненно важных органов. Ранение не тяжелое, но, должно быть, болезненное.

Райдер взглянул на Софию: она стояла рядом, растрепанная, с горящими глазами, с лицом белее венецианских кружев, обрамлявших вырез ночной рубашки; в руках девушка держала ручку от кувшина, прижимая глиняный обломок к груди, словно драгоценный амулет.

— Спасибо тебе, Софи, — сказал Райдер и медленно поднялся.

Девушка в немом изумлении уставилась на него: он стоял перед ней совершенно голый и вряд ли понимал это. Подойдя к тумбочке у кровати, он зажег лампу, и комната осветилась мягким светом, а в следующий миг в спальню с криками ворвались слуги, с ними Грэйсон, Эмиль и Коко. От представшей перед ее взором картины Коко сделалось плохо, и она бы упала, не подхвати ее вовремя Эмиль. Он отнес ее на кровать Райдера и сказал, пожав плечами:

— Коко ждет ребенка.

Райдер улыбнулся, махнул рукой:

— Все кончилось хорошо; на полу лежит Томас, он без сознания. Негодяй прокрался ночью в дом, чтобы убить меня, но ему помешала храбрая Софи.

— Я рад за вас, Райдер, — взволнованно произнес Эмиль, — я рад, что вы оба избежали опасности. Так Софи спасла вас? Она всегда была смелой, особенно когда защищала дорогих ей людей, она и себя никому не давала в обиду. Но, мой дорогой друг, на вас нет никакой одежды, как и в тот раз, помните, когда мы гонялись за привидениями?

— Ах, да, я и не заметил, прошу меня простить, — извинился перед присутствующими Райдер, взял лежавшую на стуле ночную рубашку и оделся. — Жарковато здесь, знаете ли, — добавил он и посмотрел на Софи, неподвижно стоявшую на том же самом месте и молчаливую, словно статуя. — Ты в порядке, Софи? — спросил он тревожно и подошел к девушке, дотронулся кончиками пальцев до ее щеки.

— Софи!

В спальню вбежал Джереми и бросился к сестре, а она, моментально придя в себя при виде брата, прижала его к груди, стала гладить по голове и успокаивать:

— Не волнуйся, дорогой мой, ничего страшного не случилось, Райдер и я остались живыми и невредимыми, а вот этому мерзавцу досталось. Все вышло просто чудесно, мальчик мой, у нас больше не осталось врагов, понимаешь? Никто не причинит нам вреда!

— К сожалению, — заметил Райдер, — разных негодяев на свете много, но хоть одним стало меньше. Послушай, Эмиль, почему бы нам не связать сейчас Томаса и не снести куда-нибудь к мангровым болотам; ему там самое место. Крокодилы будут очень рады. И я тоже.

— С удовольствием. Мангровые болота и крокодилы — это как раз то, что нужно всяким мерзавцам вроде этого Томаса.

— Нам следует известить судью Шермана Коула, — сказал Сэмюель Грэйсон. — Теперь-то ему придется поверить в то, что Теодора Берджеса убила не его племянница, а Томас.

— Вы правы, — вздохнул Райдер. — К мангровым болотам нам отправляться пока рановато. Мы отвезем Томаса в Монтего-Бей и сдадим судье… если по дороге не произойдет какой-нибудь несчастный случай, а, Эмиль?

— Да… Где-нибудь у болот, верно?

— Конечно. Ну ладно, шутки в сторону. Надо его связать и оставить в каком-нибудь надежном месте. Грэйсон, у нас найдется такое место?

— Да, — ответил управляющий. — Вы можете запереть его в чулане, где хранится лед.

За пять минут Томас был связан по рукам и ногам и доставлен в чулан, около дверей поставили на карауле слугу. Наконец все разошлись и в спальне не осталось никого, кроме Райдера, Софии и Джереми. Мальчик до сих пор стоял, прижавшись к сестре, боясь, что она может внезапно исчезнуть и оставить его одного.

Райдер присел перед Джереми на корточки и ласково спросил его:

— Не хочешь чего-нибудь? Стакан молока, например?

Мальчик покачал головой.

— Не переживай, Джереми, — успокаивал его Райдер, — мы с Софи сейчас отведем тебя в твою комнату, ты заснешь, а утром обо всем забудешь.

— Я так устал всего бояться, Софи, — пожаловался Джереми. — То одно, то другое. Я так боюсь за тебя…

— Я тоже устала бояться, мой милый, — сказала Софи.

— Ну, раз так, то и я тоже устал, — пошутил Райдер и сделал знак Софии, что пора увести Джереми и уложить в постель.

Мальчик заснул только через полчаса, успокоенный, а София и Райдер посидели еще немного у его кровати, чтобы убедиться, что он действительно заснул, а потом тихонько встали и вышли, осторожно прикрыв за собой дверь. Райдер проводил Софию в ее комнату. Слишком взволнованные, чтобы спать, они уселись в кресла и некоторое время молчали, заново переживая ночные события.

— Я тебе очень благодарен, Софи, — сказал Райдер.

— Не стоит благодарности, — ответила девушка.

— Как ты узнала о том, что Томас проник в дом? Ведь была глубокая ночь.

— Я проснулась от какого-то странного звука, встала и вышла на балкон. Потом заметила невдалеке крадущуюся тень и последовала за ней. Когда я подошла к незнакомцу достаточно близко и увидела, что это Томас и что у него в руке нож, я поняла, что негодяй собирался кого-то убить. Он остановился у твоей спальни, следовательно, жертвой должен был стать ты. Вот и все.

— У тебя хорошая реакция, Софи, — заметил Райдер с легким недовольством в голосе. — Первый раз встречаю женщину, которая в опасной ситуации действует умело и быстро. Ты не испугалась, не стала звать на помощь, а проследила врага, кроме того, и оружие не забыла прихватить с собой. Удивительное хладнокровие.

— Я знала, что кувшин тяжелый и может сослужить мне хорошую службу. И он действительно мне пригодился. И ты еще так некстати запутался в этой москитной сетке! Что же я должна была, по-твоему, делать? Дать ему убить тебя, пока ты барахтался, словно рыба в неводе? Он расправился бы с тобой, потом настала бы моя очередь, а за мной — и Джереми.

— Наверняка ты бы стала следующей жертвой, с этим я согласен. У Томаса была вполне реальная возможность убить меня: я крепко сплю. Если бы не ты…

София равнодушно передернула плечами; у нее был такой вид, будто случившееся ее больше не волновало, будто ей все равно, и это показное или настоящее равнодушие взбесило Райдера. Все, что бы ни делала эта удивительная девушка, выходило за рамки общепринятых понятий и его собственного личного опыта. Своими поступками, неординарным поведением София перевернула его обычные представления о женщине и женском характере. Райдеру стало немного обидно.

— Я рад, что отношусь к тем людям, которые тебе дороги, — с язвительной горечью заметил он как бы между прочим.

— Не понимаю, о чем ты говоришь.

— Ну как же! Ведь Эмиль, который знает тебя с детства, сказал, что ты защищаешь дорогих тебе людей с яростью раненой львицы.

— Он так не говорил.

— Если и не точно так, то смысл тот же.

— Я защищала и себя, Райдер, не забывай. Расправившись с тобой, Томас взялся бы за меня. Я не такая глупая, как ты думаешь.

— Ладно, Софи, оставим эту тему. Как твои ноги?

— Да вроде ничего.

— Вот и чудесно.

И пока София не успела опомниться, он поднял ее с кресла, прижал к себе и страстно поцеловал в губы. Он целовал ее снова и снова, но ответного отклика так и не получил.

— Мне это совсем не нравится, — прошептал он, горячо дыша девушке в лицо. — Ты ведешь себя не так, как нормальная женщина. Я не могу тебя понять. Ты что, совсем бесчувственная? Будь же женщиной, черт бы тебя побрал!

Райдер повторил поцелуй, стал гладить Софии плечи, спину, ягодицы, прижимая ее к себе сильнее и сильнее, но она потихоньку отстранялась от него, отодвигалась, отталкивала и наконец оттолкнула, а затем вытерла тыльной стороной ладони влажные от поцелуя губы. Этот последний брезгливый жест привел Райдера в бешенство, и он, не в силах сдержаться, крикнул:

— Вот ты какая! Ты ублажала тех противных мужчин, а я тебе неприятен! Ты после меня утираешься!

София отступила на шаг.

— Может быть, тебе нравится Грэйсон и после его поцелуев ты не вытираешь губы? Только тебе придется вышвырнуть его чернокожую любовницу, чтобы занять место в постели управляющего. Хотя он-то, конечно, будет безмерно счастлив такой замене.

София молчала, механически, как заведенная кукла, качая головой.

— Да скажи же что-нибудь! — взорвался Райдер. — Ты что, онемела?

София попятилась от него к двери, повернулась и как ошпаренная выскочила из спальни.

Глава 10

Томас сбежал. Каким-то образом он ухитрился освободиться от пут, выбраться из чулана, избить и связать сторожа. В кустах недалеко от дома нашли еще двух избитых и связанных слуг, которые от испуга таращили глаза и клялись, что ничего не знают и ничего не видели. У Райдера возникло сильное подозрение, что кто-то из сообщников Томаса пробрался в Кимберли-холл и устроил товарищу побег. Возможно, этот сообщник и помешал Томасу убить слуг, потому что не в характере мерзавца было церемониться с неграми. Проклятье! Беглец теперь уже далеко, и болота с крокодилами ему не страшны. Исчадие ада, проклятый Томас! Райдер, несмотря на то что надежды поймать Томаса у него не было, распорядился послать поисковые группы вдогонку беглецу, а также сообщить судье о фактах нападения и побега. Потом мысли Райдера обратились к Софии; он стал мрачно размышлять о девушке и ее поступках. Надо заметить, что Райдер не имел привычки анализировать поведение женщин; ему это было неинтересно и скучно, кроме того, большинство из них вели себя довольно стандартно, по шаблону. От мрачных мыслей Райдеру было неуютно, но он испытывал настоятельную потребность найти мотивы необычного поведения Софии, разобраться в причинах ее поступков. Девушка наперекор его воле полностью заняла его мысли, и Райдер и злился на себя, и не мог избавиться от наваждения. В конце концов он так разъярился, что решил выяснить отношения с Софией немедленно, добиться от нее ответов на абсолютно все волнующие его вопросы.

В спальне Софии не было. Райдер нашел девушку на балконе; она сидела в кресле и, казалось, спала. На ней было надето скромное нежно-голубое платье с высоким воротником, украшенным кружевом, которое необыкновенно шло ей; блестящие каштановые волосы, собранные сзади голубой, в тон платья, лентой, лежали пушистой копной на спинке кресла. Синяки прошли, и бледное худенькое личико являло собой саму невинность.

«Невинность! — усмехнулся про себя Райдер. — Вот в чем камень преткновения. Разве София — такая невинная девушка, какой кажется?»

Он ласково дотронулся до плеча девушки, и она сразу же проснулась и увидела склонившегося к ней Райдера. В ясных серых глазах Софии промелькнуло легкое удивление, но и только, она не вскрикнула, не отпрянула, не стала вскакивать с кресла, а просто сказала: — Райдер.

— Привет, — ответил он и почувствовал к ней такую удивительную нежность, что разозлился на себя. От наблюдательной Софии не укрылась перемена в его настроении, и от этого она явно занервничала. Райдер ощутил кончиками пальцев, как напряглось ее тело.

Он раздраженно снял руку с ее плеча, подвинул себе стул и уселся напротив Софии.

— Тебе не кажется, что сейчас, здесь, сидя друг против друга, мы напоминаем супружескую пару? — спросил он.

— Нет, не кажется, — ответила София и как-то неестественно, нервно улыбнулась. — Я, конечно, могу ошибаться, но, по-моему, ты сильно обеспокоен, до такой степени, что ты даже не в состоянии скрыть это. Не странно ли? Любимец женщин, не знающий отказа, великолепный Райдер Шербрук — и вдруг беспокоится. Разве тебя когда-нибудь что-то всерьез волновало?

— Достаточно, Софи, ты и так много лишнего наговорила. И чего ты сразу нападаешь? Бросаешься к беззащитному человеческому горлу словно бешеная собака. Хочешь вывести меня из себя? Ты ведь к этому всегда стремишься, не правда ли? И не смотри на меня так сердито, я знаю, что говорю. А теперь перейдем к делу. Я желаю получить ответ на один важный вопрос и требую правды.

— Хорошо, спрашивай.

— Я серьезно, Софи.

— Ты мне не поверишь, когда услышишь правду, Райдер.

— Скажи, ты спала с теми тремя мужчинами, о которых судачит весь город, по собственному желанию? Или потому, что тебя заставлял дядя? Был ли у тебя кто-нибудь до них? Возможно, деловые интересы твоего дяди удачно совпали с твоими дурными наклонностями, с твоим распутным нравом?

— Нет.

— Черт возьми, Софи, что ты хочешь этим сказать? Вместо ответа София встала, юбка платья приподнялась при движении и открыла взору Райдера маленькие ножки с забинтованными ступнями. Обуви на Софии не было. Вид этих почти детских забинтованных ног почему-то еще больше разозлил его.

— Отвечай, когда тебя спрашивают!

— Спрашивай прямо.

— Ну ладно. Повторяю еще раз: ты сама заводила себе любовников?

— Нет.

— И даже лорд Локридж был выбран лишь по настоянию дяди?

— Да.

— У тебя были раньше связи с мужчинами?

— Нет.

— Понятно, — пробормотал Райдер, но на самом деле ему мало что было понятно. Он окончательно запутался. — А сколько тебе было лет, когда ты потеряла девственность?

— Девятнадцать, и первым моим мужчиной стал ты. — София неожиданно рассмеялась, и на лице ее появилось выражение раненого зверя, полное ярости и боли. — Я знаю, ты не веришь мне, Райдер, и знаю почему. Вы, мужчины, считаете женщин существами примитивными, все эмоции и чувства которых умещаются в узких, установленных вами рамках. Если женщина — девственница, значит, она невинна и душой и телом, она беспорочна, а если не девственница, значит, она — распутная и продажная. Черное и белое, и все, никаких оттенков. К вдовам, правда, у вас несколько иное отношение, их не считают развратными особами, но ожидают от них постоянной готовности пустить к себе в постель любовника потому, что вдовы, по вашему разумению, привыкли к регулярным интимным отношениям с мужем. Кроме того, их не нужно ничему учить, они уже познали основы сексуальной науки.

— Если девушка потеряла невинность, вы относитесь к ней чуть ли не как к потаскухе. А как вы относитесь к своим женам? Наставляете им рога, а они, согласно вашему глубокому убеждению, обязаны сидеть дома и ублажать своих мужей, а если муж недоволен, он может, вернее, нет, он имеет полное моральное право завести себе любовницу или переспать с продажной женщиной, купив на ночь ее услуги. Взять, к примеру, тебя, Райдер. Ты богат, красив, пользуешься успехом у женщин, спишь с ними, потом бросаешь их, не испытывая при этом никаких укоров совести или ответственности. И миллионы других мужчин поступают так же, как ты, и не роняют при этом своего достоинства, даже если не пропускают мимо ни одной юбки, не важно, женаты они или нет. Я считаю такое положение вещей несправедливым. И еще раз заявляю тебе, Райдер: у меня не было интимных отношений ни с кем…

— Я вижу, у тебя склонность к философствованию, — перебил Райдер, — но ты глупенькая дурочка, Софи, ты ничего не понимаешь в отношениях между мужчинами и женщинами, рассуждаешь, как ребенок.

— Неправда! — воскликнула Софи и топнула забинтованной ногой. — Можешь обзывать меня дурочкой, если хочешь, но от этого эгоистичное поведение мужчин не изменится. Вы — ничтожества, не способные оценить женщину по достоинству, не допускающие в отношении нас ни справедливости, ни равенства. И я тебе сказала правду, запомни. У меня не было интимных отношений ни с кем, только с тобой, а ты бессовестно опоил меня и практически изнасиловал.

— Но если ты такая невинная, тогда почему ты позволила мне раздеть тебя в первый вечер нашего знакомства? Неужели так ведут себя приличные девушки? Я поцеловал тебя тогда, и ты вернула мне поцелуй, и это не был поцелуй девочки, чистый и скромный. А сцена на пляже, помнишь? Я опять раздел тебя чуть ли не догола, а ты отнеслась к этому абсолютно спокойно, не прикрылась стыдливо руками, не закричала. Наоборот, ты играла со мной, дразнила меня, а закончила тем, что пригласила провести ночь в домике у моря. Обещала ради меня прогнать других… И после этого ты заявляешь о своей невинности? Да провалиться мне на этом месте, если это правда!

— Я не говорю, что я невинная сейчас, ведь ты взял меня той ночью против моей воли, как грубое животное. Я-то думала, что мужчина всегда может с точностью сказать, с кем он имел дело: с девушкой или женщиной, а получается, что нет. Ты же даже не извинился передо мной за то, что лишил меня девственности.

Райдер не мог больше вынести этого кошмара. Он еле сдерживался, сидел красный и злой, а последняя фраза Софии его буквально доконала. Он встал, схватил в ярости стул, на котором сидел, и швырнул его с балкона вниз. София начала что-то говорить, но он, не слушая ее, не смотря на нее, выбежал как ненормальный с балкона.

Сэмюель Грэйсон разыскал Райдера на северной плантации. Молодой человек беседовал с одним из рабов по имени Джона, огромным, высоким негром, который ударом ладони мог сломать позвоночник. Райдер стоял в надвинутой на лоб шляпе, в расстегнутой до пояса рубашке, его полуобнаженная загорелая грудь блестела от пота. Когда управляющий подъехал к мужчинам, разговор между ними закончился и Райдер, поблагодарив негра и отпустив его взмахом руки, повернулся к управляющему.

— Джона — хороший работник, — заметил Грэйсон. — И очень сильный.

— Да уж, сила у него есть. Не хотел бы я иметь его в числе своих врагов, — согласился Райдер.

— Мне необходимо поговорить с вами.

— Поговорить? — Райдер снял шляпу, утер грязное лицо рукавом рубашки. — Я не против, только давайте сначала отойдем куда-нибудь в тень. Можно поехать к морю, если хотите.

Они поскакали к одному из пляжей, который назывался Монмут-Бич, и там у них произошел следующий разговор.

— Я хочу жениться на Софии Стэнтон-Гревиль, — с ходу, без подготовки заявил управляющий. — Женившись на ней, я стану также и опекуном мальчика. Кимберли-холл находится по соседству с Кэмил-холлом, и таким образом мне не составит большого труда следить за ходом дел на обеих плантациях, к тому же мне будет помогать Эмиль.

Несмотря на то что Райдер отлично знал, с каким благоговением и восторгом управляющий относится к Софии, подобное решение Грэйсона удивило его, и он долго молчал, не зная, что ответить, пока наконец не сказал каким-то чужим, далеким голосом:

— Бумаги по оформлению моего опекунства над Джереми почти готовы. А что касается Софии, то… Не о чем беспокоиться. Я имею в виду, что вы вовсе не обязаны принимать на себя какие-либо хлопоты.

— Но отчего же, Райдер? По правде говоря, опекунство для вас — обуза. Вскоре вы вернетесь в Англию, ваше место там, а не здесь, и я вполне понимаю, что вы собирались забрать Софию и ее брата лишь потому, что у вас не было иного выхода. А теперь он есть. Им лучше жить на Ямайке, Райдер, они привыкли к здешней жизни, ни к чему им ехать в такую даль, в Англию. Я знаю, там у них есть кое-какая собственность, но плантация — важнее, и она приносит хороший доход. Джереми надо учиться, и я найму ему репетиторов; он получит необходимое образование. А София приобретет семью, положение, будет жить среди любящих людей.

Райдеру речи эти были неприятны, и он отвернулся от управляющего, чтобы тот не видел выражения его лица. Настроение у Райдера испортилось, он даже и рассмеяться беззаботно не смог, хотя часто поступал так в затруднительных случаях.

— Я вижу, вы не теряли времени, Грэйсон, — сухо сказал он, — и тщательно все обдумали. Вы, как я понимаю, являетесь одним из тех любящих людей, которые будут окружать Софию?

— Несомненно.

— Но ведь вы по возрасту годитесь девушке в отцы!

— Вы совершенно правы, и разница в возрасте между мной и мисс беспокоит меня. Собственно говоря, я надеялся, что мисс станет женой моего сына, но обстоятельства изменились… Он теперь считает девушку чуть ли не продажной, хотя после того случая, когда София спасла вас, отношение Эмиля к ней несколько переменилось. И все-таки… Мой сын по-прежнему смотрит на нее не как на порядочную девушку, а как на особу, с которой можно поразвлечься, и точно так же относитесь к ней вы, Райдер. Если честно, мне это не нравится, мисс София не заслуживает подобного отношения, и я намереваюсь положить конец такому положению вещей. После моей женитьбы на ней Эмилю волей-неволей придется вести себя по-другому. А девушка заслуживает всяческого уважения и восхищения, если она и делала что-то не так, то в этом исключительно вина ее дяди. Признаюсь вам, Райдер, я рад, что Тео Берджес умер.

— Послушайте, Грэйсон, мне кажется, вы несколько преувеличиваете. Даже если Берджес и заставлял свою племянницу играть неблаговидную, скажем так, роль, то София играла ее великолепно.

— Ну и что из того? Значит, дядя требовал от нее этого, угрожая ей, да все что угодно! Единственное, к чему Берджес не мог принудить бедняжку, так это к интимным отношениям с теми мужчинами.

— Вы намекаете на то, что все они дружно лгали?

— Не иначе.

— Эмиль рассказывал мне, что бывали случаи, когда София вела себя неприлично, не так, как подобает порядочной и воспитанной девушке. Она даже заслужила прозвище «чертовка».

— А что вы хотите, Райдер? София не вынесла бы тех трудностей, которые выпали на ее долю, не обладай она сильным характером и твердой волей. Не забывайте также, что она чувствует себя ответственной за судьбу Джереми, а это много значит! Она пойдет на любые жертвы ради брата.

— Вот видите! Вы сами говорите: «на любые жертвы».

— Не путайте чувство долга и чувство чести! София никогда не опустилась бы настолько, чтобы стать любовницей нескольких мужчин сразу. Она — честная девушка. И храбрая. Вспомните, что накануне она спасла вашу жизнь. Так что вы должны сказать спасибо ее сильному характеру; не будь она, как вы выражаетесь, «чертовкой», неизвестно еще, чем бы закончился ночной визит Томаса.

— Я полностью с вами согласен, Грэйсон, но примите во внимание и такую вещь: София скомпрометировала себя до такой степени, что даже брак с вами не спасет ее. Если вас и будут принимать в обществе, то вашу жену — нет.

— Пусть так. Я попробую переменить общественное мнение в пользу Софии, скажу, что моя жена оказалась девственницей, что ее дядя был настоящим негодяем, ну и так далее.

— Но над вами будут смеяться, Грэйсон! Вы ничего не добьетесь. Люди не изменят своего мнения, слишком поздно. Никто вам не поверит, вы понимаете?

— И все-таки я попытаюсь.

— Кстати, Грэйсон, я говорил с адвокатом, с Оливером Сассоном, и он тоже выразил желание взять Софию себе в жены.

— Я не позволю этому прохвосту и близко подойти к девушке!

— Не будьте смешным, дорогой мой! Если вы собираетесь сражаться со всеми, кто пользовался ее благосклонностью, то вам придется немало потрудиться! Список поклонников довольно длинный.

— Вы ошибаетесь, Райдер. Мне удастся переубедить людей. Мое мнение уважают, и ко мне прислушаются, вот увидите!

— Нет!

— Что это значит?

— Это значит, что вы не женитесь на Софии. Сэмюель Грэйсон почувствовал себя оскорбленным. Пусть владельцем Кимберли-холла является не он, а Райдер Шербрук, у последнего нет никакого права вмешиваться в личную жизнь других, пусть даже эти другие и находятся у него в подчинении.

— Вы не можете указывать мне, Райдер, и если я собираюсь жениться, не в ваших силах запретить мне это.

— Сэмюель, не будьте таким самонадеянным. Вы смотрите на будущую женитьбу как на вопрос решенный, а ведь вы еще не разговаривали с Софией. Последнее слово остается за ней, и я уверен, что она скажет «нет».

— Почему вы так уверены в ее отказе? Думаете, после того как вы насмеялись над ней, она постыдится вступить со мной в законный брак? И не смотрите на меня так удивленно, я все знаю. Вы, подобно остальным сластолюбцам, стремились соблазнить ее, подчинить ее своей воле, заставить ползать перед вами на коленях. Вы почуяли новую добычу и захотели доказать и себе и другим, что она от вас не уйдет. У вас появился чисто спортивный интерес. «Как, неужели эта девушка избежит расставленных мной сетей?» — так вы думали, не правда ли? Захотели присоединить еще одну победу к списку ваших многочисленных побед? Я не глупец и не слепой и понимаю, что происходит. Кроме того, я случайно услышал конец вашей беседы с Софией, где она заявила о своей невинности, вернее, о том, что была невинна до того, как вы обманом принудили ее провести ночь с вами. Вы лишили девушку чести, и что же? Какие шаги вы предприняли? Никаких. Единственное, на что может рассчитывать София, это на то, чтобы стать вашей любовницей, а ведь она — благородная девушка из прекрасной семьи. Участь любовницы не для нее. София — настоящая леди, а вы обошлись с ней как с проституткой. Вы хотя бы на минуту задумались о том, что будет, если она понесла от вас ребенка? Нет? Я и не сомневался в этом. Так вот, Райдер, хотите вы этого или нет, а я женюсь на Софии, если она, разумеется, согласится отдать мне свою руку и сердце, а если она окажется беременной, это никоим образом не явится для нее позором, потому что она родит законного ребенка, а не ублюдка. И ваши удивленно изогнутые брови ничуть меня не трогают, так же как и надменное выражение вашего лица! Вы можете поклясться мне в том, что взяли ее не девственницей?

— Нет, не могу, — тихо ответил Райдер.