- Я вижу, - добавил уязвленный Дэвид, - ты сумела выскочить замуж за другого Карстерса.
      - Так получилось, - миролюбиво согласилась Виктория.
      - Почему? Из-за того, что он как две капли воды похож на твоего любовника?
      - Нет.
      - Ты беременна, Виктория? Ты теперь спишь с обоими?
      - Нет и нет.
      Дэвид недоуменно округлил глаза:
      - Боже мой, как я мог так жестоко ошибаться на твой счет! Ты даже ничего не отрицаешь!
      Виктория с трудом нашла в себе силы сдержаться и не влепить пощечину этому напыщенному ослу.
      - Но я же ясно сказала: нет и нет. Что еще я должна отрицать? Может, твою тупость и ограниченность? Вот это действительно представляется мне невозможным.
      - Будь ты проклята, Виктория... Ой, черт, мне все равно придется потанцевать с тобой. Отец смотрит на меня таким взглядом, что боюсь...
      Только слепой не увидел бы на лице Виктории откровенную насмешку.
      - Ты просто осел, Дэвид, - перебила она молодого человека, - и к тому же круглый дурак.
      Брезгливо отмахнувшись, она отвернулась и неторопливо направилась к другим гостям.
      Дэвид остался на месте, от ярости стиснув зубы и сжав кулаки. Проклятая шлюха! Он, видите ли, ее больше не интересует! А ведь он бы женился на ней, не предупреди его в последнюю минуту Дамьен. Отыскав в толпе своего спасителя, Дэвид пошел прямо к нему. Барон как раз разливал приготовленный Элен великолепный пунш.
      Приветливо улыбнувшись, он предложил Дэвиду стакан, который тот осушил одним глотком.
      - Ты разговаривал с Викторией, - заметил Дамьен, - и, судя по всему, она сказала тебе что-то неприятное?
      - Знаешь, - возмутился Дэвид, - эта женщина даже не считает нужным отрицать, что и ты, и твой брат, словом, вы оба ее любовники.
      "Это для меня новость, - подумал Дамьен, сохраняя невозмутимое выражение лица, - интересно, зачем Виктория дразнит этого дурачка"?
      - Правда? - спросил он вслух.
      - Да! - кипя от возмущения, Дэвид проглотил еще стакан пунша. Слушай, а Рафаэлю известна правда о его жене?
      - Вопрос довольно интересный, - усмехнулся Дамьен. - Этого я не знаю. Однако одно" мне известно точно: если у тебя есть голова на плечах, ты будешь держать язык за зубами и не скажешь моему брату ничего оскорбительного о его жене.
      - Я не такой дурак, - поджал губы Дэвид. В этом Дамьен сильно сомневался, но предпочел оставить свои мысли при себе. Несколько мгновений он смотрел вслед Дэвиду Эстербриджу, который, ссутулясь, брел к своему отцу, затем с улыбкой повернулся к подошедшей Элен.
      - Все идет прекрасно, - с явным удовлетворением отметила она.
      - Только благодаря твоему умелому руководству и расторопности Лиггера.
      - Меня все время спрашивают о Рафаэле и его планах, а я всем советую обращаться к нему или к тебе... Нет, ты только посмотри на нее!
      Удивленный Дамьен попытался проследить за взглядом жены.
      - На кого? На Мариссу Ларик? Она сегодня выглядит менее болезненной, чем обычно. Кто-то все-таки должен ей когда-нибудь подсказать, что ей не следует носить желтый цвет.
      - Да нет же! На Викторию! Она ведет себя вызывающе, Дамьен! Но я не позволю!
      Если быть честным, Дамьен не понял, чем Виктория сумела вызвать такое бурное негодование Элен. С его точки зрения, она вела себя совершенно безукоризненно. Но он решил не высказываться и подождать. Удивленно приподняв бровь, он вопросительно взглянул на Элен и моментально получил требуемое разъяснение.
      - Она расстроила Дэвида Эстербриджа. Я видела выражение его лица! Она сказала ему что-то очень оскорбительное, а потом просто ушла от него. И кроме того, она танцует со всеми мужчинами подряд.
      - Почему бы и нет?
      - А как насчет ее мужа? С ним она почему-то не танцевала ни разу. Она бессовестно флиртует со всеми гостями... Я имею в виду мужскую половину.
      Дамьен выслушал гневный монолог жены, не произнеся ни слова. Приняв молчание мужа за согласие, Элен злорадно продолжила:
      - Надеюсь, больная нога ее вот-вот подведет. Это непременно произойдет, если она будет продолжать в том же духе.
      Глядя на искаженное ревностью и злобой лицо жены, Дамьен отметил, как она сразу подурнела. Но, слава Богу, в это время объявили о прибытии графини Лантивет. И Элен как по мановению волшебной палочки снова превратилась в необыкновенно очаровательную женщину и самую радушную хозяйку.
      Что касается Виктории, она была вовсе не так уж глупа и отлично помнила о больной ноге. Поэтому, вежливо отклонив приглашение Оскара Килливоуза, четвертого сына виконта, на следующий танец, она незаметно направилась к дивану, стоявшему у стены за развесистой пальмой, которую они с Лиггером приволокли сюда накануне. Она машинально поглаживала бедро, одновременно прислушиваясь к веселой музыке, которую играл оркестр.
      - Ты вдруг стала солидной дамой?
      Виктория вздрогнула и оглянулась на неслышно подошедшего сзади мужа:
      - Почему ты спрашиваешь?
      - А кто же еще может спокойно сидеть на диване во время такого прекрасного вальса? Впрочем, может, ты прячешься здесь за пальмой от чересчур назойливых ухажеров?
      - Но ты же отыскал меня! - чуть натянуто улыбнулась Виктория. Значит, и еще кто-нибудь найдет. Она вздохнула и поправила складки на платье:
      - Посиди немножко со мной, если, конечно, ты не пригласил на этот танец какую-нибудь красивую даму.
      - Хорошо... Я свободен как ветер. Рафаэль уселся рядом с женой и с удовольствием вытянул длинные стройные ноги.
      - Тебе здесь нравится?
      - Конечно. Все идет превосходно. Элен должна быть очень довольна.
      - Я тоже так думаю. Знаешь, следующий танец - вальс. Потанцуешь со мной?
      Одна только мысль о восхитительном вальсе с Рафаэлем заставила сердце Виктории сладостно замереть.
      - Да, - прошептала она, надеясь, что нога не подведет ее в самый неподходящий момент.
      - Хочешь, я принесу тебе что-нибудь выпить? Виктория покачала головой:
      - Нет, спасибо. Знаешь, а я наблюдала за тобой. Рафаэль удивленно приподнял бровь, ожидая разъяснений. Эта забавная привычка была характерна для обоих братьев. Но почему-то, когда такое выражение появлялось на лице у Рафаэля, Виктории хотелось пригладить, вернуть на место непослушную бровь и при этом безудержно хохотать. Справившись с совершенно, на ее взгляд, неуместным приступом веселости, она сообщила:
      - Ты наслаждался компанией всех без исключения молодых мерзавцев, живущих в этом районе. Чего стоит один только Винсент Лендовер! От одного его вида у меня стынет в жилах кровь!
      - Что ты, дорогая, я еще не уделил нашему милейшему Винсенту того внимания, какого он заслуживает. Это непростительная небрежность с моей стороны. А что заставляет тебя думать, что я игнорирую высокоморальную часть здешней молодежи?
      - Будь добр, прекрати дразнить меня. И, пожалуйста, не обращайся со мной как с неразумным ребенком. Ты когда-нибудь научишься мне доверять? Или я так и не дождусь этого счастливого момента?
      "У нее слишком развита интуиция", - подумал Рафаэль, с некоторым усилием сохраняя бесстрастное выражение лица.
      - Дождешься. Обещаю тебе. Но для начала расскажи мне все, что ты знаешь о Линкольне Пенхоллоу.
      - Ему двадцать пять или двадцать шесть лет, сын баронета. Насколько я слышала, является сущим наказанием для своих родителей. Он азартный игрок, пьяница и волокита и занят тем, что довольно успешно проматывает свое будущее наследство.
      - Ах, Виктория, - притворно вздохнул Рафаэль, - не дай Бог угодить тебе на язычок... Вот наконец и вальс. Пойдем, дорогая, мы будем замечательной парой. Нас все заметят.
      Так и получилось. Только некоторые из собравшихся были убеждены, что Виктория танцует не с Рафаэлем, а с Дамьеном Карстерсом, бароном Драго.
      Виктория с удовольствием кружилась в объятиях Рафаэля, целиком отдавшись во власть музыки. Нога не подвела, успешно выдержав испытание танцами, а после вальса вообще все волнения остались позади, поскольку подошло время ужина.
      - Ты прекрасно танцуешь, - шепнула Виктория.
      - Ты тоже. Знаешь, я отчаянно проголодался. Мне совершенно необходимо поесть. А уж после поглядим, возможно, мне удастся убедить тебя со вниманием отнестись и к прочим моим потребностям.
      - Ты невозможен, - хихикнула Виктория. Их веселая перебранка была прервана весьма неожиданно. За спиной Виктории раздался резкий и довольно громкий голос:
      - Что ты сказала?
      Обернувшись, она увидела искаженное злостью лицо сестры.
      - Пойдем, Дамьен, - скомандовала она, - надеюсь, ты не забыл, что должен проводить меня к столу?
      Виктория не выдержала и хихикнула снова:
      - Это не Дамьен, Элен. Это Рафаэль, Выражение ярости и подозрительности на лице Элен сменилось растерянностью и смущением.
      - Но.., я.., мне сказала миссис Мэдис... Ха, ну это не имеет значения. А вот и Дамьен.
      - Проблема... - задумчиво протянул Рафаэль.
      - Да, - согласилась Виктория, - но ведь Дамьен ведет себя безупречно, с тех пор как мы приехали.
      - Совершенно верно.
      - Может, он все-таки излечился от всего, что испытывал ко мне?
      - Конечно, ты уже не девственница, - Рафаэль размышлял вслух, возможно, он из-за этого тебя преследовал.
      Виктория разумно предпочла проигнорировать эту тонкую мысль. Но прежде чем ей удалось найти иную тему разговора, Рафаэль продолжил:
      - Если бы он знал, что ты беспредельно чувственная и страстная женщина.., в общем, изумительная любовница, держу пари, он бы скрежетал зубами от досады и выл на луну.
      - Элен очень привлекательна, - вздохнула Виктория, - но я слышала, как она призналась однажды Дамьену в своем страхе, что из-за беременности он потеряет к ней интерес.
      - Даже если мой братец потеряет интерес к беременной жене, я надеюсь, у него хватит здравого смысла держаться подальше от тебя.
      Виктория на несколько секунд задумалась, потом в ее глазах внезапно вспыхнула надежда:
      - Но если Демортоны примут наше предложение, тогда мы очень скоро уедем из Драго-Холла! Уже на следующей неделе...
      - Возможно.., но маловероятно, Виктория.
      - Ну пойдем же наконец, с тобой никакого терпения не хватит! О, добрый вечер, леди Колум, вы сегодня прекрасно выглядите! Как поживает лорд Колум?
      Пока дамы оживленно болтали, Рафаэль не упускал из виду ни одного из молодых людей, с которыми общался на протяжении вечера. Он мог бы побиться об заклад на свою драгоценную "Морскую ведьму", что все они - поклонники адского огня. Но больше всего его раздражала мысль, в справедливости которой он, к сожалению, был уверен. Ни у одного из этих оболтусов не хватало бы ума организовать такое предприятие. Где-то существовал еще Рам, и это был не Джонни Трегоннет и не Линкольн Пенхоллоу, да и ни один из прочих молодых повес. Однако Джонни с его болезненным пристрастием к спиртному был слабым звеном в созданной неведомым Рамом цепи. И Рафаэль решил форсировать события.
      - Я хочу есть, - напомнила о себе Виктория и потянула мужа за рукав. Леди Колум решила, что я не беременна, а следовательно, ей неинтересна. Сейчас она разнюхивает, в чьи еще дела можно сунуть нос.
      - Я стараюсь, Виктория, очень стараюсь.
      - Придержи язык!
      - Позволь мне проводить тебя на место и принести тарелку. Насколько я понял, мужчины выполняют здесь роль официантов.
      - Хорошо. Тогда почему бы мне не сесть с Линкольном Пенхоллоу и мисс Джойс Керник? Ты не собираешься.., вновь познакомиться с Линкольном?
      Рафаэль нежно провел пальцем по бархатной щеке Виктории и повел ее туда, где сидели Линкольн и Джойс Керник, невзрачная дурнушка, чье огромное приданое делало ее в глазах большинства молодых людей очень обаятельной и привлекательной.
      Дамьен подвел жену к столу.
      - Знаешь, - признавалась Элен мужу, погладив рукой ставший уже довольно большим живот, - я сваляла дурака.
      - Каким образом? - не особенно заинтересовавшись, спросил Дамьен и приветливо помахал рукой лорду и леди Мертер. - Они сейчас к нам присоединятся.
      Надеюсь, лорд Мертер хотя бы из уважения к твоему положению не будет сегодня тискать твои коленки. Элен нетерпеливо отмахнулась и снова заговорила:
      - Я приняла Рафаэля за тебя. Виктория стояла возле него, весело смеялась, держала под руку, он дотрагивался до нее.., и я.., я пришла в ярость.
      - Мы женаты уже пять лет, и ты не можешь отличить меня от брата?
      Элен с интересом уставилась на своего красивого мужа. Возможно, он был не такой худощавый, как брат. Но когда он одет, судить об этом довольно сложно. Яркие блестящие серебристо-серые глаза, прямой нос, слегка выдающиеся скулы, роскошные черные волосы. У братьев-близнецов все было совершенно одинаковым, даже красивый рот и насмешливая, немного ироничная улыбка. Но все-таки было одно различие. Заметить его можно было, только когда близнецы смеялись. У обоих были ровные белые зубы, но у Дамьена сбоку виднелся один золотой.
      - Нет, - наконец со вздохом сообщила она, - мне потребуется поговорить с тобой несколько минут, чтобы окончательно удостовериться. - Немного подумав, она добавила:
      - Если тебе когда-нибудь захочется убедить меня, что ты - Рафаэль, я даже не представляю, сколько пройдет времени, прежде чем я пойму, что ты меня дурачишь.
      - Тогда я непременно скажу Рафаэлю, чтобы он поостерегся слишком уж увиваться вокруг тебя... О, миледи, как я рад, позвольте вам помочь. Дамьен вскочил и галантно помог очень тучной леди Мертер усадить свои телеса на стул, в душе надеясь, что ни в чем не повинный предмет мебели, подвергшийся столь суровому испытанию, выстоит. Она была одета в сильно декольтированное светлое платье, которое значительно больше подошло бы молодой и красивой женщине. Дамьен отчетливо видел синие и белые полоски на ее мощной груди, следы четырех беременностей.
      Рафаэль выждал почти до трех часов утра и только тогда решительно увлек изрядно опьяневшего Джонни Трегоннета в угол.
      - Чего тебе? - заплетающимся языком полюбопытствовал Джонни, настороженно глядя на собеседника несколько остекленевшими глазами. - Ты Рафаэль?
      - Да.
      - А я и не думал, что Дамьен, я просто так спросил. Барон не стал бы со мной так запросто разговаривать.
      - Я хочу, чтобы ты рассказал мне о вашем сатанинском клубе. Думаю, я тоже не откажусь стать его членом.
      Джонни испуганно вытаращил пьяные глаза и в первый момент не мог выговорить ни слова. Он дико оглянулся, лихорадочно соображая, кого позвать на помощь, но рядом не оказалось ни одной родственной души.
      - Откуда ты знаешь? - в конце концов шепотом спросил он.
      - Я все знаю. Ты, Винсент Лендовер, Линкольн Пенхоллоу - члены этого клуба. Могу назвать еще несколько имен. Скажи, как мне встретиться с Рамом. Я хочу стать одним из вас.
      - Я.., ой... - Джонни еще раз затравленно оглянулся по сторонам. - Я передам Раму, а он будет решать.
      - Скажи Раму, что он может на меня рассчитывать. Я охотно помогу вам лишить девственности всех юных девиц графства. Но я очень не люблю, когда меня отвергают. Тогда я становлюсь опасным. Ты меня хорошо понял, Джонни?
      - Не знаю...
      - Я уничтожу тебя, мой милый, причем так быстро, что ты и понять ничего не успеешь. Поговори с Рамом обо мне. Постарайся, чтобы он принял верное решение. Теперь понял?
      - Да, - обреченно кивнул Джонни и шатаясь побрел прочь.
      ***
      Бал продолжался еще довольно долго. К рассвету большинство гостей разъехалось. В Драго-Холле осталось только три супружеские пары, которым было слишком далеко добираться до дома.
      Элен была очень довольна праздником, но настолько измучена, что с трудом сумела подняться по лестнице в спальню. Напоследок она даже соблаговолила улыбнуться Виктории.
      Лиггер, благослови Господь такого слугу, проводил всех без исключения, внимательно наблюдая за порядком.
      Рафаэль и Виктория, полностью одетые, без сил свалились на свою кровать.
      - Что за вечер!
      - Кажется, ты выпила слишком много пунша, дорогая. - Рафаэль приподнялся на локте, с нежностью посмотрел в усталые глаза жены и поцеловал ее.
      - Скоро рассветет.
      Серые глаза Рафаэля лучились мягким серебряным светом. Он положил руку на грудь Виктории и начал легонько ласкать прохладную кожу.
      Почувствовав ее ответную реакцию, он моментально возомнил себя величайшим в мире любовником. Без лишних слов он довольно бесцеремонно перевернул лежащую рядом жену на живот и принялся расстегивать платье.
      Справившись с многочисленными застежками, он снова уложил ее на спину и начал очень медленно освобождать из платья грудь.
      - Как это прекрасно, - пробормотал он, нежно целуя напряженные соски.
      Виктория застонала и зарылась пальцами в густые черные волосы мужа, прижимая его голову к своей обнаженной груди.
      - Я весь вечер думал только об этом, - шептал Рафаэль, не отрываясь от обольстительных округлостей. - И еще я много думал о пресловутом физическом недостатке, который ты от меня так тщательно скрываешь. Знаешь, Виктория, я решил, что должен немедленно увидеть тебя полностью обнаженной. При свете.
      Он заметил, что в глазах жены промелькнул страх, почувствовал, как она напряженно застыла.
      - Ты чего-то стыдишься? Это правда? - удивленно полюбопытствовал Рафаэль.
      - Да, - шепнула она, отвернувшись.
      - Скажи мне.
      Виктория, не поднимая глаз, молча помотала головой.
      - Тогда придется мне самому разобраться с этим! - Рафаэль начал энергично стаскивать с жены платье. Виктория отреагировала моментально. Она с силой вырвалась из цепких рук мужа, откатилась в сторону и села.
      - Нет! - Виктория поспешно отодвинулась на самый край кровати, прикрывая руками грудь. - Умоляю тебя, не надо.
      Рафаэль не шевельнулся.
      - Но это же глупо, Виктория. Ты моя жена и останешься ею. Невозможно скрывать от меня свое тело все долгие годы нашего супружества.
      - Пожалуйста... - Виктория беспомощно взглянула на мужа.
      - Я не жестокий человек и никогда не бил женщин, - холодно сообщил он и начал раздеваться, не обращая больше внимания на жену.
      Ему показалось, что она плачет, однако он решил выдержать характер и не обернулся. Она сама все скажет, когда захочет. А он не станет ни просить ее, ни настаивать.
      Однако он не станет и скрывать свое неудовольствие. Пусть видит.
      Уже засыпая, он с раздражением подумал, что эта таинственность ему порядком надоела. И еще одного Рафаэль никак не мог понять: как же он мог, проведя столько ночей в постели с женой, не заметить у нее никаких физических изъянов. Так ничего и не придумав, он уснул, прислушиваясь к неровному дыханию Виктории.
      На следующее утро Виктория встала раньше всех. Едва дождавшись, пока Дамарис умоется и позавтракает, она взяла девочку за руку и отправилась в конюшню. Она надеялась, что ребенок отвлечет ее от грустных мыслей, заставит хоть на время забыться. На конюшне Флэш неторопливо оседлал Тодди, болтая что-то о многочисленных богатых бездельниках, своих артистических пальцах и о том, что, прозябая без дела в корнуолльской глуши, он рискует вскоре потерять репутацию лучшего лондонского карманника.
      Виктория попыталась найти компромиссное решение и великодушно предложила свои собственные карманы для совершенствования квалификации Флэша. Тот поблагодарил ее и обещал обдумать несколько неожиданное для него предложение. На прощание Виктория пообещала постоянно носить в карманах что-нибудь ценное, чтобы сделать практику более привлекательной для Флэша. Посмеявшись, они расстались добрыми друзьями.
      Приехав на пруд Флетчера, Виктория дала Дамарис огромный ломоть хлеба и отправила ее кормить галдящих уток. Кларенс, старый, толстый и очень нахальный селезень, суетился рядом с девочкой и требовательно тыкался ей в ноги, если считал, что ему достается мало хлеба. Дамарис даже повизгивала от восторга.
      Виктория умиленно улыбнулась, лежа на мягкой, сладко пахнущей траве. Совсем скоро наступят холода. В Корнуолл придет зима. На следующей неделе будет праздник Всех Святых. Дай Бог, чтобы они с Рафаэлем к этому времени уже уехали из Драго-Холла. Эта мысль была необыкновенно приятна, но как же решить вопрос с ногой? Рафаэль в ярости, и это вполне понятно... Смириться и терпеть? Или рассказать ему всю правду и умереть, увидев на его лице брезгливую гримасу? Незаметно для себя Виктория задремала.
      Проснулась она внезапно, как от удара.
      Сколько она спала? Минуту? Час?
      Виктория вскочила на ноги.
      - Дэми, Дэми! - громко позвала она.
      Никого.
      "Боже мой, где же Дамарис?"
      Страшная мысль заставила ее оцепенеть от ужаса. Несколько мгновений она не могла пошевелить даже пальцем. Наконец, глубоко вздохнув, она осмелилась поднять глаза и взглянуть на пруд Флетчера. Стая бестолково снующих уток, и больше никого. А вдруг Дэми упала в пруд? он довольно мелкий, однако для трехлетнего ребенка глубина могла оказаться вполне достаточной.
      Виктория еще раз громко позвала девочку по имени. Никого. Трясущимися руками она отвязала Тодди и с величайшим трудом забралась ей на спину.
      "Спокойно, Виктория, спокойно. Девочка не могла уйти далеко. А что, если она все-таки в пруду?"
      Виктория ожесточенно затрясла головой, стараясь избавиться от навязчивой мысли. Такого просто не может быть. Она медленно двинулась вдоль пруда, внимательно глядя по сторонам. Деревья вокруг стояли еще одетые в листву, которая только слегка начинала желтеть. Каждые несколько секунд она громко звала Дамарис. Ответа не было.
      Вдруг она остановилась. Справа от нее начинались владения сэра Джеймса Холивела. Здесь на поле за высоким забором обычно разгуливал его знаменитый на всю округу племенной бык. Дамарис всегда с восторгом таращилась на огромное сильное животное, но Виктория никогда не разрешала девочке даже близко подходить к забору.
      Словно почувствовав что-то неладное, Виктория направила кобылу к забору. Через минуту она остановилась, увидев быка и Дамарис.
      Крик беспомощно замер у нее на губах. Девочка беззаботно шла по полю прямо к быку, держа в маленькой ручонке кусок хлеба.
      - Дамарис! - позвала Виктория, тщетно пытаясь не выдать охватившей ее паники. - Девочка, иди сюда.
      - Я хочу угостить бычка, Тори, - ответила малышка, продолжая идти вперед. - Я только покормлю его, как Кларенса, и сразу вернусь.
      В одно мгновение Виктория слетела со спины Тодди, обещая себе, что непременно выпорет Дамарис, конечно, если сумеет ее спасти. Она перелезла через забор и спрыгнула на траву.
      - Дамарис, - ласково позвала она, - иди скорее, малышка, помоги мне. Этот бык очень глупый, он не любит детей. Хлеб он тоже не любит.
      - Нет, Тори, - спокойно возразила Дамарис, - он меня полюбит, как и Кларенс.
      В этот момент бык заметил ребенка. Он не любил, когда вторгались на его территорию, даже если нарушитель был невелик ростом, и не замедлил дать это понять. Громко фыркнув, он угрожающе забил огромным копытом по каменистой земле и бросил на Дамарис взгляд, не предвещавший ничего хорошего.
      Виктория со всех ног пустилась бежать к быку, выкрикивая что-то., нечленораздельное. Ее единственной целью было отвлечь внимание грозного животного от Дамарис. Она оторвала кусок нижней юбки и начала отчаянно размахивать этой тряпкой, вопя как сумасшедшая.
      Неожиданно, споткнувшись об острый камень, она тяжело упала на колени. Левую ногу пронзила острая боль. Не обратив внимания, Виктория вскочила и снова рванулась к чудовищу.
      Бык наконец соизволил заметить нового пришельца, который был значительно крупнее прежнего.
      - Беги, Дамарис, слышишь меня? Беги! Бык не такой, как Кларенс! Он тебя ненавидит! Немедленно беги!
      Наконец до девочки дошел смысл слов Виктории. Она не побежала прочь, но остановилась в нерешительности.
      Как раз в это время к пруду Флетчера подъехал Рафаэль. Услышав крики Виктории, он пришпорил жеребца и вскоре уже был у забора. Мгновенно оценив обстановку, он похолодел.
      Но капитан Карстерс умел быстро принимать решения. Он заставил Гэдфли перепрыгнуть через забор, и вот уже испуганный жеребец настороженно фыркал неподалеку от быка.
      - Виктория! Беги! Хватай Дамарис и постарайся перебраться за забор!
      Виктория хотела ответить, что не может ступить ни шагу, но страх за ребенка на время победил боль. И она побежала, переваливаясь как утка, волоча ногу, с трудом заставляя ее двигаться. Схватив Дамарис, она кинулась вместе с ней к забору, протиснула девочку между прутьями и снова упала на колени. Боль была такой сильной, что из ее сжатых губ вырвался хриплый стон.
      Расстояние между прутьями было слишком узким, и Виктория не могла пролезть между ними, точно так же, как и не могла преодолеть забор. Поэтому она продолжала сидеть на земле, наблюдая, как Рафаэль отвлекает внимание быка сэра Джеймса.
      В конце концов быку надоела подобная ситуация, и он, отвернувшись от человека на лошади, затрусил к росшему неподалеку огромному дереву, помахивая хвостом.
      Гэдфли на всем скаку перелетел через забор. Рафаэль спрыгнул на землю и опустился на колени перед Дамарис. Он осторожно осмотрел девочку, ощупал ее хрупкое тельце:
      - Ты останешься здесь. Если ты посмеешь двинуться с этого места, я так тебя отшлепаю, что ты будешь реветь всю дорогу в Труро. То, что ты натворила, - верх глупости. Ты меня хорошо поняла, Дамарис?
      Две крупные слезинки скатились по щекам перепуганного ребенка.
      - Я спрашиваю: ты все поняла?
      - Д-да, дядя.
      - Не двигайся!
      Он быстро перелез через забор и наклонился к Виктории:
      - С тобой все в порядке?
      - Да!
      Но он отлично видел, что ей очень плохо. Невозможно было не заметить слезы и боль в ее измученных глазах.
      - Ты ушиблась? Что у тебя болит?
      - Ничего нового, - устало пробормотала она, тяжело привалившись к нему. Он долго держал ее в своих объятиях, пока не увидел, что она незаметно растирает ногу.
      - Значит, ничего нового, - хмыкнул Рафаэль. Он прислонил ее к забору и начал осторожно поднимать юбку. - Не двигайся!
      - Не надо, прошу тебя, Рафаэль!
      - Замолчи, черт бы тебя побрал!
      У Виктории больше на осталось надежды. Она в изнеможении закрыла глаза, гадая, что причинит ей больше страданий - острая боль в бедре или брезгливость и отвращение, которые она через несколько секунд прочтет на его лице.
      Она чувствовала, как он нетерпеливо и раздраженно возится с ее нижним бельем, услышала треск разрываемой ткани...
      - Боже мой!
      То, чего нельзя изменить, нужно просто перетерпеть.
      Томас Фуллер
      Глава 20
      Боль, вызванная его возгласом, была значительно сильнее боли физической. Рафаэль еще некоторое время потрясение молчал. Виктория тоже не открывала рта. Она была просто не в состоянии говорить. Отвернувшись, она устало закрыла глаза. Будь что будет. Пусть он делает что хочет. Она все равно ничего не сможет изменить. Остается одно - ждать, отдавшись на милость судьбы.
      Рафаэль не сводил с жены внимательных глаз. Он не мог не распознать мучительную боль и страдание в этой напряженной сжавшейся фигурке. Он медленно опустился на землю рядом с ней. Виктория всхлипнула и сделала безуспешную попытку отстраниться. Очень осторожно Рафаэль усадил ее к себе на руки и бережно прижал к груди. Крепко обнимая жену одной рукой, другой он окончательно освободил от одежды искалеченное бедро. Ее рука протестующе взметнулась, но сразу же бессильно упала. Вздохнув, Рафаэль начал медленно массировать сведенные судорогой мышцы.
      Он слышал, как она слабо вскрикнула, но не прервал своего занятия. Он разминал напряженное бедро, ритмично постукивал и пощипывал его сильными пальцами. Только однажды он оглянулся посмотреть, где Дамарис. Перепуганная девочка послушно сидела на указанном ей месте.
      Прошло довольно много времени, прежде чем он почувствовал, что Виктория начала потихоньку расслабляться. Видимо, боль немного утихла. Он задумчиво посмотрел на рваный красный шрам, пересекающий нежную белую плоть. Мышцы уже не бугрились вокруг него. Виктории явно стало легче.
      Он все еще массировал бедро, но теперь медленнее, мягче.
      - Так хорошо?
      Звук его голоса, раздавшийся после бесконечных минут молчания, заставил Викторию подпрыгнуть от испуга. Скрипнув зубами, она кивнула. Ужасную раздирающую тело боль теперь действительно можно было контролировать. Судороги прекратились, осталось только легкое покалывание где-то внутри. Когда боль стала терпимой, Виктория неожиданно поняла, что не знает, о чем думать. Она боялась что-нибудь сказать мужу, но еще больше боялась услышать его ответ.
      - С моей помощью ты сможешь сесть на Гэдфли?
      - Да.
      "Неужели этот тоненький, чуть слышный дрожащий звук - мой голос?"
      Кашлянув, она повторила громче и несколько увереннее:
      - Да, конечно.
      Рафаэль как мог поправил разодранное им же нижнее белье жены и опустил юбку. Потом он осторожно встал, поддерживая Викторию, принимая таким образом на себя основную часть ее веса. Глянув в ее бескровное лицо, он спокойно проговорил:
      - А теперь давай попробуем перебраться через забор. Я помогу тебе забраться наверх, перелезу сам и сниму тебя. Ты обязательно сумеешь сделать это, договорились?
      - Да, - ответила она, не поднимая глаз. - Я смогу. Когда Виктория очутилась на верхней перекладине забора, Рафаэль легко перебрался на другую сторону и протянул к ней руки. Она еще сильнее побледнела и сжала губы, теперь казавшиеся тонкой нитью. Рафаэль отлично понимал, что ее нога сейчас болит сильнее. Но этого испытания нельзя было избежать. Он должен доставить Викторию в Драго-Холл и сделает это.
      - Дорогая, - мягко сказал он, - осталось совсем немного, один шаг.
      - Понимаю, - нахмурившись, повторила Виктория, - только один шаг.
      Он помог ей слезть с забора и на секунду прижал к себе, ощутив частые удары сердца.
      - Все отлично, ты справилась. Нам придется оставить Тодди здесь. Я помогу тебе сесть верхом на Гэдфли. А может, тебе будет легче ехать на боковом седле?