Магия (№1) - Магия лета

— На этот раз ты не получил удовольствия…

— Как ты ошибаешься, любовь моя! Если бы ты только могла знать, какое наслаждение слышать твои стоны, лаская тебя… а когда я пробую на вкус влагу твоей страсти, мне хочется кричать вместе с тобой.

— Это неприлично — кричать… я стараюсь не делать этого, но каждый раз забываю обо всем…

— Даже обо мне?

— О тебе не забудешь. Ты — это я, а я — это ты.

— Знаешь что? Я никогда больше не буду спать в своей постели. Даже в те дни, когда ты будешь нездорова, я все равно не оставлю тебя одну. Кстати, это поможет мне научиться воздержанию. Отец мог бы сказать: «Развивай в себе благородные качества — и Всевышний найдет им применение». Когда ты будешь носить моего ребенка, без воздержания будет не обойтись. Кстати, если в это время я буду спать с тобой в одной постели, я буду чувствовать каждое движение ребенка внутри тебя.

Он говорил вслух, хотя Фрэнсис уже спала, дыша глубоко и ровно.

«Но что, если бы сегодня я потерял ее навсегда?» Вся приятная череда его мыслей скомкалась и исчезла. Надо поскорее что-то предпринять, решил Хок мрачно.

Следующий день ознаменовался неприятным открытием. Белвис, принявший близко к сердцу опасность, грозящую лошадям, в неурочное время зашел на конюшню с обходом. Это позволило ему заметить, как Генри, один из младших тренеров, подмешивает отраву в корм Летуна Дэви. Старик, отличавшийся недюжинной силой, схватил предателя за шиворот и разразился воплями ярости. Понимая, что под угрозой находится сама его жизнь, Генри изловчился и выскользнул из рук Белвиса.

В послеобеденное время Хок посетил магистратуру. Лорд Элисон, окружной судья, распорядился начать розыск сбежавшего преступника.

— Мы должны найти его, просто обязаны! — снова и снова повторяла Фрэнсис. — Он и только он может назвать имя того, кто заплатил ему за убийство Летуна Дэви.

Хок отвечал ей неопределенными звуками согласия. Он так вымотался, что не хотел шевелить ни одним мускулом, тем более языком. Однако он сразу забыл про усталость, услышав заявление отца.

— Теперь нам сам Бог велел отправиться на скачки в Ньюмаркет.

— Вот и я говорю то же самое! — обрадовалась Фрэнсис.

— Ни за что! — крикнул Хок, вскакивая. — Ни за что на свете!

— Мне грустно говорить это, мой мальчик, — покачал головой маркиз, — но я не возлагаю много надежд на розыск Генри. Единственное, что позволит нам вывести на чистую воду главных злоумышленников, это появление на скачках.

— Выставив Летуна Дэви, — вставила Фрэнсис.

— Нам просто следует держаться настороже, — сказал Маркус, добавляя еще один голос к оппозиции, — и тогда ничего трагического не произойдет.

— Вы все против меня! — крикнул Хок, который не верил своим ушам. — Вы, видно, забыли, что Фрэнсис

Чуть было не отправилась на небеса!

— Ну не отправилась же. К тому же удар был нацелен не на меня.

— Во-первых, во второй раз ты не сможешь так легко отделаться. Во-вторых, откуда тебе знать, на кого был нацелен удар? Припомни-ка всех любовников, которым ты дала отставку. Возможно, это прольет свет на нашу загадку.

— Острота, повторенная дважды, становится пошлостью, — отрезала Фрэнсис. — И не старайся сбить меня с мысли.

— Да это просто дьяволица! Мужчин надо ограждать от женщин твоего сорта, Фрэнсис!

— Моего сорта! — ахнула та.

— Поздно бичевать себя, мой мальчик, — ехидно заметил маркиз разъяренному сыну. — Увы, я оградил тебя недостаточно крепким забором, и теперь тебе ничего не остается, как уступать, уступать и уступать. Учись проигрывать с достоинством.

— Демократии в этом доме не бывать!

— Я такая за-абывчивая, — протянула Фрэнсис. — Все время забываю, что за тиран достался мне в мужья.

— Мы говорим о моих лошадях! Ты, Фрэнсис, моя жена, а вы, Маркус, мой управляющий! Что до тебя, отец, почему бы тебе не вернуться в «Чендоз» и не обсудить свою точку зрения с Шиппом?

— Славно мы проводим время, не правда ли? — воскликнул маркиз с довольным видом. — Что до меня, я давно так не веселился… не подумай только, Фрэнсис, что меня веселит случившаяся с тобой неприятность.

— Пойми же, Хок, — сказала Фрэнсис, отмахнувшись от извинений свекра, — какой смысл в том, чтобы кормить лошадей отборным кормом, платить тренерам — и не извлечь из этого пользы? Если тебя так заботит моя безопасность, я клятвенно обещаю не отходить от тебя ни на шаг.

— Но ты нездорова!

Хок напоминал себе человека, стоящего на краю отвесной скалы, в то время как его подталкивают сзади копьями.

— Недели на поправку мне хватит, — оживилась Фрэнсис, чувствуя его колебания. — Зато Летун Дэви и Гордость

Кланси находятся в превосходной форме. Тамерлана мы оставим здесь под усиленной охраной.

— Догадываюсь, что ты успела заказать передвижное стойло для Гордости Кланси.

— Да, я заказала его. Помнишь деньги, которые я выиграла на скачках в Йорке? Стойло успеет как раз к нашему отъезду.

На самом деле Фрэнсис заняла нужную сумму из хозяйственных денег. Она надеялась, что муж забыл о том, что она отправила двести фунтов сестрам в «Килбракен».

Пальцы Хока, который никогда ничего не забывал, скрючились от желания встряхнуть жену до стука зубов. Увы, из-за травмы ее плеча ему было отказано в этом удовольствии. Он неразборчиво, но многословно помянул предков лорда Рутвена до десятого колена и бросился вон.

— Парнишка скоро успокоится, — заверил маркиз добродушно.

— Ваш парнишка, — процедила Фрэнсис, — заслуживает хорошего пинка по… по коленкам!

— Возможно, дорогая, вполне возможно.

— Я сделал мисс Мелчер предложение! — выпалил Маркус, который отчаялся дождаться паузы, чтобы сообщить эту новость.

— Ах, какая незадача, — опечалилась Фрэнсис, вогнав беднягу управляющего в краску. — Теперь муж изведет меня насмешками по поводу потери основного любовника.

Тремя днями позже тело Генри было обнаружено в одном из переулков трущобной части Йорка. Он был убит ударом ножа в грудь.

Когда лорд Элисон привез это известие, Хок пришел в полное неистовство.

Фрэнсис предложила окружному судье чаю. Этот пожилой джентльмен поначалу показался ей пугающе хрупким. Однако она поколебалась в своем мнении, заглянув в его черные глаза, пылающие фанатичным огнем.

Лорд Элисон следил, как граф вышагивает по гостиной взад-вперед, и чувствовал, что это зрелище все больше утомляет его. Поставив пустую чашку, он обратил свой взгляд к леди Фрэнсис, вновь нашел, что она на редкость хороша, и бледно улыбнулся, заметив, что она тоже следит за строевым шагом мужа и что губы ее неодобрительно поджаты.

— По-моему мнению, милорд, Генри убили не в результате пьяной ссоры, — выждав приличную паузу, начал лорд Элисон. — Единственная рана находится в области сердца, а следовательно, смертельна. Это, без сомнения, предумышленное убийство.

— Ни минуты в этом не сомневался!

— Не выпьете ли чаю, милорд? — холодно обратилась Фрэнсис к мужу.

— Должен же был кто-то что-то видеть! — воскликнул Хок раздраженно, отмахиваясь от ее вопроса. — Придется пригласить полицейскую ищейку с Боу-стрит.

— Отличная мысль, — заметила Фрэнсис, смягчаясь. — Если свидетель был, он видел, конечно, главного негодяя. Вряд ли тот стал бы нанимать убийцу и тем самым вводить в действие новое лицо.

— Неужели, милорд, у вас нет ни малейшего подозрения насчет того, кто стоит за всем этим заговором? — спросил лорд Элисон.

— Есть, и немалое. Вся беда в том, что нет доказательств.

— Могу я узнать, о ком идет речь?

— О лорде Демпси.

— У этого человека подпорченная репутация, — кивнул окружной судья, нисколько не удивившись. — Как и вы, милорд, я владею скаковой конюшней (не слишком внушительной, но достаточной для того, чтобы разбираться в подноготной скакового мира). Эгремон, граф Дерби, упоминал пару месяцев назад, что коррумпировано ужасающее число владельцев скаковых лошадей, хотя их репутация внешне остается безупречной. — Он поднялся и слегка поклонился. — Мои обязанности призывают меня, милорд. Что до вашей идеи вызвать сыщика из Лондона, я нахожу ее весьма удачной. Советую также переговорить с герцогом Портлендом, который непременно будет в Ньюмаркете. Надеюсь, вы слышали его высказывание: «Победу на скачках может принести любой из трех факторов: удача, мастерство или жульничество».

— Дьявольщина! — вырвалось у Хока. — Фрэнсис, иди приляг, ты выглядишь усталой. Маркус, пойдемте

Со мной. Я хочу сегодня же отправить письмо на Боу-стрит

Глава 29

Кто это, с кровью на руках?

Шекспир

— Ты, видно, спятил! Ты хоть соображаешь, что ты натворил, дурья башка? — Эдмонд Лэйси, лорд Чалмерс, буквально трясся от злости, сверля взглядом лорда Демпси. — Только не говори, что ты не знал о том, что эта женщина была любовницей графа Ротрмора! Безмозглый болван!

— Мало ли кто и когда был чьей-то любовницей, — защищался лорд Демпси. — Она больше не на его содержании с тех пор, как наш петушок женился. Да и вообще, что ей за дело до того, что я наболтал спьяну? Кто поверит какой-то шлюхе, даже если она проболтается?

— Тогда как понимать то, что Амалия Корло вдруг уложила вещички и исчезла в неизвестном направлении? — спросил Эдмонд, угрожающе понизив голос. — Я навел справки и знаю точно, что ее и след простыл. Это при том, что Хок продлил аренду дома до конца квартала! Чего ради ей было бросать такое гнездышко, если не из страха перед расправой? Я сильно сомневаюсь, мой пустоголовый друг, что она утаила от своего благодетеля волнующие сведения, которые ты ей невольно сообщил.

Лорд Демпси неуклюже выбрался из кресла и налил себе стакан портвейна. Эдмонд следил за ним, презрительно скривив губы. Вот уж точно болван безмозглый! Эдмонд терпеть не мог лорда Демпси и всегда боялся, что тот выболтает спьяну что-нибудь компрометирующее. И тот выболтал — выбрал из всех возможных слушателей любовницу Хока!

Когда-то Чарлз Льюистон, лорд Демпси, был закадычным другом Невила. Позже Невил превратился в трясущуюся от страха размазню и дружба распалась. Однако, подумал Эдмонд, обрывая нить воспоминаний, что же теперь делать? Не исключено, что Хок уже подозревает его, подозревает всерьез!

Олух Генри, слава Богу, закончил свои дни в грязном переулке Йорка. Этим была оборвана ниточка, которая могла бы вывести на них. Демпси убил его с наслаждением, о чем не замедлил похвастаться Эдмонду: «Он так меня умолял, так цеплялся за ноги, что я уступил… и сделал дело быстро».

— Их надо убить, — вдруг сказал Демпси.

Эдмонд уставился на него во все глаза. Во взгляде приятеля была откровенная кровожадность, и было ясно, что, будучи поставлен перед выбором, тот убил бы, не задумываясь, и его, Эдмонда.

— Кого именно? — спросил он, стараясь сохранять внешнее спокойствие. — Хока и его благоверную?

— Точно. Его я убью без долгих раздумий. Кстати сказать, если Хок выбрал Амалию по своему вкусу, я бы не прочь провести пару часов с крошкой Фрэнсис, прежде чем отправить ее следом за муженьком. Надеюсь, жена так же хороша в постели, как и любовница,

— С убийством ничего не выйдет, — отрезал Эдмонд. — Все английское дворянство будет поставлено на ноги. Я не знаю, что известно старому интригану маркизу Чендозу, но он и без всяких доказательств натравит на нас всех фурий ада. У него немало влиятельных друзей, не говоря уже о том, что Хок знает половину военного ведомства. Нам придется оставить Англию, а у меня нет ни малейшего желания бежать в страну, где Наполеон в свободное время плюет на головы англичан, имевших глупость остаться под его эгидой.

— Значит, у тебя есть другой план? — спросил Демпси, наливая себе очередной стакан портвейна. — Надеюсь, он лучше, чем тот, который принес нам одни только неприятности.

— Летун Дэви не должен добраться до Ньюмаркета. Его надо уничтожить (под видом несчастного случая, конечно), и тогда мы окажемся в безопасности. Граф Ротрмор заподозрит истину, но доказательств у него не будет, а значит, не будет и последствий. И вот еще что, — Эдмонд улыбнулся впервые за все время разговора, — Беатриса полностью у меня в руках…

— Какая часть ее роскошного тела, уточни, пожалуйста? — похотливо хихикнул захмелевший Демпси.

— Не твое дело, болван! Лучше слушай внимательно! Так вот, в случае осложнений мы воспользуемся ее привязанностью ко мне.

Эдмонд подумал, что после его женитьбы на Беатрисе Хок вынужден будет отказаться от всяких претензий, в чем бы они ни заключались. Само собой, и маркиз тоже.

— А как быть с другими четырехлетками?

Эдмонд Лэйси откинулся в кресле и сложил руки на коленях, палец к пальцу.

— Самое главное сейчас — избавиться от Летуна Дэви. Если разработать подходящий план, это не составит труда… — Неожиданно руки его сжались в кулаки. — Чтоб Невилу сгнить в аду! Если бы этот ничтожный тип не был таким слабаком, всего этого не случилось бы!

— А мне Невил нравился, — заметил лорд Демпси. Эдмонд не нашелся что ответить.

Хок с нежностью отвел со лба Фрэнсис влажную прядь. Ее дыхание было неровным, прерывистым, полные груди часто вздымались. Он приподнялся на локте, с нежностью взглянув на все еще напряженные темно-розовые вишенки сосков, потом коснулся их влажными завитками волос своей груди. Мраморная белизна плеча почти восстановилась, оставалось лишь несколько едва заметных синяков. Ни боли, ни ломоты Фрэнсис больше не испытывала.

— Хок…

— Что, любовь моя?

— Ты все еще внутри меня.

Эти слова заставили его содрогнуться от вдруг осознанного сладостного ощущения.

— Мне нравится, что ты так долго остаешься внутри. — Она напрягла бедра, не давая ему выскользнуть.

— Как ты думаешь, через пятьдесят лет тебе это будет все так же нравиться? — Хок, наклонясь, коснулся губами полуоткрытых влажных губ жены.

— Через пятьдесят — разумеется. — Фрэнсис бросила насмешливый взгляд из-под ресниц. — А позже, выходит, ты уже ничего не сможешь мне предложить?

Хок, засмеявшись, выскользнул из нее. Фрэнсис надулась. В этой милой гримаске была такая бессознательная чувственность, что он был удивлен и взволнован. Расположившись рядом и опираясь на локоть, кончиком пальца он коснулся ее надутых губ.

Когда ты успела научиться этому, кокетка?

— Я частенько видела, как Виола практикуется перед зеркалом. — В глазах Фрэнсис, затуманенных дремотой, вновь блеснул насмешливый огонек. — Эта ужимка сводила с ума всех молодых людей в окрестностях «Килбракена».

— Раз так, надувай губы только для меня.

— Все зависит от того, просишь ты или приказываешь.

— Приказы — это что-то из обыденной жизни. Я не настолько глуп, чтобы приказывать в постели.

— Я давно хочу тебе признаться, — сказала Фрэнсис с лукавой усмешкой, — что с тобой одинаково интересно и заниматься любовью, и отдыхать после этого.

— Это заслуга Амалии. Она мне подробно объяснила, что удовлетворенная женщина не в восторге от храпа удовлетворенного мужчины. Оказывается, ей в это время хочется поговорить.

Фрэнсис чувствительно ткнула его кулаком в грудь.

— Лучше не пытайся поддеть меня, — заявил Хок важно. — Я всего на семь лет тебя старше, но при всей остроте ума тебе не сравниться со мной в бойкости языка… я имею в виду — словесной бойкости. Правда, в остальном… — Он провел кончиками пальцев сверху вниз по ее телу и улыбнулся, когда она затрепетала. — В остальном лучшего и желать нельзя. Думаю, нам пора выбросить тот крем в какое-нибудь болото.

«Это чистейшая правда», — подумала Фрэнсис.

— Ты уверен, конечно, что бойкость языка — неотъемлемое качество мужчины. Нечего ухмыляться, я говорю об остроумии, а не о том, что у тебя на уме!

— Конечно, я уверен. Остроумием мужчина наделяется от рождения, как и некоторыми частями тела, которые отсутствуют у женщин.

— Ты вынудишь меня накапать в твой чай настойку от лошадиных колик!

К удивлению Фрэнсис, Хок ничего не ответил на это. Помолчав, он вдруг сказал с оттенком досады:

— Почему же все-таки я не сумел разглядеть тебя? Допустим, до венчания это было довольно трудно, но позже…

— Ты разглядывал меня время от времени. И каждый раз

Содрогался, словно кто-то невидимый колол тебя сзади гвоздем.

— Я помню тот вечер, когда ты стояла на четвереньках над ночным горшком. Даже если лицо у тебя было зеленого цвета, на тебе не было тогда ни чепчика, ни очков.

— Мне было слишком плохо тогда, чтобы думать о маскировке. — Фрэнсис сделала гримаску, вспоминая историю с настойкой от колик. — Признайся, в тот вечер ты намеревался сделать меня женщиной?

— Надеюсь, теперь это намерение не кажется тебе преступным?

С этими словами Хок положил ладонь на грудь Фрэнсис. По ее телу прошла невольная дрожь удовольствия, и он улыбнулся.

— А если бы я и впрямь оказалась безобразной?

— Тогда я уделял бы внимание не лицу, а твоему прекрасному телу.

Кончики пальцев вновь заскользили сверху вниз, нырнули к заветному местечку. Там было влажно и клейко после их близости, и он захотел ее снова. Его давно перестала страшить непрестанная потребность в ней, он принял это чувство как часть своей жизни и научился радоваться ему, наслаждаться им.

«Жена… — думал он. — Моя жена».

Фрэнсис бездумно подняла руки, чтобы потянуть его на себя, и коротко вскрикнула, когда плечо отдалось болью.

— Осторожнее, любовь моя! Хочешь еще немного удовольствия перед тем как мы уснем?

Она кивнула. Она хотела всего, часто и помногу, и оба они это знали.

— Ты мой… — прошептала она и выгнулась вверх в ответ на прикосновение (чем больше он узнавал ее, тем слаще становились его ласки).

— Конечно, твой. И я не против оставаться твоим до тех пор, пока не придет время отправиться на небеса. А теперь продолжим.

Хок улегся между ног Фрэнсис и раздвинул их настолько широко, насколько сумел. Она зажмурилась — почти забытый стыд встрепенулся от сознания того, что она полностью открыта его взгляду. Потом потихоньку Фрэнсис приподняла ресницы. Восхитительная ласка продолжалась, и муж смотрел на нее, следуя взглядом за движениями своих пальцев.

— Все это так красиво… — сказал он больше для себя, — так красиво!..

Она невольно напряглась — и вновь расслабилась, смирившись и отдавшись наслаждению.

— Ты не знаешь, Хок, как я хочу тебя, ты просто не знаешь…

— Почему же? Я прекрасно это знаю, любовь моя.

— Тогда зачем ты делаешь это?

— Разве не ясно? Я хочу, чтобы ты не просто хотела меня — чтобы ты размякла и поглупела, чтобы была в полной моей власти. Вот когда это случится, тогда я и дам тебе все, чего ты хочешь.

— Негодяй! Тогда я сама возьму тебя! О, Хо-ок!.. Позже, когда Фрэнсис уже спала у него на плече, Хок невольно вернулся к мыслям о неприятных событиях последних дней. Впрочем, поправил он себя, неприятные события — это недооценка. Они столкнулись с серьезной проблемой, которая, возможно, угрожала их жизням.

Тем не менее решено было с утра отправиться в Ньюмаркет. Хок не скрывал от себя, что не на шутку встревожен, даже напуган. Какие бы меры предосторожности они ни приняли, он знал, что будет считать их маленький караван уязвимым.

Потом ему вспомнился мистер Сэмюэл Акли, сыщик с Боу-стрит. Хок не мог не улыбнуться в темноте. Из всех людей, с которыми ему приходилось сталкиваться за двадцать семь лет, мистер Акли меньше всего располагал к себе. Это был человечек с внешностью хорька, вдобавок наделенный таким крючковатым носом, что маркиз рядом с ним казался почти курносым.

— Эта история дурно пахнет, милорд, — заявил мистер Акли без обиняков, энергично подергивая себя при этом за ухо. — С вашего позволения, я вызову на подмогу моего напарника, мистера Хораса Бемера. Он останется здесь и разнюхает что сможет, а я буду сопровождать вас в Ньюмаркет.

Вот и слава Богу, подумал тогда Хок. Это хоть отчасти приглушало грызущую его тревогу. Оставшись в Десборо-Холле, мистер Бемер мог принести больше пользы в деле охраны конюшен, чем вся прислуга, вместе взятая.

Пальцы Фрэнсис зашевелились на его груди, подергивая за волосы: ей снилось что-то тревожное.

Теплое дыхание, согревавшее его плечо, ненадолго участилось и вновь стало ровным. Ему вдруг стало интересно, помнит ли она по утрам слова, которые выкрикивает во время оргазма.

— Ты и в самом деле любишь меня, Фрэнсис? — прошептал он ей на ухо.

Ответный шепот был совершенно бессвязным, но Хок расслышал в нем то, что хотел, и счастливо улыбнулся.

Но тревога долго не оставляла его в покое. Как защитить Фрэнсис от опасности, если ему неизвестно даже, в чем эта опасность заключается? Постепенно сон, и без того паривший на почтительном расстоянии, бежал окончательно.

Во время разговора с мистером Акли Хока осенила идея обратиться за информацией к капитану «Кеймарка» — яхты, на которой плавал Невил. Теперь эта яхта принадлежала ему. Разумеется, он не только не помнил имени капитана, но и в глаза не видел парусника. Сыщик ухватился за эту мысль, хотя он и не ждал каких-то особенных результатов.

— Если убийство вашего брата было подстроено заранее, капитана нельзя было оставлять в неведении. Милорд, я не сомневаюсь в том, что ему заткнули рот хорошей взяткой.

Хок предложил вызвать капитана в Ньюмаркет под предлогом беседы с новым владельцем яхты, желающим вскоре воспользоваться ею. Он был уверен, что получить нужные сведения удастся — не добровольно, так силой.

Должно быть, он произнес последние слова вслух, так как Фрэнсис вдруг сказала внятно:

— Алисия? Тебя тошнило, когда ты забеременела? Хок рассеянно усмехнулся: Алисия была в этот момент достаточно далеко и не могла удовлетворить любопытства Фрэнсис.

Наконец подступила дремота. Но и засыпая Хок продолжал задавать самому себе вопросы, ни на один из которых не знал ответа.

Зачем им (кто бы «они» на самом деле ни были) нужны лошади Десборо? Почему на Летуна Дэви было совершено покушение? Неужели Эдмонд Лэйси, этот приятнейший человек и джентльмен, на самом деле главный негодяй? И если это так, кто же тогда Беатриса? Его пособница или слепо влюбленная дурочка? Уж не беременна ли Фрэнсис?

Назавтра около шести часов вечера караван из Десборо-Холла медленно втянулся во двор гостиницы «Хромая утка», расположенной в пригороде Донкастера — неподалеку от дон-кастерского ипподрома. Гостиница была известна своими вместительными конюшнями и достаточным количеством комнат, для того чтобы принять несколько таких караванов. Все пятнадцать путешественников были устроены с удобством. Кроме того, им была предоставлена отдельная Столовая.

День выдался жаркий. Каждая минута пребывания внутри закрытого экипажа растянулась для Фрэнсис по меньшей мере втрое. Агнес, которая сопровождала ее, отнюдь не была интересной собеседницей: ее комментарии в основном касались деревень, которые они проезжали. Очевидно, горничная в простоте душевной взялась расширить кругозор хозяйки, которая не бывала нигде, кроме шотландского медвежьего угла. К моменту, когда экипаж остановился во дворе гостиницы, Фрэнсис готова была придушить Агнес диванной подушкой. Впрочем, она не винила глупую девчонку. Все это было делом рук мужа-тирана. «Я не позволю тебе путешествовать верхом. Плечо еще не до конца выздоровело».

Фрэнсис просила, умоляла, уговаривала (только что не ползала на коленях!), и все без толку, разрази гром этого упрямца! «Мне не нужно даже четверти шанса того, что твоя лошадь чего-нибудь испугается и снова тебя сбросит!»

— Проклятый, ненавистный, упрямый!..

— Что вы сказали, миледи?

— Ничего, Агнес, ничего особенного. Просто мне надоело сидеть здесь без дела. Мне скучно! Такой чудесный день: на небе ни облачка и совсем не душно… разве что внутри этого отвратительного экипажа! Если бы не этот… ну, не важно!

Ни гостиница «Хромая утка», ни ее владелец, мистер Смит, не разочаровали Фрэнсис. Лорд и леди Ротрмор были приняты со всевозможной почтительностью, а поданная еда говорила о недюжинных кулинарных талантах миссис Смит. После ужина Хок целомудренно поцеловал Фрэнсис 378 в лоб и сказал:

— Почему бы тебе не поспать немного, дорогая?

— А чем займешься ты?

— Как истинный рыцарь, я буду стоять у дверей твоей спальни с копьем в руках.

— Я бы предпочла, чтобы мой рыцарь находился внутри спальни. Чем держать свое копье в руках, не лучше ли поместить его…

— Фрэнсис! Ты меня шокируешь!

— Беру пример с тебя, дорогой. — И она опустила трепещущие ресницы с самым невинным видом.

Хок при этом испытал знакомую вспышку вожделения, и ему потребовалась вся сила воли, чтобы уйти. Единственное, на что он решился, был продолжительный поцелуй, но даже после этого он долго не мог успокоиться.

Спать он улегся рядом с дверью конюшни. Его сон был некрепок, тревожен, зато мистер Акли так громко храпел рядом, что Хоку в его дремоте казалось, что в отдалении грохочут пушки целого фронта. Утром чуть свет караван снова был в пути, намереваясь остановиться на ночлег в Грэнтаме, в гостинице «Король Георг».

Днем Хоку удалось выспаться в седле (способ, которому он выучился в Португалии). Маркус, которому седло натерло несколько приличных волдырей, на этот раз составил Фрэнсис компанию в экипаже.

Вечером Хок снова отправился спать к дверям конюшни. Несмотря на дневной сон, который, как он надеялся, должен был помочь бодрствовать ночью, накатывала ужасающая сонливость. Веки смыкались сами собой. Он чувствовал, что это странное состояние овладело им неспроста. Белвис, обычно спавший очень чутко, на этот раз храпел в унисон мистеру Акли…

Его разбудили крики: «Пожар! Пожар!» Хок открыл глаза и несколько секунд тупо смотрел на пляшущие над головой языки пламени. Наконец он сообразил, что горит кровля конюшни. Сознание не желало проясняться даже после того, как он яростно потряс головой.

Белвис продолжал храпеть. Хок начал было будить его, то тут схватилась огнем другая часть кровли. Он вскочил на ноги.

Вначале ему никак не удавалось справиться с руками и ногами Движения были вялые, неверные.

Между тем двор наполнился людьми, кто-то подбегал с ведрами воды, кто-то лез на кровлю, кто-то пытался распахнуть заклиненные двери. Наконец это удалось, но лошади, перепуганные треском огня и запахом дыма, отказывались выйти наружу.

К счастью, внезапно хлынул проливной дождь. Вскоре последний язычок пламени исчез в сплошном потоке воды. Уже через несколько минут кровля даже не дымилась, лишь черные плешины указывали на недавний пожар.

Хок стоял под дождем, подняв почерневшее от копоти лицо.

— Нас одурачили, как желторотых птенцов, — сказал он подошедшему Белвису.

— Опоили? — предположил Маркус.

— Это все моя вина!

Мистер Акли выглядел таким пристыженным, что Хок поспешил приободрить его. Летун Дэви, которого Маркус держал за повод, выкатывал глаза и дрожал всем телом от пережитого потрясения, но ни ран, ни ожогов на нем не было.

— Фрэнсис! — вдруг вспомнил Хок, обратив встревоженный взгляд по направлению гостиницы. — Присмотрите кто-нибудь за Гордостью Кланси! — Он со всех ног бросился к дверям «Короля Георга».

Очевидно, Фрэнсис тоже была под действием снотворного, так как продолжала крепко спать, несмотря на вопли снаружи. Хоку пришлось долго трясти ее, пока она наконец не открыла одурманенные глаза.

— Слава Богу, Фрэнсис, покушались все-таки не на тебя, — сказал он, вопреки беспокойству вне себя от облегчения. — Кто-то подсыпал снотворного в нашу еду или питье и поджег конюшни. Если бы не сама природа, нам бы несдобровать. На улице льет и льет — дороги, наверное, утром будут непроходимы.

— Что с лошадьми?!

— Они в безопасности. Белвис сейчас занимается ими. Представь себе, Маркус вывел Летуна Дэви из конюшни еще во время пожара!

Проведенное дознание не принесло результатов. Хозяин гостиницы не только не мог сообщить ничего полезного, но и категорически отрицал тот факт, что гостей могли опоить. В его кухню, повторял он с негодованием, не проскользнет незамеченной даже мышь. Он горячо заверил мистера Акли, что лично проведет опрос прислуги, но Хок ни минуты не сомневался, что он не ударит палец о палец.

На следующее утро дороги сильно развезло, но они все же были проходимы. Хок принял решение продолжать путь в Ньюмаркет. Таким образом, грязные и смертельно усталые, в десять часов вечера они прибыли в гостиницу «У королевы». В дверях, сияя улыбкой, их встретил маркиз.

— Я знал, что мне не придется долго ждать! — воскликнул он, обнимая по очереди сына и невестку.

Хок не утаил от отца того, что случилось в Грэнтаме. Выслушав, маркиз утратил всю свою веселость, пришел в ярость и так вскричал: «Проклятие, это уж слишком!», что Фрэнсис, боясь апоплексии, поскорее налила ему порцию коньяку.

— Со своей стороны могу сообщить, что отправил письмо капитану «Кеймарка», которого, кстати, зовут Андерс. Я написал, что сын собирается показать жене Англию с борта яхты и что нам следует обговорить подробности.

— Я написал примерно то же самое, — усмехнулся Хок, — кроме разве что имени, которое я заменил на «любезного капитана».

— И почему я сразу не подумал о капитане Андерсе? — сокрушался маркиз. — Должно быть, старческое слабоумие понемногу берет надо мной верх.

— Полно, полно, отец! Ты еще дашь нам сто очков вперед по части сообразительности. Надеюсь, ты не откажешься поужинать с нами?

Ньюмаркет не носил ни малейшего сходства с другими городами, уже известными Фрэнсис. Как стало очевидно на следующее утро, он состоял почти сплошь из гостиниц, таверн и постоялых дворов, а оставшееся пространство занимали магазины и конюшни. Ничего удивительного в этом не было: в течение многих лет процветание города зависело исключительно от скачек.

— Герцогу Портленду принадлежит большая часть необъятной Ньюмаркетской пустоши, — объяснил маркиз Фрэнсис, когда они прогуливались вдоль центральной улицы города. — Я слышал, он собирается со временем выкорчевать кустарник, выкосить бурьян и засеять свободные земли травой, чтобы превратить их в корты и выгоны для скаковых лошадей. Не могу сказать, как скоро он возьмется за это. Дорогостоящее предприятие!