Глава 16

Это Джон нашел меня в музыкальной комнате Кэролайн. Я стояла там и думала, что после вчерашнего переполоха миссис Редбрист снова забыла запереть дверь.

Он вошел в каморку. Мне не надо было оглядываться, чтобы понять, кто это. В атмосфере возникло нечто вроде предгрозового напряжения.

— Мне сказали, что теперь вы запели по-другому и поспешили согласиться с тем, что старуха в вашей комнате была не чем иным, как кошмаром.

— Верно, — беспечно бросила я, не отходя от окна. Мне хотелось быть как можно дальше от него, особенно после вчерашней ночи.

— Если вы действительно уверены, что это лишь привиделось вам, нет никаких причин бежать и скрываться от опасности в Лондоне. Воображаемый нож не может вас поразить.

— Насколько я понимаю, да. — Я улыбнулась ему. — Но мне все же очень интересно, почему вы так долго не открывали дверь? Что могло вас задержать?

— Я был раздет. Совсем.

Я оценивающе оглядела его. Против собственной воли. Просто не могла с собой совладать. И он знал, черт его побери, знал, какие мысли меня обуревают!

— Вы где-то слышали о голых мужчинах, Энди? И это вас выбивает из колеи? — Джон пожал плечами. — Ах, это не важно. Как я уже сказал, когда вы заколотили в дверь, я был совершенно обнажен и едва успел натянуть штаны.

Я смотрю исключительно на твое лицо, подонок, и не отведу глаз!

— Лоренс сказал, что Кэролайн ненавидела вас и Томаса. Потому что хотела родить мужу наследника.

Джон охотно подхватил новую тему:

— Не помню. Правда, не помню. Кэролайн была…

Он замолчал и бросил взгляд в сторону окна, словно видел там что-то, давно исчезнувшее.

— Какой?

— Настоящей сказочной принцессой. Я был двенадцатилетним мальчишкой, и мы с Томасом жили здесь всего полгода до того, как дядя Лоренс женился на ней. Но мы ничуть не возражали. Кэролайн казалась доброй, а смех… ничего чудеснее я не слышал. Как перезвон колокольчиков. Она была всего на восемь лет старше меня. Даже тогда дядя Лоренс предпочитал иметь совсем юную жену.

— И вы не заметили в ней ничего странного?

— Вы имеете в виду ее безумие? Это проявилось позже, после года супружеской жизни. Помню, как слуги сплетничали о ее выходках. Помню, как дядя Лоренс говорил мне, что она плохо себя чувствует. А я ответил, что она беременна и именно поэтому болеет. И что дам в таком состоянии даже иногда тошнит.

— И двенадцатилетний мальчик знал подобные вещи? Вы так и объяснили дяде?

— О, к тому времени мне уже было тринадцать, а может, и четырнадцать… Да, я так и заявил — и получил за это подзатыльник. Но, честно говоря, в моей памяти навсегда запечатлелась смеющаяся, беззаботная Кэролайн. Правда, в то время и потом я редко бывал дома. А вы что, ревнуете ко второй жене дяди?

Я ничего не ответила, только зло прищурилась.

— Если бы на минуту представить, — процедила я наконец, — только представить, заметьте, будто старуха действительно существовала, нетрудно предположить, что вы единственный человек в Девбридж-Мэноре, кто хотел бы, чтобы я убралась подальше отсюда.

— Совершенно верно. Вам не место здесь, особенно в качестве цветущей молодой жены дядюшки, которая спит в своей спальне одна, пока сам он пребывает в хозяйских покоях.

— Это не ваше дело! Позвольте нам самим решать, где и с кем проводить ночи!

Опять знакомая вспышка гнева в темных глазах! На этот раз я не могла ошибиться. Они превратились в черные бездонные колодцы, и я отшатнулась, как от удара.

— Будь моя воля, — прорычал он, — я швырнул бы вас в карету и немедленно увез в Лондон. Но знаете, Энди, я в жизни не назвал бы вас злом и мерзостью. Разве не так выразилась старуха?

И ушел прежде, чем я собралась с мыслями. Я снова подошла к окну. Не помню, сколько я простояла там, ни о чем не думая, просто стараясь вобрать всем своим существом все, что могло витать в этой странной комнате. Наконец меня окликнули с порога. На какой-то миг я почти поверила, что это Кэролайн явилась сюда, желая посмотреть, кто вторгся в ее владения.

— Надеюсь, сегодня вы хорошо себя чувствуете, Энди?

Разумеется, это была не Кэролайн.

— Джудит! — воскликнула я, оборачиваясь. Как я обрадовалась, увидев ее! Эти милые детские глаза ничего не скрывали. Никакие угрызения совести, никакое чувство вины не одолевали это милое создание!

— Я беспокоилась о вас, Энди. И мисс Джилбенк тоже. Она говорит, что все случившееся с вами просто ужасно. И что у нее самой не нашлось бы мужества увернуться и броситься к двери, да еще открыть ее и выбежать в коридор.

— А по-моему, каждый способен на любой поступок, когда его жизнь в опасности.

— А что вы здесь делаете?

— Тут когда-то стояла арфа твоей матери? Она занималась музыкой в этой комнате?

Джудит кивнула и медленно обошла пустое помещение, время от времени касаясь стен кончиками пальцев.

— Так сказала миссис Редбрист. Она утверждает, что мама чудесно играла, а вот я не унаследовала ее таланта. Мисс Джилбенк считает, мне следует больше заниматься, но в глубине души сознает, насколько я безнадежна. Энди… вы действительно уверены, что прошлой ночью видели дурной сон?

— Все остальные думают так. Вполне возможно, они правы.

— Но вы уклонились от ответа.

Ах, взрослым лгать куда легче, чем детям!

— Ты меня не выдашь, Джудит? Ни с кем не поделишься?

Глаза девочки превратились в огромные озера, но она решительно шагнула ко мне.

— Клянусь, не пророню ни единого слова, ни единой душе!

— Старуха показалась мне настоящей.

— Почему вы так уверены?

— Потому что Джордж ее тоже видел. Увидел, залаял что было мочи и стал рваться из моих рук, желая наброситься на нее. Собаки не лают на чьи-то кошмары.

— Господи, вы правы! Значит, тут нет ни малейшего сомнения. Вы уже сказали отцу?

— Нет. Выслушай меня, Джудит. Взрослые не так легко верят вещам, которые нельзя объяснить. Это выбивает почву у них из-под ног, делает раздражительными, неуверенными в себе. Они предпочитают думать, что это выдумки.

— Но это же не так! Вы уже решили, что будете делать?

Я улыбнулась ей, хоть это было невероятно трудно.

— Хочешь спросить, собираюсь ли я покинуть Девбридж-Мэнор прежде, чем меня заставят заплатить за все?

— Именно это сказала вам старуха?

— Да, и еще много всего.

— Но за что вы должны платить?

— Сама не знаю. Она утверждала также, что я — зло, вновь посетившее этот дом. Ты что-нибудь понимаешь?

Девочка качнула головой. Может, я была чересчур откровенна с ней? Но я чувствовала: Джудит заслуживает того, чтобы знать правду.

— Жаль, не могу придумать хоть что-то правдоподобное, — прошептала она, становясь рядом со мной у окна. — Я провела здесь много часов, наблюдая, как садовники косят газон. Сюда доносился сладкий запах травы… стояло жаркое лето… Не хочу, чтобы вы уезжали, Энди, но, должно быть, вас сильно напугали.

— Я тоже не хочу покидать Девбридж-Мэнор, я тут хозяйка. Многие сказали бы, что тут мое место.

— Тогда что же нам делать?

Теперь нас трое — я, Джордж и Джудит. Девочка протянула руку, и я ее взяла.

— Хочешь пойти со мной в Синюю комнату? Может, мы сумеем обнаружить, что угрожало мне ночью? Старуха размахивала кинжалом Джона. Позже оказалось, что кинжал лежит на своем месте, в спальне Джона. Как, по-твоему, это могло случиться?

— О, надеюсь, вы не думаете, что это Джон переоделся мерзкой старухой и ворвался к вам спальню?

— Но кинжал принадлежит ему. Когда я подбежала к его спальне, он не сразу открыл дверь. Интересно, почему?

— Неужели вы полагаете, что он в это время сбрасывал парик и старушечье платье?

— И возвращал в футляр мавританский кинжал.

— Но, Энди, если он был в вашей комнате и не погнался за вами по коридору, каким же образом успел пробраться к себе и ответить на стук?

— Превосходный вопрос! Но я скажу кое-что еще, Джудит. Я заперлась перед тем, как лечь в постель.

Она с недоумением подняла глаза и смахнула со щеки белокурый локон.

— Не понимаю… нет, подождите! — И тут Джудит, воспитанная милая девочка, не гнушавшаяся, однако, заключать пари, присвистнула. — Потайной ход в Синюю комнату? О котором никто не знает? Именно об этом вы подумали, верно? О, Энди, представьте только, темный узкий проход, вьющийся через весь дом!

— Существует и другая возможность. Карниз, который проходит под окнами. Он достаточно широк, чтобы пройти по нему к другой комнате и влезть в окно.

Мне не хотелось объяснять ей, что именно таким способом ее мать ускользнула от надзора и прокралась в северную башню.

— Я предпочла бы потайной ход, — заявила Джудит и бросилась из комнаты.

Я, хотя куда медленнее, последовала за ней. По правде говоря, Джудит права. Я сама скорее всего воспользовалась бы потайным ходом. Не сделала ли я ошибку, доверившись ребенку? Наверное, нет… но здесь, в Девбридж-Мэноре, вряд ли что-то вообще имело смысл. По крайней мере со дня моего приезда сюда.

— Ты никогда не слышала ни от кого о потайных ходах? От отца? Брантли? Кого угодно?

— Нет, — разочарованно вздохнула она. — Но он точно есть, ведет в Синюю комнату, и мы его разыщем. Пожалуй, стоит спросить отца. Уж ему-то следует знать, правда?

— Возможно.

Но я не могла допытываться у Лоренса ни о чем подобном! Ему, разумеется, все известно, но если я стану расспрашивать его, он поймет, что я не согласилась с их версией и настаиваю на своем. Муж поймет, что я считаю старуху такой же реальной, как он сам.

— Пока не нужно обращаться к нему, Джудит. До поры до-времени сохраним все в секрете. А теперь давай приятно проведем время, разыскивая этот самый ход. Хорошо?

Девочка тут же согласилась. А я никак не могла сообразить, можно ли положиться на способность двенадцатилетнего ребенка держать язык за зубами.

Дверь открылась, и мы вошли в Синюю комнату. Джордж спал перед камином. Услышав шум, он приоткрыл один глаз, увидел Джудит, очевидно, припомнил, как она его обожает, и лениво встал, картинно потягиваясь. Но не залаял.

— Похоже, Брантли дал ему очередной урок, — поразилась я. — Поэтому он не поднял на ноги весь дом.

Джудит опустилась на колени перед Джорджем и прошептала:

— Ты скучал по мне, Джордж? Хочешь как-нибудь переночевать у меня? Я проберусь в кухню и принесу тебе все, что захочешь. — И, доверчиво подняв ко мне свое нежное личико, спросила:

— Его можно подкупить, Энди?

— Еще как! Он все отдаст ради поджаристого бекона. Покорми его — и он твой.

Джордж лизнул руку Джудит и позволил поклоннице поднять себя. Ну никакого стыда! Джудит смеялась, пока Джордж вылизывал ее лицо с таким усердием, что его язык, кажется, пересох. Но, тут же став серьезной, девочка спросила:

— Почему вы стояли одна в музыкальной комнате мамы?

— Мне, как и тебе, нравится вид из окна. Кроме того, я подумываю сделать там свой кабинет, где могла бы писать письма и заниматься делами.

Джудит кивнула. Ей было совершенно все равно. Этого следовало ожидать, ведь матери она почти не знала.

— Моя спальня достаточно велика, — продолжала я. — Предлагаю начать с камина.

Джудит осторожно опустила Джорджа на коврик у камина, и тот мгновенно заснул, хотя я могла бы поклясться, что на уродливой мордочке плута играла улыбка.

Джудит отошла к дальней стене.

— Начинай простукивать, — наставляла я. — Если звук будет глухим, значит, мы нашли!

Мы обе принялись за работу, но вскоре в дверь постучали. Я поспешно спустилась со стула, на который взобралась в своем рвении. Это оказалась Амелия. Она подбежала ко мне и положила руку на плечо.

— Энди, теперь я кое-что вспомнила из случившегося вчера. Сегодня Томас уговорил меня немного отдохнуть, я прилегла и, когда закрыла глаза, сразу увидела, как дверь захлопнулась перед твоим носом. И твой крик! Ты так громко кричала… — Она неожиданно осеклась. — О Создатель, это ты, Джудит! Что ты здесь делаешь? И почему стоишь на стуле?

— Простите, Амелия, — растерянно пробормотала девочка, — я пришла к Энди, и…

— Я хотела повесить картину, — нашлась я. — Джудит отмеряет нужную высоту.

Я не желала, чтобы Амелия узнала о нашем плане. Не хватало еще, чтобы в семействе поднялась паника. Джудит, умный ребенок, не выдала меня.

— Джудит хотела поиграть с Джорджем. Если не считать Джона, он любит ее больше всех. Джордж только что заснул. Джудит, тебе не нужно идти на урок?

— Да, Энди. Можно мне прийти вечером, покормить Джорджа и помочь повесить картину?

— Конечно, буду рада тебя видеть. Амелия молчала до тех пор, пока за Джудит не закрылась дверь.

— Что еще вы помните, Амелия? — не выдержала я, подводя ее к креслу.

Джордж опять приоткрыл глаз, поглядел на нее и благополучно задремал.

Амелия теребила выбившуюся из шва нитку на рукаве.

— Вы позвали меня, а я стояла, глядя в пустоту, и не шевелилась. И не хотела ничего делать. Потом поставила канделябр на пол и легла на бок, подложив ладонь под щеку. Я вдруг почувствовала, что ужасно устала, и веки сами собой опускались. Потом…

— Ради Бога, Амелия, не тяните!

— Я не безумна, знаю, что не безумна.

— Продолжайте.

— Я почувствовала тепло. Воздух словно сгустился над моей головой. Но мне не было страшно. И тут послышался очень нежный, какой-то неземной голос… не извне, а как бы у меня в голове. Она сказала, что очень сожалеет, но я не та. Я заснула, а разбудили меня Томас и Джон.

Я ничего не ответила. Даже прошлой ночью, во время нападения гнусной старухи, мне не было так страшно, как сейчас. Потому что ведьма была из плоти и крови, в этом я уверена. Не то, что этот бесплотный голос. Кто бы это ни был, ему нужна я, а не Амелия, в этом нет ни малейшего сомнения.

— Не хочу, чтобы меня посчитали сумасшедшей, но когда Томас признался, что видел в Синей комнате молодую даму, я поняла: вам во всем можно признаться. Вы ведь никому не проболтаетесь? Обещайте, Энди. Томас так тревожится. Боюсь, как бы он от расстройства не заболел.

— Разумеется. — Немного подумав, я сказала, очень медленно, очень отчетливо:

— Амелия, вы знаете, что та пустая комната когда-то была музыкальной комнатой Кэролайн?

— Кажется, да. Но она умерла так давно! Вы считаете, она хотела видеть вас, верно? Не меня. Полагаете, это ее призрак вчера был здесь?

— В таком предположении есть некоторый смысл, не так ли?

Амелия встала, решительно сжав губы. Ее мягкий подбородок сейчас казался упрямым и решительным.

— Мне все равно, что будут говорить, но я немедленно напишу отцу. Немедленно, Энди.

— Прекрасно!

И не успела я добавить что-то еще, как она стремительно подошла к порогу.

Джордж поднял голову и тявкнул.

Весь следующий час я безрезультатно простукивала стены. И вдруг услышала какой-то звук. И увидела, как ручка медленно поворачивается. Я едва не упала со стула. Но тут кто-то постучал.

Нужно взять себя в руки! Я ведь заперла проклятую дверь! Нужно ее отворить!

Но это оказалась не Кэролайн. Не старуха, а всего лишь Белинда. Белинда, с ее сияющей улыбкой.

— Его светлость сказал, что вы спите. Что ж, неплохое лекарство. Надеюсь, сон вымел все страшные сказки о призраках из вашей головы, миледи?

— Ни одной не осталось.

— Вот и хорошо. Мама говаривала, что плохие сны совсем как мужчины. Некоторые так угнездятся в душе, что никакие силы их оттуда не выбьют.

Не переставая болтать, Белинда вытащила платье, в котором, по ее мнению, мне стоило появиться за ужином. При этом она даже не подумала поинтересоваться моим мнением, только удовлетворенно кивнула, разглаживая прелестную шелковую юбку светло-персикового цвета с креповой верхней юбкой чуть потемнее оттенком.

— А теперь ленты, — пробормотала Белинда. — Ой, все перепутались. И как это могло случиться?

Она повернулась, но я уже рассеянно смотрела куда-то вдаль.

— Вот что значит попасть в новый дом, — прокудахтала она, совсем как добрая нянюшка с новой подопечной. — Дрожишь, как канарейка, крадущая сметану у кошки. Но ванна вам поможет.

Ровно час спустя, когда мои волосы успели просохнуть, я постучалась к мисс Крислок и позволила ей причитать надо мной не менее пяти минут. Когда наконец она истощила свое сочувствие, дала все советы, какие пришли в голову, и погладила меня по руке раз шесть, я стоически выслушала заключительную тираду: