Агенты ФБР (№1) - Блондинка в черном парике

Квинлан чувствовал, что если б он постарался еще хотя бы немножко, то мог бы выудить у нее гораздо больше. Тем не менее он позволил ей сорваться с его крючка. Она была почти на пределе, и не только из-за этого проклятого звонка.

...Кто же, черт подери, та женщина, труп которой они нашли у подножия утеса?

Глава 8

На следующее утро они завтракали в просторной столовой совсем одни. Женщина, которая зарегистрировалась накануне, еще не спустилась. Не было и Тельмы Неттро.

Приняв у них заказ, Марта заметила:

– Тельма любит иногда по утрам, лежа в кровати, смотреть по телевизору утренние ток-шоу. Еще она любит писать в своем дневнике. Подумать только, с тех пор, как я ее помню, она все время ведет этот дневник!

– Что же она в него записывает? – поинтересовалась Салли.

Марта только пожала плечами:

– Думаю, просто всякие мелочи, которые происходят каждый день. Что еще она может писать?

– Ешьте, – буквально приказал Квинлан Салли, когда Марта поставила перед ней тарелку с горой голубичных оладьев. Он молча наблюдал, как Салли намазывала их маслом, а потом сверху полила сиропом домашнего приготовления. Она взяла один кусочек, медленно прожевала, потом аккуратно положила вилку на край тарелки.

Ее вилка по-прежнему лежала на том же месте, когда в столовую вошел шериф Дэвид Маунтбэнк. Марта была тут как тут и сразу же предложила ему поесть и выпить кофе. Шерифа не пришлось уговаривать. Бросив лишь один взгляд на оладьи Салли и английскую булочку с клубничным джемом, которую ел Квинлан, он кивнул: «да».

Они освободили ему место за столом. Шериф пристально посмотрел на них, не говоря ни слова, – просто смотрел, переводя взгляд с одного на другую. Наконец он произнес:

– А вы времени даром не теряете, Квинлан.

– Прошу прощения? Не понял?

– Вы с мисс Брэндон уже спелись? Вы спите вместе?

– Это долгая история, шериф, – сказал Квинлан, потом рассмеялся, надеясь, что тем самым поможет Салли почувствовать, насколько все это глупо.

– Я думаю, шериф, вы просто грязная свинья, – произнесла Салли сладчайшим голоском. – Надеюсь, от оладьев у ВАС начнутся желудочные колики.

– Ладно, значит, я кретин, но какого черта вы тут делаете? Амабель Порди ни свет ни заря позвонила мне в контору и заявила, что вы исчезли. Она обезумела от волнения. Кстати, я смотрю, ваши волосы отросли на редкость быстро.

Черный парик! «Осади его, – думала Салли, – просто поставь на место».

– Я как раз собиралась позвонить ей после завтрака. Сейчас только семь утра, мне не хотелось ее. будить. Честно говоря, удивляюсь, почему Марта ей не позвонила и не сказала, что я в гостинице.

– Должно быть, Марта предполагала, что Амабель в курсе. Ну, так что здесь происходит?

– Шериф, что вам сообщила ее тетя? Дэвид Маунтбэнк узнавал технические приемы, когда сталкивался с ними. Конечно, ему бы не хотелось, чтобы их применяли к нему лично, но в данный момент – он знал – нужно подыграть. Этот парень слишком хорош для обычного частного детектива.

– Она только рассказала, что вчера вечером Салли позвонил какой-то телефонный хулиган, и она запаниковала. Амабель подумала, что вы, наверное, сбежали, и волновалась, потому что у вас нет машины и совсем нет денег.

– Это правда, шериф. Мне очень жаль, что она потревожила вас понапрасну.

– Я спас эту девицу, шериф, и уложил ее спать – заметьте, одну! – в своей постели. Ей понравилась комната в башне. На меня же она не обратила внимания... Выяснили вы что-нибудь в связи с убитой женщиной?

– Да, ее звали Лаура Стратер. Она жила в новом районе с мужем и тремя детьми. Близкие считали, что она отправилась в Портленд навестить сестру. Вот почему ее никто не хватился, и на нее не было заведено дела как на пропавшую без вести. Вопрос в том, почему ее содержали в заточении здесь, в Коуве, и кто же все-таки ее убил?

– Ваши люди проверили все дома через дорогу от коттеджа Амабель Порди?

Шериф кивнул.

– Дело дрянь, Квинлан, все без толку. Никто ничего не знает. Никто ничего не слышал – ни звука телевизора, ни телефонного звонка, ни шума автомобиля, ни женского крика. Ни чего-нибудь еще. Никто ни черта не слышал. – Он взглянул на Салли, но не стал ничего говорить, пока Марта подавала ему оладьи.

Та посмотрела на каждого из них по очереди, улыбнулась и сказала:

– Никогда не забуду, как мама показала мне статью в газете «Орегониэн», написанную этим самым мужчиной, по имени Квумкот Джаггер. Было это где-то в начале пятидесятых. «Закат в Коуве являет собой драматичное зрелище, если только в правой руке у вас – бутылка мартини». Я давным-давно согласилась с ним по этому поводу. – Потом она небрежно добавила:

– Так вот, для мартини, как и для заката, еще слишком рано. Но как насчет «Кровавой Мэри»? По-моему, вы все выглядите очень напряженными.

– Я бы не отказался, – вздохнул Маунтбэнк, – но мне нельзя.

Квинлан и Салли отрицательно замотали головами.

– Но все равно спасибо. Марта, – поблагодарил Квинлан.

Mарта еще разок проверила, есть ли у них все, что они, вероятно, могут пожелать, и, удостоверившись, вышла из столовой.

Дэвид Маунбэнк съел добрую половину оладьев, и только после этого снова посмотрел на Салли и сказал:

– Если бы вы вызвали меня из-за того, что слышали эти женские крики, не уверен, что я бы вам тогда поверил. Естественно, я провел бы какое-то расследование, но, наверное, подумал бы, что вам Просто приснился кошмарный сон. Но потом вы с Квинланом нашли труп женщины. Была ли это та самая несчастная, чьи крики вы слышали? Вероятно, так. Следовательно, вы говорили тогда правду, а все эти местные старики и старухи – да они просто глухие. У кого-нибудь из вас двоих есть какие-то идеи на этот счет?

– У меня и в мыслях не было вызывать шерифа, – призналась Салли. – Наверное, я и не должна была это делать – тете бы это не понравилось.

– Вероятнее всего, вы правы. Обитатели Коува предпочитают держать свои тайны при себе. – Он усмехнулся и добавил:

– В любом случае не уверен, что вы мой лучший свидетель, мисс Брэндон, поскольку я установил, что вы спади в номере Квинлана в этой башне. И вы солгали мне насчет волос.

– Обожаю парики, шериф. У меня их целая коллекция. Мне показалось, что вы повели себя бесцеремонно, задавая свой бестактный вопрос, вот я и ответила, что у меня рак, чтобы вы почувствовали себя неловко.

Дэвид Маунтбэнк вздохнул. Ну зачем буквально каждому нужно врать? Как же это утомительно. Он снова посмотрел на Салли, на этот раз нахмурившись.

– Что-то ваше лицо кажется мне знакомым, – медленно произнес он.

– Джеймс говорил, что я напоминаю ему бывшую невестку. Амабель кажется, что я похожа на Мэри Лу Реттоп, хотя я выше чуть ли не на целый фут, мама считает, что я – копия ее няни, венесуэлки. Только не говорите, шериф, что я напоминаю вам вашего пекинеса.

– О нет, мисс Брэндон. Благодарите Бога за то, что вы не похожи на мою собаку. Его зовут Хуго, и он ротвейлер.

Салли ждала, стараясь не выдать своего напряжения каким-нибудь жестом, например, стиснутыми руками. Она пыталась выглядеть так, словно все это ее здорово забавляет, и она вполне владеет собой, а вовсе не готова в любой момент рассыпаться на части, если он вдруг тыкнет в нее пальцем и объявит, что забирает ее с собой. Она увидела, как лицо его постепенно разгладилось, и шериф повернулся к Джеймсу.

– Я проверил дела, заведенные моим предшественником. Ее звали Дороти Уиллис, и она была очень хорошим шерифом. Ее записи по поводу тех пропавших стариков на редкость скрупулезны, я снял с них копии специально для вас. Вот, держите. – Шериф полез в карман и извлек оттуда пухлый конверт.

– Спасибо, шериф, – машинально ответил Квинлан. В первый момент он никак не мог сообразить, о ком, собственно, толкует Дэвид Маунтбэнк. Потом вспомнил – о Харви и Мардж Дженсен.

– Я посмотрел их вчера вечером. Поскольку их «виннебаго» обнаружили на рынке подержанных автомобилей в Споукэне, абсолютно все считают, что тут пахнет преступлением. Но дело в том, что никто ничего не умает. Она написала в досье, что переговорила почти со всеми жителями Коува, но вернулась ни с чем. Никто ничего не знает. Никто не помнит Дженсенов. Она даже отправила подробный отчет в ФБР на тот случай, если еще где-то в стране случалось нечто похожее. Вот и все, Квинлан. Сожалею, но больше ничего нет. Никаких ниточек, никаких зацепок.

Шериф подкрепился очередной порцией оладий, допил кофе и отодвинул свой стул от стола.

– Ну ладно. Значит, с вами все в порядке, мисс Брэдон, – по крайней мере об этом можно не волноваться. А странно, не правда ли: больше никто, кроме вас, этих криков не слышал. На самом деле, странно.

Покачав головой, он встал и направился к выходу, по дороге бросив через плечо:

– Кстати, с собственными волосами вы выглядите гораздо лучше, мисс Брэндон. Выбросьте к черту все эти парики! Можете мне поверить. Моя жена утверждает, что у меня хороший вкус.

– Шериф, а что случилось с Дороти Уиллие? Дэвид Маунтбэнк замер на месте.

– С ней вышла паршивая штука. Очень дрянная. Ее застрелил мальчишка-подросток, когда грабил местный магазин «7-Илэвэн»<Сеть продовольственных магазинов, работающих круглосуточно или с 7 до 23 часов.>. Она умерла.

Спустя примерно десять минут появилась Тельма Неттро во всей красе: с зубами во рту и белыми кружевами на морщинистой и темной, как пергамент, шее. Она выглядела так, будто на дворе эпоха королевы Виктории. Первыми словами старухи были:

– Ну что, милая, Джеймс – хороший любовник?

– Не знаю, мэм. Он отказался меня даже поцеловать, говорит, слишком устал. Намекнул даже на головную боль. Что я могла поделать?

Старая Тельма запрокинула голову, и ее тонкая шея отчаянно затряслась, изрыгая громкий хохот.

– Неплохо, Салли. А я-то подумывала, что вы так себе, размазня. Так что там с телефонным звонком? Марта говорит, что прошлой ночью вам звонила какая-то женщина, которая на самом деле оказалась вашим покойным папашей.

– Когда я подошла к телефону, никакой женщины там не было.

– Все это очень странно, Салли. Зачем это могло кому-то понадобиться? Я еще могла бы понять, если бы звонил Джеймс – тогда совсем другое дело. Но если он весь из себя такой усталый – может быть, вам лучше просто забыть о нем?

– Сколько у вас было мужей, Тельма? – Квинлан понимал, что у Салли сейчас, должно быть, голова идет кругом, и задал свой вопрос только затем, чтобы дать ей возможность прийти в себя.

– Только один, Джеймс, – Бобби. Я вам рассказывала, что Бобби изобрел новый, более совершенный автопилот? Да-да, поэтому-то у меня больше денег, чем у любого другого из грешников в этом городишке. Все из-за изобретения Бобби.

– На мой взгляд, тут у каждого есть, деньги, – заметила Салли. – Город выглядит очень мило. Все кажется новым, хорошо продуманным. Такое впечатление, что все жители сложили деньги в общий котел и сообща решили, что с ними делать.

– Примерно так все и было. Сейчас у нас земля бесплодна из-за этих скал. А помню, в пятидесятых, неподалеку от скал еще росли сосны, ели, было даже несколько тополей, хотя, конечно, под штормовыми ветрами они гнулись к земле. Теперь все они исчезли – будто ничего и не росло вовсе. По крайней мере хорошо, что нам удалось сохранить немного деревьев в самом городе. Потом она развернулась и завопила:

– Марта! Где мой чай с мятой? Опять ты там с молодым Эдом? Оставь его в покое и подай мне завтрак!

Джеймс переждал два такта и как бы между Прочим непринужденно произнес:

– Я все же хотел бы, Тельма, чтобы вы мне рассказали о Харви и Мардж Дженсен. Это было всего лишь три года назад, а у вас, несомненно, самая ясная голова во всем городе. Кстати, возможно, в них было что-нибудь интересное, и вы написали об этом в своем дневнике? Как вы думаете?

– Довольно верно подмечено, молодой человек. Я, несомненно, толковее, чем бедная Марта, которая не может отличить собственный локоть от заварочного чайника. И она никак не может оставить в покое свои жемчуга. Я собирала их заново уже по меньшей мере три раза. На некоторое время я даже позволила ей думать, что это я звонила бедняжке Салли. Мне нравится ее поддразнивать, это вносит в мою жизнь некоторое оживление. Очень жаль, но я не помню никаких Харви и Мардж.

– Вы знаете, – вмешалась Салли, – звонок мог быть местным – голос был слышен очень четко.

– Может быть, милая, вы считаете, что это я вам звонила? Что ж, мысль мне нравится, но у меня никоим образом не могла бы оказаться пленка с записью голоса вашего папаши. Да и вообще, кому она нужна?

– Значит, вы признаете, что знаете, кто я?

– Конечно. Много же вам потребовалось времени, чтобы это понять. Но вы можете не волноваться, Салли, я не скажу ни единой душе. Нечего и говорить, как бы поступил какой-нибудь из молодых олухов, что болтаются в окрестностях города, если бы пронюхал, что вы дочка того самого туза-юриста, которого убили. Нет, я не скажу никому, даже Марте.

Появилась Марта. Она принесла мятный чай и порцию – не меньше полдюжины – жирных подрумяненных сосисок. Они перекатывались по тарелке в луже расплавленного сала. Салли и Квинлан, как по команде, одновременно уставились на эту тарелку.

Тельма хихикнула в своей кудахтающей манере:

– Я хочу, чтобы, когда я отправлюсь на тот свет, у меня был самый высокий холестерин в истории. Я взяла обещание с дока Спайвера, что он проверит мой уровень холестерина, когда я в конце концов сброшу эту смертную оболочку. Хочу попасть в книгу рекордов.

– Должно быть, вы весьма преуспели в своем намерении, – заметил Квинлан.

– Не думаю, – возразила Марта. Она возвышалась по левую руку от Тельмы. – Тельма ест это уже многие годы. Шерри Ворхиз считает, что она еще переживет нас всех. Она говорит, что у ее мужа, преподобного Хэла, нет против Тельмы ни единого шанса. Он уже страдает одышкой, а ему только шестьдесят восемь. К тому же он не толстый. Странно, правда? Тельма интересуется, кто же будет совершать над ней погребальный обряд, если не будет преподобного Ворхиза.

– Что эта Шерри может знать? – воскликнула Тельма, не переставая жевать очередную жирную сосиску.

– Думаю, она была бы более счастлива, если бы преподобный Хэл отправился в мир иной – в тот, который он заслуживает. Хотя не знаю, насколько справедливым ему покажется воздаяние. Может статься, он обнаружит, что провалился в ад, и удивится, как это могло случиться с ним, таким святым человеком. Но большей части он вполне сносен, этот Хэл. Только когда он остается наедине с женщиной, он вскипает и начинает бормотать всякую ерунду про грех, адское пекло и искушения плоти. Похоже, он считает секс грехом и редко прикасается к собственной жене. Неудивительно, что у них нет детей. Ни одного, и никогда не было. Только представь себе! В это трудно поверить, ведь он же в конце концов мужчина. Но тем не менее бедняжка Шерри только и делает, что пьет свой чай со льдом, возится со своим шиньоном да продает мороженое.

– Что же в этом плохого? – спросила Салли. – Если бы она была несчастна, разве не могла бы она просто уйти от него?

– Да, точно как ты сама, только не вовремя. Жир, в котором плавали сосиски, кое-где уже начал застывать.

– Ее «чай со льдом» – это просто дешевое белое вино. Не знаю, как после стольких лет ее печень все еще работает.

Салли сглотнула, стараясь больше не смотреть на эти ужасные сосиски.

– Амабель рассказывала-, что когда вы только открыли магазин «Лучшее в мире мороженое», то Хранили его в гробах Ральфа Китона?

– Точно. Это была идея Хелен, жены Ральфа. И у нее же был рецепт. Мысль открыть магазин мороженого принадлежала ей. Когда-то она была маленьким застенчивым существом, и всякий раз, когда ей нужно было что-то сказать, она выглядела до смерти напуганной. Если Ральф проявлял недовольство, она тут же куда-нибудь пряталась. Теперь она переменилась: говорит то, что думает, а когда ей не нравится то, что делает Ральф, она просто высказывает ему все, не стесняясь в выражениях. И все из-за того рецепта. С успехом бизнеса по производству мороженого она прямо-таки расцвела. Бедный старина Ральф. У него тоже свой бизнес, но никто из нас не собирается помирать ради него. Думаю, он надеется, что муж этой погибшей женщины обратится по поводу похорон к нему.

Больше Салли не могла этого выносить. Она встала, пытаясь выдавить из себя улыбку, и сказала:

– Спасибо за завтрак, Тельма. Мне пора домой;

Должно быть, Амабель уже тревожится за меня.

– Марта ей уже позвонила и сказала, что вы были тут с Джеймсом.

– Я поблагодарю Марту, – вежливо ответила Салли.

Она ждала, когда Джеймс присоединится к ней. На улице пошел дождь. Наступил отвратительный хмурый день.

– Ну и ну, черт! – Джеймс вернулся в фойе гостиницы и взял с вешалки зонт. Они вышли на улицу.

– Готов поспорить, старики сейчас играют в карты в магазине Пурна Дэвиса. Не могу себе представить, чтобы они нарушили ритуал.

– Джеймс, шериф Маунтбэнк догадается, кто я. Это всего лишь вопрос времени.

– Не думаю. Возможно, он и видел вашу фотографию по телевизору. Последний раз, когда это могло быть, – на прошлой неделе. Он не свяжет одно с другим.

– Но власти наверняка разослали мои фотографии всем и каждому.

– Салли, это такая дыра! Рассылать фотографии по факсу во все отделения полиции и конторы шерифов по всей стране слишком дорого. Не стоит об этом беспокоиться. У шерифа нет зацепки. Своим ответом вы с ним быстро расправились.

Его глаза были такими же серыми, как дождь, который лился с небес. Он смотрел не на нее, а прямо перед собой, его рука поддерживала Салли под локоть.

– Осторожно, лужа.

Она быстро отступила в сторону.

– Под дождем город уже не кажется таким очаровательным, правда? Мэйн-стрит выглядит как позабытая голливудская декорация к давно отснятому фильму – серая, опустевшая, будто тут во веки вечные никто и не жил.

– Не волнуйтесь, Салли.

– Может быть, вы и правы. Вы женаты, Джеймс?

– Нет. Смотрите под ноги.

– 0'кей. А вы были когда-нибудь женаты?

– Однажды. Из этого ничего не вышло.

– Интересно, бывают ли вообще на свете удачные браки?

– А вы эксперт?

Салли удивил его сарказм, но она кивнула.

– Отчасти. У моих родителей не вышло ничего хорошего. Фактически... ладно, не важно. У меня тоже не вышло. Да почти у ста процентов в моем окружении – неудачно.

Они проходили как раз мимо универмага Пурна Дэвиса. Квинлан усмехнулся и взял ее за руку.

– Давайте-ка зайдем и посмотрим, чем занимаются эти старые плуты. Первым делом мне бы хотелось спросить, правда ли в тот день, когда убили эту бедняжку, никто ничего не слышал.

Пурн Дэвис, Ханкер Доусон, Гас Эйснер и Ральф Китон сидели вокруг большой бочки. Игра в джин шла полным ходом. В печи – эдаком милом кусочке старины, которая, казалось, скорее, устроена для украшения, нежели для пользы, горели дрова. Когда Салли и Квинлан входили, на двери звякнул колокольчик.

– Ну и сырость на улице, – сказал Квинлан, встряхивая зонтик. – Как поживаете?

В ответ прозвучало два невнятных хрюканья и одно «0'кей». Потом Пурн Дэвис сложил карты на стол лицом вниз и поднялся, чтобы приветствовать вошедших.

– Чем могу служить?

– Вы встречались с Салли Сент-Джон, племянницей Амабель Порди?

– Да, но не сказать, что наша встреча была долгой. Как поживаете, мисс Салли? У Амабель все 6 порядке?

Салли кивнула. Она мысленно пожелала себе не перепутать свои фальшивые имена: Брэндон – для шерифа Маунтбэнка и Сент-Джон – для всех остальных.

За вопросом Пурна Дэвиса по поводу Амабель скрывалось нечто большее, чем просто вежливость, и Салли улыбнулась.

– У Амабель все просто прекрасно, мистер Дэвис. Во время бури у нас не было ни одной протечки. Новая крыша замечательно удерживает воду.

Ханкер Доусон, который, как обычно, растягивал свои подтяжки, изрек:

– Вы заставили всех нас искать эту бедную женщину, которая бежала и упала с утеса. Той ночью было холодно и ветрено. Никому из нас не хотелось идти. В любом случае находить-то было нечего.

Глава 9

Салли вздернула подбородок.

– Да, сэр. Я слышала ее крик и, конечно, подняла вас на ноги. Я жалею только о том, что вы не нашли ее до того, как ее убили.

– Убили? – Передние ножки стула Ральфа Китона с тяжким стуком опустились на пол. – О чем, черт побери, вы тут толкуете, – убили?! Док сказал, что она, должно быть, упала. Это, говорят, несчастный случай.

Квинлан мягко произнес: .

– Медицинский эксперт установил, что она была задушена. Тот, кто ее убил, явно не рассчитывал, что ее тело прибьет к берегу. Более того, кто бы ее ни убил, он даже не предполагал, что, если тело всплывет, там, внизу, может оказаться кто-нибудь, кто ее обнаружит.

– Вы хотите сказать, мистер Квинлан, что мы слишком немощны, чтобы спуститься по той тропинке?

– Что ж, это можно допустить, не так ли? Вы уверены, что той ночью ни один из вас не слышал криков, зова о помощи? Плача? Чего угодно, что нельзя отнести к обычным ночным звукам?

– Это было около двух часов ночи, – уточнила Салли.

– Послушайте, мисс Салли, – сказал Ральф Китон, теперь уже вставая. – Мы все знаем, что вы расстроены из-за разрыва с мужем, но это не важно. Мы все знаем, что вы приехали сюда отдохнуть, разобраться что к чему. Но, знаете ли, события такого рода могут здорово повлиять на молодую леди вроде вас, например, на то, как вы видите, что вы слышите...

– Мне это не померещилось, мистер Китон! Я могла бы еще подумать, что это так, если бы мы с Квинланом в то же самое утро не нашли труп этой женщины.

– Это могло быть простым совпадением, – высказался Пурн Дэвис. – Вам снился сон из-за того, что вы разругались с мужем, – так нам сказала Амабель – или вы слышали, как воет ветер.

А эта женщина в ту же ночь сиганула с утеса. Просто совпадение.

Квинлан понял, что больше ему здесь делать нечего: они уперлись, и от них явно ничего не добьешься. Они с Салли здесь просто чужаки. Их никак нельзя считать желанными гостями – их присутствие терпят, да и то с трудом. «Интересно, – подумал Квинлан, – похоже, Амабель Порди имеет достаточно власти над горожанами». Иначе, как можно объяснить, что никто из обитателей Коува, как бы безмерно ни раздражало их присутствие Салли, не сообщил копам, что она находится здесь. Оставалось только молиться, что контроль Амабель над ними продлится. Может быть, попробовать как-то смягчить обстановку, просто на всякий случай.

– Мистер Дэвис прав, Салли, – как можно непринужденнее скачал Киннлан. – Кто может утверждать наверняка? Уж точно не мы. Но, знаете, – обратился он (с старикам, – честно говоря, я просто надеюсь, что вы, возможно, помните что-то о Харви и Мардж Дженсен.

Ханкер Доусон повернулся так быстро, что упал со стула. На минуту возникло столпотворение. Квинлан мгновенно оказался рядом с Доусоном. Удостоверившись, что тот не пострадал, он помог ему подняться на ноги.

– Я просто старый, неуклюжий придурок, – проворчал старик.

– Какого дьявола с тобой творится? – заорал на него Ральф Китон, весь красный как рак.

– Я просто старый, неуклюжий придурок, – снова повторил Доусон. – Ах, если бы Арлен была жива! Она бы сделала мне массаж и приготовила суп из цыпленка. У меня болит плечо.

Квинлан похлопал его по руке.

– Мы с Салли заглянем по дороге к доктору Спайверу и попросим его зайти сюда, хорошо? Примите две таблетки аспирина. Думаю, док скоро будет.

– Не делайте этого, – распорядился Ральф Китон. – Все нормально, Ханкер просто разнылся.

– Нам нетрудно, мы все равно будем проходить мимо его дома, – возразила Салли.

– Ну что ж, тогда ладно, – потирая плечо, Доусон позволил своим приятелям усадить его обратно на стул.

– Да, мы вызовем доктора Спайвера, – подвел итог Квинлан.

Он встряхнул зонтик, готовясь его раскрыть, и проводил Салли к выходу из универмага. Услышав, как старики тихо переговариваются у них за спиной, он слегка помедлил.

– Какого черта?! Почему ты не хочешь, чтобы они зашли в дом дока? У тебя что, с этим проблемы, Ральф? Вот у Ханкера – нет, и он прав. Послушай, что я говорю: это не важно.

– Точно, – вступил в разговор Гас Эйснер, – не думаю, что Ханкер мог бы туда успеть. Как он теперь сможет?

– Наверное, ему будет несподручно, – медленно произнес Пурн Дэвис. – Да, пусть-ка Квинлан и Салли идут. Так будет лучше всего.

Дождь превратился в противную мелкую изморось, от которой промерзаешь до самых костей.

– Они не очень-то хорошо умеют врать, – заметил Квинлан. – Интересно, что скрывается за всем этим разговором?

Все, на что намекал Квинлан, расцвело в сознании Салли, и она почувствовала еще больший холод, чем от окутавшего ее холодного воздуха.

– Не могу поверить в то, что вы предполагаете, Джеймс.

Квинлан пожал плечами.

– Пожалуй, мне не следовало ничего говорить. Просто забудьте об этом, Салли.

Разумеется, она не в силах была это сделать.

– Они старики. Если они на самом деле помнят Дженсенов, значит, просто боятся в этом признаться. Что до остального, это вполне безобидно.

– Возможно.

До дома доктора Спайвера они дошли в полном молчании. Даже в тусклом свете пасмурного утра дом выглядел очень ухоженным. Как и все остальные дома в этом проклятом городишке.

Квинлан постучал в свежевыкрашенную белую. дверь.

Нет ответа. KВИНЛАН постучал снова и крикнул:

– Доктор Спайвер? Это Квинлан. Я по поводу Ханкера Доусона – он упал и ушиб плечо. Нет ответа.

Салли качалось, что на нее наваливается что-то тяжелое и темное. Ее начинала бить дрожь.

– Наверное, он ушел еще к кому-нибудь. Квинлан повернул дверную ручку. Как ни странно, дверь оказалась незапертой.

– Пойдем посмотрим. – Он толкнул дверь и пошел внутрь. В доме было тепло. Отопительная система была включена на полную мощность.

Свет нигде не горел, хотя должен был бы, учитывая серую мглу за окном. Внутри дома было так же сумрачно, как и за окном, а по углам и вовсе притаилась темнота.

– Доктор Спайвер?

Внезапно Джеймс развернулся, взял ее за плечи и сказал:

– Ну-ка, Салли, я хочу чтобы вы остались в прихожей. Не двигайтесь с места. Салли в ответ только улыбнулась.

– Я посмотрю в гостиной и столовой. А вы загляните наверх. По-моему, его просто нет дома, Джеймс.

– Наверное, нет. – Он повернулся и направился вверх по лестнице.

Салли почувствовала прилив тепла. В доме стало жарко, воздух почти обжигал, вызывая сухость во рту. Она быстро щелкнула выключателем, включая в прихожей свет. Странно, но свет не зажегся. Все вокруг было таким тихим, неподвижным. Похоже, здесь вообще нет воздуха: Салли попыталась сделать глубокий вдох, но не смогла. Она посмотрела на арку, что вела в гостиную.

Вдруг ей почему-то расхотелось входить внутрь. Захотелось, чтобы Джеймс очутился рядом, поговорил с ней, рассеял это жуткое безмолвие... Ради Бога, надо взять себя в руки: старого доктора просто нет дома, и все тут.

Салли снова попыталась глубоко вздохнуть. Безуспешно! Она сделала еще один шаг. Теперь она стояла в арочном дверном проеме. В гостиной царил такой же угрюмый полумрак, как и в прихожей. Салли быстро щелкнула выключателем и зажгла люстру. Она увидела роскошный бухарский ковер, ту самую лампу от Тиффани, которую доктор прошлый раз сшиб на пол, потому что не увидел. Насколько можно было судить, лампа не разбилась, даже не треснула.

Салли ступила в гостиную. – Доктор Спайвер! Вы здесь? Ответа не было.

Она огляделась вокруг, не желая делать еще хотя бы шаг в эту комнату. И тут она заметила какое-то неясное движение, что-то быстро промелькнуло. Раздался тяжелый глухой удар по деревянному полу, а затем оглушительный скрип кресла-качалки. Потом послышалось громкое возмущенное мяуканье, и, спрыгнув со спинки дивана, прямо у ее ног приземлился огромный серый кот. В первый момент Салли завизжала от испуга, а потом разразилась таким жутким истерическим хохотом, что тут уж точно можно было подумать, что она сошла с ума.

– Хороший котик, – проговорила Салли. Голос получился очень тоненьким, и она удивилась, что вообще способна дышать. Кот удрал.

Она услышала, как кресло-качалка, тихо поскрипывая, медленно раскачивается взад-вперед, взад-вперед. Салли подавила рвущийся из горла крик. Кот толкнул кресло и оно стало качаться, только и всего. Она набрала в грудь побольше воздуха и быстро пошла к дальней стене гостиной. Кресло все еще раскачивалось, словно кто-то время oт времени прикладывал усилие, приводя его в движение. Салли обошла вокруг и встала перед креслом.

Воздух был таким же неподвижным и мертвым, как пожилой мужчина, низко сползший в старом кресле-качалке из гнутого дерева. Одна рука его свисала до пола, голова склонилась на грудь. Пальцы мертвой руки с тихим звуком царапнули ног тями деревянный пол. Звук был подобен оружейному выстрелу. Салли подавила крик, заткнув рот стиснутым кулаком. Потом быстро вдохнула несколько раз. Словно завороженная, она смотрела, как с кончика безымянного пальца медленно, но неотвратимо падали на пол капельки крови. Салли резко развернулась и помчалась обратно в прихожую. Сдерживая позывы к рвоте, она кричала охрипшим от ужаса голосом:

– Джеймс! Доктор Спайвер здесь! Джеймс!

– А интересно, мисс Брэндон, если бы вас здесь не оказалось, произошли бы эти две смерти?

Салли сидела на краешке дивана, сцепив руки на коленях и тихо покачиваясь взад-вперед, точь-в-точь как старый доктор Спайвер в своей качалке. Джеймс сидел на ручке дивана – тихий и неподвижный, словно человек, который, укрывшись в тени, поджидает, когда мимо пройдет его добыча. «Откуда, скажите на милость, – подумал Дэвид Маунтбэнк, – откуда у него возникла такая мысль?» Джеймс Квинлан – профессионал, теперь шериф знал это наверняка. Он понял это по тому, как тот управился с осмотром в доме Спайвера – более профессионально, чем это сделал бы сам Маунтбэнк, по тому, с какой спокойной беспристрастностью оН держался.

Все это откровенно выдавало основательную подготовку, причем полученную человеком, который уже обладал всеми необходимыми навыками и спокойным, твердым характером.