Глава вторая

РАЗГОВОР У КАМИНА

Я сидела за компьютером в приёмной и делала бухгалтерские проводки за прошедший квартал. День только начинался. Босс сидел у себя в кабинете, занятый, как всегда, какими-то своими непонятными делами. Сигнал наружного видеофона заставил меня взглянуть на экран. Когда моему взору предстало до боли знакомое лицо, мне на мгновение показалось, что я смотрю праздничный концерт по телевизору. И этот человек там выступает со своим номером — популярной песней. Мои губы, несмотря на плохое настроение, сами собой расплылись в улыбке, и я без всяких вопросов впустила его внутрь.

— Здравствуйте, уважаемый… — радостно начала было я, вскочив из-за стола, но он, устало опустившись на диван, хмуро прервал:

— Вот только не нужно произносить моего имени, умоляю, — и болезненно скривился. — Меня от него уже тошнит. Да и не имя это вовсе, а псевдоним. Так что давайте сразу договоримся, что я не тот, за кого вы меня принимаете, а кто-то другой, обыкновенный человек, просто ваш клиент, идёт? И зовите меня Семой.

Я застыла перед ним, как дура, с глупой улыбкой на лице и протянутой для приветствия рукой. Настроение как-то сразу испортилось. Знаменитый посетитель этого словно и не заметил, а начал невозмутимо вытряхивать из пачки «Мальборо» сигарету. Одежда на нем была самая обычная, без блёсток и наворотов, простой костюм, белая рубашка и галстук. Я вернулась за стол, дав себе слово больше никогда не поддаваться обаянию известных артистов эстрады. Пропади они пропадом…

Тут из кабинета вышел Родион. Вероятно, с каким-то поручением для меня. Заметив чиркавшего на диване зажигалкой кумира современной молодёжи, он слегка оторопел, а потом пошёл по моему пути, то есть расплылся в улыбке, протянул вперёд руки и направился к гостю со словами:

— Не верю глазам своим! Очень рад вас видеть, уважаемый….

— Босс, это не он, — едко сказала я. Тот замер на полпути и вопросительно посмотрел в мою сторону.

— Да? И кто же это?

— Да так, обычный клиент из глубинки.

Босс внимательно всмотрелся в его лицо и, повернувшись к нему спиной, проворчал:

— Тьфу ты, Господи, а я уж было решил, что…

— Нет, нет, это просто Сема, человек из толпы. — Я ликовала. — Не верьте глазам своим. Вы что-то хотели, босс?

— Да, собери мне все данные о наших нештатных детективах: сколько их, какое количество денег на них потрачено и все ли ещё живы. А то три дня назад пришла одна старушка и попросила выдать ей зарплату мужа, сказав, что он заболел. А вчера случайно выяснилось, что тот не заболел вовсе, а умер две недели назад.

— Надо же, какие находчивые! — подивилась я изобретательности подкармливаемых нами пенсионеров. — Хорошо, я все сделаю. Кстати вы так и не подписали последний квартальный баланс, а мне скоро в налоговую…

— Простите, — донеслось с дивана, — вам клиенты вообще нужны? Или мне другое агентство поискать?

Босс удивлённо повернулся к нему:

— Так вы ещё и клиент к тому же? Тогда прошу в кабинет.

Тот поднялся, а из кухни вышла Валентина, которая как раз собралась на рынок за продуктами. Увидев знаменитого артиста, она сначала ошизела, потом всплеснула руками и бросилась обратно. Через мгновение выскочила оттуда с большим, вырезанным из журнала портретом артиста, висевшим у неё на стене.

— Дорогой вы мой, любимый, ненаглядный, — затараторила она, подобострастно протягивая гостю фломастер, — автограф поставьте, пожалуйста! Господи, счастье какое привалило! Глазам своим не верю…

— И не верь, Валюша, — опять ехидно бросила я. — Это не он…

— Да ладно, чего уж там, — смутился тот, подписывая свой портрет. — Просто я хотел, чтобы конфиденциальность была.

— Конфиденциальность, мой золотой, — с умилением проговорила Валентина, любуясь милыми чертами, — мы вам обеспечим. И вареники с клубникой, и котлеты с грибочками, и плюшки — все обеспечим…

— Валентина, — грозно процедил босс, — отправляйся на рынок.

— Иду, иду…

Через минуту мы втроём сидели в кабинете босса. Сема начал рассказывать:

— Не знаю, смотрели ли вы мой последний клип или нет…

— Смотрели, — быстро вставила я.

— Тогда, значит, видели девушку с которой я снимался. Она там на заднем плане мелькала, помните?

Я кивнула. В клипе действительно загадочно улыбалась какая-то расфуфыренная краля, которая мне совсем не понравилась, как, впрочем, и все особы женского пола, кому в отличие от меня обломился кусочек звёздной славы и чести подышать одним воздухом со знаменитостью. А может, и не только подышать…

— Увы, я не видел, — вздохнул босс, который терпеть не мог современную эстраду.

— Это и не суть важно. Главное, что вы знаете, о ком идёт речь.

— Да, вы правы. С ней что-то случилось?

— Как вам сказать, — замялся он. — Дело в том, что эта девушка сейчас лежит в моей постели.

Босс понимающе улыбнулся:

— Не можете от неё избавиться? Понимаю. За небольшую плату я могу сделать так, что она забудет даже, как вы выглядите…

— Да нет, — поморщился тот. — Дело в том, что она лежит, как бы это вам сказать… В общем, она мертва.

Родион растерянно заморгал, а мне стало не по себе от мысли, что российская эстрада лишится такого яркого таланта, ибо теперь его непременно посадят в тюрьму за убийство.

— И за что же вы её? — осторожно спросил босс.

Певец поёжился и тихо пробормотал:

— Не помню.

— Как же вы так, голубчик, — с укором проговорил Родион, — убили и не помните, за что? Хоть бы записали где-нибудь перед этим…

— Не помню, как убивал, — чуть слышно бросил тот, склонив голову. — Хоть убей…

Родион озадаченно поскрёб в затылке, поправил очки на курносом носу и вцепился в карандаш, которым тут же стал выводить на бумаге свои каракули. Я во все глаза смотрела на артиста и думала о том, что пьянство и наркотики ещё никого до добра не доводили.

— И что же вы от нас хотите? — спросил босс после паузы. — Чтобы мы избавили вас от трупа? Боюсь, что вы пришли не по адресу. Обратитесь в ритуальную контору или сразу в морг…

— Нет-нет, что вы! — испуганно воскликнул тот. — У меня и в мыслях такого не было! Если это действительно я убил, то ради Бога, пусть сажают. — Он открыто посмотрел боссу в глаза и твёрдо произнёс:

— Вот только я совсем не уверен, что именно я убил Ольгу.

— Почему?

— Потому что я не убийца, это раз. А во-вторых, способ убийства уж больно жестокий, зверский даже, я бы сказал. Не скрою, мне, как и каждому, наверное, приходили в голову мысли об убийстве и о том, как это можно было бы сделать. Я даже различные варианты обдумывал, но даю вам слово — до такого изуверства я все-таки никогда не додумывался.

— Вы были пьяны вчера?

— Так, чуть-чуть, — пожал тот плечами. — Как всегда, пара крепких коктейлей, одна сигарета с марихуаной, потом… Ах, да, потом ещё мы с Ольгой у меня дома бутылку ликёра высосали. Но больше пила она, я только за компанию — мне и так уже было хорошо. Потом мы уснули, где-то уже в четвёртом часу. А утром я проснулся в прекрасном состоянии тела и духа и увидел её рядом с собой… — Он закрыл глаза и побледнел. — Боже, лучше бы я этого не видел…

Мы с боссом молчали и ждали, пока он успокоится. Видит Бог, он не был похож на убийцу. В то же время он был артистом и мог сыграть все, что угодно. Но мне почему-то казалось, что он все же сейчас искренен. Вытащив из кармана сигареты, артист снова закурил, кончики пальцев у него дрожали.

— Кровать у меня огромная, сами понимаете.

Ольга лежала на спине, залитая собственной кровью. Грудь, живот и лицо истыканы моим кухонным ножом, а сам нож торчал у неё изо рта. Жуткая картина. — Беднягу передёрнуло. — От кровати шёл кровавый след к ванной. Видно, её убили там, в джакузи, а потом перетащили ко мне на кровать. Поверьте, даже в самом страшном бреду я не смог бы так разделаться с человеком, и уж тем более с красивой женщиной, с которой всю ночь занимался любовью. И потом, на мне не было следов крови.

— Может, вы помылись после этого? — мрачно предположил босс.

— Уж это я точно бы помнил, — горько усмехнулся тот.

— А сомнамбулизмом не страдаете?

— Нет.

— У вас есть враги?

— А у кого их нет? Конечно, это в подавляющем большинстве скорее завистники, а не враги, но все равно они не подадут мне руку, если я стану тонуть. Впрочем, в шоу-бизнесе это норма. И потом, враги должны были бы, по идее, меня, а не её прикончить.

— Это не факт, — нахмурился ещё больше Родион. — Так чего же вы от нас хотите? Артист глубоко вздохнул и отвёл глаза.

— Сам не знаю. Я ужасно расстроен и напуган, поверьте. Я ещё не говорил никому об этом. Собрался и сразу к вам, а она… там лежит… — Он сглотнул, и кадык его прыгнул по горлу вверх-вниз.

— А почему к нам?

— Я ведь тут недалеко живу, через квартал от вашего двора. Мне моя домработница как-то говорила, что вы пенсионерам местным деньгами помогаете и вообще надёжные, за любые дела берётесь. — Он сунул руку во внутренний карман, вынул фотографию и положил её перед боссом. — Вот. Это тоже явилось причиной моего прихода.

Родион взял снимок, прищурился и, бросив на меня странный взгляд, спросил у певца:

— Где вы это взяли?

— У неё же, у домработницы. Вашу секретаршу один пенсионер тайком сфотографировал, когда она на работу шла. Домработница мне похвасталась — вот, мол, какая красавица у них есть. Я даже хотел её на съёмки пригласить… — Он повернул голову и объел всю меня глазами. — И теперь хочу.

— Ты становишься знаменитостью, Мария. — Бросив мне через стол фотографию, босс опять принялся рисовать, а я взяла снимок. На нем была запечатлена наша замечательная башня со стороны двора, и я, шагающая к ней в облегающем коротком оранжевом летнем платье. Золотистые волосы мои развевались на ветру, лицо было обращено к фотографу, на плече болталась сумочка, и вообще выглядела я очень даже ничего. Жаль только, что я не видела, как меня снимают, а то бы приняла ещё более шикарный вид.

— Понимаете, — снова заговорил клиент, — я не верю, что стал убийцей. А чтобы это доказать, нужно найти настоящего киллера. А чтобы его найти, нужно сделать ход конём…

— Вот как? — Босс заинтересованно поднял брови. — И что же это за ход?

— Элементарно, — оживился певец. — Я уже все продумал. Сегодня после обеда у меня очередная съёмка с участием Ольги. Вы заметили, Что ваша Мария и Ольга чем-то похожи?

Босс неопределённо пожал плечами и ничего не ответил.

— Так вот, я предлагаю выдать вашу секретаршу за неё. Пусть она поедет со мной на съёмки и сыграет роль Ольги. Представляете, что будет, когда настоящий убийца увидит её на площадке живую и здоровую?! Он непременно чем-нибудь выдаст себя или захочет убить её снова, но на этот раз мы с вами будем наготове и схватим его! — Тут глаза знаменитости гневно сверкнули.

Босс задумчиво поглядел на клиента. Затем перевёл взгляд на меня. Я тут же отрицательно покачала головой, сделав страшные глаза — мол, не желаю подставлять своё роскошное тело под нож какого-то мясника. Родион повернулся к певцу.

— Идея хорошая, — проворчал он. — Но почему вы решили, что убийца непременно будет на съёмочной площадке?

— Я почти уверен в этом. Если допустить, что убил не я, то наверняка кто-то из моего окружения решил сделать мне гадость…

— Ничего себе гадость! — невольно вырвалось у меня.

— …и прикончил Ольгу, чтобы посмотреть, как я стану выкручиваться, — продолжал клиент, не обратив на мои слова внимания. — Видимо, он хочет поджарить меня на медленном огне, поэтому и не убил сразу, извращенец! Лучше бы уж прирезал, пока я спал…

Босс спросил:

— А если все-таки это вы?

— Тогда пойду и сдамся, — спокойно проговорил тот. — Я же не ублюдок какой-нибудь. Но мне все-таки кажется, что это не я. Не настолько я был одурманен.

— Ну хорошо, меня устраивает ваш расклад. Теперь насчёт оплаты. — Он осмотрел клиента с головы до ног. — Денег у вашего брата, насколько я знаю, не мерено…

— Они все в обороте, — быстро вставил тот. — Реклама, костюмы, студии и так далее.

— И все равно придётся раскошелиться. Мария! — Босс посмотрел на меня. — Каковы наши расценки?

— Самые обычные: оплата строительства седьмого этажа нашей башни, — без запинки ответила я.

— Какого ещё этажа?! — вытаращил глаза клиент.

— Седьмого, — невозмутимо пояснил босс. — Плюс внутренняя отделка под зимний сад с бассейном для золотых рыбок. По вашим меркам, это копейки — пару раз не покажут по телевизору, и всего-то.

Недовольно скривившись, певец что-то посчитал в уме и нехотя выдавил:

— Согласен. Только рыбок уж сами купите.

— Замечательно. — Босс подобрался в кресле. — Теперь к делу. Вы подпишетесь под стенограммой нашей беседы, чтобы в случае чего мы могли бы располагать вашими показаниями?

— Охотно.

— Отлично. Как вы собираетесь выдать Марию за Ольгу?

— Немного грима, Ольгино платье и побольше глупостей в речах — получится точная копия.

— А что она должна будет делать? Танцевать? Мария, ты умеешь танцевать?

— Ей и не нужно уметь, — пояснил Иван Иваныч. — Режиссёр хоть медведя научит. Ольга тоже, кроме мордочки и ног, ничего не имела, однако…

— Кстати, откуда она взялась у вас?

— Ольга? Черт её знает. — Он стал вспоминать. — По-моему, я её в каком-то ночном клубе снял, а может, сама напросилась. Знаете, как это бывает — фанатки одолевают, липнут, как мухи на мёд, спасу нет. Столько их проходит через нас, что всех и не упомнишь. Не исключено, что мне её и из какого-то агентства прислали. Нужно уточнить у моего продюсера Виктора Голубева.

— Давно вы с ней знакомы?

— Около месяца. Но ко мне в постель она только вчера ухитрилась залезть. На своё несчастье. — Он помрачнел. — В «Утопии», я с ней встретился, тем более что мы сегодня вместе сниматься должны были, слово за слово, то да се, а потом мне стало уже по фигу, с кем, лишь бы… — Он осёкся и опасливо глянул в мою сторону. — Это ничего, что я так откровенно?

— Как вам сказать, — пробормотала я, но босс перебил:

— Нормально. Значит, вы понятия не имеете, чем она занималась в свободное от съёмок время?

— Каких там съёмок. Её всего второй раз пригласили, и то только потому, что первый клип оказался более или менее удачным. Я даже не знаю, где она живёт, — вздохнул тот. — Да и зачем мне это? Менеджер их отбирает, на съёмки приглашает, они работают и исчезают. Если с каждой близко знакомиться, то…

— Все понятно. Фамилию хоть помните?

— Да, кажется. — Он наморщил лоб. — Кириенко, по-моему, но нужно уточнить.

— Вам кто-нибудь угрожал в последнее время?

— Конкретно? Нет. Так, были пьяные разборки кое с кем, но они происходили у всех на виду, и вряд ли после этого кто-то решился бы на такое. Ведь столько свидетелей…

— А ревность не могла послужить причиной убийства? Может, какая-то истеричная завистница прикончила конкурентку?

— Не думаю. Какой ей смысл подставлять при этом меня? Убила бы её в другом месте. И потом, меня нельзя ревновать, я же звезда, мне положено со всеми спать… — Он опять покосился на меня.

— Хорошо, как преступник проник в вашу квартиру?

— Не знаю, — растерянно заморгал Сема. — Как-то не задумывался, честно говоря. Слишком напуган был увиденным.

— Но замок на двери не сломан?

— Нет, кажется. Да, точно нет, я дверь ключом закрыл, когда убегал оттуда.

— У кого ещё есть ключи?

— У домработницы. Она пожилая и совсем не ревнивая женщина, уверяю вас. По средам, к счастью, она не приходит, а то бы уже все увидела.

— А ночью вы ничего не слышали?

— Спал мёртвым сном. Я всегда так, организм такой — пока не выспится, хоть из пушки стреляй, не просыпаюсь. Отрубаюсь подчистую, наглухо.

— А сама убитая ничего странного вам вчера не говорила?

— Она, извиняюсь, туповата слегка, поэтому ничего странного сказать не могла. Несла обычную ахинею про свои идиотские мечты, в любви мне признавалась, голосом восхищалась и все такое. Маразм, в общем, банальная тошниловка.

— Весело вы, звезды, живёте, — завистливо вздохнул босс. — Мне вот никто в любви не признается, — и бросил на меня укоризненный взгляд. — Ну ладно, сделаем так. Вы оставьте мне ключи от квартиры, а сами поезжайте на съёмки или куда там нужно…

— Сначала в гримерную, — подсказал артист.

— Ну да, в гримерную. А я займусь трупом.

— Эй, босс, а если на меня тот тип нападёт? — заволновалась я для виду. — Кто меня защитит?

— Не волнуйся. Я пошлю своих людей, они будут рядом. Только мне нужно знать адрес. И ещё. — Он строго посмотрел на певца. — Если до завтрашнего утра я не найду доказательств вашей непричастности, то мне придётся сдать вас в милицию.

— Воля ваша. — Певец склонил свою красивую голову, и мне стало его жалко.

Певец оставил боссу все свои координаты, ключ от квартиры, усадил меня в свой «неприметный» двухместный «Порше» ярко-малинового цвета и повёз в Останкино, где через два часа в одной из студий должна была проводиться съёмка. Всю дорогу он молчал как рыба, думая о своём, наболевшем, а я припоминала, как вела себя в клипе Ольга, чтобы как можно лучше походить на неё и ничем не выдать себя. Сема заказал пропуск, провёл меня в здание телецентра и потащил по каким-то коридорам, мимо деловито снующих людей, которым, казалось, было наплевать на всех знаменитостей мира и на Сему в частности. А на меня — так тем более. Когда я потеряла счёт поворотам, лифтам, этажам и лестницам, мы наконец остановились у двери с надписью «Гримерная».

— Подожди здесь, — сказал он, почему-то перейдя на «ты».

— Хорошо, только ты недолго, — ответила я тем же.

Он внимательно посмотрел на меня:

— Ну-ка, Оленька, надуй губы. Я капризно надулась.

— Пойдёт. Теперь улыбнись. Я улыбнулась.

— Да не так! — замахал он руками. — Чуть глупее и фальшивее.

Я улыбнулась фальшивее.

— Вот это подходит, — успокоился он, потом, набрав в грудь воздух, словно собирался нырнуть в бездну, без стука открыл дверь и вошёл внутрь, оставив меня в узком коридоре-тупике.

Минуты через три он высунулся и поманил меня пальцем. Я вошла и оказалась в небольшой комнате, напоминающей парикмахерскую. У одной стены перед зеркалами стояли кресла, на полочках лежали всякие гримерные принадлежности, а у другой — громоздились шкафы. Посреди всего этого добра стояла, сложив руки на груди и зажав папиросу в зубах, уже не молодая, но ещё довольно красивая женщина со стройной фигурой, закутанной в шёлковое цветастое кимоно. Сузив глаза, она уставилась на меня сквозь дымовую завесу, а потом прокуренным голосом сказала:

— Эта, что ли?

— Ну да, — волнуясь, откликнулся певец, который, сразу же бухнувшись в кресло, тоже смотрел на меня. — Получится, как думаешь?

— Да получиться-то получится, милый, — усмехнулась та. — Только жалко такую фактуру гримом портить. На твоём месте я бы лучше её взяла, а не эту Ольгу.

— Говорю же, заболела она, — буркнул клиент, отведя глаза. — А Витя именно её хочет. Короче, Люба, не рассуждай давай, а принимайся за дело. И никому ни слова. Даже Голубеву, а то опять распсихуется.

— Не бойся, Сема, все будет в ажуре. Садись в Это кресло, девочка, и приготовься к экзекуции.

Ткнув пальцем в свободное кресло, она скрылась за шкафом, а я покорно опустилась на мягкое сиденье.

Почти час эта мегера, не вынимая папиросы изо рта, мурыжила мои лицо и волосы, убирая и залепливая все, чем я так гордилась и чем щедро наградила меня природа, то бишь мою первозданную красоту. При этом она непрестанно кривилась и вздыхала, словно давала понять, что совершает какое-то святотатство или кощунство. Я молча терпела, с ужасом наблюдая в зеркале, как исчезают знакомые черты моего лица, а из распущенных волос делают какую-то невообразимую конфигурацию в стиле панк. Сема куда-то исчез ещё в самом начале. Наконец, когда я уже совсем перестала себя узнавать. Люба вынула изо рта изжёванный мундштук давно погасшей папиросы, швырнула его в урну и удовлетворённо изрекла:

— Ну здравствуй, Оленька.

— Здрассьте, — буркнула я, рассматривая себя. — Очень похоже получилось?

— Копия. — Она вынула из тумбочки фотографию Ольги. — Смотри сама. Сейчас ещё Сема костюм принесёт, наденешь его, подберём, где нужно, и ни одна собака тебя от Ольги не отличит. Главное, под софитами много не крутись, а то потечёт все.

Она подошла к двери, закрыла её на замок, вернулась к шкафу, вытащила плоскую бутылку армянского коньяка, отвинтила крышку и сделала пару глотков. Потом поставила все на место, зажгла папиросу, с наслаждением затянулась, выпустила облако дыма, окутавшее всю её голову, и задумчиво пробормотала:

— И что это Сема такую тайну из этого устроил? Никогда раньше так не суетился. Подумаешь, заболела… Даже в костюмерную сам пошёл за платьем. Это специально для этого клипа сшили. И туфельки. У тебя какой размер, кстати?

— Тридцать пятый.

— Значит, как раз будут. Тебя-то он где подцепил?

— Нигде. Я сама его склеила, — гордо ответила я. — Полгода около его подъезда продежурила и вот додежурилась, заметил наконец.

— Дуры вы, девки, — вздохнула она. — Об вас ноги вытирают, а вы и счастливы.

— Это ж не кто-нибудь с улицы вытирает, а звезда. Он когда со мной первый раз заговорил, я чуть в обморок не упала.

— Нашла из-за чего, — усмехнулась она. В моей сумочке затрещал сотовый телефон, я встала с кресла и взяла трубку. Это был Родион.

— Ну, как там, на звёздном Олимпе? — проворчал он. — Автографы ещё не просят?

— Уже очередь стоит. А что у вас?

— У нас сплошные неприятности. Такое ощущение, что девчонку решили на мясо разделать, а потом почему-то передумали. Живого места нет. Её действительно убили в ванной, а потом за ноги перетащили на кровать. Часов в семь утра это произошло. Сейчас её в морг увезли, мои ребята из милиции тут осмотрели все, сфотографировали, отпечатки сняли на всякий случай. Похоже, что убийца мог залезть в квартиру через открытое окно на кухне. Она на втором этаже, а под ней козырёк подъезда. Любой может забраться. Но это вовсе не факт. — Он помолчал. — Сдаётся мне, что наш парень все-таки сам её укокошил.

— А зачем он тогда к нам припёрся?

— Не знаю, но скоро все выясню. Я своим ребятам сказал, чтобы до завтрашнего утра не дёргались, так что время есть. Где там наш клиент?

— За платьем пошёл, а что?

— Хочу, чтобы он узнал её адрес у своего продюсера Голубева. Нужно ведь сообщить родным…

— А что, её документов там не было?

— Сумочку нашли, но паспорта не было. Может, просто не носила. Ладно, я остаюсь в офисе, жду звонка.

Не успела я спрятать трубку, как в дверь по-хозяйски постучали. Я вздрогнула, а Люба, сунув в рот жвачку, пошла открывать.

В комнату стремительно вошёл незнакомый мужчина где-то между сорока и пятьюдесятью. Плотный, с обрюзгшим лицом, на котором бегали маленькие умные глазки, волос на голове почти не осталось, а те, что ещё имелись, были седыми. На мужчине хорошо сидел светлый костюм, а ярко-коричневый галстук гармонировал с цветом его огромных туфель. Мне показалось, что при виде меня в глазах его мелькнуло недоумение, но быстро исчезло.

— Привет, Люба-краса, — бросил он походя гримёрше и сразу направился ко мне, вытянув большие руки. — Ну здравствуй, Оленька! Очень рад тебя видеть. — Я даже не успела опомниться, как он взял меня за плечи, притянул к себе и слюняво поцеловал в губы. Потом отстранился, критически осмотрел и с восхищением заключил. — Хороша! До чего ж ты сегодня хороша! Правда, Любаша, она прелесть?