Уже минут пятнадцать он стоял у окна и из-за занавески наблюдал за своими преследователями, думая о странностях жизни. Ещё два дня назад он был вполне счастливым человеком, а сегодня — гонимый всеми, изгой с чужой душой внутри, которую обещал хранить как зеницу ока. Зачем, что его подвигло на это? Деньги, жажда власти? Или мальчишеская бравада перед красивой женщиной? Так или иначе, он теперь расплачивается за своё легкомыслие собственным здоровьем и свободой, когда, того и гляди, упекут ни за что за решётку какие-то сволочи. Эти люди не были похожи на обыкновенных бандитов или крутых бизнесменов. Что-то пугало его в них и заставляло тревожно сжиматься сердце, как вот сейчас, когда он, невидимый, смотрел на них. То, что происходило с ним ночью, в той тёмной комнате, вообще не лезло ни в какие рамки. Кто был тот странный человек, который говорил с ним? Как он смог поставить этот жуткий барьер на двери? Егор о таком даже не слышал никогда. А как получилось, что старушки с менеджером сами видели, как его замуровывают? Значит, и их тоже загипнотизировали, внушив, что они видят и носят кирпичи с цементом, которые потом укладывают в стену? Для чего вся эта свистопляска и таинственность? Неужели только из-за Светланиной души? Да тут любой человек свихнуться может, после таких наворотов. А с какой лёгкостью они пошли на убийство? Это ведь уже не шутки — убить, а потом изнасиловать пожилую женщину только для того, чтобы заставить его, Егора, согласиться отдать то, что им нужно. От всей этой колдовской мерзости мороз шёл по коже и волосы дыбом вставали. Куда же он все-таки влип? Что в этой Москве вообще творится в конце двадцатого века? Господи, только пронеси его, и он никогда больше не будет влезать ни в какие авантюры. Пошло оно все к чертям собачьим! А эти Коля с Любой? К ним что, каждый день приезжают окровавленные парни на иномарках и предлагают свои новые машины взамен на незначительные услуги? Почему они даже не отреагировали на его странный, как минимум, внешний вид? А может, уже весь мир сошёл с ума, а он, Егор, этого не заметил и остался единственным нормальным человеком? Скорее всего, так оно и есть…

От этих мыслей его отвлекла маленькая, сложенная почти пополам горбатая старушка; опираясь на палку, она тихонько двигалась посередине улицы в сторону «Жигулей», рядом с которыми стояли двое здоровенных, гренадерского роста, мужиков. Они не спускали глаз с дома, где сидел Егор. Люба с соседями пили чай на кухне и не задавали никаких вопросов — так велел Николай, намекнувший, что поделится обещанным миллионом. И соседи помалкивали.

Старушка, дойдя до машины, вдруг остановилась, повернулась всем телом к приезжим, постояла немного, потом сошла с дороги и подошла к ним. Егор не слышал, о чем они говорили, но, видать, она что-то у них просила, а те не давали — сволочи пархатые, рубля для нищенки пожалели! А ему ночью сто миллионов баксов предлагали… Вот он бы ни за что не пожалел для старухи денег. Словно услышав его, она отошла от машины и поковыляла, так же медленно, в сторону Колиного дома. Вот она пересекла дорогу, вошла в калитку и скрылась на крыльце. Егор, ничего не понимая, кинулся в кухню, чтобы узнать, на кой ляд пожаловала старушенция.

— А, бабушка Наталья, заходите! — услышал он приветливый голос Любы и увидел, что бабка уже стоит на пороге, оперевшись двумя руками на палку, и пристально смотрит на него своими ясными, как у ребёнка, глазами, такими неестественными на изрытом глубокими морщинами лице. Егор даже слегка попятился — так подействовал на него её взгляд. Он открыл было рот, чтобы поздороваться, но тут вошёл Николай, закрыл за собой дверь и, тяжело дыша, прохрипел:

— Ну что, бабка Наталья, кто они такие? Бабка, не пошевелив и бровью, произнесла неожиданно звонким голосом:

— Этот, что ли, их к нам привёл? — и кивнула на Егора.

— Этот, этот, — проговорил Николай, садясь на принесённую женой табуретку. — Давай, не трави душу, у человека времени нет, помогать нужно.

— Те двое, что у машины стоят, — начала она, — почками маются…

— Да что ты нам про почки! — разозлился Коля. — Ты про сущность ихнюю выкладывай!

— Так я ж и говорю, окромя почек, в них ничего больше нету. Чистые они. А вот те, что в машине сидят, — те лихие люди. Души у них больно чёрные, и сила в них большая. Моя бабка сказывала, а ей её прабабка баяла, что таких людей, может, раз в сто лет Земля рождает. Уж больно зла от них много потом. А тут сразу двое к нам заявились. Что они, порчу на деревню наводют, что столько времени там стоять?

— Лихоманка их знает! — скривился Коля. — Вон, парня хотят достать. Спасать его нужно от них. Ты сама ничего не можешь сделать, а, бабусь? Я тебя потом на «БМВ» покатаю.

— А этот парнишка двоякой какой-то, — проговорила та, глядя на Егора. — Чей-то страх в ем сидит и дрожит, бедный. Уж ли ничего не чувствуешь, милый?

Егор ничего не ответил, пожав плечами.

— А ты, часом, сам не колдун? — не отставала она. — Иль просто не знаешь, что в тебе большая сила сидит?

— Да отвяжись от него, бабка Наталья, — попросил Коля. — Нам с теми колдунами разобраться нужно.

— А че с ними разбираться? Тех, что у машины стояли, я на сон навела уже. Небось раззевались, полезли в машину и спят. Мой сон хитрый, его не каждый, даже сильный маг, снять может. Это наше, родовое, — гордо похвалилась она.

— То есть как это спят?! — вытаращились на неё все. — Иди ты!

Егор бросился к окну и увидел, что все четверо теперь сидят в «Жигулях», причём два гренадера лежат, запрокинув головы на спинки сидений, и не двигаются. А задние о чем-то оживлённо переговариваются, махая над ними руками.

— Ты глянь, точно усыпила! — услышал он восторженный возглас Николая. — Во молодец, бабка!

Все вернулись на кухню, бабка уже сидела на Колиной табуретке и жевала пряник, откусывая беззубым ртом маленькие кусочки.

Н. Корнилова — Ну а с теми двумя что делать? — взволнованно спросил Николай. — Их усыпить никак нельзя?

— Что ты, милок, всей моей силы на один их зевок не хватит. Говорю же, сильные они. И закрытые совсем, не доберёшься. Думала, таких уж нет, а вона, погляди, объявились. Ни че вы с ними не сделаете, сыночки. Даже убить их нельзя — пули от себя отведут и на вас направят. Но и они ведомые только — Это как? — спросил Егор, которому все больше становилось не по себе.

— Стоит за ними кто-то, который им силу даёт и водит ими по земле, как своими руками или орудиями. Его здесь нет, но я его чую. Ой, страшен он, сыночек, так страшен, что и Сатану за пояс заткнёт, потому как Сатана в аду обретается, а этот здесь, по Земле ходит Кто такой — мне неведомо. Зря ты их сюда привёл, слуг этих чёрных. Много горя через них может притить.

— А справиться с ними можно? — с тусклой надеждой спросил он. — Хотя бы с теми, двумя слугами?

— Токмо если связать и в огне спалить. Но оне вряд ли кого подпустят. Они опасность нюхом чуют, лучше псов. Злые они. А вот обмануть можно.

— Так что ж ты вола за хвост тянешь, старая? — рассердился Николай. — Давай, запудри им мозги как-нибудь, а мы их свяжем.

— Да не свяжете, я ж говорю, — терпеливо разъясняла старушка. — Если оне за этим парнем гонятся, то пусть думают, что он здеся сидит Глаза им я, знамо, отвести не смогу, но вот примету евоную, по которой оне его определяют, оставлю тут.

Пусть парень идёт, чтобы не видели, и те будут думать, что он здесь, потому как его запах остаётся.

— Это что за запах? Человеческий? — спросил озадаченно Коля.

— Дурак ты совсем. Дух евоный здесь будет, понял? Давай отстриги ему чуть волос и ноготь с большого пальца на левой ноге да банку мне дай железную, огонь разведи. Да пошевеливайся, коль спешишь, — командовала бабуля, сидя на табуретке. — А ты, милок, иди себе. Часа на два-три, думаю, меня хватит, а потом не обессудь — силы мои уже не те, что прежде. И остерегайся того, главного, не вставай на его пути. Он тебя крепко попортить может, потом до конца дней не очухаешься. Не пойму только, почему они тебя своей силой не трогают, а в живую ловят? Оне ж могут на тебя такой туман навесть, что ты сам к ним прибежишь как миленький. Ты, часом, не скрываешь что? Поделись, может, помогу чем.

Пока Люба состригала ему волосы с головы и ноготь с пальца ноги, а Николай раскочегаривал газовую печь, Егор решил все рассказать, чтобы хоть что-то узнать о том, что с ним происходит. Он не стал называть никаких имён, чтобы не подводить Светлану, а просто сказал:

— Мне доверили душу на хранение, а эти люди хотят её отобрать. Не знаю, может ли такое быть, но мне объяснили так.

Соседи, сидевшие за столом, открыли рты, внимательно все слушая, но не вмешиваясь в разговор, а хозяева так и застыли на месте, услышав его слова. Бабка тоже нахмурилась и тяжело вздохнула:

— Теперь ясно, чей страх и сила в тебе. Ты хоть знаешь, сердешный, что это все означает?

— Понятия не имею.

— Так зачем же тогда связывался, коль не знаешь? — укоризненно спросила бабка, с жалостью глядя на него. — С тёмной силой ты связался, парень, в страшную игру тебя затянули, из которой нормальным уже не выберешься. Где ж твоя головушка была? Ведомо ли тебе, что по земле ходют люди и нелюди? Люди — это мы, а те — давно уже нелюди. Они тыщи лет живут и от безделья разные игры устраивают, в которых человеческая жизнь что орех — расколол и выбросил. Они нашими душами в салки играют, у них нет совести и жалости, они чернее тьмы, ибо сами из ада пришли и могут туда возвратиться когда захотят. Для них самое трудное — в человеческую душу проникнуть, но ежели кто их впустил к себе, то, считай, пропал — поиграют им, поиздеваются всласть, поглумятся и оставят на дороге, выпотрошенного и безумного. А сами дальше искать дураков пойдут вроде тебя. Они могут в кого хочешь превратиться и что хочешь изобразить так, что ты будто на самом деле это видишь. И нет от них спасения тому, кто к ним на крючок попался. Они были во все времена и будут, пока люди здесь живут. Тут никакая вера не поможет и заклинания. Тут уж ничто не поможет. Пока все из тебя не высосут — не оставят в покое. Единственное, что я тебе скажу, — не верь тому, что они говорят, не переживай зря и не спорь с ними. Они комедию ломают, а ты взаправду с ума сойдёшь.

— Но как же тогда та девушка, которая мне душу передала? — ошеломлённо спросил Егор, чувствуя, как слабеют ноги. — Она ведь так переживала…

— Ещё бы! Она что хошь могла изобразить, когда унюхала, что в твоей душе слабина есть, через которую легко в тебя проникнуть. Не бойся, скоро и она на горизонте появится и будет играть с тобой. Им же главное поглумиться над жертвой, а что уж там ты будешь о них думать — их не волнует.

— А откуда вы все это знаете? — спросил он хрипло.

— Ты думаешь, что первый такой на моем веку? Вот наши знают про Сеньку Филова, тоже попался к ним по простоте своей. Так они из него требуху сделали. Всех своих родных живьём в землю закопал, дом спалил, глаза себе выколол и бегал по деревне, все кричал, что он теперь души по запаху различает. Тоже ведь кого-то пытался защитить… Ой, миленький, боязно мне за тебя.

— А то, что они говорят, будто убили уборщицу на моей работе и на меня убийство свалили, это как?

— А что им стоит убить? Ничего. Подожди ещё, они и не то сделают, чтобы тебе нервы попортить. Им ведь чем ты больше боишься, тем веселее, понимаешь? Нет? Ну и не нужно. Иди с богом и молись, чтобы от тебя никто не пострадал. Запомни: никого не убивай, что бы с тобой ни делали, а то потом, когда все кончится, выяснится, что убил ты живого человека. Тех ведь все равно убить нельзя. Они теперь всем скопом на тебя набросятся, черти, Уже небось узнали про добычу и несутся сюда со всех концов земли. Старайся не спать по ночам…

— Но та девушка мне тоже про это говорила! — воскликнул он, чуть не плача.

— Не могла она тебе этого говорить, если с ними заодно, — твёрдо сказала бабка.

— Но ведь говорила же, — упрямо повторил Егор. — И тоже говорила, чтобы я никому не верил и ни с кем не общался и так далее. Все, что и вы мне говорите.

Бабуля задумалась. Все со страхом смотрели на неё. Наконец она произнесла неуверенным голосом:

— Может, хотела помочь тебе? Но нет, жалости у них нет вообще. Они обманут, искалечат, бросят в костёр и будут смеяться, прыгая вокруг. Это нечисть — лучше не скажешь. Но тогда получается, что та девица пока ещё человек и сама от них спасается. Зачем только тебя вовлекла — непонятно. Знала ведь, что с тобой черти сделают. Она свою душу в тебе когда прятала, вы с ней давно знакомы были?

— Да нет, пару часов только.

— Ну ясно, она думала, что они не догадаются, в ком она спрятала, если случайно тебя встретила, И все равно мне непонятно, что она задумала. Я не знаю, милок, ей-богу. Ты бы сам с ней встретился и спросил.

— Но она запретила с ней встречаться, пока срок не выйдет.

— Я этого уже не разумею, — печально проговорила старуха. — Всего не упомнишь. Может, тут что-то другое, ещё страшнее. Ты уж, когда все кончится, если в уме останешься, то загляни к нам, поделись, порадуй старуху.

— Не сомневайтесь, обязательно все расскажу, тем более что мне нужно машину переоформлять, если Николай все мои просьбы выполнит.

— Не бойся, все сделаем как надо, — заверил тот — Идём через чулан, пусть бабка колдует, а мы на огороды — к Петьке. Он тебя на мотоцикле куда хочешь отвезёт.

— Добро. Ты не забыл про мужика в моей машине? Вытащите его как-нибудь, чтобы те не видели, свяжите и спрячьте в другом доме. Пусть сидит. И рот заткните, а то он, как говорить начнёт, кого хочешь убедит. Эта сволочь мне нужна, чтобы правду об убийстве рассказать.

— Да не волнуйся ты, все сделаем. Идём быстрее.

Они прошли через чулан, пробрались незамеченными на огород и по тропинке попали к Петру, который уже разогревал мотоцикл, нетерпеливо поглядывая в их сторону.

— Вот, Петро, тот самый кореш, про которого я говорил, — обронил, подойдя, Николай.

— Ну че там бабка Наталья сказала? — спросил тот, пожимая Егору руку.

— Кранты, говорит, полные, — ответил Коля, подавая Егору шлем. — Ничем не возьмёшь, даже из дробовика. Двоих она усыпила, а другие раз в пятьсот сильнее её.

— Сильнее нашей бабки?! — поразился Пётр — Что ж делать-то теперь?

— А ничего, пусть там пока стоят. Отвезёшь Егора куда скажет, и возвращайся, будем думать.

Егор вдруг вспомнил, что забыл в машине права, и сказал:

— Слушай, Коль, будь другом, сгоняй к машине. Там у меня в бардачке права лежат и радиотелефон. Притащи их сюда, лады?

— Я мигом, — сказал Коля и убежал.

— Слышь, Петро, а ты не мог бы мне свою «Яву» одолжить на пару дней? — спросил Егор, разглядывая мотоцикл. — А то зачем тебе мотаться туда-сюда? Не бойся, ничего с ней не случится, да я и свою тачку здесь оставляю с документами.

— Ну да, — хмыкнул тот, недоверчиво глядя на него, — а потом приедешь сюда с кодлой своих дружков и все заберёшь. Знаем мы вас, москвичей.

— Да я не москвич, я из Самары. А москвичей сам терпеть не могу. Я же в безвыходном положении, пойми, мне деваться некуда, сам говоришь, что не знаешь, как с теми справиться. А мне каково, я же вообще один? И тебя подставлять не хочется. Ну, будь другом.

— А мне потом с Колькой твой «БМВ» пополам прикажешь распиливать? Как мы его делить будем?

— А зачем пилить, чудак-человек? — улыбнулся Егор. — Продадите и купите себе по джипу, и ещё деньги останутся. У меня же последняя модель, почти новая.

— Хитрый ты мужик, я смотрю, — вздохнул Петро, слезая с мотоцикла. — Хрен с тобой, бери, но только верни, если не угробишь.

— Постараюсь. И это, давай шмотками перекинемся, а то те козлы меня в этих уже видели.

— Ну ты совсем обнаглел, парень, — проворчал тот, стягивая с себя майку. — Может, тебе ещё и бабу мою одолжить за твою тачку? И потом, если бабка говорит, что они такие крутые, то хоть пластическую операцию сделай — все одно узнают, унюхают.

Когда они заканчивали переодеваться, прибежал запыхавшийся Николай.

— Ну дела, мужики! — испуганно проговорил он, протягивая Егору права и телефон. — Там такое началось! Езжайте быстрее, а то они сейчас уже здесь будут!

— Что такое? — заволновался Егор, садясь на мотоцикл.

— Некогда рассказывать, гони! Ты что, сам поедешь? — Он удивлённо взглянул на Петра и махнул рукой. — Ладно, разберёмся, удачи тебе. Вон видишь тропинку? Езжай по ней через лес, а там выскочишь на трассу и — вперёд.

Егор включил скорость и рванул с места, обдав своих спасителей струёй песка из-под заднего колёса. Вскоре он уже выехал на трассу, повернул в сторону Москвы и притопил на полную катушку, думая о том, что понятия не имеет, куда и зачем он гонит чужую «Яву», Светланину душу и себя, непутёвого. Временами он смотрел назад, но злополучного «жигуленка» за ним не было. «Что же там происходит?» — думал он со страхом, переживая за тех простых и славных людей, в которых ещё не умерла человеческая доброта и которых он подверг такой опасности. Ничего, справятся, бабка Наталья поможет в случае чего. А он потом за все отблагодарит, не забудет.

Въехав в город, он остановился у открытого кафе на Волгоградском проспекте, купил себе тёмные очки, стакан горячего кофе, булочку с сосиской, сел за столик и стал ждать, утоляя голод. Людей вокруг было достаточно, чтобы его не заметили. Они сновали по тротуару, толпились у ларьков, занятые своими мелкими проблемами, и он позавидовал им, беспечным, снедаемый страхом и сомнениями после бабкиных толкований. Если те люди хоть наполовину так страшны, как говорила бабка, то у него нет шансов продержаться целый месяц. Они загонят его, убьют ещё кого-нибудь, если будет нужно, и он ничего не сможет им противопоставить, кроме физической силы. Но что она против магии и колдовства? Плюнуть и растереть. Ему нужно было другое, более подходящее оружие, но где его взять, если ни одного знакомого колдуна у него нет! Хотя почему же нет? Эврика!

Не спуская глаз с дороги, он подошёл к ларьку и купил «Мегаполис-экспресс», где, как он знал, печатались объявления о магических услугах. Почти вся последняя страница была усеяна подобными предложениями. Внимательно перечитав несколько раз раздел «Магия», он остановился на объявлении, где некий чёрный колдун обещал наказать обидчиков и избавить от врагов с гарантией на сорок лет. Это было то, что нужно. Он вытащил из кармана телефон, набрал указанный в объявлении номер и стал ждать. И в этот момент увидел, как по трассе на большой скорости пронёсся светлый «жигуль» в сторону центра. За рулём сидел то ли бухгалтер, то ли коммерческий директор, на переднем сиденье рядом с ним — другой «интеллигент» Обоих дуболомов, которых усыпила деревенская ведьма, в машине не было. Что же там все-таки произошло? Сердце Егора тревожно сжалось от нехорошего предчувствия, но тут сняли наконец трубку, и приятный женский голос спросил:

— У вас какие-то проблемы?

— Да, — машинально ответил он, но тут же поправился. — Простите, мне нужен чёрный колдун, я по объявлению звоню.

— Вы хотите сделать хорошо себе или плохо другим? — деловито осведомилась женщина.

— И то, и другое.

— Пятьсот долларов.

— Но вы же не знаете, о чем идёт речь? — удивился он.

— Мы помогаем во всех случаях, а расценки по прейскуранту.

— Так это вы колдун?

— Нет, я секретарь Какие у вас проблемы? Сглаз, проклятие, приворот или вы хотите почистить карму?

— А можно мне с самим колдуном поговорить? — стал понемногу раздражаться он — А то, я смотрю, у вас там как в магазине.

— Не хамите. Если есть деньги, то приезжайте. Колдун не может со всеми разговаривать, он слишком занят. Мне диктовать адрес?

— Диктуйте, — проворчал Егор, слабо веря, что ему смогут помочь.

Секретарь назвала адрес, объяснила, как проехать, и он, оставив газету на столике, пошёл к мотоциклу…

Ехать было недалеко, куда-то в Царицыно, и минут через тридцать, поплутав по переулкам и дворам, он наконец нашёл искомый дом. Оставив мотоцикл вместе со шлемом у подъезда, он поднялся на третий этаж и позвонил в тринадцатую квартиру. Дверь открыла молодая, чуть полноватая женщина.

— Это вы звонили? — спросила она, пропуская его.

— Я, меня зовут Егор.

Его провели в большую комнату и оставили ждать на потёртом диване, рядом с которым на журнальном столике валялись какие-то закопчённые жестяные банки, огарки свечей, маленькие иконки и ещё какой-то хлам и мусор.

— Добрый день, — услышал он тонкий голос и обернулся.

В дверях стоял худенький мужчина с небольшими тёмными глазками и улыбался.

— Здрасьте, — приподнялся Егор.

— Да вы сидите, сидите, — махнул тот щупленькой рукой и, пройдя в комнату, уселся напротив него в кресло. — Нуте-с, помолчите немного, молодой человек, а я посмотрю, что у вас там.

Чувствуя себя последним идиотом, Егор, не зная, куда девать глаза, стал нервно теребить пальцы, а колдун, словно любуясь картиной на выставке, бесцеремонно разглядывал его с ног до головы.Так продолжалось минуты две. Улыбка постепенно сходила с его лица, глаза потемнели, маленькие руки впились в подлокотники кресла, колдун весь сжался, его начало мелко трясти, он стиснул зубы, закрыл глаза и, наконец, с шумом выдохнул и, расслабившись, озадаченно проговорил:

— Кто вы?

— Я? — растерялся Егор. — Да так, никто, как все…

— Не лгите, — оборвал тот строго. — Зачем вы мне противодействуете?

— Да я ничего не делаю! — искренне возмутился Егор. — Я даже не смотрю на вас.

— Это вовсе не обязательно. Вы и вправду не знаете, что с вами происходит? — Он пронзительно впился в него глазками-буравчиками.

— Точно — не знаю.

Колдун облегчённо выдохнул:

— Тогда слушайте. В вашем биополе я вижу свежую заплатку. Такое ощущение, что кто-то проник в вас и закрылся изнутри и не хочет, чтобы другие об этом узнали. Он не даёт мне проникнуть в вас. Но кто-то, видимо, уже пытался это сделать совсем недавно, кстати. Но это все мелочи. Вы знаете, кто сейчас висит над вами?

У Егора все похолодело внутри. Он испуганно поднял глаза кверху, но никого не увидел.

— Н-нет, — пролепетал он.

— Рядом с вами в данный момент находится чей-то двойник, фантом Он кружит, как коршун, вокруг вас, и сдаётся мне, что ему нужен тот, кто спрятался в вас. Он чего-то ждёт, вынюхивает, но пока не может пробить защиту. Боюсь, что надолго её не хватит. Итак, что все это значит? Зачем вы пришли?

— А этот, как его, фантом, он не опасен для меня? — поёжившись, спросил Егор.

— Как вам сказать? Скорее он опасен для меня, потому что я могу ему помешать. А для вас он может быть опасен только как наблюдатель. Тот, кому он принадлежит, в данный момент знает, где вы находитесь, о чем говорите и так далее. Он пока лишь сторонний наблюдатель, но стоит ему проникнуть в вашу ауру — вы сойдёте с ума. Я уверен, что он не замышляет ничего хорошего. Между прочим, такая техника магии доступна очень немногим на Земле. Вы не чувствуете никакого дискомфорта в себе?

— Да нет вроде бы.

— А галлюцинаций пока не было?

— Что вы имеете в виду?

— Ну голоса разные в голове или видения наяву.

Егор не знал, можно ли рассказывать этому странному колдуну о своей беде или нет. А вдруг он тоже из них? Но тогда бы он знал и так. Нет, без помощи ему не обойтись.

— Нет, голосов не было, но была одна странная вещь. Меня закрыли в комнате, в которой не было дверей, как мне казалось. Но потом, когда я стал убеждать себя, что проход есть, то спокойно вышел. Это была галлюцинация?

— Конечно! — развеселился маг. — Галлюцинация — это не то, что мы сами хотим видеть, а то, что нас заставляют видеть, с помощью магии управляя нашим подсознанием. Это очень древняя магия, рождённая ещё в Египте, ей не одна тысяча лет, тут сотни поколений стоят за спиной вашего преследователя. Он не из Москвы, здесь таких нет, как, впрочем, и во всей России. В мире всего пять магов подобной квалификации, и их число никогда не меняется на протяжении всего существования человечества. Если к вам прилип один из них, то вам, честно скажу, хана. Можете прямо сейчас идти в психушку и просить, чтобы вас привязали к кровати и закрыли в обитой матрацами звуконепроницаемой комнате, где вам остаётся только ждать, когда он проникнет в вас, а это обязательно случится, вопрос лишь времени. Ведь в вашем положении главное, чтобы вы никого не убили и не искалечили, когда у вас начнутся эти галлюцинации наяву. Вам будут создавать вполне реальные ситуации, подключая образы давно умерших людей, которых можно пощупать или избить, и вы станете с ним бороться, будучи уверенным, что все происходит на самом деле…

— Постойте, но это мне уже говорили. У меня, как выяснилось, совсем не то. Понимаете, в эту игру вовлечены вполне реальные, живые люди, причём их довольно много и все разные. Одного, кстати, уже убили и теперь меня ищет милиция. Не может быть, чтобы все мои партнёры, милиционеры и вообще незнакомые люди оказались галлюцинацией! Тем более, как вы утверждаете, что в меня этот товарищ ещё не проник.

На этом месте колдун, как и ведьма из деревни, крепко задумался, а затем сказал:

— Я понимаю, что вы, наверное, дали слово, но, может, все-таки, посвятите меня в тайну? Даю гарантию, что помогу в любом случае — Да в этом ничего такого и нет, — вздохнул Егор. — Меня попросили подержать при себе чужую душу, а кое-кто хочет её отобрать.

— Значит, я не ошибся, в вас кто-то сидит. Но вы хотя бы отдалённо представляете себе, кто он?

— Только отдалённо. Это девушка, с которой я случайно познакомился. Она и попросила…

— Что вы о ней знаете?

— Ничего почти. Странно, что о ней никто толком не говорит, даже те, кто меня преследует…

— Что?! — подскочил колдун. — Так вы с ними уже общались?

— В том-то и дело, что они, сволочи, ударили меня по голове… — Он потрогал шишку на затылке и поморщился, показывая её колдуну:

— Видите шишак? Это, надеюсь, не галлюцинация?

— Да, верно, — пробормотал тот.

— Так вот, они затащили меня к себе в контору и заперли в той самой комнате, где, когда я очнулся, со мной в полной темноте разговаривал какой-то отвратительный тип…

— Вы не очень его ругайте, ибо он вас сейчас слышит. Пока он не проник в вас, то может слышать только то, что вы говорите, а когда проникнет, тогда будет слушать даже мысли, завладев вашим сознанием.

— Ну и хрен с ним, пусть слышит! — разозлился Егор. — Мне плевать на него!

— И что он вам говорил?

— Просил отдать ему душу за дикие деньги, что ж ещё? — усмехнулся он.

— И вы, конечно же, не согласились? — колдун тоже улыбнулся.

— Конечно! Я человек слова.

— Это похвально, но тем не менее очень печально, потому что они все равно вас достанут. А как фамилия той девушки, вы не знаете?

— Сейчас вспомню, — он задумался. — Она говорила, что из какого-то старинного графского рода… Ржевская или Раневская… что-то в этом роде.

— Может, Раевская?

— Точно! Она самая! И тот тип ещё что-то про её прапра-какую-то бабку говорил.

— Одну минуточку, молодой человек, — нахмурившись, сказал колдун, поднимаясь, и вышел из комнаты.

Егору хоть немного полегчало. Теперь он знал, что за ним следят, а скоро, может, узнает и ещё что-нибудь, что поможет ему пережить этот месяц и остаться нормальным человеком. Колдун с каждой минутой вызывал у него все большее доверие и уважение. Он много знал, а это уже немало. Информация — страшная сила в умелых руках.

— Так-с, сейчас посмотрим, — проговорил колдун, быстро входя с каким-то большим старинным фолиантом в руках. — Значит, графиня Раевская.

Он уселся в своё кресло и начал сосредоточенно листать пожелтевшие от времени страницы, испещрённые непонятными значками и портретами.

— Вот, нашёл! — радостно воскликнул он. — Пожалуйста, графиня Раевская Евдокия Павловна, родилась в 1755 году нашей эры. Двоюродная племянница графа Шереметева. Умерла в 1799-м от сердечной недостаточности. Так, Скорпион, Обезьяна, гороскоп умеренный, без резких отклонений, линия судьбы немного искривлена, линия жизни обычная, так, смотрим дальше, ага! Вот, наверное, в чем может быть дело: в двадцать пять лет она ни с того ни с сего занялась магией и стала тайной жрицей. Её преследовал русский орден иезуитов, но ничего не смогли доказать. Она по-прежнему ходила в церковь, жертвовала нищим, но, однако, здесь написано, что она состояла в закрытой секте чёрных магов, принимала участие в чёрных мессах с человеческими жертвоприношениями. Ого! — Колдун от волнения стал часто моргать. — Весёленькая история! Идём дальше завещания вроде бы не оставила, но ходили слухи, что его кто-то выкрал, в общем, история довольно запутанная. Похоронили её по христианскому обычаю, на кладбище. А вот и её портрет, посмотрите.

Он повернул к нему книгу, и Егор увидел на пожелтевшем листе большой портрет Светланы в красивом старинном платье с глубоким декольте и с теми самыми бриллиантовыми серёжками в ушах, которые он уже видел. Вытаращив глаза, он смотрел на свою знакомую и не мог ровным счётом ничего понять. Что это — совпадение или — он сглотнул пересохшим ртом — или это одна и та же женщина? Не может быть, чтобы два разных человека были столь похожи, как две капли воды! Но если нет, то тогда сколько же ей лет? Нет, такого просто не может быть, это уж точно бред.

— Я вижу, вы взволнованы? — сказал колдун, убирая книгу к себе на колени — Они похожи?

— Не то слово, — с трудом вымолвил Егор, приходя в себя, — мне показалось, что это один и тот же человек. Но ведь этого не может быть, правда? — Он с надеждой посмотрел на мага.

— Все может быть, — многозначительно протянул тот — Видите ли, то, что касается восемнадцатого века, особенно времён правления Екатерины Второй, до сих пор покрыто мраком тайны, я имею в виду то, чем занимались высокопоставленные особы Ведь когда царица открыла доступ в Россию всем цивилизованным странам, сюда хлынуло не только просвещение, но и многое другое, что к культуре не имеет никакого отношения. К религии стали относиться формально, и те, кто вчера слепо чтил иконы и заповеди, боясь гнева божия, кинулись к мистическим забавам, не гнушаясь ничем. Ведь в религиозном отношении Россия всегда считалась самой отсталой страной — православие не позволяло людям мыслить иначе, чем написано в Библии.