Глава 3

Егор проторчал в офисе допоздна. Не зная, как убить время, он обзвонил своих подружек и потрепался с ними ни о чем, пока уборщица не сообщила ему, что все нормальные люди уже давно сидят дома, а он все никак не угомонится. Тогда он вышел на улицу и сел в свою машину. Он больше не чувствовал на себе взгляда того мужика и был уверен, что утреннему визитёру просто надоело ждать и он смотался, поняв, что Егора голыми руками не возьмёшь.

Утешив себя таким образом, он завёл двигатель, выехал со стоянки, поехал домой. И все же Егор немного нервничал. Решив выяснить, не сидит ли кто-нибудь на хвосте, он свернул с Садового кольца и поехал по пустынным переулкам в полном одиночестве Преследователей не было, и он воспрял духом.

И тут мотор его мощной, безотказной до сих пор машины начал постреливать и в конце концов заглох. Такого ещё не бывало. Забыв об опасности, он выскочил из салона, поднял капот, куда раньше никогда не заглядывал, и стал тупо смотреть на совершенно незнакомое русскому человеку, привыкшему копаться в «Жигулях» и «Запорожцах», устройство импортного механизма. Ничего не горело и не кипело в нем, с виду все было в порядке, не считая того, что он не хотел заводиться. Пнув с досады по бамперу, он закрыл капот и уселся на водительском месте. Черт бы побрал этих немцев! Кричат на каждом углу о надёжности своих автомобилей, а как доходит до дела, так и двух месяцев не выдерживают!

Он ещё раз попытался завести, но безрезультатно — стартер крутил, а движок даже и не дёргался. Случайно его разъярённый взгляд упал на указатель топлива, и Егор даже подскочил от удивления стрелка была на нуле! Ни хрена себе! Он же только утром заправил полный бак, когда ехал на работу! Это ж какая падла слила у него бензин? Егор стал тихо зеленеть от злости. Хорошо, что рядом никого не было, а то бы он непременно раскроил кому-нибудь череп, чтобы сорвать досаду. И где теперь брать этот бензин, если вокруг ни одной машины? Он опять вышел и стал смотреть по сторонам в слабой надежде, что сейчас из-за угла появится бензовоз, но улица была пустынна. Уже почти стемнело, кое-где зажглись фонари и окна в ближайших домах, но ему нужны были только автомобильные фары, которых как раз-то и не было. У него отсутствовала запасная канистра или просто банка, чтобы сбегать на центральную улицу, гудевшую в трех кварталах отсюда, и попросить там немного горючего, чтобы дотянуть до заправки. У него были только деньги.

Постояв минут пятнадцать, он, успев за столь короткий срок обругать последними словами всех автомобилестроителей, бензозаправщиков, воров и тех кто придумал бензин вообще, сел за руль и включил магнитофон, чтобы хоть как-то скрасить тоскливое своё ожидание у моря погоды. Он постанывал от ярости, кляня все на свете, но не хотел бросать машину в глухом, незнакомом месте. Она являлась его лицом, визитной карточкой, неотделимой частью его имиджа — как он мог её потерять? На него ведь все женщины смотреть перестанут, а партнёры и вовсе отвернутся. Ну что это за бизнесмен без иномарки? Так, любитель, мелкий торговец. Нет, он лучше умрёт здесь, но в «БМВ», чем поедет в метро позориться.

В конце улицы блеснули долгожданные огоньки автомобильных фар, и Егор обрадованно выбежал на середину дороги, замахал руками, не желая пропускать возможную помощь. Он был полон решимости пристрелить водителя, если тот скажет, что у него нет шланга, канистры, бензина или времени, чтобы выручить собрата. Но ничего такого не понадобилось — «жигуленок» сам сбросил скорость и остановился около него.

— Что, браток, сломался? — выглянув из окна, спросил пожилой лысый мужчина.

— Горючее кончилось, — поморщился Егор, разводя руками. — Не поможешь, командир? Я хорошо заплачу Мне бы только до заправки дотянуть.

Водила вылез из машины и полез в багажник, даже не став слушать его мольбы.

— Вот, держи, — сказал он, вынимая алюминиевую канистру и ставя её на асфальт. — Полная.

Можешь хоть все забирать, вместе с канистрой, но… — он хитро прищурился, — только за сто баксов.

У Егора перехватило дыхание.

— За стольник?! — взбешённо воскликнул он. — Да вся твоя тачка столько не стоит, фраер ты гребаный! — Он вытащил из кармана пятьсот рублей и бросил лысому под ноги. — На подавись, козёл пархатый! — И нагнулся за канистрой.

И тут получил такой удар по голове, что лицо его тут же уткнулось в алюминиевую, пахнущую бензином ручку канистры. Егор не отключился сразу. Последней его мыслью была грусть о потерянных деньгах, документах и машине, не считая разбитых губ и шишки на затылке, — грабили в России всегда основательно, как полагается, дочиста. По крайней мере, он сам всегда поступал именно так.

… Очнулся он не в кустах и не на асфальте, как рассчитывал, а на полу в какой-то тёмной комнате. Сразу все вспомнил, и тут же затылок пронзила резкая боль. Он поморщился и осторожно потрогал рукой ушибленное место — шишка была гораздо больше, чем он предполагал. Егор сел и осмотрелся, насколько это было возможно в темноте, пока глаза ещё не привыкли к мраку. Бандиты даже не связали его, наивные, полагая, что он какой-нибудь слабак из маменькиных московских сыночков богатеньких родителей. «Ну, сволочи, сейчас я вам покажу!»

Кругом стояла полная тишина и тьма — где здесь окна, а где двери, свет ниоткуда не пробивался, и лишь контуры какой-то мебели слабо темнели у противоположной стены. Он понял, что в комнате один, и стал понемногу успокаиваться, радуясь, что есть время обдумать свои дальнейшие действия и собраться с силами. Но когда шум в голове несколько поутих, волосы начали медленно вздыматься в полной тишине явственно слышалось чьё-то сиплое дыхание. Кто-то или что-то находилось прямо за ним и сопело ему в затылок. Дрожь пробежала по всему его телу, и он застыл. Темнота, казалось, давила на него огромной тяжестью, заставляя неистово колотиться сердце от навалившегося ужаса. Но это длилось лишь несколько секунд. Его тренированное тело резко вскинулось, он перевернулся на живот и быстро откатился в сторону, в темноту, больно ударившись при этом коленной чашечкой обо что-то твёрдое, может быть, стул. И снова замер, ожидая реакции сопевшего. Но её не последовало. В темноте теперь слышалось его лишь собственное прерывистое дыхание.

— Кто здесь? — дрогнувшим голосом спросил Егор.

— Не торопись так, — раздался в ответ хриплый незнакомый голос. — Все скоро узнаешь.

— Какого черта вам нужно от меня?! — выкрикнул он. — Вы меня похитили? Вам нужен выкуп? Может, включим свет и все спокойно обсудим?

— Обсудим… но без света.

— Боитесь, что я вас опознаю? — усмехнулся Егор, уже окончательно придя в себя.

— Неважно. Если я не ошибаюсь, в темноте слышно ничуть не хуже, чем при свете.

Голос звучал все с того же места, но Егор не видел даже силуэта таинственного собеседника. Он решил не двигаться, пока не увидит противника, хотя его так и подмывало наброситься на мерзавца и задушить — неважно в темноте или при ярком освещении.

— Ну, я вас слушаю, милейший, — презрительно бросил он во тьму. — Или вы не уполномочены вести переговоры? — Он усмехнулся, стараясь своим спокойным презрением вывести противника из себя.

Но тому было, как видно, наплевать на Егора, и он сказал все тем же своим противно-тягучим голосом:

— Как раз я — то и уполномочен. Это по моей просьбе вас сюда привели…

— Привели?! А мне показалось, что меня притащили сюда без сознания, ха-ха! — зло рассмеялся он.

— Рано, ой, рано веселитесь, — все так же спокойно произнёс вражина из своей темноты. — Судя по запаху, вы очень самонадеянны.

— По запаху? А вы, случаем, не собака Баскервиллей? — Он опять усмехнулся, хотя в душе появилась маленькая тревога: а вдруг это связано со Светланой? Но он тут же успокоил себя. К чему его похищать, если перед этим кто-то приходил в офис? Того мужика в два счета вычислят, и его освободят. Нет, все это чистая случайность. Просто увидели на пустынной улице богатого парня с классной тачкой и решили поживиться. Что ж, пусть попробуют.

— Нет, я не собака, — отвечал тем временем мрак, — но в темноте лучше ориентироваться по запаху, вот я и принюхиваюсь к вам.

— И что же вы ещё унюхали?

— Много чего интересного, — вздохнула тьма, — даже то, что вам самому неведомо.

Егор нашёл в словах таинственного нюхана каплю здравого смысла и тоже попытался принюхаться. Но ничего, кроме запаха старой мебели и своих немного испачканных бензином рук, не учуял.

— И много вас тут собралось? — решил продолжить свои вопросы.

— Достаточно, чтобы справиться с вами, так что и не думайте махать своими ногами — их просто переломают.

— Что, крутые, да? — весело спросил он. — Видали мы таких крутых! Вы ещё не знаете, с кем связались, шавки болотные! Да вам же всем головы поотрывают за меня! Давайте выкладывайте, что нужно, и дело с концами!

Сопение усилилось, и через несколько секунд раздался голос, в котором мелькнула заинтересованность:

— У вас есть то, что мне нужно. Я имею в виду некую субстанцию. Отдайте — и вы свободны.

Вот тебе раз! Значит, все же Светлана. Как же он, дурень, так опрометчиво попался? Она ведь предупреждала, специально приходила к нему, а он, болван, все равно прокололся! Говорила же, что не нужно общаться с незнакомыми… Но больше он не ошибётся.

— Не понимаю, о чем вы? — решил он прикинуться дурачком. — Машину, как я догадываюсь, вы уже прикарманили, деньги, наверное… — он похлопал себя по карману рубашки и нащупал бумажник, привычно пухлый от сложенных вдвое купюр, и пробормотал:

— Странно, деньги на месте. Ну, неважно. Так что же вам ещё нужно?

— Не валяйте дурака, Егор Тимофеевич, вы прекрасно знаете, о чем я говорю.

— Понятно, — усмехнулся он, — у вас, наверное, в темноте крыша поехала? Так включите свет, может, тогда мозги проветрятся.

— Не смешно, молодой человек. Давайте заключим сделку.

— Какую?

— Вы хотите стать очень богатым?

— Больше жизни.

— Так я и думал, — голос слегка дрогнул, похоже, от радости. — Тогда скажите, хотя бы приблизительно, сколько вам нужно для полного, всеобъемлющего счастья, и деньги ваши.

— Боюсь, что не в деньгах счастье, — продолжал дурачить его Егор. — И потом, у меня слишком большие запросы, чтобы их мог удовлетворить какой-то банальный грабитель с большой дороги — Но один миллион долларов вас устроит?

— Наликом?

— Как захотите.

— Нет.

— Почему? Если мало, то просите сто миллионов. Это трудно, но вполне реально.

— Постойте, но вы ещё не сказали, что я должен буду сделать за это, — напомнил он.

— Вам ещё не надоело прикидываться дурачком? Мне нужна душа моей должницы. Светлана слишком поторопилась с вами, могла бы найти кого-нибудь ненадёжнее для такого важного дела…

Эти слова возмутили Егора до глубины души, но он промолчал, понимая, что его ловят на удочку.

— ..но она все же сделала это, — продолжала темнота, — и поплатится вдвойне.

— Может, вы перестанете говорить загадками? — спросил Егор, устраиваясь поудобнее. — А то как-то неловко получается: вы мне такие бабки предлагаете, а я даже не знаю, за что.

— Хорошо, — опять вздохнул тот, — давайте говорить прямо. Я человек простой…

«Что-то уж слишком много простых людей в этом сложном деле, — подумал Егор. — Светлана тоже говорила, что простая, а оказалось…» — и не люблю ничего усложнять. Не далее как вчера днём, в воскресенье, вы приходили домой к некой Светлане Раевской.

— Впервые о такой слышу, — соврал Егор.

— Нам известно, что вы бизнесмен, а значит, моральная сторона дела вас не должна интересовать. Если хотите, мы даже извинимся за причинённые неудобства. Кстати, бензин в вашей машине вовсе не кончался.

— А как же тогда?.. — растерянно спросил он.

— Вы ещё не поняли, с кем имеете дело? Мы можем все, что захотим на этой Земле…

— Что ж вы тогда не заберёте у меня то, что вам нужно? — съехидничал Егор.

— Ну вот вы и проговорились, — удовлетворённо отметил голос. — Значит, она действительно у вас. Это замечательно.

— Ну да, — пробурчал он, — не могла же она, в самом деле, выбросить её в окно.

— Увы. Не то бы мы её непременно подобрали, будьте уверены. Слишком долго мы ждали своего часа. Эта мерзавка додумалась до того, до чего до неё ещё никто не смог додуматься! Но ничего, она за все заплатит у меня. Я ей покажу кузькину мать, будет знать, как не возвращать долги. Со мной шутки плохи, об этом все знают…

— Кроме меня, — вставил Егор, пытаясь сообразить, как выкручиваться.

— Скоро и вы узнаете, если будете кочевряжиться. Видите ли…

— Может, все-таки включим свет! — взорвался Егор. — Какого дьявола мы треплемся в темноте? Мне хочется вам в глаза посмотреть, должен же я знать, с кем имею дело!

— Это невозможно, — невозмутимо ответила темнота, — здесь нет электричества и никаких других осветительных штучек.

— Что, нет денег даже на свечку? — усмехнулся он. — Могу одолжить.

— Не в этом дело, — серьёзно ответил собеседник, — просто тьма для меня — это свет, и наоборот.

— Так вы меня сейчас видите?

— Конечно.

— А зачем же тогда принюхивались?

— Привычка. Я же не сразу стал хорошо видеть в темноте, поэтому приходилось ориентироваться в людских душах по запаху. Для нормальных людей глаза — зеркало души, а для меня — запах.

— Значит, вы ненормальный, — удовлетворённо констатировал Егор. — Это многое объясняет.

— Ничего это вам не объясняет, Егор Тимофеевич — Голос вдруг стал ласковым. — Чтобы понять хоть что-то, вам нужно хотя бы меня увидеть.

— Так покажись, ясно солнышко. — Он едва сдержал смех.

— Только после того, как вы отдадите мне мою собственность. Если вы умрёте раньше, я не смогу её забрать.

— Да я пока не собираюсь на тот свет.

— Если увидите меня, то никуда, батенька, не денетесь — окочуритесь как миленький.

— Что ж вы за страхолюдина такая?

— Вернёмся-ка лучше к нашим баранам. Вы уже догадались, что силком забрать у вас это я не могу. Вы должны отдать её мне сами, так сказать, добровольно. Душа — слишком капризная и щепетильная субстанция, её залога не вытащишь, упрашивать приходится, на коленях порой просить, чтобы хоть на секунду высунула свой пугливый носик из тела. Тогда уж мы её хвать — и инъекцию ей.

— Что вы несёте, сударь? — возмутился Егор, не зная, о чем ещё можно говорить, чтобы отсрочить неизбежное. — Какая инъекция? Вы что — ветеринар?

— В каком-то смысле, только наоборот.

— Это как же?

— Ветеринары делают прививки от бешенства, а я — наоборот, понимаете?

— Нет.

— И не нужно, вас это все равно не касается, — устало сказал мрак. — Берите деньги, отдавайте моё Добро и уходите. Мне уже надоело говорить с вами, вы слишком примитивны.

— Но вы хотя бы просветите меня, расскажите, что Светлана вам такого сделала, за что вы её достаёте?

— Она — ничего, — спокойно ответил голос. — Но её прапрапрабабка, графиня Раевская, порядочная, между прочим, стерва, кое-что задолжала моему прапрапрадеду. Вот я и пришёл забрать обещанный долг, а ваша пассия оказалась недобросовестным должником — взяла и спрятала его в недоступном месте. Вы вот, молодые коммерсанты, что делаете, когда вам карточные долги не отдают?

— Когда как, — задумался Егор, — когда по морде, а когда и по крышке гроба.

— Вот-вот, и я о том же. Мы же с вами прекрасно понимаем друг друга, мы почти одного поля ягоды. Отдайте её душу и живите спокойно, богато и счастливо.

— А что будет со Светланой?

— А какая вам разница? Она вам кто — жена, сестра, мать? Вы всего раз с ней переспали, даже и толком её не знаете. Зачем она вам? Она, между прочим, вас использовала, подставив под удар, можно сказать, а вы её выгораживаете. Да плюньте вы на неё и забудьте! Так вы согласны?

— Нет. — Егор сам удивился твёрдости своего ответа.

— Ну и глупо! — сказал голос с досадой. — Теперь придётся вас мучить, совать иголки под ногти, прищемлять яйца дверью, ломать суставы — как это все хлопотно! И все из-за какой-то жалкой душонки. И, что самое обидное, — в конце концов вы ведь все равно согласитесь и ещё попросите, чтобы вместе с её душой я принял от вас и «БМВ», и деньги или что у вас там ещё есть ценного Вы же отсюда никуда не денетесь, а если даже и сбежите, то мы все равно вас найдём. У вас нет выхода, вы в ловушке, мил человек…

— У вас хоть имя есть? — перебил его Егор.

— Естественно, но я вам его не скажу. Не хочу, чтобы оно звучало в преисподней, куда вы вскоре непременно попадёте. Если мой прапрадед, который давно уже там, узнает, что у меня возникли проблемы, то может сильно расстроиться, а у него всегда было слабое сердце…

— Откуда же у него сердце на том свете? — изумился Егор.

— Вы правы, — печально вздохнул собеседник, — сердца нет, но вот воспоминания о нем остались… Знаете, как это больно, вспоминать о том, чего уже нет и, может быть, ещё не скоро появится. Там, в вечности, дорога каждая мысль, каждое чувство, пережитое на Земле. Но вам не понять. Значит, вы добровольно не хотите наказать ту, что обрекла вас на муки?

— Мне нужно подумать, — схитрил Егор — Это мудро. Я дам вам время с условием, что вы не истратите его на пустые раздумья о побеге. Рано утром я снова приду к вам, и, надеюсь, мы договоримся. Учтите, времени у меня не так много, как вам кажется. Прогресс ускоряется, витки времени становятся все короче, поэтому я очень спешу. Я даже к Светлане нагрянул немного раньше, чтобы успеть насладиться результатами своего труда ещё при жизни. Но она опередила меня. Спокойной ночи, Егор Тимофеевич.

— Спок…

Он не успел договорить, потому что его опять ударили по голове железобетонной сваей или чем-то в этом роде. Самое обидное, что он даже не подозревал, что рядом могло находиться что-то, способное нанести такой страшный удар: ни шороха, ни свиста — словно из воздуха материализовалась дубина, причём сразу на его многострадальной голове.

Сколько он пролежал без сознания, Егор не знал. Было все так же тихо и темно, а часов он не носил, пытаясь стать счастливым хотя бы таким образом. Привычно потерев очередную шишку, не уступающую размерами первой, он затаил дыхание и внимательно прислушался, пытаясь уловить движение воздуха, дыхание. На этот раз, похоже, он действительно был один. С трудом разгибая отёкшие члены, он поднялся, шаря руками в темноте, чтобы найти дверь или окно. Осторожно переставляя ноги, он добрался до стены и стал ощупывать её шершавую поверхность. Шаг за шагом, обходя стулья и что-то вроде дивана или тахты, он сделал полный круг по небольшой комнате, пока опять не наткнулся на ту же тахту. Тогда он понял, что ни окон, ни дверей здесь нет. Это его слегка озадачило, но потом он вспомнил, что такое случается с погребами или с чердаками — там тоже нет дверей и окон, зато есть люк вверх или вниз.

Он начал с простого и принялся шарить по полу. Набив себе ещё пару шишек, то и дело утыкаясь лбом в невидимые стулья, разбросанные, как видно, по всему помещению, он облазил на карачках пол, но так ничего и не нашёл. Значит, он сидел в погребе, отделанном под жилую комнату. «Замаскировали, гады!» — подумал он зло и стал размышлять, как дотянуться до потолка, чтобы найти в нем люк наверх. Попытался подпрыгнуть, но даже при его росте — метр восемьдесят пять — руки не доставали до верха. Тогда он залез на тахту и встал на цыпочки, задрав руки, — бесполезно. Проклиная устроителей этой хитрой ловушки, он нашарил в потёмках стул, поставил его на тахту и попытался взобраться на него, с трудом держа равновесие на качающейся во все стороны опоре. Для того чтобы встать во весь рост, ему нужно было выпрямиться и отпустить спинку стула, которая спасала его от падения, и когда он это все-таки проделал, то со страшным грохотом свалился на пол вместе со стулом. Уже в полёте к нему пришла запоздалая мысль: тот, кто с ним разговаривал в темноте, вряд ли бы стал выбираться отсюда таким идиотским способом.

Потирая ушибленные места, он сел рядом со злосчастной тахтой и заставил себя не верить в то, что из этого мрачного логова нет выхода. Перебрав в уме всевозможные варианты, он догадался, что здесь могут быть потайные двери. Но как их найти, если вообще ничего не видно, даже собственных рук? Замычав от ярости, он схватил лежащий около себя стул и от души швырнул его в пустоту, желая послушать, как тот с треском разлетится на чурки. Ему казалось, что прошла вечность, прежде чем он понял, что никакого треска не будет — за то время, что он ждал, хлипкая деревянная конструкция могла пролететь метров триста, если не больше, но, как видно, она все ещё куда-то летела и падать не собиралась, провалившись в загадочную пустоту. Он опешил, застыв на месте и соображая, что бы это могло значить. Какого черта?! Куда девался стул? Может, у него глюки? Он ущипнул себя за задницу и почувствовал боль. Нет, он пока ещё не спятил Значит, эта комната заколдована — другого объяснения не существует Он же самолично, своими руками ощупал каждый сантиметр стен, не найдя даже трещины или выступа. А тут целый стул словно провалился в преисподнюю. Им овладел страх. Ему показалось, что из того места, где исчез стул, на него зарятся чьи-то невидимые глаза и смеются над его беспомощностью. Он не решался приблизиться туда и пощупать ещё раз рукой — а вдруг что-то схватит её зубами и оторвёт к чёртовой бабушке? Но природное чувство любопытства взяло верх.

Егор осторожно нащупал сзади себя ещё один стул, сжал его крепкой рукой, не сводя глаз с жуткого мрака перед собой, и — швырнул. И опять стул словно растворился в безмолвной темноте, которая легко поглотила свою вторую жертву, даже не дрогнув.

Егор сел на пол, чувствуя, что ноги отказывают ему, а сознание вот-вот выйдет из-под контроля, и тихонько завыл, глядя со страхом в проклятую чёрную дыру. Что ему ещё оставалось делать? В кромешной тьме ещё страшнее, чем когда видишь перед собой врага, пусть даже зная, что не сможешь его одолеть. А тут сидишь, как дурак, и ничегошеньки не можешь. Что ещё остаётся? Только выть… И тут словно что-то толкнуло его вперёд. Неожиданно для себя он все понял, хотя был уверен, что раньше ни о чем подобном даже не слышал. Перед ним вдруг раскрылась тайна заколдованной темноты, о которой, видимо, рассказала ему Светланина душа, сидевшая в нем. Это был какой-то психологический барьер, который не мог преодолеть обычный человек, но через который легко проникали предметы, не обладающие биополем. Этот заслон был только в его сознании! Просто нужно смело идти туда, повторяя себе, что там есть проход, и все получится!

И он пошёл. Видно, он случайно попал стулом в магическую дверь, закрытую для него, и теперь надо было лишь снова попасть в то место, а иначе, если наткнёшься на стену, сколько ни думай, дыра в ней не появится. Он прошёл уже столько, что хватило бы и на две таких комнаты, и только тогда остановился. Кругом по-прежнему было темно и тихо. Он развёл руки в стороны, и руки наткнулись на стены. Это было похоже на узкий коридор. Он на цыпочках пошёл дальше, прислушиваясь к шороху своих ног, потому что никаких других звуков не было. Наконец он упёрся в стену — коридор делал поворот. Он повернул за угол и увидел свет.

Узкая полоска его просачивалась из-под двери в конце узкого прохода. Егор напрягся, собрался с духом и решительно двинулся напролом. Он уже не боялся, зная, что, сколько бы их там ни было, он всех переколошматит со злости. При свете он бывает так же страшен, как и тот дурик в темноте. Взявшись за ручку, он с шумом распахнул дверь и зажмурился от яркого света, больно ударившего по глазам и ослепившего его на несколько секунд.

Когда красные круги в глазах рассеялись, он увидел большую, добротно обставленную комнату, посредине которой стоял круглый дубовый стол, а за ним чинно восседали те самые бабки, которых он видел у Светланиного подъезда. Все трое с изумлением и страхом смотрели на него.

Егор, ожидавший увидеть как минимум с десяток огнедышащих монстров с полным боекомплектом, слегка растерялся. Он был готов к жестокой драке, сжавшись, как стальная пружина, перед прыжком, но мутузить сухопарых старушонок никак не входило в его кровожадные планы.

— Уи-и-и, — тонко пискнула одна из них и тут же свалилась со стула в обморок.

— К-как же ты, касатик, выполз оттедова? — изумилась другая, часто моргая подслеповатыми глазками.