Из неё "выпаривались" расслабленность, скованность, апатия, охватившие после опрокинутых наспех двух рюмок водки, её охватило нестерпимое желание хлестать себя бечевками, цепями, в крайнем случае березовым веником, как делали это сейчас Олег Петрович и Алексей. Она покрылась крупными горошинами пота, пот был соленым, заливал глаза и губы. И когда, казалось, больше не выдержать жар, Олег Петрович схватил её за руку, потащил за собой через предбанник к небольшому бассейну и толкнул с бортика в ледяную воду. Она замерла, ожидая что вот теперь сердце точно остановится, но, вынырнув из воды, будто переродилась в очередной раз, вода совершенно стерла с неё размягченность и вялость, влила новые силы.
      Олег бултыхался рядом, бассейн был маленьким, не для плавания, и она, посмотрев, что он делает, тоже стала с головой уходить под воду и высоко выпрыгивать из нее.
      - Снова в парную! - скомандовал Олег. Элеонора и Алексей выскочили им навстречу, источая облачка легкого пара.
      В парной Олег уложил её на полку и легонько, умело отхлестал вениками. Настя совсем забыла, что она голышом, на ней ничего нет. "Какая я все-таки, оказывается, бесстыдница", - подумала, подставляя под веники по командам Олега спину, живот, плечи, руки, ноги. Она испытывала неимоверное блаженство от подчинения этим командам, от того, что взрослый, большой и сильный мужчина нежно охаживает её вениками с увядшей, но не облетающей с ветвей листвой.
      Потом Олег, после очередного нырка в парилку, поддерживая на скользких ступеньках, вывел её к проруби и велел:
      - Окунайся!
      - Не могу! - завопила Настя.
      - Лезь в воду! Здесь мелко, не утонешь! Лезь, сказал!
      И, схватив её сильными руками под мышки, приподнял и "солдатиком" опустил в прорубь.
      - Ой, мамочка! - что есть мочи закричала Настя. - Родненькая моя, спаси меня!
      - Еще не встречал такую, которая бы в самый ответственный момент маму не позвала! - весело скалился Олег.
      Он снова затолкал Настю в парную и велел три минуты сидеть спокойно, отдавать холод и впитывать теплоту.
      Элеонора и Алексей тоже чертиками вертелись между парной, бассейном и прорубью.
      Наконец, набросив махровые халаты, они снова сели за стол. Олег наполнил рюмки, разлил в стаканы квас. Настя выпила с удовольствием. Водка показалась ей какой-то бесхмельной, словно охлажденная водичка. И все-таки успела подумать, что никогда ещё столько не пила, и вот странно - не пьянеет. И без боязни подставила стопку, чтобы ей налили снова.
      Олег и Алексей сейчас пьянели почти на глазах, они заговорили громко и шумно о каких-то своих делах, кого-то, неизвестного Насте, дружно ругали по-черному, о ком-то отзывались с уважением: "Мощный мужик! За него надо держаться!"
      Они уже не очень заботились, налито ли у девушек, и опрокидывая свои рюмки, чокались со звоном. Олег вдруг остановил взгляд на Насте, поднялся:
      - Пойдем в бассейн, освежимся.
      Как только они вошли в воду, Олег подтолкнул её к стенке, обхватил бедра руками, приподнял и раздвинул её ноги своими ногами. Она почувствовала, что он уже в ней, забилась, стараясь сделать так, чтобы ему было удобно. Но ей ничего не хотелось, словно бы обволокла пустота. Все это длилось несколько беспамятных минут, после которых Олег поцеловал её в губы, но как-то вяло и словно бы нехотя, и пробормотал: "Спасибо, ты отзывчивая девочка". Настя хотела сказать, что ей было неловко, неудобно и противно, но сдержалась - все равно хмельной, не поймет её. Они вернулись к столу и тут же в бассейн пошли Элеонора с Олегом.
      Настя вдруг подумала, что весь этот банный "ритуал", как и вся охота, у них расписаны, разлинеены наперед, и, попав в эту круговерть, она будет вертеться в ней, пока не выйдут сроки. И даже то, что произошло в бассейне, было заранее предусмотрено, очевидно, все это происходило на других "охотах", с другими девочками.
      Ее не мучили сожаления, что она попала в ситуацию, превратившую её в куколку, в игрушку для забав обладающих деньгами и если не властью, то влиянием мужчин. Эту сторону жизни, которую она увидела, Настя никогда не знала и могла бы не узнать: смазливенькая "вожатка", которую нередко приглашали бы случайные знакомые в кафе-рестораны и требовали бы за это сполна расплату "натурой". А здесь хоть обставлено все с экзотикой, с размахом. "Имей в виду, - сказал ей, когда ехали сюда Олег, - ныне в цене девочки без комплексов". "Но я же не хочу этого! Не хочу!" - эта мысль заставила её вдруг увидеть все вокруг себя таким, каким все и было на самом деле: заваленный объедками стол, полупустые бутылки, крепко выпившие голые мужики, то обнимающиеся, то матерящиеся по причинам, которые ей были непонятны.
      Они были заняты сами собой, и к ней подсела Элеонора.
      - Давай шлепнем, Настасья. Ты мне нравишься.
      Настя выпила и почувствовала, что "поплыла" - все вокруг неё покачивается, двоится.
      - Не пила раньше?
      - Нет... Рюмку-две вина разве что...
      - И с двумя одновременно не спала? - допытывалась Элеонора.
      Настя задохнулась от возмущения:
      - Да я... Да у меня...
      - Всего лишь и было, что первая случайность? И чистенькой себя держишь? Мол, всего-то и было, что первый, а теперь вот - второй? Только не сочиняй сказочки про небесную любовь и прочую чепуху.
      - Олег - четвертый, - честно призналась Настя.
      - Что же, кое-какой опыт уже накопила, - рассудила Элеонора. - Три это уже счет.
      - Да нет, - смущенно объяснила Настя. - Самый первый, мне было тогда тринадцать, - одну ночь, и сразу сбежал...
      - В пионерлагере? - Настя кивнула и Элеонора ехидно прокомментировала: - Что бы делали простые советские девочки, если бы не было пионерских лагерей и пионервожатых... А остальные?
      - Мимоходом, без повторения. От злой тоски и одиночества. Сама себя терзала: до чего опустилась. А у тебя?
      - Не считала, - рассмеялась Элеонора. - И честно говоря, даже имена всех не упомню. Иногда, как в тумане, вижу лица, а как звать - не помню. Да и ни к чему помнить... А ведь они, - Элеонора кивнула на парней, - ночью меняются... Так было прошлый раз.
      - И ты согласилась?
      - Потрепыхалась и дала. А что было делать? Как говорят про подобные случаи - расслабься и получи удовольствие.
      Элеонора сказала все это с усмешечкой, но глаза у неё были грустные.
      Олег и Алексей не прислушивались к ним, вели свой полупьяный разговор, поминая какого-то мужика, который оказался дерьмом и сволочью.
      - Олег тогда тоже с кем-то приезжал? На охоту? - поинтересовалась Настя.
      - С какой-то комсомольской активисточкой. Так возбудилась, что чуть не на столе выплясывала. Алексей потом только башкой вертел да обзывал её сучкой ненасытной. А рассчитались они с нею не по-мужски - намекнули на какую-то должность.
      - Я с двумя не смогу! - до Насти наконец дошел смысл того, что говорила Элеонора. - Лучше в снегу замерзну!
      Она действительно готова была выскочить на мороз, во тьму и сугробы, лишь бы избежать того, что казалось ей надругательством не только над нею лично, но и над теми естественными, нормальными отношениями, которые должны существовать между мужчиной и женщиной. Какая уж тут любовь! И все-таки в глубине души у Насти теплилась надежда, что Олег Петрович лучше, чем сейчас ей видится, просто мужик забылся - раскрепостился: охотничья удача, водка, доступность женского тела. Протрезвеет и снова станет самим собой, добрым и внимательным.
      - Нет, с двумя не буду! - глухо повторила Настя.
      Во взгляде Элеоноры - пьяном, бесшабашном, циничном, - мелькнуло что-то сочувствующее. Она тихо проговорила, чтобы не услышали мужчины:
      - Тогда напивайся. Срочно и до беспамятства. С пьяной девкой - какой кому интерес... - Она налила ей стакан водки.
      - А ты?
      - Что я? Мне они оба наощупь хорошо знакомы. Не убудет...
      Настя выпила, давясь водкой и Элеонора тут же налила ей второй стакан... Комната вдруг опрокинулась и сознание у Насти отключилось.
      ...Больше на охоту она никогда и ни с кем не ездила... А Элеоноре при случае сказала: "Спасибо, что поняла меня и спасла. Тогда, на охоте".
      Счастливый билет в будущее
      С Нинкой Настя и раньше поддерживала приятельские отношения, а теперь её подругой стала и Элеонора. Они могли по вечерам трепаться по телефону до умопомрачения, поверяя друг другу разные свои "тайны". Все разговоры обычно вертелись вокруг "мужиков". Элеонора работала на телевидении диктором в одной из маленьких познавательных программ и трезво оценивала свои возможности: если бы не Алексей Дмитриевич, её бы давно выперли.
      Настя как-то под рюмочку коньяка спросила у Элеоноры, спит ли она с Алексеем сейчас, после охоты. Элеонора спокойно ответила:
      - А то... С какой это стати мне ему отказывать, если захочет?
      Такой "раскованный" взгляд не очень удивил Настю, она уже давно заметила, что у Элеоноры секс не вызывает божественного трепета.
      Элеонора посчитала нужным объяснить младшей подружке:
      - Без Алексея мне - каюк. Мои коллеги сотрут меня в порошок и по ветру развеют.
      Алексей Дмитриевич Юрьев был человеком влиятельным в журналистском и писательском мире - заместитель главного редактора крупной центральной газеты "Российские новости", автор нескольких книг и сценариев, по которым были сняты документальные и два художественных фильма. Но не в этом была его сила. Алексей мог в своей газете, в которой "курировал" культуру, поддержать ту или другую телепередачу или перьями, то бишь шариковыми ручками своих "орлов" напрочь её уничтожить.
      Алексей и Олег были не просто друзьями-приятелями. Настя вскоре поняла, что они связаны каким-то общим делом, о котором никогда не говорили при них, "дамах". Так, мелькнувшие загадочное словечко, интонация, намек на ожидаемое событие...
      Однажды, когда Олег, всю ночь ворочавший её со спины на животик и наоборот, крепко уснул, она осторожно извлекла из нагрудного кармашка его пиджака бордовую книжечку-удостоверение. В ней обозначалось, что Олег Петрович Строев является секретарем городского комитета комсомола. Настя посмотрела на спокойно спящего обнаженного Олега, налила себе в рюмку коньяка, пробормотала: "Воспитатель советской молодежи..." Она подняла рюмку и в эту минуту Олег произнес ровным голосом:
      - Положи удостоверение на место.
      - Ой! - пискнула Настя.
      - Вот именно... И никогда больше не шарь по моим карманам. Интересуешься - спроси...
      Оставался лишь один доходчивый способ выпросить прощение и Настя им воспользовалась...
      Отношения у неё с Олегом сложились ровные и без затей. Иногда он звонил и говорил: "Сегодня встретимся в семь..." И называл место встречи. Приезжал на своей машине очень точно, и они шли в ресторан, где заранее был заказан столик, сидели два-три часа. Потом он вез её на квартиру кого-либо из своих приятелей, которые были в отпусках или в командировках. Элеонора просветила Настю, что надо делать, какие таблетки пить, чтобы "не подзалететь", и она без опасений шла на эти свидания, хорошо понимая, зачем они. Тем более Олег всегда платил, а она, однажды глянув искоса на ресторанный счет, увидела цифру, составляющую её месячную "вожатскую" зарплату.
      Олег её приручил и Настя это осознала, охотно ему подчинилась. Он предложил ей другую жизнь, такую, которой она не знала раньше, был к ней неизменно внимательным. Вскоре Настя поняла, что ей нравится находиться "под рукой" у уверенного в себе, самостоятельного мужчины и она с нетерпением ждет его очередного звонка с приглашением на почти семейный ужин, правда в чужой квартире, или в ресторане.
      Смущало то, что для таких выходов у неё не было приличной одежды, так как упаковаться было просто не на что. У Олега деньги просить не хотелось, да и стыдно было - вроде как набивается на полное содержание. Выручила Элеонора, с которой она поделилась своими тревогами. Эля открыла сумочку и небрежно протянула пачку денег:
      - Возьми. Отдашь, когда разбогатеешь.
      - Ты думаешь, это когда-нибудь произойдет?
      - Уверена. У тебя больше шансов, чем у меня. Ты моложе, умнее и внешние данные выигрышнее моих. Когда это произойдет, не забудь меня.
      - В любом случае - спасибо. За мной и в самом деле не задержится. Когда-нибудь расчитаюсь.
      Денег было не так, чтобы и много, но хватило на приобретение парочки вполне современных туалетов, миленького пеньюара, сумочки и прочих аксессуаров.
      Когда Настя появилась перед Олегом в обновленном виде, он окинул её критическим взглядом и произнес:
      - Вкус есть.
      Где она взяла деньги, не стал спрашивать. Он уже давно её предупредил: "На меня можешь надеяться, но в решение своих мелких проблем не вовлекай".
      Изредка Настя, Нинка и Элеонора встречались втроем, шли в какое-нибудь кафе на Горького, заказывали кофе и пирожные, обменивались новостями. Это были хорошие вечера, и Настя их ценила, она чувствовала, что стала увереннее в себе. Подруги по раз и навсегда достигнутому уговору избегали случайных знакомств и отшивали бойких молодых людей, норовящих их закадрить. Нинка любила пошутить. Однажды к ним стал липнуть мужичок средних лет. Прилизанный, в клетчатом пиджаке и с шарфиком, обвившем воротник сорочки, он сам себе казался неотразимым.
      Мужичок прислал на их столик бутылку "Шампанского", Нинка отправила её обратно, прокомментировав: "Дешевка". Тогда мужичок скользящей походочкой подошел к их столику уже с двумя бутылками:
      - Можно к вам присоединиться, милые дамы?
      - Можно, - вдруг сказала Нинка. - Тысяча. Деньги вперед...
      - С ума сошла! - дернулся мужичок. - Да за такую сумму...
      - Вот и шагай! - напутствовала Нинка. К ним уже приближался официант, учуявший инцидент.
      Они потом искренне веселились, вспоминая, как перекосило физиономию у залетного кавалера.
      - Не разменивайся на мелочи, - учили и Нинка и Элеонора Настю. - Сойти с дистанции легко... Вон сколько их по Москве бродит... "девочек".
      Однажды они вот так сидели в кафе и Настя с тоской проговорила:
      - Весной уже пахнет... А у меня все неопределенно. Попробую снова в университет поступать.
      - Не дергайся, - сказала Элеонора. - За тебя уже обо всем подумали.
      - Кто?
      - А то не догадываешься?
      И в самом деле вскоре ей позвонил Олег, назначил встречу. Но в ресторан не повез, предложил погулять на свежем воздухе, уже наступили теплые весенние вечера.
      - Надо поговорить, - сказал Олег. - И без опаски, что услышит ещё кто.
      Они медленно шли по Пресненской набережной, лед на Москва-реке уже кололся, уплывали по течению огромные льдины.
      - Завтра придешь в горком комсомола, к управляющему делами, - он назвал фамилию и номер кабинета. - Напишешь заявление с просьбой об улучшении жилищных условий. У нас хороший дом сдается, для комсомольских работников. Сделай все, как он велит. Мгновенно собери все справки-бумажки.
      - Ух, ты! - задохнулась от восторга Настя. - Это значит...
      - Вот именно, - подтвердил Олег.
      Это значило, что они не будут больше искать случайные квартирки для встреч, она будет принимать Олега у себя дома. Может быть, однажды он приедет и останется навсегда? Она никогда с ним об этом не говорила, но в глубине души надеялась, что когда-нибудь, когда он сам убедится, что без неё не может...
      - Нет, - угадал её тайные мысли Олег. - Так не будет. Вернее, может быть, когда-нибудь... Но не сейчас. Я перехожу на другую работу и мне аморалка ни к чему.
      Но этим "когда-нибудь" надежду он ей оставил. Сглотнула неожиданный комочек в горле и выдавила:
      - Как ты скажешь.
      - Я знал, что ты разумная девочка... Теперь второе. Пора завершать твою карьеру, - он иронично хмыкнул, - пионервожатой, будь готов - всегда готов... На днях тебе позвонит Алексей... Встреться с ним и, советую, прими его предложение.
      Настя покорно кивнула:
      - Хорошо.
      - Наконец, третье. Я знаю, что ты ведешь себя вполне пристойно, как говорится, тебя не припекает, как у некоторых, там, внизу...
      - Олег! - возмутилась Настя. - Ты о чем?
      - О том, о том... Советую быть осмотрительной в знакомствах и впредь. Если не споткнешься, у тебя все сложится хорошо. Не споткнись! - вдруг потребовал он. - Я на тебя сильно надеюсь.
      - Об этом не беспокойся, - тихо сказала Настя. - Я не сексуальная психопатка. С меня достаточно и того, что есть.
      - Поверим, но проверим.
      И Настя по его тону поняла - проверит, хотя и не понимала, каким образом.
      Разговор у них шел полунамеками, и Настя решилась спросить о том, о чем не раз думала:
      - Скажи, ты с Элей был... близок?
      Олег удивленно на неё глянул:
      - Конечно. А ты в этом сомневалась?
      - Нет, - призналась Настя, - странно, если бы было иначе.
      - Хорошо, что ты это понимаешь.
      У неё от его спокойного признания остался неприятный осадок на душе: как, оказывается все просто для него. А, может, и надо именно так жить? Не усложнять?..
      Они ещё недолго погуляли и Олег повез её на чью-то временно пустовавшую квартиру. Настя была нежной, ей хотелось, чтобы он запомнил этот вечер. Да и его забота о ней предполагала благодарность. Получить собственную квартиру - о таком она и не мечтала.
      Олег оценил её старания.
      - Ты одна из лучших женщин, которые у меня были.
      - Почему "были"?
      - Это я так, к слову.
      Но она уже давно убедилась, что к слову Олег никогда ничего не говорит, даже если крепко выпьет. Такое с ним бывало не очень часто, но случалось, и он называл это - "сбросить напряжение".
      Квартиру - однокомнатную, уютную, с лоджией, в новом доме она получила быстро и без хлопот. Просто ей позвонил управляющий делами горкома и назвал день и час, когда следует зайти к нему за ордером. Мама онемела от неожиданности и долго молчала. Она никак не могла понять, за что её дочери, обычной пионервожатой, каких в Москве сотни, дали однокомнатную квартиру.
      - Один влиятельный человек помог, - честно призналась Настя.
      - Ты с ним... Ты его... Он твой?.. - запуталась в словах добрая, наивная мама.
      - Мамочка! - поцеловала её в щеку Настя. - Я уже взрослая, ты заметила?
      Настя смотрела на маму с грустью. И грусть эта появилась после того, как однажды мама в порыве откровенности призналась ей: "Жизнь моя не удалась". А ведь мечтала о лучшем, когда после десятилетки вырвалась из своей деревни в Москву, таскала кирпичи на стройке и ещё ухитрялась учиться заочно в институте культуры, туда охотно принимали сельских производственниц, надеясь, что они снова вернутся в свои Ивановки да Марьяновки "поднимать культуру". Мама не вернулась, она встретила в Москве свою любовь. А любовь оказалась слабенькой, маломощной, без полета. Настя любила отца, прощала ему слабости, не осудила его даже за бегство к другой женщине, ибо понимала, что это он - от собственной беспомощности, от неумения сотворить для себя и своей семьи лучшую жизнь. И искренне плакала на его недавних похоронах - "пассия" на них не пришла, провожали отца в последний путь она и мама. Настя, глядя на маленькую, сухонькую, быстро состарившуюся маму, пообещала себе, что будет для неё хорошей дочкой, как только станет на ноги, позаботится, чтобы мама хоть под закат жизни ни в чем не нуждалась.
      Олег поздравил по телефону с ордером на квартиру. Она сказала, что приглашает его вдвоем отметить такое важное событие, но Олег отговорился:
      - Не сейчас, потом...
      И сказал непонятное:
      - Сейчас мне противопоказано.
      - Но почему? - удивилась Настя.
      - Долго объяснять. И не по телефону.
      Он часто так говорил: "не по телефону". Словно опасался, что их услышит кто-то еще, третий-лишний. Настю забавляла эта игра в конспирацию, она относилась к ней, как к причудам влиятельного человека. А что Олег был из "влиятельных", она не сомневалась. Во всяком случае, он не скупился, когда надо было достать бумажник. И все свои обещания исполнял.
      - Тебе на днях позвонит Алексей, - напомнил он, заканчивая разговор. Сделай так, как он велит.
      Алексей действительно позвонил. Он был в творческом отпуске, по его словам, сиднем сидел на даче, заканчивая новую книгу. Отрываться от работы не хотел и предложил Насте приехать к нему, на Сходню.
      - У меня работа, - напомнила Настя.
      - Приезжай в субботу. Один субботний день пионеры обойдутся без твоей опеки. Будут только счастливы.
      Настя согласилась и он подробно рассказал, как ехать и как искать его дачу, заставил даже повторить свои указания, чтобы убедиться, правильно ли она его поняла.
      - И ни у кого ничего не расспрашивай. Ты девочка приметная, сразу сообразят, к кому топаешь.
      Алексей тоже играл в конспирацию. Дача, как выяснила Настя, была редакционной, и ему не хотелось, чтобы кто-либо пронюхал о её посещении.
      Рубленый, по виду не очень новый, дом стоял на краю дачного поселка вроде был его частью и в то же время отгородился от других домов высоким забором. Калитка была полуоткрыта, и Настя, поколебавшись недолго, толкнула её и по гаревой дорожке пошла к дому. На крылечке стоял Алексей и приглашающе махал ей рукой. Он поцеловал её в щеку, взял из рук сумку:
      - Заходи в мои хоромы.
      - Погоди, дай осмотреться, - попросила Настя.
      Территория была большой и ухоженной. От крыльца в разных направлениях разбегалось несколько дорожек. Уже цвели нарциссы и садовые подснежники, кустарники укрылись зеленью, пионы на ухоженных клумбах выбросили сиренево-светлые, туго свернутые стебли.
      - И не подозревала, что ты так любишь копаться в земле, - проговорила Настя. - Вон у тебя какой порядок везде!
      - Я? - удивился Алексей. - Это заботы садовника.
      Ну, конечно же, у таких влиятельных людей должны быть не только дачи, но и садовники к ним.
      В доме было просторно, хорошая добротная мебель, ковры на полах и картины на стенах - репродукции известных картин классиков. Но все было как-то по казенному, словно завозилось сюда по кем-то установленному списку.
      - Это старый дачный поселок, - объяснил Алексей, - ещё дореволюционный. Здесь жили богатые врачи, адвокаты, чиновники. В двадцатых годах дачи подарил нашей газете Совнарком. Вон на той, - указал он куда-то за окно, - жил Карл Радек. После его ареста чекисты весь участок изрыли в поисках подпольной типографии и прочих улик.
      - Кто такой Радек? - спросила Настя.
      - Вот она, нынешняя молодежь! - деланно возмутился Алексей. - Был такой соратник Ильича, считался известным международным деятелем и журналистом. Но, между нами, писал неважно, больше славился своими едкими шуточками в адрес папы Джо...
      - Папы Джо?
      - Иосифа Виссарионовича... Вот он его и отправил на перевоспитание в лагеря. Там его забили зэки.
      Настя зябко передернула плечиками, и Алексей заметил это.
      - Впрочем, не будем о печальном. Я закончу страницу, а ты пока накрой на стол. Все необходимое найдешь на кухне, в холодильнике. Осваивай...
      - Где накрывать?
      - На веранде.
      Настя не стала спрашивать, где супруга Алексея. Какое ей было до этого дело, где бы та ни была. Ей понравилась дача, было приятно, что субботний день она проведет здесь, где и не пахнет дымным городом, тренькают синички, и ветви сирени заглядывают в распахнутые окна. Насте было хорошо, хотя она и подумала мельком, что это чужое гнездо, в котором оказалась случайно. "Ничего, когда-нибудь и у меня будет дача не хуже", - утешила она себя.
      Алексей в комнате, приспособленной под рабочий кабинет, бодро стучал на машинке.
      - Не вижу, чего выпить... Или у тебя сухой закон? - спросила Настя, исследовав содержимое холодильника.
      - Пошарь в баре, деревня, - откликнулся Алексей.
      И в самом деле - деревня... Но стол накрыла она быстро и умело, Алексей наконец оторвался от машинки и похвалил её.
      Она выпила охотно, не жеманясь, ведь Алексей - друг её Олега и ей нечего было опасаться.
      После второй рюмки он серьезно сказал:
      - Теперь о деле. Потом расслабимся. Я свою рабочую норму на сегодня выполнил, имею полное право.
      Настя - вся внимание - ждала, что он ей скажет. От этого - она понимала - будет зависеть все её ближайшая, а, может, и дальнейшая жизнь.
      - Не передумала стать журналисткой?
      Она кивком подтвердила, что нет, не передумала.
      - На факультет журналистики ты не поступишь, там конкурс под небеса, а наше влияние нулевое. Есть другой вариант...
      - Какой?
      - Наша газета будет рекомендовать тебя в Университет Дружбы народов, ну, тот, который зовут "лумумбарием". Нам выделили одно место, вот ты его и займешь...
      - Но я же в вашей газете не работаю, - удивилась Настя, не очень поверив тому, что предложил Алексей.
      - В этом ты ошибаешься, - ухмыльнулся Алексей. - Ты числишься у нас внештатным автором, приказ такой я подписал полгода назад. И даже опубликовала четыре заметки...
      Он легко поднялся со стула и принес тоненькую папочку с газетными вырезками и справкой о том, что С.Настасьина - это псевдоним Анастасии Игнатьевны Соболевой, внештатного корреспондента. Еще в папке была "Характеристика-рекомендация", в которой говорилось о том, что Анастасия Игнатьевна Соболева талантлива, делу Коммунистической партии предана, успешно совмещает комсомольскую работу с журналистикой. И о том, что она морально устойчива.
      Под "Справкой-рекомендацией" стояла подпись помощника по кадрам главного редактора газеты "Российские новости" и дата: 20 апреля 1988 г. Справочка была свеженькой - отстучали её на машинке несколько дней назад.
      Настя даже покраснела от смущения, хвалебные слова ожгли её своей беззастенчивостью - они были явно не в её адрес.
      - Краснеешь... - удовлетворенно отметил Алексей. - Это хорошо...
      - Значит я - морально устойчивая? - решила отшутиться Настя.
      - Это предстоит ещё проверить.
      Алексей смотрел на неё в упор, но без наглости, просто очень уверенно, и без тени сомнения.
      - Конечно, вступительные экзамены придется сдавать, готовься к этому, но спрос с тебя будет не очень большой. Об этом позаботятся...
      - Кто?
      - Зачем тебе знать?.. В современном мире человека порою губит не только недостаток, но и избыток информации. Все усвоила?
      - Да. - Настя быстро сообразила, что у неё появился шанс, как говорила Нинка, сотворить судьбу.
      - Тогда смело мы в бой пойдем! - Алексей разлил коньяк, поднял свою рюмку, вежливо спросил:
      - Можно пригласить тебя к тосту?
      - Валяй! - Настя все-таки немного опьянела.
      - Предлагаю выпить за приобщение тебя ко второй древнейшей профессии, - он ухмыльнулся, но сразу же согнал улыбочку с лица. - А если серьезно выпьем за то, чтобы ты вытащила счастливый билет. Я имею в виду не только экзамены, но и всю твою жизнь.
      Сказал это Алексей вполне серьезно, хотя в глазах у него мелькали смешинки. Уж он-то знал, кому и как попадаются счастливые билеты.
      А Настя понимала главное: ей заботливо прокладывают дорожку в один из самых престижных университетов, о ней заботится её дорогой Олег. Это он ей вначале устроил, можно сказать, подарил квартиру, а теперь вот прокладывает тропку к заветному диплому. Алексей тоже принимает в ней частие, иначе зачем она здесь, на его даче? Но делает это только потому, что так решил Олег. Но появилась и трезвая мысль: а на что она будет жить? Мама не сможет помогать, у неё пенсия - крохотулечка...
      - Чего загрустила? - поймал её настроение Алексей. - О том, как вести себя в университете, мы ещё поговорим.
      - Если поступлю.
      - А куда денешься? Поступишь. На будущей неделе пойдешь в приемную комиссию и сдашь свои документы товарищу.... - Алексей назвал фамилию. - Он в курсе, скажет тебе, что делать дальше. Запомни фамилию. Я сказал запомни, - с нажимом повторил он, заметив, что Настя достает из сумочки блокнот и ручку. - Записывать ничего не надо. Давай выпьем...
      Настя охотно опрокинула рюмку, ей показалось, что все это снится, но вот же он - Алексей, дача стоит на месте и сирень заглядывает в окна.
      - Вот ещё что, - проговорил Алексей. - Пока не звони Олегу, у него очень важное время сейчас, можно сказать, решающее. Поэтому светиться ему не следует...
      - Что значит "светиться"? - не поняла Настя.
      - Его репутация должна быть чистенькой, как стеклышко.
      - А я, значит, её мараю? - возмутилась Настя.
      - Не оскорбляйся, девушка, - одернул её Алексей. - Есть условности, которые следует соблюдать. Особенно в партийной среде. У нас, журналистов, более свободный климат, а у них - жестко, особенно для новичков.
      - Значит, Олег перешел на партийную работу? - сообразила Настя.
      - В ЦК КПСС, - подтвердил Алексей. - Пока инструктором. Но он человек растущий, перспективный.
      - А мне - ни звука...
      - О таких вещах... подруги узнают последними, - назидательно сказал Алексей. И утешающе добавил: - Ничего, освоится, акклиматизируется, сам позвонит.
      Настя надолго задумалась, и Алексей не задавал ей вопросов, давая возможность самой все взвесить и прикинуть. Наконец она сказала:
      - Значит, все решено за меня. Мне остается только подчиниться...
      Алексей вместо ответа снова налил в рюмки:
      - Я хочу поднять этот тост за будущее. У тебя оно начинается именно теперь. И поверь, оно может оказаться для тебя неплохим и... неожиданным. Ты ведь девочка умная и видишь, что в стране происходит.
      - А что в ней происходит? - удивилась Настя. - И какое отношение это имеет ко мне?
      - Об этом мы ещё поговорим - будет время. А пока обставляй свою квартирку, обживайся в ней, готовься к экзаменам, словом, веди себя скромно и сдержанно. Ты уже переехала?
      Настя кивнула: да, она в тот же день, когда получила ордер, перебросила свой небогатый скарб на новую квартиру.
      - Значит, тебе не надо звонить маме, что ты задерживаешься за городом...
      Алексей весьма недвусмысленно предлагал ей остаться на ночь здесь, на его даче, с ним. У неё ещё был выход - поблагодарить за заботу, за милое застолье, собраться и уйти на электричку. Как приехала, так и отбудет... Она уже хотела встать и распрощаться, но Алексей догадался о её намерениях.