Пуля для безнес-леди

      - Большевики так не говорили, - засомневался Фофанов.
      - Говорили, мы просто не слышали настоящих большевиков. Бухарина, к примеру. Или Рыкова... Но давай к делу. За рекламу принимайся немедленно на рекламе все западные издания живут. Время сейчас интересное... Представь крупного ново-русского финансового гения... Все у него есть - баксы, особняк, квартира в Париже... Юную супругу-красавицу он себе купил... Словом все есть, кроме одного - известности. Его никто не знает. Вот пусть и ловят его наши с тобой девки на жажде славы и популярности. Резонно?
      - Очень. Если получится, низко тебе поклонимся.
      - Все будет о'кэй, Юрий Борисович. На днях я к тебе запрыгну, есть дело. А пока, как говаривали в юности - до скорого и сердечного...
      Настя положила трубку. Деньги Фофанов не просил, уже хорошо. Пусть приучаются жить самостоятельно. Фофанов вроде бы неплохой главный редактор, не дает газете дать крен ни влево, ни вправо. Но уж очень неповоротливый, все время надо пинать в зад ногой, чтобы придать ускорение...
      С Элеонорой разговор у Насти получился коротким. Директор рекламного агентства, очаровательная, в строгом костюме по последней моде, с умеренным макияжем, кратко доложила о том, как идут "рекламные" дела. Шли они неплохо, но Настю не очень устроило, что работала она только с российскими изданиями.
      Настя посоветовала:
      - Добудь список корреспондентов из африканских стран, аккредитованных в Москве, и с каждым, повторяю, с каждым, побеседуй о нашем Издательском доме, его планах и первом шикарном альбоме "Африка". Деньги я тебе выделю, чтобы беседы получились теплыми.
      Элеонора понимающе улыбнулась.
      - И не мечтай! - поняла её усмешку Настя. - Все должно быть в рамках.
      - Будет, будет! - заверила Элеонора. - Хоть мне и нравятся африканцы.
      - Не тебе одной, - сорвалось у Насти. Она тут же напустила на себя строгий вид, распорядилась: - Сегодня же звони Фофанову, условься о встрече.
      Настя рассказала о договоренности с главным редактором "Российских новостей" по рекламе.
      - С каждой девицей, которую он выделит, побеседуй лично, определи, на что годится. Неумех отсей, пусть Фофанов выделяет других. Словом, не церемонься, я многих из них знаю, застоялись, пусть побегают.
      Элеонора, как вышколенная чиновница, распоряжения госпожи генерального директора записывала в изящный блокнотик.
      - Последнее, Элеонора. Мы устанавливаем две вполне приличные стипендии для студентов "лумумбария" из страны Бираго Диопа. Подбери вместе с руководством университета кандидатов и позаботься, чтобы эта информация попала в наши газеты и прошла по каналам ИТАР-ТАСС на их родину. Все. Свободна.
      Пусть её дорогой Бираго получит от неё весточку...
      На пороге кабинета возникла Нина.
      - К вам давно рвется Михаил Иванович.
      - Приглашай. И принесите нам две чашки кофе.
      Настя бросила быстрый взгляд в спину своей помощницы: точно, уже переспала с Кушкиным.
      У Кушкина, как он предупредил, были для Насти две новости - одна хорошая, другая плохая. Хорошая заключалась в том, что удалось заручиться поддержкой одного влиятельного чиновника... - Кушкин ухмыльнулся, - ...и все документы на покупку особняка, до последней бумажки, теперь в полном ажуре, с чем он и поздравляет его отныне законную владелицу.
      - Сколько? - спросила Настя.
      - Пять штук. Попросил в баксах - думает о будущем.
      - Недорого же сейчас стоит расположение влиятельного чиновника.
      Кушкин пожал плечами. Он считал, что если бы действовали без спешки, расходы были бы меньшими.
      - Теперь давай выкладывай свою ложку дегтя в бочку нашего общего благолепия.
      Кушкин поставил чашку с кофе на столик, подчеркивая, что хочет сообщить нечто серьезное.
      - Анастасия, кажется, нами интересуются...
      - Кто?
      Это было и в самом деле неприятное известие.
      - Точно пока не знаю, но кажется, мы кого-то сильно заинтересовали. Причем "почерк" интереса не схож с тем, каким заявляет о себе братва.
      - Может, твоя бывшая "контора"?
      - Наводил справки. Вроде бы нет, не они. После того, как твой Издательский дом получил государственную поддержку, "контора" к нам относится вполне лояльно.
      - Тогда кто же?
      - Будем выяснять.
      - Есть ниточки?
      - Так, кое что весьма неопределенное.
      - Может быть, почудилось? Сейчас все помешались на киллерах, рэкете, захвате заложников...
      - Нет, - покачал головой Кушкин. - Это было бы очень просто, стрелять мы и сами умеем. А в нашем случае кто-то подбирается тихо и аккуратно.
      - Так выясни. Если надо, привлеки своих бывших сотоварищей. За вознаграждение, разумеется.
      - Будет сделано. Не обессудь, Настя, но я поставлю у твоего подъезда "наружку", а опытный гражданин средних лет, вполне респектабельный, будет сидеть вместе с симпатяшкой за конторкой парадного входа в офис.
      - "Наружка"... Это что?
      - Наружная охрана. В нашем случае - круглосуточная.
      - Так серьезно?
      - Не хочу пугать, но лучше поберечься. И, дорогая Анастасия Игнатьевна, отныне любые передвижения по городу или вне его - только с Артемом или Никитой.
      - Однако крутой ты мужик, Кушкин! - развеселилась Настя. - Это если мне срочно потребуется сексуальная помощь, так я никого в свою собственную квартиру провести незаметно не смогу?
      - Потерпишь...
      Кушкин добродушно улыбнулся, но глаза у него были холодными.
      Отдых со стрельбой
      Дела в Издательском доме шли неплохо, книги запускались одна за другой, после некоторых неизбежных на начальном этапе трений небольшой коллектив заработал очень слаженно. И Настя заявила Кушкину, что заслужила право на небольшой отдых. Она решила поехать на дачу, где, кажется, не была сто лет.
      Настя поручила Нине закупить продукты и загрузить их в багажник своей машины, поскольку помнила, что на даче ничего нет.
      - Как с "горючим"? - деловито поинтересовалась Нина.
      - На всякий случай положи то, что считаешь нужным.
      Случай, действительно, представился.
      Настя решила ехать в своей машине, и Кушкин настоял, чтобы её сопровождали Артем и Никита.
      - Хорошо, - неохотно согласилась Настя. - Только, чур, я за рулем.
      И объяснила:
      - Стосковалась я по нормальной жизни. Без охраны, без всяких предосторожностей...
      - Быстро же ты выдохлась. Твой издательский дом работает чуть больше трех месяцев, а ты заныла...
      - Не чуть больше, а уже три месяца! - с гордостью поправила Настя своего верного соратника.
      Да, уже прошло три месяца с тех дней, когда она и Кушкин лихорадочно готовили документы для регистрации Издательского дома. Регистрация состоялась без проволочек, особняк для Издательского дома она приобрела именно тот, который желала, с "Банк оф Цюрих" у неё очень хорошие отношения. Она не особенно активно залезала в свой счет в банке - крепко выручил взнос Бираго Диопа в "Африку". Но в первое время пришлось переводить из банка в Москву довольно крупные суммы, и Настя понимала, что это могло каким-то образом стать известно тем, кто затевал историю с наследством. Господин Рамю не получил информацию из банка, это кое-что значило, но далеко не все. Она не сомневалась, что по-прежнему находится под пристальным наблюдением Олега, Алексея и их "команды". Ее бывший "старший друг" и странный супруг не могли не видеть, как широко разворачивается "Африка". Не на пустом же месте...
      Настя каждый день ждала вестей от Кэтрин. Ждала и опасалась их, её мутило от одной мысли, что может свершиться то, что они задумали.
      Она действительно устала и требовалось, как говорили опытные игроки, взять паузу. Было не лучшее время для поездки на дачу - стояла сырая погода, ни зима, ни лето, так, нечто неопределенное, когда сверху сыпет снег, а под ногами вязкая каша. Но на даче все равно было лучше, чем в городе. Кушкин сговорился с соседями - мужик сторожил, чистил дорожки, а его жена следила за тем, чтобы на даче было тепло и чисто. На большом участке стояли заснеженные сосны, крыша была укрыта снегом, словно толстым пушистым ковром, можно будет растопить камин и тогда вкусно запахнет дымком... И все забыть!
      Но спокойный отдых не получился. Возле метро "Аэропорт" - серой, вписанной в огромный дом его полукруглой арки, Настя притормозила на красный свет. И увидела странную картину. К стене спиной прижался парень, а к нему, как к загнанному волку, подбирались трое смуглы людей в одинаковых кожаных куртках. Парень отбивался от них, но силы были явно неравными: из распоротой ножом на груди его куртки-"зеленки" проступила бурым размытым пятном кровь, он ослабел и движения его не отличались четкостью. Что-то в его облике показалось Насте смутно знакомым и она, повинуясь какому-то внутреннему голосу, выхватила из "бардачка" пистолетик, подаренный в августе симпатичным капитаном то ли Леней, то ли Мишей и выскочила из машины. Артем и Никита, не размышляя, абсолютно автоматически выпрыгнули вслед за нею. Ей очень не понравилось, что трое убивают одного.
      Настя пальнула из пистолетика в воздух, скомандовала своим телохранителям:
      - Кожаных вырубить!
      Через секунды трое смуглых вразброс валялись на асфальте - бывшие оперы знали свое дело.
      - Его в машину! - снова приказала Настя, ткнув пистолетом в прижавшегося к стене, оторопевшего от неожиданности мужика в окровавленной "зеленке".
      И это "дело" бывшие оперы тоже знали туго, видно приходилось "задерживать". Пока Настя садилась за руль, мужик без суеты и шума был препровожден на заднее сиденье, рядом с ним, полуобняв на всякий случай, сел Артем, Никита, в последний раз окинув бдительным взглядом поверженных "смуглых", почти на ходу прыгнул на переднее сиденье рядом с Настей.
      На счастье красный свет переключился на зеленый, и Настя с места погнала машину на большой скорости.
      - Осторожнее, Анастасия Игнатьевна, - довольно спокойно сказал ей Никита. - Нам ничего не грозит. Пока там очухаются, мы будем далеко.
      - Как думаешь, номер машины кто-нибудь заметил? - спросила Настя.
      - Это вряд ли. Мы были прикрыты другими машинами. Случайные прохожие бросились врассыпную, а милиционеров, как и надлежит быть, поблизости не оказалось.
      - Ну дай Бог, - облегченно вздохнула Настя. Она, не поворачивая головы - за рулем все-таки - сказала неожиданному пассажиру:
      - Ну, здравствуй, майор Уланов.
      Да, это был тот самый майор-танкист, у которого она, спецкор газеты, брала интервью в воюющей Чечне.
      - Ты кто? - прохрипел Уланов. И так же хрипло сказал телохранителям Насти: - Спасибо, пацаны.
      - Узнаешь еще, - ответила Настя. А Артем, придерживая Уланова за плечи, попросил:
      - Не вертись. Измажешь машину кровью.
      Бурые пятна проступили в нескольких порезах "зеленки". Артем спросил Уланова:
      - Ты как? Немного продержишься?
      Уланов не ответил. Он потерял сознание.
      Никита посоветовал Насте заехать в какой-нибудь тихий переулок. Надо было срочно останавливать кровь и туго перевязать раненого, иначе отдаст концы. Еще он добавил, что парень под большим градусом, запашок от него будь здоров. Сказал:
      - Насколько я понимаю, его не следует передавать в руки "скорой помощи"?
      - Думаю не стоит. Хотя бы до того, пока не узнаем, за что его кончали те подонки нерусской национальности.
      Настя притормозила в переулке, и Артем с Никитой сноровисто перевязали Уланова, благо в машине имелась аптечка. Артем вышел из машины и прикрепил к крыше синюю мигалку, которую извлек из багажника.
      - Эта штука откуда? - спросила Настя. Когда она нервничала, слов не выбирала. А сейчас для беспокойства были весьма веские причины: в машине находился раненый неизвестно за что, давний знакомый, которого пришлось отбивать у головорезов.
      - Так откуда эта штука? - переспросила она.
      - Михаил Иванович снабдил. На всякий случай. Вот он и представился, объяснил Артем. И спросил: - Извините, Анастасия Игнатьевна, мы поедем на дачу?
      - Да.
      - Тогда разрешите мне сесть за руль. Нельзя, чтобы нас останавливали гаишники - они увидят раненого. Надо проехать по нахалке.
      Настя поменялась с ним местами, Артем включил мигалку и они помчались на бешеной скорости. Артему было плевать на светофоры, он в притирку обгонял машины, водилы которых в бессильной ярости грозили вслед кулаками, проскакивал, не сбавляя скорости, мимо ошарашенных гаишников. На счастье, у гаишников срабатывал рефлекс чинопочитания: они не сообщали по рации на посты по трассе о странной машине. Черт его знает, кто там, под этой мигалкой сидит, сейчас в России много странных начальников развелось. Раз "мигает", значит имеет право.
      Артем туго знал и гонки на машине с препятствиями по трассе в густом потоке машин. Немного пришедший в себя Уланов прохрипел: "Я бы танк тебе доверил, пацан".
      До дачи доехали быстро и, чему Настя в душе подивилась, без единой царапины. Парни извлекли Уланова из машины и, поддерживая его с двух сторон, ввели в дом. Ноги у Уланова заплетались, хотя он очень старался держаться.
      Настя приказала увести его в комнату, в которой коротали время её телохранители, когда требовалось, снять одежду, хорошо промыть раны, по-новой перевязать и уложить в постель.
      Никита вышел к Насте несколько озабоченный. Он сказал, что у человека, которого его хозяйка назвала Улановым, несколько ножевых ран, к счастью, неопасные - скользящие, видно Уланов умело уклонялся от ножей, но нужен врач, чтобы обработать как следует раны и унять боль. К тому же Уланов потерял много крови. Никита советовал немедленно связаться с Михаилом Ивановичем, у того есть самые неожиданные знакомые.
      Настя набрала номер Кушкина по мобильному телефону. Тот откликнулся сразу же:
      - Михаил Иванович, у тебя есть надежный врач, не болтливый и которому можно доверять?
      - Гинеколог? - нелепо пошутил Кушкин.
      - Не ерничай, - одернула его Настя. - Хирург. Так есть или нет?
      - Допустим, есть.
      - Тогда бери его в охапку и срочно ко мне на дачу. И пусть возьмет с собой все необходимое для чрезвычайных ситуаций. Ты меня понял?
      - Ясно, Анастасия Игнатьевна. Дай на минутку Никиту или Артема.
      Мобильный работал хорошо, громко, и Анастасия слышала, что Кушкин сказал Никите:
      - Ты возле хозяйки, в комнате, Артем снаружи. Пусть выберет точку, чтобы просматривались все подходы к даче. Я скоро буду...
      Врач оказался тоже из тех, кто раньше работал в "конторе". Он ушел в частную клинику и Кушкин выдернул его прямо с приема больных.
      Врач не стал представляться, а Кушкин не представил Настю. Он бегло глянул на раненого, тщательно вымыл руки и раскрыл свой саквояж с инструментами.
      - Нечего вам смотреть, - изгнал он Настю из комнаты. - Мы тут сами, по-мужски, разберемся.
      Никита по просьбе Насти перенес "заготовки" Нины из багажника. Она поставила на стол в гостиной три прибора, бутылку водки, минеральную воду, сыр, ветчину - то, что подвернулось под руку. Ей требовалось чем-то занять себя. Кушкин искоса поглядывал на её хлопоты. Он ни о чем не расспрашивал.
      К ним вышел врач, руки у него были в крови. Он увидел накрытый стол, одобрительно хмыкнул, прошел в ванную комнату, чтобы отмыть руки.
      - Не знаю, как вам, а мне требуется выпить, - сказала Настя и первой опрокинула в себя рюмку. Мужчины не заставили себя упрашивать.
      - Все будет нормально, - сообщил врач. - Ножевые раны в мягкие ткани, потеря крови... Держался мужик за счет алкогольного "топлива". Был бы трезвым - взвыл от боли. Раны промыл, обработал и перевязал. Угостил крепкой дозой снотворного.
      Он выпил ещё и засобирался - не хотел плодить подозрения долгим отсутствием:
      - Я оставлю лекарства. Через день смените повязки. Если станет хуже, Михаил Иванович знает, где меня найти.
      Настя протянула пачку денег - за визит. Врач философски заметил:
      - Что же, если у вас их много, то у меня их мало.
      Кушкин распорядился, чтобы доктора отвез в город на его машине Артем и возвращался обратно. Настя попросила:
      - Артем, купите спортивный костюм, адидасы, рубашку, белье, словом, все, что надо на первый случай мужику. - Она протянула охраннику деньги.
      - И бритву ему купи, - посоветовал Кушкин. - А то обрастет, пока будет здесь отлеживаться.
      Когда Артем и врач уехали, Кушкин потребовал:
      - Выкладывай, Анастасия, в какую авантюру ты вляпалась.
      Настя смущенно сказала:
      - И сама не знаю. Этот человек - майор, танкист, точнее, был майором, когда я брала у него интервью в Чечне. Кто он сейчас - не знаю. Его пытались то ли избить, то ли убить трое парней, как говорят, нерусской национальности. Думаю, что чеченцы. Я увидела знакомого и вмешалась. Узнать бы, кто они и за что полосовали майора ножами...
      - За что - это пусть он сам скажет тебе. А суть инцидента, возможно, узнаем. Это было у станции "Аэропорт"? Там, в местном отделении милиции у меня есть знакомые...
      У Кушкина везде были знакомые.
      - Будем надеяться, что у входа в метро вертелся какой-нибудь оперативник в штатском. Сейчас станции метро охраняются, как военные объекты.
      - Ума не приложу, как мне быть, - задумчиво протянула Настя. - В понедельник надо ехать на работу, а как его, - она кивнула на комнату, где лежал раненый, - бросить?
      Кушкин рассудил:
      - Парни останутся с тобой. Черт его знает, какие следы за твоим другом тянутся. Заодно и раненому помогут. В понедельник езжай в Москву с Артемом, Никита пусть остается здесь, присмотрит за майором. А ты наведаешься на дачу где-нибудь во вторник после обеда, ничего, перебьются без тебя. Или ты хочешь, чтобы я тоже остался?
      - Нет необходимости, - ответила Настя. - Нас никто не засек, иначе уже стояли бы здесь машины с мигалками да сиренами.
      - В этом ты права, - согласился Кушкин. - И не беспокойся - врач мой друг, ничего лишнего не сболтнет.
      - Я и не беспокоюсь. - Она подняла рюмку. - За тебя, Кушкин. Рядом с тобой я чувствую себя спокойно, словно под крылом у сильного старшего брата.
      - Спасибо, Анастасия.
      Послышался шум мотора подъезжающей машины, и Кушкин встал:
      - Я поехал. Если чего - звони.
      Настя сказала Артему и Никите, что будет спать на втором этаже, а они могут располагаться здесь, в гостиной, поскольку их комната занята раненым. Она зашла к нему, села на стул у кровати и долго всматривалась в лицо провалившегося в беспамятство Уланова. Да, это был он, молодцеватый, подтянутый танкист из недавнего прошлого. Но сильно сдал, вроде бы даже постарел, хотя времени после их встречи прошло не так уж много. Лоб перерезали глубокие морщины, глаза запали, это заметно было даже по спящему. Видно, доктор не поскупился на снотворное: Уланов спал глубоко, не ворочался, лицо было спокойным и отрешенным. "Эх, Уланов, Уланов, - горько подумала Настя. - Как же тебя угораздило напороться на ножички этих "кожаных""?
      Лишь к вечеру следующего дня Уланов немного пришел в себя. Артем, находившийся рядом с ним, позвал Настю:
      - Кажется, наш клиент очухался.
      - Ну, герой, как ты себя чувствуешь? - спросила Настя.
      - Вы кто? - Уланов непонимающим взглядом окидывал комнату, в которой лежал, Настю, Артема.
      - Я - Соболева. Брала у тебя интервью в Чечне, когда ты ещё был танкистом. Помнишь?
      - Смутно, - признался Уланов. - Было это давно, ещё в моей прошлой жизни.
      - А то, что с тобой сейчас произошло, помнишь?
      - Почти все. Хотя провалы имеются.
      - Ладно. Потом расскажешь то, что посчитаешь нужным. Ты здесь в безопасности.
      - Кто эти пацаны? - спросил Уланов, кивнув на Артема.
      - Мои люди, - неопределенно ответила Настя. Не стоит ему рассказывать, кто да что. Надо ещё присмотреться, каким он стал, майор Уланов.
      Она предупредила Уланова, что уедет в Москву, вернется во вторник к вечеру, попросила его не дергаться, лежать спокойно, слушаться Никиту, который останется с ним.
      - Не высовывайся с дачи, Уланов, - резко сказала она. - Не подставь меня под пули своих смуглокожих дружков. Тебе надо оклематься, а уж потом разбирайся.
      - Разберусь, - пообещал Уланов.
      Автокатастрофа в Риме
      Но во вторник Настя не смогла приехать на дачу. В понедельник ей на работу позвонил из Цюриха господин Густав Рамю.
      - Мадам Демьянова, примите мои глубочайшие соболезнования! приличествующим случаю скорбным голосом сказал он.
      - Принимаю, - немного иронично сказала Настя, но сердечко у неё екнуло. - Но в связи с чем?
      - Ваш супруг, господин Алексей Юрьев погиб в автомобильной катастрофе.
      - Когда и как это произошло? - после долгой паузы спросила Настя.
      - Вчера! Господин Юрьев ехал по делам, дорога была крутой и скользкой, машина сорвалась с обрыва. Печально, что машина взорвалась и сгорела... вместе с господином Юрьевым.
      - Что осталось... от моего супруга?
      - Что может остаться в таком случае? Все разнесло... А остальное догорело...
      - Но откуда такая уверенность, что это именно с ним произошел... несчастный случай? - недоверчиво, стараясь, чтобы в голосе слышалась надежда, спросила Настя.
      - Полиция уверена.
      - Печально все это... Такой неожиданный удар...
      - Какие будут распоряжения, госпожа Демьянова? Вы полетите в Рим? Прикажете вас там встречать?
      Настя снова выдержала длинную паузу.
      - Я вас прошу, господин Рамю, взять все хлопоты по этому трагическому случаю на себя. Не безвозмездно, разумеется. Я слабая, неопытная женщина и плохо ориентируюсь в больших европейских городах и всяких юридических процедурах. Прошу вас, помогите. Летите в Рим и привезите оттуда урну с прахом моего супруга в Москву. Естественно, все расходы на мой счет. Не откажетесь, дорогой господин Рамю?
      - Это мой долг, госпожа Демьянова.
      - Жду вас в Москве, - завершила разговор Настя. - Перед вылетом сообщите номер рейса, вас встретят.
      Она положила трубку и попросила Нину никого к ней не пускать. Ей надо было подумать. Итак, одного больше нет... Жестокий конец. И заслуженный ли? Ведь в принципе, Алексей лично никого не убил. По его доносам ломались судьбы одних людей, других загоняли в тупики, из которых не было выхода. Ведь в совсем недавние времена интерес к кому-то КГБ означал невидимое клеймо на лбу: только "посвященные" его видят и соответственно реагируют. О, Настя хорошо помнит, как это было... И пусть не врут, что такие, как господин Юрьев, охраняли государственную безопасность. Это вряд ли... Система, чтобы уцелеть, изобретала несуществующие угрозы, мифических врагов и яростно бросала на борьбу с ними множество хорошо подготовленных, прикормленных и идеологически одурманенных людей. Кто-то из них, может, и действительно ловил иностранных шпионов, но подавляющее большинство бдительно выявляли инакомыслящих, трезво мыслящих и не утративших совесть людей. Не случайно же у них в редакции втихомолку, среди своих, шутили, что на одного пишущего журналиста приходится два секретных доносчика.
      Должность заместителя главного редактора по международным делам давала Алексею возможность контролировать работу большого корпуса иностранных корреспондентов, выезжать за границу в составе зарубежных делегаций, контактироваться с зарубежными коллегами. Его "контора", как и любая другая, должна была выдавать "продукцию". И только Бог да несколько высоких руководителей "конторы" знали, к каким последствиям для иных людей приводили рапорты и "наблюдения" Алексея Юрьева. В редакции шептались о том, как по поводу одного молодого, способного журналиста Главному позвонил "куратор" из ЦК и распорядился:
      - Вот этого... С завтрашнего дня - в многотиражку, на оклад не выше 140 рублей.
      Сто сорок рублей по нынешним временам - это четырнадцать копеек. "Контора" не давала прямых указаний, это делали другие, а она всегда оставалась в тени. И никто так и не узнал, за что так обошлись с парнем. Но всем было известно другое - никакой он не враг и вся его вина, может быть в том, что он переспал с какой-нибудь иностранкой, тем более, что до этого он был большой охотник, а иностранные девушки были даже более раскрепощенные, чем советские.
      Настя позвонила Фофанову. Тот уже знал о трагической кончине своего собкора в Риме и сам собирался звонить Насте.
      - Вот сижу с членами редколлегии и думаем, что надо делать, - уныло сообщил он. Любая неожиданность выбивала его из колеи, ибо не было у него той "школы", которую прошли его предшественники "при большевиках".
      - Можно посоветовать? - спросила Настя.
      - Будем благодарны...
      - Поставьте в номер сообщение о гибели Алексея Дмитриевича в автокатастрофе во время выполнения редакционного задания, он, конечно же, ехал куда-то по редакционным делам. Объявите об этом на планерке... Да найдите приличествующие слова по поводу его заслуг - не последний ведь человек в редакции был. Урну с прахом доставит из Рима мой адвокат, его встретят, но пусть с моими людьми будет и кто-то из официальных руководителей редакции. Я закажу заупокойную службу в храме, куплю место в колумбарии Донского монастыря... Да, вот ещё что: поставьте в холле на тумбочке - красное с черным - его портрет с гвоздиками и траурной лентой.
      - Мы все сделаем, Настасья Игнатьевна, - облегченно вздохнул Фофанов, ибо теперь не надо было думать, как поступить, а только выполнять. - Еще раз выражаем тебе наше глубокое сочувствие...
      - Надо жить дальше, - философски заметила Настя и положила трубку.
      Итак, Алексея больше нет. Нет у неё супруга, наследника многомиллионного состояния. В принципе он был не таким уж и плохим человеком, если речь не шла о его тайных делах. Но он превратился для нее, Насти, в смертельную опасность, ибо, получив соответствующий приказ от того же Олега, не остановился бы ни перед чем. Ее заставили выйти за него замуж, без любви и по чужому расчету. И она никогда не любила его, в этом не сомневалась, просто подчинилась обстоятельствам. И с облегчением обошлась бы без такой крайней меры, если бы были возможны другие варианты.
      Настя с тоской думала о том, что тут мужчины оставили в её душе заметный след: Володя, Олег и Алексей. И все трое - далеко не лучшие представители мужской породы. Володя - просто ничтожество и она его вычеркнула из памяти и сердца. Алексей - хищник, но он из тех, которые становятся добрыми или злыми, свирепыми или по-человечески нормальными по приказу более сильных хищников. И он сам себе вырыл могилу своими подлыми играми.
      Оставался ещё Олег...
      Господи, да неужели все мужчины такие - с двойной душой, с расчетливой жестокостью по отношению к женщинам, которые по каким-то причинам им понадобились и они их подчинили себе?
      Но почему все. Очевидно просто ей, Насте, пока не везло, её втянули, запутали в чужие игры, и отстраниться от них, выбраться она не может. Что же Настя и впредь будет "играть" не по их правилам. Раньше она лишь читала в романах западных авторов, как за миллионы убивают, травят, устраивают хитроумные катастрофы. А теперь ей пришлось тоже с этим столкнуться, эта чума вползла и в Россию...
      Настя вызвала Нину и продиктовала факс в адрес "Глобуса" Кэтрин Стоун с официальным приглашением посетить Москву, Издательский дом "Африка".
      Прощай, дорогой товарищ...
      Господин Густав Рамю доставил из Рима не только урну с прахом полковника-журналиста Юрьева, но и пакет газетных вырезок из зарубежных газет. Аккуратный адвокат разложил их по датам публикации. Вначале шли сенсационные заметки о том, что на Западе долгое время работает "под крышей" большой московской газеты опытный агент КГБ полковник Юрьев. Довольно точно сообщались подробности биографии Юрьева. Репортеры отследили некоторые его связи и пришли к выводу, что работает он не один, так что не мешало бы службам безопасности заняться им вплотную. Было много фотографий: Юрьев на пресс-конференциях, брифингах, в супермаркете делает покупки, за рулем своего автомобиля. Некоторые снимки были взяты из досье, которые есть на каждого иностранного журналиста, другие сделаны исподтишка, когда сенсация стала разгораться. На одной из фотографий Алексей был вместе с каким-то человеком за столиком в уютном ресторанчике. В подписи говорилось, что агент КГБ Юрьев встретился с неизвестным в городке вблизи французской границы. "С кем? - спрашивал безымянный автор заметки. - С руководителем агентурной сети или связником? Это ещё предстоит выяснить".
      Настя узнала человека на фотографии - это был Олег Строев, сильно изменившийся за последнее время - постарел, взгляд тусклый, озабоченный, хотя и одет как преуспевающий бизнесмен. Значит, он не выпал в осадок в новой жизни, а продолжал играть вместе с Алексеем и с кем-то ещё - они ведь не два волка-одиночки, в свои игры. И Настя снова пришла к выводу, что пока он жив, она не может чувствовать себя спокойной. Она рассматривала фотографию со страхом, с беспокойством, которые всячески пыталась скрыть от господина Рамю.
      Репортеры вцепились в Юрьева и отслеживали каждый его шаг почище спецслужб. Очевидно, в это время у них не было других сенсаций, а тут вот она: Россия, несмотря на все свои реформы и клятвы, продолжает шпионить на Западе, клянчит доллары и шпионит, КГБ, оказывается, живет и процветает, хотя у него и другое название.
      На других снимках были сняты место катастрофы, сгоревшие останки автомобиля, нечто, упакованное в черный пластиковый мешок, озабоченные лица полицейских и следователей. И высказывалось тихое подозрение в том, что с Юрьевым расправились его же соратники по ремеслу, для которых после разоблачения он стал опасен, так как многое знал.
      Настя поблагодарила господина Рамю и щедро вознаградила за труды. Она предупредила, что намерена и впредь пользоваться услугами его фирмы.
      - Я был бы рад, - сказал Густав Рамю, выполнявший свою миссию в строгом черном костюме. - Старым клиентам я больше не нужен, меня они забыли... Надо думать о завтрашнем дне. Поверьте...
      - Верю, - прервала поток слов Настя.