Веселила реклама, установленная вдоль трасс, обещала "Двери XXI века", "Водку XXI века"...
      Закрыть бы эту страну да открыть вторично, как советовал поэт по другому случаю.
      Анастасию это трогало, но не очень. Она понимала, что реально что-то сделать для страны не может. Ей была противна сама мысль об участии в недостойных политических игрищах. Многие из рвавшихся к власти или вцепившихся во власть звали её в союзники. Но она научилась по-женски наивно и трогательно беззащитно отвечать тем, кому не давали покоя её деньги и возможности: "я в этом ничего не понимаю, я всего лишь слабая женщина". Но у "слабой" женщины оказалась железная деловая хватка. Как определил дотошный Лисняковский: "наша хозяйка может гнуться, но не сломаться".
      Ее издательская "империя" функционировала, как хорошо отлаженный механизм. Газета за счет скандальных публикаций увеличивала тираж. Реально газетой управляла Людмила Николаевна Заболотная, ещё недавно в просторечии просто Люська, и Настя однажды полушутя предложила ей: "Становись главным редактором, а Фофанова я возьму к себе, не обижу, придумаю ему почетную должность - заслужил верной службой". Не надо - твердо заявила Люся. - Надо мною должен быть мужик. Я ведь русская баба, Анастасия. А нам русским бабам, нравится изображать, что нами правят мужики".
      Два отделения Издательского дома - в Африке и Париже - выбрасывали на мировой рынок прекрасные книги. Кэтрин Стоун с холодной, взращенной годами безнадежности беспощадностью давила в Париже всех, кто пытался перехватывать темы и конкурировать с "Африкой". Очаровательная Клэр Диоп, в распоряжении которой был государственный аппарат её супруга, развернула работу своего Отделения с такой мощью, что даже повидавшую всякого-разного Анастасию брала оторопь. В африканском Отделении не только издавали книги, но и изготовляли национальные сувениры, гнали в Европу африканские целебные снадобья, в собственной гостинице принимали группы туристов со всего мира, которым предлагали все, вплоть до охоты в саванне. Клэр явно нашла себя, она часто звонила Насте и возбужденно приветствовала: "Старшая сестра, дела у нас за последние два месяца идут на десять миллионов". Миллионы Клэр были не нужны, у неё и так их хватало, как Клэр упорно доказывала миру, что она достойная супруга великого и мудрого вождя Бираго Диопа.
      Какие-то местные придурки-вожди затеяли против Бираго Диопа мятеж. Западная пресса с некоторой растерянностью сообщила, что мятеж был задавлен в течение нескольких часов, ибо гвардия Бираго Диопа была оснащена самым современным вооружением, вплоть до ракет класса "земля-воздух" и "земля-земля". Настя тут же позвонила президенту своего банка и после расспросов о здоровье и самочувствии заметила: "Кажется, вы успели сделать все своевременно?" "О да, - ответил президент. - Мы высоко ценим наше сотрудничество с господином Бираго Диопом". Больше он ничего не добавил, но Насте и этого было вполне достаточно. Такие банки, как её "родной", никому не позволят посягать на свои интересы.
      Пока высокие инстанции в России "телились", рассчитывали, согласовывали и гоняли бумаги по "инстанциям", на Западе решали быстро и четко. Насте было немного обидно, что её страна упустила возможности от сотрудничества со страной её "шоколадки", не помогла ему, но она твердо сказала себе: "Быть патриоткой при придурках - себе в убыток".
      И как бальзам на рану, звонок от Клэр:
      - Старшая сестра наш муж и господин просил передать тебе огромную благодарность! Я не знаю, за что, но он так и сказал: поблагодари от моего имени Настью, он ведь знает, что я часто звоню тебе...
      - Передай и ему мой привет, дорогая Клэр. Разве не наш долг заботиться об интересах близкого нам человека?
      - Ты рассуждаешь, как истинная африканка! - восхитилась Клэр. - Именно этому учат наших женщин мудрецы!..
      Нинка окрутила Кушкина и была веселая свадьба. Кэтрин скромно и с достоинством вышла замуж за господина Жана Роше, работу которого в "Африке" Настя высоко ценила. Эля "расписалась" с Женей Волнухиным и быстро загнала его под свой каблучок. Близкие подруги были устроены - пристроены и процветали.
      Настя часто навещала своего бывшего Главного и они вели нескончаемые дискуссии о том, что было, что есть и что будет. У Главного было больное сердце, но он упорно не сдавался: "Я хочу досмотреть до конца этот многосерийный документальный фильм под названием "Крушение России".
      Главный с горечью рассказал Насте как умер некогда всесильный в Москве член политбюро Виктор Васильевич Гришин:
      - Пошел в райсобес оформлять пенсию, чиновницы и поизмывались над ним, пропустили "сквозь строй". Он не выдержал унижений, приплелся домой, прилег и... не встал.
      Настя мрачновато прокомментировала:
      - Да, это вам не революционеры старой школы, чтобы пройти каторгу, Бутырку, гиблую Вятку.
      - Настя, у вас вместо сердца булыжник? - возмутился Главный. - Ни капли жалости?
      - Нормальное у меня сердце... Только Гришиным и иже с ним надо было беречь страну, а не себя в ней.
      После памятного возвращения из Парижа Насте позвонил генерал Еремин:
      - Вы, конечно, знаете сообщения парижской прессы? - спросил он.
      - Да, читала. Я ведь в это время была в Париже.
      - Желаете прокомментировать?
      - Без комментариев, - жестко ответила Настя.
      - Что же, пожалуй так удобнее для всех. Но...
      - Но?
      - Не хотел бы я вам, дорогая Анастасия Игнатьевна, даже случайно перейти дорожку.
      И вот недавно генерал позвонил снова, чтобы сообщить, что он уходит.
      - Вы уходите или вас уходят? - уточнила Настя.
      - Вы излишне любопытны.
      Анастасия сделала однозначный вывод:
      - Что же, на одного боевого и умного генерала у Отечества будет меньше.
      И предложила:
      - Идите ко мне работать, Павел Федорович.
      - Под начало майора Кушкина? - с горечью спросил генерал.
      - Все продумаем путем, мой генерал.
      - Спасибо, Настя, - он, растроганный, впервые назвал её по имени.
      - Отдохните и дайте о себе знать...
      Завершался ещё один крупный проект Насти. Умный Лисняковский тщательно обсчитал с Леонидом Ильичем из "Белого солнца пустыни" расходы на открытие ресторана "Африка" и они вдвоем пришли к Насте.
      - У нас есть предложение, - сказал Леонид Ильич. - Скажите, дорогая Анастасия Игнатьевна, зачем вам ресторан? Их в Москве уже сотни. Вам мало головной боли?
      - Что вы предлагаете?
      - Открывать "Африканский дом", учитывая специфику вашей "Африки". Такой себе культурный центр, в котором ресторан будет лишь малой частицей...
      Насте идея понравилась.
      - Я и сама об этом подумываю. Но в такой, как вы говорите "дом", нужен очень крепкий, надежный руководитель. Как его обозвать - начальником, председателем Совета директоров или ещё как-то - это уже детали.
      Леонид Ильич скромно промолчал. За него сказал Лисняковский:
      - У Леонида Ильича есть старший сын, Яков, он давно уже рвется в самостоятельный бизнес. Леонид Ильич собирается передать ему свои "трактиры".
      - Пусть мальчик попробует горький вкус нашего хлеба, - меланхолично сказал Леонид Ильич. Как и у всех почтенных евреев, у него было необычайно сильно развито чувство семейственности.
      - Идет, - приняла решение Настя. - Вы угадали, мои мысли. Идея богатая, кандидат на её осуществление отличный. Но...
      - Да? - изобразил знак вопроса Леонид Ильич.
      - Если я правильно поняла, "Африканский дом" - это не просто и не только ресторан, а комплекс: отель, магазины с африканскими товарами, бары, конференц-залы и прочее и прочее, превращающее все это в излюбленное место встреч и лобызаний африканцев с россиянами. Так?
      - Очень четко изложено, - отметил Лисняковский.
      - Пусть начинает Леонид Ильич, а потом, возможно, появится ещё один человек. Но он не будет конкурентом Леониду Ильичу, у него будут иные задачи.
      - Кто, позвольте узнать.
      - Генерал. Знаток международных интриг. Человек, умеющий отдавать приказы и добиваться их исполнения.
      - Когда-то, - пустился в воспоминания Лисняковский, - рестораном Дома журналистов командовал адмирал. Все старые журналисты вспоминают, что это были золотые деньки.
      - Я тоже помню это время, - сказала Настя.
      Настя часто встречалась с Геннадием Савельевичем Озеровым из МИД'а. И не только на приемах. Иногда вместе ужинали, каждый раз выбирая новый ресторан. Озеров настойчиво стремился завалить её в постельку, она мягко, но упорно сопротивлялась. Это был тот случай, когда есть где, есть с кем, нет лишь горячего желания. Озеров шутил: "Я мужик деревенский, терпеливый, подожду...
      Об успешной работе "Африки" говорили в Москве много, вполголоса даже называли большие цифры. И какая-то "братва", скорее всего митинская, решила прибрать процветающий Издательский дом к рукам. Браткам казалось, что это плевое дело - во главе его женщина, надо лишь пугануть по высшему классу. К Насте на прием нахально, под видом известного писателя, с которым она не была лично знакома, пробился представитель братвы. Он не стал даже что-то изображать:
      - Мы берем на себя охрану вашей фирмы. Не за так, разумеется.
      И назвал сумму.
      Настя посмотрела на него задумчиво.
      - Я могла бы тебя замочить, - задушевно ответила "послу", - но это решит лишь часть проблемы. А я всего лишь парадная "вывеска", слабая женщина, над которой есть серьезный человек. Решает он. Зайди к нему и изложи свои предложения...
      Она попросила Нину провести респектабельного джентльмена к Кушкину. Они ожидали, что на них "накатят" и Кушкин предупреждал: "Посылай ко мне".
      Ближе к вечеру Кушкин сказалНасте:
      - Сегодня сиди вечером дома и ни шагу за порог. У тебя в квартире подежурит Леонид, ты его помнишь, он с тобой был в августовские дни. Кстати, он совсем не Леонид, а Михал Юрьевич. Никита и Артем мне понадобятся.
      - Тогда пусть капитан... - предложила Настя.
      Капитан, которого в свое время прикомандировал к Насте генерал Еремин, чтобы взять под контроль вход и выход в офис, прижился в "Африке". Настя не знала, платит ли ему "контора", но Кушкин ему платил - и неплохо.
      - Капитан мне тоже понадобится, - сказал Кушкин. - Я заеду за тобой завтра утром - вместе поедем на работу.
      На следующее утро Кушкин заехал за Настей, она угостила его отбивной и кофе - Кушкин заявил, что у него волчий аппетит. И добродушно улыбнулся.
      - Ну как? - Не выдержала Настя.
      - Читай "Московский комсомолец", - посоветовал Кушкин. - Там работают шустрые ребятки - несутся впереди событий... Да, вот ещё что... Несколько дней Артема не будет на работе. Не проявляй интереса.
      - Что с ним? - забеспокоилась Настя. Она любила и ценила своих "пацанов".
      - Да ничего особенного. Попросился в кратковременный отпуск по личным обстоятельствам...
      - Хорошую больницу обеспечили по случаю этих самых "обстоятельств"?
      - Само собой, - невозмутимо отметил Кушкин.
      "Московский комсомолец" вскоре сообщил, что за Окружной дорогой, в лесочке, произошла разборка между враждующими группировками - по некоторым сведениям, митинской и второй, непонятно какой. Разборка была очень быстрой, "трофеями" милиции, примчавшейся на звуки стрельбы, были лишь стреляные гильзы. Трупы, информировал "МК", обнаружены не были - поработали профессионалы.
      Настя показала заметку Кушкину:
      - Эту заметку ты имел в виду?
      - Каждый день в Москве что-то происходит, - равнодушно просмотрел информушку Михаил Иванович. Но увидев обеспокоенность в глазах Насти, все-таки выжал из себя:
      - Работай спокойно. К "Африке" больше на прицельный выстрел никто не сунется.
      Артем через несколько дней появился на работе.
      Можно было считать, что теперь жизнь и дела Анастасии Игнатьевны Демьяновой-Соболевой окончательно выкатились на ровную прямую. Оставалось лишь следить, чтобы они не вильнули ни влево, ни вправо.
      Все это время Настя, Кушкин и его соратники по бывшей профессии упорно искали следы майора Александра Уланова. И никакой зацепки, сгинул в неизвестности, растворился в бесконечном пространстве, именуемом Россией. Настя про себя называла Уланова "без вести пропавшим" - это когда точно неизвестно, что человек погиб, но нет и никаких данных, что он жив. Без вести, безвестно, без креста на могиле.
      Мимолетное счастье
      Кушкин зашел к Насте в кабинет под вечер. Рабочий день ещё не кончился, Настя домой не торопилась - к кому, зачем? - и собиралась ещё разобраться в накопившихся документах. Кушкин был, как всегда, невозмутимым и благодушным, но в глазах его мелькали бесенята.
      - А не съездить ли нам на дачу? - не то спросил, не то предложил.
      - Что это с тобой? - подозрительно поинтересовалась Настя. - Словно бы светишься изнутри.
      Кушкин многозначительно ухмыльнулся:
      - От тебя ничего не скроешь, начальница. Не хватало еще, чтобы просто, по-сталински, спросила: "отчего вы сегодня в глаза мне не смотрите?"
      Настя рассмеялась. В самом деле, с чего это она?
      В последние дни она смутно, не особенно задумываясь над этим, эдала чего-то ннеобычного, на душе было неспокойно. Она часто подходила к окну, бездумно смотрела на купола и кресты маленькой церквухи у её офиса, на возрождение которой щедро дала деньги.
      Кушкин приоткрыл дверь и сказал дежурившему в приемной Артему:
      - Анастасия Игнатьевна едет на дачу. Ее сопровождает Никита.
      - Уже и распоряжается за меня, - добродушно проворчала Настя, но стала собираться. Она как-то не обратила внимания, что отсутствует Нина. Это была неплохая идея - поехать на дачу, где она не была уже давно, не отпускали дела.
      Никита за рулем домчал их быстро, на этой трассе гаишники уже знали машину Насти и не особенно придирались. Им даже импонировало, что эта крутая "деловая" при её миллионах ездит на родной "девятке".
      Настя выбралась из машины и подошла к массивной железной калитке Кушкин все укреплял её загородную "резиденцию".
      - Михаил Иванович, посмотри, калитка не заперта, - забеспокоилась она. - А ведь мы её закрывали когда были в последний раз. Точно помню!
      - Это ничего, - невозмутимо сказал Кушкин. - Открывай и заходи, проверено, опасности нет, совсем даже наоборот.
      Настя толкнула калитку и сделала несколько шагов по дорожке. И словно бы споткнулась - её остановил чей-то взгляд. Она подняла голову...
      На крыльце встречал её Уланов.
      Настя не поверила глазам, всмотрелась, отвела взгляд и снова посмотрела - не исчез ли. Уланов улыбался ей тревожной, ожидающей улыбкой и не решался сделать шаг ей навстречу.
      - Господи! - завопила Настя. - Уланов! Саша! Уланов!
      Она побежала к нему, потеряв по пути сумочку, светлый плащик её волочился по дорожке.
      Уланов шагнул ей навстречу и она прижалась к нему, спрятав лицо на груди. Уланов осторожно, бережно погладил её по белокурым волосам, сбил прическу, но ей было не до прически - из небытия, неизвестности возник её Уланов!
      - Я не верила, что ты погиб! Я знала, что ты объявишься! По другому и быть не могло! Бог есть!
      - Настенька! Родная! - тихо шептал пересохшими губами Уланов.
      Кушкин и Артем, тактичные люди, отошли к калитке и даже повернулись к ним спиной, чтобы не смущать. Но Насте не было дела ни до кого - её Уланов вернулся! Она и сама не подозревала, что так заполонит, затопит её волна трепетной нежности и счастья.
      - Я тебя теперь никуда не отпущу! Ты - мой и только мой! приговаривала она, не решаясь оторваться от Уланова.
      Его отсутствие, то, что он исчез, когда в ней только-только зарождались сперва сочувствие и жалость к нему, покалеченному жизнью, а потом возникло и нечто большее, светлое, сыграло свою роль - она влюбилась в него, сгинувшего безоглядно, он стал для неё настоящим и единственным мужчиной. Уланов для неё превратился в мечту. И Настя так часто думала о нем,ч то почти ощущала его незримое присутствие.
      Она не ревновала его к памяти трагически погибшей Магии, это было бы не только глупо, но и безнравственно. В жизни каждого мужчины должно быть великое и святое, иначе он выродится в подобие тех опасных ничтожеств в штанах, с которыми её столкнула жизнь. И она хорошо понимала, что Уланов, решив отомстить за Магию, поступал так, как и надлежало поступить настоящему мужчине. Слава Богу, не извели ещё в России благородных мужчин, верных чести и умеющих поступать решительно.
      Однажды бессонной ночью Настя вдруг подумала: а ведь Уланов вполне мог бы остаться с нею и её миллионами, зажить сытой, обеспеченной жизнью. Но он даже не помышлял об этом - она видела это по его глазам, по тому как, выздоравливая, он собирался с силами, заряжался уверенностью, словно готовился к прыжку. Память о жизни и смертиМагии жила в нем и звала к мщению.
      - Я люблю тебя, Уланов! - Настя все не хотела вынырнуть из его объятий. - А ты меня?
      - Очень, очень, Настенька! Я дал себе слово, что выживу и возвращусь к тебе.
      - Бог мой, как же долго ты пропадал! Послушай, а как ты оказался на моей... на нашей даче?
      Кушкин услышал её вопрос и подошел поближе:
      - Господин майор изволили весьма умело перехватить меня на выходе из офиса и материализоваться из небытия, - чуть насмешливо объяснил он.
      - Товарищ майор, - без обиды поправил его Уланов.
      - Почему же ты не пришел прямо в мой офис? - удивилась Настя.
      - Я не уверен, что за спиной у меня чисто, - объяснил Уланов.
      "Он думал обо мне, о моей безопасности, мой мужчина", - Настя едва не заплакала от нежности.
      - Анастасия Игнатьевна! - нарочито строго сказал Кушкин. - Ведите своего товарища майора в дом - пообнимались и пока хватит. Пора к столу.
      Кушкин был в хорошем настроении, Уланов ему понравился ещё тогда, когда отлеживался, истыканный ножами.
      Настя вместе с Улановым поднялись в дом и здесь её ждал второй сюрприз. На веранде был накрыт стол и возле него в кокетливых передничках хлопотали Элеонора и Нина.
      - Конспираторши! - возмутилась Настя. - Все-все знали, кроме меня! Вы-то как здесь оказались, подруги?
      - Приехали пораньше. Михаил Иванович так распорядился - чтобы все закупили и подготовились к прибытию госпожи генерального директора, объяснила Элеонора.
      - А кто остался в офисе? Бросили приемную? - Настя все-таки вспомнила, что жизнь продолжается и дела должны делаться.
      - Там Артем, он парень смышленный, справится, - внес ясность Кушкин.
      Он и поднял первый тост, на правах старшинства, как объяснил. Кушкин действительно был на парочку годков старше Уланова.
      - Предлагаю поднять эту рюмку за возвращение хорошего человека Саши Уланова! Пусть счастье поселится в этом доме! Ты его заслужила, вымучила настасья Игнатьевна!
      - Да мы никак не только возвращение Саши празднуем, но и свадебку играем? - оживленно спросила Эля. - В таком случае - "Горько!"
      - Горько! - с энтузиазмом поддержала её Нина.
      И Эля и Нина искренне радовались за свою давнюю подругу. В конце концов именно она определила их в жизни, вырвала из того болота, в котором они рисковали задохнуться-захлебнуться.
      Уланов бережно поцеловал Настю, а она потребовала:
      - Еще! и крепче!
      Настя вся светилась от счастья.
      Гости недолго посидели и распрощались. Настя их не задерживала.
      Когда они остались вдвоем за столом, она спросила Уланова:
      - Может быть, все-таки расскажешь, где пропадал, мой любимый? Что за Магию отомстил, я знаю... И одобряю. А дальше что?
      Уланов неохотно - не очень приятно такое вспоминать - рассказал, что когда отправил тех троих мерзавцев к их Аллаху, из Чечни приехали другие... родственнички. Его выследили тогда, когда он уже был уверен, что опасность миновала. И пошел на квартирку, которую снимал, за своими вещами офицерскими погонами и наградами. Там его ждали, он довольно поздно заметил засаду, но успел выхватить пистолет, стал отстреливаться. Они лупили из автоматов, он весь сосредоточился на том, чтобы не схватить свинцовую очередь, и прозевал момент, когда какой-то шустрик подобрался к нему сзади и оглушил. Очнулся в фургоне машины от тряски, его забросали ящиками и мешками с фруктами и зеленью.
      - Дальше что? - с волнением спросила Настя. Ей все, что касалось Уланова, было необычайно важным.
      - Дальше? Привезли в Чечню, в горы, бросили в подвал. Сразу не убили, чего-то ждали. Я потом понял, чего выжидают. Расчетливые подонки решили, что могут получить за меня неплохие деньги, ведь я танкист, редкая для них птица. И продали меня полевому командиру, проще говоря, главному бандиту в том районе, чтобы я был у него кем-то вроде инструктора, обучал его разбойников танковому делу. Пока в яме сидел, пока торговались, месяц шел за месяцем. Привезли в лагерь, стали требовать, чтобы обучал бородатых водить танки. Сделал вид, что смирился и... бежал. Поймали... Посадили на цепь и поскольку убедились, что я не сломаюсь, объявили: будут судить судом шариата. Ждали только какого-то главного старика из паломничества. Или чтобы я все-таки взмолился и смирился.
      Снова бежал, прямо с цепью, спасибо, что только за одну руку приковали, а вторую руку и ноги оставили свободными. Я не сразу ушел от их лежбища, так как знал, у кого ключ от замка на цепи, выследил этого боевичка... Ему не повезло, а я вот здесь...
      - Бедненький мой, - после долгого молчания проговорила Настя. Сколько же ты вынес!
      - Тоже удивляюсь. Правду говорят, что человек и сам не знает, что способен перетерпеть.
      Уланов налил себе и Насте коньяк.
      - Не пей! - остановила его Настя. - И я не буду. У меня к тебе есть просьба, Сашенька, майор Уланов. Сегодня нам надо быть трезвыми.
      Они выпили чай, Настя решительно взяла Уланова за руку и повела по крутой лесенке на второй этаж, где была спальня. Она остановилась у кровати и, глядя на Уланова с бесконечной нежностью, спросила:
      - Мне самой раздеваться или ты меня разденешь, мой храбрый офицер?
      В постели она прижалась к нему и жарко, сбивчиво зашептала:
      - Я тебе все сегодня разрешаю... Сашенька... Хочу мальчика... И чтобы был похожим на тебя... Ну, пожалуйста... Ох, родненький мой!..
      Пуля для леди-босс
      Несколько дней прошли в счастливом бреду и голубых туманах. Настя утром мчалась в Москву, в свой офис, а вечером - обратно на дачу. Она словно боялась оставить своего Уланова надолго в одиночестве, - а вдруг снова исчезнет...
      - Я и не знала, что можно быть такой счастливой! - сияя глазами, поделилась она с Элей и Нинкой, которые с любопытством на неё поглядывали надо же, как преобразилась. И без того не дурнушка, а тут на глазах расцвела.
      И вдруг неожиданный телефонный звонок...
      Несчастье приходит тогда, когда его меньше всего ждут. Настя положила трубку в глубокой, печальной задумчивости. Кто-то заказал её, опытный и беспощадный, по крохам собравший о ней какую-то информацию. Ишь ты, может сообщить некоторые сведения об Уланове: в Чечне его будут судить судом шариата... И в самом деле, угнали Уланова в Чечню, собирались его этим самым судом судить. А вот что сбежал и раньше слухов в Москве объявился этого не учли, не знали.
      Ни в какую заграничную командировку Настя не собиралась. Она подбросила эту дезу, потому что не потеряла выдержку, когда неизвестный начал бойко "обрабатывать" её и выманивать... Куда? На прицельный выстрел? И кажется, не сфальшивила - говорила спокойно, но с приличествующей случаю настороженностью. Надо было выиграть время, подготовиться, ибо если она не пойдет на эту встречу, её все равно достанут, подстерегут и возьмут на мушку. А сейчас ловушка была сооружена простейшая и в ней приманкой служила её любовь...
      Весь этот год она жила в ожидании, что не все уже произошло, еще, как говорят, не вечер. Но кто? Марианна, горничная в Швейцарии, "рабыня" Строева, не в счет - не та выучка, России не знает, да и возраст...
      Густав Рамю? Конечно, нет: юридическая контора, свой бизнес, семья. Да и рад, небось, гибели Строева - кое-что ему осталось от него, ибо мертвые за долгами не возвращаются. Юрий из бандитской команды Строева погиб здесь, в офисе. Оставался один человек...
      Настя высчитала точно: Николай, напарник Юрия, второй её "телохранитель" в Швейцарии.
      ...Незадолго до прилета Анастасии в Париж, на презентацию, Строев вызвал к себе Анатолия. Он сказал:
      - В Москве ты задание провалил. Уселся с воблой на газетке и пивком в подъезде фешенебельного дома, идиот. Ни один русский мужик не будет пить пиво с воблой в подъезде в одиночку... Я тебя не виню, ты в России не был давно, оторвался, как говорится, от новой действительности. Но факт есть факт: тебя засекли.
      Анатолий повинно молчал. Ясно было теперь и ему, что он совершил несусветную глупость.
      Строев внешне спокойно продолжал:
      - Эту суку надо убрать... Постараюсь здесь, но боюсь не получится, не подпустят.
      Он протянул Анатолию пачку баксов:
      - Здесь пятнадцать штук. Этого достаточно. Намертво запомни номер московского телефона...
      Строев продиктовал семь цифр.
      - Это посредник. Я его знаю, он меня - тоже. Передашь ему привет от "Охотника". Если со мною что-то случится, выжди, пусть все успокоится, притупится бдительность. И только тогда отправляйся в Москву, свяжись с посредником. Закажи эту стерву. И лично убедись, что заказ выполнен. Осечки быть не должно.
      Строев отстегнул ещё десять тысяч.
      - Это - на дорогу. И твой личный гонорар для твоего ближайшего будущего, если со мною будет не все в порядке. Не засветись перед посредником - уберет и тебя. Человек серьезный.
      Строев резко завершил инструктаж:
      - Это приказ!
      - Слушаюсь, товарищ полковник!..
      Ничего этого Настя не знала и не могла знать, но она просчитала точно.
      ...Настя долго сидела в одиночестве в своем уютном кабинете, предупредив Нину, что её ни для кого нет. Надо было решать что-то и так, чтобы покончить с этой опасностью раз и навсегда. Вот значит как: полковник Строев умер, но "дело" его живет... Любопытно, где он все-таки нашел этого гаденышка, из Москвы вывез или там, на Западе, разыскал? Впрочем, какая разница...
      Что-то надо было делать... Обратиться к генералу Еремину она не могла - отстранили от дел генерала. Оставались Кушкин и... Уланов.
      Настя колебалась. Может, не пойти на встречу? И чего она добьется? Вступит в действие другой вариант, неожиданный для нее, только и всего. А на бульвар её приглашают потому, что хотят сработать в белых перчатках, без шума и пыли, без малейшей опасности для себя. Никому и в голову не придет, что на спусковой крючок нажали где-то там за рубежом, в чудном городе Париже: деловые разборки, конкуренты, завистники, психи... Именно такие каждую ночь, а то и днем, кого-то взрывают, шпигуют свинцом, словом, отправляют к праотцам.
      Настя до острой боли в сердце не хотела рисковать Улановым, но трезво понимала, что Кушкину одному не сладить. Кушкиным она тоже не хотела рисковать, однако опасность была такой серьезной и осязаемой, что иного выхода она не находила, как ни прокручивала ситуацию.
      Настя уже почти решила: пойду на бульвар и будь что будет, лишь бы Сашу оставили в покое. Но так не будет, пришла она к выводу, доберутся и до Уланова и до Кушкина, не из Парижа, так отсюда - братва начнет "завоевывать" её наследство, дело её жизни - "Африку", как только узнает, что её больше нет.
      Уланов сидел на даче, Настя ещё только прикидывала, как его приспособить к новой для него жизни, а пока шутливо приказала: "Зализывай раны, солнышко мое".
      Она сняла трубку прямой связи с Кушкиным и распорядилась:
      - Сейчас отправимся ко мне на дачу. Есть серьезный разговор. Но в нем должен участвовать и Уланов. Так что поехали, и по пути, Михаил Иванович, не задавай, пожалуйста, вопросов. Мне надо подумать, собраться с мыслями... И с нервами.
      Кушкин ни о чем её не спросил, ответил кратко:
      - Буду ждать тебя в машине.
      Уланов страшно обрадовался её приезду в неурочный час, но что-то почуяв, погрустнел в ожидании.
      Настя кратко, без эмоций, изложила двум бывшим майорам, мужинам, которым она верила больше всех на свете, ситуацию. Кушкин задал несколько вопросов и она на них ответила.
      - Это не братва, - пришел к выводу Кушкин. - Не их почерк. Да и, кроме всего, им нужны баксы, твоя фирма - дойная корова, а не труп. Строев?
      - Думаю, что да, - подтвердила его догадку Настя.
      - Но он же погиб!
      - Остался Анатолий, его подручный. Это ведь он, судя по описанию Артема, пил пиво с воблой на лестничной площадке. А, может, и ещё кто-то остался...
      - Похоже на то, - согласился Кушкин. - Он проговорил со злостью:
      - Эти "сверхчеловеки" такие... Они пытаются мстить и после смерти, не желают в одиночку гулять по тому свету.
      - Объясните, о чем вы! - потребовал Уланов.
      Кушкин ввел его в курс событий, относящихся к прошлому, не особенно вдаваясь в подробности. Он предложил:
      - Пойдем, майор, во двор, посидим на скамеечке, подумаем и все обсудим. Пусть Анастасия Игнатьевна поскучает в одиночестве...
      Они возвратились через полчаса, собранные и деловитые. Настя при виде их приободрилась. Ее мужчины оказались не хлюпиками, они готовы действовать и защищать её.
      - Вот что мы решили... - начал объяснять Кушкин. - Раз ты тому типу сказала, что улетаешь за границу, значит должна укрыться на эти дни на даче. С тобою будет Саша, а я в фирме объявлю, что ты срочно улетела в Швейцарию, в составе делегации МИДа. Этого никто проверить не сможет. В Москву приедешь в пятницу вечером. Возможно, за твоей квартирой установлена слежка, пусть убедятся, что все идет по плану. По их плану. Уланов приедет в Москву в субботу с утра, но не к тебе, а ко мне на квартиру. Нельзя, чтобы его засекли. Анастасия Игнатьевна, я сейчас уеду, но встречусь с тобою ещё раз, чтобы уточнить детали. Хорошо уже, что мы знаем, где это может произойти: между двумя памятниками бульвара. Там не так много удобных для засады мест. И все они - по левой стороне, если смотреть от центра. Высчитаем, выследим. И еще, хочешь не хочешь, придется привлекать Артема. Он один видел этого Анатолия, и сйчас опознает. Я не сомневаюсь, что против нас выступают трое: заказчик от имени Строева, скорее всего Анатолий, неизвестный нам посредник и неизвестный киллер... Нас тоже будет трое. Что же, сыграем в эту бандитскую рулетку...