Жестокие игры - 2

      В офисе в приемной его уже поджидал Варданян.
      - Что у тебя? - недовольно спросил его Сосновский. В последнее время шеф слушбы безопасности отчего-то стал его того... Раздражать стал ага. Почему? Виктор Ильич и сам толком не знал - почему? Раздражал и все тут.
      - Дело срочное, Виктор Ильич.
      - А у тебя все эти... срочные. Проходи!
      Прошли в кабинет. Сели. Сосновский долго смотрел на Варданяна, что-то вспоминая. Ведь о чем-то его... Спросить хотел о чем-то... Но вот - о чем? Ах, да. Вспомнил ага.
      - Ты вот что... Там у меня длинный был... В доме был... Не люблю. Почему был?
      - Вы, Виктор Ильич, очевидно имеете в виду Вакуленко? Так он из внешнего охранения. Подменял внезапно заболевшего Барсукова.
      - Я не знаю чего там! - раздраженно проговорил Сосновский. - Но что б не было больше... Длинного этого не было. Не люблю.
      - Не будет больше, Виктор Ильич.
      - Что там у тебя?... Рассказывай.
      - Помните, вы давали задание проверить того молодого?
      - Ты никак память мою того? - нехорошо усмехнулся Виктор Ильич. Проверить решил?
      - Нет, это я к слову, - стушевался шеф безопасности.
      - Ну и что он?
      - Сейчас он проживает по подложному паспорту на имя Снегирева Максима Казимировича. А отбывал наказание в колонии особого режима под фамилией Потапов Виктор Игоревич.
      - А что значит - особого режима?
      - В данной колонии сидят лишь особо опасные рецидивисты.
      - Вот оно как! - удивился Сосновский. - А молодой такой ага. Ну и что он? Как?
      - Он якобы из этой колонии бежал вместе с известным авторитетом Ступой Афанасием Ефимовичем, убив охранника.
      - Ну да. Это я знаю ага. Рассказывали. Я тебе давал задание, что б в институте его, где учился... Что б проверили. Его фотографию что б.
      - Мы проверили, Виктор Ильич.
      - Ну и что?
      - Преподаватели подтвердили, что Потапов у них действительно учился, но был отчислен с четвертого курса за совершение преступления.
      - Значит все правильно ага?
      - Не совсем.
      - Как это?
      - Я решил ещё проверить его по прежней колонии, где он отбывал наказание и откуда, якобы, так же бежал, и направил своих людей в Архангельскую область.
      - Ну и что?
      - Администрация колонии подтвердила, что у них действительно сидел Потапов, но только... - Варданян сделал загадочное лицо.
      - Что - только?
      - Только он никуда не сбегал, а и сейчас содержится у них.
      - Та-а-ак, - задумчиво проговорил Сосновский. - Значит нас кто-то того?... Дурачит кто-то? Кто?
      - Трудно пока сказать, - пожал плечами Варданян. - Но только думаю, что он либо из ментовки...
      - Откуда? - недовольно поморщился Виктор Ильич. Не любил он, когда его подчиненные словечки разные... Не любил. А тем более шеф безопасности ага.
      - Извините, Виктор Ильич, - покраснел Варданян, досадуя на свою оплошность. - Думаю, что он либо из милиции, либо из ФСБ.
      - Почему такие?... Выводы почему?
      - Преподаватели института были предупреждены о готовящейся проверке и заранее ознакомлены с фотографией Потапова и его легендой. А это могли сделать лишь правоохранительные органы.
      - Логично ага... А почему в колонии того... Не подготовили почему?
      - Колония расположена далеко на севере. Они были уверены, что мы ограничимся его архивным делом, находящемся в УИТУ.
      - Что это?
      - Управление исправительно-трудовых учреждений.
      - И что там?... С делом что?
      - А там все соответствует легенде.
      - Ага значит... Молодец. Премию выпиши... Заслужил. Скажи, что я велел. А сумму сам того... Только не очень.
      - Спасибо, Виктор Ильич!
      Сосновский выскочил из-за стола и стал бегать по кабинету. Шеф службы безопасности невольно отвел глаза. Слишком уж комично выглядел босс. Массивное тело, крупная плешивая голова и короткие, быстро-быстро семенящие ножки. Варданян боялся, что может не сдержаться от улыбки. А она (улыбка) могла напрочь перечеркнуть его карьеру.
      Вдруг, Виктор Ильич остановился и, вперив в Варданяна острый взгляд, спросил:
      - А не могли это люди... Потаева люди быть... Не могли?
      - Исключено, - твердо ответил Варданян.
      - Почему?
      - Потому, что Потапов, или как там его, вышел на контакт с Потаевым совсем недавно. До этого в департаменте олигарха о нем ничего не знали. Это установлено.
      - Ага... Ага, - вновь забегал по кабинету Сосновский. - Это конечно. А женщина как?... Любовница этого?... Она - как?
      - Она работает на Потаева, Виктор Ильич. Скорее всего, она и завербовала Потапова.
      - Это ещё ага не известно... Не известно ещё кто кого того...
      - Это точно, - согласился Варданян.
      - А этот какой! - удивился вдруг Сосновский. - Молодой какой ага... А шустрый какой!
      - На месте дырку крутит, - подхалимски осклабился шеф службы безопасности.
      - Это ага, - кивнул Виктор Ильич. Он сел за стол, долго смотрел на моросящий за окном дождь. Затем проговорил раздумчиво: - Талантливый ага... Жаль! - Повернулся к Варданяну: - Что делать собираешься?
      - Да вот, пришел с вами посоветоваться.
      - А что тут того... Кхе-кхе. Дело ясное ага.
      - Ликвидировать?
      - Ну зачем того?... Сразу зачем? Ипользовать надо... Попытаться надо. Только, чтоб чисто ага.
      - Ясно, Виктор Ильич. Разрешите выполнять?
      - Выполняйте.
      После ухода шефа службы безопасности Виктор Ильич ещё долго не мог успкоится. Ни ночью ни того. ни днем ага. Что за жизнь! Вот думают, что у него деньги... А не знают того... Как они достаются не знают... А этот молодой молодец ага... Умный. Может быть попробовать его на свою сторону?... Нет. Умные они того... Они больно самостоятельные... А это ему не к чему. А вот использовать его... Это другое дело ага. И против Потаева использовать и вообще... Вообще против системы. А вдруг, он не один? Вдруг, ещё есть? От этой мысли Сосновскому стало совсем нехорошо, совсем тревожно. И Татиев что-то... Темнит что-то... С этим подполковником. Говорит, что тот из ГРУ, что удостоверение видел ага... Нет, нельзя ему доверять... Татиеву доверять. Нельзя. Может в любую подвести... Минуту подвести. Сейчас там конфликт нужен... Что б забыли все обо всем ага... А тут Татиев. Как бы от него того-этого. Может, органы использовать? Надо подумать. Хорошенько подумать. Пора ага действовать. А то сожрут... Много того... Желающих много.
      Глава седьмая: Беркутов. Проводница Оксана.
      На этом Кавказе я до того соскучился по настоящей работе, что набросился на нее, как голодный пес на жирную кость. Определенно. Разыскал в управлении Юру Дронова. Оказывается, он находился в очередном отпуске и решил использовать его с пользой для дела - готовил плацдарм для решающей скхватки со своим заклятым врагом Кудрявцевым, по милости которого он уже несколько раз мог очень даже запросто сыграть в ящик.
      - Поедем к Сидельникову, - сказал я.
      - Это ещё зачем?
      - Разговорчики в строю! Совсем, блин, разболтался тут в мое отсутствие! Ты, подполковник, как "прикомандированный" к нашему ведомству, полностью поступаешь в мое распоряжение. А начальству вопросы не задают. Понял?
      - Понял, - усмехнулся Дронов.
      - А почему тогда, Юра, эта кривая ухмылка? Что ты ею хочешь сказать? Что ты такой крутой, что тебе и папа Римкий не указ? Так что ли?
      - Тебе показалось, - ответил Юрий, смеясь.
      - Тебе, можно сказать, привалило счастье - поработать вместе с самым крутым опером Нововсибирска, А ты - ухмылки, понимаешь ли. Нехорошо и где-то по большому счету некрасиво.
      - Я счастлив и благодарен судьбе.
      - Ну вот, это другое дело. А к Вадиму мы едим: а - для того, чтобы попроведать больного товарища, б - повидать его после долгой разлуки и, наконец, в - чтобы обсудить с ним дело и наметить мероприятия на ближайшую перспективу. Два ума хорошо, а три лучше. Есть ещё вопросы?
      - Нет, вопросов больше не имею.
      На улице при виде моего "Мутанта" Дронов едва не обалдел от изумления. Несколько раз обошел его кругом, даже потрогал, не веря своим глазам, спросил удивленно:
      - Неужели же это тот самый убогий придурок?!
      - Сами вы убогие, господин подполковник! И сами вы придурок! обиделся я за своего друга. - Мой "Мутант" даже в худшие свои годы был гораздо умнее тебя и Сережи Колесова вместе взятых.
      - Это конечно, - тут же согласился Дронов. - Извини. Я вовсе не хотел его обидеть.
      Справа к "Мутанту" прилабунилась рыженькая "татра". Но он даже не смотрел в её сторону. Был постоянен в своих симпатиях. Для него кроме блондинок "вольво", других машин не существовало.
      По дороге Дронов предупредил меня:
      - Ты при Вадиме не говори о Козициной, а то у него сразу настроение портиться.
      - Не держи меня за идиота, господин хороший, и не суди о товарищах по себе. Это может для тебя плохо кончиться.
      Вадим смешно прыгал на одной ноге, был весел, беспечен и словоохотлив. Обнял меня, долго восторгался моими подвигами, а узнав, что я сменил его на боевом посту, очень обрадовался и сказал:
      - Ну теперь я спокоен за дело.
      - Еще бы тебе не быть спокойным, - тут же я согласился. - Разве можно что доверять этому "фээсбэшнику" Дронову, верно? Любое дело на корню угробит. Они ж в ФСБ, кроме как нос задирать да пальцы гнуть, ничего другого не умеют.
      Мои слова очень смутили Сидельникова. Он бросил быстрый и очень виноватый взгляд на Дронова, пробормотал в замешательстве:
      - Скажешь тоже... Просто Юра работает у нас по собственной инициативе и поэтому... Сам понимаешь.
      - Да брось ты, Вадим, его выгораживать! - "возмутился" я. - Какая разница по какой инициативе он работает - по своей или начальства. Все зависит от самого человека. Здесь даже от его желания ничего не зависит. Надобно ещё и умение иметь и чтобы эта штука, - я постучал пальцем по своему лбу, - соображала.
      Сидельников, отвыкший от общения со мной, вновь закосил виноватым глазом на Дронова, пытаясь предугадать его реакцию. Но Юрий знал меня как облупленного и лишь добродушно рассмеялся, обнял за плечи и сказал убежденно:
      - Нет, Дима, скучно все же без тебя было жить. Точно.
      После этого рассмеялся и Вадим, прищурив совсем по-ивановски глаза и совсем по-ивановки сказав:
      - Ну, ты, блин, даешь!
      Я уже отметил, что парни, долго работавшие с Сергеем Ивановичем, невольно начинают ему подражать. И это нормально - если есть кому подражать. Этафета, так сказать, поколений. Может и я? Нет, я сам по себе. Иванов - пижон интеллигент. Я до него не дотягиваю. Я свой в доску парень, простой и очевидный, как дневник второгодника. Определенно.
      - Вадим, у тебя кофе есть? - спросил Дронов.
      - Ага. Я сейчас, - попытался Вадим встать с дивана.
      - Сиди. Я сам, - остановил его Юрий и пошел на кухню.
      - Кофе в шкафу на верхней полке, - крикнул ему вдогонку Сидельников.
      - А что ты её спеленал, как родное дитя? - спросил я, указывая на больную ногу Вадима, укутанную в пуховую шаль.
      - Это мама принесла свою шаль и сказала, чтобы делал водочные компрессы и укутывал ногу - помогает.
      - Нашел на что переводить добро, - провочал я неодобрительно. - Слышал бы тебя мой сосед-алкаш. Убил бы за подобные слова.
      Когда кофе был выпит, я сказал:
      - Давайте, накачивайте меня информацией.
      - Ты в курсе, что здесь произошло? - спросил Сидельников.
      - Да, шеф меня просвятил. Он сказал, что нам предстоит заняться отрядом ВОХР Новосибирского отделения дороги.
      - Ну не всем отрядом, а лишь небольшой его частью, которая пашет на мафию, - уточнил Вадим. - Есть основания полагать, что именно эта группа является исполнителем всех убийств, в том числе и покушения на Дронова и Колесова. Пока что мы знаем лишь Сердюкова и Кондобина, которые осуществляли связь Башутина с центром и местным руководством. В отношении Башутина ты в курсе?
      - Да, - кивнул я. - Кстати, чем он сейчас занимается?
      - Похоже, что он свою задачу выполнил. Он уже пару раз звонил в Главное управление ФСБ своему непосредственному начальнику генералу Крамаренко, спрашивал, что ему делать. Тот ответил: "Ждите". Возможно, что на него имеют виды на период появления Кудрявцева. Однако, пока это лишь версия.
      - И что же во "вохровцами"?
      Вадим развел руками.
      - Пока глухо, как в танке.
      - А нельзя ли поподробнее? По этой скудной информации, можно подумать, что вы здесь били баклуши.
      - С помощью Башутина мы составили фотороботы тех трех парней, которые участвовали в инсценировке нападения на Башутина у станции метро "Речной вокзал". По договоренности с Уравлением Западно-Сибирской дороги организовали инспекторскую проверку в отряде ВОХР, проверили все личные дела стрелков. Но, увы, она ничего не дала.
      - Очего вы решили, что они работают в этом отряде?
      - А Сердюков с Кондобиным? - сказал Дронов.
      - Только поэтому?
      - А этого мало? Ведь ясно, что они не простые пешки, а довольно значительные фигуры, - ответил Юрий.
      - Кстати, кто они такие?
      - Сердюков - три года назад работал старшим испектором ОБЭП в отделе милиции станции Новосибирск-Главный, майор. После уволнения был принят на должность заместителя начальника отряда ВОХР. Кандобин работал раньше в службе проводников бригадиром поезда. Сейчас заведует спортивно-оздоровительным комплексом отряда.
      - Что за коплекс?
      - А шут его знает, - пожал плечами Дронов. - Я им не интересовался.
      - Что не делает вам чести, господин подполковник. Ведь может так случиться, что этот комплекс окажется штабом мафии. Как вы после этого мне в глза будете смотреть?
      - Я там был года два назад, - сказал Вадим. - Они такое отгрохали, что любое спортобщество богло бы позавидывать. Там тебе и сауна с басейном, и тренажерный зал, и бильярд, и банкетный зал. Словом, все как в лучших домах.
      - А как вы, товарищ майор - простой российский мент, там оказались? Только не говорите нам тут, что туда всех пускают. Мы все равно этому не поверим.
      - Один мой приятель из Управления транспортной милиции пригласил отметить там свой день рождения.
      - Вот с этого и начинается моральное разложение наших лучших офицеров.
      - Ну, завелся, - проворчал Дронов.
      - А с вами, подполковник, уже все давно ясно. Так что, не возникайте, а слушайте о чем умные люди говорят. Вы мне лучше вот что скажите, друзья, - неужели тех трех парней у станции метро, кроме Башутина, никто не видел?
      - Видела масса норода, - ответил Юрий. - Но все дают крайне противоречивые показания.
      - А безвременно ушедший от нас воровской авторитет Сережа Безбородов по кличке Буряк, он что - прибыл к нам из космоса и сразу скорешился с этими ребятами? Неужели его с ними никто из родных и близких убиенного не видел?
      - Его сожительница Паршина, говорила, что к нему действительно в последнее время захаживали трое парней, - сказал задумчиво Дронов.
      - Вы её допросили?
      - Да. С ней встречался Колесов. Я читал её показания. Она говорила о каких-то трех его товарищах по воровскому бизнесу и рисовала совершенно других парней, нежели Башутин. Поэтому её показаниям мы не придали особого значения. А вот теперь... - Юрий замолчал и обеспокоено взглянул сначала на меня, потом - на Сидельникова.
      Моя интуиция забеспокоилась, затем сделал стойку, будто спаниель при виде дичи, и сказала: "Ищи здесь, придурок!" За последние годы нашего общения, её авторитет настолько вырос, что я беспрекословно ей подчинялся. Но она, кажется, начинает потихоньку наглеть.
      И будто в подтверждение возникшей у меня неясной догадки, Дронов продолжал:
      - Теперь мне кажется очень странным, что её показания совпадают с желанием организаторов этого действия пустить нас по ложному следу представить дело таким образом, будто в нападении на Башутина участвовали воровские авторитеты.
      - Вот именно, господин подполковник, - согласился я. - Только отчего у вас так поздно включилось "зажигание"? Если бы я вас не знал, то мог бы подумать, что вы были заодно с этой кодлой. Определенно. Но я вас слишком хорошо знаю, поэтому сей факт списываю на вашу природную "сообразительность". А кто она такая эта Паршина?
      - Как мне помниться, она работает проводником на железной дороге.
      - Обана! - воскликнул я. - А не кажется ли вам, друзья, что это не случайное совпадение?
      - Какое совпадение? - спросил Сидельников.
      - Вспомните - кем работал раньше Кандобин? Бригадиром поезда. Следовательно, не мог не знать Паршину. Вы внимательно следите за ходом моей мысли?
      - А ведь верно! - удивился Дронов. - Дима, ты молоток! Мне представляется, что именно Паршина и уговорила Безбородова участвовать в нападении на Башутина.
      - Спешите видеть, господа! - заорал я во всю ивновскую. - Смертельный аттракцион! Крутой контрразведчик впервые родил здравую мысль!
      - Горбатого могила исправит, - сокрушенно вздохнул Дронов.
      А Вадим удивленно спросил его:
      - Слушай, Юра, как ты все это терпишь?
      - Привык. Да с ним иначе и нельзя. Стоит только возмутиться, как его не остановишь.
      - Это вы о ком, парни?
      - О тебе, Дима, - ответил Юрий. - О ком же еще?
      - А кого вы все норовите остановить? Коня на скаку или ещё кого?
      - Преступников, Дима. Исключительно их.
      - Ваше желание я понимаю и даже где-то разделяю. Только отчего оно у вас так поздно возникло? Вот что мне непонятно.
      - Ждали тебя.
      - Ясно. Тогда слушай сюда. Я сейчас отправляюсь в отряд проводников. Вы, подполковник, побеседуйте с соседями Паршиной о её морали и нравственности, дурных привычках и пагубных наклонностях. Уже сегодня мы должны знать о ней все. Задание ясно?
      - Так точно, гражданин начальник.
      - А я? - возник Сидельников. - Я тоже хочу.
      - А вы, майор, будете в резерве главного командования, - ответил я. А пока сидите и не рыпайтесь. Делайте водочные компрессы, как наружние, так и внутривенные. Попровляйтесь, одним словом. Мы очень на вас рассчитываем.
      На улице была путевая погода. Светило солнце. Дул легкий ветерок. По голубому небу бежали легкие облака. Чирикали воробьи. Торопились куда-то по своим земным делам озабоченные люди. И в полном соответствии с природой на душе у меня тоже было путево.
      Итак, мне предстояло посетить отряд проводников Новосибирского отделения дороги. Не исключено, что там я могу встретить Паршину. Представиться ей тем, кем я являюсь на самом деле, я не мог. Если она имеет ко всей этой кухне непосредственное отношение, то может насторожиться и предупредить своих сообщников. А это в наши планы явно не входило. Надо было подумать на тем, в каком образе лучше перед ней предстать. Вскоре моя легенда была готова. Для её воплощения в жизнь мне необходимо было заехать домой.
      Стоило мне лишь переступить через порог квартиры, как раздался радостный крик Настеньки:
      - Папа плишел! - Она подбежала ко мне и повисла у меня на шее. Папой она меня стала называть по собственной инициативе по возращении с Кавказа. И это было приятно.
      - Привет, Настена! Как поживаешь?
      - Холосо! - убежденно проговорила она.
      Из кухни вышла Светлана. Поцеловала меня, спросила:
      - А ты что так рано?
      А я глядел на неё и глупо улыбался. "Неужели вот эта красивая женщина меня любит?!" - удивлялась и ликовала моя душа. Удивительно! Повезло дураку. Впрочем, дуракам всегда везет. Определенно.
      - Я не насовсем. Пришел лишь переодеться. Сегодня намечается премиленькое рандеву с одной довольно хорошенькой куртизанкой.
      - Смотри мне, - грозно насупила брови Светлана. - Если что узнаю убью! Ты обедать будешь?
      - Конечно, что за вопрос.
      Интересно, сможет она меня к кому приревновать? Вряд ли. Она уверена, что я полностью её со всеми потрохами, как с серьезными так и несерьзными мыслями в легкомысленной голове и всем прочем.
      - Пап, а плавда Миска говолит, что ты милицинел? - спросила Настя.
      - А кто такой - Мишка?
      - Да так, - пренебрежительно ответила она.
      Из этого я понял, что Ммшка у неё не пользуется автритетом,
      - Да, я милиционер.
      Глаза её засветились гордостью.
      - Здолово! А у тебя фолма есть?
      - Есть. - Я подошел к шифоньеру, открыл, достал плечики с формой. Вот видишь?
      - Ага. - кивнула она. Умоляющим голосом попросила: - Одень, а!
      Мне ничего другого не оставалось, как удовлетворить её детское желание.
      - Ой, как класиво! - воскликнула она, с восхищением меня рассматривая. Вдоволь насладившись моим видом, Настя ушла к себе в комнату.
      А я переоделся в видавший виды джинсовый костюм. Начистил до ослепительного блеска две съемные латунно-бронзовые фиксы, пригнал их по месту на второй и третий верхних зуба справа. Сделал аккуратный пробор на голове. Ощерился. Порядок. Еще чуть-чуть наглости во взгляде и буду совсем соответствовать тому персонажу, которого мне предстоит сыграть.
      Когда я появился на кухне, то Светлана, увидев меня, всплеснула руками и рассмеялась.
      - В таком виде и с таким лицом ты собираешься идти на свидание?!
      - Мадам, я не понимаю - отчего возник этот вопрос и прозучал столь легкомысленный смех?! До некоторых пор это лицо вас устраивало. Не отпирайтесь! Я это видел по вашим прекрасным глазам. Отчего же сейчас оно перестало вас устраивать? Это, по меньшей степени странно, если на сказать больше. Я вас определенно не узнаю.
      - С такой внешностью ты можешь рассчитывать на успех лишь у весьма легкомысленной и ограниченной особы.
      - Вот что мне, Света, всегда в тебе нравилось, так это твоя честность и прямота. Я бы так не смог. Честно.
      - Господи! С кем я решила связать свою жизнь! - вздохнула она. - Ты борщ будешь?
      - Я буду все. А почему ты дома?
      - Я оформила отпуск, получила деньги и даже купила бутылку итальянского вермута. Сегодня вечером тебя ждет праздничный ужин.
      - До него ещё дожить надо, - скромно, как и подобает герою, ответил я.
      "Служба бортпроводников Новосибирского отделения Западно-Сибирской жклкзной дороги", - добросовестно причитал я вывеску. Открыл дверь и оказался в довольно большой комнате, по которой стремительно летали девицы, все в красивых формах с "птичкой" на груди.
      Я преградил дорогу одной такой, тощей и сухой, будто вяленная вобла, с некрасивым озабоченным лицом.
      - Томозни, коза... - начал было я, но она сходу меня срезала, не дав договорить.
      - Пошел на хрен, мудак! - и хотела было меня обйти и двигать дальше, но я поймал её за форменную пуговицу, притянул к себе и, страшно выкатывая глаза, угрожающе прохрипел:
      - Ты кому это, дешевка! С тебя сейчас скальп снять, или отложим на потом?
      Она страшно испугалась. Побледнела. Отчего на носу и около него проявилась стайка симпатичных веснушек. И она уже не была столь некрасива. В её внешности появился какой-то шарм.
      - Что вам нужно, - пролепетала она.
      - Ты Паршину Оксану знаешь?
      - Ну.
      - Ну, загну, коралька будет, - передразнил я её. - Так знаешь или нет?
      - Знаю.
      - А как мне её найти?
      - Я только-что ее... - И, вдруг, дурнинушкой визгливо закричала: Оксана! Паршина!
      От этого крика все остановились, недоуменно и удивленно уставились на нас. Я даже смутился.
      - Ну, ты, блин, даешь! Чего орешь-то?
      Но в это время открылась какая-то дверь справа, из неё вышла девица лет двадцати пяти и, глядя на мою собеседницу, точь в точь повторила мой вопрос:
      - Чего опрешь-то?
      - Это к тебе, - ответила та и, вжав голову в плечи, прошмыгнула мимо меня.
      Поршина медленно подошла ко мне. Она была рослой и плотной. Не в смысле - полной, а в смысле - сильной, тренированной. Такая прижмет - век будешь помнить. Определенно. Лицо её - глазастое и курносое, можно было бы назвать миловидным, если бы нагловатый взгляд да тяжелый подборок. По этому взгляду и этому подбородку можно было понять, что характера она нордического, а порочащих связей имела не меряно. Словом, она очень даже подходила тому персонажу, которого я играл. Она смерила меня с головы до ног, а затем ещё в обратном направлении, строгим взглядом, спросила:
      - Чего надо?
      - А ты ничего, подходящая! - ухмыльнулся я, будто мартовский кот.
      Но она была настроена на серьезный лад.
      - Чего, спрашиваю, надо? - спросила сердито, даже угрожающе.
      - Ой, боюсь, боюсь! - закривлялся я. - Пойдем, поговорить надо.
      Она пожала плечами и направилась к выходу. Видно, в своей жизни она насмотрелась на всяких хануриков.
      Мы сели на скамейку недалеко от входа. Я достал пачку "Явы", предложил ей сигарету. Она не отказалась. Закурили.
      - А у Буряка губа была не дура, - проговорил я и бесцеремонно ткнул пальцем в "птичку". "Птичка" спряталась в глубокое "гнездышко". Но стоило мне отпустить палец - стремительно вылетела наружу.
      - Какого ещё Буряка? - вильнула она взглядом, не обратив внимание на мои действия.
      - Ну чего ты, в натуре, гонишь?! - возмутился я. - Скажешь, что не знала Серегу Безбородова - кореша моего?
      - Ах, Серегу... Так бы сразу и сказал. А как ты на меня вышел?
      - Я только-что с зоны слинял. Ломанулся к браткам. А они сказали, что Буряка грохнули. Сказали, что он последнее время у тебя кантовался. Вот я и приканал, чтобы узнать что к чему и что почем. Кто его?
      - А я откуда знаю. Хмырь какой-то. - А глаза у неё стали настолько лживые, насколько и противные. И я понял, что эта чукча знает все. Уверен, что это она и подставила Серегу Безбородова с симпатичной кличкой Буряк. Знала она и тех парней, кто с ним был в то роковое для него утро. Моя задача состояла в том, чтобы вытянуть из неё эти знания.
      - А за что его?
      - Не знаю, - пожала она плечами.
      - Этого козла взяли?
      - Откуда.
      - Вот, блин! Буряк вот такой вот друган был! Мы с ним такие дела делали! Он тебе ничего обо мне не рассказывал?
      - А кто ты такой?
      - Ходок я. Кликуха у меня такая. Неужели не рассказывал?
      - Возможно, - ответила она нерешительно. - Он много чего рассказывал. Разве все упомнишь.
      - Врешь ты все, коза, - нехорошо усмехнулся я. - "Бабки" его прикарманила, вот и гонишь мне тут тюльку. А ведь там половина моих.
      Лицо её мгновенно налилось красным, глаза стали страшными и непредсказуемыми.
      - А ну пошел вон, козел! Будет он мне тут еще... права качать! Видела я таких дешевых фраеров! Я те покажу "бабки"! Ты у меня быстро забудешь, что это такое!
      - Ладно, ладно, остынь. Чего раскипятилась, как электрочайник, сказал я, примирительно улыбаясь. - Хрен с ними, с "бабками". Может быть они уже давно того, накрылись. Столько всяких реформ было. Но у Сереги был мой ствол. Ты мне ствол верни. Он вот как нужен.
      Взгляд её стал цепким, изучающим. Я понял, что заинтересовал её.
      - А зачем он тебе нужен?
      Я воровато зыркнул по сторонам, наклонившись к её уху, прошептал:
      - Дело есть на миллион, а то и больше. Но без ствола никак нельзя.
      - Так уж и на миллион, - фальшиво рассмеялась она.
      - Ты над кем, мочалка, лыбишься?! - вновь завозникал я. - Я тебе ни какой-нибудь мелкий шушера, гопник, чтобы надо мной... Поняла?
      - Никакого ствола после него не осталось, - сказала она равнодушно.
      - Гонишь?
      - Больно надо.
      - Вот, блин! Где же мне достать "пушку"? Может быть у тебя есть кореша, кто мог бы продать?
      - Откуда. Я с такими не вожусь, - ответила она неуверенно.
      - Да, плохи мои дела! - сокрушенно вздохнул я и будто случайно положил ей руку на бедро. Она сделал вид, что не заметила этого. Бедро было твердое, будто панцирь черепахи. Рука моя, окончательно обнаглев, стала массировать ей ляжку. Оксана усмехнулась и сказала одобрительно:
      - А ты шустрый панишка!
      - Будешь тут, когда столько лет живой бабы не видел. А ты такая крутая. что аж слюнки текут, в натуре. Ты где квасишь?
      - В каком смысле?
      - В самом прямом. Где культурно отдыхаешь? В смыле - оттянуться и забыться. Душа жаждет праздника! Поняла?
      - В основном здесь, в ресторане, - она кивнула в сторону здания вокзала.
      - Ты завтра не в поздке?
      - Нет. Я сегодня только вернулась.
      - Заметано. Завтра в восемь ноль ноль я приглашаю тебя в ресторан. "Зацелую допьяна, изомну, как цвет!" Эх, дадим по газам!
      - Шустрила! - рассмеялась она, а глаза её стали многообещающими. - Я не против. У тебя человеческое-то имя есть?
      - Ах, да, - спохватился я. Вскочил и, галантно поклонившись, взял её руку и поцеловал. - Разрешите представиться, мадам! Жора.
      - Георгий что ли?
      - Нет. Егор.
      - Очень приятно было с тобой, Егор, познакомиться! - Она перехватила мою руку и так её жиманула, что я едва на эту самую не сел от неожиданности и боли. Ни хрена себе! Вот это девушка, да?! Кажется я слишком разухарился: "Изомну, как цвет!" Эта так изомнет, что имя свое забудешь. Определенно. Нет, не хотел бы я остаться с ней один на один в темной комнате. Последствия могут быть непредсказуемыми.
      - А ты ничего, Егор. Подходящий! - одробрительно проговорила она, усмехнувшись. А это означало, что я прошел испытание пыткой и зачислен в её ухажеры.
      И, глядя на нее, меня, вдруг, посетила такая шальная мысль, что моя интуиция прямо-таки задохнулась от восторга. А что если она и на этот раз окажется права? Хотелось бы в это верить.
      Домой я летел на крыльях удачи. Сегодня я заслужил праздничий ужин. Еще как заслужил!
      Глава восьмая: Иванов. Потрясяющее известие.
      "Сто часов счастья. Разве этого мало?" - всплыли в сознини строчки из известного стихотворения. Странно. Разве счастья может быть много? Глупость. Последнее время я буквально купаюсь в нем. А хочется еще, ещё и еще. Кошмар какой-то! "Сережа, ты меня любишь?" - спрашивает она, на французский манер катая во рту "р". А у меня в груди твориться что-то такое, что готов тут лечь и умереть у её ног. Вот таким я стал с недавнего времени малохольным товарищем, в такие вот железные шоры взяла меня эта самая любовь.