Век 'Свободы' не слыхать

      Генеральный штаб уже приступил к анализу боевых действий в Чечне, этим же вопросом занимаются и другие инстанции, Главные штабы видов Вооруженных Сил и штабы родов войск. Уже сейчас можно сделать некоторые основные выводы. Ход боевых действий в Чечне до предела обострил противоречия в руководстве Вооруженных Сил России. Кризис российского генералитета, наблюдаемый в Генеральном штабе и в Сухопутных войсках, гораздо глубже, чем это представлялось ранее. И кризис этот, по сути, является такой же борьбой за власть, как и в российском правительстве, в котором интересы государства, армия и ее будущее занимают последнее место.
      Результаты действий войск в Чечне - это итог руководства Вооруженными Силами, в том числе и министром обороны и Верховным Главнокомандующим, доведшими армию, органы разведки и контрразведки до плачевного состояния. Но и в ГОУ и в Генеральном штабе в целом, в других управлениях и службах Министерства обороны не все заражены местничеством и не у всех вместо мозгов пластилин. Хотя России, видимо, исторически предрешено сначала совершать стратегические ошибки, а потом о них горько сожалеть и тяжело расплачиваться.
      Таково почти дословно пересказанное мною мнение полковника Главного оперативного управления Генерального штаба Российской Армии о тех процессах, которые происходят сегодня в недрах Министерства обороны России.
      От автора
      Очень сожалею, что не могу привести все "чеченские" материалы офицера-десантника, полковника запаса Валерия Борисенко в настоящей книге, как и материалы многих других авторов военно-политического обозрения "Сигнал". Почти пять лет на его страницах мы вместе писали историю Российской Армии. Эта книга - теперь уже тоже история. Что мог - я сделал, о чем смог - рассказал.
      ПРИЛОЖЕНИЕ
      Афганистан, который мы потеряли
      Афганская эмиграция в Германии вообще и в Мюнхене в частности весьма многолика. Здесь и вчерашние рядовые душманы и талибы, либо уставшие от своей бесконечной войны, либо же скопившие на ней капиталец, давший им возможность рвануть на Запад и кое-как устроиться в этой новой, совсем не исламской и тем более не военной, но от этого тоже весьма нелегкой, несладкой и непривычной для них жизни. Теперь им приходится зарабатывать на жизнь торговлей на блошиных рынках либо же составлять конкуренцию туркам, албанцам и прочим, прибывшим сюда раньше и занявшим те рабочие места, которыми коренной немец традиционно брезгует. Их идеологи и некоторые командиры из различных исламских партий и альянсов, прибывшие на Запад раньше своих солдат, устроились, в общем, неплохо, у многих свой, хоть и мелкий, бизнес. Однако согласитесь, что как-то непривычно видеть наследного пира из хазратов - потомков пророка Мухаммеда - в качестве хозяина и по совместительству официанта небольшой ресторации, улыбающегося редким клиентам, вытирая при этом руки о засаленный фартук. Тем не менее он оказался неплохим малым, этот наследный пир, кухня в ресторане тоже оказалась более чем хорошей, водки для шурави он не жалел, и нам с приятелем Мишей Емурановым - бывшим майором из печальной памяти Западной группы войск - там понравилось. Пир этот, полупуштун-полуараб, весьма прилично говорил по-английски, и от него можно было почерпнуть массу сведений об афганской эмиграции в Мюнхене. Добавлю также, что к "братьям-моджахедам" он относился не очень-то хорошо, подчеркивая, что сам-де придерживается традиционалистских взглядов. Оккупация Афганистана, конечно, была негативным явлением, но лично ему и его семье шурави ничего плохого не сделали. Зато моджахеды, а затем и талибы дважды разрушали его кабульскую забегаловку за то, что он кормил гяуров.
      Это, так сказать, одно из лиц афганской эмиграции. Есть и второе. Это бывшие функционеры режима, а точнее будет сказать, даже целых трех, если не четырех, считая от "Нура Мура" Тараки. К этой части эмиграции можно отнести и совершенно простых, далеких от политики афганцев, вся вина которых состояла в том, что они нормально уживались с шурави, в душманы не шли и сыновей своих в духовские банды не отдавали. Об этом втором лице афганской эмиграции в Мюнхене на примере одного моего знакомого я и хочу рассказать чуть подробнее.
      Начну я, пожалуй, с самого факта знакомства с Мохаммадом Камалем, афганцем-пуштуном из провинции Гильменд. В один из ноябрьских вечеров мы с неизменным моим адъютантом, все тем же бывшим майором Мишей, сидели в "Венском кафе" на Арабелла-парк, расположенном поблизости от моего дома, и не спеша потягивали баварское пиво, втихомолку по очереди прикладываясь к принесенной нами же бутылке "Московской", дабы не платить лишние марки в кассу кафе. Разговор наш, может, чуть более громкий, чем обычно, шел, понятно, по-русски. Как раз в момент очередного нашего тайного прикладывания к "стволу" к столику подошел смуглый, прихрамывающий на одну ногу разносчик-продавец завтрашних утренних газет и тоже по-русски сказал:
      - Добрый вечер!
      Сказал очень чисто, практически почти что без акцента. Мне хватило доли секунды, чтобы понять, что передо мной афганец. Будь я чуточку трезвее, я бы не бросил ему в ответ, правда, больше все-таки обращаясь к майору Мише:
      - Гляди, еще один русскоговорящий душман, научили на свою голову....
      - Я не душман! - почти невозмутимо ответил на мою реплику афганец.- Я был членом НДПА. Кстати, меня зовут Камаль! - представился он, протягивая руку.
      Мы также по очереди представились новому знакомому, я извинился за "душмана" и предложил Камалю присесть за наш столик и чего-нибудь выпить.
      - Может, водки? - мгновенно подсказал майор.
      - Не могу, сейчас пост - рамадан.
      - Ну и что,- вмешался я,- ты же был членом партии, а не муллой.
      - Не могу, я правоверный мусульманин и оставался им, даже когда был членом партии и воевал за идеалы НДПА. В рамадан не пью. После пожалуйста.
      Сказав это, Камаль чуть вытянул ногу и, задрав штанину выше колена, показал пулевое ранение, оставившее его хромым на всю жизнь. Я попросил официантку принести для Камаля кофе, ибо чай, подаваемый в большинстве немецких питейных заведений, способен оскорбить желудок не только правоверного мусульманина.
      Мы разговорились и постепенно обрисовалась следующая картина. Родом Камаль из зажиточной пуштунской семьи в провинции Гильменд. Его дядя был одним из руководителей фракции "Хальк" в этой провинции.
      - Для пуштуна, который связал свою жизнь с НДПА, было абсолютно нормально состоять в "Хальк". Ненормально, когда пуштун состоял в таджикско-хазарейской "Парчам", как это имело место с Наджибом,- подчеркнул Камаль.
      Тесть Камаля занимал одну из руководящих должностей в ХАДе - органах госбезопасности Афганистана. Собственно говоря, он занимал эту должность и при короле Захир-Шахе, и при его двоюродном братце Дауде, и при Тараки, и при Амине, и лишь только при Кармале и Наджибе был уволен, так как выяснилось, что образование тесть Камаля получил в Германии, закончив специальную школу контрразведки в Гамбурге. Тесть Мохаммада Камаля, разумеется, тоже был "халькистом". В "Хальк" вступил и он сам.
      Когда нужно было защитить идеалы революции от моджахедов и памятного армейского мятежа в рамадан 80-го года, Камаль не раздумывая взял в руки автомат и ушел воевать. Был ранен в ногу, лечился в госпитале, а когда обнаружилось, что в строй больше не встать, уехал учиться в Союз, поступив в Ленинградский торгово-финансовый. После учебы вернулся в Афганистан, но увидел, что революция проиграла, шурави скоро уйдут, а и без того хронически больную войной страну раздерут на части или победители-моджахеды, или талибы. Что было делать в той ситуации? Попробовал поговорить с советскими специалистами, но те уже явно "навострили лыжи" и желанием помочь бывшему афганскому товарищу как-то не горели. К слову сказать, лишь очень немногие из членов НДПА смогли уехать в Советский Союз, да и то предпочтение почему-то отдавалось таджикам. Как тут не вспомнить фразу, оброненную бывшим генерал-губернатором Кандагара времен режима Кармаля, обращенную к моему другу Владимиру Никитовичу Пластуну: "Вы, "мошаверы" (то бишь советники), наверное, все "парчамисты", иначе не понимаю, почему вы так любите таджиков".
      Как бы там ни было, но факт остается фактом: "халькистов"-пуштунов в эмиграции в СССР оказалось совсем мало. Таким образом, несмотря на прекрасное владение русским языком, знание русской культуры и обычаев, наконец, полученное в Союзе высшее образование и неподдельную любовь к нашей стране, кстати, привитую и его детям, член НДПА Мохаммад Камаль вынужден был, по примеру "духов", уходить с семьей в Пакистан. Уже оттуда, используя старые связи своего тестя-чекиста, он смог въехать в Германию, где и попросил политическое убежище. Что ж, не он один. Но интересно другое: Камаль не только не обозлился на "вероломных шурави", но даже здесь, в эмиграции в Германии, учит русскому языку своих сыновей. Я ему даже свой Коран по-русски подарил. Забегая вперед, скажу, что младший брат Камаля остался в Пакистане и позднее, после разборки с моджахедами Хекматияра, присоединился к талибам. Сейчас он полевой командир.
      Обнаружив мой интерес к афганским проблемам и знание ситуации в этой стране, Камаль согласился поговорить со мной подробнее "об Афганистане, который мы все потеряли". И они и мы. Они - потому что проиграли и были брошены на произвол судьбы; мы - потому что бросили их и так и не поняли той страны, где находились долгих девять лет. Все сказанное Камалем я и хочу предложить читателям в виде рассуждений последнего над теми или иными событиями новейшей афганской истории. Замечу, что нашу новейшую историю афганец Камаль знает получше той людской массы, если не сказать, отбросов из бывшего Союза, которая особенно в последние годы схлынула в Германию и на вопрос немцев "кто вы такие?" беззастенчиво отвечает: "Мы русские!" Отмечу, что в своей жизни беженцу Камалю в основном приходилось сталкивался именно с ними, и его отношение к таким "русским" вполне определенное. К настоящей же России и к ее народу, как я уже говорил, он относится доброжелательно и с любовью.
      Оговорю и его отношение к таджикам. Пуштуны, в его понимании,- хозяева Афганистана, коренное население страны. Таджики, хазарейцы и иже с ними пришлые нацменьшинства. В этом вся разница. "Мы можем уживаться с ними, но Афганистан принадлежит нам, пуштунам",- не раз подчеркивал в разговоре Камаль. Отсюда и его мнение о насильственном устранении Хафизулы Амина и замене его Бабраком Кармалем как о страшнейшей политической ошибке, допущенной тогдашним советским руководством. Отмечу: именно этот шаг, а не ввод советских войск в Афганистан Касмаль считает политической ошибкой. По его словам, при другой, более умной развязке событий присутствие советских войск все равно было бы необходимо в Афганистане, но отношение к шурави оказалось бы совсем иным. Таким, как во времена Ленина и Амануллы-хана, заключает Камаль.
      В чем же он видит допущенную нами ошибку?
      Во-первых, Амин никогда не был и не мог быть американским шпионом, говорит Камаль. Если бы это было так, мой тесть об этом наверняка бы знал. Или он тоже, как и все остальные "халькисты"-пуштуны, был американским шпионом? Но именно такая картина ложного видения Афганистана и продажности Амина заокеанским хозяевам и была навязана советскому руководству. Умело подана извне и изнутри, чтобы в нужной интерпретации быть доведенной до ушей Брежнева. Конечно, Брежневу было жаль своего друга Тараки, но мы на Востоке смотрим на кровавые дворцовые перевороты несколько под иным углом зрения.
      На самом-то деле все было по-другому, продолжает Камаль. Да, не будем ни скрывать, ни забывать: Амин был жестоким человеком, но он был патриотом Афганистана и пуштунским националистом. Его часто называли афганским Сталиным. А что, собственно, плохого по большому счету сделал Сталин для России и русских? Мы же часто говорим о себе, что, во-первых, мы пуштуны, во-вторых, мы афганцы, и только в-третьих, мы мусульмане. В нас сильна национальная идея, истребить которую не удалось никому за всю нашу многовековую историю. Ни Александру Великому, ни Чингисхану, ни английским колонизаторам. Амин тоже был таким, рассказывает Камаль, для него Афганистан и пуштунская идея были связаны неразрывно. Он стоял у истоков Саурской революции, имел огромное влияние в афганской армии и, по моему мнению, был более искренним другом Советского Союза, чем двуличный Бабрак Кармаль. Амин не мог спокойно смотреть, как безвольный Тараки шаг за шагом сдает позиции таджикам-"парчамистам". К чему это приводило? "Парчам" - это фракция мелких таджикских и хазарейских лавочников в НДПА, а также некоторых представителей таджикской аристократии. В Афганистане не было реального сильного рабочего класса. "Хальк", например, пользовался влиянием у военных и у части крестьян-пуштунов. Свой вес у фракции "Хальк" был и в зоне пуштунских племен. Пуштунские земли искусственно рассечены линией Дюранда после раздела Индии англичанами и образования государства Пакистан. Часть Пуштунистана оказалась на пакистанской территории, но племена никогда не признавали такого передела своей земли. Конечно, они не признавали и власть Кабула, но уживались с нею, если это была та же пуштунская власть и она не мешала жить племенам.
      Так было при короле Захир-Шахе и при принце Дауде. Амин тоже старался не нарушать этой традиции. Конечно, известно, что Амин "перегнул палку" с мусульманским духовенством, отмечает Камаль, но все-таки пуштунам было бы легче понять друг друга... А что сделали вы? Хорошо, вы устранили Амина, так как он не угодил Брежневу, убив его друга Тараки, но почему на его место вы, для надежности подперев своими штыками, поставили не пуштуна, а таджика Бабрака Кармаля? Хорошо, правда, хоть не худжура в звериной шкуре полудикого обитателя Памирских гор, печально пошутил Камаль. Худшего оскорбления национального достоинства пуштунов нельзя было и придумать. Это сравнимо с тем, попытался четче сформулировать свою мысль Камаль, как если бы кто-то оккупировал вашу страну и навязал русскому народу в качестве верховного правителя представителя одного из нацменшинств, например еврея или чечена (почему-то последних он тоже недолюбливал), который, ненавидя все русское и самих русских, вел бы себя по отношению к вам соответствующим образом. Что бы вы делали? Наверное, тоже бы ушли в партизаны. Именно так мы, пуштуны, и восприняли Кармаля.
      Самозванцы не из пуштун в нашей афганской истории уже были. Вы, нынешние шурави, плохо учили нашу историю, хотя Ленин, устанавливая отношения с Амануллой-ханом, показал себя ее прекрасным знатоком. Один из генералов Амануллы-хана, Надир, будущий правитель Афганистана и отец короля Захир-Шаха, даже помог Советской России в борьбе с басмачеством. Он боролся не против мусульман-единоверцев, а против таджикских и узбекских бандитов, проникавших на афганскую территорию, получавших деньги от ненавистных ему, пуштуну, англичан и тем самым угрожавших безопасности Афганистана. Так что не только лишь одно присутствие советских войск, сказал Камаль, хотя и оно тоже негативно сказалось на завязке событий в Афганистане, а неумение и нежелание понять нашу национальную особенность привели к тому, что шурави в глазах пуштунов, даже тех из них, кто поддержал Сауру и состоял членом "Хальк", из друзей стали превращаться во врагов.
      Пропагандистскому аппарату моджахедов в Пешаваре вами же самими был дан в руки очень веский козырь: шурави не только враги ислама, они хотят отобрать Афганистан у пуштунов и отдать его таджикам, узбекам, киргизам, хозарейцам и прочим нацменам.
      Как здесь не вспомнить рассказ уже упомянутого мною Владимира Пластуна об одном из таких "горе-советников", который пытался отдать распоряжение о передаче одной из суннитских мечетей хозарейцам-шиитам в исконном пуштунском городе под предлогом того, что, дескать, у пуштунов мечетей несколько, а у хозарейцев нет ни одной. Реализуй он свою сумасбродную идею, сколькими еще жизнями советских солдат было бы заплачено за подавление очередного религиозного бунта? "Дикий, однако, народ эти афгaнцы. Средневековье, что и говорить",- вспоминал потом этот "советник". Но вернемся к разговору с Камалем.
      Следующей темой, понятно, стали сами шурави, причем не только армия, но и гражданские специалисты, то бишь партийные и иные советники. О последних у Камаля сложилось мнение, что в Афганистан посылали совершенно случайных людей, словно хотели, чтобы они специально наломали там дров. Опять вспомню здесь рассказанное моим другом Владимиром Пластуном. По его словам, один из таких партийных советников на полном серьезе просил показать ему на географической карте, где находится этот "чертов Афганистан", в который его посылают. Военные советники в массе своей были получше, но говорили в основном на дари и благоволили к таджикам, видимо, считая их чем-то вроде дальних родственников таджиков советских.
      - То-то вы теперь расхлебываете родственные связи между "вовчеками" и "юрчеками",- мимоходом бросил Камаль.
      Самую высокую оценку Камаль дал советникам из КГБ. По его словам, те знали, в какой стране находятся, что от нее ждать и как себя вести. И уж точно знали разницу между пуштунами и таджиками. Но, увы, зачастую решали не они. Что касается самой 40-й армии, то, по словам Камаля, армия, которая годами топчется на месте, не выполняя боевую задачу ввиду либо ее отсутствия, либо же отсутствия четкой формулировки самой поставленной перед армией задачи плюс к тому ввиду плохого тылового снабжения, неминуемо превратится в армию воров и мародеров. Не вина в этом офицеров и тем более не вина солдат, говорит Камаль, а вина бывшего политического руководства вашей страны. Я к шурави всегда относился хорошо. Но если бы в одном из кишлаков, например, убили бы моего младшего брата, чтобы я делал тогда? Взял бы в руки автомат и ушел к моджахедам, сам ответил на свой же вопрос Камаль. И так, к сожалению, часто случалось, так поступали многие, у кого в результате необдуманных боевых действий гибли близкие. Тем более что пуштуны видели, что армейское командование только и делает, что заключает бесконечные перемирия с таджиком Массудом, которые само тут же и нарушает.
      - Как можно было уважать согласно нашему кодексу чести "пуштун-вали" такое весьма странное поведение ваших высоких армейских командиров? спрашивает Камаль.
      Кстати, о моджахедах. По словам Камаля, неоднородность и внутренние противоречия в Пешаварском альянсе были столь очевидны, что только слепой не мог их не увидеть и только дурак не мог не обратить их себе на пользу. Однако и тут все пошло по знакомой схеме: непримиримые и умеренные. К последним отнесли таджика Раббани, потомка выходцев из Индии Моджадедди и пира-хазрата Гейлани. Последние два очень уважаемы в мусульманском мире, а Гейлани почитаем и у пуштунов, так как породнился с королевской династией Дуранни-Мохамадзай. Но пуштунский национализм и интересы пуштунов как нации, по словам Камаля, не в меньшей, а в большей степени представляли как раз те же "непримиримые" моджахеды-пуштуны Хекматияр, Халес и Сайяф. Начатый "парчамистом" Наджибом процесс "национального примирения" в Афганистане также был в первую очередь обращен к "умеренным", что могло быть воспринято пуштунами как еще один реверанс по отношению к таджикам и прочим нацменьшинствам. А ведь тот же Хекматияр достаточно откровенно шел на диалог с Кабулом и советскими и даже освободил не меньше пленных советских солдат, чем таджик Ахмад-шах Массуд. Начни с ним диалог советские представители с позиций уважения пуштунов как нации и прояви они должную лояльность к исламу, то есть вернись они к ленинской политике в отношении Афганистана, заключил Камаль, вопрос национального примирения мог бы быть куда более быстрым и весомым для обеих сторон, а не декоративным мероприятием в стиле Наджибуллы - Горбачева.
      В отношении казненного талибами Наджиба Камаль не скрывает некоторой своей неприязни. Да, он пуштун, но всегда был членом фракции "Парчам". В конце концов даже родной брат Наджибуллы сбежал к моджахедам в Пешавар, вспоминает Камаль. Он, Наджиб, увольнял "халькистов" из ХАДа только потому, что того хотели таджики-"парчамисты" во главе с Кармалем, а в результате полностью развалил госбезопасность, ибо новые люди, которые приходили в ХАД, в отличие от старых профессионалов зачастую служили либо себе, либо себе и моджахедам, но никак не режиму.
      Наконец шурави ушли, и немедленно началась схватка за власть всех и вся. Вчерашние "борцы за веру" начали воевать между собой за контроль над наркопроизводством, за доллары и оружие, за чуждые пуштунам идеи типа иранского экспорта исламской революции, наконец, даже за свободу Чечни в качестве платных наемников, подытожил Камаль. Российское руководство в вопросах афганской политики оказалось еще более беспомощным, чем советское, по уши увязнув в запутанном таджикско-таджикском конфликте, за участие в котором приходится платить все той же кровью русских солдат. И словно идя на поводу у неких закулисных режиссеров, оно, это нынешнее руководство, говорит Камаль, напрочь забывает о том, что Россия уникальная в одном отношении страна. В ней исконно уживались рядом и служили государственной и национальной идее две религии - христианство и ислам. Теперь же, по словам Камаля, Россия используется как "цепной пес" против ислама под вывеской борьбы с "исламским фундаментализмом", вызывая тем самым растущее недовольство в мусульманском мире, что в будущем может привести к таким локальным военным конфликтам, которые далеко перекроют и Афганистан, и Таджикистан, и Чечню.
      - Кто останется в выигрыше? Россия? Исламский мир? - спрашивает Камаль.
      В заключение, возвращаясь к ситуации в Афганистане, Камаль сказал мне, что пока что видит будущее за талибами. Талибан - это не только религиозное, это и пуштунское движение. Его успехи и неудачи - закономерный процесс возвращения Афганистана к национальным и духовным истокам, без которых не может быть и территориальной целостности государства. Как поведет себя по отношению к Афганистану и его проблемам внешняя политика России, зависит от российского руководства. Не нынешнего - Камаль, по его словам, не столь наивен, чтобы ожидать чего-либо позитивного и умного от нынешнего руководства России в отношении Афганистана. У него, афганца-пуштуна, как и у всякого нормального русского, как ни странно, схожая цель: увидеть у власти в России разумное национальное правительство. Тогда можно будет начать и непростой процесс примирения шурави - а точнее будет, уже не шурави, а "урусов"-русских - и афганцев. Будут ли это талибы, или в будущем в Афганистане заявит о себе иная национально мыслящая политическая сила, Камаль пока не знает. У нас на Востоке, улыбается он, в таких случаях говорят "иншалла".
      Афганистан, который они нашли
      Зимой 1997 года, находясь под впечатлением от встреч и разговоров с некоторыми представителями афганской эмиграции в Германии, я написал тогда небольшую статью-размышление "Афганистан, который мы потеряли". Статья эта была опубликована в еженедельнике "Литературная Россия" в начале апреля того же года.
      Прошло более пяти лет. Многое из того, над чем я размышлял, не сбылось или же утратило свою актуальность. Но я и подумать не мог, что мне вновь придется обращаться к теме происходящего за далеким хребтом Гиндукуша совсем уже по другому поводу и по другой, если угодно, причине. Нельзя сказать, что эти пять лет я вообще не занимался как исторической, так и актуальной афганской проблематикой, даже совсем наоборот - я весьма пристально следил за развитием событий в Афганистане и за режимом талибов. Кто-то из древних сказал, что истории свойственно повторяться. Теперь там снова военное присутствие, но уже не наше - Соединенные Штаты пошли по стопам Советского Союза. Разве мог я, будучи еще военным редактором Русской службы радио "Свобода", даже вообразить себе такое в далеких 80-х, когда на территории "южного соседа" почти что целый десяток лет находилась наша 40-я армия, а США от усердия из кожи вон лезли, снабжая своих подопечных-моджахедов всем, чем только могли: от мин в пластиковой упаковке и до зенитно-ракетных комплексов "стингер".
      В начале 89-го мы Афганистан потеряли. Мы, конечно, могли и не уходить оттуда, но решала не армия - решали политики. Другой дело, что политическое решение за подписью "миротворца" Горбачева оказалось предательством национальных интересов и Советского Союза и Афганистана. Без нас Афганистан остался обреченным на одиннадцать лет кровавой междоусобицы вчерашних моджахедов и таких же поскребышей ЦРУ США - талибов. В 2001-м американцы нашли Афганистан и, похоже, отнюдь не собираются быстро расставаться со своей находкой.
      Итак, "Афганистан, который они нашли". Чем это может обернуться для Афганистана, Пакистана, соседних регионов Центральной Азии, России да и для самих Соединенных Штатов?
      Заглянул я тут как-то намедни в небольшое принадлежащее афганским эмигрантам кафе. Жили они когда-то в наших краях, от "греха подальше" уйдя "в обозе" Ограниченного контингента, потом с установлением в России "демократии" подались в Европу и осели в Германии. Русский язык еще немножко помнят, но не в этом дело. Назад в Афганистан уезжать никто из них не собирается, хотя по старым временам семья эта из Пагмана, смешанная, пуштуно-таджикская, была не из бедных. Мог бы и не задавать глупых вопросов. На Востоке спешить не принято. (Там торопятся только в одном случае - на похороны тещи.) Мы, дескать, уже более двенадцати лет на чужбине, подождем еще столько же. Хамид Карзай? Усмехаются. Ну у вас, шурави, был Кармаль. У них, у американцев,- Карзай. Суть такая же марионетка. Когда это в Афганистане центральная власть хоть что-то решала? К тому же власть, навязанная извне. Короля еще уважали, пока он не потерял эту власть. Но на местах все решали и решают племенные и военные вожди. В Афганистане испокон веков было так: у кого в руках винтовка - у того и власть. Если американцы начнут покушаться на власть военных и племенных вождей, опять начнется война (которая и не завершалась), и такая, что им Вьетнам с овчинку покажется.
      Это, скажем так, мнение тех, кто хорошо жил у себя дома при нашем военном присутствии. Правда, и вчерашние моджахеды тоже не все подались домой по первому зову "карманного" президента Карзая. Причины в основном те же, сродни вышеперечисленным. Для полноты картины к политической пестроте добавьте еще и этническую и получите полный спектр мнений афганской диаспоры в отдельно взятой Германии, хотя и в целом по Европе она мало чем отличается от осевшей на берегах Рейна.
      Нынешнему военному присутствию "дядюшки Сэма" в Афганистане предшествовали, сопутствовали и способствовали многие факторы. Порой их запутанность дает возможность только очень приблизительной увязки причины и следствия, словно имеешь дело не с "единственной в мире сверхдержавой", а с запущенным пациентом психиатрической клиники, страдающим тяжелой формой параноидальной шизофрении вперемешку с психопатией возбудимого круга. (Но государствам, в отличие от индивидуумов, психиатры диагнозов не ставят. А зря!)
      К середине 2001 года "югославский фактор", на целое почти что десятилетие связавший и увязавший европейских членов НАТО и США в отсутствие реальной военной угрозы, которой бесспорно для них являлся Варшавский Договор, да и отдельно взятый Советский Союз, изжил себя начисто. Сербы после бомбово-штурмовых ударов быстро "демократизировались", а албанские "шалости" УЧК в Македонии просто смешно было бы рассматривать в качестве "стратегической угрозы". В самих США очередные президентские выборы поменяли "шило на мыло", то есть партию демократов (на американском политическом жаргоне "геев" - педерастов) - на республиканцев ("радеков"). Последнее трудно переводимо на русский язык, поэтому прибегну к описанию. "Радек" - это "некто", с очень плохо развитой верхней частью черепа, но зато с мощной нижней, от постоянного жевания "резинки". Верхнюю, менее развитую часть от посторонних любопытных взглядов отлично скрывает широкополая ковбойская шляпа. Все, надеюсь, прекрасно помнят, как выборный представитель "радеков", Буш-младший, стал президентом США, вырвав победу у Альберта Гора по итогам беспрецедентной перепроверки голосов избирателей в штате Флорида, где губернатором еще один Буш-младший, родной брат Джорджа? Гор в конце концов (видимо, не без нажима) сдался, и "ковбой" стал 43-м президентом "Диснейленда".
      Не думаю, что такое развитие событий устроило в Америке поголовно всех. Из моих разговоров с некоторыми американцами я пришел к выводу, что "победу" Буша-младшего на президентских выборах они считают фальшивкой. (Другое дело - оказался бы "хрен" слаще "редьки"?) Не знаю, может, кому-то из россиян это покажется и в диковинку, но многие граждане США очень не любят и даже ненавидят свою "сверхдержаву" и ее вашингтонское правительство, каким бы по политической окраске оно ни было. К этой категории граждан США можно отнести часть интеллектуальной элиты (например, всемирно известный гроссмейстер Фишер), бывших военных, с которыми Пентагон поступил примерно так, как поступают с побывавшим в употреблении презервативом, компьютерных хакеров и прочих "хай-теков" (за "хакерство" в "демократической" Америке дают так же, как за убийство), членов различных религиозных сект, которых в США как грибов в лесу после дождя, остатки почти вымершего коренного населения - индейцев и, наконец, цветных, в основном черных мусульман (лидер - Майкл Фаррахан).
      Впрочем, есть еще один фактор, вполне белый и респектабельный, в основном проживающий в сельской местности Штатов,- так называемые милиционные формирования. В конце 50-х - начале 60-х годов прошлого столетия США захлестнула очередная волна психоза под названием "советское вторжение", и американцы вполне серьезно стали готовиться к затяжной партизанской войне (совсем как в СССР по почину Клима Ворошилова и Ионы Якира перед самой Великой Отечественной). Как мы знаем, никто их оккупировать не собирался, только попугали малость "кубинским кризисом", до известной "тяжести в штанах", но "милиция" эта на добрых полвека оказалась предоставленной самой себе. Теперь даже ФБР до конца не знает, что делать с "партизанами" и где их искать.
      Ну а об их любви к официальному Вашингтону вы и сами можете погадать-прикинуть. К внешним факторам я бы отнес даже не мусульман как таковых (эти-то уж США точно не любят), а "рукой подать" лежащую Латинскую Америку. Достаточно взять только Колумбию, где за годы борьбы с "наркобизнесом" сосед-"жандарм" такого наворотил, что любить его просто не за что. (А у наркокартелей денег столько, что известный бен Ладен, по сравнению с ними просто "уличный побирушка".)