Век 'Свободы' не слыхать

      Орган военного ведомства Украины газета "Радяньска армия" практически полностью воспроизвела этот анекдот на своих страницах, зачислив автора, то есть вашего покорного слугу, в разряд "врагов украинского народа". Полковник Мураховский, как и все старшие офицеры МО Украины, конечно, знал об этой моей шутке в эфире и в должной мере оценил юмор, куда больше интересуясь, насколько я хорошо знаю украинский язык. Я ответил, что понимать, читать и даже иногда говорить я еще могу, а вот писать - уж увольте, с меня и русского языка хватит, чтобы знакомые буквы в тексте расставлять. Анатолий Мураховский сотрудничал с программой "Сигнал" вплоть до закрытия радио "Свобода" в Мюнхене даже после ухода из МО на новую должность - помощника командующего Национальной гвардией Украины.
      Кроме Украины, как я уже упоминал, в сферу моих интересов также вошли Белоруссия и ее военное ведомство. Исходя из перспективы строительства военно-политического блока на постсоветском пространстве, я не мог упустить такой важный его "кирпичик", или, если угодно, "лоскуток", как бывший Белорусский военный округ. Надо было только придумать повод для администрации РС, чтобы выбить себе командировку в Минск. Такой повод наклюнулся в виде информации о планах глав государств СНГ провести очередную "дружескую попойку" в столице Белоруссии ориентировочно в апреле месяце. Я хватанул телекс и рванул на прием уже к новому директору Русской службы Юрию Гендлеру. Тот к концу дня пребывал в умиротворенном поллитрой выпитого состоянии.
      - Да, старик, я тебя внимательно слушаю,- молвил Юрий Львович,- хочешь стаканчик?
      Я одним глотком проглотил предложенное виски и выпалил:
      - Вот сообщение, организуйте мне командировку в Минск, постараюсь повторить то, что я уже с успехом сделал в России!
      - На сколько дней ты туда собрался?
      - Недель. Не менее трех. Сами понимаете, налаживание контактов требует времени.
      - Старик, это много,- рука поднялась и плеснула еще по сто грамм в опустевшую посуду,- хорошо, три недели с сохранением заработка, а остальное - твои проблемы и никаких командировочных.
      "Ну и хрен с тобой,- подумал я,- мне и своих бабок хватит... да, это не Матусевич..."
      Коль в том или ином виде "добро" на мое отбытие было дано, я вернулся в свой кабинет, чтобы позвонить в МО РБ полковнику Чекову, а также озадачить представителя Главкомата ОВС СНГ при минской штаб-квартире содружества генерала Волкова моей возможностью быть аккредитованным на встрече глав государств. Вопрос с визой вызывал куда меньше проблем.
      Мое приглашение в Белоруссию взялся обеспечить депутат парламента Евгений Новиков. Начальник пресс-службы МО Белоруссии оказался на месте. Внимательно выслушав меня, он дал распоряжение своему подчиненному Александру Муште принять от меня факс с вопросами министру и другим военачальникам, а впредь по приезде оказывать содействие. До генерала Волкова я так и не дозвонился, но проблему моей аккредитации мог решить и Новиков.
      Я сделал еще один звонок - сестре, обрадовав ее очередным своим скорым явлением "под светлы очи". Она, в свою очередь, сообщила мне, что хорошо знает сокурсника Бори Ельцина по Свердловскому политеху Юрия Сердюкова. Если у меня есть желание, то я могу с Юрием Ивановичем встретиться и порасспрашивать его о "младых годах президента". Я тут же довел эту новость до Гендлера, дабы укрепить его в решении отпустить меня в Минск и, кажется, сделал ошибку. Данная новость очень всполошила Савика Шустера, уже давно и безуспешно пытавшегося пробраться к Ельцину на программное интервью. Если бы это вдруг удалось мне, Шустер от зависти точно пошел бы вешаться, за компанию прихватив с собой на "горькую осину" и Юрия Львовича. Понятно, что "Шустрик" от планов моей командировки был не в восторге, а Гендлера можно было легко переубедить. Достаточно одной поллитры! Однако в попытке интервью с самим Ельциным мне не повезло... Но лучше по порядку.
      Весь март я готовил листы с вопросами белорусским генералам, попутно прозондировав и КГБ республики, которым тогда командовал генерал Эдуард Ширковский, числившийся в действующем резерве российской СВР. Как любил приговаривать мой выборгский дружок Валера Марышев, "в КГБ лучше идти самому, чем ждать, пока они придут за тобой".
      Между тем в Германии наступил карнавал, по местному называемый "фашинг", и так уж получилось, что по календарю он совпал с 23 февраля. Мы с Женькой Кушевым, оставшимся и при Гендлере главным редактором и заместителем директора Русской службы, тоже приняли в нем участие, явившись на службу: он сам - в генеральской парадно-выходной форме, а я - в камуфлированной. На утренней летучке появление Кушева, конечно же, вызвало ажиотаж, но тут заметили отсутствие еще одного члена совета редакторов мое. Я решил сыграть "на нервах" и, войдя в зал, как был в камуфляже, с натянутой на лицо "шапочкой убивчика", аккуратно положил на стол обмотанный изолентой странный тикающий механизм с часовым циферблатом, ко всему еще соединенный с гранатой, из которой у всех на глазах я выдернул кольцо (граната была добротной имитацией боевой "Ф-1" со вставленной в корпус сигаретной зажигалкой). В зале повисла мертвая тишина, а кое-кто уже начал нервно посматривать в сторону двери.
      - Ну что, Юрий Львович, отпускаете в Минск? И командировочные тоже начислите,- спросил я, стаскивая с лица вязанный подшлемник.
      - Старик,- запинаясь проговорил директор Русской службы, - к чему эти шуточки... как ты мог подумать... конечно поезжай... будут тебе командировочные... и билет...
      Остальные коллеги дружно поддержали это решение, советуя Юрию Львовичу как можно быстрее отправить "террориста" Коновалова в командировку хоть в Минск, хоть в Афганистан, а еще лучше в джунгли Суматры, лишь бы со своей гранатой куда с глаз подальше. Я, под начинавшийся смех посвященных в детали Кушева и Лёвина, горячо поблагодарил господина директора за принятое им мудрое решение, достал сигарету, отжал у гранаты чеку и прикурил, после чего нажал кнопку на загадочном устройстве с циферблатом, и оно зазвенело, как обычный будильник. Смех стал уже общим. Не смеялся только один Юрий Львович.
      К началу апреля у меня все уже было готово, включая визу и приобретенный за счет радио довольно дорогой билет на самолет немецкой "Люфтганзы". Американские авиакомпании в столицу Белоруссии из Германии вообще не летали. А транзитом, через океан, было бы еще накладнее. По обыкновению я сделал короткий звонок в МО РБ, чтобы подтвердить прибытие, и тут-то... полковник Чеков наповал сразил меня заявлением, что, по мнению министра обороны Козловского, я никакой не журналист, а шпион, военный разведчик, собирающий информацию открытым способом. И где, с позволения сказать, готовили присланные ему по факсу вопросы - в форте Брэгг, в Вест-Пойнте, а может, в отделе военного планирования самого "Пятиугольника"?
      От столь высокой оценки белорусским министром обороны моих скромных способностей военного аналитика я поначалу настолько опешил, что даже сразу не мог подыскать подходящий ответ.
      - И что мне теперь делать - вообще похерить тему военного строительства в Белоруссии? Вы же знаете, что никакой я, к черту, не разведчик, и предшественник Козловского в должности министра обороны РБ генерал-полковник Петр Чаус вполне нормально со мной общался,- с досадой в голосе наконец отозвался я.
      - Приезжай, что-нибудь придумаем,- сказали на другом конце провода,но про интервью с министром обороны Козловским придется забыть, он у нас, в отличие от своего предшественника Чауса, журналистов не жалует.
      Удивительно, что именно этот "журналистоненавистник", после того как его сняли с должности министра за имевшие-де место злоупотребления по финансовой части, последовал примеру генерала-диссидента брежневских времен Петра Григоренко и устроил пресс-конференцию для отечественных и зарубежных средств массовой информации прямо у себя на квартире. Жалко, меня там тогда не было...
      АПРЕЛЬ В БЕЛОРУССИИ
      И вот 13 апреля (угораздило же с календарной датой) я рейсовым бортом Франкфурт - Минск снова лечу на Родину. Рейс от Мюнхена был ранний - шесть часов утра, по времени меньше часа лета, и я его по обыкновению проспал. Во Франкфурте я, как обычно проклиная все на свете, наконец дотащился до нужного терминала, и вовремя - посадка уже была объявлена. Хорошо, я успел прихватить кое-что в дорогу еще загодя. Приняв свои кровные сто с прицепом за "отрыв носового колеса", я стал ждать, пока аэробус наберет заданную полетную высоту и персонал приступит к обслуживанию пассажиров. Однако мои предвкушения "попить на халяву сладкого уксуса" не оправдались. Это вам не американская "Дельта", где пей сколько влезет, хоть залейся, только веди себя хорошо - не приставай к пилотам с просьбой типа "дядя, дай порулить до международного торгового центра". В сервисе "Люфтганзы" сказалась известная немецкая скупость: один маленький "сопливчик" виски либо же произведенной где-то в Израиле "руссише водка" - и баста.
      "Ну, как говорится, за нас с вами и за хрен с ними",- подумал я, перекрестил пузырек и тут же опрокинул его содержимое в глотку. Будем пить из собственных припасов, незаметно наливая из-под полы. Нам это не в диковинку. Почувствовав себя уже почти хорошо, я провел глазами по салону и закурил. (С этим делом тогда еще, слава богу, как сейчас, не боролись.) Народу в самолете было немного, рейс в Минск явно гоняли полупорожняком. Публика, как и на американских авиалиниях, разношерстная; какие-то жулики-бизнесмены, пара то ли американцев, то ли англичан (к акценту я не прислушивался), остальные сплошь туристы из Германии, бывших соотечественников - никого. Я достал свою писанину и начал лениво пробегать ее глазами. "Надо же, в форте Брэгг готовили эти вопросы, шпионы ему мерещатся... Похоже, что министр Козловский - человек злопамятный, не может забыть, как выставил себя дураком перед публикой летом прошлого года в Главкомате ОВС СНГ. Да черт с ним, мне бы заполучить толкового оператора из ГОУ Главного штаба ВС Белоруссии, а дальше - поживем-увидим".
      От размышлений меня отвлек слишком уж громкий лай двух секс-туристов, занимавших параллельные кресла справа от прохода. Два прыщавых "дяди" откуда то из-под Дюссельдорфа, насколько мне позволял понимать мой немецкий, оживленно жестикулируя, предвкушали свои предстоящие развлечения "с зер юнге руссише метхен". "Вот поганые киндерфикеры,- подумал я,- нашли себе новые Филиппины". Заметив, что к их разговору прислушиваются, один из секс-туристов уперся в меня взглядом и смолк. Я отхлебнул приличный глоток виски прямо из горлышка, плотоядно улыбнулся и в свою очередь спросил по-английски: "Не слышали ли вы случайно о том, что в России по весне из-под снега очень часто выкапывают останки подобных вам любителей дешевых плотских утех?" Немец, ничего не сказав в ответ, тут же отвернул свиное рыло к приятелю и тихо прошептал: "Руссише мафия".- "КеГеБе" - как паролем отозвался другой. Шумные "базары" сразу приутихли.
      Уже по приземлении я заметил, как эти двое, стоя в очереди паспортного контроля, озирались по сторонам какими-то затравленными взглядами. Видимо, смысл оброненной мною фразы про "подснежники" наконец дошел и до их куцых мозгов. "Ага,- злорадно ухмыльнулся я,- поняли, куда занесла нелегкая? Это вам, фраерки ушастые, не Таиланд".
      На выходе из зала меня уже поджидал муж сестры Михаил Федорович, стоя рядом с каким-то незнакомым мне "качком". Водила, догадался я.
      - Ну, здоров будь, браток,- поздоровался Михаил и добавил: Знакомься, это Серега Зуев, будет тебя по Минску катать.
      Я протянул руку, попутно обратив внимание, что протянутая мне навстречу рука имеет наколки и подкожную накачку вазелином.
      - Приходилось бывать у "хозяина"? - мимоходом спросил я.
      - Да нет, бог миловал, это так - память детства,- ответил Сергей.
      Забегая вперед, добавлю, что с Серегой Зуевым мы как-то моментально сдружились. Не знаю, что тут сказалось, видимо, схожесть нашего с ним детства. Сергей оказался отличным парнем, на которого всегда можно было рассчитывать и полагаться как на себя самого. Качество, которого вам никогда не предоставит благоустроенный Запад, имеющий иные мерки и цену.
      Мы вышли из здания аэровокзала и подошли к видавшему виды зеленому "Москвичу".
      - Это и есть мое "точило",- сказал Сергей.- Не беспокойся,- добавил он, уловив в моих глазах некоторое сомнение,- у него под капотом половина V-образного движка от "фоккевульфа". Летать, правда, не летает, но бегает дай бог каждому...
      "Москвич" этот прослужил нам еще несколько лет и уступил эстафету "ауди". Последний раз мы с Серегой виделись осенью 2000-го, когда я прилетал со знакомыми немцами охотиться на кабанов. В тот раз Серега показал такой класс езды по сильно пересеченной местности, что немецкой фирме, выпускающей эти автомобили, впору было бы заключать с Зуевым контракт на рекламный ролик. Жаль, что тема охоты в лесах Белоруссии несколько выбивается из моего нынешнего повествования.
      На следующий день я поехал представляться в Минобороны Белоруссии. До встречи глав государств СНГ оставалось два дня, и нужно было определяться еще и с тем, что предоставят мне белорусские военные. Полковник Чеков сообщил мне, что интервью РС, разумеется с согласия министра, даст замначальника Оперативного управления Главного штаба полковник Воротынцев, да еще я могу почтить своим вниманием совместную пресс-конференцию министра Козловского и его коллеги из Польши. Что касается остальных заявок, то на этот раз, похоже, все. "Поймите правильно, Валерий Николаевич, что можем, то и делаем. Вы лучше прилетайте почаще, постепенно все и образуется",подвел итог начальник Управления информации МО РБ.
      Что ж, бывать почаще я отнюдь не против, главное, чтобы было с чем назад возвращаться. Оставив свои минские координаты подполковнику Александру Муште, я отбыл восвояси. Следующий заезд мы с Серегой сделали к зданию белорусского парламента, где, выловив "борца за права человека" Евгения Новикова, я спросил, что мне делать с аккредитацией на встрече глав государств. Новиков предложил проехать в Белорусский МИД и попробовать решить это дело там, ибо вопросы аккредитации зарубежных журналистов возложили на это ведомство. "Тем более,- продолжал Женя,- вот, познакомься, твой коллега из Литвы, кстати, тоже Валерий. Раньше он также жил в Белоруссии, но из политических соображений уехал".
      К нам подошел полноватый, среднего возраста мужчина в добротной темно-синего цвета тройке. Все ясно, значит, еще один "борец за права человека".
      В консульской службе Белорусского МИДа чиновники списали данные с моих многочисленных документов, пообещав уже к вечеру все вопросы с аккредитацией утрясти. Я поблагодарил, распрощался с Новиковым и под завязку, уже ближе к концу светлого времени суток, отправился в минскую штаб-квартиру СНГ в надежде перехватить генерала Волкова. Генерала на месте не оказалось. Секретарша посоветовала позвонить завтра - если есть возможность, то с утра пораньше, ибо ввиду предстоящего мероприятия у генерала просто нет времени ни на что. Ладно, быть по сему. Не объяснять же ей, что понятие "раннего утра" у меня всегда было каким-то особенным.
      - А что, Серый, не закинуть ли нам чего на порядком голодную кишку? садясь в машину, обратился я к Зуеву.
      - Почему нет, можно и закинуть.
      - А как насчет того, чтобы это чем-нибудь еще и сверху залить? продолжил я свою гастрономическую тираду.
      - Я - пас, здесь не Германия, а у ментов нюх - дай боже! Приловят будешь потом ходить пешком,- с улыбкой отозвался Серега.- Вечером пожалуйста, можем и принять по стаканчику.
      - Лады, браток, ты эту "малину" лучше знаешь, командуй, куда кости кинуть.
      - Давай в "Бульбяную" , ее под туристов варганили, так что, глядишь, может, и не отравят.
      Тут обнаружилось, что белорусских "зайчиков" у меня в наличке разве что на пачку сигарет. Скептически поглядев на мою озадаченную физиономию, Серега крутанул рулевое колесо, развернув "Москвич" на 180 градусов, и взял направление в сторону рынка. Там он быстро выхватил взглядом в толпе какого-то юркого паренька, подозвал его, поздоровался и спросил, обращаясь ко мне: "Сколько будешь менять?" Я протянул два косаря "зелени". Парнишка быстро хватанул купюры да и был таков. Я вопросительно взглянул на Сергея. Тот улыбнулся: "Все схвачено, щас принесет разменку. Это свой хлопчик, на "общак" работает". Когда паренек вернулся с местной деньгой, я пожалел, что не прихватил с собой чемодан. Кое-как распихав доставшийся мне ворох дензнаковой бумаги по всем своим и Серегиным карманам, мы поехали в эту самую "Бульбяную" откушать.
      Национальная кухня оказалась вполне съедобной. Напитки - употребимыми. Прибыв под поздний вечер домой к сестре, я только и делал, что резкими мотками головы отказывался от всех предложений Михаила Федоровича выпить, как и от предложений сестры перекусить. Единственное, чего мне больше всего хотелось, так это куда-нибудь упасть. Перед тем как я окончательно свалился, сестра все же успела сообщить мне, что однокашник Ельцина, Юрий Иванович Сердюков, придет завтра вечером, так что она очень просит меня хотя бы сохранять вертикальное положение. Я согласительно что-то промычал и вырубился.
      Встав ни свет ни заря, будучи разбуженным громким лаем и прыжками стокилограммовой радости по кличке Джус, я засунул мутную с пьяни голову под холодный душ и справился у старшего племянника Вадима, нет ли чем в этом доме полечиться. С пониманием взирая на похмельного дядю, Вадик, протянув руку за бабками, быстро сбегал в магазин и приволок бутылку импортного скотча, от которого меня тут же и вывернуло наизнанку. Глядя на все это, вернувшийся с прогулки с собакой Михаил Федорович молча открыл шкафчик, достал бутыль самогона и коротко сказал: "Пей!" Как ни странно, но от самогонки мне полегчало настолько, что я оказался в состоянии даже закусить, после чего, набирая трясущимися руками номер, позвонил генералу Василию Волкову. Выслушав меня, тот ответил, что ввиду завтрашней встречи глав государств времени у него в обрез, так что лучше будет, если я сразу же и выеду в направлении штаб-квартиры Содружества.
      Серега с тачкой уже был внизу, так что много времени это у нас не заняло. Слава богу, Минск - не Москва, если брать критерием расстояния и время, затраченное на торчание в пробках. Подъехав к зданию штаб-квартиры Содружества, мы столкнулись с таким блокпостом милиции, который впору было бы выставлять в нынешней Чечне, а не в мирной белорусской столице. Пришлось вызывать Волкова по мобильнику, чтобы тот провел меня через этот "пикет".
      Из контекста моей беседы с генералом я получил практически полное представление о военном пакете, который, вероятно, будет обсуждаться главами государств. Уже после интервью я попросил генерала прояснить и вопрос о моей аккредитации, рассказав про вчерашний визит в МИД. Еще раз о пользе "телефонного права". Одного звонка из ведомства господина Коротчени вполне хватило. Аккредитацию мне дали в течение минуты. Поблагодарив Василия Петровича, я проделал обратный путь через милицейскую "полосу препятствий" и вышел к Серегиной тачке.
      - Ну, коль тебе запретили сегодня надираться, так, может, по девочкам? - с подколкой спросил Зуев.
      - Нет, Серега, первым делом будем портить самолеты,- протянул я,- так что давай перекусим без запивки, погуляем, а потом съездим к Камню.
      Захватив на проспекте Скорины (бывшем Ленина) букет красных гвоздик, мы поехали на Остров слез, к мемориальному камню погибшим в Афганистане. (Теперь там установлен памятник, строительство которого было закончено уже при президенте Лукашенко, но сам мемориальный камень сохранился.) Возложив цветы, постояли несколько минут, помолчав, затем вернулись к машине. Вечером, не забывая при этом подливать в стакан и накладывать в тарелку, я подробно расспрашивал Юрия Сердюкова о его однокашнике - российском президенте. От Юрия Ивановича я узнал, что Ельцин уже в Минске. Они говорили по телефону, а после окончания встречи в верхах, может, и посидят вместе, вспомнят старые времена. Вот мне, дураку, тогда и воспользоваться бы внезапно открывшейся перспективой при поддержке Юрия Ивановича Сердюкова выйти на российского президента, так нет же - "обходному охватывающему маневру" я предпочел "лобовую атаку", не рассчитав при этом ни "глубину операционного прорыва", ни "силы и средства", которые выставит "противник".
      Интервью с Сердюковым получилось интересным. Хотел того Юрий Иванович или нет (о своем старом друге он, разумеется, в основном говорил положительно), но перед моим мысленным взором вырисовывался портрет мало отягощенного какими-либо моральными устоями бывшего партийного секретаря, от природы хитрого и изворотливого, способного на любые, часто непредсказуемые и алогичные действия. Степень выживаемости и приспособляемости Ельцина достаточно хорошо характеризовал и рассказ Сердюкова о годах совместной учебы в Свердловском политехе, и эпизод из партийной карьеры свердловского первого секретаря, когда он прибыл на пленум ЦК с неподготовленной речью, что грозило снятием с должности, но выступил экспромтом и тем самым почему-то приглянулся присутствовавшему на пленуме "вождю кубинской революции" Фиделю Кастро. Рассказ Сердюкова лишь добавил к портрету ЕБН как раз те недостававшие ему черты, о которых по вполне понятной причине не пожелал говорить мой хороший знакомый Вадим Бакатин, в те годы первый секретарь соседнего со Свердловским Кемеровского обкома партии.
      Беседа с Юрием Ивановичем Сердюковым заняла больше часа, и хотя выбивалась из моей основной военной тематики, по качеству материала вполне могла претендовать на спецпередачу в рамках лучшего эфирного времени "Свободы". Посмотрим, что мне удастся сделать на встрече глав государств?
      Утром к зданию Дворца молодежи, где собирались паханы "Совражества", с нами по одному ему известной причине увязался и муж сестры, Михаил Федорович.
      - Ты что, решил по старой памяти поохотится на казахов? - шутя спросил я.
      - Угу, поохотиться,- только и ответил тот с флегматичностью коренного азиата.
      Поняв, что не выжму из него по утрянке больше ни одного слова, я оставил Мишу в покое, передав ему на "хранение" двухлитровую бутылку "Смирновской" водки. Не идти же с ней в зал заседания, еще не так поймут. В предбаннике, перед дверью зала, российская охранная служба уже установила "подкову" металлодетектора. Народу было мало. В углу работал буфет, около которого заметно разговлялся ранее представленный мне Новиковым диссидентствующий журналист-тезка из Литвы. Времени было еще предостаточно, и я решил составить ему компанию. Этот литовский Валера чем-то неуловимо напомнил мне другого моего тезку из Выборга - Валеру Марышева, может, габаритами, а может быть, манерой рассуждать.
      - Вот поверь мне, этот свердловский боров ради сохранения собственной власти и кормушки для семейных блюдолизов (он употребил схожее по звучанию слово) не остановиться ни перед чем,- жестикулируя зажатым в руке стаканом, убеждал меня литовский коллега,- возникнет нужда, он пол-Москвы... да что там - пол-России зальет кровью, собственный парламент расстрелять прикажет!
      - Ну это ты несколько перегнул палку,- скептически, вертя в руках собственный стакан, отозвался я,- а как же демократия?
      - Какая к х...м собачьим демократия! - взвизгнул на высокой ноте мой застольный оппонент.- У кого демократия, у провинциального партийного секретаря-пьяницы?
      Я рассчитался за выпитое и съеденное нами (литовский коллега явно был на мели) и двинулся к входу в зал заседания, оставив тезку допивать в одиночестве. Больше мы не виделись, а в октябре того же 93-го года я очень пожалел, что не взял его координат.
      К тому времени толпа уже собралась изрядная, а пробиться в зал в первых десятках означало занять места поближе к трибуне. Я пропустил кейс с аппаратурой звукозаписи через "телевизор", прошел "подкову". Не гремит, не звенит. "Можете проходить",- разрешила охрана. Качество работы у российских профессионалов было на высоте, я сразу заметил, что "подкова" дает круговой охват, работая от пола. Это вам, граждане хорошие, не аэропорт где-нибудь в Бостоне или в Чикаго - ножа или пистолета в обуви не пронесешь.
      Вопрос из зала мне, к сожалению, задать не удалось. Как и положено в хорошем спектакле, все роли были расписаны загодя. В конце заседания, намеренно чуть замешкавшись при сборе части своей аппаратуры в кейс и приметив наконец, что Ельцин покидает зал заседания, я с микрофоном наперевес ринулся на перехват. Тот, даже не обратив внимание на возникшее на его пути препятствие, как шел, так и продолжал двигаться - подобно танку, прущему на бруствер вражеского окопа, а меня из-под ног главы Российского государства в последнюю секунду выдернула президентская охрана. Крепко сбитые ребятишки, под дорогими импортными костюмами которых ясно просматривались и даже прощупывались легкие бронежилеты типа "визит" и короткоствольные автоматы, буквально вынесли меня на руках, объяснив попутно, как опасно бывает "бросаться под колеса встречного грузового транспорта". Уже после "выноса тела и предания его земле", снова выбравшись к центральному входу во Дворец молодежи, я заметил Юрия Ивановича Сердюкова, которого российский президент широким жестом пригласил сесть в свою машину. "Мудак"! - дал я самому себе заслуженную высокую оценку.- Учил бы "правила уличного движения" - стоял бы сейчас рядом с Сердюковым. Глядишь, тот бы и представил президенту... А так - поезд ушел.
      Делать нечего, я отправился разыскивать Михаила Федоровича. Тот проводил время у небольшой речушки-ручейка в обществе белорусского милиционера из внешнего кольца охраны, периодически прикладываясь к двухлитровой бутылке "Смирновской". Апрель в том году выдался холодный. Отобрав у Миши бутылку, я, на чем свет стоит матерясь между глотками, вкратце рассказал о моем приключении.
      - Ну не убили - и ладно,- заметил Михаил Федорович,- скажи спасибо!
      - Пошли искать Серегу, шутник! - огрызнулся я, передавая ему бутылку.
      Недоумевающий белорусский милиционер во все глаза смотрел на разыгравшуюся перед ним сценку, прикидывая, к какой же российской или казахской спецслужбе принадлежат эти двое, но спросить не решался. А что до бутылки водки, то для маскировки, может, оно так и надо. Потом выяснилось, что Михаил Федорович продемонстрировал местному стражу порядка свою старую, советскую еще "ксиву" времен службы в Карагандинском УВД. Кроме слов "МВД СССР", тот в ней ни хрена, конечно, не понял, но на всякий случай принял к сведению.
      Так безрезультатно закончилась моя единственная попытка взять интервью у президента России.
      Через пару дней в Минск прибыл польский министр обороны, и его белорусский коллега Козловский давал по этому поводу совместную пресс-конференцию. Памятуя о моем недавнем фиаско, я вел себя осмотрительно, не бросаясь на министра обороны, как на амбразуру ДОТа с последней связкой гранат. Свой вопрос министру задал в общем журналистском потоке. По окончании мероприятия Козловский сам обратил на меня внимание, и я подошел к нему в сопровождении полковника Чекова. Справившись, как у меня успехи на журналистском поприще, он поинтересовался и тем, нравится ли мне в Минске. Я вежливо поблагодарил министра обороны Белоруссии, попутно передав ему привет от старого сослуживца по Афгану генерала Стефановского. Услышав знакомую фамилию, Козловский еще больше оттаял, распорядился оказать мне посильное содействие, но сам он интервью давать не готов, времена, знаете ли, не те. Я спросил, не будет ли он возражать против беседы с одним из его заместителей - начальником Управления кадров МО генерал-майором Иваном Зубковым. При упоминании "серого кардинала" военного ведомства РБ министр обороны чуть помедлил с ответом, потом согласно кивнул: "Ну не в этот, так в другой раз, но в принципе не возражаю". Ну что ж, и на том спасибочко. По крайней мере в этот раз обошлось без намеков на военную разведку США. Бог с ним, что интервью не дает, главное - работать не мешает.
      Пару дней спустя у меня состоялась беседа с заместителем начальника Оперативного управления Главштаба Вооруженных сил Белоруссии полковником Владимиром Воротынцевым и его коллегой полковником Виктором Новиковым. Беседа вышла полемической, что придавало ей хорошие шансы на эфирный рейтинг. Хотя от ответа на мой каверзный "шпионский" вопрос "считать или не считать десантно-штурмовые бригады наступательным родом войск?", а в случае утвердительного ответа "как быть с сугубо оборонительной военной доктриной республики, которая не предусматривает существования таких единиц в структуре национальных Вооруженных Сил?" - Воротынцев предпочел уклониться. Уже кулуарно полковник сказал мне, что, признаться, не ожидал от журналиста такого уровня теоретической подготовки в военных вопросах. Я решил малость порисоваться и спросил его:
      - Вы ведь заканчивали академию Генштаба?
      Воротынцев утвердительно кивнул.
      - Так вот, хотите верьте, хотите нет, но начальник академии ГШ генерал Родионов летом прошлого года произнес почти ту же самую фразу. А министр обороны Белоруссии до недавнего времени вообще считал, что на меня в американском Пентагоне работает целый отдел военного планирования.
      Полковник понимающе улыбнулся, и на этом мы расстались.
      Все остальное время из отпущенного мне на минскую командировку я отдал делам личным, можно сказать, семейным. Посетив в Речице мать, я неожиданно для себя снова пересекся со своей первой любовью Нинкой Богдан. Черт возьми, сколько раз я давал себе зарок не доверять ничего личного и интимного даже бумаге, но не могу до конца обойти молчанием эту сторону моей жизни.
      Я был женат два раза - и оба неудачно. Наступать на грабли в третий раз, с учетом прошлого опыта, я не торопился, но нет ничего хуже, как, разменяв третий десяток (теперь уже четвертый) остаться одному. Не знаю. Был ли я тому виной, что вся моя личная жизнь в конце концов к долбанной матери обрушивалась в ничто или же противоположной стороне не хватало умения и терпения привыкнуть к моему более чем неординарному стилю жизни, но с Ниной все вышло до слез по-глупому.