Бонне и Макгенри кивнули.
      - Мистер Шрам и мистер Фуше вылетят в Бордо заранее. Мистер Фуше отсоединит сигнализацию, проведенную со складов непосредственно в префектуру полиции, и снова подключит её в одиннадцать двадцать шесть на следующее утро. Кроме того, он свяжет четырех охранников внутри складов, маршруты которых отмечены. А теперь, с вашего разрешения, рассмотрим контрольный график. Мистер Шрам и мистер Фуше могут идти, чтобы не опоздать на самолет.
      Фуше и Шрам вышли, не сказав ни слова.
      - Мистер Макгенри, грузовик с рабочими и оборудованием сейчас на пути из Парижа в Бордо?
      - Да, сэр.
      - Где два трейлера "Мерседес"?
      - На улице, кэп. Мы грузимся вместе с ними в три часа. У нас два трейлера, четыре механика, четыре комплекта специальных ключей зажигания.
      - Спасибо.
      Капитан щелкнул переключателем проектора. Изображение сменилось. Теперь это был паром водоизмещением десять тысяч тонн у пирса в Саутгемптоне. В его разинутую пасть въезжали крошечные автомобильчики.
      - Перед вами - паром "Бергквист Лаура", совершающий рейсы между Саутгемптоном и Бильбао. Только такой паром или менее доступный для нас авианосец располагают необходимыми площадями для погрузки восемнадцати с лишним тысяч ящиков вина. Мы должны захватить этот паром, чтобы перевезти вино.
      Он снова повернулся к карте Бискайского залива и обвел красным карандашом Саутгемптон.
      - Мы здесь, - сказал он, - а вино здесь, - он обвел Бордо. Потом провел карандашом красную линию от Саутгемптона до Бильбао.
      - Это - обычный маршрут парома.
      Капитан отметил точку на маршруте ниже полуострова Котентин.
      - Здесь мы захватим паром и выгрузим пассажиров, экипаж и машины в море.
      - В море? - переспросил Бонне.
      - Ты хочешь выбросить две сотни машин в море? - удивился Макгенри.
      Капитан готов был к этому вопросу.
      - Вас интересует судьба людей и машин. Объясняю, что пассажиры будут перегружены в спасательные шлюпки опытным экипажем. Им нужно проплыть двести ярдов до сухогруза "Бенито Хуарес", который будет ждать нас в этой точке по моему распоряжению, чтобы принять на борт людей с парома, передавшего сигнал SOS.
      - Сухогруз наш? - спросил Бонне.
      - Это зафрахтованное судно под нашим контролем, - ответил капитан. Через два дня после того, как мы избавимся от вина, пассажиры сойдут на берег в Северной Африке. Капитан объяснит им задержку поломкой руля (руль для этого будет иметь следы недавнего ремонта). Он получит награду от шведского правительства, поскольку "Бергквист Лаура" плавает под шведским флагом.
      - А с машинами как? - спросил Макгенри.
      - Мистер Макгенри, если мы не выбросим за борт эти полторы-две сотни машин, у нас не будет свободного места для вина. Поэтому нашими первыми задачами после захвата судна будет заставить работать поваров и выбросить машины в море.
      Он провел зеленым карандашом линию из Бискайского залива к устью реки Жиронда.
      - Мы зайдем в Жиронду в двадцать три ноль-ноль завтра вечером. Пришвартуемся у набережной Ка-де-Шартрон возле складов Крюза в два часа четырнадцать минут ночи в воскресенье. Погрузка займет у нас сорок семь минут, после чего мы уйдем вниз по реке в обратном направлении. Вот, пожалуй, и все.
      - Каким образом мы избавимся от вина? - спросил Бонне.
      - Как я уже говорил вам, я скажу об этом за один час до того, как это произойдет. Теперь ваше слово. Вы участвуете или нет?
      - Участвуем, - кивнул Бонне.
      - Прошу взять конверты со своими именами на столе у двери. Изучите материалы внимательно. Отходим в четыре часа дня. Всего хорошего, джентльмены, - сказал капитан, глядя в окно.
      Он слышал, как они расходятся. Он был сыном близкого друга короля Англии. Он был командиром авианосца флота Ее Величества, но опустился до того, что стал виноторговцем, а потом и преступником. Дальше опускаться было некуда. Если и на этом поприще он потерпит неудачу, то его или убьют, или упрячут в тюрьму до конца жизни.
      Гэс Шутт тщательно застегнул твидовое пальто перед высоким зеркалом в Аксельрод-Хаузе. Надевая шляпу, он проследил за тем, чтобы линия полей была строго параллельна линии плеч.
      Затем он открыл особым ключом стальной ящик и вытащил большой коричневый конверт, в котором хранились четыре разработанных на компьютерах плана преступления. Он прошел к столу и запечатал его четырьмя печатями синего сургуча, поставив на каждый оттиск своего перстня. Затем перевернул конверт и красными чернилами быстро написал: "В случае моей смерти содержимое этого конверта переходит в собственность моего друга, капитана Колина Хантингтона", поставил внизу подпись и дату.
      Потом Гэс достал из письменного стола свое завещание. Оно было коротким - все свое состояние и собственность он завещал своему другу и спасителю, капитану Колину Хантингтону, проживающему на Фарм-Стрит, Вест-1, Лондон. Завещание не было подписано. Шутт взял ручку и задумался. Колин никогда не проявлял интереса к золоту. Несмотря на все свои достоинства, он был бесшабашным гулякой, любящим женщин, французскую кухню, дорогие вина и аристократические салоны. К тому же он был неудачливым игроком. Шутт не смог вывести свое имя и пошел на компромисс. Он поставил инициалы и дату и адресовал завещание своему адвокату в Лондон. Потом бросил заклеенный конверт в корзину с надписью "Исходящие".
      Уложив в чемодан футляр с двумя девятимиллиметровыми пистолетами "люгер" сумасшедшей убойной силы, он сверху положил пижаму, пару рубашек, смену белья и книжку Винна - Эдвардса "Социальное поведение животных".
      Вертолет Корпорации прямо с лужайки перед домом доставил его в Саутгемптон.
      Стоял солнечный жаркий июльский день. Не было даже обычного ночного бриза. Капитан прикинул на глазок, что на пароме будет около ста двадцати легковых машин и до одиннадцати грузовиков. Он видел Форда Макгенри в кабине тяжелого трейлера "мерседес". На негре был белый тренировочный костюм. Второй "мерседес" стоял за ним.
      Капитану стало жарко. Над машинами, ожидавшими погрузки, колебалось марево. Машины были забиты водными лыжами, пляжными подстилками, надувными матрасами. Он начал волноваться - где Гэс Шутт? Капитан уже второй раз посмотрел на часы, когда вспомнил, что Бонне где-то рядом и следит за ним. Он перестал крутить головой и смотреть на часы и вошел с здание пассажирского терминала. Здание было новым, с высоким потолком, кафе-баром и газетным киоском. Едва войдя, он заметил Бонне и Каллерса в разных частях зала, не замечающих друг друга в толпе пассажиров. Туристы были увешаны рюкзаками и фотоаппаратами. Капитан купил пару журналов и принялся наблюдать сквозь стекло за погрузкой машин.
      В восьмой по счету машине - открытом "ягуаре" - прекрасно смотрелась симпатичная молодая пара. Девушка сказала сидящему рядом молодому человеку:
      - Мы не просто едем в чудесную романтическую Испанию в свадебное путешествие, мы едем на самой чудесной машине, которую только мог подарить любящий папочка своей дочери в качестве свадебного подарка.
      - Нам, - поправил молодой человек. - Он подарил её нам.
      В девятнадцатой по счету машине сидел румяный коротышка и его жена Бренда с бигуди в волосах и близнецами на коленях. На заднем сиденье лежали три чемодана и игрушки - трактор, пожарная машина и медвежонок-коала.
      - Мне не верится, что у нас отпуск, Гарет, - в десятый раз повторяла она. - Сперва мы копили на свадьбу, потом на детей, потом на машину, а теперь мы едем в великолепный отпуск в кредит.
      - Так и должно быть, Брен, - ответил муж. - Вот вернемся, встанем покрепче на ноги и расплатимся с банком.
      Сорок седьмая машина была зеленым "мустангом" с иллинойскими номерами. В ней сидели мужчина и женщина. В машине были снаряжение для подводного спорта, сумка с клюшками для гольфа, одна теннисная ракетка, пара сапог для верховой езды, ружье в чехле, пара водных лыж и ещё кое-что по мелочи. Мужчина постоянно ворчал, потому что был юрисконсультом по налогообложению, специализировавшимся на гайанских корпорациях, переправляющих капиталы фирмам в Онтарио, которые переводили их люксембургским компаниям, контролирующим предприятия по производству батареек в Нигерии. Он постоянно потел, даже во сне, от мысли, что федеральная налоговая инспекция может зацепить кого-нибудь из его клиентов.
      - Какого черта я взял тебя с собой? - ворчал он на свою жену. - Когда ты научишься укладывать вещи? Как ты могла потерять мою бейсбольную перчатку? Висишь целый день на этом чертовом телефоне и болтаешь со своей мамашей. Я что, не прав?
      Жена прикусила губу, испытывая непреодолимое желание достать из чехла ружье и пристрелить супруга.
      Машина тридцать первая в третьем ряду была двухместным спортивным "триумфом" с одним человеком за рулем - женщиной лет тридцати пяти. Она была недурна собой и легкомысленна с виду. Муж дал ей кредитные карточки "Дайнерз Клаб", "Барклай" и "Америкэн Экспресс", она обожала проводить время на море и заводить себе новых знакомых. В три часа все погрузятся, она распакует вещи и достанет "Путеводитель по морским курортам". В шесть часов переоденется и отправится прогуляться и завести какое-нибудь знакомство. А в десять вернется к себе, разденется, упадет на постель, где и останется до конца путешествия, услаждая кого-нибудь из новых знакомых.
      Первым в ряду тяжелых машин стоял большой туристский автобус с шестьюдесятью четырьмя пассажирами, включая мисс Мэй Гэммидж, которая весила триста восемьдесят один фунт и занимала одна сразу два места.
      Прозвучал сигнал к началу погрузки. Открылись ворота. Пешие пассажиры двинулись на посадку, и капитан Хантингтон тоже пошел, чтобы Шарль Бонне не подумал, будто он кого-то ждет. Он помог пожилой женщине поддержать мужа на ступеньках. Та была ему очень благодарна.
      - У него плохое сердце, - объяснила женщина, - и в жару он всегда себя плохо чувствует.
      - Когда паром выйдет в море, станет прохладнее, - ответил капитан.
      - С сердцем у меня все в порядке, - проворчал старик. - Это все из-за жары. Спасибо, что помогли.
      - Вы очень, очень любезны, - сказала женщина. У них чувствовался сильный испанский акцент.
      Капитан, Шарль Бонне и Каллерс были уже на борту, когда к пассажирскому терминалу подъехало такси с Гэсом Шуттом.
      - Много сегодня народу, - сказал он кассиру в билетной кассе.
      - Мы заполнены до отказа, сэр. До самого отказа.
      Шутт взошел на борт и прошел в свою каюту. Коридоры были хорошо освещены. По пути он прошел детскую, где восемнадцать или двадцать юных существ играли и визжали во всю мочь. Он прошел дальше и увидел свою каюту. Войдя и закрыв за собой дверь, он прислушался. Затем нажал кнопку вызовы стюардессы.
      - Сэр? - в дверь просунулась голова стюардессы. - Не могу пока ничем помочь. Я слишком занята, пока мы не отплывем, сэр.
      - Вы поможете мне сейчас, - сказал Шутт и протянул пятифунтовую банкноту. - Уведите меня отсюда.
      Стюардесса уставилась на деньги.
      - Не понимаю, сэр.
      - Вы что не слышите, как визжат эти сорванцы? Я прошу сменить мне каюту, - он сунул деньги ей в руку. Она исчезла.
      Через десять минут, в течение которых количество детей в детской увеличилось тоже на десять, в каюте появился кассир.
      - Стюардесса сообщила мне о вашей проблеме, сэр, - сказал он, возвращаю Шутту пятифунтовую бумажку. - Нет никакой возможности куда-либо вас перевести, если только вы не согласитесь разделить каюту с тремя рок-музыкантами. Мы набиты битком, сэр.
      - Битком? И до которого часа будет стоять этот гам?
      - Детей обычно в семь часов забирают спать, сэр.
      - В семь? О Боже, сейчас ещё и четырех нет. А когда эта чертова детская открывается утром?
      - Не раньше семи, сэр, так что не волнуйтесь.
      Когда он ушел, Шутт достал два патрона калибра 9 мм и, заткнув ими себе уши, уселся читать Винна-Эдвардса. Ему нельзя было покидать свою каюту до конца путешествия.
      Легковые машины и грузовики въезжали на паром и занимали свои места на огромной нижней палубе. Затем аппарель поднялась и закрылась. Были отданы швартовы. Прозвучал гудок. Паром отвалил от пирса и медленно двинулся, огибая остров Уайт, к выходу в море. Капитан сосредоточенно вел поединок с игральным автоматом, когда к нему обратилась дама, вышедшая на охоту за новыми знакомствами:
      - Прекрасный день, не правда ли?
      - Да-да, конечно, - ответил капитан, продолжая бросать жетоны в чрево "железного бандита". - Вы не первый раз по этому маршруту?
      - Нет, конечно. Я десятки раз уже плавала туда-сюда.
      - Как здесь кормят?
      - Точно не знаю, но по-моему, отвратительно.
      - Этого я и боялся.
      - Почему бы нам не пропустить по чуть-чуть для аппетита?
      - Простите?
      - Выпьем перед обедом - за знакомство. Значит, в баре, перед обедом?
      - Очень любезно с вашей стороны.
      - Ах, что вы! - она похотливо улыбнулась, - Вы очень, очень милы! До встречи!
      - До встречи, мадам.
      Шарль Бонне изучал магазины "дати-фри", чтобы посмотреть, нельзя ли там чем-нибудь поживиться после захвата судна. В шесть часов он подошел к окошечку и отправил кодированную радиограмму одной фирме по продаже недвижимости в Палм-Спрингз, Калифорния, в которой давалась команда поднять на четыре доллара цену за дозу героина в Соединенных Штатах. После этого криминальная статистика в крупных городах Америки должна была резко пойти вверх.
      Форд Макгенри следил за потоком денег, который потек в кассы, едва успели открыться бары, и девятьсот с лишним пассажиров поспешили утолить свою жажду. На нем был все тот же белый тренировочный костюм, и так же были одеты четверо автомехаников. В половине седьмого все пятеро встретились в кафетерии, похожие на цирковых воздушных гимнастов.
      - Вы кто такие? - спросил у Макгенри маленький мальчик.
      - Мы - автогонщики. Едем в Испанию, чтобы забрать все призы.
      - А-а-а, - протянул малыш, - а я думал, вы пекари...
      Каллерс профессионально оценил спасательные шлюпки, затем опустился вниз, чтобы найти старшего механика, и показал тому свой профсоюзный билет.
      - Я сам - стармех, - объяснил он, - сейчас у меня небольшой отпуск, прежде чем я догоню свой пароход в Ла-Корунье. Хотелось посмотреть на ваши железки.
      Старший механик был рад услужить.
      Капитан вошел в судовой ресторан в ожидании худшего. Он понюхал и попробовал красное вино.
      - Это неплохое алжирское вино, - сказал он стюарду. - Зачем было наклеивать на него этикетку от "Божоле"?
      - Нашим пассажирам нравятся французские названия, сэр, - объяснил официант.
      Капитан попробовал суп, который поставил перед ним официант.
      - Прекрасный суп! - воскликнул он.
      - Да? - переспросил польщенный официант.
      - В меню указан пряный индийский суп, но это совсем другое.
      - Разве?
      - Конечно. Это лучший баклажанно-крабовый суп из всех, что я пробовал.
      - Я... я не знаю, что случилось, сэр.
      Капитан попробовал рыбу.
      - Что это такое? - спросил он у официанта.
      - Морской язык из Дувра, пользуется большим спросом.
      - Да, это морской язык. Но это - суфле из морского языка, его нужно готовить четыре часа.
      - Простите, сэр, я не знаю...
      Капитан проглотил две полных ложки суфле.
      - Великолепно! Превосходно!
      Когда он попробовал утку ("Что это? - Это наше специальное блюдо, сэр, утка") он даже откинулся от стола.
      - Если ещё кто-нибудь спросит у вас, что это такое, можете, ссылаясь на мой авторитет, отвечать: это "ле канар а ля фасон дю доктор Кушо".
      Сказав это, капитан встал из-за стола и отправился на камбуз.
      Там трудился Хуан Франкохогар.
      - Капитан Хантингтон! - изумленно воскликнул тот.
      - Я так и знал, - сказал капитан. - Я догадался, что это ты. Что ты здесь делаешь?
      - Еду домой. Это лучший способ. Работаю, чтобы не платить за билет, а когда мы пришвартуемся, до Франции останется всего два часа пути.
      - Нам нужно поговорить, - сказал капитан. - Когда ты заканчиваешь?
      - В час, сэр.
      - Я вернусь, - капитан вышел с камбуза. Ему было смешно. Вот типичный образчик того, как все планы могут полететь к черту из-за пустяка. Он не сможет высадить Франкохогара в море, потому что тот никогда не поймет, почему его, капитана Хантингтона тоже не высадили. Если он оставит его на борту, Франкохогар должен будет разделить с ним ответственность, если дело провалится.
      Капитан стоял у борта, глядя в ночную тьму.
      Он решил оставить Хуана на борту, не позволяя ему покидать камбуз, как и полагается коку. Если операция провалится, они подпадают под французскую юрисдикцию, а ни один французский полицейский или суд никогда не поверит, что такой знаменитый повар, как Франкохогар, мог иметь что-нибудь общее с кражей вина.
      Шутт решил отказаться от еды, хоть и был голоден, до тех пор, пока детская не закрылась, и не наступила тишина. Тогда он позволил стюардессе принести ему четыре сэндвича с ростбифом и бутылку "Божоле". Он больше не предлагал ей пяти фунтов. Он уже осуждал себя за то, что готов был выкинуть такую крупную сумму из-за какого-то пустяка. Шутт сухо поблагодарил стюардессу и, когда она вышла, принялся медленно жевать сэндвичи, запивая их мелкими глотками вина. При этом он читал про то, как краб-скрипач, сидя у своей норки, приветствует взмахами клешней других крабов.
      Шутт всегда хорошо чувствовал себя в обществе крабов-скрипачей - так же, как и птиц, китов или кроликов - ведь их совсем не интересовало золото и все, что с ним связано.
      Прошло одиннадцать часов с того момента, как паром покинул порт. Капитан Хантингтон спал в одежде. Проснувшись и перекинув ноги через край койки, он снял телефонную трубку и позвонил на камбуз. Макгенри ответил, что все в порядке. Капитан попросил убедиться, что мсье Франкохогар спит в совей каюте, и запереть его. Франкохогар спал, как дитя.
      - Он может вообще все проспать, - сказал капитан. - Как там погода?
      - Мокро и ветрено, кэп.
      - Это плохо.
      Паром сильно качало, когда капитан надевал непромокаемый плащ и фуражку. Сунув в карман пистолет, он вышел из каюты. Его слегка мутило, как когда-то, когда он впервые шел в бой. Капитан подумал, какая огромная разница - читать о девятистах двадцати пассажирах в распечатке компьютера и видеть их перед собой. Он подумал о том, что испортившаяся погода может помешать безопасной высадке пассажиров или, того хуже, вообще не позволит Паппадакису на сухогрузе выйти к точке рандеву вовремя.
      Когда он выходил в коридор, из своей каюты в десяти ярдах от него появился Шарль Бонне. Они вдвоем двинулись по коридору, держась за поручни, потому что паром качало все сильнее. Когда они вышли на палубу, ветер был настолько силен, что им пришлось приложить все свои силы, чтобы открыть дверь. Хлестал дождь, вокруг не было видно ни зги. Они поднялись на капитанский мостик и толчком ноги распахнули дверь. Шарль Бонне держал в руке пистолет. Боцман и вахтенный офицер удивленно уставились на них.
      Никто не произнес ни слова, когда капитан пересек мостик и направился к радиорубке. Там он растолкал радиста.
      - Прошу пойти со мной на мостик, - сказал он.
      Радист вскочил на ноги. Капитан подтолкнул его к выходу.
      - Я захватываю это судно, - сказал он.
      - Это пиратство, - грустно сказал радист. - Вас повесят.
      Слово "пиратство" резануло слух капитана.
      Компьютеры и Макгенри употребляли слово "захват", но это было всего лишь эвфемизмом древнего термина. Он - британский морской офицер, который стал тем, с кем в свое время присягал сражаться - пиратом. Да, капитан Королевского военно-морского флота Колин Хантингтон стал пиратом.
      Он услышал, как на мостик ворвались Макгенри и два автомеханика. Все они были вооружены.
      - Офицерские каюты на нижней палубе. Отведите их туда и заприте вместе с капитаном. Когда их будут высаживать, убедитесь, что они посажены в капитанский вельбот, а не в спасательную шлюпку. Если они смешаются с пассажирами и поднимут шум, что паром захвачен, это вызовет панику. Отпускать их в последнюю очередь, - скомандовал капитан.
      Макгенри и автомеханики увели троих офицеров вниз. Капитан проверил место судна и радар. Затем он позвонил в машинное отделение. Ответил Каллерс.
      - На мостике все в порядке, чиф. Как у вас?
      - В машинном тоже порядок.
      - Я спускаюсь вниз.
      - Есть, сэр!
      Капитан ввел новые данные в автопрокладчик курса и поставил переключатель на автомат.
      - Оставайтесь здесь, - сказал он Шарлю Бонне. - Нельзя оставлять без контроля радиорубку. Если услышите оттуда хоть шорох, звоните в машинное отделение.
      - А кто будет крутить эту хреновину, пока вас не будет?
      - Она на автомате. Можете отдохнуть. Я вернусь через десять минут.
      Он спустился с мостика и прошел к лифту, который доставил его в машинное отделение. Там было жарко. У пульта управления сидели шведы механик и моторист. Их держали под прицелом двое автомехаников.
      - Я командую судном, - сказал капитан. - Я контролирую мостик, и наверху уже действует наша команда. Я спустился вниз, чтобы убедиться, понятна ли вам ситуация. Теперь слушайте меня. Старший механик - опытный дипломированный специалист, знакомый с вашими машинами. Делайте то, что он прикажет, и все будет в порядке. Продолжайте работать, и каждый из вас получит премию в тысячу крон. Если прекратите работу, вас застрелят. Подтвердите, что поняли меня.
      - Мы поняли, - сказал механик, - вы совершили акт пиратства. Что такое убийство после пиратства, если вас все равно повесят? Так что мы сделаем все, что вы нам прикажете.
      Капитану стало нестерпимо жарко. Чиф и механик работали в рубашках с короткими рукавами.
      - Моторист подскажет старшему механику, когда сменяется вахта. За двадцать минут до каждой смены очередная вахта будет доставляться сюда под пистолетом, а старая смена - уводиться и запираться в каюте. Через несколько минут вы услышите мой голос по судовой трансляции, - сказал капитан. - Я объявлю, что пассажиры и экипаж должны покинуть судно. Не обращайте внимания, это будет ложное объявление. Мы выгрузим всех офицеров, команду и пассажиров, кроме вас, на другое судно через полчаса. Все.
      Зазвонил телефон. Чиф Каллерс снял трубку.
      Он послушал, затем передал трубку капитану.
      - Мостик.
      - Слушаю, - ответил капитан.
      - Из радиорубки доносится шум, - прокричал Бонне.
      Капитан выскочил из машинного отделения.
      Пассажиры танцевали в салоне, стремясь взять от путешествия все, раз уж деньги уплачены. Стюарды носились с подносами, стараясь удержать равновесие при качке.
      Трое длинноволосых молодых людей извлекали дикие звуки из электрогитар и ударных и пели что-то на манер Элвиса Пресли и Рэя Чарльза с сильным миссисипским акцентом.
      Небольшая группа людей сгрудилась возле рулеточного стола, хотя на часах было уже четыре двадцать пять утра. В салоне разместились и два карточных стола, один английский, очень шумный, другой, посолиднее испанский. Но больше всего народа было в баре. Не то чтобы это были все закоренелые пьяницы, просто они помнили, что у них на родине все питейные заведения уже шесть часов как закрылись, и стремились использовать это время с максимальной пользой.
      До рассвета оставалось тридцать две минуты и девятнадцать секунд.
      Капитан промчался по коридору и взлетел на мостик. Он вбежал в радиорубку и сел у радиостанции. Дождавшись, когда наступит пауза, он взялся за ключ. Начался радиообмен.
      - Что случилось? - спросил Бонне.
      - Саутгемптон беспокоится, что мы двенадцать минут не отвечали. Они уже собирались обратиться к французской береговой охране, чтобы те начали нас искать.
      - О Боже!
      - Все в порядке. Я ответил им, что у меня зуб болит. Сейчас пойдет радиограмма, из-за которой и поднялся весь этот шум.
      Капитан надел наушники и начал записывать. Его лицо мрачнело по мере приема. Он закончил и снял наушники. Наступила тишина.
      - Что случилось? Что им от нас надо?
      - Это пассажирское судно. Радиограмма адресована пассажиру.
      - Что за радиограмма? - занервничал Бонне.
      - Это из Беверли-Хиллз, где сейчас восемь часов вечера. В ней говорится: "Жаль, что не удалось встретиться. Целую - Викки" подпись Херм.
      Он встал и прошел мимо Бонне на мостик.
      - К сожалению, компьютеры не учитывают Хермов: а впереди их может быть ещё очень много, - сказал капитан себе под нос.
      - Как они все не укачаются в такую погоду? - спросил Бонне, входя на мостик, - я бы сам поблевал, если бы голова не была занята.
      - Они валяются по каютам, - сказал капитан. Он взглянул на часы. - Две минуты и пять секунд до рассвета, и тогда у нас состоится первое представление, или все летит к черту.
      - Где черти носят Макгенри? - спросил Бонне. - Я с ног валюсь.
      Капитан перевел взгляд с часов на горизонт. Бонне тоже уставился в горизонт, сам не зная зачем.
      - Пора! - сказал капитан, и тотчас, словно по команде, где-то впереди взмыла в небо сигнальная ракета.
      - Слава Богу! - сказал капитан.
      - Что это было?
      - Это очень хороший моряк по имени капитан Паппадакис на борту "Бенито Хуареса". Спасение близко.
      Он всем телом навалился на сигнал тревоги. Сейчас же по судну раздался трезвон колоколов громкого боя. Капитан посмотрел вперед. Занимавшийся рассвет очертил впереди силуэт сухогруза.
      Внизу стюарды носились от выключателя к выключателю, заливая судно ярким светом.
      Нервный уроженец Шропшира по имени Хант играл в карты в салоне. Когда зазвенели колокола тревоги, его рука с картой застыла в воздуха.
      - Что это? - спросил он. - Странно для такого времени.
      В это время из девяносто одного громкоговорителя раздался голос капитана, звонки прекратились.
      - Говорит капитан. Всей команде подготовиться к аварийной эвакуации. Слышите меня? Приготовиться к аварийной эвакуации. Говорит ваш капитан.
      Он ещё раз нажал на кнопку тревоги, и снова раздались трезвон.
      Хант, игрок из Шропшира, вышел из шока и вскочил из-за стола, опрокинув стул. Он бросился к выходу, остальные игроки кинулись за ним.
      Пассажиры, валявшиеся по каютам, зеленые от морской болезни, мгновенно забыли о ней, как только в их каюты вновь ворвался голос капитана:
      - Вниманию всех пассажиров! Это капитан. Я приказываю подготовиться к аварийной эвакуации. Следуйте к местам посадки в шлюпки. Говорит ваш капитан.
      Старый испанец, которому капитан Хантингтон помог взойти на борт в Саутгемптоне, выскочил из каюты и начал хватать за рукава проносящихся по коридору людей.
      - Что он сказал? Что он сказал? - спрашивал он всех до тех пор, пока капитан не повторил свое обращение по-испански.
      Старика испанца сковал страх. Он бросился за женой. Вдвоем они выбрались из каюты и с трудом поплелись по коридору. Из-за качки их кидало от одной стены к другой.
      В салоне метались полуодетые люди. Трое волосатых рок-музыкантов снова подключили свои электрогитары и грянули "На тебя глядит весь Техас".
      - Вы слышите меня? Говорит капитан! - гремел голос в динамиках, перекрывая музыку. - В носовой части обнаружена серьезная течь. Судно спасти нельзя. Через тридцать пять минут оно затонет. Срочно собирайтесь у спасательных шлюпок и приготовьтесь покинуть корабль! Говорит капитан!
      Когда поднялась тревога, четырьмя палубами ниже юная пара темпераментно отмечала свой медовый месяц на верхней койке. Девушка сразу же обмякла, едва раздался голос капитана.
      - Машина! - воскликнула она, осознав смысл происходящего. - Что делать с машиной?
      И муж вскочил, ударившись головой о потолок, потому что было темно.
      - Ты не ушибся, дорогой? - испугалась жена. - Дорогой! Ответь мне!
      - Да, да, все в порядке.
      - Тогда прошу тебя, сделай что-нибудь с машиной!
      - О Боже! Я надеюсь, твой отец её застраховал?
      - Ты надеешься, что папочка её застраховал? Джереми, ты хочешь сказать, что ты не застраховал мою машину?
      - Дорогая, естественно ожидать, что человек, подаривший в день свадьбы молодоженам новую машину, на которой они собираются ехать за границу, должен или сам её застраховать, или сказать, чтобы это сделали молодые.
      Снова загремели колокола тревоги, и сквозь перезвон донеслись рыдания девушки:
      - Нужно срочно одеваться и бежать спасать машину.
      Легкомысленная Глэдис прекрасно себя чувствовала под здоровенным испанским парнем, который оказался самым энергичным и способным новым знакомым за все её последние путешествия. Когда раздался голос капитана, она попыталась не обращать на него внимание, но мужчины - как дети, вечно отвлекаются из-за любого пустяка. Ее новый знакомый попытался встать, но она обхватила мертвой хваткой ног его спину и удержала.
      - Нет, нет! Погоди! Пожалуйста, Эстебан! Не спеши, дорогой! Еще чуть-чуть, Эстебан! Эстеба-а-ан!
      Небо светлело и "Бенито Хуарес" впереди был уже хорошо различим. Капитан перешел на сигнальный мостик и огнями просемафорил Паппадакису: "Спустите спасательные сети и разлейте масло, когда мы начнем спускать первую шлюпку. Подтвердите". Он подождал, пока с сухогруза ему не просигналили ответ: "Получение подтверждаю".
      На нижних палубах офицеры и матросы поддерживали относительный порядок среди пассажиров, уже надевших спасательные жилеты.
      Шлюпочная команда начала спуск шлюпок на воду. По салону ещё метались люди, разыскивающие родственников. Старик-испанец схватился за грудь и тяжело рухнул на палубу. Жена пыталась его поднять, пронзительно крича. Свет замигал, предупреждая, что шлюпки готовы к посадке.
      Мисс Эрл Мэй Гэммидж, триста восемьдесят один фунт живого веса, лежала у себя в каюте на нижней койке, глядя в потолок, не имея возможности подняться самостоятельно. Звон, гудки и голос капитана буквально парализовали её. Она тщетно пыталась дотянуться до звонка, но руки у неё были слишком короткие. Ее крик о помощи становился все слабее. Задыхаясь, она предприняла ещё одну отчаянную попытку встать.
      Стюардессы начали систематическую проверку кают. Шутт заперся в мужском туалете на своей палубе.