- Я не думаю, что ты сможешь ...
      - Извини, Колин!
      - Да, конечно, я понимаю.
      - Ведь ты же гарантировал отсутствие риска.
      - Извини, что спросил. Ты прав. Ничего страшного, - он встал и надел пиджак, - я знаю, как обеспечить наше дело средствами и необходимым количеством профессионалов. Мне нужно всего тридцать тысяч фунтов. Спокойной ночи, Гэс.
      Капитан допил свой стакан вина, надел шляпу и вышел.
      Он вышел на Аксельрод-Хаус в сырую ночь. Полковник морской пехоты ожидал его у выхода. Шоколадный "роллс-ройс" был подан к подъезду, мотор работал. Он кивнул на прощание и тихо выехал со двора. Деревья старинного парка были погружены во тьму, позади остались огни Аксельрод-Хаус. Капитан снова прошел все стадии проверки прежде, чем смог выехать с охраняемой территории и направиться в сторону Лондона.
      Он ощущал неимоверную внутреннюю усталость, которую мог одолеть только за игорным столом. Но он тут же вспомнил, что играть ему не на что: ни наличных, ни кредита, ни собственности. Фактически, у него ничего не оставалось, кроме веры в собственную удачу. Он не преувеличивал её, но все равно верил. Он верил в то, что родился в здравом уме и теле, и не стал благородным лордом только из-за того, что его опередил бессовестный брат. Он верил в то, что его удача подарила ему Бетси с её могущественными родственниками и Ивонну с её беззаветной преданностью. Он верил, что сейчас он ухватился за спасительную нить, которая выведет его из лабиринта неудач. Да, он потерял деньги. Но, потеряв деньги, каждый может заработать их снова. Его удача родилась в один день с ним. Рука Провидения указала на него, единственного среди безликой миллионной толпы, обреченной прозябать в заботах о хлебе насущном.
      А сейчас ещё требовались всего-навсего какие-то жалкие тридцать тысяч фунтов. С его верой в удачу эта сумма была сущим пустяком. Конечно, придется кое-чем пожертвовать - временно, но удача не оставит его. В конце концов, он отказался только от прав на виноторговую компанию в пользу Бетси (и одновременно Брайсона). Винные склады принадлежат только ему, и он волен их продать, если захочет. Давно надо было это понять. Они принадлежат только ему, и их можно продать с аукциона - лишь бы не тронуть ничего из запасов Папочки в Шато-Амбре - чтобы заработать деньги на финансирование кражи восемнадцати тысяч ящиков вина, чтобы он мог выкупить у Брайсона то, что Брайсон уже может считать своим, чтобы отдать Бетси то, чего у него уже не было, чтобы он мог вернуть Бетси около двухсот тысяч фунтов, в придачу к её тридцати с чем-то миллионам долларов (постоянно растущим).
      16.
      Шарль Бонне родился на Сицилии, тогда его звали Карло Бонетти. В пять лет он уже разносил записки, адресованные жертвам шантажа. В четырнадцать лет он впервые убил человека. В двадцать лет стал членом "Общества чести", поклявшись сохранить верность ему до смерти. Он никого не боялся, кроме старших в иерархии мафии. В двадцать два года они отправили его из Палермо в Турцию - редкая честь и свидетельство большого доверия. В Турции Карло и изучил французский язык, преподававшийся ему в основном в постели настоящими парижанками.
      Тогда же Бонетти начал работать управляющим сельскохозяйственным отделением своей "фирмы", для которой турецкие крестьяне выращивали опийный мак.
      Затем, как владеющего французским языком, его командировали в Индокитай, где он изучил английский - тоже главным образом в постели. Когда Франция вынуждена была уйти из Индокитая, пришлось убраться и Бонетти.
      Его назначали на ответственную должность директора героиновых фабрик в южной Франции, располагавших одиннадцатью тайными складами в Марселе. С его приходом производительность труда выросла на 11, 78 процента.
      Он стал уважаемым человеком, Шарлем Бонне, для публики - владельцем парфюмерной фабрики. С ним считались политики, у него появились друзья в Северной и Южной Америке, самолет и игорный клуб. Наконец, его очень ценили крестные отцы Сицилии.
      Метрдотель отвесил ему поклон, когда он вошел в ресторан. Бонне подошел к столику, за которым его ожидал капитан Хантингтон. Они обменялись рукопожатием.
      - Итак, мы вновь встретились, - заметил Бонне.
      - Извините, что не позвонил раньше, - сказал капитан, - я заказал этот столик сегодня утром из Лондона по телефону.
      - Если еду готовили в Париже, с ней ничего не случится из-за того, что она заказана по телефону из Лондона, капитан Хантингтон.
      Первым блюдом шло жаркое из оленины. Оленина в это время года была редкостью, её доставили из Швеции. Оба ели молча, запивая еду "Мезон-Бланьи" 1961 года. Когда с жарким было покончено, Бонне сказал:
      - Я был удивлен, когда моя дочь позвонила, ещё больше я удивился, когда она попросила встретиться с вами.
      - Очень приятно.
      - Как она себя чувствует?
      - Отлично.
      - Я рад. Передайте ей привет, и от сестры - тоже.
      - Сестра?
      - Да, близнец. Они очень разные по характерам, но внешне - как две капли воды. Клер сейчас в Австралии. Что же вас побудило искать этой встречи, капитан?
      - Близнец ... Надо же! Ну ладно, - он представил себе двух одинаковых Ивонн. - Как бы вам это объяснить? Когда мы с вами впервые встретились, мсье Бонне, я сразу же оценил ваши авторитет и вес. Сейчас я в них нуждаюсь.
      - Вы собираетесь купить партию духов - удивленно поднял брови Бонне.
      - А, так вы ещё и духами занимаетесь?
      - Именно этим я и занимаюсь, и на этом заработал имя и капитал.
      - В общем так, мсье Бонне: мне нужно некоторое количество опытных людей вашего круга, согласных разделить со мной десять миллионов франков.
      - Неплохо!
      - Еще бы.
      - А что за работа? Должно быть, очень опасная, иначе зачем столько платить?
      - Я думаю, основной опасности можно будет благополучно избежать.
      - Все звучит так, словно вы предлагаете мне ограбить банк, - сказал Бонне. - Где ещё можно взять десять миллионов франков?
      - Вино.
      - Вино перед вами, - Бонне наполнил бокал капитана светлым "Бланьи".
      Капитан сделал глоток.
      - Великолепно. Я бы сказал, королевское вино!
      - Так что же, если не банк?
      - Восемнадцать тысяч ящиков прекраснейшего вина. Наша доля - десять миллионов франков.
      Бонне отодвинул от себя седло молодого барашка.
      - Вам понадобится целая армия, чтобы только погрузить его.
      - Нам потребуется восемнадцать неквалифицированных рабочих, двое опытных механиков, два специалиста, два грузовика, восемнадцать автопогрузчиков, три транспортера, четыре комплекта переносных радиостанции, двадцать семь футов нейлонового шнура, два мотка трехдюймовой липкой ленты, девять телефонных номеров, один шприц, два тяжелых трейлера "мерседес", четверо автомехаников и кое-что ещё по мелочи, что я могу достать сам.
      - Похоже, вы не нуждаетесь в моей помощи, - заметил Бонне.
      - Мне нужны люди - надежные и опытные.
      - Какого рода специалисты?
      - Поджигатель и эксперт по сигнализации. Последний должен быть смел и физически силен.
      - Специалист по сигнализации обязан быть смелым человеком, капитан. Они идут на дело первыми и рассчитывают только на себя. От них зависит успех дела.
      - Конечно.
      - Сколько вы ему заплатите?
      - Пятьдесят тысяч франков.
      - На это никогда никто не согласится.
      - С ним будете разговаривать вы, а не я.
      Со стороны они напоминали двух представителей делового мира, ведущих разговор о продаже и покупке акций.
      Бонне сделал глоток вина и сказал:
      - Если мы в самом деле возьмем такое вино, я оставлю себе ящик. Что ещё вам от меня нужно?
      - Очень многое. Всю операцию вы будете проводить под моим руководством. Вы обеспечиваете людей и технику. Вы отвечаете за безопасность.
      - За какую часть от десяти миллионов?
      - Одна треть вам, включая вашего помощника. Вы заплатите ему столько, сколько сочтете нужным.
      - А что будет делать мой помощник?
      - Он украдет нужные транспорт и оборудование. Он будет, как мы полагаем, старшим по погрузке.
      - Кто это "мы"?
      - У меня есть друг - специалист по компьютерам.
      - Почему вы берете две трети?
      - Я получаю тоже не все. Я получаю одну треть за идею и проведение операции, а также за её финансирование. Только я могу организовать руководство операцией. Одна треть пойдет тому, кто разработал этот абсолютно надежный, подробнейший, безупречный план.
      - Когда я увижу ваш план?
      - Может быть, никогда. Но если все же мы решим показать его вам, то не раньше, чем накануне операции.
      - Как вы собираетесь избавиться от восемнадцати тысяч ящиков вина?
      - Это часть плана.
      - Простите, но я должен это знать.
      - В свое время узнаете. Я скажу вам за час до передачи вина, которая состоится через одиннадцать часов после того, как мы его возьмем.
      - "Горячее" вино!
      - Что?
      - Нас будет искать вся страна. Это же все равно, что украсть секретную формулу "Кока-Колы" в Соединенных Штатах. Это одиннадцать часов с восемнадцатью тысячами ящиков марочных французских вин покажутся вам вечностью.
      - Ничего подобного. Придет время, когда вы так думать не будете, уверяю вас. Нас будут искать в другой части Франции.
      - Вы ничего мне не раскрываете. Как я могу судить, насколько это меня устраивает?
      - Мсье Бонне, я скажу вам все, кроме имени покупателя и того, как я намерен избавиться от вина, утром в день начала операции. Вам, конечно, нужны будут общие направления. Ведь если я скажу вам сейчас все, то, очень может быть, что у вас отпадет всякая нужда во мне, не правда ли? Я дам вам шанс. Если в день начала операции план вам не понравится, вы просто уйдете, оставив меня с носом. Больше мне обратиться не к кому.
      - Не знаю, не знаю. Я не люблю играть в темную.
      - Это как при высадке союзного десанта в Нормандии, мсье Бонне. Тогда начальники побольше нас с вами вынуждены были играть втемную до самого начала операции.
      - Поджигателя нанять - это не повара.
      - Какая разница?
      - Когда мы поженились, моя жена наняла повара, у которого абсолютно все подгорало.
      - Если мои люди попадутся, это будет только на моей совести.
      - Не беспокойтесь.
      - Когда начинаем?
      - В идеале - через две недели, считая от этой пятницы.
      - У вас отличная выдержка. Говорить со мной так... Если бы не Ивонна...
      - О чем вы говорите? Никакой благотворительности! Ваша доля, как не верти, три с лишним миллиона франков. Ивонна, кстати, говорила, что вы ничего никогда не делали бесплатно.
      - Она вам это говорила?
      - Вы принимаете предложение?
      - Да. По крайней мере, до самого утра в день начала операции. Приходите через три дня в мой клуб в одиннадцать сорок пять утра, я познакомлю вас с тремя специалистами.
      - Чудесно.
      - И я жду, что вы принесете с собой деньги на расходы.
      Никто из них не смотрел на завораживающий вид, открывающийся из окна: собор Нотр-Дам, Сена, Париж. Они все это уже видели. Единственный интерес для обоих сейчас представляли десять миллионов франков.
      17.
      Хуан Франкохогар ждал за столиком уличного кафе на Шефердз-Маркет. Капитан извинился за опоздание:
      - Чертовски трудно припарковать машину! У тебя все в порядке? Ты такой бледный...
      - Через час мы улетаем.
      - Кто?
      - Мы с мистером Брайсоном на его частном самолете.
      - Куда?
      - В Испанию на корриду, в Италию за скульптурой, в Женеву пообедать с человеком, который нарисовал какую-то известную ерунду, очень приглянувшуюся мистеру Брайсону.
      Еще в Женеве мы покупаем часы. Потом в Вену, в оперетту - не в оперу, что говорит о вкусах моего патрона. Потом на три дня в Копенгаген, поглядеть крутую порнографию, у него там есть опытные экскурсоводы. Всю дорогу мы будем останавливаться в отелях "Хилтон", там же будем обедать. Так что у меня вроде каникул, готовить нигде не надо, кроме самолета. Там мне придется готовить "закусь". Кстати, что это такое?
      - Как ты сказал?
      - "Закусь" - Франкохогара передернуло.
      - Это, должно быть какое-то питтсбургское блюдо. Ты попроси его уточнить, чтобы не ошибиться.
      - Я - несчастный человек.
      - Хуан, это я вверг тебя в несчастье, и моя задача - помочь тебе освободиться.
      Франкохогар закрыл лицо руками.
      - Как только вы вернетесь, - сказал капитан, - я заявлю мистеру Брайсону, что он нарушил дух и букву нашего соглашения. Я скажу ему, что ты хочешь вернуться в свой прежний ресторан. Предложу ему вложить в твое дело тысяч семьдесят франков на условиях, что ты каждое лето будешь кормить его с друзьями прекрасным обедом, назвав главное блюдо в меню его именем, и он сможет рассылать это меню свои партнерам по бизнесу.
      - Спасибо, вы так добры. От вас всегда услышишь доброе слово.
      - Это я тебе благодарен. И скажу тебе ещё кое-что, Хуан. Ты окажешь мне огромную услугу, если на следующей неделе поможешь удержать мистера Брайсона вне Англии и сделаешь так, чтобы он в это время не читал газет. Я тут хочу кое-что провернуть и боюсь, как бы это его не расстроило.
      - Никаких газет, сэр. Можете на меня положиться.
      - Я хочу продать винные запасы моей компании, которую проиграл мистеру Брайсону, а он может по ошибке подумать, что в придачу к компании выиграл и запасы.
      - Может. Ему каждый день лезет в голову всякая чушь.
      - Ты можешь добавить ему в его "закусь" пару таблеток успокоительного, чтобы он не волновался.
      - Тогда он проспит обед?
      - Лучше всего это сделать в Риме или в Вене. Тогда ты сможешь насладиться "ригатони-кон-ля-пальята" у "Геккино", что рядом с бойней в Риме. И, конечно, зайти к "Саладину" в Вене.
      - Что это такое - "кон-ля-пальята"?
      - Это такая часть говяжьих кишок, которая дает невообразимый аромат и вкус.
      - Какое успокоительное нужно?
      - Я уверен, что человек его возраста путешествует с полной аптечкой снотворного. И витаминов. Тебе нужно всего лишь пересыпать снотворное в пузырек из-под витаминов, и наоборот.
      - Я никогда, никогда не смогу отблагодарить вас, капитан, за все, что вы для меня сделали!
      - Мне пора, Хуан, - капитан встал, отечески похлопал Франкохогара по плечу и зашагал в сторону Бонд-стрит.
      Капитан бросил десятипенсовую монету на поднос уличного музыканта (который владел большей части недвижимости в квартале) и вошел в здание. Всемирно известный аукционный зал был переполнен людьми, потому что торги обещали быть сенсационными. Была назначена аукционная распродажа коллекции французских вин капитана Хантингтона одновременно в Нью-Йорке, Сан-Франциско, Токио, Женеве и Лондоне при помощи спутника связи "Телестар".
      "Телестар" был идеей Гэса Шутта. Он рассчитал все расходы и доходы, чтобы убедить аукционеров в целесообразности предприятия. Хантингтон объяснил им, что у него мало времени для обычных торгов, а сенсационное сообщение о небывалом, первом в истории планеты аукционе с помощью спутниковой связи целесообразно придержать до дня распродажи, оповестив лишь несколько привилегированных клиентов по телефону. Прессу пригласить на открытие, чтобы только там дать им настоящую сенсационную информацию. Аукционеры слегка поколебались, но потом согласились.
      Капитану сопутствовала необыкновенная удача.
      Бетси улетела в Мехико изучить возможность организации производства ткани из банановой кожуры. По её прикидкам, если это дело выгорит, она сможет поставлять консервированные бананы для войск во Вьетнаме, а через дядюшку Пита, дядюшку Джима и кузена Гарри организует пробный заказ на десять-двадцать тысяч комплектов военной формы из банановой кожуры. Так что в Лондоне её пока не будет, и она не узнает об аукционе.
      Толпа окружила каталоги и выставленные образцы вин. Народу было много. Капитан чувствовал себя именинником. Он порекомендовал главному аукционисту поднять стартовые цены. Тот пытался возражать, но капитан настоял.
      - Толпа очень хочет пить, - сказал он, - Я это чувствую.
      Они слегка поспорили о стартовых ценах на "Гафель-эр-Ноде" и "Босежур-Дюффо-Лагароссе" урожая 1945 года. Им помешала пресса, вычислившая капитана в толпе. Защелкали фотовспышки. Завтра же фотографии капитана Хантингтона появятся во всех газетах западного мира, от "Таймс" до "Новедадес", выходящей в Мехико.
      Аукционист ударил молотком по кафедре, вокруг которой были установлены телевизионные экраны размером два на пять футов - Сан-Франциско, Токио с одной стороны, Женева и Нью-Йорк с другой.
      - Через пятнадцать секунд, - провозгласил аукционист, - этот зал войдет в историю проведением первого в истории всемирного аукциона прекраснейших вин. Информация о ваших заявках будет передаваться через спутник связи "Телестар", висящий на высоте триста восемь миль над нашими головами! Поступающие заявки из Сан-Франциско, Токио, Женевы и Нью-Йорка будут отражаться на установленных справа и слева от меня телемониторах!
      Прозвенел громкий звонок.
      - Аукцион открыт! - торжественно провозгласил аукционист, Выставляется для продажи лот номер тридцать шесть по каталогу - десять ящиков "Бонне-Маре", красного бургундского вина из района Кот-де-Нюи, Франция.
      Официальная классификация - "Гран-Крю" или "Особой Выдержки". По ряду причин это вино малоизвестно за границей. Это - жемчужина в венце красных вин Кот-де-Нюи. Это легкое вино, напоминающее своей элегантностью и нежностью "Мюсиньи". По содержанию танинов оно богаче любого из бургундских вин, с возрастом их содержание увеличивается, придавая особую прелесть. Итак, "Бонне-Маре" тысяча девятьсот шестьдесят первого года.
      Первым отозвался Токио, потом на женевском экране появилась африканская принцесса в страусовых перьях и шелках, резко повысил ставки возбужденный немец из Нью-Йорка. Японец делал заявку в иенах, африканка - в швейцарских франках, а немец - в долларах, и народ кинулся к курсовым таблицам для перевода в фунты стерлингов. Капитан поглядел на часы, сделал пометку в блокноте: хотя аукционист пытался заполнить паузу шутками, три минуты и тридцать восемь секунд были потеряны. Он не собирался оплачивать это впустую потраченное время аренды спутника.
      Наконец молоток аукциониста возвестил о продаже вина немцу из Нью-Йорка. Сорок ящиков превосходного "Дюкрю-Бокальо" 1955 года приобрел японец - по цене в два раза превышающей стартовую.
      По мере распродажи лотов капитан задумчиво подсчитывал в блокноте вырученные суммы. Несколько раз он знаком давал команду аукционисту поднять повыше стартовые цены.
      Он ощущал себя в игре, и ему снова везло. Когда зал опустел, и аукционист занялся подсчетами, капитан был в таком прекрасном расположении духа, что даже согласился разделить пополам с фирмой оплату холостой работы спутника связи. Аукционист сказал, что чек будет выслан капитану в двухдневный срок.
      - Лучше всего, если вы зайдете за ним сами, если не хотите, чтобы мы пересылали его почтой. Часов в семь вас устроит?
      - Да, благодарю вас.
      18.
      В шесть часов вечера следующего дня капитан поднимался по лестнице в гостиную дома на Фарм-стрит, стараясь не думать о том, что его там ожидает.
      Бетси сидела на диване рядом с мистером Клоджем. Лицо её было злым. Она старалась сдерживать себя, но огромный букет цветов в руках капитана стал последней каплей. Ее голос был слишком громким и срывался.
      - Что за идиотские цветочки? Тоже за мой счет? Ты с ума сошел? Давай сюда!
      Она вскочила, вырвала букет из его рук и вышвырнула в открытое окно.
      - Ты бы сперва глянула на карточку, дорогая, - заметил капитан. - Я их не покупал, они были оставлены кем-то возле парадной двери.
      - Ты лжешь!
      - Там цветов не меньше, чем на десять фунтов, и могу себе представить...
      - Избавь меня от своих фантазий! Все, капитан Хантингтон, у нас есть неопровержимые доказательства, что вы распродали все винные запасы виноторговой компании, и завтра же утром на вырученную сумму будет наложен арест!
      - Ладно. Я рад, что мы завели об этом разговор. Если ты это сделаешь, я буду вынужден возбудить против тебя встречный иск, а это очень неприятно.
      - Встречный иск! Ха-ха-ха! - она обернулась к своему адвокату. - Вы слышали? Встречный иск! Что ещё у вас новенького, капитан Хантингтон?
      - Ты становишься истеричкой, Бетси. Прочитала о первом в мире аукционе через спутник в какой-то мексиканской газетенке и сделала абсолютно неверные выводы.
      - Это было во всех газетах, - всхлипнула Бетси, - с твоей фотографией. Сегодня я двадцать минут разговаривала по телефону с Папочкой, дядюшкой Джимом и дядюшкой Питом.
      - И что ты им сказала? - ласково спросил капитан.
      - Что я могла им сказать?
      - Представления не имею. Что ты им сказала?
      - Я сказала, что ты испытываешь новый способ всемирной торговли вином.
      - А они что сказали?
      - Что они могут сказать?
      - Они должны были что-то сказать. Я никогда не видел тебя такой расстроенной.
      Она расплакалась.
      - Они сказали, что это самая замечательная вещь за последнюю неделю. Дядюшка Пит поинтересовался, нельзя ли продавать таким способом военное имущество.
      - Тогда почему ты так расстроена? Если им это понравилось, то в чем дело?
      - Потому что я знаю, что это ложь. Ты не испытываешь новые способы. Ты украл это вино, чтобы получить деньги на игру.
      - Это неправда, Бетси. И я не крал вина. Да, я его продал - чтобы создать необходимый капитал для одного дела, которое поможет уладить наши взаимоотношения.
      Она погрозила ему пальцем.
      - Ты украл мою собственность и продал её. За это ты пойдешь в тюрьму.
      - Ты не права. Я не прошу у тебя прощения, но ты не права.
      - Неважно. Мне плевать на то, что ты говоришь. Больше ты ничего не сможешь сделать. Я наложу арест на выручку от аукциона и буду добиваться твоего ареста. Ты пойдешь в тюрьму.
      - На каком основании? - спросил капитан так спокойно, что Бетси заколебалась.
      - Ты разве забыл о бумагах, которые подписал? И что я теперь единственная владелица всех винных запасов фирмы?
      Капитан небрежно вынул сигару из отделанного крокодиловой кожей портсигара и откусил её кончик. Потом закурил и выпустил дым в сторону Бетси и мистера Клоджа.
      - Давайте вспомним. Во-первых, в этих бумагах говорится, что они вступают в силу только через шестьдесят дней после подписания, и ты это прекрасно знаешь. Во-вторых, в них ни словом не упоминается, что винные запасы являются частью того, что называется "компанией". Советую внимательно прочитать соглашение. Все, на что вы можете рассчитывать - если до этого дойдет - это контора фирмы, здание, где она расположена, и то, что в ней есть.
      Бетси в панике посмотрела на мистера Клоджа, который закашлялся.
      - Поскольку можно сказать, - заговорил он, - что капитан Хантингтон сделал заявление, не лишенное определенной юридической логики, мы также должны сделать заявление, в котором...
      - Вы хотите сказать, что сели в калошу? - вскричала Бетси, - Вы что, не знаете, как составить простое соглашение? И вас, юриста со стажем, перехитрил этот тип?
      - Ну - ну, успокойтесь, миссис Хантингтон.
      - В третьих, - продолжал капитан, - хорошенько усвой, Бетси: если ты хочешь, чтобы я когда-нибудь смог вернуть тебе деньги, мне нужен начальный капитал.
      - Это нечестно, Колин! Я больше не могу тебя видеть! У меня есть собственная гордость! И Папочка...
      - ...И дядюшка Джим, и дядюшка Пит, и Гарри и Ларри - я все понимаю. Именно потому мне нужен начальный капитал.
      - Чтобы ты проиграл его в "Данби-клубе" Ты ещё не проиграл Розенарру? Если да, то Колин, клянусь тебе, я истрачу все, что имею, до последнего цента, чтобы упрятать тебя за решетку! Я должна сейчас же получить купчую на Розенарру, чтобы убедиться в том, что ты её ещё не проиграл.
      - Это не соответствует нашему соглашению, - спокойно возразил капитан, - Если мне придется это сделать, то не раньше, чем через шестьдесят дней.
      Бетси повернулась к мистеру Клоджу.
      - Вы юрист или кто? Вас обвели вокруг пальца! Он оказался хитрее вас! - она вскочила с дивана. - Мне срочно нужна купчая на Розенарру!
      - Я настаиваю на выполнении соглашения.
      - Сейчас! Я требую её сейчас!
      - Бетси, ты же знаешь, что я не могу причинить вреда ни тебе, ни Розенарре.
      Она разрыдалась.
      - Ты можешь, и ты это сделал! Ты не любишь меня. И никогда не любил!
      19.
      Без пяти семь на следующий вечер капитан приехал в аукционную фирму за чеком. Чек был на двадцать шесть тысяч девятьсот фунтов стерлингов - три тысячи сто пошли на уплату услуг фирмы. Хотя его заверяли, что большая часть необходимого снаряжения может быть украдена, нехватка наличных денег его беспокоила. Обеспечить наличные деньги было его обязанностью, и он относился к ней серьезно.
      Колин медленно ехал через Мэйфэйр, когда у него созрело решение. Капитан остановился у первой телефонной будки и позвонил Ивонне.
      - Ты где? - взволнованно спросила та. - Я беспокоюсь о тебе с тех пор, как ты встретился с моим отцом.
      - Я ездил за чеком в аукционную фирму.
      - Это хорошо.
      - Мне надо ещё кое-что сделать. Это займет не больше часа. Сейчас я все быстро проверну и приеду к тебе.
      - Куда ты собрался?
      - Я тебе потом расскажу, - он повесил трубку.
      - Колин! Колин, не надо! Нет! Не надо!
      Привратник у подъезда "Данби-клуба" отогнал "роллс-ройс" на стоянку. Капитан вошел в клуб, прошел к двери, на которой было написано: "Директор". За столом, заваленным бумагами, сидел грузный мужчина, жующий сигару. Они пожали друг другу руки.
      - Добрый вечер, капитан, - сказал директор. - Всегда рад вас видеть.
      - Я тоже рад.
      Капитан вынул чек и бросил его на стол. Директор взглянул на цифры и поднял взгляд на капитана в ожидании объяснений.
      - Сейчас слишком поздно, чтобы обменять его на наличные деньги, пояснил капитан, - я хотел бы получить под него кредит для игры.
      - Конечно, капитан. Сколько?
      Капитан пожал плечами. Ему не хотелось показывать, в насколько затруднительном положении он оказался.
      - Лучше бы на все, если можно.
      - Очень хорошо, сэр. Можете рассчитывать на меня, - директор встал. Вы что сегодня предпочитаете?
      - Я думаю, рулетку, - ответил Колин и вышел из кабинета.
      Он сел у рулеточного стола, единственный игрок в столь ранний час, поздоровался с крупье и был радушно встречен.
      - Для начала на тысячу, Бокка, - сказал капитан.
      Крупье лопаточкой передвинул к нему двадцать фишек по пятьдесят фунтов каждая. Когда Колин делал свою первую ставку, его руки дрожали. Обернувшись, он подозвал официанта и заказал себе полбутылки "Поммерна" 1953 года. Игра началась.
      Голая Ивонна бросилась к шкафу и выхватила оттуда первое попавшееся платье. Одевалась она в спешке, с напряженным лицом.
      На Чарльз-стрит ей долго не удавалось поймать такси. Три машины проехали мимо, четвертая остановилась.
      - "Данби-клуб", пожалуйста. И побыстрее!
      Машина рванула с места. Она ещё не успела остановиться, когда девушка швырнула водителю деньги и выскочила, пустившись бегом по ступенькам крыльца. Навстречу ей вышел капитан.
      - Я так и знала!, - воскликнула она, - Я знала, что ты поедешь сюда! Все проиграл?
      Благодушно настроенный капитан с жалостью посмотрел на нее.
      - Проиграл? Неужели ты думаешь, что я всегда проигрываю?
      - Ты хочешь сказал, что деньги целы?
      - Конечно. И даже на шесть тысяч больше. Теперь у нас денег больше чем достаточно.
      Она изумленно смотрела на него.
      - Знаешь, кто ты, Колин? Ты садист, постоянно доставляющий боль и страдания.
      - Да ладно тебе.
      - Ты наслаждаешься уничтожением других. Ты все ещё командир боевого корабля.
      - Да, конечно. Так и есть. Но сейчас мы устроим себе изысканный ужин в клубе на Хэлкин-Аркэйд, потому что Бетси туда никогда не ходит. Как тебе идет это платье! - он поцеловал её в щеку и взял под руку.
      Они спустились на улицу.
      На следующее утро позвонил Джон Брайсон и предложил пообедать вместе.
      - Я рад бы, - вздохнул капитан, - но только если не очень поздно. Мне рано утром первым самолетом нужно лететь в Париж.
      - Ну и отлично, встретимся пораньше.
      Они договорились встретиться в "Каприччо", поскольку там Брайсону нравились интерьер и обслуживание. Едва сев за столик, Брайсон заявил, что нуждается в совете по важному вопросу.
      - Это насчет вашего повара, - пояснил он.
      - Франкохогара?
      - Да, видите, я не знаю, как это объяснить, он, конечно, прекрасный повар, все кругом так говорят, но то, что он готовит, для меня слишком жирно.
      Подошел официант. Брайсон заказал яйца всмятку и поджаренный хлеб. Капитан выбрал свежие овощи, филе в соусе "шамбертен" и пюре из спелой фасоли с сельдереем. Официант удалился.
      - Вы знаете, во время путешествия я дважды - в Риме и в Вене - терял сознание. Я только что пришел в себя!
      - Какой ужас! Вы были у врача?
      - Да. Но не в этом дело. По пути из Лондона в Мадрид я попросил Хуана соорудить закуску. Он спросил у меня, чего бы я хотел. Я сказал: чего-нибудь попроще, вроде гамбургера. Вы не поверите, он подал огромное блюдо чего-то мудреного, французского, настолько жирного, что мне стало плохо. Затем, по пути в Рим, он снова это приготовил, и я совсем отключился. Я и сейчас не могу шнурков себе завязать - голова кружится. Потом это повторилось в Вене.
      - Какой ужас, Джон!
      - Дело в том, капитан, боюсь, вам это не понравится, но я рассчитал Франкохогара!
      - Нет!
      - Да. Я знаю, что контракт с ним был долгосрочным, но всякий раз, как я съем чего-нибудь из его стряпни, мне становится так плохо, словно я рога быку крутил. Мы договорились с ним о расторжении контракта с выплатой неустойки в пятьдесят тысяч франков - не очень много, - это пойдет на ремонт ресторана, который он присмотрел себе во Франции. Я согласился, что он будет готовить один обед в год для меня бесплатно. Прекрасные условия, я считаю.