Определить цвет волос Ивонны было затруднительно. Он отливал и медно-рыжеватым, и кирпично-красноватым, и золотистым, создавая необыкновенное впечатление, особенно в сочетании с другими прелестями Ивонны, а также её умом и фантастической преданностью. Если бы Бетси знала об этом, её взгляды на брак с Колином сильно пошатнулись бы.
      Мать Ивонны хотела, чтобы она стала школьной учительницей. Но её отец, человек крутой, заявил, что это невозможно, иначе она будет плодить малолетних сексуальных маньяков. У Ивонны была сестра-двойняшка, с которой их до 16 лет не могли различить. Клер в 15 лет победила на конкурсе "Королева биде" и с тех пор долго подвизалась на Лазурном берегу среди киношников, журналистов и лесбиянок, пока её фигура не начала терять формы от разных излишеств.
      Близняшки выглядели одинаково, пока вели одинаковую жизнь. Потом их пути разошлись, и внешность изменилась. Клер стала грубой, Ивонна осталась изящной и нежной. Клер со временем стала походить на отца, Ивонна - на мать. Клер искала быстрых, острых ощущений, Ивонна была глубже и утонченнее.
      Мать Ивонны была второй женой Шарля Бонне. Ивонна так никогда и не узнала, что же случилось с первой. Как-то раз она спросила отца об этом, и он ответил, что она погибла во время корриды. Мать Ивонны была англичанкой. Когда близняшкам исполнилось пятнадцать лет, и Клер пошла своим путем, мать отправила Ивонну в пансион мисс Джап в Уонерш, графство Суррей, где та провела пять лет.
      Мать Ивонны встретила её отца, когда путешествовала по Турции. Она до конца жизни сохранила ему чисто английскую преданность. Мать умерла, когда Ивонне было 19 лет. Получив диплом преподавательницы английского и французского языков, Ивонна вернулась в Марсель и решила остаться там работать в школе "Ле Колизьон Кур".
      Отец её любил. Покупал массу ненужных вещей. Он долго считал, что девочки неотличимы друг от друга, но Ивонна давно поняла, что Клер стала похожа на шлюху. Та к этому времени уже "села на иглу". У неё даже изменился голос. Но Шарль Бонне все равно отдавал предпочтение Клер - та была ближе ему по духу.
      Ивонне он до конца не доверял, а недоверие несет в себе страх. По-своему он её любил, но постоянно опасался какого-нибудь подвоха с её стороны. Этого никто и никогда не в состоянии вытерпеть.
      В один прекрасный день он собрал девушек вместе, дал им по копии своего завещания, в котором говорилось, что они наследуют его состояние поровну, причем деньги хранятся в швейцарском банке, и сейф имеет два ключа - один для Клер, второй - для Ивонны. Это его успокаивало. Затем он посоветовал Ивонне усовершенствовать свой английский, как того хотела её мать. Для этого ей надлежало отправиться в Англию, и он вручил ей билет на самолет, после чего сам отвез в аэропорт. Вот таким образом Ивонна вернулась в Лондон - ей повезло.
      Перед отлетом отец пытался дать ей тысячу фунтов, но она сказала, что у неё много друзей в Лондоне, и она не пропадет. Прилетев в Лондон, она сразу же продала аметистовую брошь, доставшуюся от матери (в ней, кроме аметистов, было шесть бриллиантов). Ее вполне хватило на объявление в "Ивнинг Стандард" и неделю в гостинице (с питанием) на Финборо-Роуд (на полпути между Фулхэм-Роуд и Бромптон-Роуд). Размышляя о своем будущем, она наткнулась на объявление в газете, набранное крупным шрифтом:
      ТРЕБУЕТСЯ ИНТЕЛЛИГЕНТНАЯ ДЕВУШКА, ВЛАДЕЮЩАЯ ФРАНЦУЗСКИМ И АНГЛИЙСКИМ ЯЗЫКАМИ, В КАЧЕСТВЕ ПОМОЩНИЦЫ ДИРЕКТОРА ВИНОТОРГОВОЙ КОМПАНИИ. ХОРОШО ОПЛАЧИВАЕМАЯ РАБОТА.
      Ивонна сразу же отправилась к телефонной будке. Ей была назначена встреча на 11. 45 следующим утром.
      Ивонна была не просто красива. Она была чертовски привлекательна. У неё были чувственные губы и густые ресницы, отчего её взгляд всегда казался немного усталым. Поэтому она всегда смотрелась так, словно сразу же готова улечься в постель. Глядя на нее, невозможно было подумать, что в голове этой прекрасной девушки есть место для мыслей типа: сделать прическу в четверг или в пятницу? Это было высшим даром привлекательности, особенно в сочетании с длинными ногами и прекрасной грудью.
      На первой встрече с капитаном она была одета в красный шелк. На нем был черный костюм и белые перчатки - его обычный наряд. На ней не было ни чулок, ни трусиков, ни бюстгальтера. Она надела лишь носки фирмы "Виела", поскольку утром была их распродажа, но в тот день было жарко даже для июня. В июне Лондон превращается в Бразилию. У капитана под костюмом были "боксерские" трусы, позволяющие телу дышать - в отличие от "жокейских".
      Итак, было жарко. Бетси уехала в Хот-Спрингс на встречу с Папочкой, дядюшками и кузенами по поводу двадцатой годовщины выпуска Гарри из университета. После этого ей нужно было заехать в Форт-Уорт, чтобы изучить возможности переоборудования фабрики кальсонных застежек на производство кожаной амуниции для нужд ВВС США - об этом ей сказал дядюшка Пит.
      Жаркий день (который в северных странах всегда действует возбуждающе) и несколько аперитивов заставили капитана вспомнить о своей плоти. И именно в этот момент он встретился с Ивонной Бонне. Он сразу же начал обильно потеть. Они поговорили по-французски и остались довольны произношением друг друга, поскольку только тот, кто говорит по-французски, может оценить всю прелесть этого языка. В Париже люди в состоянии часами обсуждать особенности произношения персонажей дублированных на французский мультфильмов Диснея.
      Она решила, что капитан - самый элегантный мужчина из всех, кого она когда-либо знала. Едва ли можно было сказать по его виду, что он годится ей в отцы.
      Капитан Хантингтон продолжал беседовать с ней о работе, пока они шли через Грин-Парк к Букингемскому дворцу, над которым был поднят государственный флаг. Потом он начал рассказывать о своей службе на флоте и о том, как он переигрывает морские сражения на Тихом океане со своим приятелем, живущим в Токио, а потом рассказал о своем личном поваре, Хуане Франкогохаре.
      Она резко остановилась и схватила его за руку.
      - Так вы и есть тот самый капитан Хантингтон? О, Боже! Вы - тот самый человек, на которого работает Франкохогар?
      - Чертовски хорошая кухня, - подтвердил капитан, - конечно, если вы согласитесь работать у меня, то будете питаться ею ежедневно. Или почти ежедневно.
      - Мой Бог! Иметь виноторговую фирму, да ещё и одного из лучших в мире поваров!
      - Природа требует совершенства, где это возможно, - согласился Колин.
      Они зашли перекусить в "Риц" в двадцать минут второго, но ели мало. Говорили об отвлеченных вещах и засиделись таким образом до четверти четвертого. Когда они собрались уходить, на глаза ей попался рояль.
      _ Мне кажется, я могла бы спеть для вас, - сказала она, усаживаясь за инструмент. Взяв несколько аккордов, она запела грудным голосом, так разительно отличавшимся от её обычного, "Как хороши, как свежи были розы..."
      Когда она закончила, капитан сказал:
      - У меня есть чертовски хорошая идея. Нужно снять номер с роялем, чтобы вы смогли пропеть это ещё несколько раз.
      - Это было бы прекрасно, - спокойно ответила она.
      Они вышли из ресторана и сразу же направились к стойке администратора отеля. Администратор понимающе кивнул.
      - "Бештайн" или "Кнабе", сэр?
      - "Бештайн", я думаю, нас устроит.
      Едва дверь номера закрылась, они и не вспомнили про рояль. Они даже не добрались до постели. Им хватило жесткого коврика прямо у входа. Поэже, когда они все же перебрались в постель, он предложил ей остаться в "Рице", пока он не подберет подходящую квартиру поближе к офису на Фарм-стрит. И запретил возвращаться на Финборо-Роуд за вещами.
      - Мы оба начинаем новую жизнь, - торжественно заявил капитан, и тут они вспомнили, что магазины скоро закрываются, и вылетели из отеля.
      Ивонна редко покидала квартиру на Чарльз-стрит. Вопрос о работе больше не поднимался. Капитан каждое утро выходил из дома на Фарм-стрит, где Бетси была занята собой, и пулей мчался по Честерфилд-Хилл в свое гнездышко. Она всегда ждала его. Капитан повысил жалованье Франкохогару, чтобы он работал в двух местах - на Фарм-стрит и на Чарльз-стрит. Бетси постоянно сидела на диете, а Ивонна постоянно хотела есть. Она была лучшим едоком, о котором только может мечтать повар. Она понимала все, о чем говорил Хуан, до малейших деталей. В разговорах о еде и винах ей не было равных.
      Они устраивали лукулловы пиршества, но чаще Ивонна ела в одиночестве. После еды она обычно брала свой саксофон и играла печальные мелодии.
      Бетси вздохнула с облегчением, когда Хуан окончательно перебрался на Чарльз-стрит - теперь она могла полностью перейти на швейцарские рисовые хлопья и содовую воду, чтобы сохранить фигуру.
      Бетси отнюдь не была фригидна. Она была молода и любила своего мужа. Хотя она не догадывалась, что по совету знакомого дипломата из Доминиканской Республики он ежедневно принимает стаканчик отвара редкого японского гриба, чтобы быть в состоянии удовлетворить сразу двух молодых женщин. Капитан хотел сохранить свой статус-кво и никому не доставлять огорчений. Он любил обеих: и Бетси, и Ивонну, и не хотел ничего в своей жизни менять.
      9.
      Как и все девочки, жена Колина получила свое имя прежде, чем её родители поняли, какого роста и габаритов она станет со временем. Она выросла до пяти футов и одиннадцати дюймов. Ее бюст имел в обхвате тридцать восемь дюймов, бедра - тридцать девять. У неё была развитая мускулатура от занятий теннисом, плаванием, лыжами, верховой ездой и подводным спортом. Она не была полной или неуклюжей - просто крупной. Она умела носить платья, а не балахоны с дырками для рук и головы, и даже смотрелась в них по-девичьи изящно. Капитан специально для неё приобрел итальянскую мебель, чтобы она чувствовала себя чуть поменьше. Бетси ездила на "мерседесе-600", потому что эта машина была больше остальных. Даже собаки в Розенарре были ирландскими волкодавами - такими большими, что на них можно было бы ездить верхом. Все дверные проемы в их доме были шире, а потолки выше обычных. Это было сделано не только для нее, но и для Папочки, чтобы он, приезжая в гости, не падал в обморок при виде своей "крошки".
      Ее полное имя было Элизабет Блю Уилмотт, что сразу выдавало благородную уроженку Массачусетса - наследницу работорговцев, контрабандистов и бандитов с большой дороги, которые и основали великую Американскую Республику. Ее мать была ирландкой и католичкой. Ее предки прибыли в Америку позже предков Папочки, но её кровь была настолько сильна, что она даже сумела заставить Папочку принять католичество и позволить воспитать Бетси в этой вере. Позже религиозная тема в их семье несколько поутихла (после смерти Мамочки). Папочка возглавил резидентуру ЦРУ в Великобритании и, забрав Бетси из Рэдклиффского университета, взял её с собой. Она как раз получала степень бакалавра математики в Кембридже, когда познакомилась с Колином.
      Папочка занимал много различных государственных постов, раз за разом все выше и выше, большинство из них были секретными, но именно поэтому давали большую власть и доступ к информации, позволявшей вкладывать семейные капиталы с максимальной прибылью. Смена президентов в Белом доме не влияла на семейный бизнес. Дядюшка Джим пережил шестерых президентов. Дядюшка Пит успел побыть губернатором и два срока - сенатором. Ален Даллес знал толк в том, как расставлять полезных людей. Поэтому все члены семьи служили своей родине на таких постах, которые давали им, в первую очередь, доступ к информации. Каждый из них ежедневно получал сведения, позволявшие осуществлять прибыльные инвестиции. Шестидесятые годы давали для этого неограниченные возможности.
      Государственная служба - это, конечно, хорошо, но люди, занимающие такие высокие посты, как Папочка, дядюшка Джим, дядюшка Пит, Гарри и Ларри, не могли напрямую выходить со своей информацией на рынок. Они переправляли её Бетси в Лондон. Та возглавляла швейцарскую фирму, у которой была дочерняя панамская компания, в которую и осуществлялись капиталовложения. Таким образом, вырос и собственный капитал Бетси - во много раз. У матери Бетси было несколько универмагов и автомобильный завод, который Папочка купил по дешевке во времена "великой депрессии" и смог-таки сделать рентабельным. Сейчас все это принадлежало Бетси - и завод, и универмаги. Мать Бетси умерла, когда та была в поездке по Антарктиде, организованной герл-скаутами. Кузен Гарри, который в то время был министром ВМС, направил за ней бомбардировщик из состава Южно-Атлантической группировки, который доставил её со станции Мак-Мердо в Буэнос-Айрес, затем в Рио-де-Жанейро и далее - в Кингстон на Ямайке, откуда она на истребителе добралась до Перфекшн - семейного имения в штате Мэн, но было уже слишком поздно.
      - Она была бы счастлива узнать, что доставить тебя сюда стоило больше двухсот тысяч долларов, - грустно сказал Папочка. Он забыл только упомянуть, что деньги эти были из карманов налогоплательщиков - таким образом они, сами того не ведая, проводили мать Бетси в последний путь.
      Бетси очень любила свою мать. Когда её не стало, она осталась в семье единственным существом женского пола.
      Ей было двадцать, когда она вышла замуж за Колина. Папочка ухитрился даже добавить денег к её состоянию. Освободить эту сумму от налогов ему помог дядюшка Джим, проведя эту акцию как гуманитарную помощь эскимосам Аляски. Папочка сам не был юристом, но всегда имел хорошие связи с теми юридическими фирмами, которые стояли за очередным президентом страны, и извлекал из этого немалые выгоды. Бетси была очень щепетильна в денежных делах. Она всегда знала все о своих капиталовложениях (и капиталовложениях семьи) с точностью до сотни тысяч долларов. Сама она не занималась биржевыми спекуляциями - просто вкладывала деньги туда, куда ей советовали Папочка, дядюшки и кузены.
      Через три года после их свадьбы с Колином Бетси получила письмо в конверте из дорогой бумаги с гербом лорда Глэндора. Конверт выглядел солидно, но вывалившаяся из него бумажка смотрелась малопочтенно. В четырех цветах, люминесцентной краской, на ней было пропечатано: "Кегельбан и бильярдная лорда Глэндора. С подачей напитков". Письмо содержало пожелания счастливого супружества брату, а затем, без всякого перехода, предложение выгодно вложить двадцать тысяч долларов. Сумма была незначительной, и она переслала лорду Глэндору чек (на банк в Калгари). Колин, узнав об этом, впервые за все время их супружества устроил ей скандал - ей даже показалось, что он готов её ударить. Он потребовал от нее, чтобы она отозвала свой чек немедленно. Она ему, конечно, пообещала это сделать, но не сделала. Во-первых, Бетси не была убеждена, что капиталовложение сделано неверно. Во-вторых, впоследствии оно принесло трехсотпроцентную прибыль. Каждое Рождество она получала от лорда Глэндора цветную фотографию с видом его самого на фоне злополучного кегельбана. И рвала её, чтобы не огорчать мужа.
      Но лорд Глэндор её заинтересовал.
      - Что за человек твой брат? - спросила она как-то раз Колина после чудесно проведенного в Розенарре дня. Он нахмурился.
      - У лорда Байрона была нянька, - ответил он, - по имени Мэй Грэй, которая совратила его, когда ему стукнуло девять лет, и за три года превратила в циничного и развратного человека. Мой брат три года подряд ездил в гости к тетушке Ивенс в Штаты. Америка стала для него той самой нянькой. Она превратила его в мелкого лавочника, хотя по рождению он был благородным ирландским дворянином. Его отец был близким другом короля Англии. У него было фамильное владение в Клируотере, вблизи Липа, над Глэндорской бухтой. Его уважали в округе, он был пэром Англии, и что же в итоге? Он продал все, поселился в штате Индиана и прислал мне оттуда рекламную листовку: "Мех шиншиллы от лорда Глэндора - дешевле, чем вы можете себе представить"! - голос капитана срывался и дрожал.
      - Потомственный дворянин, который после смерти сделал бы меня лордом Глэндором, а тебя - леди Глэндор! Посуди сама. Если бы ты была леди Глэндор, разве ты поехала бы в штат Айдахо, чтобы открыть там занюханный кегельбан с подачей напитков? Жизнь для моего брата - всего лишь переходный период, из которого он хочет извлечь как можно больше прибылей. Этот титул должен был принадлежать мне. Мы бы жили в графстве Уэст-Корк, принимая почести от своих вассалов. О, Боже! - он ударил себя по лбу, - Никогда больше не произноси в моем доме имя этого человека!
      Бетси все поняла. Колин был слишком аристократичен, чтобы представить себе её вкладывающей деньги в кегельбан с подачей напитков, хотя на её взгляд, дело это было прибыльным и многообещающим, не хуже других. Она не прочь была бы получить титул леди Глэндор и украситься фамильными драгоценностями. Но Колина она любила больше - иногда даже больше, чем Папочку, дядюшку Джима, дядюшку Пита, Гарри и Ларри, вместе взятых.
      Бетси познакомилась с Колином, потому что Папочка по своей должности резидента ЦРУ в Лондоне поддерживал обширные контакты среди офицеров армии и флота. Она встретила капитана на мостике авианосца "Гермес", где он в то время служил старшим помощником. Ей пришлось подняться в лифте, потом пройти по лабиринту переходов, потом подняться ещё в одном лифте. На мостике она почувствовала себя маленькой девочкой-подростком. Ей это понравилось - гигантский корабль был словно специально сделан по её росту. И тут она увидела Колина.
      Даже сейчас, после девяти лет супружеской жизни, он оставался для неё самым красивым и привлекательным мужчиной из всех, кого она знала. Он так прекрасно танцевал и мог выиграть у неё в теннис - единственный из всех мужчин. Он был так обходителен - не только с ней, но и со всеми женщинами. Он был так предан своей службе и сложен, словно античный бог. Папочка сразу же собрал через свою агентуру исчерпывающие сведения о нем. В досье упоминалось, конечно, о его пристрастии к азартным играм, но говорилось и о том, что эта страсть ещё не овладела им полностью. Еще в досье говорилось, что капитан является самым известным снобом в британском флоте и совершенно не знает цену деньгам. Но Бетси уже слыхала, что все морские офицеры снобы и не знают цену деньгам, потому что живут на всем готовом. Но в досье ещё говорилось и о том, что Колин - блестящий офицер, и перед ним лежат неограниченные перспективы роста. Это окончательно убедило Папочку. Колин был прекрасной заготовкой для будущего адмирала флота. Это Бетси могла бы сказать и без всяких агентурных донесений - достаточно было одного взгляда на Колина.
      Прожив с ним некоторое время, она полюбила его ещё больше, несмотря на всю его непредсказуемость. Ей было двадцать лет, а он был сильным, неутомимым любовником. У Бетси были любовники и до него. Она была девушкой из высшего вашингтонского света и к тому же очень богатой, поэтому вокруг неё всегда увивалось много поклонников из числа дипломатов, для которых богатая и красивая жена означает половину карьеры. Воспитавшие её Папочка, дядюшка Джим и дядюшка Пит научили её никогда ни в чем не сомневаться. До встречи с Колином она поставила себе задачей переспать со всеми видными мужчинами, оказавшимися в поле её зрения. Иногда её это даже утомляло. Колин вдохнул в неё вторую жизнь.
      Его перевели с Карибского моря, где базировался "Гермес", в Портсмут, но ему там не понравилось, и тогда Бетси и дядюшка Джим через свои связи в МИДе и госдепе устроили его военно-морским атташе при посольстве Великобритании в Париже. Бетси блистала на приемах и коктейлях, но Колин заскучал без настоящей морской службы и начал все чаще играть. Тогда Бетси тайком переговорила с дядюшкой Питом, он связался с несколькими старыми приятелями в Комитете начальником штабов, а они нашли способ перевести Колина на Тихоокеанскую эскадру. Это, конечно, не удалось бы, если бы не отличный послужной список капитана. Его вернули на корабль уже командиром (предшественнику пришлось дать адмиральский чин). Дядюшка Пит был просто волшебником.
      В конце концов, игра не была таким уж страшным пороком, думала Бетси. Во всяком случае, до тех пор, пока игрок предается ему на свои собственные деньги. Тем более, что проигрыши Колина были поначалу сравнительно невелики. Они, конечно, превышали его офицерское жалованье и даже проценты от наследства тетушки Ивенс. Но Бетси все равно считала это нормальным для джентльмена и беспрекословно оплачивала его долги. Это было все же лучше, чем если бы он, например, пил запоем.
      А потом, на третьем году командования "Гермесом", Колин проиграл двум китайцам в покер восемьдесят тысяч фунтов. Эти китайцы пользовались огромным влиянием в Гонконге и Макао. А началось все с того, что он с Бетси и ещё восемь офицеров эскадры с женами пошли в "Сентрал-Отель", чтобы посмотреть на местную экзотику - курильщиков опиума и китайских проституток, обслуживающих по три клиента одновременно. Потом они заглянули в игорный зал, где капитан неожиданно для себя выиграл три тысячи гонконгских долларов в баккара. Это разожгло его. И хотя везение в игре никогда прежде не сопутствовало ему, он загорелся.
      Он начал снова и снова ходить в "Сентрал-Отель", иногда с ней, но чаще один, при каждом заходе в порт, хотя выигрывал все реже и реже. И, наконец, проигрался окончательно. Из-за своей врожденной деликатности он не поделился своими проблемами с женой. Она имела бы выбор: заплатить его долг, или же направить к китайцам парочку крепких ребят - "исполнителей" из ЦРУ. Для этого достаточно было всего-навсего снять трубку и позвонить Папочке. Но, поскольку он ей ничего не сказал и не смог вовремя заплатить, китайцы обратились к командующему эскадрой.
      Они были очень влиятельными местными политиканами. Макао номинально считалось португальским владением, но во всем зависело от коммунистического Китая. Из этих двоих один фактически правил в Макао, второй - в Гонконге. Англичане без его разрешения не могли там и шагу ступить. Португальцы были бессильны против второго. Они часто ездили друг к другу в гости, и их любимым развлечением была игра. Они контролировали цены на золото, на продукты питания и на воду. Им подчинялось судоходство, доки, торговля наркотиками, проституция и игорный бизнес. Подчинялись они только Пекину, оттуда получали указания и туда платили налоги. Среди прочего, они контролировали всю рабочую силу на берегу, сам порт, все портовые сооружения и все поставки воды и продуктов на корабли. Ни один из командующих эскадрой не хотел с ними ссориться, если только ощущал свою ответственность за корабли и личный состав. Капитан Хантингтон отлично знал, что представляют из себя двое этих людей, когда сел с ними играть (что само по себе могло стоить ему военного трибунала), и, чем больше он проигрывал им, тем больше понимал, как подвел родную эскадру и своего адмирала, который так ему доверял. В конце концов китайцы пришли к командующему и потребовали уплаты долгов.
      Адмирал сэр Френсис Хеллер, человек старой закалки, с густой седой бородой и репутацией кристально честного человека, сначала послал к Бетси тактичного офицера разведки, пока Колин был в море. Адмирал решил не обсуждать этот вопрос с Колином прежде времени. Шутт был по должности офицером разведки при Колине, но ему пришлось оставить свою должность после того, как он лишился половины руки в результате нападения акулы. Он был полноватым человеком с голубыми глазами, светлыми волосами, и не носил усов лишь потому, что Устав Флота Ее Величества запрещал носить усы без бороды.
      Коммандер Шутт говорил очень деликатно. Он объяснил, что его миссия очень нелегка, поскольку Колин - его ближайший друг, однажды спасший ему жизнь, но у него на берегу произошли крупные неприятности, и теперь может случиться нечто ужасное: его вышибут с флота, если вообще не арестуют. Дело - политическое, напрямую связанное с китайцами, и все может закончиться плачевно. Так оно, вероятно, и будет.
      Бетси, конечно же, оплатила долг капитана наличными, и коммандер Шутт вернул ей расписку. Все окончилось к обоюдному согласию сторон, не считая того, что Колину было предложено покинуть службу.
      Бетси ни разу даже не упомянула причину увольнения Колина со службы в разговорах с Папочкой, дядюшкой Джимом и дядюшкой Питом, хотя в душе страдала от такой нелояльности, но тут же с удвоенной энергией бросилась вкладывать деньги, чтобы вернуть потерянное. Эта её активность произвела на всю семью глубокое впечатление и убедила всех в том, что там, где за дело берется Бетси, успех гарантирован. Она больше ни на минуту не оставляла своей финансовой деятельности, и если Колин жаловался, что это отнимает у неё слишком много времени, она отвечала, что виноват в этом он сам.
      Колин и виду не подал, что еле вывернулся из чудовищных неприятностей. Он ничего не изменил в своей жизни и остался таким же, каким был раньше. Он продолжал играть, считая, что карточный долг - неприменный атрибут настоящего джентльмена, и о нем не стоит беспокоиться. Он даже не сказал ей о новом долге, чтобы не огорчать её. Как жена она продолжала его любить за аристократические манеры, но как демократическая американка рассчитывала на взаимность. Он, со своей стороны, считал неудобным, что она постоянно оплачивает его долги. И никогда не признавал, что хоть один из этих долгов имеет отношение к его увольнению с флота. Просто в один прекрасный день он сказал ей, что намерен вернуться в Лондон, поэтому написал рапорт об отставке.
      Она не знала, что сказать. Ведь он так любил флот. Он был для него всем на свете (не считая игры). Флот был заменой его несостоявшемуся дворянству, и он дорос в нем до ранга, равного титулу графа. Это была его маленькая мужская слабость. Поэтому она не нашла слов.
      - Значит, отставка?
      - Мне надоело торчать в Азии, дорогая. Азия - это не место для нас. Не хватит ли с нас Азии?
      - Да, это немного утомляет.
      - Я хочу в Лондон уже давно. Флот хорош для человека в тридцать лет, но мне-то уже сорок один, и, если смотреть на вещи трезво, то я уже перевалил на пятый десяток.
      - А чем ты собираешься заниматься в Лондоне?
      Она уже соображала, как устроить его через дядюшку Пита и Ларри в авиационный бизнес. Она очень опасалась, что он может заняться чем-нибудь порочащим. Колин был таким неопытным в делах ... Она относила это к недостаткам мужской натуры - все мужчины, на её взгляд, были неисправимыми романтиками, ничего не соображающими в реальной жизни. Женщины были более связаны с реальностью, понимали что к чему и правильно оценивали свои силы. Бетси, тем не менее, не спешила навязывать ему свою точку зрения, чтобы не лишать его иллюзий самостоятельности выбора.
      - Я бы хотел заняться виноторговлей, - сказал он, - я чувствую призвание к этому делу.
      У него и впрямь были к этому способности, и он даже убедил Папочку, когда к тому поступила информация о Шато-Амбре. Эти винные погреба принадлежали в прошлом известному, а теперь разорившемуся тонкому ценителю изящных вин. Папочка сумел купить их по дешевке, при этом ещё и сэкономив на налогах - кое-кому пришлось раздать взятки. С тех пор он имел возможность рассылать в качестве рождественских подарков, в приложении к открыткам, бутылки и ящики великолепного "Амбре". На День Благодарения дядюшка Джим поставил к столу президента Соединенных Штатов на традиционный обед с индейкой ящик "Амбре" 1949 года. Когда французское правительство заикнулось насчет увеличения экспортных пошлин, незамедлительно вырос курс доллара по отношению к франку, и французы утерлись.
      Поэтому Бетси не хотела вмешиваться в дела между членами семьи и Колином. Бетси слишком уважала обе стороны и знала, что Папочка успешно использовал его знание рынка вин. Когда Колин попросил небольшой кредит для основания небольшой виноторговой компании, Папочка отменил предыдущий контракт, заключенный на семьдесят один год со своим постоянным поставщиком, чтобы сделать фирму Колина единственным дистрибьютером французских марочных вин в Великобритании.
      ЦРУ поднажало на Английский банк, чтобы ускорить необходимые процедуры с кредитом. МИД помог нажать на французское правительство, чтобы быстрее решить бумажные формальности с экспортными лицензиями. Поэтому никто не удивился, что новорожденная фирма имела огромный успех (и деньги Папочки вернулись к нему в срок сторицей), потому что посольства США и других стран, для которых слова "Белый дом", "Пентагон", "Госдепартамент" и "ЦРУ" хоть чего-нибудь значили, семнадцать постоянных представительств шпионских резидентур, различных межведомственных комиссий и других американских миссий за рубежом, не считая ста двенадцати американских компаний и банков, воспользовались великолепной возможностью получать марочные французские вина от фирмы Колина. Объем продажи возрос на 23, 96%. Если бы Колин серьезно занимался своим делом - так же серьезно, как он предавался разыгрыванию морских сражений на Тихом океане с каким-то сумасшедшим японцем из Токио - то они могли бы жить вполне нормально.
      Она знала про его игру в кораблики, потому что, вложив двести тысяч фунтов в дело, Папочка поставил Колина под круглосуточное наблюдение ЦРУ, выделив для него лучшую агентуру. Они смогли установить факт наличия макета в спальне любовницы капитана на Чарльз-Стрит - там он играл в свои игрушки, там же, где спал с любовницей. Бетси видела фотокопии писем японца, снятые ЦРУ. Они были по-детски глупыми. Нет, с точки зрения профессиональных знаний тактики они были вполне серьезны, но именно поэтому и глупы - ведь это было главным увлечением двоих взрослых мужчин!
      Больше всего её расстроило, что переигрывать морские сражения он начал не дома, а у любовницы. О любовнице она уже знала от дядюшки Пита. Первым об этом сообщило контрразведывательное подразделение "Комиссии по электрификации сельских районов" в Лондоне, доложившее об этом по команде. Доклад попался на глаза Ларри в министерстве финансов, и он переслал его дядюшке Джиму в Белый дом. Дядюшка Джим без комментариев переслал ксерокс совершенно секретного донесения Бетси. Она запросила дополнительно фото, аудио - и видеоматериалы. Ее это обеспокоило, но не слишком. Девица была явной француженкой, блондинкой с большим бюстом и длинными ногами типичный образчик любовницы из комиксов. Она была слишком молода для Колина и не могла предложить ему ничего, кроме секса (Бетси была убеждена, что уж в этом-то она даст этой сучке сто очков вперед). Но, услышав пленки, сделанные службой подслушивания, она расстроилась. Это был самый грустный разговор из всех, что она когда-либо слышала.