То, что условия были отвергнуты и что остров не был покинут до перемирия, предшествовавшего миру, ни в каком случае не противоречит положению, что Испания не была в состоянии удержать за собой даже такую большую территорию, как Сицилия, с дружественным населением, против воли державы, обладавшей морем. В то же время вполне очевидно, что только временное обладание Средиземным морем позволило ей думать о нападении на владения неприятеля. Ее ошибка заключалась в заблуждении относительно возможности удержать за собой Сицилию, тогда как она должна была потерять последнюю с первым появлением сильнейшего неприятельского флота.

Совершенно так же, как она завладела без затруднения Сицилией, при отсутствии вмешательства с моря, так она захватила и Сардинию. Если бы война продолжалась, то и это завоевание было бы вырвано от нее; но, видимо, Англия не сделала попыток в этом направлении, так как войска ее были заняты нападением на Сицилию. Испания должна была очистить оба эти острова по одному из условий мира.

Сражение при мысе Пассаро в 1718 г. показало, что для Испании нет надежды на обладание морем, а экспедиция к Росс-Шайру выяснила, что шотландским якобитам трудно рассчитывать в будущем на поддержку со стороны испанского правительства, а потому английское правительство обратило свое внимание на новые захваты на испанской территории. Этим отмечается второй фазис морской войны; эти предприятия не могли быть приведены в исполнение ранее, чем обладание морем было вполне обеспечено. Лорд Кобгэм был назначен командующим отрядом в 4000 человек, а транспорты должны были конвоироваться пятью линейными кораблями, под начальством вице-адмирала Мигхельса. Цель экспедиции сохранялась втайне, но настоящим ее назначением была атака Корунны. Флот и транспорты отплыли от мыса св. Елены 21 сентября. Однако двухдневная проволочка времени, вследствие поджидания двух кораблей, которые не пришли, была вполне достаточна для изменения цели экспедиции. Избрана была бухта Виго, где лорд Кобгэм 29 сентября высадил свои войска в трех милях расстояния от города. Город сдался 1 октября, после чего регулярные войска удалились в цитадель, которая, кажется, значительно увеличилась со времени атаки сэра Джорджа Рука, пятнадцать лет тому назад.

На берегу были воздвигнуты батареи, и орудия свезены туда в значительном количестве, и, кроме того, с моря и с суши действовали по укреплениям мортиры. Цитадель сдалась 8-го числа, после того как половина защитников была выведена из строя и гарнизон вышел из укрепления. Затем был взят Понте-Ведра, в конце бухты, и орудия его увезены, а Редондела была найдена незащищенной и старый форт ее — в развалинах. Повсюду орудия были заклепаны либо увезены, форты взорваны, войска, произведя опустошения, удалились, захватив с собой награбленное добро, главным образом военные запасы, предназначавшиеся для шотландских якобитов, — всего на сумму 80 000 стерлингов; вся экспедиция благополучно возвратилась в Англию.

Потери англичан были весьма малы: убито всего два офицера и три или четыре нижних чина. Экспедиция имела данные к удачному исходу, так как была достаточно многочисленна и хорошо управляема, и море, отделявшее ее от цели, было в обладании державы, ее снарядившей. Следует обратить внимание на то, что и здесь нападение было сделано сухопутными силами и что они высадились там, где не было укреплений для противодействия им.

Здесь мы видим также пример характера фортификации того времени: цитадель укрывает отряд, который совершенно не в состоянии держаться в открытом поле, и причиняет замедление в восемь дней вследствие силы укрепления. В рассмотренном случае промедление было бесполезно и только повело к большой потере в рядах испанцев, но оно могло бы иметь громадное значение, если бы к последним могло прибыть подкрепление ранее истечения этих восьми дней.

По ходу дела не можем сказать, чтобы Испания выиграла сколько-нибудь своими укреплениями в Виго, хотя если сила укреплений Корунны заставила перенести объект нападения от нее на Виго, то там (при Корунне) значение их выявилось. Трудный стратегический и экономический вопрос, кажется, связан с относительной стоимостью. Тратила ли Испания в то время такие суммы на содержание постоянной береговой обороны и их гарнизонов, на которые можно было бы содержать флот достаточной силы для того, чтобы неприятелю пришлось считаться с ним перед предпринятием какого-либо нападения на территорию с моря? Если бы только пять или шесть линейных кораблей были в Корунне, то адмиралу Мигхельсу пришлось бы оставить целый флот для наблюдения за ними, а случайности блокады вызвали бы необходимость посылки такого же флота для конвоирования транспортов лорда Кобгэма. Если бы явилась надобность в удвоении морских сил для экспедиции, то стоило ли бы и думать о последней? История, кажется, выдвигает перед нами эти вопросы, как имеющие чрезвычайное практическое значение.

Затруднительность, если только не невозможность, успешных нападений на территорию в присутствии неприятельского флота иллюстрируется еще раз в том же 1719 г. тем, что произошло в Балтийском море.

Россия воевала со Швецией и, обладая Балтийским морем в такой мере, что последняя не могла даже сделать и вида защиты, высадила 15 000 войск близ Стокгольма. Сэр Джон Норрис, посланный с целью содействовать мирному исходу дела, присоединился со своим флотом к шведскому в Карлскроне. Достаточно было этого известия, чтобы царь немедленно отозвал свои силы и вернулся в Ревель. Перед началом испанской войны, которая была объявлена 23 октября 1739 г., по обыкновению, были сделаны приготовления в весьма значительном масштабе. Были снаряжены две эскадры для нападений на территорию, под начальством капитанов Ансона и Корнвалля.

Первоначально проектировалось, что эскадра Ансона должна обогнуть мыс Доброй Надежды, а Корнвалля — мыс Горн. После того Корнвалль должен был сделать нападение на Дарьенский перешеек с тихоокеанской стороны, а адмирал Вернон — с восточной стороны. Затем эскадры Ансона и Корнвалля должны были сойтись на рандеву у Филиппинских островов для совместных операций. Но в конце концов плавание эскадры Корнвалля было отменено, и место его занял Ансон, который и совершил свое знаменитое путешествие. Последнее касается нас только как экспедиция, предпринятая для нападения на территорию, не защищенную никакими морскими силами, а следовательно, находящуюся в полном распоряжении атакующего. 23 июля 1739 г. Вернон с пятью линейными кораблями отплыл из Спитхэда в Вест-Индию. Зайдя только в Антигуа, он прибыл затем на Ямайку 11 сентября; 28-го числа к нему присоединилось еще шесть линейных кораблей, после чего было принято решение атаковать Порто-Белло.

В это время Порто-Белло служил депо для Панамы, от которой он отстоит на расстоянии 70 миль, а также и для других тихоокеанских портов Испании; именно в этом месте производилась нагрузка больших флотов галионов драгоценностями, не перестававшими служить лакомой добычей британских моряков. Бухта простирается вглубь на одну милю, имея вход в полмили ширины. При входе в бухте, на ее северной стороне, замыкаемой отвесной скалой, стояла сильная цитадель, вооруженная 78 орудиями, а под нею, вплотную к воде, находилась батарея с 22 орудиями. Эти верки имели гарнизон в 300 человек.

На противоположной стороне бухты, на одну милю вглубь, стоял на возвышенности замок Кэстль-Глориа, состоявший из двух правильных бастионов, вооруженных 90 орудиями, с куртиной в 22 орудия между ними и 8-пушечной батареей, обстреливавшей вход в бухту. Эти верки имели гарнизон в 400 человек. Выше этих укреплений, на мысе, вдающемся в бухту, находился сильный четырехугольный редут форта св. Иеронима, вооруженный большим числом орудий.

Пушки укреплений Глориа и св. Иеронима предназначались для защиты и обстреливания места якорной стоянки. В глубине бухты был расположен город Порто-Белло, имевший до 500 домов. Это место считалось чрезвычайно сильно укрепленным; для успешного нападения на него требовался отряд по меньшей мере в 8000 человек, действующий совместно с эскадрой.

Однако Вернон заявил в палате общин, что он возьмет это место всего с шестью судами, и вот мы видим его направляющимся туда с означенными морскими силами для приведения в исполнение своего обещания. Экипаж его судов состоял из 2495 человек, причем губернатор Ямайки дал ему еще 200 солдат. Если только Вернон хорошо знал о силе тех укреплений, против которых намеревался бороться, то он также должен был знать и то, что его предприятие надо было считать отчаянным.

Вернон намерен был атаковать укрепления главным образом судовой артиллерией; но он думал, что так как северный берег весьма приглуб, то его корабли, построившись в линию баталии, при благоприятном ветре, могут пройти в расстоянии менее кабельтова от Айрон-Кэстль и отразить огонь его орудий быстротой и силой огня своих многочисленных орудий, а также мелкого огнестрельного оружия, действенного на такой близкой дистанции. Он отдал соответствующие приказания; распорядился также, чтобы суда буксировали по борту баржи и за кормой барказы, чтобы в каждый данный момент можно было высадить десантные партии на берег для штурма укреплений.

Эскадра пришла на вид Порто-Белло только вечером 20 ноября 1739 г. и стала на ночь на якорь в 18 милях от берега. Утром 21 ноября эскадра уже находилась, построенная в линию баталии, под выстрелами Айрон-Кэстль и начала атаку. Неимоверно близкая дистанция, выбранная адмиралом, имела все преимущества, на которые он рассчитывал, так что после жаркого огня в течение двадцати пяти минут испанцы были прогнаны с нижней батареи ружейной пальбой и тем дали возможность высадить штурмующие колонны. Таким образом, нижняя батарея была быстро занята, и тотчас же затем Айрон-Кэстль сдался на капитуляцию. Сдались, собственно, всего 5 офицеров и 35 нижних чинов, так как остальные 300 человек гарнизона были убиты, ранены или бежали, прежде чем англичане вступили в укрепление. Потери эскадры были незначительны, простирались всего до 19 человек убитыми и ранеными. После взятия Айрон-Кэстля суда стали на якорь, причем завязалась дальняя перестрелка между флагманским судном Вернона «Бафорт» и «Глориа Кэстль», но без особенных результатов. Утром 22-го числа адмирал перешел на судно «Хэмптон Корт» коммодора Броуна, которому поручено было буксировать суда против крепостей Глориа и св. Иеронима; но прибытие испанских парламентеров с предложениями о сдаче сделало попытку эту бесполезной. Быстро последовало соглашение относительно условий капитуляции, и перед наступлением ночи англичане уже овладели Порто-Белло.

Операция эта замечательна как повторение примера атаки Гибралтара, где, в противоположность обычаю, обстреливание фортов с судов занимало первостепенное, а не второстепенное место. Мы уже заметили, что в деле при Гибралтаре трудно было сделать другой выбор атаки, и высадка, вопреки правилам, была произведена прямо против фасов укреплений, так как географические условия не позволяли поступить иначе. Здесь же, в Порто-Белло, географическое положение отнюдь не заставляло отступать от общепринятых правил, которые давали большую уверенность в успехе дела; но недостаточность сухопутных сил оправдывала избранный Верноном способ атаки. Так как здесь нет другого выбора, то мы можем заметить только, что необычайная смелость, если даже не безрассудство описанного нападения, оправдалась, вероятно, основанным на проверенных данных убеждением, что свойства гарнизона допускают такой исход, каким окончилась атака Вернона в действительности, и что как при Гибралтаре надежда на успех основывалась на малой численности гарнизона, так при Порто-Белло победа была следствием моральной слабости защитников укреплений.

Вернон затем решился сделать нападение на Картахену, хотя, я думаю, не с определенной целью овладеть ею, как это было в случае операции против Порто-Белло. Может быть, побудительной причиной принятого решения было прибытие подкрепления, состоявшего из брандеров, бомбард и продовольственных судов, под конвоем корабля «Гринвич». Почти достоверно, что присутствие бомбовых судов определило способ атаки, сообразовавшийся всецело также и с отсутствием серьезных сухопутных сил при эскадре.

Из эскизного плана гавани Картахены можно видеть, что расположение ее совершенно своеобразно. Город открыт для бомбардировки с моря, но к порту, составляющему главное значение города, можно приблизиться только через весьма узкий проход, называемый Бока-Чика, где может пройти не более одного судна. Поэтому завладение Бока-Чикой было первой необходимостью для возможности покорения города, только падение которого — вследствие ли бомбардировки или другого способа атаки — могло повлечь за собой и сдачу порта.

Вернон прибыл на вид высокого берега у Санта-Марты, восточнее Картахены, 1 марта 1740 г. Он имел с собой всего 5 линейных кораблей и 7 мелких и бомбовых судов, так как его флагманское судно «Бафорт» было оставлено в Порт-Рояле для осмотра подводной части, вследствие постановки его на мель у Порто-Белло. Одно судно он оставил на ветре для охранения подходов с востока, а сам 3-го числа стал на якорь против Картахены в открытом море. 6-го числа бомбовые суда под прикрытием мелких судов заняли свои места по диспозиции и открыли по городу огонь, продолжавшийся до утра 7-го числа. Количество вреда было нанесено только что «достаточное, — пишет Вернон, — для того, чтобы разбудить дона Блас де Лезо и дать ему знать, что я не намерен напасть на него врасплох». После этого Вернон снялся с якоря 10-го числа и, осмотрев в подробностях берег и Бока-Чика для последующих операций, удалился в Порто-Белло для наливки водой и с намерением, для достижения успеха, бомбардировать крепость Чагрес.

Операция эта производилась с 22 марта (1740 г.) систематически артиллерией бомбовых судов и трех линейных кораблей, стрелявших тщательно, без торопливости, только из орудий нижних деков до тех пор, пока 24 марта крепость не подняла переговорного флага и не сдалась.

Падение крепости Чагрес только после бомбардирования является в некотором роде новостью в летописях морской войны. Мы уже имели дело со взятием фортов сухопутными силами, без прямой поддержки со стороны флота; мы рассматривали случаи взятия фортов при таком участии флота, которое можно назвать вспомогательными действиями для сухопутных сил; наконец, мы видели и такие примеры, как при взятии Гибралтара и Порто-Белло, в которых флот играет главную роль, а атака сухопутных сил только завершает его дело. Мы видели и безрезультатные случаи бомбардирования. Это же падение Чагреса является первым примером бомбардирования, доведшего крепость до сдачи без помощи каких-либо других мер для атаки, но такой успех был исключительный и зависел от особенностей географического положения места и моральной слабости защитников.

Во все время решительно ничего не было слышно о возможности какого-либо вмешательства испанцев со стороны моря, откуда мы видим, что взятие Порто-Белло и Чагреса и бомбардировка Картахены сопровождаются тем важным стратегическим условием, что море находится в полном обладании нападающих. Едва ли можно приписать только случайному совпадению тот факт, что с ожиданием прибытия испанских морских сил замечается и прекращение нападений на территорию с моря. В начале июня 1740 г. Вернон получил известие от британского посла в Лиссабоне, что ожидается отплытие испанской эскадры из Кадиса будто бы в Вест-Индию. Верной тотчас же вышел в море из Ямайки и начал крейсировать на ветре в надежде встретить неприятеля; но, не получив об эскадре никаких известий, вернулся в Порт-Рояль [134].

Хотя я и не нашел прямых указаний, но склонен думать, что Вернон имел в это время сведения о вероятной готовности Франции делить свою судьбу с Испанией и потому ожидал, что ему придется считаться с прибытием не только одной испанской эскадры из Кадиса, но и другой — из Ферроля, в сопровождении французской, вышедшей с тем же назначением [135]. Я думаю, Вернон знал еще осенью 1740 г., что чаши весов сил в вест-индских водах готовы наклониться в другую сторону, и соображение это связывало руки. Совершенно невероятно, чтобы так скоро после смелой и по чти безрассудной атаки Порто-Белло адмирал так изменился, что погрузился, как его обвиняли в этом, в беспечный отдых.

Для восстановления обладания над вест-индскими водами 26 октября 1740 г. из Портсмута был послан адмирал сэр Калонер Огль с эскадрой, состоявшей из 21 линейного корабля [136], помимо фрегатов и брандеров, с значительными сухопутными силами, под начальством лорда Каткарта [137]. По обыкновению, отплытие этого флота последовало гораздо позднее назначенного времени. Вернон же имел о нем такие сведения, которые заставили его 3 октября выйти со всем своим флотом из Ямайки в надежде соединиться с Оглем у берегов Испаньолы.

Вернон узнал 12-го числа, что противные ветры задержали флот в Англии. В тот же день он узнал, что испанская Феррольская эскадра под начальством адмирала Торреса 7 сентября прибыла в Порто-Рико, а 25-го числа того же месяца направилась в Картахену. Вскоре после этого до него дошли сведения, что французский флот под начальством маркиза д'Антеня прибыл в Сен-Луи, на западном берегу Испаньолы, и что им могут быть предприняты неприязненные действия против Ямайки, хотя война и не была еще объявлена. Эти известия необходимо должны были побудить адмирала вернуться на его главную квартиру, в Порт-Рояль, где он занялся приготовлениями к обороне в ожидании, пока прибытие адмирала Огля позволит ему перейти к наступательным действиям.

Так как, по всем данным, неприятельские силы были в бухте, то ни с одной стороны не было предпринято никаких наступательных действий, и Огль прибыл 19 декабря на нейтральный тогда остров Доминику, где лорд Каткарт скончался. Огль пошел затем к острову Сент-Кристофера, а оттуда отплыл 28 декабря к Ямайке, куда и прибыл 9 января 1741 г. [138] Собран был военный совет для обсуждения положения дела и определения дальнейшего образа действий. Резолюция его была: «Весь флот должен выйти на ветер для того, чтобы наблюдать за движениями эскадры маркиза д'Антеня, стоявшей уже некоторое время у берегов Испаньолы; капитана же Дандриджа откомандировать на шлюпе „Уолф“ для разведочной службы».

«Резолюция, — пишет историк Гервей, — принятая командующими лицами, весьма удивительна, и мотивы ее совершенно необъяснимы». Все обстоятельства дела указывали, кажется, на целесообразность немедленной атаки Гаваны, с потерей которой Испания была бы поставлена в положение унизительного подчинения; и так как Гавана лежала под ветром от Ямайки, то для перехода до нее потребовалось бы максимум два-три дня. Вместо того чтобы идти туда попутным ветром, решено было лавировать против ветра к берегам Испаньолы и Сан-Доминго для наблюдения за движениями французской эскадры. Три недели прошло со времени прибытия сэра Калонера Огля до отплытия флота под начальством вице-адмирала Вернона; после еще двух бесплодных недель крейсерства получено было известие, что французский флот отплыл в Европу, находясь в весьма бедственном положении, вследствие недостатка в людях и провизии, которых одинаково нельзя было достать в Вест-Индии.

Вышеизложенное еще раз иллюстрирует в высшей степени поучительно, как легко может быть потеряна из вида цель военно-морских операций. Историк в трех с половиной томах распространяется об этих событиях, которые я сгруппировал в сжатый очерк. При изучении их он перемешал массу разнообразных случайностей с существенно важным, не подозревая, что каждым шагам действующих лиц управлял закон морской войны. Таким образом, он не замечает, что позднейшие действия адмирала Вернона и последовавшая резолюция военного совета составляют как бы одно целое с предшествовавшими морскими успехами. Он не дал себе отчета в том, что сдача Порто-Белло и Чагреса была главным образом обязана отсутствию вмешательства неприязненных морских сил в водах Вест-Индии и что при 12 линейных испанских кораблях в Картахене, кроме Кадисской эскадры, состоявшей из 5 испанских и 14 французских линейных кораблей в Сан-Доминго, силы Вернона, заключавшиеся в 29 линейных кораблях, не позволяли напасть на каждую эскадру в отдельности и оперировать в то же время против Гаваны. Ничто не может быть вернее того соображения, что всякая попытка Вернона сделать в то время нападение на территорию была бы непростительной опрометчивостью и заслуживала бы беспощадного осуждения, если бы Франция и Испания надлежащим образом воспользовались ею. Более чем необдуманно было бы устремиться к Гаване под ветер и тем отдать в распоряжение французам Ямайку на ветре.

Но получение известий об отбытии французского флота из Вест-Индии совершенно изменило положение дела, и 16 февраля военный совет решил сделать нападение на Картахену. В распоряжении Вернона теперь было 29 линейных кораблей, С 22 фрегатами, с брандерами, бомбовыми судами и транспортами. На этих судах, число которых достигало 124, было до 15 000 человек экипажа и до 12 000 войск… Экспедиция колоссальная! И если бы была найдена возможность уничтожить Порто-Белло с одной пятой упомянутого числа судов, при экипаже в двенадцать раз меньшем, то участь Картахены, казалось бы, должна была решиться в тот момент, когда громадный флот снялся с якоря и взял курс на юг. 4 марта вся армада стала на якорь в открытом море, севернее города Картахены, и тотчас же было приступлено к приготовлениям высадить десант на намеченную часть берега, что дало возможность неприятельскому гарнизону, в свою очередь, приготовиться к обороне в этом месте. Для Картахены не были новостью военные действия с результатом сдачи ее неприятелю: сэр Фрэнсис Дрэйк разорил ее в 1585 г.; немного спустя она вновь была разграблена и разрушена несколькими приватирами. В 1697 г. она была взята французами, под начальством де Пуэнтиса, который, как говорят, награбил добычу, стоимостью около 9 000 000 фунтов стерлингов. Теперь же она считалась главным, наиболее населенным и наилучше укрепленным городом в испанской Америке. Гарнизон ее состоял из 4000 испанцев, помимо негров и индейцев, и к тому же был усилен испанской эскадрой под начальством дона Бласа де Лезо. Подходы к городу со стороны моря имели естественную защиту в виде отмелей, простиравшихся от города почти на три мили, что, при недостатке какой-либо защиты от северных и западных ветров, делало правильную атаку с этой стороны почти немыслимой. Главным предметом нападения на Картахену являлся порт, которого опять-таки можно было достичь только через узкий проход Бока-Чика, в восьми милях к югу от города. Вход этот был защищен на северном берегу, называемом Тьерра-Бомба, правильным квадратным фортом (Сен-Луи), с четырьмя бастионами, сильными, хорошо построенными и вооруженными 82 орудиями и 3 мортирами.

Центральное укрепление было усилено несколькими редутами св. Филиппа, с 7 орудиями; Сант-Яго, с 15-ю орудиями, и малым фортом, называвшимся батареей де-Чамба, — с 4 орудиями. По южную сторону входа находилась фашинная батарея, в 15 орудий, называвшаяся Баррадера, а позади ее, в небольшой бухте, была расположена другая четырехпушечная батарея; против же входа, на низменном острове, стоял форт св. Иосифа, с 21 орудием. От него, к северному берегу, был протянут цепной бон, позади которого стояли четыре судна: одно 70-пушечное, а другие три 66-пушечные, — таким образом, что могли обстреливать всем бортом вход в порт.

Позади этого входа лежит большое озеро, или гавань Картахены, запертое, на всем его протяжении, с юга берегом и могущее укрыть многочисленный флот. Почти на самой середине озеро суживается, а далее, около трех миль от города, образует вторую узкость сближением двух полуостровов; западный из них был увенчан фортом Касталло-Гранде, в 59 орудий, и на восточном стояла подковообразная батарея, в 12 орудий, называвшаяся Манцинилла. Между этими полуостровами простиралась мель, где были к тому же затоплены суда для заграждения доступа в бухту англичанам. Сам город Картахена, раскинувшийся на двух низменных песчаных островах, был окружен природной защитой, в виде топей и мелей; кроме того, он был защищен укреплениями, имевшими не менее 300 орудий. Западнее города, в одной миле расстояния от городских ворот, называемых Химани на холме, от 50 до 60 фут высоты был построен замок св. Лаврентия, представлявший собой форт в 50 шагов в поперечнике, с тремя полубастионами, на которых орудия были расположены по два на каждом фланге и по три на каждой куртине. Сам форт не был так силен, но занимал командующую позицию и обстреливал подходы к городу с этой стороны. Впрочем, в 400 ярдах от него находилась другая, значительно преобладавшая над ним, возвышенность [139].

Как мы видели, Вернон имел уже некоторое понятие о расположении находившихся перед ним укреплений. Им также были посланы впереди флота, для промера и, обследований, один линейный корабль, фрегат и шлюп. От капитанов этих судов, а в особенности от капитана Ноульса, командира корабля «Веймут», который исполнял в предшествующих военных операциях Вернона роль инженера, он узнал, что наиболее целесообразно начать нападение попыткой занять форты по северную сторону Бока-Чика и что для судов имеется удобная якорная стоянка, почти на расстоянии мушкетного выстрела от редутов св. Филиппа и Сант-Яго, но вне выстрелов большого форта Сен-Луи или Бока-Чика.

Флот был разделен теперь на три эскадры, причем Огль командовал авангардом, Вернон центром, а коммодор Лесток арьергардом. На военном совете было решено, что Огль спустится со своим отрядом к Бока-Чика и поставит на якорь три линейных корабля для обстреливания фортов св. Филиппа и Сант-Яго, тогда как другие два атакуют меньшие укрепления Чамба.

9 марта сэр Калонер Огль, вместе с генералом Уэнтвортом, который вступил в командование войсками после смерти лорда Каткарта, направился к югу и расположил свои суда согласно диспозиции, настолько ослабив огонь батарей, что 500 гренадеров, высаженных на берег под начальством подполковника Кохрэйна, завладели тремя редутами к восьми часам утра, так что больше не существовало препятствий для дальнейшей высадки войск в каких угодно размерах.

Успех этот бы достигнут с потерей всего шести человек, но другие потери были гораздо значительнее. Канат одного из судов, а именно «Шрусбери», был перебит снарядом, и так как второй якорь не был готов к немедленной отдаче, то судно подрейфовало против Бока-Чика и в продолжение всего дня оно подвергалось огню почти всех батарей, а потому потерпело значительные повреждения и, кроме того, потеряло из своего экипажа до шестидесяти человек убитыми и ранеными. К ночи 9-го числа бомбовые суда заняли свои места и начали обстреливать форт Сен-Луи. В продолжение следующего дня были посажены беспрепятственно два полка пехоты и шесть полков морских солдат, с большим артиллерийским парком, значительными запасами и лагерными принадлежностями. 13-го числа открыла огонь вновь сооруженная мортирная батарея по форту Сен-Луи, а 14-го числа выгружены были на берег все артиллерийские запасы и материалы, так же как и двенадцать 24-фунтовых орудий, составлявших часть судового вооружения.

Кажется, с момента высадки начались в войсках заболевания, сопровождавшиеся упадком бодрости духа и энергии. Вернон жаловался Уэнтворту на медлительность береговых операций, а Уэнтворт, в возражение, жаловался на недостаток поддержки со стороны морских офицеров. Кажется, флотом не было сделано ничего, что могло бы вызвать неудовольствие высаженных войск, которых, кстати сказать, было более чем достаточное количество для покорения остающихся укреплений на Тьерра-Бомба, со стороны Бока-Чика. Фашинная батарея на южной стороне входа причиняла много беспокойства береговому лагерю, а потому Вернон послал десантную партию своих матросов, которая в ночь на 19 марта взяла ее штурмом, заклепала орудия и взорвала платформы, понеся при этом весьма незначительные потери, и вернулась на суда с шестью ранеными пленными. Главной заботой армии было возведение батареи под прикрытием леса для того, чтобы привести форт Сен-Луи к состоянию для атаки сухопутных войск; надеялись исполнить это скоро и затем поручить инженерам заняться южной стороной входа и захватить все форты на обеих его сторонах, не подвергая суда риску атаковать проход, защищенный столь многочисленными орудиями. Но наступило 21 марта, а батарея на северной стороне все еще не была закончена, несмотря на присылку в помощь работающим 500 человек матросов. Вице-адмирал стал серьезно выражать свое неудовольствие на медленность работ. Мореходный сезон близился к концу. Место якорной стоянки было настолько неудобно и открыто для ветров, что судовые канаты постоянно перетирались камнями. К тому же явилось опасение открытого вмешательства со стороны моря, так как Вернон получил известие, что де Торрес прибыл с Феррольской эскадрой в Гавану и ждет соединения с французской эскадрой под начальством Рошфейля. Становилось ясно, что если и можно окончить дело, то не иначе, как взяв его немедленно в руки флота.

Согласно этому, коммодор Лесток сделал 23 числа нападение на северные форты, при поддержке трех 80-пушечных и трех 70-пушечных кораблей. Суда эти, жестоко обстреливавшиеся меткими выстрелами, принуждены были отступить, но другие суда заняли их место, и матросы, высаженные с них на берег, взяли отчасти уже направленные батареи на южной стороне. Между тем, сухопутные войска открыли 2-го числа огонь со всей запоздавшей батареи и к 24-му пробили достаточную брешь в валах форта Сен-Луи. Условились штурмовать эту брешь к вечеру 25-го числа, а Вернон послал, с целью диверсии, капитана Ноульса, с большим десантом, для атаки форта с фланга. Крепость сдалась настолько легко штурмующим колоннам Уэнтворта, что Ноульс направил свои шлюпки к форту св. Иосифа, который и взял почти без всяких потерь, так как гарнизон при его приближении поспешно бежал. Та же участь постигла и неприятельские суда. Было сделано распоряжение потопить их, в случае разрушения, но такова была паника и смятение при приближении Ноульса, что одно из судов, а именно «Галисия» перешло в его руки в целости, с капитаном и 60 матросами.

Судно это Ноульс поспешно выбуксировал, и на следующий день, 26 марта, адмирал и несколько его судов не только прошли в гавань, но и подвинулись еще на несколько миль к городу. 26-го числа еще несколько судов прошли за первыми и стали на якорь вне выстрелов укреплений Кастилло-Гранде.