Глава XIV

Условия, при которых нападения на территорию с моря бывают успешны или неуспешны (продолжение)

После сражения при Малаге были сделаны распоряжения о защите Гибралтара, для чего по требованию принца Гессенского, назначенного губернатором, нужно было свезти на берег всех морских солдат с судов, возвращавшихся на родину. Согласно этому приказанию 2000 морских солдат были высажены, и гарнизон был усилен большим количеством съестных и боевых запасов, а также 48 орудиями в придачу к имевшимся уже в крепости в числе 100. Затем все суда, бывшие в состоянии держаться в открытом море, сданы были под команду сэра Джона Лика для образования защиты нового завоевания Англии в зимнее время.

Так как Гибралтар ровно ничего не производил для потребностей флота — в нем не имелось даже воды, — то Лик с 12 судами отделился от Рука и отплыл от мыса Сент-Винсент в Лиссабон, с целью обратить его в свою главную квартиру. Дальнейшие действия его, даже со столь отдаленной базы, для защиты Гибралтара весьма замечательны и во многих отношениях поучительны. Французы и испанцы, естественно, решили сделать серьезные попытки для возвращения себе Гибралтара, и нет ничего невозможного в том, что их усилия увенчались бы успехом, если бы они сопровождались достаточной подготовкой и имели надлежащее направление. Сэр Джон Лик весьма заботился о том, чтобы снабдить свои суда в Лиссабоне всем необходимым, когда вдруг он узнал 1 октября, что Гибралтар осажден неприятелем с суши; позднее к нему пришли известия, что неприятельская эскадра из 19 больших и малых судов вошла в бухту и что ясно видно намерение неприятеля атаковать это место с моря и с суши. Упомянутой эскадрой командовал де Пуэнтис; она состояла из 13 линейных кораблей, но так плохо снабженных, что они, прибыв на место, должны были тотчас идти в Кадис за необходимой провизией.

Сэр Джон Лик во время своих приготовлений к походу получил от принца Гессенского сообщение о том, что де Пуэнтис высадил на берег шесть батальонов, а сам отплыл на запад, оставив в бухте только б фрегатов с 20-40 орудиями на каждом, причем 11 октября было приступлено к траншейным работам. На собранном военном совете Лик решил немедленно отправиться на выручку принца со всей своей эскадрой, состоявшей из 14 английских и 6 голландских линейных кораблей. Флот благополучно прибыл в Гибралтар, но очевидно не нашел там неприятеля. Лик высадил некоторые подкрепления, но, получив известия — совсем, впрочем, неосновательные, насколько я могу судить, — о приближении значительного французского отряда и нуждаясь в боевых и других запасах, принял войска обратно на суда, за исключением артиллеристов, плотников и морских солдат, и направился опять в Лиссабон.

Де Пуэнтис получил предписание восстановить блокаду, в ответ на что он особенно выставлял на вид опасность стоянки судов в Гибралтаре в присутствии 30 судов в устье Тахо и предлагал как наиболее подходящее для того место Кадис, где он мог бы не только ожидать в безопасности подкрепления, но и перехватить конвои, направляющиеся в Гибралтар. Французское правительство имело, кажется, весьма мало представления о стратегическом положении Гибралтара и не понимало того, что пункт этот может быть взят только тогда, когда Лик будет от него отрезан или разбит. Де Пуэнтис, однако, постарался со своими главными силами держаться в безопасности у Кадиса, оставив несколько фрегатов и малых судов наблюдать за Гибралтаром и не допускать к нему подкрепления с моря.

Лик был в готовности и, выйдя из Тахо 25 октября, через четыре дня появился столь неожиданно в Гибралтарской бухте, что захватил целиком неприятельскую легкую эскадру, состоявшую из 3 фрегатов, 1 шлюпа, брандера, грузовых транспортов с большим количеством запасов и нескольких мелких судов. Утверждают, что прибытие это состоялось в момент в высшей степени критический, так как неприятель собирался как раз в эту самую ночь штурмовать крепость, для чего были приготовлены шлюпки из Кадиса для перевозки 3000 человек десанта на Новый Мол [122]. Теперь сэр Джон остался в Гибралтаре и высадил столько подкреплений с запасами, сколько могли уделить его суда. В конце ноября он получил известия о том, что де Пуэнтис вышел в море, а потому и сам сделал то же для отражения неприятеля, но оставался постоянно в виду Гибралтара. 17 и 19 декабря прибыли два конвоя, один из 9, а другой из 7 транспортов, с экипажем в 1970 человек и, без сомнения, с запасами для гарнизона Гибралтара [123]. Собранный 21 октября военный совет решил, что без всякого риска союзный флот может вернуться для исправлений в Лиссабон, так как гарнизон Гибралтара находился теперь в отличном состоянии, тогда как было известно, что неприятель сильно страдает от всевозможных лишений. На этом основании Лик 19 января 1705 г. был в Лиссабоне.

Следующие подкрепления прибыли к Гибралтару в течение января, а французское правительство, несмотря на все уверения де Пуэнтиса, приказало ему опять вернуться для возобновления блокады. Он отправился в первых числах марта 1705 г., но едва прибыл к Гибралтару, как суда его были рассеяны жестоким штормом; восемь из них унесло в море, а сам он с пятью линейными кораблями добрался до якорной стоянки.

Известия о том, что де Пуэнтис с 14 судами прибыл в Гибралтар, дошли до Лика в Лиссабоне, откуда он вышел 16 марта во главе 23 судов — английских, голландских и португальских, имея на судах полки всех этих национальностей. В половине шестого утра 20 марта усмотрены были флотом суда де Пуэнтиса, старавшиеся выйти из бухты Гибралтара. Для нападения на них был отряжен сэр Томас Дилькс, которому весьма быстро удалось застигнуть их всех и часть уничтожить, а часть взять в плен. Сэр Джон Лик, думая, что остальная часть французской эскадры укрылась в Малагу, последовал туда, но узнал, что она, услышав стрельбу в Гибралтаре, поспешно отступила к Тулону. Маршал де Тессе, командовавший осаждавшими береговыми силами, после этого написал французскому королю, что при таких условиях осада невозможна, а потому она была снята 1 апреля 1705 г. Осада продолжалась пять месяцев.

Относительно неудач осаждавших и успехов оборонявшихся мы смело можем сказать, что они вполне зависели от действий сэра Джона Лика. Эту твердыню из рук испанцев вырвала не сила, сражавшаяся на берегу, а поддерживавшая атаку и прикрывавшая ее морская сила сэра Джорджа Рука; и Гибралтар в руках англичан удержали не защитники верков, как бы выносливы и доблестны они ни были. Только бесподобное угрожающее положение, занятое сэром Джоном Ликом в Лиссабоне, могло противодействовать тому смятению и опустошению, которые внесли бы французы в ряды упомянутых защитников, если бы поняли сущность положения дела; и только безрассудно смелый переход из этого положения угрозы к наступательным действиям устранил для англичан поставленные им препятствия. Совершенно так же, как адмирал де Пуэнтис предвидел свою неудачу от нарушения правил морской войны, мы можем быть уверены, что и сэр Джордж Рук основывал надежды успеха своих нападений на уверенности в том, что у него было достаточно сил, помимо участвовавших в деле на берегу, для немедленного отражения вмешательства неприятеля со стороны моря.

Операции 1705 г. сэра Клоудесли Шовеля и графа Петерборо на берегах Испании, хотя они и были ведены против территории, по крайней мере часть населения которой была им дружественна, иллюстрируют некоторым образом влияние возможного соседства неприятельского флота. Хотя сражение при Малаге было нерешительное и, по свидетельству современников, могло бы обратиться не в пользу союзников, если бы французы возобновили бой, но во всяком случае оно не придало большей смелости нашим врагам и не сделало их менее осторожными в нападениях. Поле битвы они все-таки оставили в руках сэра Джорджа Рука и тем признали его превосходство на море.

Факт этот был, без сомнения, признан обеими сторонами и побуждал союзников к дальнейшим операциям, которые предполагали обладание морем, а во Франции возбуждал стремление к восстановлению прежнего ее положения в среде морских держав.

Франция вооружала флоты в Бресте и Тулоне и предприняла в Дюнкерке в обширных размерах приготовления под начальством Форбэна. С английской стороны в помощь атакующим силам в Средиземном море под начальством графа Петерборо и сэра Клоудесли Шовеля посланы были оборонительные эскадры: к Бресту — сэра Джорджа Бинга и к Дюнкерку — сэра Томаса Дилькса [124].

В середине июля 1705 г. сэр Клоудесли Шовель прибыл в Лиссабон во главе флота из 58 линейных кораблей, из которых 38 было английских и 20 голландских, помимо фрегатов, брандеров, бомбовых и других судов, сопровождающих обыкновенно большой флот.

Французский Брестский флот в то время, как предполагало наше правительство, состоял из 18 линейных кораблей, а сэр Джордж Бинг, наблюдавший за ними, имел 12 линейных кораблей. Согласно предписаниям, он должен был крейсировать около Уэссана, и в случае, если увидит, что неприятельский флот снялся с якоря, и будет уверен, что он идет не к Каналу, отрядить сэра Джона Дженнингса с судами, предназначенными на усиление главного флота. Если сэр Клоудесли Шовель не имел прямых сведений о силе Тулонского флота, то он мог бы определить его численность, припомнив, что в предыдущем году французский флот достигал числа 49 линейных кораблей, которое было уменьшено потерей 5 судов де Пуэнтиса, хотя впоследствии оно и могло быть опять пополнено. Когда флот собрался в Лиссабоне, хотя сухопутные силы еще не были все налицо, созван был военный совет для обсуждения положения, важнейшим пунктом которого была возможность соединения Брестского и Тулонского флотов. Первым принятым решением было отрядить 46 или 48 судов для крейсерства от мыса Спартел до Кадиса, с целью воспрепятствовать соединению Брестского и Тулонского флотов. 20 июня было принято решение, «что неудобно отделять какие-либо суда от флота, раз предполагается наступательный образ действий его, и что есть вероятность, что неприятельские суда в океане могут соединиться с судами Средиземного моря».

Оставив графа Петерборо дожидаться прибытия из Ирландии на транспортах остальных войск армии и подкреплений из Португалии, Шовель с главными силами флота отплыл 22 июня из Лиссабона с целью прикрытия и поддержки проектировавшейся экспедиции. Общим заданием было крейсерство у мыса Спартел, согласно первой резолюций военного совета, в ожидании прибытия графа Петерборо с его армией [125]. Петерборо прибыл 17 июля; армия его достигала 12 000 человек. Вся экспедиция, соединившись у Гибралтара, отплыла оттуда 5 августа и 11-го числа стала на якорь в Альтейской бухте.

Принято было решение стараться возвратить австрийскому дому Барселону, которая находилась на стороне Бурбонов. Флот прибыл к означенному порту 12 августа. 13-го числа войска были высажены без сопротивления в двух милях от города. Но при ходе нападения генералы начали опасаться недостаточности имевшихся в их распоряжении войск. По требованию эрцгерцога Карла, 5 сентября они решились продолжать начатую ими атаку хотя бы на время, но 7 сентября граф Петерборо пришел к тому мнению, что надо прекратить нападение и посадить войска обратно на суда, в чем и был поддержан постановлением военного совета, гласившим, что «они, вопреки ожиданиям, не встретили помощи ни со стороны флота, ни со стороны местного населения; что король (Карл) непостоянен в своих решениях: один день за осаду, другой день за движение вперед, и что депутаты Каталонии заявили его светлости графу Петерборо, что они не могут принять участия в работах, где они будут подвергаться огню неприятеля».

То, что случилось в это время, заслуживает нашего полного внимания. Петерборо был адмиралом флота и генералом сухопутных сил, и Шовель с флотом находился у него в подчинении. Генералы на совещании, 5 сентября надеялись на высадку с флота матросов и морских солдат, произвести которую Петерборо, как адмирал, конечно, мог приказать. Потребовано было от флота, «кроме тех 1100 морских солдат, которые уже были в поле, еще 1500 человек для ежедневных работ по прорытию траншей, а также для службы на 52-пушечной батарее. Когда сэр Клоудесли Шовель получил это требование, им был созван на флагманском судне „Британия“ военный совет, к участию в котором приглашен был и граф Петерборо. Последний не явился тогда, но, кажется, прибыл немедленно к Шовелю после окончания военного совета сухопутных офицеров, собранного накануне. Теперь же послал совету флагманов свое мнение, что требование заключает в себе более того, что сложно было ожидать, и на что он лично мог бы дать свое согласие.

Это разногласие во мнениях генерала и адмирала, соединенных в одном лице, являлось плохой рекомендацией такого совместительства; но по крайней мере возможно, что он не сознавал, будучи в совете сухопутных офицеров, как сильно Тулонский флот влиял на все дело, и лишь после переговоров с Шовелем убедился в своей ошибке. Нет сомнения, что между сухопутными и морскими офицерами существовали разногласия, что особенно заметно из колкого замечания в протоколе совета флагманов по поводу отсутствия графа Петерборо. «Граф Петерборо счел для себя неподобающим почтить нас своим присутствием в этом большом совете». Но флагманы, предоставленные таким образом самим себе, зная прекрасно, что в случае неудачи люди, которые никогда не поймут стратегических условий, свалят всю вину на флот, согласились почти на все пункты требования. Они говорили:

Перед тем как были высажены люди и свезена артиллерия, армия, по внушению принца Гессенского, хорошо знавшего местность, сделала успешное нападение на укрепление, оказавшееся ключом позиции. Шовель исполнил все, им обещанное, и даже более, и при энергичной помощи матросов и солдат, прибывших с судов вместе с артиллерией, и бомбардировке с бомбардирских судов и нескольких кораблей, город был приведен в такое состояние, что приверженцы Карла возмутились против губернатора, и Барселона сдалась 3 октября 1705 г.

Из летописцев этих событий, кажется, ни один не отдает себе отчета в том, что дело находилось в полной зависимости от условий и действий французского флота в Тулоне. Хотя из цитированного выше протокола совета флагманов от 6 сентября и вполне видно, что последние были заняты соображениями об упомянутом флоте, но даже и теперь в своих донесениях лорду первому адмиралу сэр Клоудесли Шовель не находит нужным более распространяться по этому предмету. Я нигде не нашел указаний ни о том, какого мнения были флагманы относительно численности и состояния французского флота, ни о том, были ли ими приняты какие-нибудь меры предосторожности против внезапного вторжения с моря неприятеля. В том, что союзники имели море в своем обладании, — нет никакого сомнения; что флагманы, по крайней мере, хорошо знали условия, благодаря которым они удерживают его за собой, — это также ясно видно из их собственных слов. Мы поэтому не можем сомневаться в том, что все меры предосторожности были приняты в зависимости от обстоятельств момента, точно так же как мы ранее видели их (предосторожности) в деле Рука у Гибралтара, хотя на них и нет прямых указаний.

Возможно, что Шовель имел известия из Тулона и знал, что французы, далекие от мысли оспаривать обладание морем, смертельно боялись быть атакованными в самом Тулоне, а потому и были заняты исключительно заботами о самозащите. Только уже слишком поздно было принято намерение снарядить эскадру, да и та не составлялась более как из 32 линейных кораблей.

После сдачи Барселоны Петерборо вместе с армией и эрцгерцогом Карлом остался для оккупации Каталонии. Сэр Джон Лик был оставлен с сильной эскадрой в Средиземном море, где ближайшим вспомогательным портом его был только Лиссабон, а сэр Клоудесли Шовель с главными силами флота вернулся до зимы в Англию. Насколько операции при Барселоне были в зависимости от обладания морем — видно из исторического обзора их. Лик должен был вернуться за подкреплениями в Лиссабон, и когда он был там, в середине февраля 1706 г., то имел под своей командой 10 английских и 6 голландских военных судов. В марте маршал де Тессе прибыл со значительной армией к Барселоне [126]. Она снабжалась со стороны моря, и граф Тулузский расположился поблизости с 20 судами на якоре.

Лик в апреле получил из Англии подкрепление, состоявшее из 6 английских и 6 голландских линейных кораблей, и с этими силами он счел возможным идти на выручку Барселоны.

18 апреля адмирал еще раз был в Альтейской бухте, куда прибыли к нему значительные подкрепления под командой сэра Джорджа Бинга и коммодора Уокера. Союзники имели теперь флот из 53 линейных кораблей и 6 фрегатов, который с получением тревожных известий от эрцгерцога Карла вступил под паруса и с легким южным ветром пошел на Барселону.

Падение Барселоны представляет точное повторение дела при Гибралтаре, и сэр Джон Лик превосходно знал, что ему следовало делать. Оба порта уступили соединенной атаке. Неприятель, пользуясь выгодой временного отсутствия прикрывающего флота, пытался вернуть и тот и другой порт обложением и осадой их с моря и с суши. Сэр Джон Лик в обоих случаях своим появлением заставил неприятельские морские силы удалиться, что неминуемо влекло за собой прекращение атаки и с берега.

Теперь сэр Джон Лик остался в Средиземном море при обеспеченном обладании им, и мы находим его стремящимся при помощи графа Петерборо и войск приобрести каждое доступное с моря место систематически и не спеша. Граф с войсками был принят на суда сначала в Каталонии и высажен на берег Валенсии. Затем, узнав, что появление войск в окрестностях Картахены вызовет ее падение, 1 июня он последовал туда и принял декларацию в пользу Карла, поместив там гарнизон из морских солдат. 7 июня флот перешел для наливки водой в Альтейскую бухту и 26-го был перед Аликанте. Здесь был сильный гарнизон, твердо решивший защищаться, и так как флот не имел достаточных сухопутных сил, то это привело к промедлению до 21-го или 22-го числа, когда было высажено с судов до 800 матросов и морских солдат, соединившихся на берегу с испанским отрядом. К 24 июля прибыли морские солдаты, бывшие в гарнизоне Картахены, и, высадившись на берег с 40 матросами с каждого из судов, взяли Аликанте штурмом.