Круг - Путь к Золотистой

      Пока мы шли к посёлку, Рэй объяснил мне, что в этом мире он обычный мальчишка с Земли, Рэй Климов. Что он живёт в этом посёлке с братом. Но брат полгода назад окончил Высшее Звёздное и уже отбыл в продолжительную экспедицию на корабле Дальней Разведки. Так что Рэй сейчас остался один и серьёзно намерен поступить в Первое Звёздное. Я же, как объяснил мне Рэй, всё тот же Виктор Стрельцов, родом с Дивера, эвакуировался с него на Терцию, но сразу же отправился на Землю, чтобы поступать во всё то же самое Первое Звёздное. Прибыл я сюда утром по среднепланетному времени и познакомился с ним в космопорте, где он совершенно случайно оказался.
      – Но для чего всё это нужно, Рэй?
      – Для того чтобы не создавать никаких несоответствий. Для того же, в частности, нельзя никому говорить, что на самом деле представляет собой этот мир. Иначе в этом мире может нарушиться порядок вещей или, что более вероятно, тебя посчитают больным, - он выразительно покрутил пальцем у виска, - и в результате ты никогда не сможешь стать звездолётчиком. Тогда мы рискуем остаться в этом мире навсегда. Обещай мне, что всё сделаешь так, как нужно, так, как я тебе говорю.
      – Обещаю, хотя ещё не всё понимаю до конца.
      – Успеешь понять.
      В это время мы вышли из леса и увидели посёлок.
      – Рэй, да ведь это же Быстрая Речка.
      – Ага, она самая, ничего другого я и не хотел придумывать.
      – Может быть, пригласишь в гости и сюда?
      Рэй посмотрел на часы и сказал:
      – Время ещё есть, можно зайти.
      Дом оказался очень знакомым. Рэй почти точно скопировал его с того, который показывал мне в своём сне-воспоминании.
      – Ничего не мог с собой поделать, - прокомментировал он, - получилось очень похоже. Хотя это и было нежелательно.
      – Почему нежелательно?
      – Потому что я, в конце концов, могу захотеть навсегда остаться в этом мире… Здесь, в этом доме, мы с тобой проживём несколько недель, может быть месяцев, но не больше.
      – А что потом?
      – Потом нам, как я надеюсь, придётся переселиться в казармы Первого Звёздного. Для курсантов это обязательно.
      Казармами называли общежитие курсантов, неофициально конечно, но настолько прочно это вошло в речь, что общежитием называли его только в исключительных случаях.
      – Жить будем в одной комнате?
      – Если захочешь.
      – Захочешь ли ты?
      – А разве я не хочу. Ну да ладно, пойдём, подождём дисколёт на улице, а то бывает, что они немного опережают расписание.
      Едва мы вышли из дому, как буквально столкнулись с первым человеком из этого мира. Этим человеком оказался мальчишка лет одиннадцати-двенадцати.
      – Рэй, Привет, - сказал он, улыбаясь настолько широко, насколько это наверно вообще возможно, и спросил, - ну как, приняли у тебя документы?
      – Нет, я там ещё не был.
      – А куда же ты тогда утром летал?
      – Слишком ты, Тём, любопытный.
      – Какой есть. - Он умудрился улыбнуться ещё шире, - и всё же куда?
      – Не куда, а зачем. Вот с ним познакомился, - Рэй кивнул в мою сторону. - Он, как и я, собирается поступать в Первое Звёздное.
      Мальчишка посмотрел на меня и, очевидно сочтя нужным, представился:
      – Артём, - и немного смутившись, добавил, - Гальский.
      – Стрельцов Виктор.
      – Но он не обижается, когда его зовут просто Вик, - улыбнулся Рэй.
      – Я тоже не обижаюсь, если меня зовут просто Тёмом. Вик, а откуда ты прилетел на Землю?
      – А как ты догадался, что я не с Земли?
      – Да это же очень просто. Кто из землян может умудриться надеть с такой одеждой такие ботинки.
      – Отстань, Тём, от человека.
      – А разве я пристаю?
      – Мы торопимся на дисколёт.
      – Он уже сел, так что бегите?
      – Сел? Вик, побежали, а то до завтра ждать придётся. Или вызов делать.
      На дисколёт мы всё-таки успели. В самый последний момент заскочили в полупустой салон, расположились на пустом ряде кресел, я у окна, а Рэй рядом. Всю дорогу проболтали о пустяках, словно бы были обычными жителями этого мира. А через два часа уже были у входа в Первое Звёздное Училище. Перед входом мы, не сговариваясь, задержались.
      – Немного боязно, - признался Рэй, улыбнувшись при этом.
      – Мне тоже, - поддержал его я.
      – Ну, уж если нам одинаково боязно, тогда пойдём.
      За входом был большой светлый холл, а прямо напротив, на стене, была выложена из разноцветных каменных плиток эмблема Первого Звёздного - семь лучистых звёзд Большой Медведицы на угольно-чёрном фоне, заключенные в восьмиугольник из перекрученной золотистой ленты. Из-за этой эмблемы курсантов Первого Звёздного иногда называли "медвежатами", но они ни в малейшей степени не обижались на такое прозвище. Мы немного постояли, разглядывая эту знаменитую эмблему, потом переглянулись и пошли дальше. Внутри почти не было людей, но зато в большом количестве встречались всевозможные поясняющие надписи, планы и указатели. По ним мы без труда нашли председателя приёмной комиссии, пожилого человека в штатском. По давно заведённой традиции документы от поступающих принимал один только председатель. Мы ожидали того, что тут будет толпа, но оказалось, что в этот момент никто не атаковал комиссию и председателя. Председатель немного недоверчиво осмотрел нас с головы до ног, едва мы вошли в кабинет:
      – Ну и чего вы хотите от меня, молодые люди?
      – Мы пришли сюда, чтобы подать документы и претендовать на поступление в это училище, - ничуть не смутившись, ответил Рэй.
      – Но сколько же вам лет?
      – Уже по пятнадцать.
      – И вы считаете, что этого достаточно?
      – Насколько мы знаем, нижнего ограничения по возрасту у вас нет, и никогда не было. Знаем и то, что в Первом Звёздном были даже тринадцатилетние курсанты, а не то что пятнадцатилетние. А насколько мы для вас подходим или не подходим, с первого взгляда вам не определить. Если мы не сдадим экзаменов, не пройдём по контрольным тестам или по конкурсу, мы не будем иметь к вам ни малейших претензий, - высказался Рэй, а я промолчал.
      – Ну, хорошо, убедили, - после небольшой паузы сказал председатель, едва заметно улыбнувшись, - давайте сюда ваши документы.
      Первым личную карточку протянул оказавшийся более расторопным Рэй. Председатель вложил карточку в щель считывающего устройства.
      – Рэй Климов, так… так… понятно. Дмитрий Климов, старпом "Циклона", вам случайно не родственник?
      – Брат.
      – Так я и подумал, вы похожи. - После этого председатель кивнул мне, и я отдал ему свою карточку, которую в первый раз держал в руках. Карточка отправилась туда же, куда и рэева.
      – Виктор Стрельцов, родился на Дивере. Бывал я там когда-то… Малоприятным местом он стал сейчас.
      – Сейчас там уже никого не осталось. Я был среди последних эвакуировавшихся.
      – На Землю ты прибыл с Терции?
      – На Терцию я даже не опускался, сразу же после карантина на орбитальной базе улетел на Землю.
      – Понятно… Итак, в восемнадцатой экзаменационной группе есть два свободных места, - он открыл встроенный в стену шкаф, взял две серебристые пластинки, вставил их в лежащую на столе панель терминала, быстро набрал что-то на клавиатуре, чуть-чуть подождал и отдал их нам, - вот ваши экзаменационные карточки.
      – И когда начинаются экзамены?
      – Восемнадцатая группа, насколько мне известно, собирается послезавтра. Всю информацию вы можете получить у справочных стоек.
      – Нам можно идти?
      – Погодите. Виктор, ты уже устроился на Земле или нуждаешься в жилье?
      – Я уже устроился.
      – Ну и хорошо. Желаю удачи, молодые люди.
      Как только мы вышли из кабинета, я спросил у Рэя:
      – Кто такой этот председатель?
      – Это же старший системкапитан Йорк, заместитель командира училища. Разве не знаешь?
      – Экспедиция, открывшая Терцию?
      – Ага, он был тогда у них капитаном.
      Мы вышли в фойе. Там, в конце зала, полукругом стояли связанные с центральным кибермозгом училища стойки терминалов. Около них было несколько человек, таких же, как и мы, поступающих. Мы подошли к свободной, Рэй лучше меня знал, как с ней обращаться. Вставив в гнездо свою карточку, он выбрал в открывшемся приглашении: "Объявления по группе". На экран тут же выплыло написанное крупными буквами от руки объявление о том, что восемнадцатая группа собирается послезавтра утром у главного входа в училище, для того чтобы все познакомились друг с другом.
      – Ну и что сейчас будем делать? - тут же спросил я у Рэя.
      – Полетим домой. Нам с тобой нужно основательно готовится, экзамены в Первое Звёздное - это не просто так. А мы сейчас уже не имеем права не поступить.
      Выйдя из училища, мы, не торопясь, пошли к посадочной площадке дисколётов.
      – Прямого рейса для нас сейчас не будет, - сказал Рэй. - Придётся лететь с пересадкой. Где ты предпочтёшь ждать: здесь или на промежуточной остановке?
      – Смотря где эта остановка… Хотя, лучше уж здесь подождать.
      – Тогда подходящий дисколёт, - Рэй взглянул на часы, - будет через тридцать шесть минут.
      Первое Звёздное располагалось на крайнем юго-востоке евразийского материка, в тропическом поясе. И здесь сейчас уже начинался вечер. Ветра совершенно не было и поэтому было достаточно душновато. На лбу у Рэя выступила испарина, и он, стянув с себя майку, начал ею обмахиваться:
      – Вик, тебе что, совсем не жарко? Даже куртку не снимешь.
      После этих его слов я освободился от куртки, да и от рубашки тоже. Здесь, на посадочной площадке, большинство ребят тоже страдало от духоты и тоже было без рубашек.
      – На Дивере, Рэй, такое не посчитали бы и за жару.
      – Видел я тебя с твоим братом, когда вы гуляли по космодрому. Тогда одежда на тебе была гораздо более скудной, чем сейчас.
      – Мы с Серёжкой вообще не думали, что кого-нибудь встретим.
      – Ну да ладно, дело прошлое, - улыбнулся Рэй.
      Возле посадочной площадки стояло большое табло с экраном указателя-информатора. Из этого табло в разные стороны торчали два металлических стержня непонятного назначения. Поступающие в училище, а их здесь было подавляющее большинство, устроили что-то вроде спортплощадки, где соревновались в подтягивании на перекладине, которой и служили им эти штыри. Мы с Рэем пристроились к наблюдающим, которые вслух считали разы. Как раз в это самое время один парень подтянулся полтысячи раз.
      – Может быть, попробуешь? - предложил мне Рэй.
      – Нет, это будет нечестно. Я ведь с Дивера, а Дивер - тяжёлая планета, сила тяжести на треть больше земной.
      – По-моему парень, что только что подтягивался, тоже не землянин, а, скорее всего, гаммец, а Гамма тоже тяжёлая планета. Сила тяжести одна с четвертью.
      – Ну, тогда хорошо.
      Я вышел вперед и, подпрыгнув, ухватился за стержень, но не стал методично подтягиваться сотни раз, хотя и мог это сделать. Повиснув на одной руке и, подтягиваясь на ней без видимых усилий, я сказал:
      – Это состязание не выявит сильнейшего, потому что не все здесь родом с Земли. У меня на родине сила тяжести на треть больше чем здесь. Что же тогда говорить о тех, кто вырос при половине или даже трети же. Разве это справедливо по отношению к ним?
      Толпа вокруг загалдела, но в основном одобрительно, а мы с Рэем отошли в сторону.
      – Зачем ты их так?
      – Не стоит хвалиться тем, что ты имеешь, но в приобретении чего нет ни малейшей твоей заслуги. На Дивере я смог бы подтянуться от силы сотню раз, а может, и сотни не подтянулся бы, не пробовал, здесь же могу больше, и намного. Но получилось бы, что я показываю не свои возможности, не то, чего добивался долгими тренировками, а только то, что я с тяжёлой планеты.
      – Мне кажется, что тут ты не совсем прав, но спорить с тобой не буду.
      – Я тоже не хочу спорить, но считаю так, как сказал.
      Мы с Рэем отошли в сторону и сели прямо на землю. Но одни мы не пробыли и минуты, к нам подошли двое парней. Один - тот самый здоровяк, который подтягивался до меня, он всё ещё растирал себе мышцы, другой же щуплый тёмноволосый паренёк ростом немного ниже меня, и выделяющийся здесь тем, что был в рубашке.
      – Привет. Случайно не вы те самые двое, которых сегодня Йорк определил в восемнадцатую группу?
      – Случайно мы, - сказал Рэй, улыбнувшись, - только откуда вы успели узнать?
      – Это не составило труда, - улыбнулся щуплый, - Дивер - единственная населенная планета в Содружестве, где тяжесть на треть больше земной. Ну а то, что в нашей группе будет парень с Дивера, я узнал десять минут назад, у справочной стойки.
      – Так значит вы тоже в восемнадцатой группе?
      – Иначе, зачем было бы и разговор заводить. Только давайте познакомимся сначала, - сказал здоровяк и представился, - Евгений Конвин, а это Миша Рогдин, - он кивнул в сторону щуплого.
      – Вик Стрельцов, - в ответ представился я, - а это Рэй Климов.
      – Куда вы сейчас собрались?
      – Ко мне домой, - ответил Рэй.
      – А мы в казармах остановились. Может быть, зайдёте к нам, познакомимся получше.
      – Лучше полетели с нами. Всё равно я сейчас дома один, и никаких проблем не будет. К тому же там не такие тропики, как здесь.
      – Идёт. Когда летим?
      – Через двадцать минут.
      Они коротко переглянулись, и Миша сказал:
      – Мы сейчас придём. Нужно кое-кого предупредить.
      Людей на площадке постепенно становилось всё меньше и меньше. Улетел уже не один десяток дисколётов. Рэй толкнул меня и спросил:
      – Ну и как тебе этот мир?
      – Ничего неестественного или необычного пока не заметил… Только мне почему-то немного не по себе.
      – Ничего, ещё привыкнешь. Только ещё раз напомню, что никому ни слова.
      – Я же обещал. Да и, честно сказать, я уже начал забывать о том, что это за мир.
      – Если совсем забудешь, то будет лучше всего. И ещё, давай договоримся, что и сами не будем разговаривать на эту тему, по крайней мере пока. Хорошо?
      – Договорились.
      Ещё несколько минут мы просидели молча, а когда увидели возвращающихся к нам ребят, Рэй спросил:
      – Как они тебе?
      – Я их ещё и не знаю, как следует.
      – И я тоже не знаю, - улыбнулся Рэй, - но ничего, сегодня мы с ними постараемся познакомиться лучше.
      Дисколёт на этот раз был полон народу и до пересадки и после неё. Так что по пути мы почти что не разговаривали, так, перекинулись несколькими фразами. Когда мы высадились в Быстрой Речке, Миша посмотрел по сторонам, глубоко вздохнул и сказал:
      – Земля, ничего больше и не сказать.
      – Давно вы на Земле? - спросил Рэй.
      – Я уже три недели. Женька - только полторы.
      – Откуда вы? - поинтересовался я.
      – Я-то почти что местный, житель Луны в шестом поколении, - сказал Мишка, дурашливо улыбнувшись, - лунатик, как про нас здесь иногда говорят.
      – А я с Аркты, - сказал Женька, - есть такая большая, но пока ещё слабоосвоенная планета в пятидесяти парсеках отсюда.
      – Слышали про такую, - улыбнулся Рэй, - а вот я за всю свою жизнь дальше Луны не бывал.
      – А я дальше Земли, - снова усмехнулся Миша, - значит мы с тобой такие вот путешественники. Не вылезали не то что из Системы, а даже с пары Земля-Луна.
      – Зато вон Вик успел попутешествовать. Был и на Дивере и на Терции.
      – Не, на Терции я не был, только возле неё, на орбитальной карантинной базе.
      – Но всё равно, ты видел четыре разных солнца. И даже два сразу, на Дивере.
      – Не очень то было можно их посмотреть на Дивере, в последние-то годы. Сидели под землей, как кроты, если не сказать хуже, и не высовывались. И только сегодня я первый день живу на нормальной планете под нормальным солнцем аж со времени диверианского скачка.
      – Он только утром прилетел на Землю, - сказал Рэй обо мне.
      – Точнее говоря, вчера ещё, - поправил его я, согласно моей легенде, - но пришлось переночевать на орбитальном космодроме.
      – Значит, вы тоже только сегодня познакомились?
      – Ага, я случайно забрался на космодром, там и встретил Вика, а когда мы разговорились, то оказалось, что оба собираемся поступать в одно и то же училище.
      Вот так, разговаривая, мы подошли к дому Рэя.
      – Вот здесь я и живу.
      – Неплохой домик, - сказал Женька, - по меркам Аркты это наверно можно было бы назвать хоромами.
      – По меркам Дивера наверно тем более.
      – А по меркам Земли это просто среднее жилье для небольшой семьи.
      – А сколько человек у тебя в семье? - спросил Миша.
      – Двое, я и старший брат, только он сейчас не на Земле, он дальний разведчик и отбыл в экспедицию.
      Когда мы вошли в дом, Рэй сразу же включил везде вентиляцию и кондиционирование, хотя в доме и не было жарко. Завершив это дело, он сказал:
      – Неплохо было бы сейчас пообедать. Вы как, не против?
      – Там, где училище, сейчас уже время не обедать, а ужинать, не могу я привыкнуть к такой быстрой смене часовых поясов, - сказал Женька, - у нас, на Аркте, все в основном домоседы, даже в соседний посёлок или город ездят очень редко, когда без этого совсем уж не обойтись.
      – На Земле, Жень, другие обычаи. Например, многие любят по нескольку раз за день встречать рассвет, я один раз аж восемь раз встречал солнце, интересно было. Ну, так как, пообедаем? Возражений нет?
      День прошел очень быстро. Сначала мы всё-таки пообедали, Рэй настоял. Потом просто разговаривали. Как оказалось, Мишка и Женька были нашими ровесниками, им тоже ещё не было шестнадцати. Мишка не очень-то рассчитывал на то, что сумеет поступить в Первое Звёздное.
      – Я - "человек с Луны", - говорил он, - родился и рос при низкой тяжести и до тринадцати лет ни к чему себя особо не готовил. Вот и сейчас на меня словно перегрузка давит, трёхкратная.
      – Но, по-моему, ты здесь неплохо выглядишь, для лунатика, - улыбнулся Рэй.
      – Весь последний год я только к этому и готовился, к тому, чтобы не быть здесь похожим на лунатика.
      – Вот человек, - сказал о нём Женька, - никакие экзамены ему нипочём, а такой ерунды боится.
      – Каждому своё, - сказал Рэй, - кто-то боится экзаменов, кто-то тестов, а кто-то конкурса.
      – Вам-то хорошо, жители тяжёлых планет. Вон сколько себе мускулов нарастили, причем наверняка без особого труда. На тебе, Женька, это особенно заметно, да и у Вика тоже мускулов хватило бы на двоих, хотя он их и не выпячивает, как ты.
      – Вот что, друзья-инопланетнички, всех лучше человеку там, где родина человечества, на Земле. Где тяжесть не одна с третью и не одна треть, а простая и обыкновенная единица, - сказал Рэй, - пойдёмте, искупаемся лучше. Когда ты в воде, то почти что в невесомости.
      – А сейчас не поздно? - спросил Женька.
      – Жень, день-то ещё только начал к вечеру клониться, впереди весь вечер и остаток дня.
      – А там, - он кивнул в ту сторону, где, по его мнению, было училище, - уже ночь началась.
      – Женя, если уж ты сейчас на Земле, то нужно привыкать жить по обычаям Земли.
      – Придётся, хотя, по-моему, обычаи Аркты не такие уж плохие.
      У речки мы пробыли до позднего вечера. Сначала несколько раз искупались. Потом разложили на берегу небольшой костёрчик. Нам было легко и весело вместе. А когда уже начало смеркаться, Мишка сказал:
      – Нам наверно уже давно пора сматываться отсюда.
      – Не получится, Миша, - сказал Рэй, улыбаясь, - дисколётов сегодня здесь больше не будет. Так что до утра вам отсюда никак не смыться. Только если делать запрос в диспетчерскую транспортной службы. Но ничего, вы прекрасно переночуете у меня, места на всех хватит.
      Мы ещё долго просидели у костра, и только когда Женька начал постоянно жаловаться, что уже совсем засыпает, пошли в дом. Там, по сравнению с улицей, было очень тепло. Рэй притащил откуда-то одеяла, и мы устроились прямо на полу. Рэй тоже расположился вместе с нами, за компанию. И до утра мы проспали как убитые. А утром, после завтрака, Мишка предложил сгонять до Луны, к нему в гости. Все мы тут же дружно и весело согласились, а уже через полтора часа заняли места на лунном лайнере, уходящем к земному спутнику с Центрального Космодрома. Все три часа полёта мы провели на обзорной палубе: смотрели на Землю, на Луну, на звёзды. Снова разговаривали, и время прошло незаметно. Когда же Луна заняла половину неба, прозвучал сигнал, требовательно повелевающий всем занять свои места. А ещё через десять минут лайнер мягко опустился на главный лунный космодром.
      – Наш корабль, - произнес голос из динамиков, - совершил посадку на Главный Космодром Луны. Прошу никого не покидать своих мест, пока гравитация внутри салона не сравняется с лунной, об этом будет сообщено дополнительно. На космодроме полдень, солнечно, температура воздуха плюс двадцать пять, влажность ноль семь.
      Сила тяжести убывала почти пять минут. После этого нам разрешили подняться со своих мест.
      – Мы на Луне, - начал Мишка, - сила тяжести только треть от земной. Так что будьте осторожнее, особенно вы, дети тяжёлых планет. Для вас тут тяжесть вчетверо ниже привычной. К тому же, по вашим словам, вы никогда не бывали на лёгких планетах.
      – Я целые сутки пробыл на Пене, - сказал Женька, - перед стартом звездолёта. Ох, и набил же себе шишек, прежде чем освоился. Сила тяжести там почти такая же, как здесь, лишь чуть-чуть больше.
      – Пена, это карликовая планета в вашей системе? - спросил у него Рэй.
      – Побольше этой Луны и даже немного побольше вашего Меркурия будет, так что не такая уж и карликовая. В нашей системе на Пене находится промежуточная база.
      Мы вышли из корабля на поле космодрома. Вокруг нас была Луна, но это на первый взгляд было практически незаметно, всё почти так же, как на Земле, которую мы недавно покинули. Правда, воздух здесь пах немного по-другому, несильно, но вполне заметно. Но, как известно всем, каждая планета пахнет и, причём, пахнет по-своему. Мишка здесь, на Луне, чувствовал себя превосходно, ведь это была его родная планета. Все его движения, немного несуразные на Земле, здесь стали удивительно точными и целесообразными, сразу и всем было видно, что он местный житель. Рэй тоже чувствовал себя здесь довольно неплохо. Мне же и Женьке показалось тут неуютно, в чём я сразу же признался.
      – Мне на Земле тоже неуютно, - сказал в ответ на это Мишка, - но я уже почти что привык. Вам же здесь и привыкать не нужно, через часок вы освоитесь и будете как дома.
      После этих Мишкиных слов Женька сумрачно усмехнулся и шёпотом сказал мне:
      – Ты его не особо слушай. Ходи осторожнее, а то непременно грохнешься, по своему опыту знаю.
      До Мишкиного дома мы летели всего лишь десять минут на тонком и изящном, по сравнению с земными, лунном дисколёте. Мишка жил в небольшом городке, на берегу Моря Ясности, там, где оно омывало подножие лунных Апеннин. В общем, в тропическом поясе Луны.
      – Ну, и как вам Луна? - спросил он нас, едва мы выбрались из дисколёта.
      – Больше всего эта планета похожа на Землю, - сразу же ответил я, - настоящей Луны тут, по-моему, не осталось вовсе. Никаких тебе лунных пейзажей, которые вошли в поговорку.
      – Такая Луна гораздо лучше. Потому что всё это, ну всё, что нас окружает, сделано руками человека.
      – Да, неплохо в своё время планетостроители поработали. - Высказался Рэй. - Чего стоит одна только переброска сюда с Земли излишков воды. На Земле Антарктиду с Гренландией ото льда освободили, и здесь на целый океан хватило.
      Дом, в котором жил Мишка, был гораздо больше того, в котором жил на Земле Рэй, но на вид казался более лёгким и воздушным.
      – Кто у тебя сейчас дома? - спросил Рэй.
      – Братья, если только никуда не смылись. Но было бы лучше, если и в самом деле смылись, а то житья не дадут… Может быть сначала к морю сходим, искупаемся, поныряем, ведь так, как здесь, на Земле никогда не поныряешь. Идёмте, здесь превосходнейший пляж.
      Море, с первого взгляда так похожее на земное, было покрыто слабой рябью волн от дующего с его стороны лёгкого ветерка. Песок на пляже был тёмно-серый и горячий, хотя и не настолько горячий, чтобы обжигать. Нас не нужно было уговаривать, мы тут же избавились от одежды и забрались в воду. Купаться в лунном море действительно было очень приятно, а нырять - так вообще одно удовольствие: наверх так быстро, как на Земле, не выносит, да и нырнуть можно глубже, ведь архимедова сила на Луне, так же как и сила тяжести, была в три раза меньше. Когда мы, вдоволь накупавшись, выбрались на берег, оказалось, что Мишкина одежда завязана узлами и туго набита песком. Мишка поднял валявшуюся на песке сучковатую палку и, посмотрев по сторонам, швырнул её в ближайшие кусты. Оттуда прозвучал приглушённый смешок.
      – Ну ладно, хватит прятаться, вылезайте.
      – Чтобы ты нас поколотил? - донеслось из кустов.
      – Больно нужно мне вас колотить, всё равно ведь неисправимы.
      – Обещай, что ничего нам не сделаешь.
      – Если вы вернете мою одежду в исходное состояние, то даже пальцем до вас обоих не дотронусь. - Сказал Мишка, усмехаясь, и добавил, почти что угрожая. - Вылезайте, а то хуже будет, всё равно ведь поймаю.
      – Ну, ты обещал, - донеслось из кустов.
      Оттуда выбрались двое мальчишек-близнецов лет восьми-девяти. Они были сильно загорелые, как две капли воды похожие друг на друга, и сильно похожие на Мишку. Как и мы, они были в одних только плавках. Они быстро и слаженно, в четыре руки, развязали Мишкину одежду и вытряхнули из неё песок. Мишка в это самое время зашел к ним сзади и, едва они закончили, ухватил их за подмышки и приподнял под тут же зазвучавшие с их стороны протесты.
      – Вот эти двое салаг и есть мои братья. Вот этот, - он тряхнул правой рукой, - Владька, а вот этот, - он тряхнул левой, - Славка. А может быть наоборот, но существенной разницы в этом нет.
      Сказав это, он ухватил мальчишек покрепче и побежал к воде. Зайдя в воду по колено, он, одного за другим, бросил их в море, под громкий визг удовольствия с их стороны. Правда, они тут же ухватили Мишку за ноги и тоже уронили в воду, все вместе они принялись с громкими воплями дурачиться, а на берег вылезли только минут через десять. Мы за это время успели обсохнуть и немного позагорать. Владька со Славкой начали шёпотом расспрашивать Мишку о нас, тот же ответил только одно:
      – Спрашивайте сами, а то я ещё подумаю, что вы и стесняться научились.
      После этого мальчишки всерьёз насели на нас и сумели выудить многое. Когда же они узнали, что я и Женька родом из других систем, принялись расспрашивать с удвоенной энергией. До тех пор, пока Мишка не сказал нам всем:
      – Довольно, пора отсюда уходить. А то уже очень скоро ливень начнётся.
      И действительно, со стороны моря медленно наползали тяжёлые чёрные тучи, в которых проблескивали голубые змейки молний. Ветер тоже менялся, потихоньку набирал силу и поднимал волны. К Мишке домой мы успели добраться в самый последний момент, когда громыхало уже вовсю, а с неба начинали падать первые тяжёлые капли дождя. А уже с веранды увидели, что ливень хлестанул вовсю. Стало темно, как поздним вечером, и Мишка включил свет.
      – Давно не было здесь такого дождичка, - сказал он, - греметь перестанет скоро, но вот лить будет не один час. Так что придётся посидеть дома.
      – А мы и не против, - ответил Женька сразу за всех, - как-то не хочется под дождём мокнуть.
      Едва мы прошли в гостиную, как ко мне пристроились Мишкины братья:
      – Вик, расскажи, какой бывает день, когда на небе сразу два солнца.
      – Обыкновенный день двух солнц. Но я видел его только до Скачка. А тогда я был младше вас.
      – И ты что, уже успел всё забыть?
      – Нет, это наверно никогда не забудешь. Но рассказывать долго. Проще найти и посмотреть какую-нибудь запись, наверняка таких немало в глобалке.
      – Нет, так интереснее.
      – И в самом деле, Вик, - неожиданно поддержал их Рэй, - через запись ощущений не передать, насколько она ни будь совершенной. Это совершенно разные вещи: видеть и присутствовать, совершенно разные впечатления.
      – Они правы, - сказал и Женька, - расскажи, а то мало кому доводилось не то что жить, а даже просто бывать на планете двух солнц.
      – Ну, хорошо, - согласился я.
      И я довольно долго и подробно рассказывал о том, какие были на Дивере восходы и закаты, как менялось освещение. О похожем на земной жёлтом дне, о сумрачном дне красного солнца и, конечно же о, ни с чем не сравнимой картине дня двух солнц, когда в небе сразу два светила, а все предметы отбрасывают две разноцветные тени. Потом я рассказал о Скачке, том времени, когда планета начала медленно и неуклонно приближаться к жёлтому солнцу. Как постепенно становилось жарко, исчезали реки и озера, как горели могучие сине-зелёные леса тысячелетних деревьев, а над всем этим безжалостно сверкал растущий и ослепительный диск солнца, которое раньше давало планете жизнь, а сейчас несло только смерть.
      – Неплохо рассказываешь, - сказал Женька, когда я окончил, - из тебя наверно может писатель получиться.
      – Не ты первый мне об этом говоришь. Но я всё же хочу стать не писателем, а звездолётчиком.
      – Вик, расскажи ещё что-нибудь, - попросил кто-то из Мишкиных братьев, я ещё не научился их различать.
      Они расположились рядом со мной на полу гостиной, один с одной стороны, другой - с другой. Я положил им руки на плечи. Не знаю почему, но мне стало очень хорошо, и я даже не хотел вспоминать, что это за мир, в котором сейчас нахожусь.
      – Лучше вы расскажите что-нибудь.
      – А чего нам рассказывать. Нам и рассказывать-то нечего, по сравнению с тобой-то.
      – Ну, хотя бы расскажите, как вас различать? - сказал Миша, который расположился в кресле и довольно улыбался. - Или лучше о том, кем вы собираетесь стать, когда вырастете. А то, как я заметил, вы опять без нагрузочных костюмов.
      – Мы их сняли, когда к морю пошли. Не купаться же в них. В них можно плавать только одним стилем - булыжником.
      – Ну почему же, можно ещё и топориком. Но вот когда домой вернулись, почему не надели?
      – Сам-то вон тоже не надел.
      – Мне это сейчас не нужно. Я ведь не на Луне живу, а на Земле, а здесь только с кратковременным дружеским визитом.
      – А вы что, прямо сегодня назад лететь собираетесь?