Глава 6

Дамон медленно поднял веки, с недоумением рассматривая незнакомую комнату. Соседняя подушка издавала едва уловимый пьянящий аромат женских духов. Все еще не проснувшись как следует, Дамон зарылся лицом в душистую белоснежную наволочку. Немедленно нахлынули воспоминания о проведенной ночи.

Он в постели Джулии!

Джулия… Она была для него лишь именем, тенью прошлого и неожиданно превратилась в ошеломляющую реальность. Заметив на простыне капли крови, Дамон благоговейно провел пальцем по багровым пятнышкам. Он не предполагал, что Джулия окажется девушкой. Первая девственница в жизни Дамона. До сих пор он предпочитал иметь дело с женщинами, искушенными в любовных забавах. Именно забавах – любовь всегда была для Дамона чисто физическим наслаждением. Но прошлая ночь перевернула в нем все. Джулия оказалась единственной женщиной на свете, принадлежавшей исключительно ему. Только ему.

Почему она принесла ему в дар то, что так ревностно оберегала от остальных мужчин? Ведь у Джулии так много воздыхателей! Любой был бы счастлив заслужить ее благосклонность.

Дамон мучительно пытался понять причины странной покорности Джулии, но не мог – слишком много вопросов, на которые пока не нашлось ответов, стояло между ними. Он знал только, что снова хочет держать в своих объятиях это гибкое податливое тело, брать ее снова и снова, ласкать и подарить те ощущения, о которых она и не догадывалась! Джулия так ослепительно прекрасна, так безыскусна и доверчива! За радость прижать ее к себе, теплую, спящую, часами смотреть в нежное лицо и разгадывать сны он готов отдать жизнь!

Эта одержимость, потребность видеть ее день и ночь вспыхнула в нем внезапно, словно болезнь, и все же Дамон сознавал, что это не мимолетное увлечение. Он не представлял будущего без Джулии.

Откинув одеяло, Дамон встал и принялся собирать разбросанную по полу одежду. Приведя себя в порядок, он подошел к окну и отодвинул зеленую атласную гардину. Было еще очень рано; солнце только поднялось над остроконечными крышами.

В маленьком доме стояла тишина, слышались лишь шаги горничной, видимо, занятой уборкой. Завидев спускавшегося Дамона, девушка покраснела и настороженно уставилась на него.

– Милорд, прикажете подать завтрак?

– Где моя жена? – резко перебил Дамон. Горничная в страхе отступила, явно опасаясь, что гость не в своем уме.

– Миссис Уэнтуорт в театре, сэр. Уехала, как всегда, на утреннюю репетицию.

«Кепитл». Отчего она не разбудила его перед уходом, черт побери?! Может, стоит последовать за ней и поговорить с глазу на глаз? Видит Бог, им многое надо обсудить. С другой стороны, у Дамона хватает своих дел, и разговор с Полин далеко не самое незначительное из них.

– Передайте миссис Уэнтуорт, чтобы ждала меня к вечеру, – приказал он несчастной девушке.

– Хорошо, милорд, – пролепетала Сара, бросившись закрывать за ним дверь.

В театре сегодня все шло наперекосяк. Джулия понимала, что играет из рук вон плохо и безумно раздражает Логана, но ничего не могла с собой поделать. Даже ухитрилась перепутать свои реплики! Совершенно неспособна сосредоточиться на роли и сбивает остальных актеров. Слепящая боль разрывала виски, и другая часть тела, прикрытая юбкой, довольно сильно саднила. Но самое главное – мысли. Мысли, не дающие покоя, сводящие с ума. Что же она наделала? В какой-то момент безрассудства, сумасбродной опрометчивости совершила ужасную ошибку. Но ей было так хорошо с Дамоном. Одинокая, уязвимая, беззащитная и несчастная, она жаждала утешения и ласки, которые так щедро предлагал ее муж. Однако в беспощадном свете дня все выглядело по-другому. Сердце сдавило свинцовой тяжестью – ее тайны раскрыты, и уже ничего не вернешь. Даже знакомая атмосфера театра не успокаивала. Возможно, теперь Дамон решит, что получил власть над ней. Необходимо как можно скорее объяснить ему, что она всегда будет принадлежать только себе.

– Не воображай, что я не посмею в любую минуту заменить тебя, – сухо предупредил Логан после очередной неудачной сцены. – Еще не поздно отдать роль Арлисс. И если немедленно не опомнишься, я…

– Ну и отдавай, – огрызнулась Джулия, пронзив его взглядом. – Мне все равно!

Непривычный к столь открытому мятежу, Логан с силой дернул за локон темно-каштановых волос, едва не вырвав прядь. Голубые глаза раздраженно блеснули.

– Повторяем еще раз, – процедил он сквозь зубы и повелительным жестом отослал остальных актеров – Чарлза, Арлисс и мистера Кервина:

– Ну а вы трое отправляйтесь в артистическое фойе и подучите роли. Пока что непонятно, кто играет хуже – вы или миссис Уэнтуорт.

Несчастные ворча повиновались, хотя, очевидно, были рады убраться подальше от разгневанного директора. Логан повернулся к Джулии.

– Начнем? – холодно осведомился он. Та, не отвечая, двинулась к левой кулисе, откуда предполагался ее выход. В этой сцене главные герои Кристина и Джеймс впервые понимают, что влюблены. Богатая аристократка, переодетая горничной, наслаждается полной свободой от светских условностей. И хотя ее несколько беспокоило растущее чувство к простому лакею, что такое благоразумие и осмотрительность, если речь идет о любви?!

Джулия – Кристина выпорхнула на сцену, стараясь передать всем своим видом нетерпение и нерешительность, но, завидев высокого красавца Джеймса, мгновенно забыла обо всем и со смехом бросилась в объятия возлюбленного.

– Не думал, что ты придешь, – признался он и, закружив девушку, осторожно опустил на землю. По восторженному взгляду и ошеломленному лицу Джеймса можно было понять, что он не верит своему счастью.

– Я не хотела, – выдохнула девушка, – но не могла с собой справиться.

Джеймс порывисто нагнулся, чтобы припасть к губам Кристины. Джулия прикрыла глаза, заранее зная, что будет дальше. Ее сотни раз целовали на сцене – и Логан, и Чарлз и даже мистер Кервин, игравший престарелого монарха, женатого на юной и прекрасной женщине. Но как ни красив был Логан, его ласки ничуть не волновали Джулию – они оба слыли слишком опытными профессионалами. Им ни к чему было что-то чувствовать, чтобы уверить публику в своей искренности.

Их губы слились, и неожиданно воспоминания о прошлой ночи нахлынули на девушку с новой силой. Огненные ласки Дамона, страсть, сжигавшая обоих…

Джулия с приглушенным стоном отпрянула и ошеломленно уставилась на Логана, осторожно касаясь губ кончиками дрожащих пальцев. Логан недоумевающе поднял брови и, поняв, очевидно, что репетиция окончательно провалилась, медленно покачал головой.

– Да что это с тобой, дьявол тебя побери? – разъяренно прошипел он.

Джулия отвернулась, нервно потирая руки:

– Могу я хотя бы раз в жизни быть не в настроении? Когда у других бывают срывы, ты на них не кричишь!

– От тебя я жду большего!

– И, вероятно, зря, – резко бросила она.

– Очевидно, так и есть, – пробормотал Логан, буравя взглядом ее спину. Джулия, тяжело вздохнув, повернулась:

– Попробуем еще раз?

– Нет, – раздраженно пробурчал Логан. – Ты и так отняла у меня достаточно времени. На сегодня можешь быть свободна – я займусь с остальными. И предупреждаю: если к завтрашнему дню не придешь в себя, я отдам роль Арлисс. Эта пьеса чертовски много значит для меня, и будь я проклят, если позволю кому-то ее испортить! Джулия виновато потупилась:

– Понимаю. Даю слово, это в последний раз.

– Надеюсь.

– Сказать остальным, что ты просишь их вернуться?

Логан кивнул и взмахом руки отпустил ее. Кажется, на этот раз он по-настоящему разозлился – лицо окаменело, челюсти сжаты, глаза сверкают.

Девушка поспешила уйти. Голова по-прежнему разламывалась, и она потерла виски, стараясь унять боль.

– Миссис Уэнтуорт? – нерешительно окликнул кто-то.

Джулия остановилась. Ей навстречу шел Майкл Фиск, необычайно талантливый театральный художник. Вооруженный лишь красками и кистями, он создавал самые изумительные декорации и задники, которые приходилось видеть Джулии. Директора лондонских театров высоко ценили Фиска и пытались переманить, вынуждая тем самым Логана Скотта платить ему баснословно высокое жалованье. Фиск, однако, с веселой самоуверенностью во всеуслышание объявлял, что его работа стоит любых денег. Правда, многие с ним втайне соглашались.

Но сегодня обычно задорное лицо художника было хмурым, а сам он нерешительно переминался с ноги на ногу. В руках у него был небольшой сверток. Карие глаза умоляюще смотрели на Джулию.

– Миссис Уэнтуорт, – повторил он еще тише.

– Что-то случилось, мистер Фиск? – сочувственно спросила она.

Фиск пожал широченными плечами и еще крепче стиснул сверток.

– Да как сказать… Я кое о чем хотел вас попросить, если не возражаете… – Он громко вздохнул и с сомнением покосился на Джулию:

– Не стоило беспокоить вас. Простите, миссис Уэнтуорт, мне очень жаль…

– Ничего страшного, – ободряюще улыбнулась Джулия, – все поправимо; Позвольте мне помочь.

Фиск с поистине трагическим смирением вручил ей сверток. – Пожалуйста, передайте это мисс Барри.

Джулия осторожно взяла пакет.

– Подарок для Арлисс? Не сочтите за неуместное любопытство, мистер Фиск, но почему вы не можете сами это сделать?

Художник залился краской.

– Все знают, что вы лучшая подруга мисс Барри. Она вас любит и доверяет вам. Если вы отдадите ей это и замолвите за меня словечко…

Джулию наконец осенило:

– Мистер Фиск, – мягко спросила она, – вы неравнодушны к Арлисс?

Майкл, смущенно опустив голову, что-то утвердительно пробурчал. Джулию искренне тронуло такое чистосердечие,

– Что ж, неудивительно. Она привлекательная и милая женщина.

– Самое прелестное, очаровательное создание на свете! – выпалил Фиск. – И так чертовски прекрасна, что я не могу заставить себя подойти к ней. Стоит мисс Барри приблизиться, и у меня подкашиваются ноги, а язык заплетается. Поверьте, она даже не замечает меня!

– Зная Арлисс, – улыбнулась Джулия, – скажу лишь, что вам бы лучше самому признаться ей…

– Боюсь. Как подумаю, что она рассмеется мне в лицо или пожалеет…

– Уверяю вас, она не способна на такое, – поспешно перебила Джулия. – Кроме того, это счастье – привлечь внимание такого человека, как вы.

Майкл нервно ломая пальцы, покачал головой:

– Я не из аристократов, – мрачно пояснил он. – И происхождения не благородного. Ни большого дома, ни модных костюмов, ни карьеры… Она и глядеть на меня не захочет.

– Зато вы хороший человек и талантливый художник, – решительно возразила Джулия, хотя в душе сознавала, что Майкл, возможно, прав. Арлисс всегда легко поддавалась на заманчивые обещания и богатые подарки. За последние несколько лет в ее постели перебывало немало пресыщенных жизнью мужчин, которые беззастенчиво использовали ее для собственных наслаждений, а потом без сожалений бросали. К тому же нельзя забывать о безответной влюбленности Арлисс в Логана Скотта. Арлисс не делала секрета из своего влечения к влиятельным, сильным мужчинам. Если бы только она заинтересовалась кем-то вроде Фиска, серьезным, работящим молодым человеком, который пусть и не может похвастаться богатством, но по крайней мере будет уважать и боготворить ее.

– Я выполню вашу просьбу, – решительно пообещала Джулия. – Даю слово, мистер Фиск.

На лице Майкла отразились облегчение и в то же время отчаяние.

– Спасибо… хотя я понимаю, что все это безнадежно

– Кто знает? Вдруг вы ошибаетесь? – Джулия осторожно похлопала его по плечу. – Сделаю, что в моих силах.

– Да благословит вас Бог, миссис Уэнтуорт, – пробормотал Майкл и, сунув руки в карманы, устремился прочь.

Войдя в артистическое фойе, Джулия сообщила с пристыженной улыбкой:

– Мистер Скотт приглашает вас на сцену. Боюсь, я окончательно вывела его из себя. Прошу у всех прощения.

– Не стоит извиняться, – усмехнулся мистер Кервин. – У всех бывают неудачные дни, даже у таких одаренных актрис, как вы, дорогая,

Джулия благодарно улыбнулась и отвела Арлисс в сторону.

– Не уходи – я принесла тебе подарок.

– Разве у меня сегодня день рождения?

– Это не от меня. От тайного обожателя.

– Неужели?! – разулыбалась довольная Арлисс. – Кто он, Джессика?

– Разверни, и может, догадаешься. Взволнованно смеясь, Арлисс схватила пакет и с детским нетерпением разорвала обертку. Под слоями шелковистой бумаги оказался изящный, тщательно выписанный миниатюрный портрет Арлисс в облике Талии, музы комедии. Художнику удалось передать перламутровое свечение кожи, едва заметный румянец на щеках и нежную улыбку и самое главное – жизнерадостную, искрившуюся весельем природу Арлисс. Правда, он приукрасил модель – сделал фигуру стройнее, а глаза больше, но сходство было бесспорным.

– Как чудесно, – пробормотала Джулия, подумав, что Майклу, возможно, не суждено вечно оставаться простым театральным художником. Арлисс с очевидным удовольствием разглядывала портрет.

– В жизни я совсем не так хороша. Ну не настолько…

Джулия благовейно дотронулась до позолоченной рамки

– Лишь искренне влюбленный в тебя человек мог нарисовать это.

– Но кто же он? – удивилась окончательно сбитая с толку Арлисс. Подруга бросила на нее многозначительный взгляд.

– Кто из наших знакомых так владеет кистью?

– Никто, если не считать… – неверяще произнесла Арлисс. – О, не говори, что это от мистера Фиска! Он совсем не из тех мужчин, которые обычно привлекают меня!

– Верно. Майкл честен, трудолюбив и порядочен – совершенно не похож на тех грязных распутников, которыми ты неизменно себя окружаешь, а потом сама же жалуешься.

– По крайней мере от них хоть какая-то польза!

– Какая именно? – мягко осведомилась Джулия. – Жалкие подачки? Ночь-другая пылкой страсти? А потом они исчезают навсегда.

– Я просто еще не нашла того, кто мне нужен. – Возможно, и нашла, но сама этого не подозреваешь.

– Но, Джессика, вообрази, театральный художник.

– Будь добрее и снисходительнее, Арлисс, – посоветовала Джулия. – Мне кажется, он действительно неравнодушен к тебе.

– Я… я поблагодарю его за портрет, – неохотно выдавила актриса.

– Да, поговори с ним, – попросила Джулия. – А вдруг обнаружишь, что он тебе понравится? Судя по его работам, он человек мыслящий и неглупый, а кроме того, еще и красив.

– Ты права, – задумчиво протянула Арлисс и, взглянув на подарок в последний раз, отдала Джулии. – Нельзя заставлять ждать мистера Скотта. Сделай одолжение, дорогая, отнеси миниатюру в мою гримерную.

– Разумеется, – кивнула Джулия и, скрестив на счастье пальцы, поглядела вслед подруге. Губы скривились в иронической улыбке. Господи, а она-то считала себя практичной, умудренной жизнью и даже циничной, но оказалось, что в глубине ее души скрывается неисправимый романтик. Джулия искренне надеялась, что Арлисс встретит человека, который простит подруге все недостатки и прошлые ошибки и отдаст ей сердце. Пусть самой Джулии не повезло в любви, приятно сознавать, что хоть кто-то счастлив на этой земле.

Полин, сидя на полу розовой с золотом спальни, увлеченно разбирала гору свертков и шляпных коробок. При виде Дамона она призывно улыбнулась

– Ты как раз вовремя! Посмотри, что я купила! Все утро провела в модных магазинах и столько всего приобрела! – Встав, она приложила к плечам длинное одеяние, напоминавшее тонкую золотую паутину. – Взгляни, дорогой! Правда, это что-то вроде украшения, которое следует носить поверх чехла или другого платья, но я решила надевать его, только когда мы остаемся вдвоем.

Полин накинула на себя сверкающую ткань, вместе с тем развязав ленты скользнувшего на пол пеньюара, и осталась почти обнаженной. Сквозь золотистый газ просвечивали темный треугольник между бедрами и коричневые изюминки сосков. Бархатистые глаза женщины возбужденно блеснули. Чувственно облизывая губы острым язычком, Полин медленно направилась к Дамону.

– Возьми меня, – пробормотала она. – Мы целую вечность не были вместе.

Дамон бесстрастно смотрел на женщину, не в силах поверить, что та, что еще совсем недавно возбуждала в нем безудержную страсть, сейчас вызывает едва ли не отвращение.

– Я пришел не за этим, – отрезал он, не делая попытки обнять Полин, хотя та мурлыкала и ластилась к нему. – Нам надо поговорить.

– Да… потом.

Она поймала его руку и попыталась положить себе на грудь. Но Дамон резко отстранился.

– Назови имя своего доктора, того, кто подтвердил, что ты беременна.

Возбуждение Полин мгновенно испарилось. Глаза испуганно забегали.

– Зачем тебе?

– Как его зовут? – сухо повторил Дамон. Полин подошла к постели, бросилась на толстое парчовое покрывало и с кошачьей грацией принялась обводить пальчиком узоры.

– Доктор Чеймберс. Старый доверенный врач, который пользовал всю мою семью,

– Я хочу встретиться с ним.

– Очень мило с твоей стороны, дорогой, так волноваться за меня, но не вижу нужды…

– Ты сама договоришься с ним или лучше я? Женщина побагровела, то ли от гнева, то ли от смущения.

– Кажется, ты в чем-то обвиняешь меня? Все еще не веришь, что я сказала правду насчет ребенка?

– Эта «случайная» беременность весьма тебе на руку, – холодно заметил Дамон. – Не находишь, что пора кончать эти игры?

– О каких играх идет…

– Можно подумать, ты не знаешь, – процедил мужчина.

Полин, отчаявшись заманить его в постель, вскочила:

– Не смей говорить со мной в подобном тоне!

– А я требую, чтобы ты устроила мне встречу с доктором Чеймберсом!

– Он тебе не слуга и не обязан выполнять твои приказы! Как, впрочем, и я!

– А мне казалось, я немало заплатил за эту привилегию!

Взвизгнув от ярости, Полин швырнула в Дамона вышитой золотом подушкой, но промахнулась.

– Веди себя прилично в моем доме! Не я виновата, что забеременела или что тебе успели навязать жену, которая сбежала от вашей семейки! Кстати, ты так и не нашел ее?

– Вряд ли это тебя касается. – Я имею право знать, родится ли мой ребенок в законном браке!

– А я уже сказал, что позабочусь о нем и о тебе. И сдержу обещание!

– Что-то я не слышала ни слова о женитьбе!

– Когда-то отец принудил меня вступить в брак по расчету, и будь я проклят, если позволю кому бы то ни было еще раз проделать со мной такое,

– Значит, с тобой жестоко поступили?! – завопила Полин. – А что говорить обо мне?! Ты соблазнил меня, наградил ребенком и теперь, по всей видимости, бросаешь без зазрения совести…

– Язык не поворачивается назвать тебя невинным созданием, – с сардонической усмешкой перебил Дамон, вспомнив, как неустанно преследовала его Полин, на какие ухищрения и уловки пускалась, чтобы залучить его в постель. И теперь изображает из себя поруганную девственницу?! – Ты богатая вдова, которая, если верить слухам, еще при жизни мужа не отказывала себе в плотских утехах. Я не первый твой покровитель и, видит Бог, отнюдь не последний.

– Подлый ублюдок, – прошипела женщина. – Убирайся! Вон из моего дома! Говорить такие гадости матери своего младенца!

Дамой издевательски поклонился и поспешил оставить благоухающую приторными духами комнату, не переставая поражаться, какой дьявол подтолкнул его связаться с этой особой.

Вспомнив, что хотел встретиться с управляющими двух загородных поместий, Дамон сел в карету и приказал кучеру везти его домой. Не стоит заставлять их ждать. Маркиз Савидж по праву гордился своей пунктуальностью – качеством, которым не мог похвастаться его одержимый пороками отец. Но хотя он старался думать о делах, досадные мысли о Полин не давали покоя. Дамон доверял интуиции, которая подсказывала, что ребенок – просто очередная попытка поймать его в сети брака… Но что, если Полин сказала правду?

Он неловко поежился. Другие мужчины весьма спокойно относились к появлению побочных детей и даже подшучивали над этим, но только не он. Ни один малыш, пусть и рожденный вне брака, не должен расти без любви и заботы.

Тихо застонав, Дамон прикрыл глаза. – Она наверняка лжет, – с надеждой пробормотал он. – И конечно, не беременна!

Дверь открыл дворецкий, с сообщением, что управляющие уже ждут в библиотеке.

– Прекрасно, – кивнул Дамон. – Велите подать чай и сандвичи. Думаю, беседа займет немало времени.

– Да, милорд, но… – Дворецкий показал на маленький серебряный поднос, где лежала запечатанная записка. – Может, вам лучше сначала прочесть это? Недавно принес посыльный и, кажется, очень торопился.

Дамон сломал криво поставленную печать и, сразу узнав каракули младшего брата, пробежал глазами письмо.

«Дамон, боюсь, на сей раз я попал в настоящий переплет. Ввязался в дуэль, назначенную к тому же на завтра. Пожалуйста, будь моим секундантом. Кроме того, мне очень нужен твой совет. Прошу, срочно приезжай в Уорикшир и спаси шкуру своего глупого брата. Уильям».

Дамон, вне себя от тревоги, машинально скомкал листок. Он привык к бесчисленным приключениям Уильяма, но до такого дело еще не доходило.

– Господи, Уилл, что ты натворил? – мрачно прохрипел он. – Черт возьми, мой братец, должно быть, единственный человек в Англии, кто еще не знает, что дуэли вышли из моды!

Подняв голову, маркиз заметил искорки сочувствия в обычно непроницаемом взгляде дворецкого.

– Очередная проделка Уильяма, – проворчал Дамон. – Его вызвали на дуэль.

Дворецкий не выказал ни малейшего удивления. Похождения младшего Савиджа не были ни для кого секретом.

– Что прикажете, милорд?

– Передайте управляющим, что меня вызвали по срочному делу. Я встречусь с ними в следующий понедельник. И сейчас напишу письмо, а вы немедленно пошлите лакея отнести его на Сомерсет-стрит, в дом миссис Джессики Уэнтуорт.

Прохладный сентябрьский ветерок шевелил листья деревьев в крохотном садике за домом Джулии. Рассеянно откинув со лба волосы и жадно вдохнув запахи мяты и душистых трав, девушка в сотый раз перечитала листок, исписанный незнакомым почерком.

"Дорогая Джулия!

Как ни печально, мы не сможем встретиться сегодня. Я должен срочно ехать в Уорикшир, чтобы уладить неотложное дело, касающееся моего брата, Уильяма. По возвращении в Лондон я сразу же навещу тебя.

Твой Дамон".

Вместо постскриптума в самом низу страницы Чернели еще несколько слов, по-видимому, добавленных после долгих раздумий:

«Я ничуть не жалею о том, что случилось между нами. Надеюсь, и ты чувствуешь то же самое».

Расстроенная сухим, почти официальным тоном, Джулия озабоченно свела брови. Наверное, последней строчкой он хотел немного ободрить ее, но Джулия сама не понимала, что ощущает – досаду или облегчение. Она уже хотела отбросить письмо, но вместо этого почему-то прижала его к груди.

Лорд Уильям Савидж. Деверь, которого она ни разу не видела. Интересно, действительно ли молодой человек попал в передрягу или Дамон изобрел благовидный предлог, чтобы отделаться от нее? Несмотря на уверения в обратном, он, вполне возможно, досадует, что провел с ней ночь. Любой воспитанный мужчина постарался бы убедить случайную любовницу, что счастлив оказанной милостью, пусть это и вопиющая ложь.

Покраснев от смущения и стыда, Джулия нерешительно вздохнула. Что, если она не угодила ему в постели, показалась наивной и неуклюжей по сравнению с роковой женщиной, леди Аштон? Но она в самом деле неопытна в делах любви! Вероятно, он разочарован или попросту посмеялся над ней! Ведь Дамон ожидал встретить искушенную женщину, а нашел неловкую нескладную девственницу.

Джулия поморщилась. О чем она только думает? Ей следует как можно скорее добиться признания брака недействительным. Сейчас самое главное в ее жизни – карьера и независимость! Этот сильный властный человек уничтожит ее как личность. Пожалуй, даже к лучшему, что она ему не понравилась, – в этом случае он без лишних уговоров согласится окончательно разорвать их отношения.

Бледно-золотистые стены герцогского Замка, безмятежно возвышавшегося над бескрайними полями, ничем не выдавали нависшей над Савиджами угрозы. Садилось солнце, бросая длинные тени на землю и отражаясь сверканием сотен крохотных бриллиантов в высоких окнах с мелкими переплетами.

Дамон прожил здесь большую часть своей жизни, пожертвовав столичными развлечениями, чтобы провести с матерью последние отведенные ей на земле годы. Она умирала в страданиях, и Дамон терзался ее болью. Он живо вспомнил, как часто, Отрываясь от книги, которую читал вслух, ловил на себе встревоженный взгляд матери.

– Позаботься об отце и брате, – умоляла она. – Им понадобится твоя защита и помощь. Без тебя они погибнут!

И все пять лет после ее кончины Дамон ни на миг не забывал о своем обещании, хотя это давалось ему нелегко.

Пройдя широким шагом через холл, Дамон очутился в просторной гостиной, где и обнаружил брата, растянувшегося на диване с бокалом бренди в руках. Судя по налитым кровью глазам и растерзанному виду, Уильям, должно быть, весь день провел в этой позе, заливая горе спиртным, и успел расправиться не с одной бутылкой.

– Господи, как я рад, что ты здесь! – охнул он, пытаясь встать. – Ужасно боялся, что ты решишь остаться в Лондоне и бросишь меня на произвол судьбы!

– Ну уж нет! – сухо усмехнулся Дамон, хотя в глазах светилась снисходительная любовь к брату. – Слишком много в тебя вложено!

Подвинувшись, чтобы освободить ему место, Уильям прерывисто вздохнул:

– Я никогда еще не дрался на дуэли. Не хотелось бы начинать!

– А тебе никто и не позволит, – заверил Дамон. – Что сказал отец?

– От него постарались скрыть. Он и без того на волосок от смерти, а если узнает, уж точно отправится на тот свет.

Дамон упрямо тряхнул головой:

– Несмотря на то что отец абсолютно не умеет вести дела, его нельзя назвать глупцом! Он скорее предпочтет знать правду, чем оставаться в счастливом неведении.

– Вот ты ему и скажи. Я не могу обрушить на голову умирающего такое известие.

Дамон, выразительно подняв глаза к небу, взял у брата бокал.

– Немедленно прекрати пить! – велел он. – Не хватало еще, чтобы ты набрался в такое время!

Он поискал глазами ближайший столик и, не найдя, сам с наслаждением осушил бокал, смакуя маслянистую жидкость.

– Но это мой бренди! – негодующе взвился Уильям.

Дамон невозмутимо усмехнулся:

– Надо же мне освежиться после тяжелой поездки. Ну? Может, наконец откроешь рот и связно объяснишь, кого ты оскорбил? У меня на этот вечер были совсем другие, куда более приятные планы, в которые не входило возиться с тобой!

– Клянусь, сам не знаю, как это вышло! – вскричал Уильям, рассеянно приглаживая темные волосы. – Сущие пустяки! Прошлой ночью я поехал на бал к Уайвиллам, ничего особенного, скромные сельские развлечения. Танцевал вальс с малышкой Сибил и не успел опомниться, как ее брат Джордж бросает мне вызов!

Он, очевидно, многого недоговаривал, но Дамону не составило труда обо всем догадаться. Уайвиллы, богатые и титулованные землевладельцы, были известны своей вспыльчивостью и дурным нравом. Насколько он мог припомнить, Сибил всего лет шестнадцать-семнадцать, и любое оскорбление, нанесенное ей, будет расценено как смертельный удар фамильной чести.

– Что ты наделал, Уилл? – угрожающе осведомился он.

– Подумаешь, всего один поцелуй! И из-за этого рисковать своей головой?! Признаться, мы с Джорджем никогда не ладили! Подозреваю, он попросту шпионил за нами, чтобы найти предлог вызвать меня на дуэль. Злобный ублюдок!

– Прежде чем сыпать оскорблениями, – резко перебил Дамон, – следует поговорить со старым лордом Уайвиллом. Он правит своим семейством железной рукой, и Джордж, кроме него, никого не послушает.

В голубых глазах Уильяма блеснула надежда.

– Может, поговоришь с ним, Дамон? Если бы ты убедил Джорджа отказаться от дуэли…

– Перво-наперво я хочу знать правду. Ты действительно только поцеловал Сибил? Уилл воровато отвел взгляд.

– Да… в основном.

– Черт возьми, Уилл, – взорвался Дамон, – неужели тебе мало трактирных служанок и шлюх? Нет, понадобилось обесчестить скромную девушку из приличной семьи!

– Никто ее не бесчестил! Она сама весь вечер не сводила с меня молящих глаз и буквально напрашивалась на поцелуй, а когда я снизошел до нее, повисла у меня на шее! Но в этот момент из кустов выскочил Джордж и набросился на меня как безумный!

– А Сибил, боясь упреков и осуждения, разыграла оскорбленную невинность и заявила, что ты заманил ее в сад и попытался соблазнить.

Уильям энергично закивал:

– Да-да, вот именно! И не смотри на меня так, словно сам никогда не флиртовал с молоденькими хорошенькими простушками! Черт возьми, да в моем возрасте ты, должно быть, и не такое выделывал!

– В твоем возрасте я из кожи вон лез, чтобы не дать семье потонуть в море долгов! Я просто не мог позволить себе тратить время на девушек вроде Сибил Уайвилл!

Уильям, словно обороняясь, скрестил руки на груди.

– Может, я и не святой, но не такой подлец, как некоторые! – пробурчал он.

– Более подходящий фамильный девиз для Савиджей трудно придумать, – горько усмехнулся Дамон.

Умывшись и переодевшись, он отправился в поместье Уайвиллов, расположенное всего в нескольких милях от замка. Несмотря на огромное богатство, Уайвиллы жили в довольно скромном особняке, почти не видном за березовой рощицей и зарослями кустов рододендрона.