Мустафа почувствовал, что его ноги начали подгибаться. Удар в лицо оказался куда болезненнее, чем пять попавших в него пуль. Он снова попытался повернуться, но левая нога не выдержала тяжести тела, и он упал, перевернулся на спину, и вдруг ощутил, что ему чрезвычайно трудно дышать. Он попробовал сесть или хотя бы просто повернуться на бок, но как секундой раньше его подвели ноги, так сейчас отказалась повиноваться вся левая сторона тела.

— Двое готовы, — сказал Брайан. — Что дальше?

Криков стало вроде бы поменьше, но не так чтобы очень заметно. А вот стрельба все ещё продолжалась, только её звуки изменились...

Абдулла благословлял судьбу за то, что решил воспользоваться глушителем. Благодаря этому приспособлению, он стрелял гораздо точнее, чем мог надеяться.

Он находился возле музыкального магазина «Сэм Гуди», где было полно студентов. У этого отсека имелось ещё одно преимущество — там не было второй двери, поскольку он располагался совсем рядом с западным входом. Абдулла с расплывшимся в широкой ухмылке лицом вошёл в магазин, открыв огонь на ходу.

Прежде всего он увидел по лицам расстреливаемых, что они не верят в происходящее, и тут же сказал себе, что именно за неверие он их и убивает. Он в мгновение ока расстрелял первый магазин, причём оказалось, что глушитель позволил ему положить в цель не менее половины пуль. Мужчины и женщины — мальчики и девочки — подняли крик; первое время они остолбенело стояли на месте, глядя на своего убийцу, дав ему и отобрав у себя несколько драгоценных, смертельных секунд, а потом бросились бежать. Но с расстояния менее десяти метров ему ничего не стоило попадать им в спины, да и бежать им на самом деле было некуда. Поэтому он стоял на месте и поливал помещение свинцом, предоставляя своим жертвам самим соваться под пули. Кое-кто пытался проскочить к главному входу, укрываясь за стойками с компакт-дисками. Этих он расстреливал наверняка, благо расстояние не превышало двух метров. В считанные секунды он расстрелял первую спарку магазинов, бросил опустевшие рожки на пол и полез в карман, извлёк вторую пару, вставил магазин на место, пришлёпнул его ладонью и передёрнул затвор. На задней стенке магазина, за прилавком, висело большое зеркало, в которое почему-то ещё не попала ни одна пуля, и в этом зеркале он увидел...

— Господи! Ещё один! — громко выдохнул Доминик.

— Ладно. — Брайан метнулся к другой стороне, занял позицию у самой стены и поднял «беретту». Он очутился в том самом проходе, где находился террорист, но, увы, не получил от этого никаких преимуществ — человеку, стрелявшему с правой руки, здесь было неудобно. Он оказался перед выбором: либо стрелять с левой, слабой, руки, в чём он, к великому сожалению, очень мало практиковался, либо выбраться из-за укрытия (которое, правда, было довольно ненадёжным) и подставиться под ответный огонь подонка. Но какая-то составляющая его существа, воспитанная в Корпусе морской пехоты, сказала: «Хрен с ним!», и он шагнул налево, вскинув пистолет обеими руками.

Абдулла заметил его, снова ухмыльнулся и поднёс оружие к плечу — вернее, вознамерился это сделать.

Альдо дважды прицельно выстрелил ему в грудь, но не увидел никакого результата, и тогда принялся стрелять без остановки, пока не опустел магазин пистолета. Более двенадцати пуль вошли в тело мужчины...

...Абдулла чувствовал каждое попадание, чувствовал, как каждая пуля сотрясала его тело. Он попытался открыть ответный огонь, но все его пули прошли мимо неверного, а потом тело перестало его слушаться. Он упал ничком, все ещё стараясь придумать, как же оказать сопротивление.

Брайан поспешно выбросил пустой магазин, достал из сумки запасной, хлопком ладони загнал его в рукоятку и защёлкнул рычажок замка. Теперь он действовал, словно подчиняясь автопилоту. Ублюдок все ещё шевелился! Пора его успокоить. Он шагнул к вытянувшемуся на полу телу, пинком отбросил оружие в сторону и всадил ещё одну пулю в затылок лежавшему. Череп словно взорвался; кровь и мозги разбрызгались по полу.

— Господи, Альдо! — воскликнул Доминик, подбегая к брату.

— ... с ним! Там остался самое меньшее ещё один. А у меня всего одна обойма, Энцо.

— У меня тоже, братишка.

Как ни удивительно, большинство лежавших на полу людей, включая тех, в кого угодили пули террористов, были все ещё живы. Зато кровь лилась рекой. Впрочем, братья были слишком сильно напряжены, чтобы это зрелище могло оказать на них какое-то воздействие. Они вышли обратно в большой проход и направились к востоку.

Здесь зрелище было ещё страшнее. На полу повсюду текли реки крови, как на скотобойне, которую братья никогда не видели. Со всех сторон раздавались крики и стоны. Брайан прошёл совсем рядом с маленькой — не больше трех лет — девочкой, стоявшей над телом матери и растерянно размахивавшей руками, как птенец крыльями. Нет времени, будь оно все проклято, совершенно нет времени — ни секунды. Как бы ему хотелось, чтобы здесь оказался Пит Рэндалл. Пит отличный медик. Но даже петти-офицера Рэндалла зрелище этой ужасной бойни должно было вывести из равновесия.

Вновь послышались приглушённые автоматные очереди. Стрельба шла в магазине «Белке» для женщин, слева от них. Судя по звуку, не слишком далеко. Стрельбу из боевого оружия не спутаешь ни с чем. Братья разделились. Каждый направился по своей стороне коридора, ведущего мимо кофейного буфета и обувного магазина «Бостониан шуз», к месту следующей схватки.

На первом этаже «Белке» торговали косметикой и парфюмерией. Братья, как и перед этим, спешили на звук стрельбы. Здесь оказалось шесть женщин — по три в каждой половине. Некоторые из них на первый взгляд казались мёртвыми. Часть, совершенно очевидно, была жива. Кто-то молил о помощи, но на это совершенно не было времени. Близнецы снова разделились. Стрельба вдруг прекратилась. Она раздавалась спереди слева, но сейчас стихла. Может быть, террорист сбежал? Или же у него просто кончились патроны?

Весь пол был усыпан стреляными девятимиллиметровыми медными гильзами. Доминик понял, что мерзавца здесь довольно долго никто не беспокоил. Почти все зеркала, прикреплённые к толстым квадратным колоннам, были разбиты пулями. Благодаря профессиональной подготовке, он видел, что террорист, судя по всему, шёл вперёд, расстреливая всех, кто попадался ему на пути, — здесь были одни только женщины, — а затем повернул налево и назад, вероятно, решив отправиться туда, где потенциальных целей будет больше.

«Похоже, этот сукин сын один», — подумал Брайан.

Так с кем и с чем мы столкнулись? — думал на ходу Доминик. — Как он поведёт себя дальше? Как работают его мозги?

Брайан смотрел на происходящее проще: где ты, подонок?! Для морского пехотинца террорист был всего лишь вооружённым врагом, и ничем иным. Не личностью, не человеком, не даже разумным существом, а только вооружённой целью.

Зухайр неожиданно почувствовал, что его возбуждение спадает. Хотя волновался он, как никогда в жизни. Она вообще-то была не слишком богата событиями. Он за свою короткую жизнь успел вступить в связь со всего лишь несколькими женщинами и сегодня здесь убил их гораздо больше, чем оттрахал... но ему, здесь и сейчас, это казалось примерно одним и тем же.

И все это казалось ему в высшей степени удовлетворительным. Он совершенно не слышал стрельбы, раздававшейся в других местах торгового центра. Он и собственной-то стрельбы почти не слышал, настолько был сосредоточен на убийстве. До чего же хорошее это занятие! Выражение, появлявшееся на их лицах, когда они видели его и его автомат... и то, которое появлялось, когда в тело врезались пули... как же приятно на это смотреть. Но сейчас у него осталось всего две пары магазинов. Одна в автомате, а вторая в кармане.

Странно, подумалось ему, что он может что-то слышать в наступившей относительной тишине. В непосредственной близости от него не было ни одной живой женщины. Ну, вернее... ни одной невредимой женщины. Некоторые из тех, в кого он стрелял, издавали звуки. Кое-кто даже пытался отползти...

Зухайр точно знал, что этого нельзя допустить. Он шагнул к одной из них, темноволосой, одетой в отвратительные красные штаны, бесстыдно обтягивающие ляжки.

Брайан негромко свистнул и махнул рукой, указывая брату на очередного террориста. Ростом примерно пять футов восемь дюймов, одетый в штаны цвета хаки и примерно такую же, только другого оттенка, туристскую куртку. До него было около пятидесяти ярдов. С винтовкой такой выстрел не составил бы для него никакого труда, да что там для него — для любого салаги с Пэррис-Айленд[53], а вот из «беретты» точно выстрелить с такого расстояния совсем непросто, даже для хорошего стрелка, которым он себя по праву считал.

Доминик кивнул и двинулся туда, не забывая, впрочем, вертеть головой во все стороны.

— Очень плохо, женщина, — сказал Зухайр по-английски. — Но не бойся, я сейчас отправлю тебя для встречи с Аллахом. Ты будешь служить мне в раю. — Он хотел прикончить её одним выстрелом в спину, но с «ингрэмом» было не так-то просто справиться. И поэтому он всадил в женщину три пули с расстояния не больше метра.

Брайан видел все это с начала до конца, и в нём что-то оборвалось. Морской пехотинец встал во весь рост и прицелился, держа пистолет обеими руками.

— Ты, грязная скотина! — проорал он и открыл огонь со всей скоростью, при которой мог не «мазать». Ведь его все ещё отделяло от гнусного убийцы не менее сотни футов. Он сделал четырнадцать выстрелов, израсходовав почти все патроны. И часть из них попала в цель.

Три пули. Одна в брюхо и ещё две в середину груди.

Первое попадание оказалось очень болезненным. Зухайр почувствовал удар, с которым можно было сравнить разве что пинок ноги точно по яйцам. От боли его руки сами собой опустились, как если бы он пытался защититься от следующего удара. Оружие все ещё оставалось у него в руках, и он старался превозмочь боль, чтобы поднять его и выстрелить в приближавшегося к нему человека.

Брайан не совсем потерял голову. Вернее, после короткой вспышки все, чему его учили и что он познал на собственном опыте, вновь вернулось на своё место. Ему необходимо было помнить уроки Квантико и Афганистана — если, конечно, он хотел проспать следующую ночь в своей кровати. И потому он стал подходить к раненому террористу в обход, укрываясь за прямоугольными витринами с товаром, не сводя глаз с цели и веря в то, что Энцо позаботится о том, чтобы никто не застал его врасплох. Впрочем, он тоже не терял бдительности. Ублюдок все ещё держал в руках оружие, но не мог справиться с ним. Он неотрывно смотрел в лицо морскому пехотинцу, было видно, что он очень боится... и всё же он улыбался! Что за чертовщина?

Последние шаги к ублюдку он сделал, не скрываясь.

Зухайр же прекратил попытки совладать с оружием, сделавшимся вдруг совершенно неподъёмным, выпрямился, насколько хватило у него сил, посмотрел прямо в глаза своему убийце и произнёс:

— Аллах акбар.

— Вот и прекрасно! — рявкнул в ответ Брайан и всадил пулю террористу прямо в середину лба. Потом он наклонился, поднял с пола «ингрэм» и закинул его на ремне себе за спину. — Надеюсь, в аду тебе понравится.

— Альдо, разряди его и оставь, — приказал Доминик. Брайан повиновался.

— Господи! Надеюсь, кто-нибудь позвонил по 911, — устало произнёс он.

— Ну, а теперь пошли наверх. Держись за мной. — Доминик взял командование на себя.

— Что?.. Зачем?

— А если их не четверо, а больше? — Эта реплика подействовала на Брайана, словно удар в подбородок.

— Ладно, братишка, постараемся обойтись твоими шестью.

Обоих до глубины души поразило, что эскалатор все так же работал. Они поехали на нём вверх, низко пригибаясь и внимательно глядя по сторонам поверх балюстрады. Наверху оказались одни женщины, множество женщин, забившихся в углы, старавшихся оказаться как можно дальше от эскалатора...

— ФБР! — громко крикнул Доминик. — Здесь все в порядке?

— Да, — нестройно и неуверенно отозвалось несколько испуганных голосов из разных углов.

Энцо сумел полностью вернуть самообладание и теперь вёл себя в точном соответствии с профессиональными инструкциями.

— Уверяю вас: все под контролем! С минуты на минуту прибудет полиция. Но до её появления оставайтесь здесь и никуда не выходите.

Близнецы быстрыми шагами перешли к эскалатору, идущему вниз. Было совершенно ясно, что убийцы сюда не добрались.

Возвращение вниз оказалось немыслимо ужасным. Снова они оказались посреди луж крови, смешанной с разлитыми духами, и в этих лужах валялись сумочки, и снова те счастливицы, которые не были убиты наповал, взывали о помощи. И снова близнецы были вынуждены заняться более важными делами. Доминик в сопровождении брата вышел в главный зал. Там он повернул налево, взглянуть на первого из террористов, в которых он стрелял. Хватило одного взгляда, чтобы убедиться в его смерти. Десятимиллиметровая пуля вошла ему точно в правый глаз.

Значит, в живых мог оставаться только один.

Да, несмотря на все свои раны, Мустафа ещё не умер. Он даже пробовал ползти, но обескровленные, оставшиеся без кислорода мускулы не слушались приказов, которые им отдавала центральная нервная система. Он понял, что смотрит вверх, и его охватила какая-то странная отрешённость.

— У тебя есть имя? — резко спросил один из американцев.

Впрочем, Доминик не очень-то надеялся на ответ. Парень, несомненно, умирал, и это могло случиться с минуты на минуту. Он повернулся к брату, но его рядом не оказалось.

— Эй, Альдо! — позвал он, но не получил ответа.

Брайан вбежал в спортивный магазин «Легенды» и окинул полки взглядом. Его инициатива оказалась вознаграждена. Он забрал находку и выбежал в коридор.

Доминик стоял на том же месте и занимался тем, что следовало бы назвать «допросом подозреваемого», но почти не получал ответов.

— Эй ты, безмозглый, — сказал вернувшийся Брайан и присел на корточки, наступив прямо в лужу крови умирающего террориста. — Я тебе кое-что принёс.

Мустафа перевёл на него взгляд, испытав некоторое замешательство. Он знал, что его смерть близка, и хотя он не так уж стремился к ней, но всё же был рад тому, что исполнил долг перед своей верой и законом Аллаха.

Брайан взял руки террориста и сложил их на залитой кровью груди.

— Я хочу, чтобы ты взял это с собой и передал черту, когда попадёшь в ад. Это свиная кожа — ты понимаешь, засранец? — футбольный мяч, сделанный из кожи самой настоящей свиньи, выращенной в Айове. — И Брайан подсунул под руки негодяя футбольный мяч, продолжая пристально смотреть ему в глаза.

Глаза широко раскрылись, в них мелькнуло осознание — и ужас от этого осознания. Террорист попытался убрать руки, но предательские конечности опять не пожелали исполнить его волю.

— Да, ты совершенно прав. Перед тобой не кто иной, как Иблис[54], и ты сейчас отправишься в мои владения. — Брайан с улыбкой смотрел в глаза лежавшего, пока из них не исчезла жизнь.

— Что это значит?

— Проехали, — ответил Брайан. — Пошли дальше.

Они поспешили туда, откуда все началось. На полу лежало много женщин, большая часть из них пыталась шевелиться. У всех кровоточили раны, и у некоторых по-настоящему сильно.

— Разыщи аптеку. Нужно побольше бинтов. И ещё хорошо бы убедиться, что кто-нибудь вызвал полицию.

— Сейчас. — Доминик убежал, продолжая оглядываться по сторонам, а Брайан опустился на колени рядом с женщиной лет тридцати, раненной в грудь. Как и большинство морских пехотинцев (и все офицеры морской пехоты), он хорошо умел оказывать первую помощь. Прежде всего он проверил дыхательные пути. Так, она дышала. Прекрасно. Кровь шла из двух пулевых отверстий в левой верхней части груди. На её губах было немного розовой пены. Лёгкое прострелено, но не самым ужасным образом.

— Вы меня слышите?

Чуть заметный кивок, затем хриплое, тихое:

— Да.

— Не беспокойтесь, всё будет хорошо. Я знаю, что вам больно, но вы выздоровеете.

— Кто вы?

— Брайан Карузо, мэм, морская пехота Соединённых Штатов. У вас всё будет прекрасно. А теперь я должен попытаться помочь другим.

— Нет, нет... — Она схватила его за руку.

— Мэм, здесь есть люди, которых ранило серьёзнее, чем вас. С вами всё будет прекрасно. — Он мягко высвободил руку и отошёл.

Следующий оказался довольно плох. Ребёнок лет пяти, с тремя дырами в спине, из которых хлестало, словно из опрокинутого ведра. Брайан осторожно перевернул его. Глаза открыты.

— Как тебя зовут, малыш?

— Дэвид, — последовал на удивление внятный ответ. — Дэвид Прентисс.

— Ладно, Дэвид, мы тебя починим. Где твоя мама?

— Я не знаю. — Он очень тревожился о своей матери, гораздо больше боялся за неё, чем за себя, как и любой ребёнок, потерявший родителей.

— Хорошо, я поищу её, но сначала позволь мне полечить тебя. — Он вскинул голову и увидел подбегающего Доминика.

— Нет тут никакой аптеки! — Доминик почти в голос прокричал эти слова.

— Найди хоть что-нибудь — футболки... Сам разберёшься.

Доминик опрометью помчался в тот магазин, где Брайан покупал ботинки, и через несколько секунд выскочил оттуда с большой стопкой трикотажных маек, украшенных различными эмблемами.

Как раз в этот момент прибыл первый полицейский. В руках он держал свой табельный пистолет.

— Полиция! — крикнул коп.

— Скорее сюда! — взревел в ответ Брайан. Полицейскому потребовалось секунд десять, чтобы добежать до места. — Можете убрать свой пистолет, офицер[55]. С плохими парнями покончено, — заявил Брайан уже почти спокойным голосом. — Нам нужны все машины «Скорой помощи», какие только имеются в этом чёртовом городишке. И предупредите больницы, что сейчас на них обрушится целая рота пострадавших. У вас в машине есть аптечка первой помощи?

— Кто вы такой?! — рявкнул полицейский, все так же держа пистолет в руке.

— ФБР, — ответил у него из-за спины Доминик, предъявляя левой рукой своё удостоверение. — Стрельбы больше не будет, но здесь, как вы видите, много пострадавших. Звоните всем. В местное отделение ФБР и во все остальные места. Так что, офицер, беритесь за свою рацию, да поживее, чёрт возьми!

Как и большинство американских полицейских, офицер Стив Барлоу имел при себе портативную рацию «Моторола» с микрофоном, прикреплённым к воротнику форменной рубашки. Он принялся поспешно вызывать подкрепление и медицинскую помощь.

А внимание Брайана вновь вернулось к маленькому мальчику, которого он держал на руках. В данный момент для капитана Брайана Карузо весь мир сосредоточился на Дэвиде Прентиссе. Но, увы, все его повреждения были внутренними. Ребёнок получил несколько ран в грудь, все они продолжали кровоточить, и это было очень плохо.

— Так, Дэвид, давай не будем сильно волноваться. Тебе очень больно?

— Больно, — ответил мальчик, сделав предварительно неглубокий вдох. Его лицо сделалось совсем бледным.

Брайан положил его на прилавок пирсингового салона «Пирсинг пагода» и лишь после этого понял, что здесь должно найтись хоть что-нибудь, что могло бы пригодиться, — но не нашёл ничего, кроме ватных шариков. Он приложил по паре к каждому из трех пулевых отверстий в спине ребёнка, после чего аккуратно перевернул его на спину. Но основное кровотечение происходило у малыша внутри. Оно было настолько сильным, что его лёгкие могли вот-вот опасть, после чего он погрузится в сон и за считанные минуты умрёт от удушья, если кто-нибудь не откачает кровь у него из груди, и с этим Брайан не мог поделать ровным счётом ничего.

— Христос! — Помилуй бог, изо всех на свете первой к ним подошла Мичелл Петерс, державшая за руку десятилетнюю девочку, на лице которой застыли ужас и изумление, какие только в состоянии был испытать ребёнок.

— Мичелл, если вы имеете какое-то представление о первой помощи, то давайте, пошевелите задницей — подойдите к кому-нибудь и помогите, — приказал Брайан.

Но женщина была не в состоянии что-то сделать. Она лишь взяла горстку ватных тампонов и потерянно побрела куда-то в сторону.

— Эй, Дэвид, а ты знаешь, кто я такой? — спросил Брайан.

— Нет, — ответил ребёнок. Детское любопытство могло превозмочь все, даже боль в израненной груди.

— Я морской пехотинец. Ты знаешь, что это значит?

— Это как солдат?

Брайан понял, что мальчик умирает прямо у него на руках. Прошу тебя, Господи, только не он, только не этот малыш!

— Нет, мы намного лучше, чем солдаты. Морской пехотинец — это самое лучшее, чем только может стать мужчина. Когда ты вырастешь, то, может быть, захочешь стать морским пехотинцем, таким же, как я. Как ты думаешь?

— Буду стрелять плохих парней? — спросил Дэвид Прентисс.

— Будешь, держу пари, Дейв, — заверил его Брайан.

— Ух, ты! — восхищённо прошептал Дэвид, и тут его глаза закрылись.

— Дэвид? Оставайся со мной, Дэвид. Открой глаза. Дейви, ты меня слышишь? Нам нужно ещё поговорить. — Он осторожно опустил тело на прилавок и приложил пальцы к шейке, нащупывая пульс.

Пульса не было.

— О, дерьмо. О, какое же дерьмо! — чуть слышным шёпотом проговорил Брайан. Очевидно, в этот самый момент его кровь очистилась от хлынувшего в неё адреналина. Тело сразу словно опустело, мускулы сделались ватными.

Поспешно вбежали прибывшие первыми пожарные в своём боевом обмундировании, с чемоданами, в которых, по всей вероятности, должно было находиться медицинское оборудование. Один из них сразу принялся командовать, направляя людей в разные места. Двое подошли к Брайану. Первый взял мальчика из его рук, пристально посмотрел, опустил детское тельце на пол и, не говоря ни слова, перешёл к другому раненому, оставив Брайана в перемазанной детской кровью рубашке стоять возле окровавленного прилавка.

Энцо находился неподалёку, но теперь, когда за дело взялись профессионалы — вообще-то, добровольцы, оказывающие помощь пожарным, но всё же имеющие необходимые знания и опыт, — он просто стоял и смотрел. Потом братья вместе вышли через ближайшие ворота на свежий воздух, под ясное полуденное небо. Вся трагедия длилась менее десяти минут.

Точно так же, как настоящий бой, понял Брайан. Целая жизнь — нет, множество жизней успевают дойти до безвременного конца за мимолётный отрезок времени. Его пистолет вернулся на место в сумку-пояс. Пустой магазин, скорее всего, валялся у прилавка в «Сэм Гуди». К его теперешнему состоянию были бы, вероятно, ближе всего те чувства, которые испытывала Дороти, когда торнадо уносил её вместе с домиком с родительской фермы в Канзасе. Но ему не светило попасть в страну Оз[56]. Они все так же оставались в сердце Виргинии, и совсем рядом с ними валялось на полу магазина множество убитых и жестоко израненных людей.

— Кто вы такие, парни? — К ним подошёл полицейский капитан.

Доминик предъявил своё удостоверение ФБР. На данный момент этого было вполне достаточно.

— Что случилось?

— Похоже на то, что террористы вчетвером вошли в магазин и принялись расстреливать людей. Они все мертвы. Мы разделались с ними, всеми четырьмя, — сказал Доминик.

— Вы ранены? — спросил капитан Брайана, указывая на окровавленную рубашку.

Альдо покачал головой.

— Ни царапины. Кэп, там чёртова прорва пострадавших гражданских.

— А вы-то, парни, что здесь делали? — спросил наконец капитан.

— Покупали ботинки, — с горькой усмешкой в голосе ответил Брайан.

— Ни ... себе!.. — Полицейский капитан взглянул на вход в торговый комплекс, дёрнулся было туда, но остался на месте. Судя по всему, он боялся входить туда — боялся того кошмарного зрелища, которое ему предстояло увидеть. — Есть какие-нибудь мысли?

— Поставьте оцепление, — сказал Доминик. — Проверьте все номерные знаки. Посмотрите удостоверения личности у мёртвых ублюдков. Вы ведь знаете порядок, верно? Кто местный начальник отделения?

— У нас только резидент. Ближайшее полноценное отделение ФБР в Ричмонде. Туда уже позвонили. Там за главного парень по имени Миллс.

— Джимми Миллс? Я его знаю. Ладно, Бюро, так или иначе, должно прислать сюда много народу. А с вашей стороны будет лучше всего, если вы займётесь оказанием помощи раненым и позаботитесь о том, чтобы место преступления осталось в максимально нетронутом виде. Там чертовский беспорядок, кэп.

— Охотно верю. Ладно, я ещё вернусь.

Доминик дождался, пока капитан не скрылся внутри, затем ткнул брата локтем, и они не спеша направились к своему «Мерседесу». На стоянке, естественно, успел появиться полицейский автомобиль, в котором сидели двое офицеров — один из них с большим дробовиком в руках. Увидев удостоверение ФБР, копы без слов пропустили братьев.

Через десять минут они вернулись в старинный особняк.

— Что происходит? — спросил встретивший их в кухне Александер. — По радио передали...

— Пит, знаете, насчёт моих бесконечных размышлений и сомнений?.. — полувопросительно произнёс Брайан.

— Да, но какое...

— Можете забыть о них, Пит. Раз и навсегда, — твёрдо заявил Брайан.