Джек Райан (№12) - Зубы тигра

— Почему же? — спросил Хенли.

— Вы не сможете дышать. Сердце быстро ощутит кислородное голодание — по существу, это искусственно вызванный массивный сердечный приступ. Будет весьма неприятно.

— И что дальше?

— Ну, нарастание симптомов будет продолжаться около шестидесяти секунд. Ещё через тридцать секунд наступит полный эффект препарата. Жертва лишится возможности держаться на ногах ориентировочно через девяносто секунд после инъекции. Примерно тогда же полностью остановится дыхание. Сердце начнёт испытывать недостаток кислорода. Оно попытается биться, но не сможет снабдить кислородом ни организм, ни даже себя. Сердечная ткань умрёт приблизительно через две или три минуты, и это будет чрезвычайно болезненный процесс. Бессознательное состояние наступит приблизительно после трех минут, если только жертва не имеет специальной подготовки или же не занималась непосредственно перед событием физическими упражнениями — в этом случае мозг может оказаться сильно насыщен кислородом. Как правило, запас кислорода в мозгу позволяет ему функционировать без дополнительной поставки кислорода примерно три минуты, но после возникновения симптомов этот срок будет крайним: спустя четыре с половиной минуты после инъекции жертва потеряет сознание. Полное прекращение деятельности коры головного мозга наступит ещё примерно через три минуты. А затем сукцинилхолин будет распадаться в организме — даже после смерти. Не полностью, но вполне достаточно, чтобы лишь очень внимательный патологоанатом догадался провести токсикологический анализ, при котором удастся найти препарат лишь в том случае, если врач сможет определить, что именно нужно искать. Единственная хитрость состоит в том, чтобы воткнуть иглу в ягодицу вашему объекту.

— Почему именно туда? — спросил Дэвис.

— Препарат лучше всего действует при внутримышечном введении. При вскрытии труп всегда лежит лицом вверх, чтобы легко можно было вскрыть полости и извлечь органы. Переворачивают трупы крайне редко. Ну, а такая инъекция действительно оставляет след, но его достаточно сложно заметить даже при наилучших обстоятельствах, да и тогда для этого необходимо посмотреть именно в нужную точку. Даже больные наркоманией — а трупы обязательно проверяют на этот счёт — не делают себе инъекции в ягодицы. По всем признакам смерть будет казаться результатом сердечного приступа, случившегося без видимой причины. Такое происходит каждый день. Нечасто, но не настолько уж редко. Причиной может оказаться, например, тахикардия. Для введения будет использоваться прибор, похожий на несколько видоизменённый инсулиновый шприц — какими пользуются диабетики. Ваши механики хорошо постарались, чтобы замаскировать этот аппарат. Вы можете даже написать письмо при его помощи, но если повернёте рычажок, то вместо пишущего стержня появится шприц. Газовый баллончик в верхней части создаёт давление, при помощи которого препарат вводится в ткани. Жертва, вероятно, ощутит укол, наподобие ужаления пчелы, хотя и не столь болезненный, но уже через полторы минуты «пациент» лишится возможности пожаловаться на ощущение. Из реакций наиболее вероятной представляется, что уколотый воскликнет: «Ой!», а потом потрёт больное место ладонью. Вряд ли можно ожидать большего. Если вас, скажем, укусит в шею комар, то вы постараетесь прихлопнуть его, но не станете звать полицию.

Дэвис поднял безопасную «синюю» ручку. Она была довольно громоздкой — такой мог бы пользоваться третьеклассник после того, как учитель официально разрешит писать шариковой авторучкой после нескольких лет упражнений с толстыми карандашами и мелками. Итак, нужно приблизиться к объекту, вынуть «авторучку» из кармана, сделать короткое резкое движение рукой ниже пояса и спокойно идти дальше. Напарнику предстояло пронаблюдать, как объект падает на тротуар, возможно, он даже подскочит к нему, чтобы оказать помощь — а вернее, проследить, как этот ублюдок умрёт, — после чего выпрямится и пойдёт дальше, хотя он может вызвать «Скорую помощь», чтобы труп увезли в больницу и должным образом препарировали.

— Том?

— Мне это нравится, Джерри, — сказал Дэвис, не дожидаясь, пока его босс задаст вопрос. — Доктор, а насколько вы уверены в том, что это вещество станет разлагаться после смерти клиента?

— Полностью, — сухо бросил доктор Пастернак, и оба посетителя сразу же вспомнили, что он профессор анестезиологии Медицинского и хирургического колледжа Университета Колумбии. Вероятнее всего, он должен хорошо знать своё дело. Кроме того, ему доверяли настолько, что даже посвятили его в тайну Кампуса. И сейчас отказывать этому человеку в доверии было бы несколько поздновато. — Сукцинилхолин состоит из двух молекул ацетилхолина. Естественная эстераза разложит препарат на молекулы настолько быстро, что исходное вещество, скорее всего, не смогли бы обнаружить даже в Колумбийском пресвитерианском центре. Так что единственная по-настоящему трудная вещь — незаметно сделать инъекцию. Если бы вы могли доставить объект в кабинет врача, то можно было бы обойтись уколом хлористого калия, который вызвал бы фибрилляцию сердечных клапанов. В процессе умирания клетки все равно выделяют калий, так что относительное увеличение его количества осталось бы незамеченным. Трудно было бы только скрыть след от внутривенного вливания. Умертвить человека можно множеством различных способов. Мне нужно было всего лишь выбрать такой, с которым справился бы человек относительно невысокой квалификации. Возвращаясь к практическим вопросам, даже по-настоящему хороший патолог не сумеет наверняка определить точную причину смерти. Он будет понимать, что не знает её, и это его обеспокоит, — но лишь в том случае, если труп попадёт на исследование к действительно талантливому человеку. А таких не слишком много. Скажем, лучший специалист у нас в Колумбии — Рич Ричардс. Он терпеть не может чего-то не знать. Он настоящий интеллектуал, специалист по решению проблем, гениальный биохимик, а вдобавок ещё и превосходный врач. Я беседовал с ним об этом, и он сказал, что это вещество было бы чрезвычайно трудно обнаружить, даже если бы он имел представление о том, что следует искать. Обычно в игру включается множество дополнительных факторов: персональный химизм тела жертвы, то, что он ел или пил. Очень важным фактором всегда является температура окружающей среды. В холодный зимний день, вне помещения, эстераза не сможет в достаточной степени разложить сукцинилхолин, поскольку активность химических процессов резко понизится.

— Это значит, что ваш препарат не следует применять в Москве в январе месяце? — спросил Хенли. Серьёзные научные рассуждения он всегда выслушивал без малейшего удовольствия, но Пастернак знал своё дело.

Профессор улыбнулся. Жёстко.

— Совершенно верно. А также в Миннеаполисе.

— Вы говорите, мучительная смерть? — сказал Дэвис.

Пастернак кивнул.

— Решительно — весьма неприятная.

— Обратимая?

Пастернак резко мотнул головой.

— Как только сукцинилхолин попадёт в кровь, ни один реаниматолог не сможет сделать ровным счётом ничего. Вернее, теоретически можно подключить парня к аппаратуре искусственного сердца и искусственного дыхания до тех пор, пока препарат не разложится естественным путём — я видел, как такое делали при отравлении павулоном, — но это было бы предельно трудно. Итак, теоретически выживание возможно, но оно крайне, крайне маловероятно. Ведь случается, джентльмены, что люди выживают даже после того, как им всадят пулю между глаз, но такое нельзя отнести к распространённым явлениям.

— С какой силой нужно ткнуть объект вашим шприцем? — спросил Дэвис.

— Не такой уж большой. Именно ткнуть, и все. Достаточно, чтобы игла проникла через одежду. Толстое пальто может помешать, но только из-за длины иглы. Зато если он будет в обычном деловом костюме, то никакой проблемы не возникнет.

— Может произойти так, что у человека окажется иммунитет к этому препарату? — спросил Хенли.

— К этому — нет. Самое большее, у одного из миллиарда.

— И опасности, что он поднимет шум, нет?

— Как я уже говорил, объект будет чувствовать себя так, будто его ужалила пчела — больнее укуса москита, но недостаточно больно для того, чтобы он начал орать. Самое большее, чего следует ожидать от жертвы, что он растеряется, возможно, повернётся посмотреть, что же его укололо. Но ваш агент будет идти себе спокойно, не бегом, даже не ускоряя шага. При таких обстоятельствах, когда нет виноватого, на которого можно было бы заорать, и при затухании первичного болевого ощущения, наиболее вероятная реакция будет заключаться в том, что объект потрёт ужаленное, как он подумает, место и пойдёт дальше... ещё шагов на десять.

— Итак, быстродействующий, смертельный и необнаруживаемый препарат, правильно?

— До последней запятой, — подтвердил доктор Пастернак.

— Как вы перезаряжаете шприц? — продолжал расспросы Дэвис. «Проклятье, — добавил он про себя, — как же получилось, что ЦРУ прошло мимо такой замечательной вещи? Или КГБ».

— Нужно развинтить корпус — вот так, — доктор продемонстрировал, — и извлечь активную часть. При помощи обычного шприца вы вводите туда новую дозу препарата и заменяете газовый баллончик. Трудность представляет только изготовление крохотных газовых микробаллончиков. Использованный баллончик можете выбросить в мусорное ведро или мусоропровод — он имеет всего четыре миллиметра в длину и два в толщину — и вставьте новый. Когда начнёте собирать корпус, крохотный шип проколет баллончик и система окажется заряженной воздухом. Газовые капсулы покрыты дополнительной оболочкой, чтобы они стали тяжелее и их было бы легче выбрасывать. — Как только он свинтил корпус, синий цвет в окошечке сменился красным, хотя сукцинилхолина, конечно, в аппарате не было. — Разумеется, при обращении со шприцем следует сохранять известную осторожность, но вообще-то, чтобы уколоться самому, нужно быть изрядным дураком. Если вы добудете своему человеку удостоверение диабетика, то он сможет спокойно носить шприц с собой. Вы же знаете, что существуют особые документы, по которым чуть ли не во всём мире можно купить инсулин, а ведь у диабета не существует никаких внешних проявлений.

— Доктор, будь я проклят... — проворчал Том Дэвис. — А нет ли у вас ещё чего-нибудь в этом роде?

— Токсин ботулизма точно так же смертелен. Это нейротоксин, он блокирует нервные связи и тоже достаточно быстро приводит к смерти от асфиксии, но его практически безошибочно обнаруживают при вскрытии. Присутствие такого токсина в крови не бывает случайным, и его достаточно трудно объяснить. Зато он доступен везде, поскольку его в микродозах используют при косметической хирургии.

— Доктора вводят его женщинам в кожу лица, да?

— Только самые никчёмные, — ответил Пастернак. — Таким образом действительно можно успешно устранить морщины, но при этом убиваются лицевые нервы, после чего вы лишаетесь способности улыбаться. Хотя это не моя область. Существует много других высокотоксичных и смертельных химических веществ. И главная проблема с ними состоит в том, чтобы препарат был достаточно быстродействующим и притом труднообнаруживаемым. Второй быстрый способ убить кого-то — это воткнуть маленький нож в основание черепа, туда, где спинной мозг соединяется с головным. Здесь сложность в том, чтобы оказаться за спиной у жертвы, нанести точный удар в достаточно компактную область и сделать так, чтобы лезвие не застряло между позвонками. Можно спросить, почему бы не применить другое оружие, скажем, пистолет 0.22 калибра с глушителем? Это вполне реально, но пуля оставляет безошибочно узнаваемый след. А при использовании ножа невнимательный патологоанатом вполне может принять за причину смерти острый сердечный приступ. Так что метод близок к идеальному, — закончил врач. Все это он говорил настолько холодным голосом, что казалось, от него на ковре мог выпасть снег.

— Ричард, — сказал Хенли, — вы заработали очень серьёзный гонорар.

Профессор анестезиологии поднялся и посмотрел на часы.

— О деньгах не может быть и речи, сенатор. Это пойдёт в расчёт за моего младшего брата. Сообщите мне, если вам потребуется что-нибудь ещё. А сейчас мне хотелось бы успеть на поезд в Нью-Йорк.

— Господи, — проронил Том Дэвис, после того, как Пастернак вышел. — Я всегда был уверен, что врачи готовы совершать злодейства.

Хенли передвинул пакет, лежавший на его столе. Там находилось десять «ручек» с отпечатанными на принтере инструкциями по использованию, пластиковая коробочка с газовыми капсулами, двадцать довольно объёмистых пузырьков сукцинилхолина и аптечная упаковка одноразовых шприцев.

— Наверно, они с братом были очень близки.

— Ты его знал? — спросил Дэвис.

— Да. Хороший парень. Жена, трое детей. Звали его Бернард. Закончил Гарвардскую школу бизнеса, умница, необыкновенно проницательный торговец. Работал на девяносто седьмом этаже первой башни. Оставил после себя немало денег, так что его семье по крайней мере не приходится беспокоиться о хлебе насущном. А это уже кое-что.

— Да, Рик из тех людей, которых лучше иметь на своей стороне, — подумал вслух Дэвис. Ему пришлось слегка напрячься, чтобы подавить озноб, которым сопровождалась эта мысль.

— Что да, то да, — согласился Джерри.

* * *

Поездку, несомненно, следовало считать приятной. Нежаркая и ясная погода, дорога, уходившая почти прямо на северо-восток, не перегруженная транспортом. На самом деле ничего приятного не было. Мустафа уже начал беситься от вопросов: «Долго ещё?» и «Мы ещё не приехали?», которые то и дело задавали с заднего сиденья выспавшиеся Рафи и Зухайр. Они довели его до того, что ему уже не раз приходила в голову мысль: может быть, стоит остановить машину и задушить их обоих? Он готов допустить, что так долго находиться на заднем сиденье непросто, но ведь ему-то пришлось почти всё время вести этот проклятый автомобиль! Напряжение. Он очень сильно ощущал его, и они, наверно, тоже, поэтому он всего лишь глубоко вздохнул и приказал себе успокоиться. До конца поездки оставалось каких-нибудь четыре часа, а что такая мелочь могла значить по сравнению с их трансконтинентальным автопробегом? Он был, конечно, во много раз длиннее того расстояния, которое святой пророк когда-то прошёл или проехал от Мекки до Медины и обратно... Мустафа поспешно прервал свою мысль. Да кто он такой, чтобы осмеливаться сравнивать себя с Мохаммедом? Да никто! Зато он был твёрдо уверен в одном: когда они доберутся до места назначения, он примет ванну, а потом завалится спать, и проспит столько, сколько получится. Зато всю дорогу он повторял себе: четыре часа отдыха. В это время Абдулла спал справа от него.

* * *

Кампус располагал своим собственным кафетерием. Еду туда доставляли из самых разных мест. Нынешняя поставка была из балтиморского гастронома «Атман». Грудинка оказалась довольно приличной, правда, не того качества, какой торговали в Нью-Йорке, — хотя, скажи он это вслух, не исключено, могло бы дойти и до драки, — подумал Джек, вкладывая кусок мяса в кайзер-ролл. А что пить? Если бы это был нью-йоркский ленч, он взял бы крем-соду, но сегодня, конечно же, нужно взять местные чипсы «Утц», пусть только потому, что их закупали даже для Белого дома — по настоятельной просьбе его отца, — впрочем, и к ним крем-сода тоже сойдёт. Теперь туда, наверно, возят еду из Бостона, который не славился своими ресторанами, но ведь в каждом городе имеется по меньшей мере одно место с хорошей кухней. Даже в Вашингтоне, округ Колумбия.

Тони Виллса, его обычного компаньона по посещению столовой, нигде не было видно. Осмотревшись, Джек заметил сидевшего в одиночестве (в чём не было ничего странного!) Дейва Каннингхэма и направился к нему.

— Привет, Дейв. Не возражаете, если я пристроюсь к вам?

— Располагайся, — вполне сердечным тоном отозвался старый бухгалтер.

— Как дела с нашими цифрами?

— Восхитительно. — Увидев, что его молодой собеседник не может поверить своим ушам, Каннингхэм уточнил: — Понимаешь ли, просто удивительно, насколько у нас хороший доступ в европейские банки. Если бы такой был у Министерства юстиции, оно смогло бы развернуться от души. Беда только в том, что добытые подобным образом доказательства не примут ни в одном суде.

— Да, Дейв, конституция действительно может здорово мешать. И все эти проклятые законы о гражданских правах.

Каннингхэм — он ел яичный салат с белым хлебом, — чуть не подавился.

— Хотя бы ты не заводи этих разговоров. ФБР проводит множество операций, которые приходится в значительной части держать в тени — потому что тот ли иной осведомитель снабжает нас фактами, порой по чьей-нибудь просьбе, порой по собственной инициативе, — но все это втискивается в рамки уголовно-процессуальной процедуры. Обычно это включается в сделку о признании вины. Несмотря ни на что, продажных юристов, которые могли бы покрыть их потребности, все равно не хватает. Я имею в виду парней из мафии.

— Я знаком с Патом Мартином. Папа о нём очень высокого мнения.

— Он честен и очень, очень умён. И по-настоящему ему надо было бы стать судьёй. Именно там место для честных юристов.

— Но платят им не слишком хорошо. — Официальная зарплата Джека в Кампусе была много больше, чем мог бы получать любой федеральный служащий. Неплохо для начинающего.

— Это и впрямь проблема, но...

— Но в бедности нет ровно ничего хорошего. Так говорит мой папа. Он долго носился с идеей насчёт уменьшения окладов выборным чиновникам, чтобы они поняли, наконец, что такое настоящая работа, но в конечном счёте решил, что в таком случае они станут брать ещё больше взяток.

Бухгалтер кивнул в ответ.

— Ты даже представить себе не можешь, Джек, как удивительно мало нужно, чтобы подкупить члена Конгресса. Потому-то взятки так трудно идентифицировать, — ворчливо добавил он. — Все равно что посадить самолёт среди кустарников.

— А как насчёт наших друзей-террористов?

— Некоторым из них нравится жить с комфортом. Тем более что многие происходят из весьма денежных семей и привыкли к роскоши.

— Как Сали?

Дейв кивнул.

— У него дорогие вкусы. Его автомобиль стоит больших денег. Очень непрактичный. Расстояния, которые он накручивает, должны быть ужасными, особенно в таком городе, как Лондон. И цены на бензин там довольно крутые.

— Но ведь он по большей части ездит на такси.

— Он может себе это позволить. И, вероятно, в этом есть смысл. Припарковать автомобиль в финансовом районе должно быть тоже очень дорого, а такси в Лондоне отличные. — Он поднял голову. — Но ведь ты и сам это знаешь. Ведь ты не раз там бывал.

— Бывал, — согласился Джек. — Хороший город, хорошие люди. — Ему не нужно было добавлять, что присутствие агентов Секретной службы и действия местной полиции значительно облегчали ему жизнь. — И что же ещё вы думаете о нашем друге Сали?

— Мне нужно повнимательнее изучить информацию, но я ведь уже сказал, что уверен: судя по его поведению, он игрок. Если бы он состоял в нью-йоркской мафии, я решил бы, что он ученик consiglieri[49].

Теперь уже Джек чуть не поперхнулся крем-содой.

— Это высокое положение?

— Золотое правило, Джек. Тот, у кого есть золото, и устанавливает правила. Сали имеет доступ к огромным деньгам. Его семья куда богаче, чем ты решил попервоначалу. Мы оцениваем их в четыре или пять миллиардов долларов.

— Так много? — Райан удивился по-настоящему.

— Достаточно ещё раз взглянуть на те денежные счета, на которых он учится управлять деньгами. Он играет, самое большее, с пятнадцатью процентами от общей суммы. Отец, по всей вероятности, ограничивает его действия. Не забывай, что он занят в бизнесе сохранения капиталов. И настоящий владелец денег, то есть его отец, не захочет выдать ему всю кучу, чтобы он играл с нею, повышая своё образование. В денежном бизнесе по-настоящему имеет значение то, чему ты научишься уже после того, как повесишь на стену университетский диплом. У мальчика, похоже, есть некоторые способности, но он до сих пор думает не мозгами, а тем, что у него упрятано в ширинке. В этом нет ничего удивительного, среди богатой молодёжи это распространено, но если ты хранишь в бумажнике несколько гигадолларов, то, скорее всего, захочешь держать своего мальчика на поводке. Следует также учесть, что предприятия, которые он, по-видимому, финансирует — ладно, пусть будет: мы подозреваем, что он финансирует, — не являются по-настоящему капиталоёмкими. Ты особо пометил кое-какие сделки. И поступил весьма умно. А ты обратил внимание, что когда он летел домой, в свою Саудовскую Аравию, то зафрахтовал для себя «Гольфстрим G-V»?

— Э-э-э... нет, — сознался, чуть помявшись, Джек. — Я на это не смотрел. Только мне казалось, что он всегда летает первым классом.

— Да, точно так же, как и твой отец, и ты сам. Настоящим первым классом. Джек, в таких делах нет мелочей, которые можно было бы оставить без внимания.

— А что вы думаете о том, как он пользуется кредитной карточкой?

— Самая обычная картина, хотя все равно довольно примечательная. Он мог бы позволить себе все, что угодно, если бы только захотел, но он, похоже, предпочитает оплачивать большую часть своих расходов наличными, и при этом тратит меньше, чем получает на эти расходы. Типичная ситуация для игроков. Саудовским властям до этого нет дела, вот он и живёт на наличные, потому что он так хочет, а не потому, что ему приходится. По каким-то причинам, не кажущимся очевидными с первого взгляда, он старается держать часть своей жизни в тайне. Возможно, из чисто практических соображений. Я нисколько не удивлюсь, если узнаю, что у него есть не только те кредитные карточки, о которых нам известно, но и другие — на временно неиспользуемые счета. Сегодня к вечеру я повнимательнее разберусь в его счетах. Он пока что не знает, как держать свои действия в секрете. Слишком молодой, слишком неопытный, никакого специального образования. Но я всё же думаю, что он игрок и надеется в недалёком будущем выйти в лидеры высшей лиги. Молодёжь и богачи никогда не славились терпением, — закончил Каннингхэм.

Я должен был сам додуматься до этого, — сказал себе Джек. — Я должен был продумать все более тщательно. Ещё один важный урок. Нет мелочей, которые не заслуживали бы проверки. Что представляет собой тот парень, которым мы занимаемся? Как он видит мир? Как он хочет изменить мир? Отец много раз говорил ему, насколько важно уметь смотреть на мир глазами своего противника: проникнуть в его мысли, и потом посмотреть на мир.

Сали производит впечатление парня, вся жизнь которого подчинена страсти к женщинам, — но не скрывается ли за этим что-нибудь ещё? Зачем он то и дело «снимает» девок — потому, что у него от них едет крыша, или же он хочет таким образом задурить головы своим врагам? Исламский мир воспринимает и Америку, и Великобританию, по существу, как одинаковых врагов. У них один язык, они одинаково высокомерно относятся ко всем остальным, у них чуть ли не общие вооружённые силы — с тех пор как британцы и американцы начали вместе выступать по очень многим мировым вопросам. Это стоило хорошенько обдумать. Не делай никаких предположений, пока не посмотрел на мир его глазами. Неплохой урок для одного ленча.

* * *

Шоссе плавно забирало направо. По обеим сторонам федеральной автострады № 81 лежали невысокие зелёные холмы, на которых располагались фермы, главным образом молочные, если судить по пасущимся коровам. Судя по надписям на зелёных щитах, ответвлявшиеся от автострады дороги вели в никуда — в том смысле, что эти направления не имели ровно никакого отношения к его цели. То и дело попадались выкрашенные в белый цвет коробки церквей. На дороге встречались школьные автобусы, но совсем не было полицейских автомобилей. Он слышал о том, что в некоторых американских штатах дорожная полиция разъезжает не на раскрашенных, заметных издали автомобилях, а в самых обычных с виду машинах, таких же, как та, в которой ехал он. Только, вероятно, на них должны быть дополнительные радиоантенны. Он праздно подумал: ездят ли здешние водители в ковбойских шляпах? Скорее всего, они были бы здесь неуместны, хотя коров тут очень много. Корова. Его мысли переключились на вторую суру Корана. Если Аллах говорит, чтобы ты зарезал корову, ты должен зарезать её, не задавая лишних вопросов. Старая ли корова, молодая ли корова — просто корова, угодная богу. Разве не все жертвы были угодны Аллаху, если их приносили не ради тщеславия и жалких надежд? Конечно, все, пока правоверные приносили их в смирении духа, ибо Аллах радовался приношениям истинно правоверных.

Да.

Он и его друзья принесут достойную жертву, истребляя неверных.

Да.

Затем он увидел надпись: «ФЕДЕРАЛЬНАЯ АВТОМАГИСТРАЛЬ 64», но стрелка указывала на запад, а это было неправильно. Они должны были ехать на восток, пересечь восточные горы. Мустафа закрыл глаза и представил себе карту, на которую смотрел много-много раз. Сначала около часа на север, и потом повернуть на восток. Да.

* * *

— Брайан, эта обувка развалится, если не завтра, то послезавтра уж точно.

— Послушай, Дом, в них я впервые пробежал милю за четыре с половиной минуты, — огрызнулся морской пехотинец. — Такие вещи надо помнить и дорожить ими.

— Может, ты и прав, но уже на следующей пробежке они развалятся, и ты, как пить дать, вывихнешь щиколотку.

— Да что ты говоришь? Ставлю доллар — ничего подобного не случится.

— Принято! — поспешно отозвался Доминик. Они крепко пожали друг другу руки, скрепляя пари.

— Мне они тоже кажутся довольно потрёпанными, — заметил Александер.

— Может быть, мамочка, вы прикажете купить ещё и новые футболки?

— Все равно они расползутся уже в этом месяце, — задумчиво произнёс Доминик, глядя в сторону.

— Ах, так! Ладно, тогда этим утром я со своей «береттой» докажу, что тебе не по мишени стрелять, а только в задницу.

— Конечно, может, тебе и повезёт, — фыркнул Энцо. — А вот два раза подряд — сумеешь?

— Ставлю пять долларов.

— Идёт. — Братья снова пожали друг другу руки. — Если так пойдёт дальше, я точно разбогатею, — сказал Доминик. Пришло время подумать об обеде. Сегодня вечером он приготовит телячьи отбивные. Он разбирался в мясе, а в местных магазинах имелось как раз то, что его устраивало. Жаль, конечно, телёнка, но ведь забивал его не он, а кто-то другой.

* * *

Вот оно: «АВТОСТРАДА 64», следующий выезд. Мустафа уже изрядно устал и имел полное право передать руль Абдулле, но он хотел сам завершить путь и полагал, что вполне продержится ещё час. Им предстояло преодолеть очередной горный хребет. Машин на дороге было много, но движение в основном было встречным. Они въехали наверх к... да, это действительно оказалось нечто вроде невысокого перевала, с южной стороны которого стоял отель, а дальше открывался изумительный вид на лежащую южнее долину. На щите было написано её название, но слово оказалось слишком трудным для него, и он не смог в уме сложить буквы воедино. Он невольно взглянул направо. Это место не уступало по красоте самому раю, а может быть, даже и превосходило его. Там имелась даже площадка, на которой можно было бы остановиться, выйти и полюбоваться пейзажем. Но у них, естественно, не было времени на такие глупости. Очень кстати дорога плавно пошла под уклон, и настроение водителя сразу изменилось. Осталось меньше часа езды. Ещё одну сигарету, чтобы соблюсти график. На заднем сиденье Рафи и Зухайр опять проснулись и рассматривали пейзаж. Это была для них последняя такая возможность.

День для отдыха и разведки. Скоординировать по электронной почте свои действия с тремя другими командами — и они смогут приступить к выполнению своей миссии. После которой они попадут прямиком в объятия Аллаха. До чего счастливая судьба!

Глава 13

Место встречи

После безостановочной поездки протяжённостью в две тысячи миль пункт назначения нисколько не разочаровал их. Менее чем в километре от 64-й автомагистрали находился отель «Холидей инн экспресс», производивший вполне удовлетворительное впечатление, тем более что совсем рядом располагался ресторан «Рой Роджерс», а пройдя сто метров в гору, можно было попасть в «Данкин Донатс». Мустафа направился в гостиницу и снял два смежных номера, расплатившись по кредитной карточке «Visa» лихтенштейнского банка. Завтра они внимательно исследуют все, что нужно, но сейчас нужнее всего выспаться. Даже еда была сейчас не так важна. Он подогнал автомобиль к дверям комнат первого этажа, где им предстояло поселиться, и выключил мотор. Рафи и Зухайр отперли номера, а затем вернулись и открыли багажник. Оттуда они достали свои сумки, под которыми лежали четыре автомата, все ещё завёрнутые в толстые дешёвые одеяла.

— Вот мы и на месте, — объявил Мустафа, входя в комнату. Это был самый обычный мотель, а не те почти роскошные гостиницы, к которым они привыкли. В каждом номере имелась ванная и маленький телевизор. Дверь между номерами была открыта. Мустафа позволил себе расслабленно рухнуть навзничь на его кровать, двуспальную, но предназначенную только для него. Однако предстояло сделать ещё кое-какие необходимые дела.

— Друзья, оружие должно быть спрятано всегда, и занавески никогда не должны открываться. В окно может заглянуть кто угодно, а мы проделали слишком дальний путь не для того, чтобы позволить себе дурацкий риск, — предупредил он своих спутников. — В этом городе есть полиция, и не следует думать, что она вся состоит из дураков. Мы отправимся в рай, когда сами сочтём момент подходящим, но не в результате глупой ошибки. Не забывайте об этом. — После этого он сел и снял ботинки. Ещё он подумал о душе, но слишком устал для того, чтобы идти мыться, а завтра наступит уже скоро.

— В какой стороне здесь Мекка? — спросил Рафи.

Мустафе пришлось задуматься на секунду, в течение которой он сумел мысленно представить себе прямую линию, ведущую к Мекке и к центру города, священному камню Каабе, средоточию исламской вселенной, куда они обращали намаз, пятикратную молитву, во время которой, стоя на коленях, читали стихи из святого Корана.

— Вон в той, — сказал он, указывая на юго-восток, туда, где лежала Северная Африка, за которой располагалось самое святое из всех святых мест.

Рафи развернул молитвенный коврик и опустился на колени. Он запоздал с началом молитвы, но всё же не забывал о своих обязанностях правоверного.