Глава 38

Вторник, 03.05, в небе над Баренцевым морем

"Ил-76Т" совершил посадку в Хельсинки незадолго до полуночи, и уже через десять минут бойцы "Бомбардира" вместе с теплой одеждой и снаряжением поднялись на борт транспортного гиганта. Богатый арсенал состоял из четырех ящиков размером пять на четыре на три фута, заполненных оружием и взрывчаткой, веревками и карабинами, противогазами и медикаментами. Через полчаса после этого самолет, заправившись топливом под завязку, снова поднялся в воздух.

Первый этап полета прошел на северо-восток над территорией Финляндии, затем самолет повернул на восток в сторону Баренцева моря и, оказавшись в следующем часовом поясе, полетел над Северным Ледовитым океаном, огибая северное побережье России.

Глаза у подполковника Скуайрса были закрыты, но он не спал. Он сам понимал, что это отвратительная привычка: у него никак не получалось заснуть, если он не знал, куда направляется и зачем. Скуайрсу было известно, что в самое ближайшее время поступят дальнейшие инструкции от Опцентра, поскольку самолет приближался к конечной точке маршрута – месту впадения реки Печоры в Баренцево море. И все же его выводила из себя невозможность сосредоточиться на предстоящей цели. Пересекая Атлантику, Скуайрс смог сфокусировать внимание на Санкт-Петербурге и той операции, которая ждала его там. Однако теперь все это оказалось в руках одного рядового Джорджа, а у него ничего не осталось. А когда у подполковника Скуайрса ничего не было, он мысленно играл сам с собой в одну игру, чтобы не думать о жене и сыне и о том, что с ними станется, если он не вернется.

В этой игре, под названием "Что я здесь делаю?", Скуайрс рылся в глубине души и пытался разобраться, почему, черт побери, он так любит "Бомбардира"?

Когда он играл в эту игру в первый раз, направляясь на мыс Канаверал, где ему предстояло выяснить, кто заложил бомбу на борт космического челнока, Скуайрс решил, что он здесь, для того чтобы защитить Америку, не просто потому что это лучшая страна на свете, а еще и потому, что американские идеалы и энергия движут всем миром. Подполковник не сомневался, что без Америки планета превратится в одно сплошное поле боя диктаторов, жаждущих власти.

Играя в эту игру второй раз, Скуайрс задался вопросом: почему он получает удовольствие от подобного образа жизни? Потому что каждой клеточкой своего организма чувствует себя живым. Ему постоянно бросают вызов, причем, вынужден был признать подполковник, гораздо более серьезный, чем когда он играл в футбол, потому что ставкой за победу является судьба его Родины. И ничто не могло сравниться с тем, что он испытывал, бросая в бой свои знания, опыт и способность начинать с нуля против обстоятельств, перед которыми большинство людей остановились бы или отступили, или хотя бы подумали хорошенько, прежде чем идти вперед.

Сегодня же Скуайрс, ломая голову, когда же, черт побери, поступит сообщение от Майка Роджерса или Боба Герберта, вспоминал то, о чем спросила его штатный психолог Опцентра Лиз Гордон, беседуя перед назначением на эту должность.

– Что вы думаете по поводу коллективного страха? – спросила она.

Скуайрс ответил, что страх и сила – это качества, которые вздымаются волной и проваливаются вниз в каждом человеке, и хороший руководитель – и в первую очередь хороший командир – должен уметь выжать из каждого члена своей команды максимум.

– Вы рассказали про страх, – поправила его Лиз. – Я же спрашивала вас про коллективный страх. Подумайте еще. Не торопитесь.

Подумав, Скуайрс сказал:

– Полагаю, мы разделяем страх, потому что его вызывает нечто, угрожающее нам всем, в отличие от мужества, которое рождается у каждого отдельно.

Тогда он рассуждал наивно, и Лиз указала на это. Сейчас, после трех операций, Скуайрс наконец понял, что с коллективным страхом не надо бороться. На самом деле, это система взаимной поддержки, превращающая людей с различным прошлым, разным образованием и интересами в единый спаянный организм. Именно он сплачивал экипаж бомбардировщика времен Второй мировой войны, членов полицейского патруля или бойцов элитного подразделения спецназа теснее, чем это может произойти с супругами, прожившими вместе всю жизнь. Именно он делал общий результат намного больше простой арифметической суммы отдельных составляющих.

В той же степени, как патриотизм и мужество, коллективный страх был тем, что связывало коммандос "Бомбардира" вместе.

Скуайрс уже собирался рассмотреть в качестве мотивации тезис "повидать мир", но тут на связь через спутник вышел Майк Роджерс. Скуайрс мгновенно очнулся от размышлений и, говоря словами его футбольного тренера, "сразу же вошел в игру".

– Чарли, – начал Роджерс, – извини за то, что заставил тебя ждать так долго. Мы просчитывали твой игровой план, и получается, что от тебя потребуется мастерство, достойное чемпионата мира. Чуть больше чем через одиннадцать часов, до самого последнего момента оставаясь за пределами воздушного пространства России, ваша группа спрыгнет на парашютах в точке к западу от Хабаровска. Боб сообщит летчикам полетный план и координаты цели – и мы надеемся, что использование советского "Ил-76Т" даст вам достаточно времени, чтобы войти и выйти, прежде чем российские системы ПВО сообразят, что это чужой самолет. Вашей целью будет состав из четырех вагонов и локомотива, следующий по Транссибирской магистрали. Если груз состоит из наркотиков, наличной валюты или золота, вы должны будете его уничтожить. Если оружие окажется ядерным, представьте нам необходимые доказательства и по возможности выведите его из строя. Сержант Грей прошел соответствующую подготовку. Вопросы есть?

– Так точно, сэр, – подтвердил Скуайрс. – Поскольку в деле замешан Эрмитаж, не исключено, что русские перевозят произведения искусства. Как нам быть – взорвать Ренуаров и Ван Гогов ко всем чертям?

Последовала небольшая пауза.

– Нет. Все сфотографируйте и возвращайтесь назад.

– Слушаюсь, сэр.

– Вашим местом действия будет скала высотой сто одиннадцать футов, расположенная непосредственно рядом с железнодорожными путями, – продолжал Роджерс. – Соответствующие топографические карты будут переправлены на ваш компьютер. Вы устроите засаду и будете ждать состав. Место это мы выбрали, потому что там много деревьев и валунов, с помощью которых можно будет перегородить рельсы. Этот вариант предпочтительнее использования взрывчатки, поскольку позволит избежать жертв. Если состав будет следовать строго по графику, у вас до его появления будет всего около часа. Если же он задержится, вам придется подождать. Этот состав пропустить нельзя, хотя вы должны постараться избежать жертв среди русских солдат.

Это предупреждение нисколько не удивило Скуайрса: дипломаты терпеть не могли оправдываться за незаконные вторжения на чужую территорию, не говоря уж о том, что на жаргоне ЦРУ именовалось "максимальным упрощением ситуации". Хотя подполковник Скуайрс был обучен убивать с помощью всего, начиная от пистолета-пулемета "Узи" и кончая шнурком от ботинка, ему еще никогда не приходилось делать это на практике, и он надеялся, что и не придется.

– "Ил-76Т" отправится дальше на Хоккайдо, где заправится топливом и полетит назад, – сказал Роджерс. – Однако вам предстоит возвращаться домой не на нем. Завершив операцию, вы подадите самолету сигнал и направитесь в точку встречи, южную оконечность моста в одной целой и трех десятых мили к западу от цели.

А вот это уже становится любопытно. Роджерс не стал сообщать о средстве возвращения, только потому что опасается захвата "Бомбардира" в плен. Он не хочет, чтобы это стало известно русским. Как будто одного только задания недостаточно! Эта таинственность затронула другую часть натуры Скуайрса. Ту самую, которая практически во всех знакомых ему мужчинах пробуждала любовь к броскому, незнакомому, сложному оборудованию.

– Чарли, не беспокойся, повторения Северной Кореи здесь не будет, – сказал Роджерс, и это был голос не столько командира, сколько друга. Теперь, когда он изложил Скуайрсу детали предстоящей операции и полностью завладел его вниманием, генерал решил обрисовать общую картину. – У нас есть основания полагать, что определенные силы в России намереваются спешно возрождать советскую империю. И хотя в этом, вероятно, замешан Санкт-Петербург, именно тебе отводится ключевая роль в том, чтобы их остановить.

– Вас понял, сэр, – ответил Скуайрс.

– План настолько полный, насколько мы смогли его составить, учитывая то немногое, что нам известно, – продолжал Роджерс. – Хотя я надеюсь, по мере приближения часа "X", вносить в него коррективы. Сожалею, что мы больше ничем не можем вам помочь.

– Все в порядке, сэр, – сказал Скуайрс. – Я сошлюсь не на древнеримского историка Тацита или кого-то из тех, кого вы любите цитировать. Но когда мы с рядовым Джорджем расставались в Хельсинки, я на прощание напомнил ему мудрое замечание одного мультипликационного героя: "Соглашаясь на эту работу, ты знал, что она опасна". Мы это знали, господин генерал, и все равно мы рады, что ею занимаемся.

Роджерс рассмеялся.

– Подумать только, я доверяю судьбы мира человеку, цитирующему героя детского мультфильма! Но я предлагаю тебе договор: вернешься домой целым и невредимым, и я в ближайшее воскресенье загляну к тебе домой с большим пакетом воздушной кукурузы.

– Принимаю, – улыбнулся Скуайрс.

Окончив связь, он посидел, собираясь с мыслями, перед тем как поставить боевую задачу своей группе.

Глава 39

Вторник, 03.08, Санкт-Петербург

Всего какой-то час Сергею Орлову удалось поспать в кресле за письменным столом – поставив локти на подлокотники, скрестив руки на животе, чуть уронив голову влево. Хотя жена не верила, что он сам приучил себя засыпать в любом месте и в любое время, Орлов утверждал, что эта способность у него не от рождения. Он рассказывал, как, поступив в отряд космонавтов, учился спать получасовыми интервалами в промежутках между долгими занятиями. Что самое примечательное, по его словам, он вскоре обнаружил, что эти так называемые кусочки отдыха на протяжении дня действовали на организм почти так же освежающе, как и обычный шестичасовой сон ночью. А дополнительным преимуществом было то, что жизненные силы и внимание с течением дня не падали, а оставались на высоте.

Орлов никогда не мог работать, как Росский, которому требовалось оставаться со своими проблемами до тех самых пор, пока они не будут повержены наземь. Даже сейчас, когда заступил на смену ночной дежурный, полковник по-прежнему оставался на своем посту в сердце центра.

Кроме того, Орлов обнаружил, что самые устрашающие проблемы после короткого сна начинают казаться чуть проще. Во время последнего космического полета, в котором участвовал также космонавт-исследователь из Болгарии, – в одном корабле поднялись на орбиту сразу три космонавта, впервые после того, как в спускаемом модуле задохнулись члены экипажа корабля "Союз-11", – Орлов вместе с двумя товарищами попытался состыковать корабль "Союз" с орбитальной станцией "Салют-6". Из-за неполадки основного двигателя корабль лег на курс, ведущий к столкновению со станцией. Из Центра управления полетами поступил приказ запустить вспомогательный двигатель и немедленно возвращаться на Землю. Вместо этого Орлов дал двигателям короткий импульс, чтобы отойти на безопасное расстояние, отключил свой шлемофон и пятнадцать минут отдыхал, к ужасу остальных членов экипажа. Затем он с помощью вспомогательного двигателя осуществил стыковку. И хотя теперь у вспомогательного двигателя не осталось горючего для возвращения на Землю, Орлов, оказавшись на борту станции, провел тестирование неисправного основного двигателя, отыскал вышедший из строя элемент и заменил его – и тем самым спас экспедицию... а также престиж Центра управления полетами и персонала космодрома Байконур. Впоследствии, по возвращении на Землю, Орлову сказали, что бортовой кардиограф зафиксировал снижение сердечно-сосудистой активности после отдыха. С тех пор в курс подготовки космонавтов включили обучение "энергетическим перерывам", хотя далеко не всем удавалось добиться таких результатов, как Орлову.

Он никогда не спал для того, чтобы убежать от настоящего, хотя когда ему в 01.45 наконец удалось сомкнуть глаза, он был рад возможности на время забыть о насущных заботах. В 02.51 Орлова разбудила звонком по системе внутренней связи его секретарша Нина, сообщившая о вызове из Министерства обороны. Сняв трубку, Орлов узнал от маршала связи Давида Эргашева о вводе российских войск на территорию Украины. Маршал попросил новый Операционный центр следить за переговорами и действиями европейских стран. Ошеломленный этим известием, гадая, не идет ли речь о проверке возможностей центра по самому высшему разряду, – в противном случае, почему его не предупредили? – Орлов передал приказ начальнику связи Юрию Мареву.

Посредством спутниковых тарелок на окраинах Петербурга, подключенных с помощью оптоволоконных кабелей и выделенных телефонных линий, Операционный центр был призван наблюдать за всеми сообщениями, курсирующими по электронным линиям связи между Министерством обороны и полевыми частями. Кроме того, имелась возможность отслеживать все входящие и исходящие сообщения из кабинетов главнокомандующего ракетными войсками и артиллерией, главнокомандующего авиацией и главнокомандующего Военно-морским флотом. Задача центра заключалась также в защите этих линий связи от посторонних. И в заключение центр можно было использовать в качестве единого информационного банка для распределения информации между различными правительственными учреждениями.

А еще он мог просто подслушивать.

Прежде чем закончить разговор с Маревым, Орлов попросил его отслеживать сообщения, поступающие в Министерство обороны от генерала Косыгина и главнокомандующих родами войск. Ответ старшего связиста застал его врасплох.

– А мы уже этим занимаемся, товарищ генерал, – сказал Марев. – Полковник Росский приказал следить за передвижениями войск.

– И куда поступает информация? – спросил Орлов.

– На центральный компьютер.

– Очень хорошо, – быстро взял себя в руки генерал. – Проследи за тем, чтобы она также сразу же направлялась ко мне.

– Слушаюсь, товарищ генерал.

Повернувшись к экрану своего компьютера, Орлов стал ждать. Черт бы побрал этого Росского! Или это последствия их предыдущей размолвки, или Росский каким-то образом замешан в происходящем, возможно, вместе со своим патроном Догиным. Впрочем, делать все равно нечего. Поскольку вся информация записывается на главный компьютер центра, доступная для внутреннего пользования и для распространения среди других ведомств, Росский не обязан докладывать своему начальнику... даже если речь идет о таком масштабном событии.

Ожидая у экрана, Орлов пытался разобраться в ситуации. Начнем с того, насколько внезапной и неожиданной оказалась просьба Украины. Подобно многим высокопоставленным военным, Орлов полагал, что учения, устроенные президентом Жаниным, имели целью в первую очередь показать миру, что он не бросил Российскую армию ради западных капиталов. Однако теперь не вызывало сомнений, что стремительный марш на территорию бывшей советской республики был тщательно спланирован, и именно для этого на границе были сосредоточены такие значительные силы. Но сразу же вставал вопрос: спланирован кем? Догиным? И с какой целью? Это не государственный переворот, и это не война.

Стали поступать первые данные. Российским мотострелковым частям предстояло соединиться с украинской армией в районе Харькова и Ворошиловграда, однако это были не совместные учения. Об этом ясно говорилось в заявлении президента Весника.

Не менее удивительным было неожиданное молчание со стороны Кремля. Прошло уже восемнадцать минут с того момента, как российские войска пересекли границу, а Жанин еще не обнародовал заявление по этому поводу. К этому времени посольства всех западных стран в Москве уже готовят послания с выражением озабоченности.

Марев со своей небольшой командой продолжал просеивать все поступающие сообщения, выделяя из них чистую информацию. Количество задействованной живой силы и техники было впечатляющим. Но еще более поразительными оказались некоторые особенности размещения войск. К западу от Новгорода, неподалеку от украинского областного центра Чернигова генерал-майор Андрассы на фронте протяженностью десять километров расставил треугольником артиллерийские дивизионы: двести метров на батарею гаубиц "М-1973" или "М-1974", затем через километр следующая батарея на следующих двухстах метрах; а в километре позади их позиций в вершине перевернутого равнобедренного треугольника еще одна батарея. Все орудия были развернуты в сторону белорусской границы и оснащены прицелами, позволяющими вести огонь прямой наводкой.

Это были уже не учения. Это были приготовления к войне. А если это так, Орлову хотелось знать, какое участие принимает в них полковник Росский, – а через него и он сам.

Орлов попросил Нину соединить его с директором Федеральной службы безопасности Роланом Микояном. Орлов был знаком с Микояном, образованным эрудитом, еще по временам работы на космодроме, когда тот, по национальности азербайджанец, после защиты докторской диссертации по политологии был направлен на Байконур из управления военной разведки ГРУ для обеспечения безопасности космического объекта. На протяжении последнего года они встречались несколько раз, обсуждая основы обмена информацией между своими службами, что должно было позволить избежать дублирования усилий. Орлов обнаружил, что хотя прошедшие годы нисколько не притупили преданность Микояна России, пережитые потрясения сделали его циничным – отчасти, вероятно, вследствие запоздало расцветшей любви к своему родному Азербайджану.

Нина застала директора ФСБ дома, но тот не спал.

– Сергей, – сказал Микоян, – я как раз собирался тебе позвонить.

– Ты уже знаешь про Украину? – спросил Орлов.

– Как-никак, я возглавляю главное разведывательное ведомство страны. Мне известно обо всем, что происходит в мире.

– Но случившееся явилось для тебя неожиданностью, так? – продолжал Орлов.

– Похоже, в этой области у нас была информационная брешь, – подтвердил Микоян. – Судя по всему, "мертвая зона", устроенная нашими доблестными военными.

– Тебе известно, что сто пятьдесят наших гаубиц нацелены на Минск?

– Мне только что доложил об этом ночной дежурный, – ответил Микоян. – А самолеты, которые поднялись в воздух с авианосца "Муромец", подошедшего к Одессе, летают вдоль украинско-молдавской границы, очень тщательно следя за тем, чтобы ее не нарушать.

– Вижу, ты знаешь больше меня, – сказал Орлов. – И какие у тебя мысли?

– Кто-то на самом верху спланировал и осуществил совершенно секретную операцию. Но ты особо не переживай, Сергей. Случившееся застигло врасплох многих, в том числе, похоже, нашего нового президента.

– Ты с ним уже разговаривал?

– Он сейчас заперся со своими ближайшими советниками, – сказал Микоян. – В числе которых нет министра внутренних дел Догина.

– Где же он?

– Заболел, – ответил Микоян. – Находится у себя на даче под Москвой.

– Да я лично разговаривал с ним всего несколько часов назад, – с отвращением промолвил Орлов. – И со здоровьем у него тогда все было в полном порядке.

– Не сомневаюсь в этом, – согласился Микоян. – Что дает кое-какие подсказки насчет того, кто стоит за всем этим.

Запищал телефон.

– Извини, – сказал Микояну Орлов, собираясь закончить разговор.

– Подожди, – остановил его тот. – Мне самому нужно бежать в центральное управление, но я сначала хотел бы подкинуть тебе кое-какую пищу для размышлений. Финансирование вашего центра осуществлял Догин, который активно отстаивал его интересы в Кремле. Далее, вы вышли на боевое дежурство прямо перед самым вторжением. Если Догин использует Операционный центр в своих личных целях, то в случае его поражения тебя, скорее всего, расстреляют. Преступления против государства, помощь иностранной державе...

– Я сам как раз подумал о том же самом, – прервал его Орлов. – Спасибо, Ролан. Мы обсудим все позднее.

Не успел Орлов положить трубку, как Нина сообщила ему о том, что с ним хочет поговорить Зилаш. Генерал переключился на линию внутренней связи.

– Да, Аркадий?

– Товарищ генерал, радиолокационная станция ПВО на острове Колгуев докладывает о том, что "Ил-76Т" пересек Финляндию с юга на север, оказался над Баренцевым морем и повернул на восток.

– Есть какие-нибудь мысли о том, куда он направляется?

– Пока что никаких, товарищ генерал, – ответил Зилаш.

– Ну а предположения, догадки?

– Сейчас можно сказать только то, что самолет летит строго на восток. Но мне сказали, что это может быть обычный транспортный самолет. Такие "Илы" мы используем для переброски крупногабаритных грузов из Германии, Франции и скандинавских стран.

– Система ПВО пробовала его идентифицировать? – спросил Орлов.

– Так точно, товарищ генерал. В ответ получен правильный сигнал.

Орлов знал, что это ровным счетом ничего не значит. Теплоизлучательные маячки, установленные в носовой части самолетов, легко подделать, купить или украсть.

– С этим "Илом" пробовали выйти на связь? – спросил Орлов.

– Никак нет, товарищ генерал, – ответил Зилаш. – Как правило, транспортные самолеты хранят радиомолчание, чтобы не засорять эфир.

– А не перехватывала ли система ПВО обмен сообщениями с другими российскими самолетами? – продолжал Орлов.

– По крайней мере, нам об этом неизвестно, товарищ генерал.

– Благодарю, – сказал Орлов. – Докладывай мне каждые полчаса или если случится что-либо из ряда вон выходящее. И еще одно, Аркадий.

– Слушаю, товарищ генерал.

– Отслеживай и записывай все разговоры генерала Косыгина с Министерством внутренних дел, – сказал Орлов. – Речь идет об обычных телефонных линиях и личной спутниковой связи генерала.

Пауза длилась всего одно мгновение, хотя Орлову показалось, что гораздо дольше.

– Товарищ генерал, вы хотите, чтобы я шпионил за генералом Косыгиным?

– Я хочу, чтобы ты выполнял мои приказы, – ответил Орлов. – Так что, полагаю, твоя предыдущая фраза была не вопросом, а утверждением.

– Так точно, товарищ генерал, – поспешно ответил Зилаш. – Благодарю вас.

Положив трубку, Орлов постарался заверить себя, что он ошибается насчет самолета, что речь идет просто об очередной учебной операции, которую время от времени устраивает ЦРУ, проверяя, как отреагируют русские, заподозрив, что экипаж одного из самолетов или боевых кораблей завербован противником. В военном противостоянии нет ничего хуже, чем когда командир начинает сомневаться в преданности своих войск.

Однако против этого выступали интуиция и чувство осторожности. Предположим, неизвестный самолет принадлежит Соединенным Штатам или какому-нибудь другому государству НАТО. Куда он может направляться? Если бы местом назначения таинственного "Ила" была Америка, он полетел бы через Арктику или через Атлантический океан. Чтобы попасть на Дальний Восток, самолет воспользовался бы южными воздушными маршрутами. Вернувшись к своему последнему разговору с Росским, Орлов снова задал себе тот вопрос, на который, похоже, был лишь один ответ. Зачем использовать самолет российского производства, если только речь не идет о проникновении в воздушное пространство России? И какой именно объект в восточных районах России может интересовать неприятеля?

На этот вопрос, судя по всему, также был только один ответ, и Орлову это совсем не нравилось.