— Очень мало. — Парсонс пытался перекричать шум вращающегося ротора. — Наземный взрыв, мощность меньше двадцати килотонн — это все, что могу сказать.

— Сейчас здесь опасно?

— Ещё как, черт побери! Установим временный штаб — но где?

— Как относительно Пресвитерианской больницы, что с наветренной стороны в двух милях отсюда? — предложил один из членов группы. — По другую сторону бульвара Авроры. Там должно быть безопасно.

— Вы знаете, где это? — спросил Парсонс.

— Да.

— Тогда отправляйтесь к больнице! Кен, передай всем, чтобы убирались из этого района — здесь уровень заражённости на двадцать процентов выше, чем вблизи стадиона. Отберите образцы. Вот ещё что, Кен: позаботься, чтобы они покинули место взрыва через десять минут — максимум через пятнадцать. Если понадобится, тащи их силой. Берись за работу прямо отсюда.

— Понятно.

Агент ФБР пригнулся, когда вертолёт начал подниматься вверх. Оставшийся сотрудник группы Парсонса побежал вдоль выстроившихся пожарных машин, показывая жестами, чтобы они уезжали отсюда. Агент ФБР решил последовать их примеру. Через несколько минут он сел в свой автомобиль и направился на северо-восток.

— Вот ведь как, — покачал головой майор Григгс, — я вовсе и забыл про нейтроны.

— Огромное спасибо! — прокричал Кэллахан сквозь грохот танкового дизеля.

— Ничего страшного, костюмы уменьшают облучение до сотни. Сотня не причинит особого вреда.

Кэллахан услышал шум отъезжающих пожарных машин.

— А как быть с людьми, что все ещё под развалинами?

Он нашёл на броне танка микрофон внутренней связи.

— У тебя десять минут, после этого мы все должны покинуть район радиоактивного заражения. Давай, навались!

— Сделаем, приятель, — ответил командир танка. — Ну-ка, отойди. Трогаюсь на счёт десять.

Кэллахан отбежал в сторону. Полковник Лайл спрыгнул с танка и последовал его примеру. Внутри сапёрного танка водитель переключил сцепление на задний ход, танк отполз на десять ярдов, водитель довёл число оборотов двигателя до красной черты и отпустил тормоза. М-728 раздавил пять автомобилей и отбросил их в сторону. Теперь танк двигался со скоростью миля в час, но не останавливался. Гусеницы разрывали асфальт — и вот он пробился сквозь разбитые автомобили.

Территория, прилегающая непосредственно к стадиону, оказалась на удивление нетронутой. Обломки крыши и верхних этажей отбросило взрывной волной на сотни ярдов, а здесь асфальт был усыпан только кучками кирпича и осколками бетона. Автомобиль тут не проедет, но люди могут действовать. Пожарные подтащили шланги и принялись поливать все вокруг. Асфальт был все ещё настолько горячим, что вода превращалась в пар. Кэллахан бежал перед танком, жестами посылая своих людей влево и вправо.

— Ты знаешь, что напоминает это зрелище? — спросил один из специалистов, глядя вниз из вертолёта, который кружил над стадионом.

— Да, Чернобыль. Там тоже работали пожарные. — Парсонс постарался отогнать от себя эту мысль. — Летите с наветренной стороны, — скомандовал он пилоту. — Энди, что ты думаешь об этом?

— Наземный взрыв, его мощность была куда меньше ста килотонн, даже меньше двадцати пяти.

— Тогда почему НОРАД так ошибся в расчётах, как ты считаешь?

— Стоянка автомобилей. Асфальт и все эти горящие машины — создалась идеальная имитация материала чёрного тела. Господи, да здесь все на самом деле чёрное! Удивляюсь, что тепловой выброс не показался ещё более мощным. Видишь, всё остальное вокруг белое от недавно выпавшего снега? Получилось гигантское мегаотражение, да ещё такой колоссальный контраст!

— Пожалуй, ты прав, Энди, — согласился Парсонс. — Значит, террористы?

— Сейчас это самое логичное предположение, Ларри. Но чтобы окончательно убедиться, понадобятся пробы с места взрыва.

Звуки боя стихли. Слышалась только беспорядочная стрельба, и командир бронемашины «Брэдли» заключил, что русские местами отошли назад, может быть, вообще отступили к своим казармам. Похоже, это был разумный манёвр, поскольку обе стороны понесли тяжёлые потери и теперь в бой вступили БМП — боевые машины пехоты. Пешие солдаты, подумал он, умнее танкистов. Это объясняется тем, что у них для защиты вместо фута брони всего лишь рубашка. Раз ты уязвим, тебе приходится тщательно обдумывать каждый свой шаг. Он ещё раз сменил позицию. Странно, как все получалось, хотя он отрабатывал этот манёвр много раз. Когда бронемашина подъезжала к пересечению улицы, из неё вышел солдат и осторожно заглянул за угол.

— Никого, сержант. Все… — одну минуту! Что-то движется по улице, милях в двух… — Солдат поднял к глазам бинокль. — БМП! С ракетной установкой!

Отлично, подумал сержант, не иначе ведут разведку для наступления. Его задача была очень простой, она состояла из двух этапов: требовалось обнаружить противника и не допустить, чтобы этот противник успешно осуществил свою разведывательную миссию.

— Вижу ещё одного!

— Приготовиться к движению. От пересечения направо, цели с правой стороны, — добавил сержант, чтобы дать стрелку время на подготовку.

— Готов, сержант!

— Вперёд!

Бронированный корпус «Брэдли» качнулся назад, и машина выскочила на перекрёсток. Стрелок повернул башню. Все так походило на занятия в тире по стрельбе из малокалиберного оружия. Две БМП ехали прямо на них. Стрелок открыл огонь по ближайшей из них, и первые же снаряды взорвали противотанковую ракетную установку. БМП резко свернула влево и врезалась в автомобили, стоящие вдоль тротуара. Стрелок «Брэдли» уже перенёс огонь на вторую машину, попытавшуюся увернуться, взяв вправо, однако для такого манёвра улица оказалась слишком узкой. Автоматическая пушка, которой был вооружён «Брэдли», представляла собой удачное сочетание лучших качеств пулемёта и обычной пушки. Стрелок следил за полётом трассирующих снарядов, откорректировал их направление точно в цель и с удовлетворением увидел, как взорвалась боевая машина русских. Но в этот момент…

— Сдай назад — быстро! — крикнул в интерком сержант. За двумя БМП разведки показалась третья. «Брэдли» мгновенно откатился на исходную позицию. Едва его корпус скрылся за углом, как по улице, через перекрёсток, где только что стояла американская бронемашина, пролетел ракетный снаряд, волочащий за собой тонкий провод управления. Он взорвался в нескольких сотнях метров.

— Пора уходить отсюда, разворачивайся, — скомандовал командир. Затем выключил рацию.

— Докладывает «Дельта-33». Натолкнулись на разведывательные БМП противника. Две уничтожил, но третья заметила нас. Появляется все больше «друзей», сэр.

— Генерал, мы отогнали их назад за разделительную полосу. Сейчас я могу удерживать позиции против тех сил, что противостоят нам, но, если к ним поступит подкрепление, я окажусь в заднице, — произнёс подполковник Лонг. — Сэр, мы нуждаемся в помощи!

— О'кей, я обеспечу воздушную поддержку через десять минут. Они уже приближаются к вам.

— Неплохо для начала, но мне понадобится что-то более весомое, сэр.

Верховный главнокомандующий объединёнными вооружёнными силами НАТО в Европе повернулся к своему начальнику оперативного отдела.

— Что у нас наготове?

— Второй дивизион Одиннадцатого бронетанкового полка, сэр. Уже выходит из места расположения.

— Что там между ними и Берлином?

— Вы имеете в виду русских? Их там очень мало. Если наши части будут передвигаться быстро…

— Отдайте команду.

Верховный главнокомандующий вернулся к своему письменному столу и поднял трубку прямой телефонной связи с Вашингтоном.

— Да, в чём дело? — спросил Фаулер.

— Сэр, у нас есть сведения, что русские шлют подкрепления в Берлин. Я только что отдал приказ второму дивизиону Одиннадцатого бронетанкового полка двинуться к Берлину для усиления нашей бригады. Кроме того, к месту боя летят самолёты для оценки ситуации.

— Каковы, по-вашему, их намерения?

— Это мне неизвестно, сэр. Мы не можем понять, чем вызвано их нападение, но наши люди продолжают гибнуть. А что сообщили вам русские, господин президент?

— Они спрашивают, почему мы напали на них, генерал.

— Они что, спятили? — Или это вызвано чем-то ещё, подумал главнокомандующий. Чем-то ещё более страшным?

— Генерал, — послышался женский голос. Видно, там эта Эллиот, подумал главнокомандующий. — Мне требуется совершенно чёткий ответ. Вы уверены, что именно русские первыми вступили в бой?

— Совершенно уверен, мадам! — разгоряченно ответил главнокомандующий. — Командир Берлинской бригады, судя по всему, погиб. Начальник штаба бригады — подполковник Эдвард Лонг. Я знаю этого парня, он отличный офицер, умный и находчивый. По его словам, русские открыли огонь по нашей бригаде без всякого предупреждения в тот момент, когда войска получили приказ из Вашингтона о боевой готовности. У наших танкистов даже пушки не были заряжены. Повторяю, мадам, именно русские начали боевые действия — это абсолютно точно. Итак, вы даёте мне разрешение, господин президент, на то, чтобы подтянуть подкрепления?

— А если вы не получите такого разрешения? — спросил Фаулер.

— Тогда, господин президент, вам придётся подписать тысяч пять писем родным погибших.

— Ну хорошо, посылайте подкрепления. Передайте в Берлин, чтобы там не предпринимали наступательных действий. Мы пытаемся снять напряжение.

— Желаю успеха, господин президент, но здесь мне приходится командовать войсками.

ПРЕЗИДЕНТУ НАРМОНОВУ:

МЫ ПОЛУЧИЛИ СООБЩЕНИЕ ИЗ ЕВРОПЫ, ЧТО СОВЕТСКИЙ ТАНКОВЫЙ ПОЛК БЕЗ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЯ СОВЕРШИЛ НАПАДЕНИЕ НА НАШУ БЕРЛИНСКУЮ БРИГАДУ. Я ТОЛЬКО ЧТО ГОВОРИЛ С КОМАНДУЮЩИМ, И ОН ПОДТВЕРДИЛ ЭТО СООБЩЕНИЕ. ЧТО ПРОИСХОДИТ В БЕРЛИНЕ? ПОЧЕМУ ВАШИ ВОЙСКА АТАКУЮТ НАШИ ВОЙСКА?

— Мы получили что-нибудь из Берлина? — спросил Нармонов. Министр обороны покачал головой.

— Нет, но передовые разведывательные части должны сейчас входить в город. Радиосвязь крайне ненадёжна. Наши высокочастотные трансиверы плохо действуют в городах — для них устойчивая связь возможна лишь в пределах видимости. Сведения, которые мы получаем, отрывочны и представляют собой главным образом тактические переговоры между командирами мелких подразделений. Нам ещё не удалось установить связь с командиром полка. Не исключено, что он погиб. Вообще, — напомнил министр обороны, — американцы стремятся в первую очередь вывести из строя командный состав.

— Таким образом, по сути мы не знаем, что происходит?

— Нет, но я убеждён, что ни один советский командир не откроет огонь против американцев без веских на то оснований!

Головко закрыл глаза и выругался про себя. Теперь министр обороны начинает терять самообладание.

— Сергей Николаевич? — обратился Нармонов к Головко.

— КГБ не может представить никакой новой информации. Можно предполагать, что все американские ракетные базы наземного базирования, а также подводные ракетоносцы, находящиеся в море, сейчас в состоянии полной боевой готовности. По нашим данным, американские ракетоносцы, находящиеся на базах, выйдут в море в течение ближайших часов.

— А наши подводные ракетоносцы?

— Один выходит с базы. Остальные готовятся покинуть гавани. Потребуются почти сутки, чтобы все вышли в море.

— Почему мы действуем так медленно? — недовольно спросил Нармонов.

— У американцев два полных экипажа для каждой подлодки. У нас — только один. Им гораздо проще выпустить их в плавание.

— Значит, вы сообщаете мне, что их стратегические силы полностью или почти полностью готовы, тогда как наши ещё нет?

— Все наши ракеты наземного базирования находятся в состоянии боевой готовности.

— Андрей Ильич, вы ещё не подготовили ответ американцам?..

— Итак, что мне им ответить? — спросил Нармонов. В комнату вошёл полковник.

— Получено сообщение из Берлина. — Он передал текст министру обороны:

«Американцы продвинулись в восточную часть города. Первая группа наших разведывательных БМП попала под их огонь. Подбиты три машины, в одной из них убит командир части. Мы открыли ответный огонь и подбили две американские боевые машины. Пока установить связь с нашим полком не удалось.»

Затем министр обороны взял другой листок:

«Авианосец „Кузнецов“ докладывает, что поднял в воздух два патрульных истребителя. Они услышали сигнал бедствия и полетели на него. Затем связь с истребителями прервалась. В четырехстах километрах находится американская боевая группа с авианосцем. Наша эскадра ждёт указаний.»

— Что все это значит?

Министр обороны проверил время высылки второй депеши.

— Если к данному моменту наши самолёты не вернулись на авианосец, у них вот-вот кончится топливо. Следует предположить, что они погибли по неизвестной причине, однако близость американской боевой группы с авианосцем вызывает тревогу… Что всё-таки они делают, черт побери?

ПРЕЗИДЕНТУ ФАУЛЕРУ:

Я УБЕЖДЁН, ЧТО НИ ОДИН СОВЕТСКИЙ КОМАНДИР НЕ НАПАДЁТ НА АМЕРИКАНСКИЕ ВОЙСКА БЕЗ СООТВЕТСТВУЮЩЕГО ПРИКАЗА. А ТАКИХ ПРИКАЗОВ НЕ БЫЛО. МЫ ВЫСЛАЛИ В БЕРЛИН ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЕ ВОИНСКИЕ ЧАСТИ, ЧТОБЫ РАССЛЕДОВАТЬ ПРОИСХОДЯЩЕЕ ТАМ. НА НИХ БЫЛО СОВЕРШЕНО НАПАДЕНИЕ ВАШИМИ ВОЙСКАМИ В ВОСТОЧНОЙ ЧАСТИ ГОРОДА, ВДАЛИ ОТ ВАШИХ БАЗ. ЧТО ВЫ ДЕЛАЕТЕ?

— О чём он говорит, черт его побери? Что я делаю? А вот что делает он? — проворчал Фаулер. На панели вспыхнула лампочка. Сигнал из ЦРУ. Президент нажал кнопку, добавив ещё одного участника к селекторному совещанию.

— Всё зависит от того, кто этот «он», — предостерегла Эллиот.

— Да, слушаю.

— Господин президент, у нас все перепуталось.

— Райан! Нам нужен не анализ ситуации, а всего лишь информация! — крикнула Эллиот. — Она у вас есть?

— Советы выпускают в море свои подлодки из гаваней Северного флота. Один подводный ракетоносец сейчас, судя по всему, оставляет базу.

— Значит, их ракетные войска наземного базирования находятся в состоянии боевой готовности?

— Совершенно верно.

— И теперь они усиливают соединения своих подводных ракетоносцев?

— Да, господин президент.

— А хорошие новости у вас есть?

— Сэр, хорошая новость уже в том, что других новостей нет, и вы…

— Слушайте, Райан. Предупреждаю вас в последний раз: от вас мне нужна информация, и ничего больше. Это вы познакомили меня с материалами Кадышева и теперь утверждаете, что им нельзя верить. Почему же я должен верить вам сейчас?

— Сэр, когда я передавал вам эти материалы, я предупредил, что они ничем не подтверждены!

— Думаю, теперь у нас есть подтверждение, — послышался голос Лиз. — Генерал Борштейн, если советские ракетные войска находятся в состоянии полной боевой готовности, насколько велика угрожающая нам опасность?

— Самым быстрым средством доставки ядерного оружия к цели у русских являются межконтинентальные баллистические ракеты. Расчёты показывают, что один полк ракет СС-18 нацелен на район Вашингтона, а большинство остальных — на наши ракетные базы в Северной и Южной Дакоте, а также на базы подводных ракетоносцев, в том числе в Чарлстоне, Кингс-Бэй, Бангоре. Нас предупредят о запуске за двадцать пять минут до накрытия ими цели.

— Значит, и мы тоже будем их целью? — спросила Лиз.

— Вполне реальное предположение, доктор Эллиот.

— И теперь своими СС-18 они попытаются исправить то, чего им не удалось добиться своей первой бомбой?

— Если это была их бомба, то это так.

— Генерал Фремонт, где находится резервный ЛКП?

— Доктор Эллиот, он взлетел десять минут назад и совершит посадку в Хагерстауне через девяносто пять минут. Сейчас дует сильный попутный ветер.

И тут же командующий стратегической авиацией пожалел об этих словах.

— Значит, если они готовят нападение и запустят ракеты не позже, чем через полтора часа, нам всем здесь конец?

— Да.

— Элизабет, не забывай, наша задача не допустить этого, — тихо произнёс Фаулер.

Советник по национальной безопасности посмотрела на президента. Казалось, её лицо сделано из стекла, таким хрупким оно выглядело. Всё шло совсем не так, как она ожидала. Она была главным советником самого могущественного человека в мире, находилась в месте, безопасность которого была заведомо гарантирована, окружена преданной прислугой, однако меньше чем через тридцать минут какой-то безымянный безликий русский примет решение — может быть, уже принял, — и она умрёт, превратится в горстку пепла, рассеянного по ветру, уж никак не больше этого. Все, ради чего она работала, все эти книги, лекции и семинары завершатся ослепительным уничтожающим взрывом.

— Роберт, мы даже не знаем, с кем разговариваем, — с трудом выдавила она.

— Вернёмся к сообщению русских, господин президент, — сказал генерал Фремонт. — «…дополнительные воинские части, чтобы расследовать происходящее там.» Сэр, это похоже на подкрепление.

Молоденький пожарный нашёл первого, кто уцелел после ядерного взрыва. Пострадавший выполз по бетонному пандусу из подземного помещения, где находилась погрузочная платформа. Поистине невероятно, как ему удалось проползти такое расстояние. Его руки были в ожогах второй степени, и, пока он полз, в раны попали осколки стекла, бетона и ещё Бог знает чего. Пожарный поднял пострадавшего — это был полицейский — и отнёс к эвакопункту. Две оставшиеся пожарные машины облили их потоками воды, затем им приказали раздеться и снова облили водой. Полицейский ещё был в сознании, он оторвал листок из своего блокнота и всё время, пока их везли в машине «скорой помощи», пытался что-то объяснить пожарному. Но тот слишком замёрз, слишком устал или был слишком напуган, чтобы обращать внимание на слова полицейского. Он исполнил свой долг и при этом, вполне возможно, ценою жизни. Всё это было уж слишком для двадцатилетнего парня, который уставился невидящим взглядом в мокрый пол машины и дрожал, закутавшись в одеяло.

Над входом в здание стадиона стену поддерживала перемычка из предварительно напряжённого бетона. Она была разрушена взрывом, и половина её рухнула вниз, закрыв вход. Солдат из танка размотал стальной трос с лебёдки, установленной на башне, и закрепил его вокруг самого большого блока. Когда он принялся за работу, Кэллахан взглянул на часы. Останавливать его сейчас было уже слишком поздно. Не оставалось другого выхода, как продолжать работу, даже если ценой того станет смерть.

Трос натянулся подобно струне и выдернул бетонный блок. Каким-то чудом не рухнула остальная часть входа. Кэллахан прошёл через образовавшийся проем. Полковник Лайл последовал за ним.

Аварийные лампы освещали помещение, и, казалось, вода лилась из всех спринклеров действующей противопожарной системы. Кэллахан вспомнил, что именно здесь в здание входила главная водопроводная труба, чем и объяснялось обилие льющейся воды. Сквозь её плеск слышались и другие звуки, похоже, издаваемые человеком. Кэллахан вошёл в мужской туалет и увидел там двух женщин, они сидели в воде, пальто их были забрызганы рвотой.

— Быстро, заберите их! — скомандовал он своим людям. — Затем отправляйтесь в разные стороны, налево и направо, быстро проверьте обстановку и немедленно возвращайтесь!

Кэллахан осмотрел кабинки в туалете — все оказались пустыми. Ещё раз огляделся по сторонам. Больше никого. Итак, они потратили столько усилий и пробились в здание стадиона, чтобы обнаружить в мужском туалете двух женщин. Всего двух. Пожарный посмотрел на полковника Лайла, слова были излишними. Они поили дальше и оказались в вестибюле.

Кэллахану потребовалось несколько секунд, чтобы понять это, хотя вход внутрь стадиона находился прямо перед ними. Там, где совсем недавно виднелась бы крыша и южная трибуна, теперь он видел горы, все ещё темнеющие на фоне далёкого оранжевого заката. Зияющий вход манил его к себе, и, словно заворожённый, Кэллахан поднялся по ведущему вверх пандусу.

Сцена, представшая перед ним, напоминала преисподнюю. Каким-то образом этот сектор оказался защищённым от взрывной волны. Но ничто не закрыло его от теплового излучения. Здесь насчитывалось около трехсот мест, почти все сиденья оказались целы, и на всех сидели люди. То, что ещё недавно было людьми. Все они обгорели до черноты, до угля, подобно сгоревшему на сковородке мясу. Это зрелище было куда более страшным, чем все то, что Кэллахан видел за почти тридцать лет службы пожарным.

По крайней мере триста обгоревших трупов все ещё сидели и смотрели на то место, где раньше находилось футбольное поле.

— Пошли, шеф, — произнёс полковник Лайл, беря его под руку. Кэллахан опустился на пол, и Лайл увидел, как стекла его маски изнутри залило рвотой. Полковник снял маску с пожарного и вытер ему лицо.

— Пошли, нельзя терять времени. Здесь всё кончено. Вы исполнили свой долг.

Оказалось, что были найдены ещё четыре пока живых человека. Пожарные положили их на плоскую броню танка над двигателем, и М-728 тут же отправился к пункту первой помощи. Оставшиеся пожарные встали под падающие струи воды, смыли всё, что можно было смыть, и пошли к выходу.

По-видимому, единственной удачей за весь день оказалось то, подумал Ларри Парсонс, что выпал снег. Снежный покров смягчил тепловой удар по ближайшим зданиям. Вместо сотен пылающих домов горело всего несколько. К тому же солнце, выглянувшее накануне после полудня, оказалось достаточно жарким, так что во дворах и на крышах домов вокруг стадиона образовалась ледяная корка. Парсонс искал радиоактивные осадки. Его сотрудники пользовались для этого сцинтилляционными счётчиками. Трудно поверить в то, что, хотя ядерная бомба превращает значительную часть своей массы в энергию, общее количество массы, потерянной в результате этого процесса, ничтожно. Вдобавок, материю почти невозможно полностью уничтожить, и Парсонс искал осадки от ядерного устройства. Найти их оказалось проще, чем он предполагал. Осадки были тёмными и очень радиоактивными и резко выделялись на белой поверхности. Парсонс обнаружил шесть пятен с исключительно высоким уровнем радиации в двух милях от подветренной стороны стадиона. Он выбрал то пятно, что было самым радиоактивным.

Одетый в свой защитный костюм со свинцовой подкладкой, Парсонс тяжело шагал по лужайке, покрытой снегом. Похоже, в доме жила пожилая пара. Дети не станут вместо снежной бабы лепить ангелов. Радиометр щёлкал все чаще… Вот здесь.

По размеру осадки чуть превышали частицы пыли, но их оказалось много. Скорее всего это превращённые в пыль гравий и асфальт с автомобильной стоянки, подумал Парсонс. Если ему повезло, то эти осадки втянуло в центр огненного шара и они слились с частицами вещества самой бомбы. Если повезло. Парсонс подцепил совком тёмные частицы и высыпал их в пластиковый мешочек. Затем бросил мешочек своему напарнику, тут же опустившему его в свинцовое ведро.

— Очень высокая степень радиации, Ларри!

— Знаю. Возьму ещё один образец.

Он подцепил совком ещё горстку тёмных частиц и тоже высыпал их в мешочек. Затем поднёс к губам портативную рацию.

— Говорит Парсонс. Нашли что-нибудь?

— Да, три хороших образца, Ларри. Думаю, для анализа достаточно.

— Встретимся у вертолёта.

— Иду.

Парсонс вместе с напарником пошёл прочь, не обращая внимания на любопытные глаза, наблюдающие за ними из окон дома.

В данный момент эти люди не интересовали его. Слава Богу, подумал он, что они не докучали вопросами. Вертолёт со все ещё вращающимся ротором стоял посреди улицы.

— Куда теперь? — спросил Энди Боулер.

— Летим на командный пункт, это там, где раньше был торговый центр. Там, должно быть, поуютнее. А ты забирай образцы и прогони их через спектрометр.

— Тебе тоже стоило бы присутствовать при этом.

— Не могу, — качнул головой Парсонс. — Должен позвонить в Вашингтон. Это не то, о чём нам говорили. Кто-то напортачил, и я должен сообщить об этом. Нужно где-то найти наземную линию связи.

В конференц-зал было проведено не меньше сорока телефонных линий, причём одна из них была прямой линией Райана. Его внимание привлекло электронное жужжание. Джек нажал на мигающую кнопку и поднял трубку.

— Райан слушает.

— Джек, что происходит? — спросила мужа Кэти Райан. В её голосе звучала тревога, хотя паники не было.

— Что ты имеешь в виду?

— Местная телевизионная станция сообщила, что в Денвере взорвалась атомная бомба. Это — война, Джек?

— Кэти, я не могу… — нет, милая, это не война.

— Джек, они показали разрушения. Может быть, мне нужно что-то предпринять?

— Нет, Кэти. Ты знаешь почти столько же, сколько и я. А мы знаем только, что там что-то произошло. Но обстоятельства неизвестны, и мы пытаемся выяснить их. Президент со своим советником по национальной безопасности находится в Кэмп-Дэвиде и…

— С Эллиот?

— Да. Сейчас они ведут переговоры с русскими. Прости, дорогая, у меня много работы.

— Может быть, увезти куда-нибудь детей?

Правильным ответом на этот вопрос, честным, хотя и тревожным, сказал себе Джек, будет ответить жене, что ей нужно остаться дома, что им нужно разделить опасность со всеми остальными, однако беда в том, что он сам не знает, где его семья окажется в безопасности. Райан посмотрел в окно, медля с ответом.

— Нет.

— Лиз Эллиот даёт советы президенту?

— Да.

— Джек, она маленький, слабый человек. Может быть, она умна, но внутренне слаба и нерешительна.

— Мне это известно. Кэти, я действительно должен заниматься работой.

— Я люблю тебя, Джек.

— И я тоже люблю тебя, дорогая. До свиданья. — Джек положил трубку. — Новости стали всеобщим достоянием, — громко произнёс он. — Вместе с фотографиями.

— Джек! — окликнул его старший дежурный офицер. — Только что поступила молния из «Ассошиэйтед пресс»: перестрелка между американскими и советскими частями в Берлине. Агентство Рейтер сообщило о взрыве в Денвере.

Райан позвонил Мюррею.

— Ты получил сообщения из службы новостей?

— Джек, я знал, что из этого ничего не выйдет.

— Что ты имеешь в виду?

— Президент отдал нам приказ закрыть телевизионные компании. Думаю, мы где-то допустили ошибку.

— Просто великолепно! Тебе следовало отказаться выполнять такое распоряжение, Дэн.

— Я попытался.

В мире коммуникаций было слишком много дублирования, слишком часто пересекались интересы. Два спутника связи, обслуживающие Соединённые Штаты, все ещё функционировали, и система микроволновых ретрансляторов, предшествовавшая спутниковой связи, продолжала действовать. Основные телевизионные компании управлялись не только из Нью-Йорка и Атланты. Бюро компании Эн-би-си, получив тайное сообщение из центра Рокфеллера, взяло на себя управление всей телевизионной сетью. Си-би-эс и Эй-би-си сделали то же самое, передав управление сетями соответственно Вашингтону и Чикаго. Раздражённые репортёры сообщили телезрителям, что агенты ФБР грубейшим образом нарушили первую поправку к Конституции США и «захватили в качестве заложников» сотрудников служб новостей главных телевизионных компаний в их штаб-квартирах. Эй-би-си была вне себя от ярости из-за гибели всей своей группы в Денвере, но даже смерть сотрудников мало что значила по сравнению с масштабами сенсации. Общеизвестный «кот» вырвался из мешка, и телефонные линии в комнате для прессы в Белом доме раскалились докрасна. Многим репортёрам был известен номер телефона в Кэмп-Дэвиде. Там неизменно отвечали, что президент не может сейчас сделать никакого заявления. Это только ухудшило ситуацию. Филиал компании Си-би-эс в Омахе, штат Небраска, всего лишь послал своих сотрудников, которые проехали мимо штаба стратегической авиации и сразу обратили внимание на усиленную охрану и на то, что аэродром опустел. Эти фотографии будут опубликованы по всей стране и разойдутся по всем телевизионным станциям уже через несколько минут, но наилучшую — или наихудшую — службу сослужили местные станции. В Америке вряд ли найдётся город, где не было бы арсенала национальной гвардии или базы для резервистов. Попытка скрыть лихорадочную деятельность, повсеместно охватившую их, была равносильна попытке скрыть восход солнца, и службы новостей немедленно информировали всех об этом. Для того чтобы подтвердить серьёзность этих сообщений, понадобилось всего лишь несколько минут показа сделанной в Денвере станцией KOLD видеозаписи, которая повторялась снова и снова, и сразу стало понятно, что происходит.

Все телефоны в Пресвитерианской больнице Авроры были заняты. Парсонс знал, что в его власти освободить любой из них, но ему показалось проще перейти улицу к почти пустому торговому центру. Там он увидел агента ФБР в синей служебной куртке, на которой крупными буквами значилось место его работы.

— Вы — тот самый парень со стадиона? — спросил Парсонс. Он уже снял шлем, но на нём всё ещё был металлический защитный костюм.

— Да.

— Мне нужен телефон.

— Можете сберечь свои четвертаки.

Они стояли у магазина мужской одежды. На его двери была наклейка, что магазин принят на охрану с сигнализацией, но сигнализация выглядела дешёвой и ненадёжной. Агент достал свой табельный револьвер и выстрелил пять раз в толстое стекло.

— Прошу, дружище.

Парсонс подбежал к прилавку, снял трубку телефона, принадлежащего магазину, и набрал номер своей штаб-квартиры в Вашингтоне. Телефон молчал.

— Вы куда звоните?

— Вашингтон, округ Колумбия.

— Междугородная связь не действует.

— Почему? Телефонная компания не должна была так пострадать от взрыва.

— Мы отключили междугородную связь. По приказу из Вашингтона, — объяснил агент.

— И кто же отдал этот идиотский приказ?

— Президент.

— Поразительно. Мне нужно немедленно позвонить.

— Подождите. — Агент снял трубку и набрал номер своего отделения.

— Хоскинс слушает.

— Говорит Парсонс, руководитель группы по чрезвычайным ситуациям при ядерных катастрофах. Вы можете передать в Вашингтон то, что я сейчас вам скажу?

— Конечно.