Сейчас в этом здании находился как второй по возрасту лифт, так и самая крупная по масштабам шпионская организация в городе. Объем материалов, собираемых более чем сотней отлично подготовленных полевых оперативников, означал, что далеко не вся информация, доставляемая сюда, обрабатывалась на месте, и капитан Егоров занимал слишком низкое положение, чтобы руководитель его отдела считал полученную от него информацию заслуживающей неотложного внимания. Кассета была уложена наконец в небольшой конверт из плотной бумаги, запечатанный восковой печатью, и оказалась в сумке дипкурьера — холщовой, большой и неуклюжей. Дипкурьер поднялся на борт самолета, вылетающего в Париж. Благодаря любезности компании «Эр Франс» он летел первым классом. Восемь часов спустя, оказавшись в аэропорту Орли, дипкурьер направился к самолету Аэрофлота, готовому к вылету в Москву. Перелет, длившийся три с половиной часа, проходил в дружеской беседе с офицером службы безопасности КГБ, являвшимся официальным сопровождающим дипкурьера на этом этапе. Помимо исполнения своих официальных обязанностей, дипкурьер неплохо зарабатывал, покупая на Западе дефицитные товары и продавая их в Москве. На этот раз он доставил в Москву партию колготок, две пары из которой вручил сопровождавшему его офицеру.

Прибыв в Москву и миновав без остановки таможенный контроль, дипкурьер сел в ожидавший его автомобиль и поехал в город. Первой остановкой было не Министерство иностранных дел, а штаб-квартира КГБ в доме № 2 на площади Дзержинского. Там он оставил больше половины содержимого своей сумки, включая почти все плоские пакеты с колготками. Еще через два часа, побывав в МИДе, дипкурьер приехал домой, где его ждали семья, бутылка водки и сон, в котором он изрядно нуждался.

Кассета оказалась на столе майора КГБ. Сопроводительная записка гласила, что отправителем был капитан Егоров, и дежурный по отделу заполнил свою сопроводительную записку, затем вызвал подчиненного и распорядился отнести кассету в фотолабораторию для проявления и печати. Несмотря на обширные размеры фотолаборатория была сегодня очень загружена, и лейтенант, вернувшись к своему начальнику, сообщил, что придется подождать день, а то и два. Майор кивнул. Егоров был молодым, хотя и многообещающим, оперативником и успел установить контакт с агентом, имеющим неплохие связи в конгрессе, однако предполагалось, что пройдет некоторое время, прежде чем Кассий начнет снабжать его важной информацией.

Реймонд Браун вышел из медицинской школы Питтсбургского университета после первой встречи с доктором Брайант, едва сдерживая дрожь от охватившей его ярости. Дорис объяснила врачу многое, что произошло с ней за последние три года, прямо и откровенно, хотя и слабым голосом, и в течение всей беседы отец держал ее за руку, поддерживая как морально, так и физически. Реймонд Браун винил себя в том, что случилось с его дочерью. Если бы только он вел себя более сдержанно в тот вечер пятницы столько лет назад — но он не сумел сделать этого. Теперь слишком поздно. Что сделано, то сделано. Прошлого не вернешь. Тогда он был другим человеком. Теперь он стал старше и мудрее, и потому сдерживал ярость, когда они шли к машине. Сейчас нужно думать о будущем, а не о прошлом. Психиатр объяснила все это ясно и понятно. Мистер Браун решил во всем следовать ее советам.

Отец и дочь поужинали в тихом семейном ресторане — он так и не научился хорошо готовить, — разговаривая о соседях, о том, кто из друзей детства Дорис чем теперь занимается, стараясь незаметно и постепенно восстановить прошлые связи. Отец говорил спокойным голосом, не забывая как можно больше улыбаться и давая Дорис возможность вести разговор. Время от времени ее голос ослабевал, речь замедлялась, и в глазах появлялось выражение боли. Тогда он понимал, что нужно изменить предмет разговора, сказать что-нибудь приятное о том, как она выглядит, может быть, рассказать о своей работе. Самое главное, знал теперь мистер Браун, ему нужно проявить силу и спокойствие. За полтора часа первого разговора с врачом он узнал, что с Дорис случилось именно то, чего он боялся все три года, и чувствовал, что с ней происходили и другие, еще более ужасные вещи, о которых она пока не решалась рассказать. Ему понадобится призвать на помощь все свои скрытые силы, чтобы сдержать гнев, но его маленькая девочка нуждалась в том, чтобы он был.., скалой, напомнил себе мистер Браун. Огромной непоколебимой скалой, на которую она сможет опереться, такой же твердой и надежной, как те, что служили основанием для их города. Кроме того, Дорис нуждалась и в других вещах. Ей нужно было вернуться к Богу. Врач согласилась с ним, когда он поднял этот вопрос. И он позаботится об этом с помощью местного пастора, пообещал себе Браун, глядя в глаза своей маленькой девочке.

Было так приятно снова вернуться в больницу. Сэнди опять взялась за руководство медсестрами на своем этаже. Ее двухнедельное отсутствие Сэм Розен отнес за счет выполнения специального задания, и его положение главы отделения гарантировало, что никто не будет задавать вопросов. Прооперированные пациенты состояли, как всегда, из тех, кто перенес тяжелые операции, и тех, чьи операции не представляли угрозы для жизни. Группа медсестер под руководством Сэнди занималась уходом за ними без особых проблем. Две подруги поинтересовались, чем занималась Сэнди за время отсутствия, и та объяснила, что осуществляла исследовательский проект по заданию профессора Розена. Такой ответ был достаточно убедительным, особенно когда в палатах много пациентов и ими нужно постоянно заниматься. Остальные медсестры обратили внимание на то, что Сэнди казалась какой-то рассеянной. Время от времени у нее в глазах появлялось странное выражение, словно она смотрела куда-то вдаль. Они не знали, о чем думает старшая медсестра. Может быть, надеялись они, в ее жизни появился наконец мужчина. Как бы то ни было, медсестры были рады, что она вернулась на работу. Сэнди лучше всех умела говорить с хирургами, а поскольку ее поддерживал профессор Розен, у их смены не возникало ни малейших затруднений.

— Ну как, ты уже заменил Билли и Рика? — спросил Морелло.

— Для этого потребуется некоторое время, Эдди, — ответил Генри. — Вот почему поставки товара замедлятся.

— Не валяй дурака, Генри! У тебя и без того все слишком запутано.

— Не вмешивайся в его дела, Эдди, — произнес Тони Пиаджи. — У Генри хорошая система транспортировки, проверенная и надежная.

— И слишком сложная. Кто теперь будет заниматься Филадельфией? — спросил Морелло, не скрывая раздражения.

— Мы занимаемся этим, — уклончиво ответил Тони.

— Все, что от тебя требуется, — это доставить товар и получить деньги. Боже мой! Они не захотят никого обманывать. Понимаешь? Ведь мы имеем дело с бизнесменами... — Не с уличными ниггерами, хватило у него ума промолчать. И все-таки непроизнесенные слова дошли до всех. Я не хотел обидеть тебя, Генри, подумал Морелло.

Пиаджи наполнил бокалы. Этот жест показался Эдди подчеркнуто снисходительным.

— Послушайте, — произнес он, наклонившись вперед, — это ведь я помог организовать дело, верно? Если в не я, вы, может, даже не установили бы связь с Филли.

— Что ты хочешь сказать, Эдди?

— Я возьму на себя доставку товара, пока Генри собирает новую команду. Неужели это так уж трудно? Черт побери, да ведь у тебя товар развозят просто девки! — Надо щегольнуть храбростью перед ними, подумал Морелло, показать им, что они имеют дело не с рядовым торговцем. Черт возьми, по крайней мере он продемонстрирует это парням в Филли и, может быть, они сделают для него то, что не, хочет сделать Тони. Точно.

— Ты уверен, что готов пойти на такой риск, Эдди? — спросил Генри, подавив улыбку. Как легко, оказывается, предсказать поведение этого итальяшки.

— О каком риске ты говоришь? Конечно, готов!

— О'кей, — произнес Тони, делая вид, что Морелло произвел на него впечатление. — Свяжись с Филли и договорись о встрече. — Да, Генри был прав, подумал Пиаджи. Все это было делом рук Эдди. Он предпринял наконец решительные действия. Как это глупо с его стороны. И как просто, оказывается, все уладить.

— По-прежнему ничего, — произнес Эммет Райан, подводя итог проведенному расследованию дела Невидимки. — Столько вещественных доказательств и.., никаких результатов.

— Единственное, что может объяснить это, Эм, — чья-то попытка достичь своей цели. Убийства не могут сами по себе начаться и затем прекратиться. Должна быть какая-то причина. Ее трудно найти, во многих случаях даже невозможно, но когда происходит целая серия хорошо организованных и профессионально проведенных убийств, это другое дело. Существует два объяснения. Одно заключается в том, что кто-то осуществил несколько убийств, чтобы скрыть настоящую цель. Этой целью был, по-видимому, Уильям Грейсон, который исчез с лица земли и, похоже, никогда не появится на ней живым, разве только его тело когда-нибудь удастся обнаружить — а может быть, и не удастся. Кто-то, доведенный до крайней точки в своей ярости, очень осторожный и очень искусный — Невидимка — довел свою миссию до этого этапа и затем остановился.

Насколько это вероятно? — спросил себя Райан. Невозможно дать определенный ответ на такой вопрос, но по какой-то причине эта последовательность неожиданного начала серии убийств и столь же неожиданного конца казалась Райану слишком уж произвольной. Неужели потребовалась такая продолжительная, такая тщательная подготовка, чтобы устранить одну-единственную и даже, видимо, не очень значительную цель. Кем бы ни являлся Грейсон, он не был главой какой-то организации, и если убийства следовали одно за другим в определенном порядке, его смерть просто не представлялась логическим концом. По крайней мере, нахмурился Райан, так подсказывали ему его инстинкты, а он, подобно всем полицейским, привык доверять этим неопределенным внутренним чувствам. И все-таки убийства прекратились. За последние несколько недель погибло еще трое дилеров; вместе с Дугласом лейтенант Райан побывал на месте каждого преступления и убедился, что два из них оказались самыми обычными попытками ограбления, которые должны были завершиться бескровно, но так не получилось, тогда как третье убийство имело своей причиной раздел территории, в котором один дилер проиграл, а другой выиграл. Невидимка же исчез или по крайней мере перестал действовать, и это обстоятельство полностью разрушило теорию, казавшуюся ему самым разумным объяснением серии убийств, оставив только гораздо менее удовлетворительные построения.

Другая вероятность вообще-то в чем-то имела больше смысла. Кто-то, еще не известный Марку Шарону и его отделу, решил захватить наркобизнес в свои руки и начал устранять дилеров, без сомнения, подталкивая их к тому, чтобы они перешли на сторону нового поставщика наркотиков. При таком раскладе событий Уильям Грейсон становился более важной фигурой. Не исключено, что произошло еще несколько убийств, которые пока не удалось обнаружить, но вследствие которых было устранено руководство этим наркобизнесом. Еще один прыжок воображения подсказал Райану, что данный наркобизнес оказался захваченным Невидимкой и что это тот самый наркобизнес, за которым он, Райан, охотился с сержантом Дугласом на протяжении всех этих месяцев. В этом случае все ложилось аккуратно и спокойно на отведенные места.

Однако убийства редко укладываются в какую-то определенную схему. Убийство в реальной жизни ничем не напоминает полицейский фильм, показываемый по телевидению. Вам всегда трудно, почти невозможно разобраться во всех деталях. Если вы знаете, кто совершил преступление, можете так никогда и не понять, почему оно было совершено, по крайней мере не в такой степени, чтобы остаться полностью удовлетворенным, а проблема, заключающаяся в том, чтобы приложить элегантные и утонченные теории к обстоятельствам смерти, в реальной жизни затруднялась тем, что поведение людей не так уж хорошо поддается теоретическим объяснениям. Более того, даже если эта модель для событий прошлого месяца была правильной, это означало, что исключительно хорошо обученный, безжалостный и не боящийся смерти профессионал руководил сейчас преступным синдикатом в городе, что не могло радовать лейтенанта полиции.

— Том, я не могу согласиться с этим.

— Ну хорошо, если он и есть твой коммандос, почему он перестал действовать? — спросил Дуглас.

— Скажи, неужели мне изменяет память? Разве не ты первым выдвинул такую идею?

— Да, я. Ну и что?

— А то, что ты не слишком помогаешь своему лейтенанту, сержант.

— Нам предстоит приятный уик-энд, во время которого можно подумать о происходящих событиях. Лично я собираюсь косить лужайку перед домом и посмотреть по телевизору пару бейсбольных матчей, притворяясь что я самый обычный гражданин. Наш друг уехал, Эм. Я не знаю куда, но вполне вероятно, что он находится сейчас на другом конце света. Вероятнее всего, это кто-то издалека, приехал в город исполнить порученную ему работу. Он исполнил ее и исчез.

— Одну минуту! — Это была совершенно новая теория, профессионал, килер, исполняющий заказные убийства, прямо как в кино, а такие люди просто не существуют. Но Дуглас уже выходил из кабинета, положив таким образом конец обсуждению, которое могло послужить демонстрацией того, что каждый из детективов был наполовину прав и наполовину ошибался.

Учебные стрельбы начались под внимательными взглядами руководства штурмом и в присутствии любопытствующих матросов, которым удалось найти повод, чтобы прийти на корму. Морские пехотинцы сказали себе, что два вновь прибывших адмирала и еще один мудозвон из ЦРУ так же измучены длительным перелетом, как и они сами несколько дней назад, не подозревая, что Максуэлл, Грир и Риттер перелетели океан на борту авиалайнера, предназначенного для особо важных лиц, расположившись в удобных креслах, чаще останавливались по дороге, а внимательные стюарды приносили им еду и напитки.

За борт бросили деревянные ящики и бумажные мешки. С «Огдена», неторопливо плывущего вперед со скоростью пять узлов, морские пехотинцы открыли огонь, мгновенно продырявив все проплывающие мимо предметы. Эти стрельбы показались команде скорее развлечением, чем настоящей стрелковой подготовкой. Келли в свою очередь тоже пристреливал свою автоматическую винтовку CAR-15, ограничиваясь очередями по два-три патрона и точно попадая в цель. По окончании стрельб солдаты поставили свое оружие на предохранитель и направились вниз. Старшина остановил Келли, когда тот входил в надстройку:

— Это вы отправляетесь в одиночку?

— Вам не положено этого знать. Главный старшина только ухмыльнулся:

— Следуйте за мной, сэр.

Они пошли вперед, свернули в боковой коридор, отделившись от остального штурмового отряда, и оказались в прекрасно оборудованной мастерской «Огдена». Такой она и должна была быть, потому что предназначалась не только для обслуживания самого корабля, но и всего передвижного состава, попадающего на него. На одном из рабочих столов Келли увидел подводные сани, на которых ему предстояло отправиться вверх по течению реки.

— Они находились у нас с тех пор, как их доставили на борт в Сан-Диего, сэр. Мы с главным электриком занялись ими. Полностью разобрали, почистили, проверили батареи — между прочим, они в отличном состоянии. Только что запечатаны, так что вода в них не проникнет. Мы даже провели испытание батарей и двигателя в затопляемом отсеке. В гарантии сказано, что батареи рассчитаны на пять часов непрерывной работы. Мы с Диконом позаботились, чтобы они выдержали больше, и теперь гарантируем семь часов, — заключил главный старшина не без гордости. — Я подумал, что вам это может понадобиться.

— Непременно понадобится, чиф. Спасибо.

— А теперь давайте мне свою винтовку. — Келли после недолгого колебания вручил ему свою CAR-15, и старшина сразу принялся разбирать ее. Через пятнадцать секунд полевая разборка была закончена, но старшина не остановился на этом.

— Стойте! — скомандовал Келли, когда старшина снял со ствола переднюю мушку.

— Грохот выстрела слишком сильный, сэр. Вы ведь действительно отправляетесь в одиночку, верно?

— Да.

Главный старшина даже не поднял голову.

— Неужели вы не хотите, чтобы я сделал ваше оружие бесшумным? Или вам так уж хочется заявить о своем присутствии?

— Вы не, можете сделать этого с винтовкой.

— Неужели? На какое расстояние вы предполагаете стрелять?

— Не больше сотни ярдов, может быть, и меньше. Черт возьми, я вообще не хотел бы стрелять...

— Потому что звук выстрела разносится слишком далеко, верно? — Старшина улыбнулся. — Следите за мной, сэр. Возможно, узнаете что-то новое для себя.

Он отнес ствол винтовки к сверлильному станку. Там уже было закреплено нужное сверло, и под внимательными взглядами Келли и еще двух старшин он просверлил серию отверстий в передних шести дюймах стальной трубки.

— В самом деле, сделать совсем бесшумной винтовку, стреляющую пулей, летящей со сверхзвуковой скоростью, невозможно, но если отвести пороховые газы, это сделает ее намного тише.

— Даже при стрельбе мощным пороховым зарядом?

— Гонзо, у тебя все готово?

— Да, чиф, — ответил старшина второй статьи Гонзалес. Винтовочный ствол попал теперь в токарный станок, и на конце ствола появилась неглубокая, но длинная винтовая нарезка.

— А вот это я изготовил заранее. — Главный старшина взял в руку глушитель, похожий на консервную банку трех дюймов диаметром и четырнадцати длиной, приставил к концу ствола и навинтил на него. Углубление на конце глушителя позволило его намертво закрепить и установить мушку.

— Сколько времени понадобилось вам на изготовление глушителя?

— Три дня, сэр. Когда я посмотрел на оружие, с которым вы высадились на «Огдене», нетрудно было догадаться, что глушитель вам может понадобиться, а у меня было свободное время. Вот я и решил изготовить для вас эту игрушку.

— Но откуда вы узнали, черт побери, что я отправляюсь...

— Мы обмениваемся радиосигналами с подводной лодкой. Неужели так трудно догадаться об остальном?

— Как вы узнали о сигналах? — спросил Келли, уже заранее зная, каким будет ответ.

— Неужели вы думаете, что на корабле можно что-то сохранить в секрете? У капитана есть писарь, а писари любят поговорить, — сообщил старшина, заканчивая собирать винтовку. — В результате ваша винтовка стала на шесть дюймов длиннее. Надеюсь, вы не будете возражать.

Келли приложил карабин к плечу. Действительно, баланс даже улучшился. Он вообще предпочитал оружие с тяжелым стволом, потому что его легче удерживать на цели.

— Здорово. — Разумеется, ее понадобится пристрелять. Келли в сопровождении главного старшины направился в сторону кормы. По пути старшина подобрал пустой деревянный ящик. Выйдя на корму, они подошли к борту, и Келли вставил в винтовку заряженную обойму. Старшина бросил за борт ящик и отступил назад. Келли поднял винтовку к плечу и сделал первый выстрел.

Послышался шлепок, как от падения книги на пол, и через мгновение донесся щелчок пули, пробивающей ящик, более громкий, чем звук выстрела. Келли отчетливо услышал, как затвор отлетел назад и дослал в патронник новый патрон. Механик сделал для его винтовки то же самое, что он сделал для своего пистолета 22-го калибра. Механик добродушно улыбнулся.

— Самое трудное в том, чтобы сохранить достаточно пороховых газов для перезарядки. Попробуйте ее на автоматическом огне.

Келли перевел указатель на «авто» и выпустил очередь из шести патронов. Звуки выстрелов все-таки походили на стрельбу, но громкость их сильно уменьшилась, по меньшей мере на девяносто пять процентов, а это означало, что на расстоянии, превышающем двести ярдов, никто ничего не услышит, тогда как выстрелы из обычной винтовки слышны за тысячу ярдов.

— Отличная работа, чиф.

— Каким бы ни было ваше задание, сэр, будьте поосторожней, хорошо? — негромко произнес главный старшина, потом повернулся и молча ушел.

— Можете не сомневаться, — сказал Келли, глядя в воду. Он снова прижал приклад к плечу и опустошил обойму, прицелившись в ящик, прежде чем тот остался слишком далеко позади. Пули превратили его в щепки, поднимая небольшие белые фонтанчики морской воды.

Ты готов к операции, Джон.

Благоприятствовала им и погода, узнал он несколько минут спустя. Пожалуй, наиболее совершенная служба предсказания погоды обслуживала воздушные операции над Вьетнамом — правда, летчики не оценили этого и даже частенько не замечали. Вместе с адмиралами с «Констелейшн» на «Огден» прилетел старший метеоролог. Он показал рукой на карту, испещренную линиями изобар, и последние снимки, сделанные со спутника.

— Завтра начнутся ливни и на протяжении четырех следующих суток мы ожидаем дожди, которые будут перемежаться хорошей погодой. Иногда дожди будут очень сильными. Такая погода продолжится до тех пор, пока вот эта медленно двигающаяся область низкого давления не переместится на север на территорию Китая, — объяснил метеоролог.

На инструктаже присутствовали все офицеры. Экипажи четырех вертолетов, которым предстояло принять участие в операции, внимательно прислушивались к словам метеоролога. Вести вертолет под сильным дождем совсем непросто, и ни один летчик не любит совершать полеты в условиях ограниченной видимости. Однако струи дождя будут заглушать шум вертолета, а ограниченная видимость одинаково мешает обеим сторонам. Больше всего вертолетчики опасались огня легких зенитных установок. Эти орудия наводились оптическими средствами, и все, что мешало артиллеристам видеть и слышать пролетающие вертолеты, способствовало безопасности летчиков.

— А как с максимальными порывами ветра? — спросил пилот «Кобры».

— Максимальные — до тридцати пяти или сорока узлов. На высоте полет будет тряским, сэр.

— Наш главный поисковый радиолокатор отлично подходит для наблюдения за погодой. Мы сможем провести вас так, что вы обогнете самые неприятные участки, — предложил капитан Фрэнке.

Летчики согласно закивали.

— Мистер Кларк? — обратился к Келли адмирал Грир.

— Мне нравится дождь. Меня могут заметить при сближении с целью только по пузырькам воздуха, поднимающимся на поверхность реки. Капли дождя замаскируют их. Это означает, что я смогу передвигаться и в светлое время суток, если возникнет такая необходимость. — Келли замолчал, понимая, что, если продолжит, решение станет окончательным. — «Скейт» готова для меня?

— Как только мы передадим ей наш приказ, — ответил адмирал Максуэлл.

— Тогда я готов к выполнению задания, сэр. — Келли почувствовал, как похолодела его кожа. Казалось, она сжалась по всему телу, и он словно каким-то образом стал меньше. И все-таки он сказал это.

Все повернулись к капитану Элби из корпуса морской пехоты США. Вице-адмирал, два контр-адмирала и ответственный сотрудник ЦРУ ждали теперь окончательного решения этого молодого офицера. Он возглавит штурмовой отряд. На него ложилась главная ответственность, он должен отдать окончательный приказ. Молодому капитану казалось таким странным, что семь старших офицеров и адмиралов ждали от него решения, но от этого решения зависели жизни двадцати пяти морских пехотинцев и, возможно, еще двадцати американцев. Ведь это он поведет в бой своих солдат, и Элби не имел права на ошибку — все должно пройти гладко с первого же раза. Он посмотрел на Келли и улыбнулся.

— Мистер Кларк, сэр, будьте очень осторожны. Мне кажется, вам пора отправляться в путь. Операция начинается.

Ликования не последовало. Более того, все находящиеся в центре управления опустили головы к картам, пытаясь преобразить плоскостное изображение в трехмерную реальность. Затем головы поднялись" почти одновременно, и каждая пара глаз обменялась взглядами с остальными. Первым, обращаясь к экипажу одного из вертолетов, заговорил Максуэлл:

— Пожалуй, начинайте прогревать двигатель. — Он повернулся в сторону командира корабля:

— Капитан Фрэнке, передайте сигнал на «Скейт». — Дважды послышалось отчетливое «Слушаюсь, сэр». Офицеры выпрямились, отошли от стола с картами и отправились выполнять приказ.

Сейчас уже слишком поздно для трезвых размышлений, сказал себе Келли. Он постарался упрятать свои страхи как можно дальше и сконцентрировал все свои мысли на двадцати военнопленных. Ему казалось на удивление странным, что он будет рисковать жизнью ради спасения людей, которых даже никогда не встречал, но, с другой стороны, опасность, угрожающая жизни, и не должна истолковываться рационально. Его отец провел всю жизнь, подвергаясь подобной опасности, и погиб, сумев спасти двух детей. Если я горжусь своим отцом, то лучший способ почтить его память — это поступить так же, как и он.

Ты сумеешь сделать это, парень, подумал он о себе. Ты знаешь, как надо действовать. Он чувствовал охватывающую его решимость. Все ясно, решения приняты. Отступать поздно. Лицо Келли застыло, словно окаменело. Предстоящие опасности перестали быть чем-то, чего следовало бояться, — они превратились в препятствия, которые нужно преодолевать.

Максуэлл заметил это. Он видел такое же выражение на лицах молодых офицеров, что сидели в ожидании сигнала тревоги, в специальных помещениях, на авианосцах, на лицах готовых к вылету летчиков, завершивших такой же процесс психологической подготовки, необходимой перед тем, как будет брошен окончательный жребий, и адмирал вспомнил, как это случалось и с ним самим, как напрягались мышцы, необычно обострялось зрение. Первый — у лагеря, последний — после штурма, точно так же, как приходилось осуществлять операции ему самому, направляя свой «Хеллкэт» F6F, чтобы разогнать истребители противника и затем сопровождать бомбардировщики, завершившие свое задание, до возвращения домой. Мой второй сын, внезапно подумал Голландец, такой же бесстрашный, как Санни, и такой же умный. Но ему никогда не приходилось лично посылать Санни на такие опасные операции, да и сам Голландец был намного старше чем тогда, на Окинаве. Почему-то опасность, угрожающая другим, кажется более страшной, чем в тех случаях, когда ей подвергаешься сам. Но так и должно быть, и Максуэлл знал, что Келли доверяет ему точно так же, как он сам в свое время доверял Питу Митчелу и полагался на него. Это был тяжкий груз, дополненный еще и тем, что ему приходилось видеть лицо человека, которого он посылал на вражескую территорию в одиночку, без всякой поддержки и защиты. Келли заметил взгляд Максуэлла и улыбнулся, угадав его мысли.

— Не переживайте, сэр. — Он вышел из каюты и направился за своим снаряжением.

— Знаешь, Голландец, — адмирал Подулски закурил сигарету, — нам пригодился бы этот парень несколько лет назад. Мне кажется, что он стал бы одним из нас. — Время, которое имел в виду Подулски, было в гораздо более отдаленном прошлом, чем «несколько лет назад», подумал Максуэлл, но он оценил справедливость этих слов. Когда-то они были Молодыми воинами, а теперь пришло время нового поколения.

— Я только надеюсь, Каз, что он проявит осторожность.

— Можешь не сомневаться. Этот парень такой же, какими когда-то были мы.

Подводные сани выкатили на летную палубу моряки, готовившие их к операции. Вертолет прогрел свои турбины, и его пятилопастный винт рассекал предрассветную темноту. Келли вышел из надстройки через водонепроницаемую дверь. Он оглянулся по сторонам, прежде чем направиться к ожидающему его вертолету. Еще никогда ему не устраивали подобных проводов. На палубе вместе с тремя другими старшими сержантами морской пехоты стоял Ирвин, тут же были и капитан Элби, и все адмиралы, и этот Риттер, они глядели на него, словно он был какой-нибудь «мисс Америка» или кем-то подобным. Но приблизились к нему только два главных старшины ВМФ.

— Аккумуляторы полностью заряжены. Ваше снаряжение уложено в водонепроницаемый контейнер, герметически закрытый, так что вам не придется беспокоиться об этом, сэр. Винтовка заряжена и патрон дослан в ствол на случай, если вам понадобится без промедления применить оружие, только снимите ее с предохранителя. Новые батарейки для обоих приемопередатчиков, и по два комплекта запасных. Если мы что-то упустили, то я просто не могу представить себе что именно! — прокричал главный старшина, перекрывая рев турбин.

— По-моему, все в порядке! — крикнул в ответ Келли.

— Пните их в задницу, да посильней, мистер Кларк!

— Спасибо! Скоро увидимся! — Келли пожал руки старшинам, затем направился к капитану Фрэнксу. Вытянувшись перед ним по стойке «смирно», он приложил руку к виску:

— Прошу разрешения покинуть корабль, сэр.

Капитан Фрэнке тоже приложил ладонь к фуражке.

— Разрешаю, сэр.

После этого Келли окинул взглядом всех остальных. Первым начинаю операцию и последним покидаю поле боя. Легкая улыбка и кивок были достаточно красноречивыми для момента прощания, и он почувствовал, что присутствующие черпают у него мужество, так необходимое тем, кто остается.

Огромный спасательный вертолет «Сикорский» поднялся на несколько футов и завис над палубой. Матрос закрепил сани тросами у днища вертолета, рев турбин усилился, и винтокрылый гигант устремился в сторону кормы «Огдена». Через несколько секунд он скрылся в темноте.

«Скейт» была устарелой подводной лодкой. Ее модернизировали и реконструировали на основе первой атомной подлодки «Наутилус». Корпус лодки в отличие от современной атомной субмарины походил скорее на обычный корабль, а не на кита, и потому ее скорость под водой была относительно невелика, зато два винта позволяли отлично маневрировать, особенно на мелководье. В течение ряда лет «Скейт» занималась сбором разведывательной информации у берегов противника. Она подкрадывалась вплотную к вьетнамскому берегу, поднимала над водной поверхностью хлысты антенн и прослушивала радиолокационные излучения и другие электронные сигналы. Кроме того, ей неоднократно доводилось высаживать на берег пловцов. Среди них несколько лет назад был и Келли, хотя сейчас на подлодке не было ни единого члена экипажа, который бы помнил его в лицо. Он увидел «Скейт» лежащей на поверхности моря — черное пятно, более темное, чем окружающая его морская поверхность, блестящая под светом старой луны, исчезающей за облаками. Пилот вертолета прежде всего опустил на переднюю палубу подводной лодки сани и подождал, пока палубная команда не закрепит их. Затем на тросе был спущен Келли со своим снаряжением. Через минуту он оказался в контрольной рубке «Скейта».