Это, конечно, была далеко не профессиональная техника, но вполне удалась. После того как металл застыл, он без труда отколол глину от металла и проделал в дне получившейся чаши небольшое отверстие. Он очень аккуратно его расширил под размер выбранной трубки. На этот раз Марк без труда справился со смолой и, наложив последний штрих, получил готовое устройство.+

Юдит была в восторге. Ее муж не испытывал такого восторга, но когда вода, налитая в чашу, начала капать из костяного наконечника трубки, несколько приободрился.

– Получилось! – воскликнула женщина. – Марк, разве ты не чувствуешь себя так же, как будто родился заново! Давай! Пошли в сад. Я чувствую себя так, как будто не видела Кироса несколько дней, а теперь я снова могу смотреть на него. – Она уже направилась к проходу в сад, но, заметив выражение лица мужа, остановилась и снова повернулась к нему. – Марк, что неладно?

– Ни в чем нельзя быть уверенным. Предположим, что мы нашли путь снабдить Кироса кровью, когда это потребуется. Но где мы возьмем кровь?

– Да от тебя или от меня, конечно. У него же наша кровь, что может быть лучше?

У Марка не хватило знаний, чтобы найти брешь в этом аргументе. Его тревожила еще какая-то мысль, но он кивнул головой и постарался придать лицу подходящее выражение. Он зажег лампу, и Юдит повела его в сад, не задавая никаких вопросов. Даже Марк, который сумел скрыть от жены грызущие его сомнения, сумел присоединиться к забавам семьи. Они продолжались до конца дня.

Так как в этот день Марку не надо было совершать поход за пределы сада, то он предался отдыху и на следующий день. Юдит, казалось, отбросила все свои тревоги и играла с Киросом, как, бывало, играла со своим первенцем в те дни, когда проклятие еще себя не проявило. Ее радость позволила Марку забыть о своих собственных заботах и тревогах, но, к сожалению, не настолько, как бы того хотелось. Мысль о предстоящем сегодня ночью не покидала его даже тогда, когда после ужина развлекал Кироса – забавными историями. На этот раз он совершенно не спешил отправить ребенка в кровать. Даже Юдит заметила это, но, к счастью, объясняла задержку облегчением, которое испытывала сама, и не стала задавать вопросов. На самом деле ему очень повезло, так как она отправилась спать даже раньше ребенка.

Что при этом видела и чувствовала Элита, трудно было сказать. Наконец, она увела ребенка спать, оставив Марка в одиночестве перед очагом. Как обычно, он постоял немного, раздумывая, потом быстренько проверил, спит ли Юдит, зашел к себе в мастерскую, взял лампу и отправился в свой обычный поход.

Вернулся он намного позже, чем обычно, и прежде, чем отправиться спать, спустился к подземному источнику и очень тщательно вымылся.

Он специально встал очень поздно. Ему надо было подумать, но так, чтобы Юдит не смогла увидеть его лицо. Что ей сказать? И как вообще он может ей сказать такое? Сможет ли она вынести хотя бы частицу этого знания после того, что случилось за последние несколько дней? Но если ей ничего не сказать, что случится, если вдруг Кирос последует за своими братьями? Более того, что случится, если Кирос последует за своими братьями, а он к этому моменту так ничего ей и не скажет? Вопросы без конца вертелись у него в голове, и ни на один не было ответа.

Борьба продолжалась, Кирос был единственным оставшимся ребенком, теперь уже Юдит ни в чем не могла помочь. Ребенок прожил дольше, чем все остальные, возможно, его удастся спасти, а может быть, все произойдет сегодня, должен же быть какой-то выход. Нет, все это ребячество, если только боги не создали этот мир для себя, а не для человека. Но в чем была ошибка? Что он не так сделал? Что он может сделать? Что еще он может сделать?

Ответов не было. Он не мог сказать Юдит, что это была всего лишь отговорка, а вовсе не ответ. Во всяком случае, пока с Ки-росом ничего не случится. Это тоже всего лишь отговорка, но на лучшее можно было надеяться. На самом деле, как недавно сказала Юдит, что им еще остается, кроме надежды?

С этими мыслями он скатился со своего тюфяка и встал. Он – мужчина. Он может не просто надеяться, а бороться!

Так он сказал сам себе.

По крайней мере, потребуются еще ночные экскурсии, пока ему в голову не придет какая-нибудь новая идея. И даже если просто надежды недостаточно, любая новая идея будет полезной. А Кирос уже прожил дольше своих братьев. Может быть…

Марк умылся и присоединился к своей семье.

Надежда длилась почти три недели. Большую часть этих дней Юдит была счастлива. Она не связывала жалобы Кироса на боль в коленке с его недавним падением. Даже Марк, который более объективно помнил все, что случилось с остальными мальчиками, не видел ничего угрожающего. Когда вместо жалоб на коленку начались ссылки на обе, он задумался, но все равно не связывал их с проклятием. На самом деле, при чем тут проклятие, если Кирос упал снова?

Возможно, у него просто болели суставы. Возможно, как это сразу же решила Юдит, это был недосмотр расслабившейся матери. Возможно, это случилось бы в любом случае: мальчик становился все более независимым. Никто из взрослых не видел, как он упал.

Элита была на равнине и собирала дрова, Марк в своей мастерской, а Юдит хотя и была в саду, но ее внимание на какое-то мгновение отвлеклось от мальчика. Сам Кирос не делал ничего опасного, по крайней мере не делал ничего такого, что было бы слишком опасно. Он попятился от основания лестницы, чтобы посмотреть, не возвращается ли Элита, и споткнулся. Падение вполне могло оказаться безболезненным и для него, так как он приземлился на мягкую землю сада. Но, к несчастью, он упал как раз на то место, где, играя, совсем недавно воткнул в землю острую палку. Палка пронзила мягкую ткань руки на несколько дюймов ниже плеча. Его громкий крик привлек не только внимание матери, он был услышан Марком и Элитой.

Трудно сказать, как палка была извлечена из раны. Юдит вполне могла выдернуть ее сама в первые минуты паники. Так как палка была прочно воткнута в землю, то, возможно, ее вогнал и сам Кирос, когда попытался встать. Когда Марк появился, на сцене, для него нашлась работа. Он быстро оторвал полоску от своей одежды, радуясь, что рана находится достаточно далеко от плеча, еще бы на полдюйма повыше, и наложить жгут было бы невозможно.

Но радоваться было рано. Его попытка наложить жгут выше раны оказалась ошибкой. Палка прошла далеко от артерии. Но зато порвала несколько вен. Пока Марк не отказался от идеи жгута и не начал прилаживать материю непосредственно к ране, кровь лила устрашающим потоком. Марк не понимал, что происходит. Даже после того, как он наложил повязку, кровь продолжала течь, хотя и не так сильно.

Пока муж работал, Юдит в состоянии шока отступила на несколько шагов и стояла, ничего не делая. К тому времени, когда Марк покончил с перевязкой, Элита уже спустилась с лестницы и стояла рядом с хозяйкой. Марк поднял на руки уже потерявшего сознание сына и понес его в пещеру, девушка, такая же бледная, как мать ребенка, повела хозяйку туда же. Трудно сказать, сколько бы времени Юдит простояла, глядя на пропитавшуюся кровью землю, если бы не помощь девушки. Даже когда ее повели, казалось, что она не понимает и не хочет понимать, куда и зачем идет. У нее был отсутствующий, ничего не видящий взгляд, она не смотрела даже на ребенка, лежащего на руках у мужа.

Оказавшись в пещере, Марк положил ребенка поближе к очагу и сказал девушке:

– Сделай ему здесь постель.

Элита тут же повиновалась. Юдит стояла неподвижно, но постепенно начала опускать глаза на то, что было у нее под ногами. Она заговорила очень медленно.

– Я говорила, что это мое проклятие. А ты мне не поверил. Вот я и убила последнего своего ребенка.

– Не ты убила его, – хрипло сказал Марк, он не знал, что еще говорить в такой момент. – Во-первых, он еще не мертв, а во-вторых, это не твоя вина.

– Тогда чья же? Я была единственной, кто находился там. Это была моя обязанность – присмотреть за ним. И я с ней не справилась.

– В данном случае ничего нельзя было сделать, разве что всю жизнь водить его за ручку. И даже это не помогло бы, если бы на него упал камень. Никто не может все предусмотреть.

– Кроме богов. Они все предвидят. Они ждали, пока я не останусь там одна. Ты мне не верил. Но теперь ты должен поверить! Теперь уже никто нам не поможет, остается только наблюдать.

– Я могу помочь. Я не верю. Юдит, то, что случилось, это не твоя вина, и все, что еще может случиться, тоже не твоя вина, если только ты не станешь наблюдать за всем этим, сложа руки. – Он встал и отошел в сторону, когда в пещере появилась Элита, неся грубое шерстяное одеяло. Она начала аккуратно его раскладывать. – Мы еще можем что-то сделать, дорогая. Кровотечение замедлилось… сейчас оно ненамного сильнее, чем в последний раз. То, что мы делали раньше, вполне подходит и сейчас. Держи его в тепле, не давай ему двигаться, чтобы не усилить движение крови. Раньше это помогало. Поможет и теперь. Временами я видел людей – и женщин, и детей, которые поправлялись после куда более худших ран.

Юдит отрицательно покачала головой, но Марк взял ее за плечи и повернул лицом к себе.

– Это не твоя вина, – повторил он медленно, подчеркивая каждое слово. – Ни в чем нет твоей вины. Ты допускаешь ошибки, я тоже иногда делаю… все люди ошибаются. Но в том, что сейчас произошло, твоей вины столько же, сколько моей или самого Кироса. Ты ни в чем не виновата!

Она продолжала качать головой, постепенно замедлила свои движения и, наконец, прекратила. Женщина подняла глаза и уставилась в глаза мужа, как будто пыталась по ним прочитать, что творится у него в голове и скрывается за его словами. Еще медленней стали ослабевать напряжение и испуг на ее лице. Затем совершенно внезапно беспокойство и испуг снова появились на ее лице. Она всплеснула руками.

– Правильно, Марк! Кое-что мы действительно можем сделать! Он потерял почти всю свою кровь, а то, что осталось, вполне может вытечь, пока остановится кровотечение. Ему нужна кровь. Мы можем дать ее! Давай… давай скорее! Бери свои нож и воронку! Я тоже могу бороться! Я могу дать ему свою кровь! Давай быстрее!

На этот раз побледнело лицо мужчины, а его голос стал еле слышен.

– Нет, – только и сказал он. Юдит замерла, пораженная.

– Нет? Почему нет? Ты сделал эту штуку… ты видел, что она работает… ты знаешь, что ему нужна моя кровь…

– Нет. Она работала с водой, а не с кровью. Я не знаю, как тебе это сказать. В ту же ночь, как только мы это сделали, я испытал ее. Мне нужна была уверенность. – Он задрал рукав и показал ей шрам на внутренней стороне локтя. – Я наполнил это устройство своей собственной кровью. Через клык прошло всего несколько капель, и все. Твоя кровь, как и моя, свертывается. Она очень быстро свертывается в клыке. У меня нет даже возможности прочистить канал. Нет ничего такого тонкого, чтобы можно было протолкнуть через него.

Когда он говорил, лицо Юдит помрачнело, но теперь уже без того выражения безнадежности, которое было при первоначальном шоке. Она ответила после короткой паузы:

– Хорошо. Я буду держать его в тепле и покое и покормлю, как только он проснется. Но Марк, дорогой мой, – ее рука взяла руку мужа и сжала ее так сильно, как это не делал еще ни один мужчина, – ты должен найти выход. Ты же веришь, что выход можно найти. Я не так в этом уверена, поэтому найти выход должен ты… должен… он все, что у нас есть…

Она отпустила руку и присела рядом с Киросом. Марк кивнул головой.

– Я найду. Я сделаю все, что смогу, – он задумался, потом заговорил с девушкой, которая все это время стояла в пещере и внимательно слушала. – Элита, сделай так, чтобы все время была готовая пища. Мы сами должны есть даже против нашего желания, и мальчику, когда он придет в себя, потребуется пища.

Ни слова не говоря, девушка подчинилась, но ее глаза постоянно переходили то на Кироса, то на Юдит, то на Марка. Марк сел в отдалении от остальных и задумался. Трудно сказать, сколько часов прошло.

Его вернул к действительности голос Элиты.

– Вы должны поспать, госпожа. Я пригляжу за ребенком.

– Я не могу оставить его, – дрожащим голосом ответила Юдит.

– Вам не надо оставлять его. Я могу принести вашу постель сюда. Я могу поглядеть за ним, пока вы спите, а если потребуется, то разбужу вас.

Марк ожидал возражений, но Юдит, ни слова не говоря, улеглась на расстеленные служанкой одеяла. Это уже было облегчение. До того он боялся уходить, не зная, что может потребоваться жене. Пока она спит, он может пойти поработать. Он прошел в свою мастерскую, присел перед верстаком, поставил перед собой воронку с трубкой и задумался.

Элита была совершенно права. Сон необходим.

Он внезапно проснулся, сообразив только две вещи: в его ухо что-то кричал девичий голос, а его плечо отчаянно трясла девичья рука, воронка с верстака исчезла.

– Хозяин! Господин! Идемте… идемте скорее!

Он вскочил на ноги, мельком взглянул в лицо Элиты и поспешил за ней в главную пещеру, насколько позволяли его еще слегка занемевшие конечности. Ему можно было не спешить.

Кирос лежал, как его и оставил Марк. Юдит присела около него, когда Марк приблизился, она ничего не сказала и не двинулась. Золотая воронка лежала рядом с голой рукой ребенка. Трубка была под углом перерезана, а ее конец запачкан. На руке ребенка, как раз в том месте, где Марк брал кровь для своей неудавшейся пробы, был разрез. Клыка нигде не было видно.

Он подобрал отрезанную трубку. Крови в чаше не было, и не было следов, что она там когда-то была. Но Киросу кровь уже была не нужна.

Довольно долго Марк и девушка, так же как и женщина, молчали. Юдит, казалось, не замечает их, но вот она заговорила. Она произнесла только три слова, на которые у Марка не нашлось, что ответить.

– Это я сделала.

Она медленно встала на ноги. Муж попытался положить руку ей на плечо, но она молча стряхнула ее и удалилась в свою спальню.

В следующий полдень, когда Марк вернулся от четвертой могилы, она вообще исчезла из пещеры.

Ее исчезновение моментально прогнало оцепенение, которое охватило его, когда он впервые увидел мертвое тело своего последнего ребенка. Он внезапно осознал, что есть и другие вещи, ради которых стоит жить.

– Элита! – его голос слабо прокатился по залу, но девушка услышала и побежала на зов. Когда он услышал ее шаги в тоннеле, то спросил: – Когда ты последний раз видела ее?

– Только… только когда она пошла к себе в спальню прошлой ночью, – запыхавшись, ответила девушка. – Что случилось?

– Не знаю. Ее нет.

– Я уверена, что не в саду. Я позвала ее, когда вы принесли сюда малыша, но она не ответила. Я решила, что она спит, и не стала ни проверять, ни звать снова. А вы не смотрели в мастерской? Или, может, она пошла к ручью умыться.

– Еще не смотрел. Иди, посмотри ее в мастерской, а я схожу к ручью. Поспеши!

Он вернулся через несколько минут и обнаружил, что Элита уже его ждет. Девушка сообщила, что Юдит нигде нет, и что пропала одна лампа.

– Тогда она, наверное, пошла в сад камней, – сказал Марк. – Оставайся здесь, чтобы помочь, если она вернется. А я сначала проверю путь к выходу. Вернусь через несколько часов.

– Но, господин… – Элита начала было говорить, но замолчала на полуслове.

– Что? – нетерпеливо спросил он.

На какое-то мгновение девушка растерялась, как бы набираясь храбрости.

– Я могла пропустить ее, если она тихо шла по саду. Может быть, она… пошла в другое место?

– В какое еще другое место?

– Туда, куда вы ходите поздно по ночам.

– А ты откуда знаешь?

– Я видела вас много раз.

Марк хотел расспросить ее подробней, но все же заставил свои мысли вернуться к насущным проблемам.

– Ты ей об этом говорила?

– Нет, господин.

– Тогда я не пойму, почему она может быть там, она же не знала, что я туда хожу. Я поищу там, если больше ничего не останется, но, на мой взгляд, выход из пещеры более вероятен. Подожди.

Он исчез из поля зрения девушки в проходе, который вел через сад камней.

Марк торопливо шел по проходу, обращая больше внимания на проблески света, чем на те опасности, которые могли его там подстерегать. Только работа подсознательной памяти спасла его от опасного падения. Были места, где пол был мокрым, в этих местах он прилагал все усилия, чтобы найти следы своей жены. Но когда достиг входа в пещеру, он так и не обнаружил следов жены.

У входа в пещеру он внимательно поискал лампу, которую его жена, если она прошла этот путь, должна была бы оставить здесь. Но никаких следов лампы тоже не было видно. Он осмотрел овраг на предмет следов или каких-нибудь других признаков, что здесь была Юдит. Он не был ни опытным охотником, ни следопытом, все его знания в этой области состояли из остатков детских навыков, но когда он закончил, то был почти уверен, что Юдит этим путем не проходила. Как только он пришел к этому выводу, поспешил обратно в пещеру.

Когда он вернулся, Элита уже приготовила поесть и молча предложила ему обед, он так же принялся есть, одновременно обдумывая произошедшее. Учитывая душевное состояние, в котором она была, когда он видел ее в последний раз, можно было предположить все, что угодно, но Марк предпочитал рассматривать возможности, которые не только давали надежду, но и предполагали какое-то действие.

– Я не знаю, как она могла узнать про это другое место, – сказал он медленно. – И не могу предположить, зачем она туда пошла. Но схожу посмотрю и там тоже.

– Я уже посмотрела там, господин. Ее там нет, – спокойно сказала девушка.

Марк нахмурился.

– Откуда ты знаешь, где это?

– Я очень хорошо знаю окрестности наверху, на большом расстоянии от сада. Позапрошлой ночью я видела, как вы шли туда, и последовала за вами… Зачем, я скажу потом. Я видела, как вы зашли в пещеру и спустились вниз.

Хотя Марк и был очень зол, он нашел в себе силы не спрашивать, видела ли она, что он там делал, а вернулся к загадке исчезновения жены.

– Значит, она просто ушла куда-то в пещеры.

– Боюсь, что так, господин. Мне надо было присмотреть за ней.

– Теперь ты заговорила, как Юдит. Если уж кто и должен был присмотреть за ней, так это я. Нет никакого смысла искать виноватых. Нам надо найти ее.

– А если она ушла так, чтобы ее не могли найти?

– Мы ее должны найти в любом случае! Даже если то, что произошло с Киросом, свело ее с ума, все равно ее можно найти. Она оплакивала каждого из детей, точно так же как и я, но каждый раз она приходила в себя.

– Но как вы найдете ее? Даже вы не знаете здесь всех пещер и тоннелей. Если она просто брела, куда глаза глядят, то одни боги знают, где сейчас. И даже если вы ее и найдете, то как сумеете убедить вернуться обратно, если…

– Я уговаривал ее и раньше. Она вернется, как только я найду ее. Жди здесь и держи обед наготове. Я буду возвращаться сюда, чтобы отдохнуть… не буду говорить, что каждый день, так как не смогу там следить за временем, но каждый раз, как у меня появится такая потребность.

– Но я должна помочь вам, господин. Ее надо найти очень быстро, так как у нее нет пищи. Мы вдвоем можем обыскать больше мест, прежде чем станет слишком поздно.

Он уловил смысл ее слов и кивнул головой.

– Хорошо. Осмотри ближайшие от входа пещеры. Отмечай их и возвращайся, когда у тебя будет еще достаточно масла в лампе…

– Понятно, господин. Я не потеряюсь.

Но поиски не могли продолжаться бесконечно. Необходимо было есть и спать, надо было наполнять маслом лампы. Иногда за маслом надо было ходить в дальние деревни. Однажды такой поход совершила Элита, в то время как Марк продолжал поиски, но не смогла принести столько, сколько Марк. Времени больше терялось, чем использовалось по назначению. И все равно Марк продолжал походы в пещеры.

К концу первой недели Марк заметил, что в пещерах есть вода, и поэтому Юдит, может быть, еще жива. К концу второй недели он начал говорить о том, что теперь ее найти будет легче, так как она не может двигаться и должна оставаться на одном месте. Элита ничего не ответила ни на ту, ни на другую теорию. Она ничего не сказала даже, когда прошла третья неделя, и ни один здравомыслящий человек не мог уже надеяться найти Юдит живой. Но назвать Марка здравомыслящим было невозможно. Девушка это знала и вела себя соответствующим образом.

На двадцать третий день он вернулся из своих поисков и обнаружил, что девушка его уже ждет. Это не было такой уж неожиданностью, но его внимание привлекла миска с едой, которую она ему протянула.

– Зачем ты теряешь время на готовку? – спросил он. – Ты что, прекратила поиски?

– Да, господин. Еще вчера. Ешьте, и я вам все объясню.

Каким-то образом она умудрялась подчинять его своим желаниям, так же как при подобных обстоятельствах он подчинял себе Юдит. Он опустошил свою миску, так и не отрывая глаз от девушки. Когда он закончил есть и отставил миску, она взяла одну из ламп.

– Пойдемте, господин.

Он безвольно пошел за ней. Она провела его по одному из тоннелей, ведущему от сада, потом свернула направо. Он заметил, что их путь отмечен сделанными сажей значками. Их путь пролегал по проходам и тоннелям, которые хотя и находились недалеко от жилища, но даже ему были малознакомы. Через несколько минут он спросил:

– Это она отметила свой путь?

– Нет, господин. Это я отмечала во время моих вчерашних поисков. Я никогда раньше сюда не ходила.

– Значит, ты нашла ее?

– Увидите. Идите за мной. Он подчинился, и через полчаса они пришли в прекрасную неотмеченную пещеру.

Пещера протянулась футов на пятьдесят. Девушка остановилась в центре пещеры.

– Смотрите, – сказала она, указывая на пол.

Марк увидел около ее ног глиняную лампу. Лампа была сухой, а фитиль оставлен так, чтобы лампа могла сама выгореть до конца. Он быстро взглянул на находку и повернулся к девушке.

– Ты нашла лампу здесь?

– Да, он была оставлена так, как вы ее и нашли.

– Ты хочешь сказать, что она оставила ее здесь, когда кончилось масло, и пошла блуждать в темноте?

– Нет. Я думаю, она выгорела до конца, когда уже была оставлена. Посмотрите еще, господин.

Она указала на дальний конец комнаты и проследовала туда.

Перед ними открылся колодец длиной футов в двенадцать и футов шести в ширину. Элита обошла вокруг колодца к дальней стене пещеры, где висела гроздь сталактитов толщиной с палец. Она отломала один из них и бросила в колодец.

Последовала тишина, которая длилась несколько секунд, и только после этого он услышал, как сталактит ударился о дно. Удар повторился несколько раз, а потом послышался слабый звук, напоминающий всплеск воды, хотя Марк и не был в этом уверен.

Элита указала на другой сломанный сталактит рядом с тем местом, где она сломала только что использованный.

– Она, должно быть, бросила его, чтобы убедиться… убедиться, достаточно ли глубок колодец, – мягко сказала девушка.

На какое-то мгновение она пожалела, что находится на другой стороне колодца, но заметила, что Марк хочет во всем убедиться, прежде чем действовать.

Он долго стоял, уставившись в раскрывшуюся перед ним темноту, в то время как девушка, затаив дыхание, оставалась на месте. Затем он повернулся и пошел туда, где была оставлена лампа. Элита воспользовалась передышкой, чтобы снова обогнуть колодец и последовать за ним. Она подождала, стоя у него за спиной, когда он рассмотрит лампу. Девушка не понимала, чье сердцебиение слышит, свое или его. Затем он повернулся и медленно, но целенаправленно двинулся к колодцу.

Она мгновенно оказалась перед ним, загородив дорогу. Он остановился, и на его лице промелькнула слабая улыбка.

– Не бойся. Ты и одна сумеешь вернуться.

– Я знаю, что сумею. Дело не в этом, господин. Вы тоже должны вернуться.

– Зачем? Последняя вещь, которая оставалась у меня в жизни, лежит вон там, – он кивнул в сторону колодца.

– Нет. Есть и еще кое-что.

Он поднял брови. Ему вспомнилось предложение Юдит, сделанное несколько недель назад. Он старался очень осторожно подбирать свои слова.

– Ты мне можешь сказать, что у меня еще осталось? Моей семьи больше нет. Моя борьба проиграна.

– Нет! – теперь она почти кричала. – Вы не правы! Ваша борьба не проиграна – она едва еще началась. Разве вы это не видите? Я не могу ни читать, ни писать… у меня нет ее мудрости… но я могу слышать. Я слышала почти все, что вы говорили ей, и я многое из этого узнала. Я знаю, с чем вы боретесь, и знаю, что вы сейчас понимаете в этой болезни больше, чем любой живой человек на земле. Это все равно ваша борьба, хотя вы и потеряли своих детей. Мой господин, я – женщина. Возможно, у меня никогда не будет моих собственных детей, но я могу поговорить с теми, у кого они есть или будут. Я знаю, чего стоит ваша борьба… я знаю, что спрятано в том, другом, колодце, где вы держите украденного из деревни ребенка. Я знаю, почему вы не могли сказать нашей госпоже, что вы делаете или почему это не получится до тех пор, пока не произошло несчастье с ребенком…

– Даже и тогда я не мог сказать ей, – обрезал Марк. – То, что я ей сказал, было неправдой. Я ввел ребенку свою кровь, и она убила его. Как я мог ей это сказать?

Элита широко раскрыла глаза.

– Вы хотите сказать, что кровь одного человека может убить другого? Значит, Кирос был убит кровью собственной матери?

– Нет. Он мог бы быть убит, но я не уверен в причине. Все было не так. Я не могу сказать, помогла бы или повредила ему кровь матери. Он умер до того, как она вскрыла собственную вену. Она воспользовалась ножом, чтобы вскрыть его руку и вставить в сосуд трубку от воронки, но она не смогла ввести туда ни капли собственной крови. Она, должно быть, увидела, что он умирает, еще до того, как начала помогать. Я не знаю, отчего он умер: возможно, он умер бы все равно, а может, то, что она вставила в его вену пустую трубку, и убило, хотя мне трудно сказать, почему это произошло. Как я могу докопаться до правды, когда столько разных вариантов могут быть правдой. Может быть, она была права… может быть, боги действительно прокляли нас.

– Или ее.

– Нет! Ни один бог, который мог проклясть такую женщину, как Юдит, недостоин того, чтобы ему поклонялся человек.

– Но ведь стоит бороться с демоном, который мог это сделать!

– Может быть, – несколько минут он молча размышлял. – Но я не вижу, как после всего этого я смогу продолжить борьбу. Юдит больше нет, а без ее помощи, без ее подсказок, без ее наводящих намеков… я не могу бороться один… я больше не могу ясно мыслить… может быть, она была права, когда говорила, что нельзя ничего пробовать на других людях…

– Она была не права, – оборвала его Элита. – Она не могла думать иначе, потому что у нее были собственные дети. Будь у меня дети, я бы, наверное, думала так же. Но в моем положении я могу думать о детях других матерей, как нынешних, так и тех, которые появятся много лет спустя. Я любила вашу жену. Я была ее рабыней всю жизнь, насколько я себя помню. Я любила ее детей, хотя они и не были моими. А так как я могу любить чужих детей, то могу и думать о других детях. Я не так мудра, как она…

– Странно, – пробормотал он.

– …но я уверена, что в этом она была не права, а вы были правы. Она не могла допустить и мысли, что вы используете чужого ребенка, потому что могла думать только о том, как бы чувствовала сама себя в таком случае. Вы, господин, не могли использовать своего ребенка. Теперь же хотите прислушаться к ее мертвому голосу и прекратить борьбу. Послушайте меня, господин, продолжайте борьбу… ради матерей и детей, которые еще будут!

– Ты предлагаешь мне делать то, что я уже сделал… продолжать убивать детей?

– Я отвечу то же, что вы когда-то ответили ей. Если вы не будете убивать, то эта болезнь убьет их гораздо больше.

– И ты можешь заставить себя помогать мне?

– С радостью. Я видела, как умерли ваши четыре сына. Я готова сделать все, что угодно, лишь бы остановить это проклятие.

– Но я не могу продолжать красть детей из одной и той же деревни. Рано или поздно наше занятие выплывет наружу. Сможешь ты вынести то, что произойдет тогда?

– Если это будет необходимо, то – да. Но вам не надо оставаться здесь. Возвращайтесь в горы, где вы родились. Там множество мест, где можно жить и работать. Даже если нас будут бояться и ненавидеть, это все равно стоит того… Думаю, мы сможем оставаться в неизвестности, если будем часто переезжать с места на место. Вы знаете, господин, что я права. Оставьте ее спать здесь и возвращайтесь к своей борьбе.

Марк медленно кивнул и заговорил еще медленнее.

– Да, ты права. А она была не права. Она считала, что проклятие – это ее вина. Она считала, что рана и смерть Кироса лежат на ее совести, и не могла этого забыть. Но я чувствую, что ее смерть – это моя вина: я не смог сказать ей всей правды. Но есть ли здесь моя вина или нет, но все равно борьба остается. – он внезапно поднял глаза на девушку. – Я даже иногда чувствую себя виноватым в том, что позволил тебе принять участие в этой борьбе. – Девушка опустила глаза, и по ее лицу пробежала тень улыбки. – Но я принимаю твою жертву, – сказал он. – Пошли.

Он попытался поднять пустую лампу, но она опередила его. Элита взяла лампу, подошла к колодцу и бросила ее. Спустя несколько секунд раздался звон разбившейся лампы. После небольшой паузы он кивнул, взял горящую лампу и направился к выходу из пещеры. Элита, как тень, последовала за ним. Когда она вытирала об одежду масляные пальцы, по ее лицу промелькнуло выражение облегчения.