1

Вторник, ночь 21 декабря 1865 года.

Отсчет пошел от 9 часов вечера вторника 21 декабря. Карсвелл притащил из здания фермы будильник и поставил его на полку в амбаре, где его мог видеть каждый. Затем размашистым четким почерком большими буквами написал на стене рядом с будильником:

5 часов утра 25 декабря 1865 года

Срок окончательной готовности

Все работы по перевооружению должны быть закончены

МЫ НЕ ДОПУСТИМ ПОРАЖЕНИЯ

Через открытую дверь амбара Сэму был виден летящий снег. За этой завесой во тьме прятались покрытые снегом поля. Тьма была густа и плотна, так что, казалось, ее можно было пощупать пальцами.

«И насколько мы можем судить, – мрачно подумал Сэм, – эти варвары уже сейчас могут идти маршем в нашем направлении». Чтобы завершить разграбление города. Чтобы обчистить все прилегающие к нему фермы и отдельные дома, которые они в прошлый раз пропустили. Вот как этот дом.

Сэм поглядел на Карсвелла, который шастал повсюду в своем сверкающем красном жилете, отдавая отрывистые приказы. В холодном воздухе амбара из его уст вырывались маленькие облачка пара.

Сначала он распорядился собрать как можно больше керосиновых ламп и принести их в амбар.

– Здесь мы будем работать день и ночь, – объяснил он, когда лампы были принесены, а амбар залит золотистым светом. – Здесь мы будем есть. Здесь будет наш дом, пока не завершим перевооружение.

Среди присутствовавших большинство составляли те, кто совершил первый прыжок во времени из 1999 года. Они теперь тоже превратились в аборигенов, прожив и проработав в Кастертоне 1865 года семь месяцев. Они смотрели на легковые машины, на фургончик мороженщика и на туристический автобус с таким удивлением, будто видели их впервые. Некоторые из них с большим недоверием отнеслись к плану, который им кратко обрисовал Карсвелл. Возражений хватало.

Сначала поднял руку мужчина с седыми волосами:

– Почему бы нам не уйти отсюда и не переждать, пока все это кончится?

Карсвелл вздохнул. Его раздражало то, что он называл врожденным идиотизмом.

– Неужели я должен объяснять все с самого начала? Дороги занесены. Отсюда нам выбраться так же трудно, как если бы мы оказались на необитаемом острове.

Какая-то женщина покачала головой.

– Но как мы можем остановить этих варваров? Мы слышали, что их могут оказаться тысячи.

– Вероятно, не больше двух тысяч. Это максимум.

– Но вы же сказали, что нас будут две-три сотни! Тех, кто будет сражаться! Тогда это чистое самоубийство.

Сэм видел, как сжимаются кулаки Карсвелла, когда он попробовал обуздать обуревавший его гнев.

– Дорогая леди. В 480 году до Р.Х. в Греции отряд из четырехсот спартанцев успешно сдерживал целую персидскую армию из нескольких сотен тысяччеловек.

– Нечего вам учить меня, мистер Карсвелл. – У леди был вид типичной учительницы. – При Фермопилах спартанцы задержали вторжение персов всего на несколько дней. Но они были отлично обученными бойцами. Впрочем, они все до единого полегли в бою. И каким образом, во имя Божие, вы осмеливаетесь предположить, что горсточка горожан из Кастертона сможет уничтожить этих варваров, когда те обрушатся на город?

– Я никогда и не предполагал, что мы уничтожим их всех!

–А тогда зачем мы станем приносить в жертву жизни наших собственных людей в этом бессмысленном и жалком предприятии?

– Потому что, – рявкнул Карсвелл, – я предлагаю то, что является нашей единственной надеждой выжить! К тому же я собираюсь прибегнуть к той же самой стратегии, что и спартанцы у Фермопил. Надо думать, вы все смотрели голливудскую версию этого исторического события? Тогда вы помните, что спартанцы не встречались с врагами в чистом поле. Они удерживали их на узком пространстве между обрывом скалы и морем. Этот проход имел всего лишь несколько ярдов ширины. Таким образом, персы не могли ввести в дело кавалерию и способны были одновременно выдвигать вперед лишь несколько сотен человек, ибо пространство было слишком ограничено. Вот и нашу атаку я планирую провести между крутыми отрогами холмов и рекой.

На этот раз руку поднял Джад:

– А откуда нам известно, что они пойдут именно этим узким проходом?

– Да, они пойдут там. В этом меня убедил Ролли. Ибо там находятся Врата Времени, которыми им надо воспользоваться, чтобы попасть в 1865 год.

– Но если Ролли ошибся, тогда мы...

– Значит, мы должны полагаться на то, что он не ошибся,мистер Кэмпбелл. Ну а теперь я вам скажу, что мы даром теряем драгоценное время. Нам следовало начать работу над этими машинами еще час назад.

– Но что дает вам право распоряжаться нами? – спросил Сэм. – Мы вас руководителем не избирали.

– Нет. Но это входит в договор. Это мой план, я и командую.

– Но кто заключал договор?

– Я заключал договор.

Все разом оглянулись, чтоб поглядеть на человека, стоявшего в дверях амбара. На его волосах и лице лежали белые снежные лепешки. Но глаза горели ярко, как и прежде.

– Ролли?

Ролли вошел в амбар, кидая острые взгляды на машины. Его глаза стали большими, удивленными.

– Ролли, это правда? Вы действительно прислали нам Карсвелла?

Ролли кивнул так резко, что сего бороды на пол посыпался снег.

– Это верно. У нас нет иного выбора. В прошлом я боролся с чумой с помощью пенициллина. Теперь чума – Синебородые. Мы должны биться с ними любым оружием, какое попадется под руку. Все, что я могу сделать, – это молить вас прислушаться к мистеру Карсвеллу. Делайте все, чего он потребует, и, может быть, с помощью Божьей Любви мы пройдем через это инферно[31]невредимыми.

Это была самая разумная и связная из всех речей Ролли, которую только слышал Сэм из его уст. Теперь Сэм смотрел, как Ролли идет к автобусу, как задумчиво проводит пальцами по его металлическому борту. Казалось, он снова погружается в свой мир снов и мечтаний. Он напевал что-то без слов, продолжая водить пальцами по металлу, будто рисуя на нем видимые только ему картинки.

Сэм тихонько шепнул Джаду:

– А что мог пообещать такой человек, как Ролли, такому человеку, как Карсвелл, в обмен на его помощь?

– Возможно, то, что мы всегда отдаем, когда вступаем в сделку с дьяволом.

– Ладно, ладно, – сказал Карсвелл, хлопая в ладоши. – Вы все слышали этого человека. Мое слово – закон. Приступайте к работе. Ли, я хочу, чтобы вы сходили в город и привели мне сюда преподобного Томаса Хатера. Исполняйте. Джад, Сэм, выкидывайте к чертям сиденья и багажные полки из автобуса. Задача будет легче, если вы прекратите шептаться. Да, и сначала уберите стекла из окон автобуса. Люди, за работу.

2

Вот так все и началось.

Когда из всех машин собрали инструменты, Сэм принялся отвинчивать гайки и снимать болты, крепившие сиденья к полу автобуса. Что касается Джада, то он как раз стал вынимать резиновые прокладки в окнах, когда...

–Мистер Кэмпбелл, не теряйте времени на вынимание целых стекол, – раздался голос Карсвелла с помоста сеновала, где он оборудовал себе нечто вроде наблюдательного и командного пункта. – Нам стекла ни к чему. Выбивайте их дружище, выбивайте.

– Есть, капитан, – пробормотал себе под нос Джад. Он поднял молот. – Прикройте чем-нибудь глаза! – После этого он прошел по проходу между двумя рядами кресел, по очереди разбивая все стекла. В стенах амбара эти удары звучали почти как ружейные выстрелы. Специально упроченные стекла взрывались, и тысячи белых кристаллов засыпали пол автобуса.

Теперь Карсвелл крикнул учительнице, которая осмелилась ему возражать:

– Сейчас же вымести разбитое стекло из автобуса! А потом найдите еще ламп. Людям надо видеть, что они делают.

Сэм вернулся к отвинчиванию гаек с помощью гаечного ключа. Гайки и болты были как новенькие – чистые, без единого пятнышка ржавчины, но завинчивали их куда более мощным инструментом. Чтобы отвинтить одну гайку, требовались галлоны пота и пинты ругательств. К счастью, когда гайка начинала шевелиться, дальше дело шло легко. Окончив работу, Сэм брал сиденье и вышвыривал его в окно, откуда уже были выбиты стекла.

Он остановился, чтобы стереть пот, заливавший глаза. Неожиданно он заметил, что руки его так разогрелись, что в холодном воздухе амбара даже стали дымиться. Все работали, у каждого была своя задача, порученная ему Карсвеллом. Теперь все знали, что делать, и у них возникла рабочая общность единого технологического процесса. Воздух был полон звуков: ударов по металлу, шипения пил, распиливающих дерево, шороха веревок, которыми что-то стягивалось. Один из туристов, который в далеком 1999 году был механиком в гараже, теперь просверливал большую дыру в крыше «рейндж-ровера». Затем он забил в нее деревянный столб, пять футов которого возвышались над крышей машины как мачта корабля.

Сэм выкинул еще одно сиденье через бывшее окно и с сомнением покачал головой. Все они трудились точно муравьи, но, казалось, ничто из этой деятельности не укладывалось в единый замысел. Он, например, не знал, почему механик укрепил эту мачту на «ровере», не знал, почему Зита тянула кабель от приборной доски к чему-то, что выглядело как короткие широкие крылья, торчащие из стенок машины.

Все, что он знал наверняка, – это то, что Карсвелл решил переделать туристский автобус в нечто вроде боевого корабля на колесах. Но как это сделать, Сэм понятия не имел.

Он поглядел на Карсвелла, стоявшего на деревянной платформе сеновала. Тот стоял глядя вниз, руки на бедрах, ноги широко расставлены, точно он был талантливым архитектором Большой Пирамиды.

А маленьким людишкам внизу великий замысел был неизвестен, хотя они и трудились над ним. Карсвелл, впрочем, этим не интересовался. Он один обладал Знанием – Великим, Славным, Сверкающим Знанием, он один видел образ будущей машины.

Сэм вернулся к особо упорному болту, куда более упорному, чем другие. Ладони Сэма были покрыты волдырями, несмотря на мозоли, оставшиеся от летней работе на переправе, но он сжал зубы и, ухватив контргайку ключом, изо всех сил навалился на него.

И тогда понял, что он тоже наконец оказался во власти Карсвелла.

Да, этот человек мог быть подонком. Могучим, жестоким подонком, обладавшим самомнением Цезаря, Наполеона и Муссолини, вместе взятых.

И все же сейчас только он один стоял между варварами и Кастертоном.

3

Сразу после двух ночи Сэм оказался вблизи от берега реки.

Ему понадобилось около двадцати минут, чтобы преодолеть заснеженные луга и добраться до уреза воды, где стояла на якорях лодка Джада.

Сэм шел опустив голову, шел навстречу жгучему ветру, несшему каскады снеговой пыли. В одной руке он держал небольшой фонарь с железной ручкой, как у кофейника. В отличие от электрического фонарика, который бросал бы перед собой конус яркого белого света, этот отбрасывал лишь маленькое оранжевое пятнышко на снег почти под самыми ногами Сэма.

После пяти часов, проведенных за отвинчиванием болтов, соединявших сиденья с полом автобуса, руки Сэма горели так, что от них можно было бы зажигать лучину. Костяшки пальцев кровоточили в тех местах, по которым ударял сорвавшийся с гайки ключ. Кулаки ныли от случайных ударов о железные стенки. Время от времени Сэм перекладывал фонарь из одной руки в другую, а затем поворачивал первую ладонью вверх, чтобы она могла ощутить благодетельную прохладу снежинок. Ледяные снежинки падали на покрытую волдырями кожу, и это было настоящее наслаждение. В нем было даже нечто сексуальное.

Кругом было пусто.

Ни единого дома.

Единственный звук – тихое похрустывание снега под ногами Сэма.

Он перебросил фонарь в правую руку.

Насколько он мог судить, с дороги он не сбился. Путь шел под уклон. До амфитеатра еще три-четыре минуты хода. До реки и лодки Джада – меньше полминуты или вроде этого.

Сэм пошел быстрее.

Поля своей шляпы Сэм опустил совсем низко, чтобы снег не попадал в глаза и не запорашивал их.

Уже несколько раз Сэм напоминал себе, что в такую погоду можно прямо врезаться в Синебородого, даже не узнав, кто это такой.

И что тогда?

Короткая схватка, кровь Сэма, запятнавшая чистый снег?

Но причина того, что он оказался здесь, была вполне основательна.

В 1865 году электрические кабели можно было достать лишь для телеграфных систем, которые передавали точки и тире азбуки-Морзе от города к городу. На ферме кое-что было, но сейчас потребность в кабеле резко возросла.

Джад сказал, что парочка катушек была у него на лодке, причем, насколько он знает, Синебородый, который ограбил вчера судно, их с собой не забрал.

Само суденышко пока пришлось оставить без присмотра – Джад и Дот переехали на ферму до тех пор, пока опасность не минует.

Или мы, или они,мрачно думал Сэм.

Когда он уходил с фермы, люди работали там как безумные.

И уже вырисовывался довольно странный набор машин – своего рода мутантные фениксы, сотворенные из остовов автобуса, фургончика мороженщика и легковых машин.

Много лет назад в руки Сэма попала книга под названием «Сумасшедшие изобретения». Сэму очень нравилось сидеть в своей спальне со скрещенными ногами и медленно листать страницы, по очереди рассматривая каждое из этих странных деяний человеческого гения.

Конечно, это не были настоящие изобретения, действовать они вряд ли могли. И если бы вы решили осуществить их на практике, вас наверняка отправили бы в дурдом. Это были рисунки и чертежи машин, которые позволяли совместить несколько почти несовместимых действий. Таких, например, как ванна, снабженная мотором, колесами и рулем, которая позволяла вам отправиться за покупками, сидя в горячей мыльной воде. На рисунке изображался весьма жизнерадостный мужчина, который, сидя по грудь в мыльной пене и растирая спину с помощью щетки с длинной ручкой, одновременно выбирал себе нужные вещи в супермаркете. Другим любимцем Сэма было изобретение, позволявшее читать книгу, одновременно выводя на прогулку собаку. К ошейнику собаки крепилось нечто вроде рога единорога, а к концу последнего с помощью зажима подвешивалась книга, которая находилась на уровне глаз человека. Иллюстрация изображала весьма респектабельную леди, которая выводила своего пуделя на прогулку в сад, одновременно читая интересный роман.

Машины в амбаре сейчас внешне очень напоминали эти «безумные изобретения». Многие имели короткие широкие крылья, сделанные из легкого дерева, вырванного из полов фермы. Неужели Карсвелл в каком-то фантастическом сне почерпнул идею, которая заставит эти машины летать? Единственным сиденьем в автобусе было теперь сиденье водителя. Когда Сэм уходил из амбара, Джад и еще двое мужчин сооружали то, что должно было выглядеть как огромный ящик, возведенный вокруг этого сиденья, сделанный из прочных дверей дворовых построек фермы.

Карсвелл сказал, что все объяснит в должное время. Но Сэм понимал, что определять, когда наступит это время, будет тот же Карсвелл.

Сэм достиг бывшей автостоянки. Снег падал густо и скрывал вид на реку, но он знал, что уже почти на месте.

Сэм ускорил шаги.

Чувство одиночества и незащищенности не покидало его. Врата Времени, которыми пользовались варвары, чтобы проникать в 1865 год, находились всего лишь в миле вверх по течению. И хотя Синебородые вряд ли атакуют раньше, чем дня через два, но они вполне могли выслать разведывательные патрули.

Сэм пересек автостоянку. Снег был плотный и ровный.

Когда Сэм достиг входа в амфитеатр, он остановился и заглянул внутрь.

И тут же отшатнулся.

На дне амфитеатра стояли фигуры. Около дюжины.

Синебородые!

Такова была его первая мысль.

Сэм быстро прикрутил фитиль фонаря так, чтобы осталось лишь крошечное пятнышко света, которое не могло выдать его местонахождение. Затем он осторожно глянул через край.

Если это начало нового нападения, ему придется бежать изо всех сил обратно на ферму, чтобы предупредить своих.

А про то, что ему делать дальше, Сэм даже думать не стал. Осторожно подняв голову над краем амфитеатра, он смотрел вниз. Ветер нес ему в лицо рой острых жгучих снежинок. Он насчитал одиннадцать фигур. Но это были не Синебородые.

Сначала он узнал Ролли. Ярко-красные волосы Ролли и его оранжевый комбинезон делали его фигуру легкоузнаваемой. Казалось, что тот дает остальным какие-то инструкции.

Но кто же это такие, черт бы их побрал?

На горожан из Кастертона они не были похожи. Да и какой смысл горожанам тащиться сюда из города?

Сэм стер с лица запорошившие его снежинки и стал наблюдать дальше.

Все были тепло укутаны, чтобы спастись от вьюги. Когда глаза Сэма немного привыкли к темноте, он узнал еще одну фигуру.

Он узнал ее по длинным прядям светлых волос, которые ветер трепал, бросая в разные стороны.

Николь Вагнер. Так оно и должно было быть. Но какого черта... Затем он вспомнил странную встречу Ли и Николь в лесу. Он вспомнил, что она теперь одна из Лиминалов – так Ролли называет тех, кто живет в Лимбо – вне потока настоящего времени. Знал Сэм и о том, что во время последнего прыжка во времени Николь срослась с каким-то животным.

«Значит, она пряталась где-то здесь все это время, – подумал он. – Стала настоящим изгоем».

А вон тот крепкий мужчина очень похож на человека, у которого из щеки под глазом торчала птичья голова...

Что же они тут делают?

Почему они разговаривают с... Нет, почему это Ролли вроде обучает их чему-то? Здесь, в амфитеатре, в эту вьюжную зимнюю ночь?

Все это было Сэму не более понятно, нежели те невероятно странные машины, которые сейчас обретали новые формы в амбаре на ферме.

Закончив разговор, Ролли распрощался с каждым Лиминалом по очереди, уважительно пожимая им руки.

Сэм спрятал фонарь на верхней части склона и соскользнул вниз, надеясь остаться незамеченным за линией кустов.

Сидя там, он рассматривал одетые в лохмотья фигуры, которые берегом шли вверх по реке.

Насчет Николь он был прав. Она прошла мимо него, держась за руку высокого стройного белокурого молодого человека. Наклонив головы, чтобы лучше противостоять ветру, они скрылись за снежной завесой.

Из-за густого снега он не мог хорошо разобрать черты лиц остальных. К своему удивлению, он уловил звуки, похожие на гудение пчелиного роя, когда мимо него прошел один из Лиминалов. Кстати, лицо этого человека было почему-то совершенно сине-черное, так что Сэм не смог разобрать, была у него борода или нет.

Последним шел кто-то, кого Сэм сначала принял за мальчика лет десяти, едущего на корове или буйволе.

Этот мальчик сросся с коровой.

Больше всего он походил на мифического кентавра – получеловека-полулошадь из греко-римской мифологии. Верхняя часть человеческого торса поднималась от того места, где находилась шея коровы. Голова коровы тоже присутствовала, но она была как бы круто повернута влево. Вероятно, шейные позвонки сомкнулись под каким-то невероятным углом, так что голова смотрела назад и вниз, как бы пытаясь рассмотреть задние ноги коровы.

Мальчик с массой вьющихся волос, которые восприняли цвет фризской породы крупного рогатого скота – белый с черным, – спокойно, со стоически неподвижным лицом, смотрел вперед.

Сэм еще долго глядел туда, куда уходили все эти люди. Последнее, что он увидел, был помахивающий коровий хвост.

Через минуту и он исчез из виду.

4

Ко времени, когда Сэм Бейкер с принесенным кабелем вернулся в амбар, преподобный Хатер был уже там.

Он стоял в лужице золотистого света керосиновой лампы, держа ладони как бы молитвенно сложенными, и широко раскрытыми глазами любовался бешеной деятельностью, кипевшей вокруг него. Сэм придержал катушки с проводкой, чтобы покрепче прикрыть амбарную дверь и не дать снегу проникнуть внутрь помещения.

Как и раньше, оглушительно грохотали молотки, забивая гвозди в доски или выпрямляя листы металлической обшивки.

Сэм отдал кабель Зите.

– Как идут дела? – спросил он.

– Безумно! – ответила она. – Карсвелл теперь заставляет нас отпиливать цоколи от электрических лампочек.

– Электрических лампочек?

– Тех, что были ввинчены в багажные полки, которые ты раньше выбрасывал из автобуса.

Сэм, который ничего не понимал, только покачал головой. Лицо у него так закоченело, что придать ему хоть какое-то выражение было просто невозможно.

– Знаешь какие? Такие маленькие, что расположены над головами пассажиров, чтобы те могли читать и решать кроссворды, не тревожа других пассажиров.

– Это-то я знаю, а вот не намекнул ли случаем Карсвелл, на черта это нужно?

– Нет, мистер Карсвелл, подобно Господу Богу, в своей деятельности предпочитает напускать побольше мистического тумана. Между прочим, он взорвется как ракета, если увидит, что я здесь болтаю с тобой. – Она просунула пальцы в катушки, чтобы отнести их к верстаку, на котором две женщины осторожно разрезали лампочки тоненькими пилками. – Ох! А еще сильнее он злится, если случайно ломается тот стеклянный стержень, на котором держатся нити накаливания. Спасибо за кабель. Мы поболтаем с тобой до время очередного перерыва на чай.

Послав Сэму дразнящую улыбку, несмотря на совершенно очевидную смертельную усталость, Зита вернулась к работе.

Когда Сэм стащил пальто и стряхнул снег с ботинок, преподобный Томас Хатер, продолжая оглядываться по сторонам, направился к нему. Томас выглядел как мальчик, попавший в мастерскую самого Санта-Клауса.

Пятна копоти все еще пестрили лицо преподобного – следы тяжелой работы по вытаскиванию раненых и убитых из горящих домов.

– Ли кое-что рассказал мне о плане мистера Карсвелла. – Глаза Томаса за толстыми стеклами очков сверкали боевым огнем. – Но я не представлял, что вам потребуется такая большая подготовка. Что это он делает с вашими экипажами?

– Мы их перестраиваем.

– Но во что?

– Автобус должен превратиться в нечто вроде боевого корабля на колесах. Что же касается остальных... – Сэм пожал плечами. – Без понятия.

– И он полагает, что сумеет разбить варваров с помощью этих машин?

– Нет, не разбить. Мы надеемся нанести им такие потери которые заставят их отступить и отказаться от идеи когда-либо повторить набег на Кастертон.

– Но я никак не могу понять, откуда явились эти люди. Эти Синебородые?

– Вопрос не в том, откуда,Томас, а из какого времени?

–Вы хотите сказать, что они путешествуют во времени так же, как и вы?

– Да.

– Сила Господня!

– Только явились они сюда из прошлого, а не из будущего.

– Но зачем? Зачем нападать на маленький законопослушный городок? Какое зло могли мы им причинить?

– Никакого. Синебородые – настоящие бандиты. Они ищут одного – легкой добычи. Они путешествуют во времени, отыскивая наиболее удачный период для совершения рейда.

– Но почему сейчас? Почему именно 1865 год?

– Нам просто не повезло. И еще, как я уже говорил, мы беззащитны и относительно богаты. Думаю, они не стали бы связываться и грабить эти места 5 тысяч лет назад, когда тут стояла парочка глинобитных, крытых дерном лачуг. Не стали бы они этого делать и 1700 лет назад, когда тут стоял римский легион.

– Я понимаю, что вы хотите сказать. Римские войска задали бы им хорошую трепку.

– Очко в вашу пользу, Томас.

– Мистер Карсвелл вызвал меня сюда. Я так понимаю, что на время чрезвычайного положения он тут главный.

– Вы правильно поняли. И, если вас интересует мое мнение, скажу, что он извлекает из этой ситуации массу удовольствия, поскольку стал нашим повелителем и хозяином.

– Извлекает удовольствие? – Томас улыбнулся. – О, я понимаю! Вы хотите сказать, что он восхищается собой?

– Ну, если смягчать выражения...

– Но зачем я понадобился Карсвеллу? Я же муж молитв, а не муж войны.

– Ладно, Томас, старый дружище. Стоит заговорить о черте... Я думаю, сейчас мы все узнаем. Вот и он собственной персоной.

5

Карсвелл заканчивал раздачу поручении. Джад согласно кивнул и начал делать прорези, как в почтовых ящиках, в дверях, из которых были сделаны стены контейнера, окружавшего кресло водителя автобуса.

Быстро свернув чертеж в трубку, Карсвелл сунул его под мышку, как поступают со своими стеками главные сержанты. Затем он направился к Сэму и Томасу.