Глава 30

Колумбов пруд

Через тридцать минут мы были уже в воздухе. Наш гидроплан был сконструирован как почтовый, грузовой и одновременно пассажирский самолет. Сэм, Гэбриэл и я с комфортом расположились в центральной кабине, а запасные пилоты, устроив себе спальные места в хвосте машины, наслаждались заслуженным отдыхом.

Пролетев немного вниз по течению, мы развернулись и прошли над лагерем. То, что так недавно стало моим миром, выглядело сверху как небольшое отвоеванное у леса пространство с черными мазками на месте сгоревших домов.

Самолет с гулом набирал высоту. Над нами ярко сияло солнце, река внизу походила на толстую серебряную змею, сползающую к далекому океану. Никаких городов я не видел, хотя знал, что под нами должны находиться их останки. За тридцаать лет природа вернула себе все земли, некогда с таким трудом отвоеванные у нее человечеством. Деревья, вьюнки, кустарники, чертополох и бесконечное море крапивы укрыли зеленым саваном автомобильные дороги, железнодорожные пути и города. И у меня не было сомнения в том, что оккупационная армия триффидов выставила там, внизу, часовых.

После стольких дней пребывания на земле я испытал огромное наслаждение, оказавшись в кресле самолета. Сэм долго молча вглядывался в землю, на которой не осталось ни единого человека.

— Да, на культивацию земель уйдет масса времени, — наконец сказал он. — Готов держать пари, что этим придется заниматься не только нашим детям, но и детям наших детей.

— А ты оптимист, Сэм, — заметил Гэбриэл. — Неужели ты полагаешь, что мы скоро начнем чистить землю от этих поганых триффидов?

— Да, я оптимист, — согласился Сэм. — Будь по-другому, вся наша борьба, жертвы и планы на будущее потеряли бы всякий смысл. Если бы я не был оптимистом, то открыл бы вот этот люк и шагнул в бездну.

Мы потолковали о картине, которая развертывалась под нами. Особенно наше внимание привлекли руины огромного завода, поглощенного водами озера. После того как дренажные системы перестали функционировать, вода поднялась до уровня, на котором находилась до культивации земель. На всех низменных участках мы видели залитые водой руины заводов, школ и домов. Иногда они даже вставали небольшими островками на бескрайней глади воды.

Гидросамолет летел дальше, и я любовался тем, как отражается солнце в его серебряных крыльях. Четыре двигателя по шестьсот лошадиных сил каждый без всяких усилий несли нас по воздуху. Мы шли на высоте пятнадцать тысяч футов со скоростью двести миль в час. Если бы я летел один, эта машина могла доставить меня на остров Уайт за каких-то пятнадцать часов. Некоторое время я предавался размышлениям, пытаясь разработать стратегию полета через океан. За этими мечтаниями я пропустил тот момент, когда гидроплан начал скользить к земле.

Посадка прошла блестяще. Натренированным глазом летчика я увидел, как брюхо гидроплана коснулось воды, вознеся в небо белые плюмажи пены. В тот же миг двигатели умолкли — пилот выключил зажигание. Гидроплан заскользил по воде, постепенно снижая скорость.

Вначале я решил, что мы совершили посадку на самом заурядном озере, хоть оно и носит странное для такого большого водоема имя — Колумбов пруд. Но вскоре я понял, что это одно из новых озер, возникших в результате разрушения искусственной дренажной системы. Гидроплан на самых малых оборотах двигался в направлении какой-то башни. При ближайшем рассмотрении это сооружение оказалось кирпичной церковной колокольней, торчащей из воды примерно на двадцать футов. Над поверхностью озера виднелась часть циферблата башенных часов, стрелки которых замерли на без десяти десять. Справа от колокольни из воды чуть выдавались полусгнившие бревна церкви.

В этой обстановке совершенно нелепо выглядел ошвартованный у колокольни старинный речной пароход с рабочим колесом на корме. Рядом с этой древностью стояли две баржи, а впритык к ним покачивался большой бревенчатый плот. На плаву это сооружение удерживали несколько десятков бочек из-под бензина. За плотом ровной линией стояли три гидросамолета, размерами ничуть не меньше того, который доставил нас сюда. Кроме трех гигантов, было еще несколько машин более скромных размеров.

Команда быстро открыла все люки, и как только гидроплан приблизился к плоту, парни соскочили на бревна и умело принайтовили машину.

Когда мы спустились на плот, нас встретила гробовая тишина. На поверхности воды плясали лучи солнца. На старинном колесном пароходе не было заметно никакого движения, хотя эта древняя посудина служила жильем для обслуживающего персонала. Поверхность воды слегка рябилась, от этих мелких колебаний где-то неподалеку звонил колокол. Зловещий звон катился над водой, растворяясь в бесконечном пространстве. Колокол звучал как-то безысходно, и этот мертвящий звук порождал дрожь.

— Почему не видно приветственной комиссии? — попытался пошутить Гэбриэл. Но шутка прозвучала довольно мрачно, а его голос почему-то утратил бархатистую глубину.

Сэм обвел недоуменным взглядом самолеты, баржи, пароход, колокольню.

— Очень странно, — сказал он. — Здесь должна находиться команда из семи человек. Куда, к дьяволу, они все подевались?

К этому времени все прилетевшие вместе с нами уже вышли из самолета и теперь в полном недоумении стояли на плоту.

Сэм сложил ладони рупором и во всю силу легких крикнул:

— Эй!! Есть здесь кто-нибудь?! — Пустота поглотила его слова. — Эй!!

Ответа не последовало. Даже колокол умолк, оставив нас в ледяной тишине.

— Только не это, — пробормотал Сэм. — Неужели опять Торренс?

Плот качнулся на одинокой волне, и из-под него послышались чавкающие звуки плескавшейся воды. Снова зазвонил колокол. Низкий и — я бы сказал — какой-то призрачный звук прокатился над поверхностью озера. Сэм поднялся по узкому трапу на ближайшую баржу. В этот момент я наконец увидел источник похоронного звона — ярко-красный колокол болтался рядом с трапом на сооружении, смахивающем на небольшую виселицу. Под колоколом на фанерной доске были начертаны слова: «Звони в меня и удирай». Судя по всему, колокол служил сигналом тревоги для команды.

Бодро взбежав по трапу, Сэм взмахом руки велел нам следовать за ним. Поднявшись на баржу, я увидел, что здесь произошли весьма серьезные и скорее всего очень неприятные события. В деревянное бревно — ограждение вдоль борта баржи — кто-то с силой вогнал топор. Палуба была усыпана осколками вдребезги разбитой фаянсовой кружки. Сама баржа служила мастерской, где механики работали с авиационными двигателями. Там находился один наполовину разобранный мотор. На корпусе топливного насоса лежал вилочный ключ. Создавалось впечатление, что механик отлучился на минуту выкурить сигарету. Повсюду виднелись следы схватки, нарушившей спокойный ход обычного рабочего дня. В мастерской мы увидели кружку, заполненную до половины успевшим покрыться пленкой плесени напитком. Глубокие блестящие полосы на металлической поверхности палубы неподалеку от ограждения говорили о том, что кто-то с силой лупил по ней топором.

— Что за дьявол? — проворчал Сэм. — Будь я проклят, если понимаю, что здесь произошло.

— Бандиты Торренса, — высказал предположение Гэбриэл, держа наготове автоматический пистолет.

— Но как они могли сюда попасть? — с сомнением спросил Сэм. — Самолетов у них нет, следовательно, они не прилетели. Мы находимся в двадцати милях от ближайшей судоходной реки, имеющей выход в океан. Даже если бы они и знали об этом месте, им несколько миль пришлось бы волоком тащить небольшие лодки по заселенной триффидами территории. Нет, Торренс здесь ни при чем. — Он покачал головой.

— Кто-то использовал эту штуку, как дубину, — сказал Гэбриэл, поднимая с палубы винтовку. — Посмотрите, как разбит приклад. Но она заряжена, — добавил он, проверив магазин.

— Может, заклинило патрон?

Гэбриэл направил ствол в небо и нажал на спусковой крючок. Грохот выстрела едва не разорвал барабанные перепонки. И снова звук растворился в пространстве без всякого намека на эхо.

— Чудесно, — сказал он. — У вас винтовка, до отказа набитая патронами, а вы пользуетесь ею, как примитивной дубиной. Нет, здесь что-то не так.

— Кроме того, на палубе не видно пустых гильз, — добавил я. — Здесь явно шла борьба, но без всякой стрельбы. Мы перешли с первой баржи на вторую, с нее — на ошвартованный у колокольни колесный пароход. Это была махина с двумя этажами кабин, широкой палубой-променадом и массой кованого железа в виде украшений. Наверное, посудина в свое время была одной из роскошных «южных красавиц», перевозившей по рекам отдыхающих игроков-миллионеров. Когда-то на ее палубе гремела музыка, звучал смех, а игроки, отрываясь от покера, коротали время в обществе femme fatale[7]из высшего света. Теперь же «красавица» превратилась в корабль-призрак.

При малейшем колебании воды в озере двери кают поскрипывали. В кают— компании на столе остались тарелки с недоеденной пищей. Жидкость в стоящем на печи котелке выкипела, дно котелка расплавилось. Все кровати были аккуратно застелены.

— Кто бы на них ни напал, — сказал я, — это произошло днем. В постелях никого не было. И если я не ошибаюсь, то на тарелках мы видим остатки ленча, а не завтрака.

— Согласен, — произнес Сэм таким тоном, словно его рот был набит горчицей. — Но тел здесь нет. Следов крови я также не вижу. Они заранее узнали о нападении и сумели подготовиться.

— И в качестве оружия почему-то избрали топоры. Винтовки же использовали как дубины, хотя магазины были полными.

Мы обыскали пароход от киля до клотика и не обнаружили никаких признаков присутствия своих. Так же как, впрочем, и врагов. Я доложил об этом Сэму, стоявшему с незажженной сигаретой в зубах у изящного железного фальшборта и бесцельно глазевшему на полоску воды между колокольней и корпусом парохода. Когда я глянул за борт, мне показалось, что глубоко внизу виднеется скелет грузовика. Разбитые фары походили на пустые глазницы. Наверное, мощное наводнение притащило его сюда много лет назад, сильно ударив о стену церкви. И вот теперь некогда мощная машина тихо догнивала. В воде колыхались длинные светло-зеленые водоросли, похожие на взлохмаченную шевелюру сказочного гоблина.

Сэм зажег сигарету и сказал:

— Все, Дэвид. Сдаюсь. С нашим миром явно произошло нечто непоправимое. Как получилось, что все в нем пошло вверх тормашками? — Он с мрачным видом затянулся сигаретой и, выпустив струйку дыма, продолжил: — Как получилось, что тридцать лет назад люди увидели в небе зеленые огни и тут же ослепли? Каким образом какой-то зеленой поросли удалось победить человечество и захватить всю землю? И почему солнце перестало светить так, как светило миллиард лет? И наконец, скажи мне ради всего святого, куда и каким образом могла исчезнуть команда здоровых мужиков? Ведь не привидения же их похитили! — Сэм посмотрел на меня: — Ответь мне, Дэвид, и я снова стану счастливым человеком.

Мне очень хотелось осчастливить Сэма, однако я вынужден был сказать правду — ответов у меня нет.

Он бросил сигарету в воду, и она с шипением погасла.

— И это нас с тобой объединяет. Честно скажу, Дэвид, больше всего мне хочется сейчас быть дома с женой и детишками. Там мне не пришлось бы, просыпаясь утром, сталкиваться с очередной загадкой, столь же неразрешимой, как и все предыдущие. Я мог бы валяться воскресным утром в постели с чашкой горячего кофе на столике рядом с кроватью, свежей газетой в руках и любимой женщиной под боком. — Некоторое время он молча смотрел в пространство отрешенным взглядом. Я знал, что в этот момент он видит не затопленную церковь и не корабль-призрак. Затем он вздохнул и произнес печально: — Что же, придется занести этот случай в досье, где обретаются «Мария Селеста» и прочие таинственно оставленные командой корабли.

Но все, увы, оказалось не так просто. Час мы готовили гидропланы к перелету в лагерь. Техники заполняли топливом пустые баки, проверяли уровень масла, электропроводку, снимали швартовочные тросы. Пилоты, включая меня, залезли в кабины, чтобы проверить работу приборов.

Сэм некоторое время следил за нашей деятельностью, вернувшись, по крайней мере частично, в мир людей. Вернувшись полностью, он сложил ладони рупором и крикнул:

— Эй, труженики! Кофе будет готов через десять минут! Того, кто похитил наших людей, продовольственные запасы нисколько не интересовали, и к тому времени, когда мы собрались на палубе парохода, Сэм приготовил для нас восхитительный черный кофе и выставил здоровенную жестянку с овсяным печеньем.

— Наваливайтесь, мужики, — сказал он. — Внутренний голос говорит мне, что законные владельцы этих яств сюда не вернутся.

Один из пилотов, оказавшись на палубе, сразу же заявил, что ему пора отправляться в полет, иначе он не успеет приземлиться у штаба до наступления темноты.

— Действуй, — сказал Сэм. — Здесь мой отчет и письмо хозяйке. Спроси ее, сможет ли она за ночь подготовить ответ и нужные приказы, чтобы ты смог доставить их мне уже утром.

Пилот направился к самолету, а Сэм закурил очередную сигарету. Затем он обратился к нам так, словно делился своими мыслями:

— Вам известно, что личный состав нашего лагеря насчитывал сто человек. Тридцать из них либо погибли во время налета, либо попали в плен. Около десятка раненых еще некоторое время проведут в госпитале. Как мы можем восполнить потери? — Он пожал плечами, не ожидая ответа. Да ответа и не существовало. Общее количество «лесовиков», разбросанных по восточной части территории, не превышало ста пятидесяти тысяч человек. И эти люди тратили почти все свои силы на то, чтобы накормить и одеть самих себя, а остаток жалких людских ресурсов уходил на сдерживание триффидов и восстановление разрушенных ограждений.

— Насколько я понимаю, — жуя печенье, произнес Гэбриэл, — штабу, чтобы довести до полного комплекта наш гарнизон, придется снизить численность персонала в других лагерях.

— Похоже на то. Но это оставляет нас всех практически без резерва. — Сэм устало улыбнулся. — Все это очень напоминает мне старую армейскую шутку: если у тебя слишком короткое одеяло, отрежь часть со стороны головы и пришей к нижнему краю... Но в нашем положении это вовсе не шутка. Мы занимаемся подобной портновской работой постоянно.

— Может, нам удастся заключить соглашение о ленд-лизе с соотечественниками Дэвида? — глядя на меня, сказал Гэбриэл. — Мы определенно могли бы...

— Прости, Гэбриэл. — Сэм поднял руку, прося тишины: — Вы что-нибудь слышали?

Мы вопросительно поглядели друг на друга и словно по команде покачали головами.

Сэм подошел к фальшборту. По тому, как он резко перегнулся через ограду, я понял: там что-то не так.

— Майкл упал... он лежит на плоту. Мы спустились вслед за Сэмом по трапу на баржу и с нее сразу же перешли на вторую. На воде чуть ниже нас стоял плот, а на плоту, раскинув руки, лежал Майкл. Пакет с бумагами Сэма валялся рядом.

Все стоящие рядом со мной разом заговорили. В их голосах я услышал смущение, гнев и страх. Некоторые рванулись вперед, чтобы помочь упавшему. А в моей памяти мгновенно встали вдолбленные мне еще в школьные годы слова:

«Если видишь лежащего человека, немедленно отойди и оглядись по сторонам. В случае отсутствия опасности проверь, нет ли на лице или руках лежащего характерных следов...» Я последовал рекомендации и увидел эти следы.

— Стой! — крикнул я какому-то здоровяку, который, оттолкнув меня, был уже готов сбежать по трапу на плот. — Стой, тебе говорят!!!

— Посторонись, приятель, — бросил здоровяк. — Не понял — парню плохо?

— Стой! — снова выкрикнул я, изо всех сил отталкивая его от трапа. — Или ты не видишь, что у него на шее?! — Я прикоснулся к своей шее чуть ниже уха. — Там же красный след!

— Ну и что?

— Неужели ты его никогда не видел?! — заорал я, страшась того, что нам может грозить потеря еще одного человека. — Это триффид!

— Триффид? У тебя, приятель, не иначе, крыша поехала. Ты хоть одного триффида здесь видел?

Я, следуя все той же инструкции, огляделся и не заметил ничего нового по сравнению с тем, что увидел по прибытии на Колумбов пруд. Несколько судов, полдесятка гидропланов, затопленная церковь. Ну и конечно, огромное озеро, отливающее серебром в неярком свете солнца.

— Ну и что? — спросил залившийся краской гнева верзила. — Углядел триффидов?

— Поверьте, это след от стрекала!

— Прости, Дэвид, — удивленно глядя на меня, вмешался Сэм, — но боюсь, что ты ошибаешься, и нам необходимо помочь этому парню.

— Он мертв, и ты, если посмотришь как следует...

— С дороги, приятель! — гаркнул верзила, которому не терпелось помочь товарищу.

Слегка напрягшись, он отодвинул меня к ограждению баржи и через несколько мгновений уже мчался по плоту к упавшему. Но добежать не успел. Вода рядом с краем плота забурлила, такое бурление появляется, когда под самой поверхностью питается большой косяк рыб. Одновременно я снова услышал чавкающие звуки.

Боюсь, что я так и не успел его заметить. Правда, позже мне стало казаться, что я видел, как над плотом промелькнул очень длинный и тонкий хлыст.

Верзила застонал, его рука дернулась ко лбу. После этого все было кончено. Он развернулся на каблуках, колени его подогнулись, и он упал на краю плота. Одна рука свесилась через край так, что пальцы почти касались воды.

— Все назад! — гаркнул я. — Всем уйти в мастерскую! — Я погнал их к дверям. Там, за деревянными стенами, они окажутся в безопасности.

— Что произошло? — спросил Сэм, как только ему удалось восстановить дыхание. — Что это такое?

— Это был удар стрекала, — ответил я.

— Здесь? Посреди озера? И ты... ты действительно видел триффида?

Я сразу припомнил тот плавающий остров, на который совершил вынужденную посадку, и еще раз посмотрел на воду. Однако ничего даже отдаленно напоминавшего мой зеленый корабль не увидел.

— Поверь, Сэм, — ответил я, пожимая плечами. — Здесь где-то есть триффид. Но я его почему-то не видел.

К нам подошел Гэбриэл и посмотрел вниз, перегнувшись через борт. Его гигантский рост позволял видеть воду под иным, более удобным для наблюдения углом.

— Теперь я знаю, где они, — произнес он, как обычно, негромко.

— Где?

— В воде.

Сэм глянул за борт, предварительно взобравшись на перевернутое вверх дном ведро.

— Нет, Гэйб, — сказал он. — Ты ошибаешься, я их не вижу. Где они?

— Под водой. Понимаешь... это вопрос мутации.

— Чего-чего?

— Мутации. Эти чудовища меняются с дьявольской скоростью. Они ходят, они убивают, они переговариваются друг с другом. Они видят, используя для этого своего рода «эхолот».

— И теперь... — заикаясь, начал Сэм, — и теперь ты хочешь сказать... что эти мерзкие растения научились плавать?

— Нет. Плавать они не научились, — произнес Гэбриэл так тихо, словно опасался, что его услышат триффиды. — Появился совершенно новый вид растения. Водный. То, что я принял за обычные водоросли, на самом деле — верхние ветви триффидов.

— Это объясняет исчезновение людей, — сказал Сэм. — Их одного за другим убивали водные триффиды.

— Боюсь, что вовсе не одного за другим, — возразил я. — Это было спланированное нападение. Они истребили всю команду техников за несколько секунд. — Засада?!

— Нечто вроде того, — кивнул Гэбриэл. — Думаю, что Дэвид прав. Триффиды держали наших ребят под постоянным наблюдением, а когда момент показался им подходящим, напали.

— Вот это новость, — покачал головой Сэм. — Нам следует немедленно известить штаб. Эти проклятые... растения уже, возможно, маршируют под водой вверх по рекам, чтобы появиться в самом сердце наших поселений.

— Но для этого нам предстоит решить непростую задачу — добраться до самолетов. Тот, кто выйдет из укрытия, рискует мгновенно погибнуть.

— Верно, — сказал Сэм, нервно потирая подбородок. — Весьма своевременное замечание. Итак, как же мы доберемся до самолетов?

Глава 31

Сила необходимости

Примерно через десять минут поиска мы нашли весь необходимый материал. Помещение мастерской было забито людьми, но я выкроил себе место для работы. Сэм остался стоять в дверях, чтобы успеть вовремя предупредить нас о возможных неприятных сюрпризах. Шлем я соорудил из гальванизированной металлической сетки. Конечно, предпочтительнее было бы иметь на ней сварные швы, но пришлось ограничиться прочной бечевкой. Пропустив ее через отверстия сетки и крепко стянув, я получил нечто вроде открытого снизу железного ящика с довольно приличным обзором. Немного поработав кусачками и вырезав часть проволоки, я добился того, что ящик плотно ложился на плечи. Во время поисков мы сумели найти пару древних кожаных пилотских перчаток. Кожа настолько засохла, что для наших целей вполне годилась. Для защиты глаз в дело пошли очки-консервы, столь же старые, как и перчатки. Остальную часть тела защищали летная кожаная куртка, на которую я нацепил нечто вроде пончо — кусок, скроенный из остатков очень плотной парусины. Этот несколько экстравагантный наряд завершили привязанные к ногам полосы той же парусины, как у ковбоев. Глаз мое одеяние не радовало, однако помочь могло.

У одного из пилотов я позаимствовал тяжелый охотничий нож. Нож я заткнул за голенище сапога, а в качестве дополнительного оружия выбрал небольшой топор. Закованный с головы до ног в «броню», я вышел из мастерской. Вокруг царил полный покой, однако за то время, пока мы работали, что-то случилось с телом парня, который меня толкал, освобождая путь.

Я в недоумении смотрел на пустые бревна плота. Всего десять минут назад там лежал труп, а теперь он исчез. Но времени на размышления у меня решительно не было. Необходимо было найти способ перевести всех наших людей на самолет и доставить в лагерь. Я переступил через порог — несколько неохотно, надо признаться, — и медленно направился к трапу, лелея надежду, что мои самодельные и не проверенные в деле латы смогут защитить от триффидов. Шел я, плотно сжав губы. Несмотря на проволочный шлем, мелкие капли яда могли попасть на кожу лица. Глаза, как я уже сказал, были хорошо защищены летными очками-консервами. Поглядывая по сторонам и постоянно прислушиваясь, я пошел по трапу на обширный плот. Под моими ногами он слегка колыхнулся, и меж бревен послышались чавкающие звуки. Для того чтобы убедиться, что пилот мертв, мне хватило одного взгляда. На его шее, в том месте, куда ударило стрекало, пламенела багровая полоса. Я надеялся подтянуть самолет ближе к плоту с помощью швартовочного линя, подняться на борт и запустить двигатели, чтобы те хорошенько прогрелись перед взлетом. А если мне удастся поставить машину впритык с плотом без всяких зазоров, наши люди смогут подняться в гидроплан, не опасаясь ударов триффидов.

Подтащить тяжелую летающую лодку к плоту было совсем не просто. Я изо всех сил тянул за линь, наблюдая за тем, как машина вначале слегка дернулась, а потом медленно, страшно медленно, поползла в мою сторону. И в этот момент я ощутил первый удар стрекала. Он пришелся мне прямо в грудь. Я обратился к небесам за помощью, и моя молитва, наверное, была услышана. Парусина выдержала. Второй удар я получил по шлему и поморщился, почувствовав мелкие капли яда на коже. Губы были плотно сжаты, но открытую часть лица сразу же начало пощипывать, а еще через несколько секунд зуд стал почти невыносим. Смертельная опасность мне не грозила, поскольку яд становился летальным лишь тогда, когда мелкие шипы на стрекале пробивали кожу, впрыскивая отраву прямо в кровь. А кожный зуд от воздействия яда можно будет снять позже, хорошенько умывшись.

Последовало еще несколько ударов. Стрекала появлялись из-под воды и исчезали с такой быстротой, что глаз их движения почти не улавливал. Серия ударов пришлась по перчаткам, рукам и шлему. Некоторые вообще просвистели мимо.

«Вы, ребята, утрачиваете меткость, — подумал я. — Вы так отчаянно хотите меня достать, что, похоже, теряете разум».

Так я сказал себе и в тот же момент увидел, что те стрекала, которые в меня не попали, вовсе не скрылись под водой, а упали сзади меня, и не только упали, но еще сумели обмотаться вокруг моих ног. Вначале я решил, что водяные триффиды просто запутались в своих стрекалах, но едва успел об этом подумать, как прочные жгуты потянули меня к воде. Через какую-то секунду они натянулись, словно гитарные струны. От напряжения стрекала вибрировали так, что от них во все стороны разлетались капли воды.

Я перестал тащить самолет, ощутив, что проклятые водоросли тянут меня с невероятной силой. Посмотрев на ноги, я увидел, что вокруг каждой обвилось не менее десятка зеленых жгутов. Это не могло быть простой случайностью. Стрела оказались, помимо всего прочего, и хватательными органами. Я с трудом удерживался на ногах, понимая, что зеленые чудовища хотят утащить меня под воду. Это объясняло исчезновение толстяка, так же как и всей местной команды. Их вначале убили, а потом утащили в воду, где они и стали превосходной закуской для триффидов. Я мгновенно бросил линь и попытался снять жгуты с ног. Из этого ничего не получилось. Они держались слишком крепко. Перед моим мысленным взором предстала картина, как я падаю в воду, барахтаюсь и исчезаю под бурлящей поверхностью... Я почти чувствовал, как вода смыкается над моей головой. Они утянут меня. Утопят. И примутся пожирать. Негромко выругавшись, я выхватил охотничий нож. Блеснул широкий клинок. Острое, как бритва, лезвие рассекало одно стрекало за другим. Освободившись, я потянул за линь с удвоенной силой.