Дети не вернутся

Но Джонатан Ноулз не такой. Ей нравились его благородство и вежливость. А еще он был так внимателен к детям, когда останавливался поболтать… Да, они встретились в магазине Лоури. Недели две назад он помог ей и Майку собрать банки, которые тот опрокинул. Она ему нравится, это чувствуется. Нэнси открыла глаза.

— Пожалуйста, — прошептала она, глядя на Рэя. Рэй кивнул.

— Мы были бы очень признательны, Джонатан. Джонатан повернулся к Лендону.

— Доктор, ответьте мне как врач: насколько целесообразно везти миссис Элдридж в участок на допрос?

— Крайне нецелесообразно, — быстро отозвался Лендон. — Я бы посоветовал любой допрос проводить здесь.

— Но я не могу вспомнить. — Голос Нэнси был усталый, словно она повторяла эти слова уже много раз. — Вы говорите, я знаю, где мои дети. Но я ничего не помню с тех пор, как утром увидела в кухне эту газету, и до тех пор, пока не услышала, как меня зовет Рэй. — Она посмотрела на Лендона. Ее глаза были затуманены и широко раскрыты. — Вы поможете мне вспомнить? Есть хоть какой-нибудь способ?

— Что вы имеете в виду? — не понял Лендон.

— Я имею в виду, нет ли какого-то средства… вдруг я знаю… или видела… даже если я сделала что-то… Я должна знать. Есть вещи, которых не скроешь. Если во мне существует та часть, которая могла причинить зло детям, — это нужно узнать. А если нет, но, допустим, я знаю, где они могут быть, то нельзя терять ни минуты.

— Нэнси, я не позволю… — но, увидев страдание на лице жены, Рэй осекся.

— Реально ли помочь Нэнси вспомнить, что произошло утром, доктор? — спросил Джонатан.

— Может быть. Вероятно, она страдает одной из форм амнезии — такое нередко случается после того, как человек пережил некую беду. На медицинском языке это называется «истерической амнезией». После инъекции амитала натрия она расслабится и, вероятно, расскажет нам, что произошло — всю правду.

— Показания под воздействием седативных средств не принимаются в суде, — огрызнулся Джед. — Я не могу позволить вот так расспрашивать миссис Элдридж.

— Раньше у меня была такая хорошая память, — пробормотала Нэнси. — Однажды в колледже мы устроили соревнование — кто вспомнит, что делал каждый день. Просто вспоминаете день за днем, начиная с сегодня, пока память не иссякает. Я настолько превзошла подруг, что это стало шуткой в общежитии. Все было таким ясным…

Зазвонил телефон — будто в комнате пистолет выстрелил. Нэнси отпрянула, и Рэй прикрыл ее руки ладонями. Все молча ждали, когда войдет дежурный полицейский.

— Междугородний звонок. Это вас, шеф, — объявил он.

— Наверняка звонок, который я заказывал, — сказал Джед Нэнси и Рэю. — Мистер Ноулз, буду признателен, если вы пойдете со мной. И вы тоже, Рэй.

— Я сейчас вернусь, дорогая, — пробормотал Рэй. Потом взглянул в лицо Лендону и, успокоившись, вышел.

Облегчение мгновенно исчезло с лица Нэнси — Лендон не мог этого не заметить.

— Каждый раз, когда звонит телефон, я думаю, что кто-то нашел детей и они в безопасности, — проговорила она. — А потом кажется, что будет как в прошлый раз… когда раздался звонок.

— Успокойтесь, — сказал Лендон. — Нэнси, это важно. Скажите, когда у вас начались проблемы с памятью на определенные события?

— Когда умерли Питер и Лиза… хотя, может, и раньше. Мне трудно вспомнить годы, когда я была замужем за Карлом.

— Возможно, потому, что эти годы связаны с детьми, а воспоминания о них слишком мучительны для вас.

— Но все эти пять лет я была такой усталой… после смерти мамы… постоянная усталость. Бедный Карл… он такой терпеливый. Он все для меня делал. Вставал к детям ночью, даже когда они были малышами. Мне все казалось таким трудным, непосильным… Когда дети пропали, я не могла вспомнить… как сейчас… я просто не могла! — Ее голос начал срываться на крик.

Рэй вернулся в комнату. Что-то случилось. Лендон понял это по сжатым губам, по едва заметной дрожи его рук и вдруг поймал себя на том, что молится: «Господи, только не самое худшее».

— Доктор, не могли бы вы побеседовать с Джонатаном? — Рэй изо всех сил старался говорить спокойно.

— Конечно. — Лендон поспешил к сводчатому дверному проему. Он был уверен, что телефонный звонок сильно огорчил Рэя.

Когда он вошел в столовую, шеф Коффин выкрикивал в трубку приказы дежурному лейтенанту:

— Немедленно езжайте на почту и соберите всех клерков, бывших на службе тринадцатого октября. И не отставайте от них, пока не вспомнят, кто взял письмо из «Новостей», адресованное Дж. Р. Пенроузу. Мне нужно полное описание и немедленно. — Он шваркнул трубку.

Джонатан тоже казался озабоченным.

— Доктор, нельзя терять ни минуты, — перешел он сразу к делу. — Нам нужно как можно скорее заставить Нэнси вспомнить. Суть в том, что у меня есть полное досье по делу Хармон — видите ли, я пишу книгу. Последние три часа я провел за изучением этих бумаг и чтением статьи, которая появилась в сегодняшней газете. И мне в голову пришло нечто очень важное, вот я и попросил шефа Коффина позвонить окружному прокурору в Сан-Франциско и проверить мою теорию. Его помощник только что перезвонил.

Джонатан запустил руку в карман, достал трубку, сунул ее в рот, не прикуривая, и продолжал:

— Доктор, как вы, должно быть, знаете, в случаях пропажи детей, когда подозревают убийство, полиция намеренно скрывает некоторую информацию. Так они могут получить полезные сведения, просеивая неизбежную бессмыслицу в прессе.

Он заговорил быстрее, словно боялся, что без толку тратит драгоценное время.

— Заметил я следующее. Во всех газетных отчетах семилетней давности говорилось, что пропавшие дети были в красных свитерах с белым рисунком. Но ни в одной из крупных газетных статей не было точного описания этого рисунка. Вот я и предположил — и правильно, — что полиция скрыла это намеренно.

Джонатан смотрел на Лендона в упор. Он собирался сказать ему нечто важное и хотел, чтобы тот осознал значимость следующей фразы.

— В статье, которая появилась в «Новостях Кейп-Кода», четко говорится, что, когда дети Хармонов исчезли, они были одеты в красные свитера с необычными белыми парусниками и что, когда недели спустя их тела вынесло на берег, они по-прежнему были в них. Об этом рисунке — о парусниках — Нэнси, разумеется, знала. Она сама связала эти свитера. Также об этом рисунке знали лучшие сыщики Сан-Франциско. И еще один человек. — Джонатан повысил голос. — Если мы предположим невиновность Нэнси, именно этот человек похитил детей Хармонов семь лет назад, а месяц назад написал историю, появившуюся в сегодняшней газете!

— Вы хотите сказать… — начал Лендон.

— Доктор, как адвокат и друг Нэнси, я хочу сказать, что если вы можете заставить ее вспомнить, сделайте это немедленно! Я убедил Рэя, что стоит отказаться от неприкосновенности. Главное — выяснить, что знает Нэнси, иначе будет слишком поздно. Еще немного, и мы не сможем спасти детей.

— Можно позвонить в аптеку и попросить кое-что доставить? — спросил Лендон.

— Звоните, доктор, — велел Джед. — А я отправлю туда машину, и шофер заберет все, что нужно. Сейчас наберу вам номер аптеки.

Лендон тихо передал по телефону инструкции и прошел в кухню выпить воды. О, сколько времени упущено, подумал он, безвозвратно упущено. Трагедия, которая началась с гибели Присциллы… причина и следствие… причина и следствие. Если бы Присцилла не умерла, то убедила бы Нэнси не выходить замуж так рано. Дети Хармонов никогда бы не родились. Он резко одернул себя. Бессмысленно думать об этом. В кухне снимали отпечатки пальцев. Крупицы порошка еще виднелись на столешницах, вокруг раковины и на плите. Пятно от разлитого кофе так никто и не вытер.

Лендон вернулся в столовую и услышал, как шеф Коффин сказал:

— Конечно, Джонатан, это превышение полномочий. Но я собираюсь поставить диктофон. Если под действием успокоительного девица хоть в чем-то признается, мы вряд ли сможем использовать пленку непосредственно в суде, но зато я буду знать, о чем говорить с нею на обычном допросе.

— Она ни в чем не станет признаваться, — нетерпеливо отрезал Джонатан. — Меня беспокоит одно. Если она невиновна — не только в исчезновении Майкла и Мисси, но и в убийстве детей Хармона, — то предположить остается следующее: раз убийца детей Хармонов написал статью в «Новости» и ходил на почту в Хайаннис-порт, он некоторое время пробыл на Кейпе.

— И, следовательно, похитил детей Элдриджей утром, — закончил шеф Коффин.

Джонатан снова прикурил трубку и, прежде чем ответить, несколько раз глубоко затянулся.

— Боюсь, что так, — сказал он. По нарочито ровному тону Лендон понял, что тот имел в виду. Джонатан полагал, что, если убийца детей Хармонов похитил Майкла и Мисси Элдриджей, они, скорее всего, уже мертвы.

— С другой стороны, — рассуждал Джед, — если мы исключим миссис Элдридж из списка подозреваемых, вполне возможно и то, что написал эту статью и похитил детей Элдриджей человек, который не упоминался на суде, но что-то знал о тех убийствах. Третья возможность заключается в том, что эти два дела не связаны: просто кто-то прочел статью, узнал Нэнси Элдридж и забрал детей. Их могла взять какая-нибудь сердобольная мамаша, которая считает, что Нэнси их не заслуживает. На своем веку я встречал объяснения во сто крат безумнее.

— Я не об этом, Джед, — отрезал Джонатан. — Неважно, кто еще в этом замешан, но ясно одно: я не верю, что Нэнси рассказала все об исчезновении своих детей семь лет назад.

Лендон поднял бровь. Джед глубоко нахмурился. Увидев их лица, Джонатан нетерпеливо хлопнул рукой по столу.

— Я не говорю, что эта девушка виновна. Я говорю, что она знала больше, чем рассказала, — может, сама того не понимая. Посмотрите на ее фотографии в зале суда. Совершенно пустое, невыразительное лицо. Прочтите показания. Ради бога, прочтите показания на суде. Этой девушки там словно вообще не было. Формально адвокат мог опровергнуть обвинение, но это не значит, что он не позволил окружному прокурору изводить ее. Этот процесс — грязь, а вы пытаетесь его воспроизвести.

— Я пытаюсь отгородиться от ваших теорий, ведь они лишь теории. И делать свою работу, которая заключается в том, чтобы найти этих детей, мертвых или живых, и выяснить, кто их похитил. — Джед явно потерял терпение. — Сначала вы говорите, что она слишком больна для допроса, теперь — что она знает больше, чем говорит. Послушайте, Джонатан, вы сами сказали, что написание книги о сомнительных вердиктах для вас хобби. А вот для меня чужие жизни не хобби, и я здесь не для того, чтобы помогать вам играть в шахматы с законом.

— Подождите. — Лендон положил руку на плечо шефа. — Мистер Ноулз, Джонатан… по-вашему, любые знания Нэнси о смерти своей первой семьи могут помочь нам найти детей Элдриджей?

— Точно. Но проблема в том, как извлечь эти знания, а не вогнать их глубже в ее подсознание. Доктор Майлз, вы считаетесь специалистом в использовании амитала натрия, верно?

— Да.

— Можете ли вы заставить Нэнси рассказать не только то, что она знает о событиях сегодняшнего утра — а я подозреваю, о них она не знает ничего, — но и о прошлом? Выдать информацию, о которой она сама не подозревает?

— Могу.

— Тогда, если она не может сказать ничего вразумительного о Майкле и Мисси, я умоляю вас попробовать.

Когда через час Дороти снова пустили в дом, большая комната и кухня были пусты. Только Берни Миллс, полицейский, по-прежнему дежурил у телефона.

— Они все там. — Он кивнул в сторону гостиной. — Там происходит что-то странное.

Дороти поспешила по коридору, но, заглянув в комнату, остановилась в дверях как вкопанная. Приветствие, которое она уже собиралась произнести, замерло на губах.

Нэнси лежала на диване, голова покоилась на подушке, и со всех сторон было подоткнуто одеяло. Рядом сидел похожий на врача незнакомец и тихо с нею разговаривал. Глаза Нэнси были закрыты. Неподалеку на диванчике примостились измученный Рэй и мрачный Джонатан. За столом расположился Джед Коффин. В руке он держал микрофон.

Сообразив, что происходит, Дороти опустилась на стул, даже не сняв пальто. Она сунула замерзшие руки в глубокие боковые карманы и машинально вцепилась в клочок сырой пушистой шерсти, который нащупала в правом кармане.

— Как вы себя чувствуете, Нэнси? Вам удобно? — Голос Лендона был спокоен.

— Я боюсь…

— Почему?

— Дети… дети…

— Нэнси. Давайте поговорим о сегодняшнем утре. Вы хорошо спали ночью? Когда вы проснулись, вы чувствовали себя отдохнувшей?

Голос Нэнси был задумчивый.

— Мне снился сон. Мне снилось много снов…

— Что вам снилось?

— Питер и Лиза… они были бы такие большие… они умерли семь лет назад… — Она начала всхлипывать. Джонатан положил свою железную руку Рэю на плечо и усадил на место. И вдруг Нэнси закричала: — Как я могла их убить? Они же мои дети! Как я могла их убить?..

15

Прежде чем встретиться с Джоном Крагопулосом в офисе, Дороти запудрила следы слез. Она изо всех сил старалась убедить себя, что показ дома Ханта станет некоей отдушиной — хоть на время она сосредоточится на чем-то другом и перестанет думать о детях, перестанет искать ниточки к их местонахождению. Какие ниточки?

Обычно перед показом недвижимости она возила перспективных клиентов на короткую экскурсию по местности — пусть полюбуются пляжами и озерами, пристанью, величавыми старыми домами, разбросанными между Крэнберри-хайвей и заливом, захватывающим видом с башни Маушоп, древними городскими достопримечательностями.

Но сегодня, когда мокрый снег отбивал барабанную дробь на крыше и окнах машины, когда небо почернело от туч, а холодный морской воздух пробирает до мозга костей, Дороти направилась прямиком к Дозорной Вышке.

Как же сложно сосредоточиться! Она была рассеянна и потрясена. Ей, женщине, которая не плакала годами, приходилось прикусывать губы, чтобы сдержать слезы. На ее плечах лежал непосильный груз, груз горя и страха, который ей не снести в одиночку.

Ведя машину по коварной, скользкой дороге, Дороти то и дело бросала взгляды на сидящего рядом мужчину со смуглым лицом. Джону Крагопулосу шел пятый десяток. У него было телосложение штангиста, но манеры отличались врожденной изысканностью, которую подчеркивал легкий акцент.

Он сказал Дороти, что они с женой недавно продали свой ресторан в Нью-Йорке и следующий решили приобрести в местечке, где захотят обосноваться насовсем. Они мечтали поселиться там, где зимой их бизнес будут поддерживать зажиточные пенсионеры, а летом — туристы.

Подумав, Дороти ответила:

— Я бы никогда не порекомендовала вложить деньги в ресторан на другом берегу Кейпа. Сейчас там просто скопище мотелей и пиццерий, жуткое место, а этот берег — прелесть. Дозорная Вышка станет отличным рестораном и гостиницей. В тридцатые годы ее реконструировали и превратили в сельский клуб. Правда, в то время у большинства людей не было денег, чтобы вступать в дорогущие клубы, и он не прижился. В итоге дом и земли купил мистер Хант — всего девять акров, включая тысячу футов прибрежной собственности и один из прекраснейших видов на Кейпе.

— Раньше в Дозорной Вышке жил капитан, верно? Про себя Дороти отметила, что Джон Крагопулос не пожалел времени и внимательно изучил историю этого места — верный признак заинтересованности в покупке.

— Да, жил, — подтвердила она. — Ее построил капитан китобойного судна в тысяча шестьсот девяностых, в подарок невесте. В результате последней реставрации, сорок лет назад, прибавилось два этажа, но строители сохранили первоначальную крышу и один из очаровательных балкончиков рядом с дымовой трубой. Их еще называют «вдовьи дорожки» — на них стояли жены капитанов и тщетно ждали возвращения мужей.

— Море коварно, — согласился Джон. — Кстати, там есть причал? Если переберусь сюда, я планирую купить лодку.

— Очень хороший, — уверила его Дороти и охнула: они свернули на узкую петляющую дорожку к Дозорной Вышке, и машину занесло. Выровнявшись, она тревожно взглянула на своего пассажира. Но тот остался невозмутим и небрежно заметил, что она храбрая женщина, раз рискует ездить по таким опасным дорогам.

Словно нож хирурга, его слова проникли в суть мучений Дороти. Ужасный день. Чудо, если с этой узкой дороги машина не слетит прямиком в кювет. Что бы она себе ни внушала, интерес к показу дома бесследно исчез. Если бы погода не испортилась, пляжи, улицы и лес сейчас бы кишели мужчинами и юношами — все искали бы Мисси и Майкла. Но в такую бурю высунуть нос из дома отважатся только самые храбрые — да и то многие полагают, что это бесполезные поиски.

— Я люблю водить, — хрипло ответила она. — Мне только жаль, что мистер Элдридж не смог поехать с нами. Но я уверена, вы поймете.

— Я очень хорошо понимаю, — заверил ее Джон Крагопулос. — Как страшно для родителей потерять маленьких детей! Простите, что отнял у вас время. Как друг и коллега, вы должны быть с ними.

Дороти стойко не поддалась на сочувствие мужчины.

— Давайте я еще расскажу о доме, — предложила она. — Все передние окна выходят на воду. Над парадной дверью — изящное веерообразное окно, неотъемлемая черта лучших домов того периода. В просторных комнатах первого этажа установлены чудесные камины. В такой ненастный день люди с радостью пойдут в ресторан, где смогут полюбоваться штормом, одновременно смакуя хорошее вино и изысканные блюда перед теплым очагом. Вот мы и приехали.

Последний поворот, и их взгляду предстала Дозорная Вышка. Дороти она показалась странно гнетущей и унылой. Набережную заволокло пеленой, а повидавшая виды кровля стала тускло-серой. Дождь со снегом безжалостно хлестал по окнам и порогам и лишь подчеркивал облезшие ставни и просевшие ступени.

Мистер Пэрриш оставил гаражную дверь открытой, и это удивило ее. Может, он занес в дом продукты и забыл вернуться? Хотя им это как раз на руку. Она въедет прямо в просторный гараж, припаркует машину рядом с его старым универсалом, и они добегут до дома под гаражным козырьком.

— У меня есть ключ от черного хода, — сказала она Джону Крагопулосу после того, как они вышли из машины. — Как жаль, что я не додумалась захватить зонтик Рэя для гольфа. Надеюсь, вы не слишком промокнете.

— Не беспокойтесь за меня, — пожурил он. — Я закаленный. Разве не похоже?

Она слабо улыбнулась и кивнула.

— Ладно, побежали. — Они выскочили из гаража и бросились к двери, держась ближе к стене. От гаража до кухни было всего пятьдесят футов, но и этого оказалось достаточно: крошечные льдинки били по лицу, а ветер рвал пальто.

К своей досаде, Дороти обнаружила, что дверь заперта на два замка. Мистер Пэрриш мог быть и повнимательнее, подумала она с возмущением. Порылась в сумочке, отыскала ключ от верхнего замка и резко дернула звонок, давая знать мистеру Пэрришу, что они приехали. Звон эхом разнесся по всему дому. Дороти распахнула дверь.

Покупатель невозмутимо смахнул мокрый снег с пальто и промокнул лицо носовым платком. А он крепкий орешек, решила Дороти. Она принялась показывать дом, но ей пришлось то и дело себя одергивать: то она говорила слишком нервно, то слишком много. Каждой клеткой своего тела она рвалась отсюда — ей хотелось быстро пробежаться по дому, и дело с концом. «Взгляните на это, это и вот это… А теперь позвольте мне вернуться к Рэю и Нэнси, может, появились новости про детей».

Заметив, что он внимательно изучает кухню, она механически достала платок и промокнула лицо. Только сейчас пришло в голову, что она в своем новом замшевом пальто. Сегодня утром она надела его ради этой встречи. Дороти знала, что оно идет ей и что серый цвет отлично сочетается с ее седоватыми волосами. Только большие глубокие карманы дали понять, что на ней не старый плащ на теплой подкладке — а ведь сегодня этот плащ оказался бы куда более кстати.

Но это не все. Надевая новое пальто, она надеялась, что в офис заскочит Джонатан Ноулз и, может, даже его заметит. Может, именно сегодня он предложит вместе поужинать. Об этом она мечтала еще несколько часов назад. Как могло все так быстро, так ужасно измениться?..

— Миссис Прентисс!

— Да? Ох, простите меня. Кажется, сегодня я немного рассеянна. — Ее голос был нарочито веселым, она и сама это понимала. — Как видите, этой кухне требуется модернизация, но планировка отличная, да и места здесь много. В этом камине можно приготовить на целую толпу — хотя, я уверена, вы предпочтете современные печи.

Невольно она повысила голос. Снаружи протяжно и печально завывал ветер. Где-то наверху хлопнула дверь, потом на секунду раздался короткий, похожий на плач звук. Это все нервы, подумала Дороти. Сегодня этот дом казался ей особенно мрачным и гнетущим. И в кухне ужасно холодно.

Она торопливо прошла в гостиные. Пусть мистер Крагопулос скорее увидит, какой здесь потрясающий вид на воду.

В непогоду панорама, открывающаяся из окон, казалась еще внушительнее. Пенные барашки взлетали на гребни, падали, разбивались о скалы, отбегали назад. Словно завороженные, смотрели они, как неистовые волны бьются об утес.

— Во время прилива эти камни полностью скрыты водой, — сказала Дороти. — А чуть левее волнолома есть прекрасный большой песчаный пляж, который является частью собственности. Причал прямо за ним.

Она водила его из комнаты в комнату, указывала на великолепные широкие дубовые половицы, массивные камины, освинцованные окна, расписывала преимущества общей планировки для ресторана. Они поднялись на второй этаж, и он осмотрел просторные комнаты. Их запросто можно сдавать гостям, желающим переночевать.

— Во время реконструкции маленькие спальни переделали в ванные и соединили их с большими комнатами, — объяснила Дороти. — В результате получились отличные номера. Остается их только покрасить и оклеить. Одни латунные кровати стоят целое состояние. Поверьте, большая часть мебели в отличном состоянии — посмотрите на этот высокий комод, например. Раньше у меня была фирма по оформлению интерьера. Для меня работать в таком доме — просто мечта. Возможности бесконечны.

Джон Крагопулос заинтересовался не на шутку. Дороти наблюдала, как он неторопливо и обстоятельно открывал шкафы, простукивал стены, поворачивал краны.

— На третьем этаже есть еще спальни, а на четвертом этаже квартира мистера Пэрриша, — продолжала она. — Эта квартира предназначалась менеджеру сельского клуба. Она довольно просторная, а из окон открывается восхитительный вид на город и воду.

Он мерил комнату шагами и не отвечал. Почувствовав, что назойлива и излишне говорлива, Дороти подошла к окну. Не надо ему мешать: пусть спокойно осмотрит дом, задаст любые вопросы, которые только придут ему в голову. Скорее, скорее, думала она. Скорее бы выбраться отсюда! Настойчивая потребность вернуться к Рэю и Нэнси, знать, что происходит, не давала покоя. Вдруг дети на улице в такую погоду? Может, ей взять машину и поездить по округе? Вдруг они просто заблудились? Если поискать в лесу, позвать их… Она покачала головой. Нет, это глупо.

Вчера, оставляя Мисси, Нэнси попросила: «Пожалуйста, не позволяйте ей снимать варежки на улице. У нее так быстро мерзнут ручки. — И со смехом вручила Дороти рукавички. — Как видите, они разные, но не потому, что я стараюсь задать моду. Девочка все время теряет варежки».

Она дала ей красную рукавичку с улыбающейся рожицей и в сине-зеленую клетку.

Дороти вспомнила веселую улыбку, с которой Мисси подняла ручки, когда они садились в машину. «Мама сказала, не забудь мои рукавички, тетя Дороти», — с упреком предупредила она. Позже, когда они забрали Майкла и остановились поесть мороженого, она спросила: «Можно я сниму варежки, когда буду есть рожок?» Счастливый маленький ребенок. Дороти промокнула навернувшиеся слезы.

Она взяла себя в руки и решительно повернулась к Джону Крагопулосу, который только что записал размеры комнаты.

— Таких высоких потолков уже нигде не найдешь, разве что в этих прекрасных старых домах, — радовался он.

Но терпение Дороти лопнуло — она больше не могла бездействовать.

— Пойдемте наверх, — резко сказала она. — Думаю, вам понравится вид из квартиры. — Она провела его через коридор к парадной лестнице. — Кстати, вы заметили, что в доме четыре тепловые зоны? Позволяет сэкономить кучу денег за отопление.

Они быстро поднялись на два лестничных пролета.

— Третий этаж точно такой же, как второй, — объяснила она, когда они проходили мимо. — Мистер Пэрриш снимает квартиру уже шесть или семь лет. Платит он совсем мало, но мистер Элдридж считает, что присутствие жильца отпугивает вандалов. Вот мы и пришли. — Она постучала в дверь квартиры. Ответа не было.

— Мистер Пэрриш, — позвала она. — Мистер Пэрриш!

Она открыла сумочку.

— Это странно. Ума не приложу, куда он мог отправиться без машины. Но у меня где-то здесь ключ. — Она начала копаться в сумочке, чувствуя беспричинное раздражение. По телефону мистер Пэрриш ясно дал понять, что недоволен их приездом. Если он уходил, мог бы и предупредить. Не так уж много людей на свете подумывают вложить в этот дом триста пятьдесят тысяч долларов. Почти год к нему даже не приценивались.

Дороти не заметила, как ручку изнутри повернули. Дверь распахнулась, она охнула и уставилась в проницательные глаза и потное лицо жильца четвертого этажа, Кортни Пэрриша.

— Плохой день для поездок, — вежливо произнес Пэрриш и отошел, пропуская их. Придерживая дверь и отходя в сторону, он решил, что так удастся избежать рукопожатий. Его руки были влажными от пота.

Его взгляд метался от одного к другому. Неужели они слышали плач девочки? Какой же он дурак… вот к чему приводит нетерпение. После звонка пришлось торопиться. Он так разволновался, что, схватив одежду детей, чуть не выронил майку. Потом рассыпалась детская присыпка. Пришлось ее вытирать.

Он связал детям ноги и руки, заклеил им рты скотчем и спрятал в потайной комнате за камином на первом этаже — он обнаружил ее много месяцев назад, бродя по дому. Такие комнаты есть во многих старых домах на Кейпе. Первые поселенцы обычно прятались в них от индейцев. Но потом запаниковал. Что, если эта идиотка знает о ней и решит ее показать? Дверь открывалась с помощью пружины во встроенном книжном шкафу в главной комнате.

Допустим, она знает о ней. Допустим. Когда «Бьюик» Дороти въехал в гараж, он покинул свой наблюдательный пункту окна и ринулся вниз, чтобы забрать детей. Он отнес их наверх и бросил в один из глубоких шкафов в спальне. Так лучше, гораздо лучше. Он скажет, что использует этот шкаф в качестве кладовки и не может найти ключ. А поскольку он врезал новый замок, у этой идиотки точно нет дубликата. Кроме того, в комнате есть и другой шкаф — практически того же размера. Она запросто может показать тот. Вот где он чуть не совершил ошибку… чуть не запутался.

Они задержались внизу надолго, и он успел в последний раз проверить квартиру. Вроде бы ничего не упустил. Ванная была еще полная, но он решил оставить ее. Он говорил по телефону слишком раздосадовано. Пусть Дороти думает, что причина в этом, — он собирался принять ванную. Это оправдает раздражение.

Он так сильно хотел вернуться к девочке, что стало даже больно. Где-то в пояснице росло безумное желание. Она лежит всего в нескольких футах от них, за этой дверью. Полуобнаженное маленькое тельце… Господи, он не может ждать! Будь осторожен. Будь осторожен. Он изо всех сил пытался внять голосу разума, но это было так трудно…

— Джон Крагопулос. — Этот чертов тип настаивал на рукопожатии. Он неловко вытер ладонь о брюки и пожал протянутую руку.

— Кортни Пэрриш, — угрюмо представился он. Когда их руки соприкоснулись, по лицу мужчины пробежало мимолетное отвращение, Кортни не мог его не заметить. Наверное, гомик. Половина ресторанов на этом берегу Кейпа принадлежит гомикам. Теперь они хотят заграбастать и этот дом. Что ж, отлично. Завтра он ему уже не понадобится.

И вдруг его осенило: если дом продадут, никто и никогда не сочтет подозрительным, если в качестве Кортни Пэрриша он больше не вернется на Кейп. Тогда он сможет сбросить вес, отрастить волосы и в который раз кардинально изменить внешность, потому что ему непременно захочется быть здесь во время суда над Нэнси. После того, как найдут трупы детей, ее снова обвинят в убийстве. Что ж, отлично. Сама судьба играет ему на руку. Так и должно быть.

Волна радостного возбуждения прокатилась по его телу, и он вздрогнул. Что ж, он запросто может спросить о Нэнси. Это так по-соседски. С внезапной уверенностью он вежливо сказал:

— Рад знакомству, мистер Крагопулос. Как жаль, что в первый раз вы увидели этот удивительный дом в такую плохую погоду. — Чудесным образом его руки, подмышки и пах вдруг высохли.

Напряжение, повисшее в узком коридорчике, заметно схлынуло. Впрочем, большая его часть все равно исходила от Дороти. А почему нет? За прошедшие шесть лет он видел ее бесчисленное количество раз: и на улице, и в доме Элдриджей. То она сажала детей в свою машину, то качала на качелях. Он отлично знал ее характер: унылая вдовушка среднего возраста, которая пытается быть нужной; короче, паразитка. Муж умер. Детей нет. Чудо, что у нее не оказалось старой больной матери. У большинства людей они есть. Это помогает им выглядеть мучениками в глазах друзей. Какая любящая дочь! А почему? Да потому что им необходимо заботиться хоть о ком-то. Они должны чувствовать себя нужными. А если у них есть дети, они сосредоточиваются на них. Как мать Нэнси.

— Я слушал радио, — сказал он Дороти. — И так волнуюсь. Детей Элдриджей уже нашли?

— Нет. — Дороти почувствовала, что ее нервные окончания начинает покалывать. В одной из комнат работало радио. Послышалось слово «новости».

— Простите, — она бросилась в гостиную к приемнику, добавила громкости.

«…Шторм усиливается. Предсказывают штормовой ветер от пятидесяти до шестидесяти миль в час. Вождение автомобиля опасно. Воздушные и водные поиски детей Элдриджей отложили на неопределенный срок. Однако патрульные машины будут продолжать курсировать по Адамс-порту и окрестностям. Шеф полиции Адамс-порта Коффин просит всех, кто располагает информацией, немедленно сообщить об этом, а также сообщать о любых происшествиях в районе дома Элдриджей — посторонних машинах, незнакомых людях. Позвоните по телефону: пять три. Конфиденциальность гарантируется. Несмотря на то, что полиция просит сообщать любую информацию о пропавших детях, из достоверного источника нам стало известно, что миссис Нэнси Хармон Элдридж увезут в главное полицейское управление на допрос».