Кила вздохнула:

– Но ведь даже если ты и останешься, ты скоро выйдешь замуж. У нас уже двое просили тебя в жены.

– Что? – Хизи резко обернулась. – В жены? Кила рассмеялась:

– Видела бы ты свое лицо! Да, конечно, в жены. Ты же красотка, да и давно уже вошла в брачный возраст.

– Но кто это был?

– Соседи. Молодежь, отправляющаяся на новые земли. Эти парни меньше интересуются приданым, чем красивой женой – и к тому же шаманкой.

– Я думала, ни один мужчина не женится на бесприданнице.

Кила оглядела кур, проверяя, все ли они накормлены, и двинулась через двор. С гор дул легкий утренний ветерок, прохладный и бодрящий, словно родниковая вода.

– В обычные времена так бы и было, – ответила женщина Хизи. – Но сейчас все иначе. В приданое всегда дают землю и скот, и самое важное при этом – земля. Но сейчас земли можно получить сколько угодно. Да и потом, – она озорно улыбнулась, – у тебя же есть приданое.

– Разве?

– Шири дал тебе в приданое двух быков и тринадцать коров. Ты разве не знала?

Хизи была так ошарашена, что лишилась дара речи.

– Когда? – наконец сумела она пробормотать непослушными губами.

– Десять дней назад, на твой пятнадцатый день рождения. Пятнадцать лет – и пятнадцать животных: два быка и тринадцать коров. Понимаешь?

– Какой он добрый, – тихо прошептала Хизи, у которой закружилась голова.

– Я же тебе говорю, что ты для нас – как дочь, – ответила Кила.

До чего же родители Перкара хотят выдать ее замуж! Хизи задумалась о том, насколько они действительно видят в ней дочь и какие следствия из этого вытекают. Впрочем, прожив больше года среди скотоводов, Хизи, пожалуй, могла в этом не сомневаться.

Перкар еще раз попробовал поднять столб для изгороди, поскользнулся и тяжело сел на землю. Только бы снова не затошнило…

– Вставай и работай, Перкар, – жизнерадостно – и потому весьма зловеще – протянул Нгангата. – Все выйдет потом.

Издали раздался гулкий голос Тзэма:

– Я всегда интересовался, помогал ли тебе твой волшебный меч при похмелье.

– Не знаю, – простонал Перкар, обеими руками держась за голову. – Пока у меня был Харка, я ни разу не напивался. Хотел бы я, чтобы он оказался у меня сейчас, – вдруг помог бы.

– Попробуй лучше это лекарство, – ухмыльнулся Нгангата, поднимаясь на вершину холма. Внизу паслось с полсотни рыжих коров. Тзэм, обходя их, тоже двинулся вверх по склону, чтобы присоединиться к Перкару с Нгангатой.

– Что это? – Перкар подозрительно посмотрел на протянутый ему полукровкой мех.

– Вода, – ответил тот, покусывая стебелек травы. Перкар сделал несколько глотков. Это была холодная чистая родниковая вода, пахнущая дождем и тающими снегами. Перкар не сомневался, что от питья его вырвет, но все же продолжал пить и скоро обнаружил, что действительно чувствует себя лучше.

– Дай и мне, – пропыхтел Тзэм, и Нгангата передал мех в огромные руки великана. – Мы быстро разделаемся с этой изгородью, – продолжал он; язык соплеменников Перкара все еще давался ему с трудом.

– Благодаря вам с Нгангатой, – буркнул Перкар. – От меня сегодня мало пользы. – Он с любопытством взглянул на полукровку. – Надолго ты тут задержишься? – Он поколебался, но все-таки закончил: – Я не думал, что ты вообще сюда вернешься.

Нгангата расправил плечи и стал всматриваться в лес, словно решив, будто там кто-то прячется.

– Ну, должен же я был удостовериться, что ты не вляпался уже в какую-нибудь новую неприятность. Да и нужно проверить, правдивы ли песни.

– Песни?

– Да, – подтвердил Нгангата. – Вот в Моравте, например, поют, что Перкар – герой ростом вдвое выше любого мужчины. Мне хотелось посмотреть, так ли это.

Перкар зажмурился, но от этого голова затрещала еще сильнее, так что он снова приоткрыл веки.

– Не рассказывай мне о таких песнях. Нгангата сел рядом и коснулся его плеча.

– Я не стал бы тебя дразнить, – признался он, – но ты все еще мой должник. И к тому же, мне кажется, есть одна вещь в новых песнях, о которой ты захочешь знать.

– И что же это?

– Изменчивый… Река, которая когда-то была Изменчивым, теперь обрела новое имя.

– Новое имя для обновленной реки, – помимо воли вырвалось у Перкара. Юноша был взволнован. Пять лет назад он пообещал богине потока, что отомстит за нее; несмотря на все препятствия, свое обещание он выполнил, – и даже более того. – И как же ее теперь называют? Улыбка Нгангаты стала шире.

– Ага! Я так и думал, что это ты знать захочешь. – Он потер руки, откинулся на спину и стал смотреть на лениво проплывающие облака. Странные темные глаза подернулись голубой дымкой. – Ну так вот: менги зовут ее «Тудаан» – Весенняя река, потому что она несет новую жизнь. Многие из твоих соплеменников называют ее просто «Итани» – «Струящаяся богиня». Но у нее есть и еще одно имя.

Полукровка умолк на мгновение, словно прислушиваясь к лесной тишине.

– Ну? – недовольно буркнул Перкар.

– Ах… Многие зовут ее Анимираму.

Перкару нечего было сказать на это. Он повернулся и стал смотреть на деревья, окаймляющие долину, туда, где далеко-далеко на севере струились воды реки.

– Простите меня, – через несколько секунд поинтересовался Тзэм, – но я не понимаю, что это значит.

– Это значит «Богиня, которую он любил», – тихо ответил Нгангата.

Перкару не хотелось продолжать этот разговор.

– Ты не ответил на мой вопрос, – сказал он более резко, чем намеревался. – Долго ли ты пробудешь здесь на этот раз?

Нгангата задумался:

– Сам не знаю. Несколько дней.

Перкар потер виски, не уверенный, что ему стоит обсуждать интересующий его вопрос сейчас, когда он так плохо себя чувствует. Но, с другой стороны, Тзэм и Нгангата оба находились рядом и никого больше поблизости не было.

– Послушай, Нгангата, и ты, Тзэм, тоже. Я думаю, что мне пора предъявить свои права на землю в новых долинах. Мне кажется, время пришло.

– Это хорошо, – кивнул Нгангата. – Ты и так слишком, долго ждал.

Перкар посмотрел на полуальву так внимательно, как только позволяли его налитые кровью глаза.

– Моя мысль такова, – начал он.

– Ох! – перебил его Нгангата. Перкар поморщился.

– Ты послушай. Я хочу, чтобы вы оба отправились со мной.

– Чтобы сделать всю работу, как я понимаю, – пророкотал Тзэм.

– Чтобы разделить со мной землю, – возразил Перкар. – Чтобы каждому досталось по трети моего надела.

Нгангата молча смотрел на него, взвешивая слова друга. Он-то понимал, что предлагает Перкар, даже если до Тзэма это еще не дошло.

– Как такое может быть? – тихо проговорил полукровка. – Наделы отводятся только членам клана. Мы с Тзэмом к клану не принадлежим.

– Я спрашивал об этом хранителя закона, – ответил Перкар, тщательно взвешивая слова. – Отец может вас усыновить. Тогда вы разделите землю со мной как братья. И ваш надел перейдет потом вашим сыновьям.

– Я могу владеть землей? Как это? – переспросил Тзэм; судя по его тону, великан решил, что ослышался. Перкар повторил свое предложение по-нолийски – чтобы быть уверенным: Тзэм все понял.

– У меня не будет сыновей, – глухим от сдерживаемых чувств голосом ответил Тзэм. – Такие, как я, не имеют потомства. Но…

– Это не имеет значения, – ответил Перкар. – Можешь оставить землю кому пожелаешь – она будет твоей.

– Но только после долгой и тяжелой работы, – добавил Нгангата. – Речь идет не о расчищенном пастбище. Перкар, я ведь охотник, следопыт, а не скотовод.

– Еще много лет большую часть провизии нам будет давать охота, пока стада наши не расплодятся, а деревья не будут вырублены. Даже если ты решишь только охотиться в своих угодьях, земля все равно останется твоей.

– Да, но мне ради этого придется стать твоим братом, – с отвращением сказал Нгангата.

Перкар изумленно поднял на него глаза: после всех этих лет такого он от друга не ожидал. Но тут он заметил, что полукровка с трудом сдерживает смех, и когда тот наконец фыркнул, понял, что на самом деле все в порядке. Его предложение принято.

– Разве тут не красиво? – спросил Перкар, обводя рукой раскинувшуюся перед ними долину. Хизи сначала подумала, что вопрос этот – риторический, но тут юноша повернулся к ней с сияющими глазами, ожидая ответа.

– Красиво, – согласилась она. Это действительно было так: раскинувшийся перед ними простор заставлял замирать сердце – не от благоговения, как некоторые места, которые она видела в Балате; долина была свежа и гостеприимна со своими каменистыми лужайками и качающимся под слетающим с окрестных гор ветром кустарником. Но в глазах Перкара, понимала Хизи, эта земля обладает еще и особой красотой; столь же полно оценить достоинства будущих пастбищ, как и многое другое, она не могла.

– Вот здесь я построю свою дамакуту, – заявил Перкар, показывая на невысокий холм, – а вон там будет первое пастбище. – Он взглянул на ровную лужайку, по которой извивался ручей.

– Это, наверное, разумно, – ответила Хизи, – хотя я ничего не смыслю в пастбищах.

Перкар снова взглянул на Хизи, и она удивилась промелькнувшему в его глазах выражению. Оно было очень похоже на страх.

– Пойдем пройдемся немного, – позвал ее юноша, спешиваясь.

Хизи смотрела, как он привязывает коня к дереву, потом неохотно соскользнула с Чернушки на землю.

– А куда исчезли Тзэм с Нгангатой? – спросила она. – Они же только что были тут.

– Они… э-э… отправились осматривать собственные наделы, ниже по долине, – заикаясь, ответил Перкар – и покраснел.

– А-а. – Почему-то Хизи испытала странное чувство – будто падает с высоты. – А куда идем мы?

– Просто гуляем, – ответил Перкар. – И нам нужно кое-что обсудить.

Судя по его тону, это было что-то серьезное, и комок в животе Хизи стал еще тяжелее. Ради обсуждения чего нужно было тащить ее за четыре дня пути от дамакуты его отца? Хизи раздражало, что Перкар снова что-то держит от нее в секрете. Например, он скрыл от нее, что предложил Тзэму землю. Хизи пришлось выпытывать эту новость у своего старого слуги. Во время поездки Перкар почти не разговаривал с Хизи, словно собственная скрытность стала кляпом у него во рту. Это качество Перкара Хизи хорошо знала и от всей души ненавидела – хотя молчаливость юноши была для нее привычна и даже иногда приятна. И теперь, когда наконец он собирался что-то ей открыть, Хизи была почти испугана. Неужели она боится искренности Перкара больше, чем уклончивости?

– Благодаря тебе Тзэм ужасно счастлив, – проговорила Хизи, чтобы сказать хоть что-нибудь и тем отсрочить признание Перкара.

– Это хорошо, – ответил тот. – Тзэм заслужил счастье.

– Конечно. – Так почему же Хизи Перкар казался вором, похитившим у нее старого друга?

– Сам ты тоже сделался счастливым, – продолжала она. – Я никогда еще не видела тебя таким.

– Каким?

– Я же говорю – счастливым. Возбужденным. Ты не можешь говорить ни о чем, кроме своей новой земли и будущей дамакуты. Я рада, что ты наконец решил отправиться сюда. И семья твоя тоже очень довольна. Только почему… – Хизи запнулась, внезапно забыв, что хотела сказать.

– Продолжай, – поторопил ее Перкар. Они вошли в лес, и теперь он повернулся к Хизи лицом и взглянул в глаза, ласково, но почему-то неуверенно.

– Почему так далеко? Нгангата говорит, что это самый дальний угол новых земель. Ближайшие соседи более чем в дне пути отсюда.

Перкар пожал плечами:

– Это ненадолго. Здешние земли скоро заполнятся поселенцами.

– Это не ответ на мой вопрос.

– Правда заключается в том, – вздохнул Перкар, – что я больше не чувствую себя своим среди соплеменников. А Тзэм и Нгангата… – Голос его совсем стих.

– Тоже никогда не будут чувствовать себя как дома среди них? Ты это хочешь сказать?

– Да, – признался Перкар. – Но здесь мы можем все быть у себя дома. Все мы.

– Ты, Тзэм и Нгангата, имеешь ты в виду, – ответила Хизи, тщательно подбирая слова, чтобы дать ему понять, о чем именно он не упомянул.

Плечи Перкара поникли, и хотя губы его шевельнулись, он не издал ни звука. В явной растерянности он наклонился к Хизи, словно хотел свой ответ прошептать ей на ухо.

Вместо этого он ее поцеловал. Сейчас Хизи никак такого не ожидала. Год назад, может быть, но не сейчас. Никогда-то он ничего не может сделать правильно…

Но поцелуй почему-то стал казаться совершенно правильным – после того, как прошел первый момент паники. Поцелуй был нежным и теплым, и когда Перкар отстранился, Хизи, к своему изумлению, почувствовала разочарование.

– Я… э-э… давно хотел тебя поцеловать, – признался Перкар.

– Тогда почему же ты ждал до сих пор? – не смогла удержаться от горького вопроса Хизи.

В глазах Перкара отразилось удивление и досада.

– Я не думал…

– Ну конечно. Ты не думал. – Хизи почувствовала, как в ней закипает гнев. – Ты не думал, что пока твоя мать старается выдать меня замуж за какого-то пастуха, которого я в глаза не видела, а все вокруг обсуждают твою свадьбу с коровьей принцессой, и Тзэм… – Хизи задохнулась, закусила губу, но все-таки продолжала: – Ты даже не подумал дать мне хоть намек на то, что ты думаешь и чувствуешь, – за целый год. – Хизи захлопнула рот, чувствуя, что и так уже сказала слишком много.

Перкар смотрел себе под ноги.

– Прости меня, – прошептал он. – Мне казалось, все и так ясно.

– Единственное, что мне ясно, – это что никто из твоих родственников не хотел бы видеть нас вместе.

– Но я же только что тебя поцеловал!

– Это может означать много разных вещей.

– И ты тоже меня поцеловала.

– И это тоже может означать много разных вещей. – Однако голос Хизи дрогнул, потому что Перкар снова придвинулся к ней.

– Для меня это значит одно, – прошептал он очень тихо, – что я тебя люблю.

Хизи собиралась саркастически ответить на его признание, сказать, что уже слишком поздно, – чтобы отомстить ему хоть немножко.

Но сказала она только «ох…».

Перкар развел руками.

– Вот и еще одна причина для того, чтобы забраться так далеко. Я люблю своих родителей, но не потерплю их попыток женить меня, а тебя выдать замуж. Самое главное, что я понял за прошедшие годы, – это что драгоценным бывает только то Пираку, которое ты сам нашел. И вопреки всему мне повезло: я нашел тебя. Это единственное, за что я благодарен Изменчивому.

Хизи зажмурилась, но слезы все равно хлынули из ее глаз.

– Прекрасное время ты выбрал для признания, – пробормотала она. – Как раз когда я решила уехать.

– Уехать! – ахнул Перкар, словно такая мысль никогда не приходила ему в голову. – Куда?

– Может быть, обратно в Нол, может быть, куда-нибудь, где я никогда не бывала. Сама не знаю – только прочь отсюда.

– Обратно в Нол?

– Почему бы и нет? Что ждет меня здесь?

– Я только что сказал тебе об этом.

– Да, наверное, ты так и считаешь. Но я не уверена, что уже готова стать чьей-то женой. Я знаю, мне уже пятнадцать, но у меня никогда не было детства, Перкар. Как могу я стать женщиной, раз никогда не была ребенком?

Перкар взял ее за руку.

– Я не просил тебя стать моей женой, – ответил он Хизи. – Я только сказал, что люблю тебя, – мне казалось, что ты это и так знаешь. Ведь ты знала, правда?

– Да, – признала Хизи, вытирая слезы, – но ты никогда мне этого не говорил.

– Что ж, значит, мы оба такие, – рассудительно ответил Перкар.

– Ох, – рявкнула Хизи, – конечно, я люблю тебя, идиот!

– Тогда оставайся здесь с Тзэмом, Нгангатой и со мной. С твоей семьей.

Хизи глубоко вздохнула и посмотрела на него – мужчину, которого она впервые увидела в сновидении. Только тут она заметила, что слезы ее высохли.

– Ну, – сказала она наконец, – я и в самом деле хочу остаться здесь с тобой. Но выходить замуж мне рано, несмотря на мои годы. – Она нахмурила брови и вызывающе взглянула на Перкара. – Я хочу, чтобы ты за мной поухаживал. Хочу, чтобы рассказывал мне сказки о коровах с двумя головами. Я хочу разобраться: что мы на самом деле чувствуем, а чем нас связывает вместе пережитое.

– Еще раз повторяю – я не прошу твоей руки… – начал Перкар, но Хизи приложила палец к его губам.

– Но ты сделаешь это, Перкар Кар Барку. Сделаешь. И когда ты это сделаешь, я хочу дать тебе правильный ответ.

Перкар улыбнулся и сжал ее руку.

– Что ж, хорошо. Как начинают ухаживать за принцессами?

Хизи вытерла последние слезы и озорно улыбнулась.

– Ну, – ответила она, – пожалуй, ты можешь еще раз меня поцеловать, а потом нужно будет найти мне дуэнью.

Ветер шумел в вершинах деревьев, солнечные лучи прорывались сквозь танцующие в вышине листья. Поцелуй был долгим.