— Вы сказали — Кордия? — удивился капитан Бьючемп. — Сестра Лайама? Я…

Мисс Уиткомб повернула голову. Широкие поля розовой шляпы больше не скрывали хорошенькое личико молодой леди.

Джентльмен от удивления открыл рот и, казалось, потерял дар речи. К счастью, у девушки нервы были покрепче, и она колебалась только долю секунды. Она сразу обратилась к капитану.

— Вы, наверное, и есть тот самый Чемп, — сказала Кордия, обворожительно улыбаясь и подавая капитану ручку. — Я очень рада с вами познакомиться, наконец, потому что брат очень много рассказывал о вас и ваших приключениях.

Придя в себя, джентльмен взял ее руку, держа так бережно, будто она была из тончайшего фарфора.

— Ваш покорный слуга, мисс Уиткомб.

В это время одна юная леди, которая стояла у магазина мадам Жюльенн, позвала капитана по имени. Она позвала его очень нежным голоском, опустив глаза и покраснев от смущения.

— Да? — ответил рассеянно капитан. Затем оглянулся, будто он совершенно забыл, где сейчас находится. — О, прости меня, моя дорогая, — сказал он. — Я совсем забыл про тебя.

Эмелайн нетрудно было догадаться, кто была эта скромная и очаровательная молодая леди. Конечно, это сестра капитана Бьючемпа! Те же темные волосы, серые глаза. И подбородок очень похож, только более мягкий, женственный. Эмелайн была абсолютно уверена, что перед ней действительно мисс Мэри Бьючемп.

Когда все слова приветствия были произнесены, леди позволили джентльмену угостить их мороженым в ближайшем кафе.

— Моя мать слегла, у нее разыгралась мигрень, — сообщил Бьючемп. — И вот я вожу сестру по магазинам все утро. Поэтому и сам нуждаюсь в чем-нибудь освежающем.

Они сели за круглый столик в кондитерской, где воздух был наполнен сладкими запахами. И поскольку смех и веселье были девизом дня, то скоро все они уже называли друг друга по именам. Нечего и сомневаться, что компании, где есть такие оптимистичные создания, как капитан Бьючемп и мисс Кордия Уиткомб, всегда имеют грандиозный успех. Чемп и Кордия рассказывали интересные история с участием Лайама, конечно. Эмелайн не могла ничего добавить на эту тему и решила подключить к беседе мисс Мэри Бьючемп, которая вела себя очень скромно.

— Ну а вы, Мэри? — спросила у нее Эмелайн. — Вы расскажете нам какую-нибудь скандальную историю о своем брате?

Мисс Мэри, застенчивая девушка, которой едва исполнилось семнадцать лет, покраснела до корней волос.

— Нет, мэм.

— Почему это? — запротестовала Кордия. — так нечестно. Вы должны рассказать нам, Мэри. И не попытайтесь придумывать что-нибудь вроде того, что Чемп был примерным скромным мальчиком, потому что ни я, ни Эмелайн все равно этому никогда не поверим.

В это время Чемп не мог оторвать взгляд от локона, упавшего на лоб мисс Кордии. А мисс Бьючемп смотрела упорно на свои сложенные на коленях руки.

— Он приносил мне конфеты в бумажных обертках, — сказала она тихо. — А когда я заболела ветрянкой, он ухаживал за мной и играл со мной в разные игры.

Джентльмен, едва только сообразив, о чем рассказывает его сестра, повернулся к ней и с ужасом уставился на ее красивое личико.

— Господи, Мэри! Что ты говоришь!

— А когда я ушибла руку, он… — продолжала мисс Бьючемп.

— Хватит — умолял ее брат, голосом, охрипшим от смущения голосом. — Ты хорошая девочка, Мэри. Но уже хватит. Все это скучные вещи, моя дорогая. — Он повернулся к мисс Кордии, сказав, будто оправдываясь: — Мне было двенадцать лет, когда она родилась.

Будто разница в возрасте все объясняла и все извиняла.

Что касается Эмелайн, то она находила рассказ юной леди просто очаровательным.

— Я была единственным ребенком в семье, — сказала Эмелайн. — И я завидую вам, Мери, потому что у вас есть старший брат. А вы, Чемп, — мягко пожурила она его, — Вам я тоже завидую. Потому что у вас есть такая прелестная сестренка.

Конечно, эта встреча была случайной. Но насколько случайной — никто и не подозревал. Пока на следующий день не пришло письмо, адресованное леди Сеймур. Его доставил лакей в бордовой с серебром ливрее.

— От кого? — спросила Кордия, прервав на минуту чтение женского журнала.

Было воскресенье, и леди отдыхали в гостиной после нескольких дней непрерывных покупок и хождения по магазинам. Эмелайн сидела в удобном кресле, а Кордия устроилась на бежевой кушетке, положив ноги в чулках на обитый материей маленький стульчик; ее домашние туфли валялись на ковре. Ту же самую гостиную было не узнать благодаря усилиям Эмелайн. С помощью Тернеров и Ханны она избавилась от тяжелой мебели, заменив ее на пару элегантных золоченых стульев в стиле рококо. Также Эмелайн добавила сюда роскошный секретер, который нашла на чердаке. Оставшуюся мебель переставили. Убрали тяжелые красные портьеры с окон — и комната неожиданно превратилась в очаровательную гостиную. Надо было только открыть окна и проветрить ее. Действительно, гостиная стала излюбленным местом для отдыха. И даже капризная миссис Пратт, заглянув сюда, сказала, что здесь вполне прилично.

Сидя в кресле и повернувшись так, чтобы свет падал на письмо, Эмелайн сломала печать и развернула лист бумаги.

Посмотрев сразу на подпись внизу листа, Эмелайн сказала:

— Подписано — Феба Бьючемп.

— Леди Феба?!

Кордия отбросила свой журнал и села на полу рядом с Эмелайн, попросив читать письмо побыстрее.

— Потому что мне страшно интересно, что она там такое пишет!

Эмелайн тоже было любопытно. Она прочитала письмо.

— Мы приглашены на чай, — объявила Эмелайн. — Ландо леди Бьючемп заедет за нами в четыре часа.

Эмелайн стояла у окна столовой, глядя на экипажи, проезжавшие по Брук-стрит в парк и обратно. Хотя бронзовые часы на камине только что пробили полчаса, она уже была одета и ждала несколько минут, специально спустившись вниз и наблюдая из окна, не появился ли уже экипаж леди Фебы.

Но, как и следовало полагать, первым экипажем, который остановился перед домом номер семнадцать, было вовсе не ландо, а коляска Лайама. Он сам держал поводья. Эмелайн смотрела на него. Она отметила сразу его военную выправку и любовалась тем, как он умело удерживает лошадей — твердо, но уважая их гордый нрав.

Он бросил поводья груму, затем выпрыгнул из коляски, так легко, будто до земли было всего несколько дюймов.

Эмелайн нравились его ловкость и мужская сила. Она почувствовала томление в груди и сразу про все забыла — про ландо и приглашение на чай. И поняла, почему все последние дни казались ей бесконечными.

Она не видела Лайама со среды. И хотя Эмелайн была все время занята тысячами разных дел, но все эти дни оставляли впечатление чего-то пресного — суматошные и бессмысленные. Странно, почему она раньше этого не замечала? Будто чувствуя, что она наблюдает за ним, Лайам посмотрел прямо в окно.

Эмелайн смутилась и отошла в сторону. А чтобы подол ее нового коричневого платья не зацепился за ботинки, она придержала его рукой, и вдруг подумал! что Лайам первый увидит ее в таком наряде. Почему-то ей было от этого очень приятно.

Она надела маленькую соломенную шляпку с коричневыми перьями и завязала атласные ленты не под подбородком, а чуть сбоку, под ухом, как ей советовала модистка.

Затем, уверенная, что выглядит превосходно, Эмелайн открыла дверь столовой и стала ждать, когда Тернер впустит посетителя.

— Добрый день, милорд, — сказал дворецкий.

— Добрый день, Тернер.

Лайам отдал дворецкому шляпу и перчатки и спросил, дома ли обе леди.

— Они дома, сэр, — ответил дворецкий.

— Значит, мне посчастливилось, — сказал Лайам. — Потому что я не предупреждал о своем визите. Пожалуйста, узнайте у леди Сеймур, может ли она уделить мне несколько минут своего времени. Я хочу обсудить с ней одно очень важное дело…

Лайам повернулся и увидел, что Эмелайн стоит в дверях гостиной и наблюдает за ним.

Он замолчал. Даже сделав несколько шагов в ее сторону, он не произнес ни одного слова приветствия. Он просто смотрел на нее неотрывно своими пронзительными синими глазами. И явно хотел насладиться. Все его внимание было обращено на нее. Эмелайн стояла не шевелясь, забыв о времени и чувствуя, как у нее подгибаются колени. Она думала, что вот-вот упадет.

Лайам подошел еще ближе, по-прежнему ничего не говоря. Но все говорил его взгляд. Он стоял так близко, что от его дыхания колыхались перья на ее шляпе. Затем протянул руку и слегка поправил ее кокетливый бант.

— Вот так, — сказал Лайам. — Теперь вы само совершенство.

Пальцы его коснулись щеки Эмелайн. Мягко, нежно. И хотя прикосновение длилось всего лишь какое-то мгновение, Эмелайн почувствовала словно искру, от которой воспламенилось все ее тело. Эмелайн перестала дышать. Она не могла оторвать от него глаз.

Она готова была умереть, лишь бы быть рядом с ним. Она хотела этого огня. Всю свою сознательную жизнь Эмелайн только и мечтала об этом. И вот теперь, когда это случилось, она, как загипнотизированный кролик, не может даже пошевелиться.

Она не могла говорить. А она так хотела ответить ему лаской! Хотела, чтобы он дотронулся до нее снова, но не могла этого сказать.

Эмелайн вспомнила строчку, вычитанную в маленьком томике: «Пусть он заметит ваши губы». Эмелайн эту инструкцию, но, к сожалению, забыла, как ею пользоваться.

Импровизируя, она провела кончиком языка по губам. Она подумала, что так свет будет лучше на них отражаться. Это придаст ее губам необходимую притягательность.

Маневр оказался более эффективным, чем она даже ожидала.

Лайам весь замер и посмотрел на ее губы. Его глаза потемнели от страсти. Эмелайн никогда еще не видела его таким. Что-то внутри нее ответило на эти его эмоции. Она подняла к нему лицо. Пусть Лайам сделает то, что он хочет!

— Эмелайн! — крикнула Кордия, появляясь на лестнице. — Где ты? Ландо уже прибыло. Я видела в окно. Где же ты?

Вздрогнув, Эмелайн отступила на шаг. Она даже смогла ответить:

— Я здесь.

Хотя, если честно, очень хотелось крикнуть: «Уходи. Я не желаю тебя сейчас видеть».

— А, вот ты где! — сказала Кордия, сбегая вниз. Ее розовое платье для чая хорошо сочеталось с лентой в волосах.

— И Лайам тут тоже! — воскликнула Кордия. — Чудесно! Эмелайн сказала тебе, куда мы собрались? Я надеюсь, что нет. Потому что я сама хочу посмотреть, как ты изумишься.

— Эмелайн не сказала мне еще ни слова.

Теперь по его лицу нельзя было ничего определить. Испытал ли он такое же сильное волнение, как и Эмелайн, оттого, что едва не случилось между ними?

«А действительно это так? — подумала Эмелайн. — Едва не случилось?»

Может, ей все это только показалось? Какой-то первобытный инстинкт глубоко внутри говорил ей, что Лайам действительно хотел ее поцеловать. Но что, если она все-таки ошибается? Что, если только она этого хотела? Может, она просто дура? Не уверенная больше в правильной оценке ситуации, Эмелайн сильно смутилась и покраснела.

Пока Эмелайн боролась с желанием выбежать из комнаты, Кордия сказала:

— Ты ни за что не догадаешься, Лайам, куда мы сейчас поедем!

— Раз ты так заявляешь, — ответил Лайам, — то я и самом деле теряюсь в догадках. Это либо Тадж-Махал, либо развалины Рима.

— Хм! Будто кому-нибудь захочется ехать в такую даль! — сказала Кордия.

— Ладно. Пусть будет по-твоему. Я ни за что не угадаю, — согласился Лайам.

— Мы едем на Пэл-Мэл, — объявила с триумфом Кордия. — Леди Феба Бьючемп пригласила нас на чай.

— Бьючемп! — воскликнул Лайам.

Он посмотрел на Эмелайн, и жаркий огонь, который только что горел в его глазах, превратился в холодные льдинки.

— Ах так, миледи, — сказал Лайам. — Значит, Чемп сдержал свое слово и все-таки разыскал вас.

Эмелайн все еще терзали сомнения по поводу того, что между ней и Лайамом сейчас произошло. Поэтому она ответила довольно резко:

— Вы сами меня с ним познакомили, сэр, — сказала Эмелайн. — И, конечно, вы не имеете теперь ничего против этого знакомства?

— Конечно нет! — ответила за Лайама его сестра. — Ведь Лайам и Чемп старые друзья! С какой стати Лайам будет против того, чтобы ты развлекалась с Чемпом?

— Действительно, с какой стати! — буркнул ее брат.

Леди Феба была настоящая графская дочка. Высокая, стройная женщина лет пятидесяти. Ее волосы были слегка тронуты сединой, и серые глаза точно такие же, как у ее сына и дочери. Эмелайн сразу бы узнала в ней их мать, именно но глазам, если бы встретила леди Фебу случайно на улице, в толпе. Но, разумеется, такая встреча абсолютно невозможна. Леди Феба — и в таком месте. Только одного взгляда на ее осанку и будто застывшую улыбку вполне достаточно, чтобы понять — дочь графа Картье не имеет ничего общего с массами.

Леди Феба знала себе цену, и от низших классов ожидала достойного ее уважения, которому не надо учить. Хотя, пригласив двух молодых леди на чай, хозяйка дома была безупречно вежлива. Странно, однако именно это обстоятельство раздражало Эмелайн больше, чем самый откровенный снобизм.

— Итак… — начала леди Феба.

К этому моменту Чемп вместе со своей сестрой Мери и мисс Кордией покинули роскошную гостиную, чтобы прогуляться немного в саду.

— Насколько я понимаю, — продолжала леди Феба, — я должна пожелать вам счастья и выразить свои соболезнования в одно и то же время?

Не зная, что конструктивного можно ответить на подобное заявление, Эмелайн решила его просто проигнорировать. Она отпила глоток чая из тонкой фарфоровой чашечки. Что леди подумала, Эмелайн было, честно сказать, все равно. Это был уж слишком тонкий этикет.

— Пожалуйста, — предложила хозяйка, когда горничная принесла целый поднос с пирожными, — угощайтесь. Повариха готовит их специально для моего сына. |Когда он приходит на чай, мы все вынуждены есть много сладкого, хотим этого или нет.

Эмелайн вежливо улыбнулась, но пирожное не взяла. Ей сейчас хотелось только одного — чтобы любимец поварихи поскорее вернулся в гостиную. У нее не было никакого желания находиться тет-а-тет с матерью Чемпа.

И Эмелайн посмотрела на дверь, желая, чтобы эти трое немедленно вошли. Но, к сожалению, двери открылись лишь тогда, когда из комнаты вышла горничная.

— А теперь, — сказала леди Феба, поставив свою чашку на столик розового дерева. — Мы можем поговорить наконец свободно.

— Свободно?

Следуя примеру хозяйки, Эмелайн тоже поставила чашку на стол.

— Я не понимаю, что вы имеете в виду, мэм, — сказала Эмелайн.

— Я имею в виду ваш брак, — ответила леди Феба. — Как мне удалось выяснить, ни один человек в городе не знал ничего о том, что лорд Сеймур собирался жениться. Конечно, вы понимаете, что я с ним не встречалась. Но все равно, это отсутствие объяснений о помолвке дает пищу для размышлений.

— Вы так считаете, мэм? А я об этом даже и не подумала.

Если честно, то Эмелайн думала об этом очень много У нее была приготовлена своя история. Только Эмелайн не хотела рассказывать все этой незнакомой женщине, которая будто требовала от нее ответа.

— Ладно, — сказала леди Феба, — не будьте, упрямой. Я должна знать, потому что это очень важно для меня.

— Важно?

Эмелайн не понимала, почему для леди Фебы это очень важно. Но, чтобы не показаться грубой, Эмелайн все же решила дать некоторые разъяснения.

— Амброуз просил меня выйти за него замуж, — сказала Эмелайн. — Он очень хотел иметь наследника. И я согласилась. Как видите, ничего таинственного. Мои родители недавно умерли, а первая леди Сеймур была подругой моей матери. Поэтому все родственники считали наш брак довольно неплохой идеей. И, в конце концов, я вняла их мольбам.

Эмелайн таким образом мешала правду и вымысел, хотя ей самой все это не очень нравилось. Она продолжала:

— Это не был брак по любви, скорее — по договору. А сразу после свадьбы мой муж умер. Никто не подумал, что надо обязательно всем рассказывать об этих обстоятельствах. Я тогда не знала, что это так необходимо. Да и сейчас мне вовсе не кажется, что все это надо обсуждать. — Эмелайн попыталась для убедительности всхлипнуть. — Мне бы не хотелось ставить себя в глупое положение и лить слезы.

— Ваша выдержка делает вам честь, — сказала ее инквизитор. — Позвольте мне только выразить надежду, что ваш муж оставил вам приличное состояние. Я уверена, что такая гордая и отважная женщина, как вы, не стала бы вешаться на нового лорда Сеймура.

Эмелайн вздрогнула. Даже от дочери графа слышать подобное заявление было, пожалуй, слишком.

— Позвольте вам сказать, — ответила холодно Эмелайн, — что вы можете обо мне не беспокоиться. О моем благополучии позаботился мой дедушка, сэр Джералд Конклин.

Эта информация, похоже, очень обрадовала ее светлость.

— Как это замечательно, моя дорогая, — сказала леди Феба. — Я поздравляю вас с тем, что у вас такие дальновидные родственники.

Хотя Эмелайн поджала губы, еле сдерживая гнев, леди Феба только улыбалась и будто не замечала чувствительной натуры своей гостьи.

— Пока молодые гуляют в саду, — продолжала леди Феба, — я хочу обсудить с вами одно дело.

Очевидно, что Эмелайн она считала уже пожилой!

— Об этом я догадалась, мэм, — ответила Эмелайн.

Хотя она понятия не имела, о чем с ней собирается говорить леди Феба, но и пяти минут хватило, чтобы понять — это приглашение на чай было сделано неспроста и вовсе не для того, чтобы развлечь всю их компанию.

— Я хочу поговорить с вами о мисс Мэри Бьючемп, — сказала леди Феба.

Понимая, что леди Феба хотела поговорить с глазу на глаз, Эмелайн удержалась от комментариев и хотела только, чтобы их милую беседу поскорее прервали.

— Вы не могли не заметить, леди Сеймур, — продолжала леди Феба, — что моя дочь очень застенчивая девушка. Я надеялась, что постепенно у нее это пройдет, и она станет посмелее. Но так и не дождалась.

Эмелайн хотела сказать, что мисс Мэри Бьючемп очень жизнерадостная девушка — когда она не находится в тени своей властной матери. Но промолчала.

— Однако, — сказала леди Феба, — Мэри — моя единственная дочь. И хотя она не блещет ни большим умом, ни особой красотой, я хотела бы видеть ее хорошо устроенной в жизни. По этой причине я и пригласила вас сегодня.

На один ужасный момент Эмелайн подумала, что ее сейчас снова будут уговаривать стать компаньонкой. Но тут же она услышала:

— Вы представляете мой восторг, леди Сеймур, когда я узнала, что Мэри и Джеффри познакомились с мисс Кордией Уиткомб! Ну и с вами, конечно.

— Конечно, — сухо сказала Эмелайн.

Леди Феба слегка кивнула. Будто она соглашалась, что ее вполне удовлетворяют и односложные ответы.

— Как вы знаете, наверное, мой сын и Лайам Уиткомб старые друзья. Они вместе учились в Итоне, — продолжала леди Феба. — Лайам из очень богатой семьи, и у него, разумеется, есть интересные перспективы. Но я всегда считала его возможным кандидатом на руку моей дочери.

Эмелайн была уверена, что у нее отвисла челюсть.

— Прошу прощения, леди Феба, — сказала Эмелайн. — Но если я правильно вас поняла, Лайам, то есть, я хотела сказать, лорд Сеймур просил руки вашей дочери?

— Пока еще нет. Да и как он мог? Они не были до сих пор знакомы. Но с вашей помощью, однако, я надеюсь исправить эту ситуацию. Конечно, это потребует немало времени, но я не вижу причин, почему бы отец Мэри и я не могли объявить о помолвке нашей дочери уже к концу этого сезона. И поскольку я никогда не верила в чересчур затянувшиеся помолвки, то свадьба может быть и на Рождество. Таким образом, — заключила любящая мать, — я могу по завершении всего этого дела спокойно умыть руки и заняться собственной жизнью.

Эмелайн удивило столь бесстрастное заявление. Но она сдержалась. Эта женщина говорила так, будто продавала корову на ярмарке.

— Вы, кажется, все неплохо продумали, леди Феба, — сказала Эмелайн. — Но я не могу понять, чем бы я, собственно, была полезна вам в этих ваших планах. И почему вы думаете, что я соглашусь?

— Потому что, — ответила она, будто объясняя правила арифметики неспособному ученику, — я хочу помочь выйти в свет вам и сестре лорда Сеймура. В обмен на это вы должны постараться познакомить мою Мэри с лордом Сеймуром. После того, как они познакомятся, вы можете предоставить все дело мне. Когда я почувствую, что время уже пришло, то сама все улажу.

Эмелайн смотрела на эту женщину и не могла поверить в такое смелое предложение. Что, интересно, скажет Лайам, если узнает, что его будущее уже решено и так аккуратно распланировано? А леди Феба явно считала и беседу, и визит законченными. Она вызвала с помощью колокольчика служанку и велела передать Джону, их кучеру, чтобы ландо поставили у подъезда.

— Моя дочь и лорд Сеймур очень подходят друг другу, — сказала леди Феба на прощание. — Я уверена, что вы со мной согласитесь.

Эмелайн хотела возразить. Она хотела сказать этой властной женщине прямо в лицо, что Лайам заслуживает лучшего. Он добрый и смелый, он имеет право на любовь и счастье.

Когда Эмелайн спускалась по большой мраморной лестнице, она хотела разбить по пути все вазы, стоявшие в красивых нишах. Но не сделала этого. Да и как она могла, когда разум подсказывал ей, что леди Феба права! В глазах света Лайам и Мэри действительно великолепная пара. У Лайама несметное богатство, а у Мэри безупречная родословная.

«Вот они и есть настоящие герои любовного романа!» — сказала себе Эмелайн.

И затем, — к удивлению лакея, стоявшего у подъезда, — она к своему замечанию, довольно циничному, добавила еще одно слово, которое хорошо воспитанная леди не должна бы и знать.